Текст книги "Луна в кармане (ЛП) "

Автор книги: Сара Дессен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

морепродукты, гамбургеры, луковые кольца – все, что было под запретом у нас в доме с тех пор,

как мама превратилась в Кики Спаркс. Прошло несколько месяцев с тех пор, как я ела мальков по-

французски и чуть меньше – с последнего бургера, так что рот немедленно наполнился слюной.

– Так и знала, – возмущенно произнесла высокая девушка, убирающая стол после гостей. Она

держала в руках купюру. – Доллар семьдесят. С заказа на тридцать.

– Ясно, – откликнулась блондинка.

– Господи, да черт побери! Ладно. Как есть.

Блондинка взглянула на меня.

– Вы готовы заказать?

– Да.

Она неспешно подошла к стойке и взяла блокнот.

– Итак?

– Я не собираюсь больше с этим мириться, – возвестила высокая девушка, с шарканьем

приближаясь к нам.

– Теплый салат с курицей, – сказала я, вспомнив заказ Миры, – и чизбургер и мальками. И луковые

кольц.

Блондинка кивнула.

– Еще что-нибудь?

– Нет.

Высокая девушка остановилась рядом со мной и хлопнула рукой по стойке.

– Не собираюсь больше с этим мириться, – повторила она. – И это молчание меня убивает!

– Хотите кетчуп? – предложила блондинка, игнорируя ее.

– Хм, да.

Первая девушка сняла свой фартук и скомкала в руках.

– Я не хочу больше этим заниматься!

– Майонез?

– Нет.

– Все, завязываю с этим! – резюмировала высокая девушка и кинула фартуком в блондинку,

которая поймала его, не глядя. – А теперь я пойду, – она указала на дверь, – и скажу этим

грубиянам все, что думаю о них и об их чаевых!

Она прошаркала к двери, пинком открыла ее и скрылась из виду. Дверь захлопнулась. Блондинка,

все еще держа в руках фартук, крикнула через плечо: «Заказ!». Откуда-то из заднего помещения

донеслось в ответ: «Хорошо!» – и я увидела Нормана Нормана. Он вышел из служебного

помещения, взял у блондинки листок.

– А где Морган?

– Завязала, – скучающим голосом пояснила блондинка, вытаскивая из-под стойки журнал «Вог» и

открывая его. Норман улыбнулся сонной улыбкой, затем увидела меня.

– Привет, Коли. Это для вас с Мирой?

– Да.

Блондинка посмотрела на меня.

– Круто, – Норман исчез на кухне, а я осталась ждать еду, слушая тихо включенное радио. Десять

минут спустя дверь со скрипом открылась, и на пороге появилась высокая девушка – Морган –

что-то бормоча себе под нос.

– Ушли? – поинтересовалась блондинка равнодушно.

– Уехали, стоило им увидеть меня, – буркнула Морган, проходя мимо нее. Та вручила ей фартук и

неспешно перевернула страницу.

– Плохо.

– Это – последнее лето, когда я здесь работаю, – произнесла Морган, надевая фартук. – Говорю

тебе.

– Я в курсе, – блондинка снова перелистнула страницу.

– Я серьезно, – Морган подошла к автомату с содовой, наполнила стакан льдом и налила

газировки. Выпила, затем обвела кафе безнадежным взглядом. Заметила меня. – Все в порядке?

– Да.

– Она племянница Миры, – пояснила блондинка. Морган посмотрела на меня с новым интересом в

глазах, приподняла брови.

– Правда?

– Ты же помнишь, Норман нам о ней говорил, – блондинка отложила журнал и внимательно

уставилась на меня. – Дочь Кики Спаркс, ты можешь в это поверить?

– Не могу, – ответила Морган, улыбнувшись. – А как тебя зовут?

– Коли, – отозвалась я. Ладить с новыми знакомыми мне никогда не удавалось, так что лучше

занять оборонительную позицию.

– А что это за штука у тебя в губе? – бесцеремонно поинтересовалась блондинка. – Она стремная.

– Изабель, – Морган метнула на нее предупреждающий взгляд. – Сколько тебе лет, Коли?

– Пятнадцать.

Морган заправила прядь волос за ухо. На правой руке у нее было тонкое колечко с небольшим

бриллиантом, пускающее солнечные зайчики.

– И надолго ты к нам?

– Только на это лето.

– Заказ готов! – крикнул Норман из кухни.

– Это замечательно, – сказала Морган. – Мы как раз соседи. Может, как-нибудь в кино вместе

сходим, или еще куда.

– Конечно, – тихо отозвалась я. – Это было бы…

– Готово, – блондинка поставила контейнер с моим заказом передо мной. – Кетчуп внутри.

Пятнадцать восемнадцать.

– Сейчас, – я протянула ей двадцатку. Она повернулась на каблуках и пошла к кассе.

– Передай Мире привет от меня, – улыбнулась Морган. – А еще, что я приду завтра на «Тройную

угрозу».

– «Тройная угроза», – повторила я. Очередная поклонника поединков? Не мое дело. – Хорошо,

передам.

– Сдача, – Изабель высыпала несколько монет в блюдце для сдачи.

– Спасибо.

Она встала возле Морган, все еще не сводя с меня глаз.

– Могу я кое-что сказать тебе?

– Нет, – понизив голос, произнесла Морган. Я ничего не ответила.

– Эта штука у тебя в губе, она омерзительная, – девушка сморщила носик, произнося это.

– Изабель! – с нажимом сказала Морган голосом мамочки. – Прекрати.

– И в следующий раз, когда будешь красить волосы, – продолжала та, не слыша ее, – тебе стоит

попробовать сделать их одного цвета. Я уверена, что твоя мама сможет заплатить за визит к

профессионалу…

– Изабель, – Морган схватила ее за запястье, затем взглянула на меня. – Коли, – произнесла она так,

словно знала меня, – просто не слушай…

Но я не захотела узнать, что она собирается сказать дальше, я просто не могла. Вместо этого я

развернулась и выскочила за дверь, сжимая в руках контейнер с заказом. Много лет я училась

справляться с ситуациями вроде этой, так что нет ничего страшного в том, что это снова случилось.

Нужно просто уйти – как я делала миллион раз.

Но сейчас почему-то это далось мне не так легко, как прежде. Я стояла на парковке перед

«Последним шансом» в свете фонарей с салатом и луковыми кольцами в контейнер и понимала,

что больше не голодна. И вообще я – уже словно бы и не я. Как будто эта девушка, которая

пришла сюда с полчаса назад, исчезла, а вместо нее появилась старая я – больше в размерах и на

год младше. Как будто я вернулась в свое детство, когда мы с Чейзом Мерсером сидели возле

восемнадцатой лунки на поле для гольфа, а потом…

Когда я вернулась к дому Миры, я не плакала. Знаете, бывают такие моменты, когда ты просто не

можешь плакать. Легче мне не становилось, но я радовалась тому, что хотя бы не реву. Я даже не

была знакома с этой блондинкой Изабель, но она вела себя так, словно на мне висела табличка

«Пни меня». Все чаще мне казалось, что эта надпись преследует меня не только дома или в

школе, а вообще везде, куда бы я не пошла. Это несправедливо, подумала я, но, в конце концов,

ее слова ничего не значат. Так же, как и она сама для меня, а я – для нее.

Мира сидела перед телевизором, когда я вошла. На ней были пушистые синие тапочки, а кимоно

сменилось на застиранный выцветший халат.

– Коли? Это ты?

– Да.

– Ну как тебе?

Я бросила взгляд на свое отражение в зеркале в полный рост: черные волосы, пирсинг,

подогнутые джинсы и черная кофточка с длинным рукавом (пусть там и стояла летняя жара).

Изабель возненавидела меня с первого взгляда – и не потому, что я была толстой. Просто она

могла это сделать.

– Коли? – снова окликнула меня Мира.

– Да. Твой салат здесь, – я вошла в комнату и протянула ей контейнер. Тетушка открыла его и

положила в рот колечко латука.

– Ох, обожаю, как они его готовят. Норман всегда берет мне немного, если есть возможность. Это

чудесно. А ты что взяла?

– Бургер и чипсы. Вот сдача, – я положила деньги на столик перед ней. На столике стояли две

тарелки, два стакана и салфетки.

– Спасибо. Присядь, давай поедим. Я так проголодалась.

Кот Норман вылез из-под дивана, запрыгнул на столик и сунул нос в контейнер.

– Я не так уж хочу есть, – отказалась я.

– Плохой кот, – тетушка отодвинула салат в сторону, а для меня добавила: – Но ты же ничего не ела

с утра! День был такой долгий…

– На самом деле, я устала, – сказала я ей. – Наверное, просто пойду.

– О, – Мира отложила вилку. – Что случилось?

– Ничего, – ответ пришел сам по себе, будто рефлекс.

– Точно?

Я вспомнила Изабель, ее прищуренные глаза. Вспомнила маму в ярко-розовом спортивном топе и

шортах. Подумала о том, какое меня ждет лето.

– Точно.

– Ладно, – медленно проговорила тетушка, словно сомневаясь в моих словах. – Ты, должно быть,

утомилась.

– Да, – я направилась к выходу из комнаты, все еще держа коробочку с остывшим бургером в

руках. – Это правда.

– Ну тогда спокойной ночи, – пожелала Мира. – А если передумаешь…

– Хорошо. Спасибо.

Кот Норман уселся рядом с ней, и тетушка сделала включила звук у телевизора – там начался

очередной поединок, толпа что-то вопила и скандировала. Я пошла наверх, в отведенную мне

комнату.

– Коли!

Не утро. В комнате темно. Яркая желтая луна висит в небе за окном прямо над домом.

– Коли!

Я села в кровати, на секунду забыв, где нахожусь. Затем все вспомнилось: поезд, Норман,

поединок по телевизору, советы красоты от Изабель. Глаза были сухими, но ресницы склеились –

видимо, я плакала во сне. Хорошо, что сейчас перестала.

– Коли? – это голос Миры, тетушка зовет меня откуда-то снаружи. – Милая, у тебя компания!

– Компания?

– Да. Спустись, пожалуйста, – по двери аккуратно постучали, затем послышались удаляющиеся

шаги. Может, я все еще сплю?

Натянув джинсы, я открыла дверь и спустилась вниз в залитую лунным светом гостиную. Это,

должно быть, какая-то шутка – у меня и дома-то не было компании, так откуда ей взяться там,

куда я приехала меньше, чем сутки назад?

От сна меня еще покачивало, и все казалось каким-то не настоящим. Почти спустившись вниз, я

увидела чьи-то ноги у входной двери – кто-то в сандалиях стоял, прислонившись к косяку. Еще

пара шагов – и я увидела колени, затем ноги целиком, а потом и тонкие запястья. Еще два шага – и

вот я вижу светлые волосы, пухлые шубы и глаза, прищуренные на меня. Я так и застыла на месте.

– Привет, – сказала Изабель. Она стояла, скрестив руки на груди. – Есть минутка?

А мне-то казалось, что всех девчонок, вроде нее, я оставила позади хотя бы на это лето.

– Просто пришла поговорить с тобой! – возмущенно воскликнула она, словно я попыталась

прогнать ее. Затем она сделала глубокий вдох и огляделась по сторонам. Это ее как будто бы

успокоило. – Не против?

Не зная, что сказать, я выдавила лишь:

– Ладно.

Она повернулась и вышла на крыльцо, мне не оставалось ничего, кроме как последовать за ней.

Остановившись возле нее, я поняла, что она еще симпатичнее, чем мне показалось вначале: лицо

в форме сердечка, большие голубые глаза и чистая кожа без единого намека на изъяны. Теперь

мне стало еще проще относиться к ней плохо.

– Слушай, – внезапно заговорила она, – мне жаль, ясно? – она произносила это как-то воинственно,

словно это я нападала на нее. Я только посмотрела на нее.

– Что? Чего еще тебе надо?

– Изабель.

Морган вышла откуда-то из тени. Ее лицо было недовольным.

– Мы с тобой не об этом договаривались.

– Это почти то же самое.

– Давай-ка так, как я сказала. Хотя бы сделай вид, что говоришь искренне.

– Я не могу…

– Давай. Сейчас же, – Морган кивнула мне в знак приветствия и снова перевела взгляд на Изабель.

– Ну?

Изабель откинула с лица волосы и посмотрела на меня.

– Ладно, – начала она. – Мне жаль, что я сказала то, что сказала. Я иногда бываю нетерпимой по

отношению к тому, чего… – она остановилась, посмотрела на Морган.

– Не понимаешь, – прищурилась та.

– Чего не понимаю, – послушно повторила девушка. – То, что я сказала, было грубо, обидно и никто

меня не спрашивал. Я пойму, если ты никогда больше не захочешь заговорить со мной снова, -

она подняла брови, взглянув на Морган.

– Но? – та наклонила голову.

– Но я надеюсь, что ты меня простишь, – буркнула Изабель.

Морган улыбнулась.

– Спасибо.

– Все в порядке, – сказала я, глядя то на одну, то на другую. – Не волнуйтесь.

– И тебе спасибо, – Изабель развернулась и пошла прочь. Морган остановила ее.

– Вот видишь, – она легонько пожала ее руку. – Не так уж и сложно, верно?

– Я иду домой, – девушка вырвала руку и быстро зашагала прямо через двор к белому домику,

который я заметила раньше. Морган вздохнула. Глядя на нее теперь, я поняла, что она старше и

как-то ярче блондинки Изабель – тонкие брови, выделяющиеся скулы, аккуратный носик, все

такое утонченное.

– Она не так плоха, как кажется, – заметила Морган, словно читая мои мысли. – Хотя иногда бывает

просто стервой. Марк говорит, у нее проблемы с дружескими отношениями.

– Марк?

– Мой жених, – Морган улыбнулась, подняв руку. Тонкое колечко блеснуло в лунном свете.

Из маленького дома донесся взрыв музыки – там открылась дверь. Изабель стояла на крыльце в

полоске света и смотрела в нашу сторону.

– Тогда почему ты с ней общаешься? – поинтересовалась я. Морган оглянулась на дом, возле

которого Изабель уже начала пританцовывать под музыку, встряхивая волосами.

– Потому что она все, что у меня есть, – просто ответила она, а затем спустилась по ступенькам и

тоже направилась к маленькому белому домику. На полпути она обернулась.

– Увидимся, – махнула она мне рукой.

– Ладно.

Я наблюдала, как она идет к домику, как Изабель хватает ее за руку и смеется, а затем затаскивает

внутрь. Дверь закрылась, полоска света исчезла, и звуки музыки стихли. Я вернулась в дом Миры.

Глава 3

Следующим утром, когда я проснулась и направилась в ванную, чтобы почистить зубы, я заметила

табличку и над раковиной: «ПРАВЫЙ КРАН ПОДТЕКАЕТ. ПЛОТНО ЗАВОРАЧИВАТЬ ПОСЛЕ

ВЫКЛЮЧЕНИЯ». И, разумеется, рядом была стрелочка, указывающая на кран. Безумие какое-то.

Но и это еще не все. На стене в душевой кабине возле мыльницы висело: «ГОРЯЧАЯ ВОДА ОЧЕНЬ

ГОРЯЧАЯ! ВКЛЮЧАТЬ ОСТОРОЖНО». А над унитазом: «РУЧКА ОТРЫВАЕТСЯ, НЕ ДЕРГАТЬ» (как

будто я всю жизнь только и мечтала о том, чтобы посильнее дернуть за нее). Одна из вешалок для

полотенец была «СЛОМАНА», а пол был «СКОЛЬЗКИМ», так что мне следовало «ХОДИТЬ

АККУРАТНО». Также я была проинформирована, что одна из лампочек «РАБОТАЕТ, НО НЕ

ВСЕГДА».

Эти таблички были по всему дому, словно хлебные крошки в той сказке про детей, заблудившихся

в лесу. Окна были «НЕДАВНО ПОКРАШЕНЫ», перила «СЛОМАНЫ», у одного из стульев «ОДНА

НОЖКА КОРОЧЕ ДРУГОЙ». Все это было похоже на какую-то странную игру, и мне казалось, что я

попала в какой-то параллельный и совершенно непонятный мне мир. Как вообще кто-то может

жить среди всех этих указателей?! Но Мира, очевидно, могла.

До приезда в Колби я знала лишь то, что тетушка Мира на два года старше мамы, не замужем, а

еще ей в наследство достались все деньги бабушки и дедушки. Также я знала, у нее, как и у нас,

был лишний вес. Мира жила в Чикаго те первые несколько лет, что мы колесили по стране, и мое

единственное четкое воспоминание о ней – это как мы с мамой навестили ее однажды, и она

приготовила пончики, посыпанные корицей и сахарной пудрой. Она всегда или ела, или готовила.

Когда мама похудела, она словно нашла для себя религию и хотела поделиться ей со всеми: в

первую очередь – со мной, затем – с женщинами, посещавшими ее занятия, ну а потом и со всем

остальным миром. Но Мира, судя по всему, не поддалась маминым чарам: в одном из шкафом в

отведенной мне комнате я обнаружила коробки, пакеты и сумки от Кики, в них были диски, мини-

тренажеры и упаковки с витаминами (то, что дала мне с собой мама, я немедленно запихнула

туда же).

Спустившись вниз, я застала тетушку на кухне, она завтракала пончиками. Я села рядом и

наблюдала за тем, как она съедает один, три, а вот уже и пять, каждый раз облизывая пальцы с

причмокиванием и счастливо улыбаясь.

Мира всегда была любимицей бабушки с дедушкой: училась в школе искусств, на нее возлагали

большие надежды, она была хорошей дочерью. А вот моя мама стала ее полной

противоположностью – любила дикие наряды и странные прически, выстраивала свою жизнь

совершенно не так, как хотела бы того родители, а потом и вовсе бросила колледж и родила

ребенка. Мы с ней провели очень много времени в разъездах, так что ее семья с трудом могла

сказать, где мы живем на этот раз. Наши с мамой визиты к бабушке с дедушкой всегда были

взрывом воспоминаний о детстве и бесконечной чередой сравнений и разговоров о том, как же

сильно мама отличается от сестры. Неудивительно, что виделись они нечасто.

Последний раз я встречалась с Мирой на похоронах бабушки, в Цинциннати, мне тогда было

десять. Когда тетушка узнала, что получила большое наследство, она переехала в Колби – ну а мы

с мамой продолжили кататься по стране.

Съев два пончика, я поняла, что сорок пять с половиной сброшенных фунтов могут вернуться

очень быстро за это лето. Как говорит мама: «Пробивайся или ничего не получишь». С плеером и

наушниками в ушах я бегала по пляжу с час.

Когда я вернулась, Мира была в своей студии – большой комнате рядом с кухней, где царил

беспорядок. Она надела желтый комбинезон и шлепанцы, а волосы забрала наверх и заколола по

меньшей мере семью ручками.

– Не желаешь увидеть мою открытку Смерти? – предложила она. – Я работала над ней целую

неделю.

– Открытку Смерти?

– Ну, технически, это открытка с соболезнованиями, но ты же понимаешь, – Мира устроилась

поудобнее на своем офисном кресле, поднятом так высоко, как это было возможно. Я взяла два

кусочка картона, которые она протянула мне. На одном из них пастелью были нарисованы цветы

и написано: «Мне так жаль», а на другой был, видимо, текст, который должен был находиться

внутри открытки: «С каждой потерей нелегко свыкнуться, но потерять того, кого любишь, тяжелее

всего. Причины не важны, любовь – вот, что главное. В этот непростой момент мое сердце и

мысли с вами»

– Слишком много? – спросила она, когда я взглянула на тонкие буквы «Чудеса Миры»,

напечатанные внизу карточки.

– Хм, нет. Просто я никогда не видела таких… открыток.

– Это новая волна, – легко отозвалась Мира, доставая ручку из пучка. – Специальная серия с

соболезнованиями. Ну, умершие бывшие, погибшие боссы, ушедшие почтальоны…

Я взглянула на нее.

– Я серьезно! – Мира крутанулась на стуле и подхватила со стола коробку, достала из нее открытку

и прокашлялась. – Вот, смотри. Снаружи написано: «Он был для меня другом…», а внутри:

«Иногда сфера услуг может стать большим, чем просто рутина – в ней есть место юмору и

сердечности, заботе и участию. Он был для меня другом, и я буду скучать по нашим ежедневным

встречам», – она с улыбкой взглянула на меня. – Понимаешь, что я имею в виду?

– И это нужно отдать почтальону?

– Вдове почтальона, – поправила она меня, кладя открытку обратно в коробку. – У меня есть такие

открытки для каждого. Для всех профессий. Это просто необходимо, ведь жизнь людей такая

разная, значит, и карточки должны быть специальные.

– Не думаю, что я купила бы такую для вдовы почтальона, – призналась я.

– Ты, может быть, и нет, – серьезно согласилась Мира, – но ты, должно быть, вообще не любитель

открыток. А вот некоторые люди обожают их. Это и дает мне возможность заниматься своим

делом, – она обвела взглядом свою мастерскую. Я тоже взглянула на стеллажи, расставленные

вдоль стен – на них коробки и коробки открыток.

– Все это ты сделала сама?

– Да. Я делаю две или три в неделю еще с тех пор, как закончила школу искусств, – она посмотрела

на свои творения. – Занимаюсь этим вот уже пятнадцать лет.

– И делаешь открытки на случай смерти?

– Конечно, начинала я с обычных, – Мира посмотрела на упаковку фломастеров, лежащих на столе.

– Дни рождения, Валентинов день, ну и так далее. Но потом сорвала куш с «Открытками Нонни».

– Подожди, – вдруг вспомнила я, – мне знакомо это имя!

Мира широко улыбнулась и взяла в руки еще одну открытку.

– Да, она крестная мать моего бизнеса. Подарила мне имя, можно сказать.

Карточку, что тетушка держала в руках, я узнала сразу же – маленькая девочка в костюме морячка

и высокие каблуки туфель ее матери. Это была открытка, которую нужно было дарить молодым

родителям. Я помнила ее, потому что видела такую на коробке с шикарной куклой от дизайнера

по имени Нонни.

– Боже мой, – покачала я головой, – а я и не знала, что она твоя!

– Ага, – кивнула Мира. – У Нонни целая сеть разных поздравительных штучек, а однажды она

заинтересовалась мной. В это до сих пор сложно поверить.

Я снова посмотрела на коробки. Ну и ну, сколько же поводов для поздравлений существует на

свете?

– И у тебя никогда не иссякают идеи?

– Не то что бы никогда, – пожала плечами Мира, – но ты удивишься, как много существует способов

выразить восхищение или, наоборот, соболезнования.

– Например, отправить открытку вдове почтальона, – кивнула я. Тетушка округлила глаза, а затем

вдруг расхохоталась, пристукнув ладонью по столу. Одна из ручек скатилась на пол, но она не

обратила на это внимания.

– Ха! – выдохнула она, отсмеявшись. – Да, например – так, – она снова улыбнулась и покачала

головой.

Кот Норман вальяжно прошелся по комнате и запрыгнул на подоконник. За окном я увидела

натянутую бечевку и висящие на ней кормушки – в каждой из них сидело по птице. Кот Норман

зевнул, взглянув на них, и свернулся клубочком на солнце.

– Итак, – Мира перевела взгляд на меня, – твой первый настоящий день здесь. Тебе стоило бы

прогуляться, изучить город или еще чем-нибудь таким заняться.

– Может быть, – сказала я. Входная дверь хлопнула.

– Это я! – крикнул кто-то.

– Норман Норман, – воскликнула тетушка. – Мы тут.

Из-за двери высунулась голова Нормана, секундой позже в мастерскую вошел и он сам. Он стоял

босиком, на нем были джинсы и зеленая футболка, а на макушке красовались красные очки.

Волосы, спускавшиеся до плеч, напоминали прическу хиппи.

– Ну, Норман, – Мира сняла с ручки колпачок и обвела дерево на листочке бумаги, лежавшем

перед ней, – какие интересные находки у тебя сегодня?

Тот просиял.

– Ох, это удачный денек, доложу я вам. Я добыл несколько пепельниц для скульптуры, кстати,

одна из них – сувенир с Ниагарского водопада, а еще мне попался блендер. И целая коробка

шестеренок для велосипеда.

Так я и знала – помешанный на искусстве чудик.

– Ого, – Мира вернула ручку обратно в пучок. – А очки?

– Три пары. Одна даже с розовыми стеклами.

– Удачно, – подтвердила она, а для меня пояснила: – Мы с Норманом любители гаражных

распродаж. Я готова заполонить весь дом вещами из секонд-хенда.

– Да? – я уставилась на аквариум с разбитым стеклом, стоящий в углу мастерской.

– Ну, конечно, – Мира не заметила моего взгляда. – Ты удивишься, узнав, сколько всего люди

выбрасывают, ну а у меня есть время, чтобы что-то привести в порядок.

Норман взял со стола карандашный набросок, покрутил в руках и положил обратно.

– Кстати, я встретил Беа Уильямсон, – сказал он, понизив голос. – Она рыскала в поисках

хрустальной посуды.

– Ох, разумеется, – вздохнула Мира. – А у нее с собой был?..

Норман сокрушенно кивнул.

– Да, и, клянусь, с каждым разом все больше.

Мира покачала головой.

– Это невозможно.

– Я серьезно. С каждым разом!

Я ждала хоть каких-то пояснений, но в мастерской повисло мрачное молчание.

– О чем вы говорите? – спросила я, наконец. Они переглянулись, и Мира сделала глубокий вдох.

– У ребенка Беа Уильямсон, – тихо заговорила она, точно нас кто-то мог подслушать, – самая

большая голова, какую только можно представить.

Норман кивнул, подтверждая ее слова.

– У ребенка?

– Да. Это такой большеголовый ребенок, – хихикнула Мира. – Тебе стоило бы видеть это. Мозг,

должно быть, огромный.

– Малышка станет очень умной, – заметил Норман.

– Она же Уильямсон, – снова вздохнула Мира, словно это все объясняло. – Они – важные шишки

здесь, в Колби, эти Уильямсоны.

– Грубияны, – перевел Норман. Тетушка отмахнулась.

– Ладно, неважно. Так, Норман. Я вот только что говорила Коли, что ей следует прогуляться по

городу. Кстати, ты знаешь, что она познакомилась с Изабель и Морган вчера вечером?

– Да, – Норман засиял улыбкой, – я слышал.

– Очень милые девушки, – с одобрением сказала тетушка. – Хотя Изабель иногда бывает прямо как

Беа Уильямсон. Но у нее доброе сердце.

– Точно, – согласился Норман. – В этом у нее ничего общего с Беа.

– У каждого человека доброе сердце, – покачала головой Мира, посылая мне странный взгляд. –

Это правда, – добавила она, словно я не согласилась с ней. Что она имеет в виду и почему так

смотрит на меня?

– Я собираюсь в библиотеку, – заговорил Норман. – Тебе нужно что-нибудь вернуть?

– Ох, Норман, ты просто мой ангел! – весело пропела Мира, указывая на стопку книг, лежащих на

подоконнике. – Без него я бы забыла и потеряла все, что только можно, – добавила она для меня.

– Неправда, – возразил ангел.

– Да я просто не представляю, что буду делать, если ты вдруг меня бросишь! Дорога в библиотеку

такая страшная, столько ям… – тетушка с притворным ужасом покачала головой.

– Не такая уж и страшная. Коли, – Норман взглянул на меня, – не хочешь поехать со мной?

Мира уже вернулась к своим наброскам, что-то мурлыкая себе под нос.

– Да, пожалуй, – согласилась я. – Только еще минутку, я переоденусь.

– Не спеши, – Норман кивнул и взял книги с подоконника. – Я буду на улице.

Я поднялась наверх, умылась, завязала волосы в хвост и надела другую футболку. Из окна я

заметила Нормана, который опустил свои очки в красной оправе на глаза и стоял, опершись на

капот своего автомобиля. Его можно было назвать симпатичным, если, конечно, вам нравятся

поклонники группы "Grateful Dead". Мне они не нравились.

Волосы, забранные наверх и назад, превращали меня в двенадцатилетку, так что я распустила

хвост. Собрала еще раз. Снова взглянула в зеркало и решила надеть другую футболку. Затем

выглянула в окно, где Норман, кажется, задремал на солнышке.

Остановившись на третьей футболке, я взяла плеер и спустилась вниз.

– Готова? – спросил он, стоило мне выйти на улицу. Видимо, не спал.

– Конечно, – я села на нагретое солнцем сиденье. Норман сел рядом и открыл ящичек на

приборной панели, откуда немедленно вывалились шесть пар солнцезащитных очков – и все

разные: «RayBan», старые женские очки в розовой оправе, еще какая-то пара, попавшая сюда

явно из семидесятых…

– Ой, – он подхватил падающие очки, – извини, – он снял те, что были на нем, и заменил их на

другие, в зеленой оправе, после чего сложил все это богатство обратно в ящичек и закрыл дверцу.

Она немедленно распахнулась снова.

– Черт.

– Это все твое? – поинтересовалась я, когда ящичек снова открылся и очки опять высыпались

наружу.

– Ага, – Норман собрал их и с силой захлопнул дверцу. – Я их коллекционирую, – он завел мотор. –

Кстати, не желаешь какую-нибудь пару?

– Нет.

– Ладно, – он пожал плечами. – Как хочешь.

Мы выехали на дорогу.

– Что слушаешь? – Норман кивнул на мои наушники.

– «Файрсез из Фьюквей».

– Кого?

– «Файрсез из Фьюквей», – повторила я.

– Никогда о них не слышал, – заявил он, затем указал на радио. – Подключи?

Я подключила плеер к магнитоле. Это было не совсем честно, потому что заиграла песня «Укус»,

да еще и прямо с середины, когда солист просто кричал, пытаясь заглушить барабаны. Лицо

Нормана вытянулось, как будто ему наступили на ногу. Когда песня закончилась, он произнес:

– И тебе такое нравится?

– Да, – я вернула в плеер наушники.

– Почему?

– Почему? – переспросила я.

– Ну да. Почему?

– Просто так.

– Вот дерьмо! – выругался он громко, и я уже собиралась высказать ему все, что думаю о людях,

которые выглядят, как хиппи, и наверняка и музыку подобную слушают, но тут поняла, что он

смотрит на два огромных автобуса, стоящих на крошечной парковке перед «Последним шансом».

– Что случилось?

– Придется повременить, – сказал он, надавил на газ, и мы рванулись вперед , остановились рядом

с автобусами. Норман потянулся на заднее сиденье, достал оттуда ботинки и, быстро надев их,

выскочил наружу. – Пошли, ты нам можешь понадобиться, – сказал он, закрывая за собой дверь.

Мне не оставалось ничего, кроме как тоже выйти из машины.

Норман понесся ко входу в кафе, огибая выходящих из автобусов людей в купальниках и

шлепанцах.

– Извините, – проталкивался он между ними, – мы тут работаем.

Я с трудом держалась позади него, но в итоге мы все-таки добрались до входа. Оказавшись

внутри, я увидела Морган, которая с ужасом смотрела на толпу снаружи.

– Помоги нам! – крикнула она Норману, который отмахнулся, пролетев на кухню. В дверном

проеме мелькнул повар – пожилой мужчина с густыми рыжими волосами. Мимо меня прошла

Изабель, бросив равнодушный взгляд в окно.

– Их там примерно семьдесят, – заметила она Морган.

– Семьдесят?! Они издеваются?

– У нас только пятьдесят пять мест. Остальным придется постоять.

– Это безумие, – покачала головой Морган. Люди уже заходили в кафе, садились за столики, а

Изабель начала сновать между ними, раздавая меню. – Невозможно.

– Сколько народу? – крикнул Норман из кухни.

– Семьдесят человек, – отозвалась Морган. – Невозможно, – повторила она безнадежно. –

Слишком много людей, а у нас всего два повара, и места совсем нет.

– Не подставляй меня, – прошипела Изабель, проходя мимо, – ты мне нужна!

– Я не могу, – убито пробормотала Морган, опуская руки.

– Можешь, – мягко сказала Изабель. – Смотри, половина – на мне, половина на тебе. Других

вариантов нет.

– О, господи, – простонала Морган, затягивая фартук.

– Так-то лучше, – удовлетворенно кивнула Изабель и обвела взглядом посетителей. Тут она

увидела меня. – Ты, – она указала пальцем на меня. Люди, уже выстроившиеся в очередь, все как

один посмотрели на меня. – Да, ты, девочка с губой.

А ведь кое-кто вчера извинялся.

– Что?

– Хочешь побыть полезной?

Я ничего не должна ей. Но, в конце концов, все мое лето обещает быть скучным, так что почему

бы и нет.

– Отлично, – отрезала она, стоило мне открыть рот. Очевидно, все было решено за меня. Изабель

протянула мне лопатку для льда и указала на автомат с газировкой. – Вперед.

Глава 4

Я никогда не задумывалась о том, чтобы стать официанткой, но внезапно получила именно эту

работу.

Разумеется, это идея принадлежала Морган.

– Нам просто необходима помощь, – говорила она Изабель, которая сидела на барной стойке и

подсчитывала прибыль, вырученную после всего этого обеденного безумства. Морган проверяла

бутылки с кетчупом, вытряхивая содержимое из одной в другую и отставляя в сторону пустые. – С

тех пор, как Хиллари сбежала со своим парнем на Кубу, нам постоянно не хватает рук. Бик с

Норманом справляются на кухне, но Рон на Барбадосе на все лето, так что нам с тобой тут

приходится нелегко, ты сама видишь.

– У нас все нормально, – отозвалась Изабель.

– О, ну конечно, – Морган скорчила рожицу. На щеке у нее осталась капля кетчупа. – У тебя-то

точно все было нормально, пока Коли не взяла на себя хотя бы содовую и заказы по телефону.

– У тебя на лице кетчуп.

Морган провела ладонями по щекам.

– Все?

– Да, – Изабель встала, потянулась, наклонила голову в одну сторону, затем в другую.

– Так что? – напомнила ей Морган о своем предложении. – Ну же, Изабель. Еще один день вроде

сегодняшнего – и у нас все полетит к чертям. Даже ты это понимаешь.