Текст книги "Луна в кармане (ЛП) "

Автор книги: Сара Дессен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Сара Дессен

«Луна в кармане» / «Последний шанс»

Переводчик: Катерина Чернецова

Редактор Катерина Чернецова

Переведено специально для группы •WORLD OF DIFFERENT BOOKS•ПЕРЕВОДЫ КНИГ•

При копировании перевода, пожалуйста,

указывайте переводчиков, редакторов и ссылку

на группу!

Имейте совесть!

Уважайте чужой труд!

Аннотация:

«Коли ожидает только худшее, когда ее отправляют на все лето к ее эксцентричной тете

Мире, в то время как её мама – королева телевизионных шоу, посвященных тому, как лучше

похудеть – отправляется в турне по Европе с ее новой программой. Будучи всегда изгоем –

сначала как вечно новенькая толстушка, позже как похудевшая девочка с известной мамой – у

Коли никогда не было друзей, и она не особо надеялась найти их в Колби, Северной Коралине. Но

затем Коли получает работу в кафе под названием «Последний Шанс» и знакомится с Морган

и Изабеллой. Девушки помогают Коли взглянуть на себя по-новому и реализовать потенциал,

который скрывался в ней все это время».

Дружба

Морган обернулась, широко распахнув глаза.

– Джефф? Тот парень, которого мы встретили в супермаркете?

– Да, – отозвалась Изабель с улыбкой. – Он звонил. Ты можешь в это поверить?

– О господи! – воскликнула Морган, хватая подругу за руку. – И что ты сделала? Что-нибудь

странное?

– Я, вроде как, вообще забыла, кто он такой, – хихикнула Изабель. Я так привыкла к тому, что она

вечно была сердитой, что ее смешок несказанно удивил меня. С улыбкой на лице Изабель

выглядела совершенно иначе! – Ему даже пришлось напомнить мне, ты представляешь? Но он

такой милый, Морган, и мы провели вместе потрясающий день…

– Так, притормози, притормози, – Морган села на стул и приготовилась внимательно слушать. –

Давай-ка с того места, где он позвонил.

– Ладно, – Изабель налила себе еще кофе. – Так вот. Звонит телефон. А я такая, знаешь, в халате,

мыло ищу…

Я стояла рядом и слушала, как Изабель рассказывает Морган историю, начавшуюся с телефонного

звонка и закончившуюся поцелуем. Они забыли, что я вообще нахожусь рядом, и Изабель в лицах

изображала свое свидание, а Морган хохотала. Я улыбалась, притворяясь, что я – тоже часть этой

смеющейся компании, что девушки разговаривают и со мной, и что мы с ними – подруги.

Глава 1

Меня зовут Николь Спаркс. Добро пожаловать в первый день худшего лета в моей жизни.

– Коли, – со вздохом сказала мама, подходя ко мне. На ней был один из спортивных костюмов ее

собственной марки «FlyKiki», на этот раз розовый, и она была похожа на сияющую гроздь

винограда. Ее ассистентка маячила за спиной и то и дело поглядывала на часы. – Не могла бы ты

постараться не выглядеть такой измученной?

Я растянула губы в улыбке, сильнее прижав скрещенные руки к груди.

– Так еще хуже, – резюмировала она с очередным вздохом. – С таким цветом волос и этой твоей

штукой в губе ты выглядишь ужасно, даже когда улыбаешься, – она подошла ко мне, невесомо

ступая по полу в тренировочных кроссовках. Как и все остальное, они были новенькими. – Милая,

ты же знаешь, что так будет лучше. Нельзя же на целое лето оставаться дома, тебе будет одиноко!

– У меня есть друзья, мам.

Она склонила голову на бок, словно сомневаясь в этом.

– Ох, дорогая. Я ведь хочу, как лучше.

Как лучше для тебя, подумала я. У моей мамы всегда на все находились объяснения, которым она

сама же и верила.

– Кики, – окликнула ее ассистентка, чье имя я не потрудилась запомнить. Зачем, если она все равно

уйдет с этой работы к тому времени, как я вернусь. Вероятно, она сбежит отсюда еще по дороге на

станцию. – Если мы хотим успеть на этот рейс, нас надо поторопиться.

– Хорошо, хорошо, – мама положила руки на бедра (классическая поза Кики Спаркс) и оглядела

меня с ног до головы. – Ты ведь продолжишь тренировки, правильно? Было бы просто позорно

набрать весь сброшенный вес снова.

– Да.

– И ты будешь питаться правильно – я ведь говорила, что положила тебе полную линию «Кики» с

собой, так? У тебя под рукой всегда будет здоровая пища.

– Ты говорила.

Мама опустила руки, и на какой-то невероятно короткий миг я снова увидела ее. Ее настоящую –

не Кики Спаркс, не гуру фитнеса, не Кики из собственного ток-шоу и не женщину, улыбающуюся с

миллионов плакатов и DVD-дисков, а свою маму. Но поезд уже подходил к станции.

– Ох, Коли, – снова произнесла она и обняла меня. Мое лицо уткнулось в ее плечо, обтянутое

тканью спортивного топа, и, вдохнув запах ее волос, я чуть не сорвалась на плач снова. –

Пожалуйста, не злись на меня, хорошо?

Я обняла ее в ответ, хотя сначала не собиралась этого делать. Мне просто стоило представить, как

я стою, словно каменное изваяние, такая неподвижная и холодная, а она обнимает меня перед

долгим расставанием – я уезжаю на лето в Колби, а она отправляется в свой европейский фитнес-

тур «Fly Kiki». Я неловко потрепала ее по спине.

– Люблю тебя, – прошептала она. Поезд остановился прямо перед нами.

«Тогда возьми меня с собой» – вот, что мне хотелось закричать, но я понимала, что эти слова

принесут больше проблем, чем пользы, так что в ответ я сказала лишь:

– Я тоже тебя люблю, – и зашла в вагон. Сев у окна, я помахала ей рукой в ответ, с трудом

проглотив вставший в горле комок. Затем воткнула в уши наушники, включила музыку так громко,

как только было возможно, и закрыла глаза. Поезд тихонько отъехал от станции, оставляя маму

позади.

Моя жизнь не всегда была такой.

Первое мое настоящее воспоминание – мне пять лет и я в белых кроссовках «Мэри Джейн» сижу

на переднем сиденье нашего с мамой пикапа, припаркованного перед универсамом «Seven-

Eleven». На улице очень жарко, и мама зашла в магазин за газировкой. О, а вот и она идет – в

руках две большие бутылки «Big Gulps», упаковка чипсов «Fritos» и коробка печенья «Twinkies».

На ней красные ковбойские ботинки и короткая юбка, хотя тогда это были еще наши «толстые

года». Тогда мы обе были толстыми, очень и очень толстыми (худший мамин вес – 325 фунтов

(*примерно 147 кг)), но это не останавливало нас от того, чтобы носить яркую одежду.

Мама открывает дверь со стороны водителя.

– Подвинься-ка, – она с трудом усаживается на свое место возле меня и кладет покупки, куда

попало – чипсы оказываются у меня на коленях, а газировка где-то под сиденьями. – Ну вот.

Теперь мы протянем до Техаса, – улыбается она.

Большая часть моих детский воспоминаний именно такая: пустыни, дороги, мелькающие за окном

машины деревья, чипсы и печенье. Названия фаст-фуда и пейзаж за окном менялись, но кое-что

оставалось неизменным – мы с мамой толстые. До следующей остановки недалеко. И мы всегда

вместе – одни против целого мира.

Последняя наша остановка – Шарлотт, Северная Каролина, три года назад. Это место было

единственным, где я прожила дольше всего, никуда не собираясь и не переезжая, именно здесь я

ходила в одну и ту же школу самое продолжительное время. А еще здесь моя мама стала Кики

Спаркс.

До этого она была просто Катариной – девушкой, которая бросила колледж и пыталась

заработать, берясь то за одно, то за другое: работала на автозаправке, была оператором в call-

центре, продавала косметику и даже занималась оформлением заявок в каком-то эскорт-

агентстве. В Шарлотте она поехала устраиваться на работу в химчистку, но случайно «зацепила»

на парковке чью-то машину. В качестве «отработки» стоимости хозяйка автомобиля предложила

маме место в своем фитнес-центре: в мамины обязанности входила уборка зала и ответы на

телефонные звонки. За хорошую работу хозяйка фитнес-центра предложила маме бесплатный

абонемент на занятия. Вот так вот все налаживалось во время наших «толстых лет» – в последнюю

минуту, но непременно к лучшему.

Мама пыталась похудеть всю свою жизнь, но только в «Леди-Фитнес» ей стало это удаваться. Она

всегда любила танцы и преуспела в аэробике, а на занятия ходила всегда, как только выдавалась

свободная минутка. Через неделю или две мама стала таскать на занятия и меня. Это было

несколько неловко – наблюдать за тем, как мама с энтузиазмом прыгает по степ-платформе,

размахивает руками, хлопает в ладоши и подпевает музыке.

Как бы то ни было, тренеры обожали ее. Через несколько месяцев мама стала помощницей на

занятиях, а чуть позже прошла специальные курсы и получила сертификат, так что теперь могла

вести свои собственные занятия. В то время она была самым полным из инструкторов в «Леди-

Фитнес», но ее занятия любили все. У нее была отличная музыка, она знала по имени всех, кто

занимался у нее, и вдохновляла каждого собственным примером, показывая, что все мы

способны на многое, нужно лишь поставить себе цель.

В Шарлотте мы прожили два года – и мама похудела на сто шестьдесят фунтов (*72 килограмма),

а я на сорок пять (*20 килограммов), и Катарина исчезла вместе с завтраком из пончиков и

литрами шоколадного молока. Вместо нее появилась блистательная Кики Спаркс.

Мама обожала свое новое сильное тело, но для меня справиться с переменами было сложнее.

Несмотря на то, что из-за лишнего веса надо мной издевались всю жизнь, факт того, что теперь я

могу обхватить свое запястье, почему-то пугал. Не поймите неправильно, но посреди меняющихся

пейзажей за окном машины и разнообразных маминых работ еда была единственным, что

успокаивало меня и давало хоть какое-то чувство защищенности, а в своем теле я могла

спрятаться. Теперь, став почти на пятьдесят фунтов легче, мне негде было скрываться. Иногда,

лежа вечером в кровати, я смотрела на свои похудевшие руки и думала о том, что теперь они

совершенно беззащитны. Так же, как и я.

Мое тело изменилось, у меня появились скулы, мышцы, подтянутый живот, чистая кожа – все, как

у мамы, но вместе с этим что-то, казалось, ушло от нас навсегда. Можно натренировать мышцы,

но с уверенностью этот номер не пройдет. Для того, чтобы стать смелее, упражнений еще не

придумали. Однако я не бросала тренировок – занималась аэробикой, бегала, выполняла

силовые упражнения. Меня подстегивали к этому слова, что я слышала от окружающих.

«Толстозадая!» – и я делаю десять дополнительных приседаний, чувствуя, как горят мышцы в

ногах.

«Сало-о!» – и я выполняю еще несколько подходов, беру в руки гантели тяжелее, пусть даже мне

настолько тяжело, что я вот-вот упаду замертво.

«Титановые ляхи!» – и я бегу еще одну милю, оставляя эти мерзкие голоса позади.

Мы с мамой стали другими людьми, а старые фотографии в альбомах выглядели так, словно на

них запечатлены незнакомцы, но никак не мы. Иногда мне даже казалось, что толстые Катарина и

Коли все еще колесят по стране на стареньком пикапе, останавливаясь в придорожных

магазинчиках за очередной пачкой печенья. Так странно.

Тем временем мамины классы в «Леди-Фитнес» набирали все большую популярность, женщины

записывались на них с огромным удовольствием и, казалось, не хотели даже слышать о других

курсах. Местный телевизионный канал не раз приглашал маму на свое утреннее шоу, выделив ей

специальную рубрику «Просыпайся и занимайся!». Я смотрела программу утром, собираясь в

школу или сидя на кухне и поедая обезжиренный йогурт и энергетический батончик без сахара на

завтрак.

– Меня зовут Кики Спаркс, – говорила мама в начале своей тренировки, а музыка становилась

громче. – Мы готовы заниматься?

Вслед за этим можно было услышать, как, по меньшей мере, половина жительниц города кричала

в ответ: «ДА!» – и тренировка начиналась. Когда мама станет национальной суперзвездой фитнеса

– лишь вопрос времени. Женщина, которая три года назад наняла маму на работу в свой фитнес

центр, предложила маме записать новый курс под названием «Fly Kiki», который разошелся

миллионом копий, после чего она стала по-настоящему знаменита. Такая вот история стройности.

Теперь у нас был дом с бассейном, к нам приходил повар, который готовил только полезную

пищу, а у меня была собственная ванная и телевизор в спальне. Единственный минус – мама

постоянно была занята, а «Кики-мания» распространилась повсюду, так что я уже не знала, где

Кики Спаркс, а где моя настоящая мама. Найти ее среди улыбающихся фотографий, которые,

казалось, заполонили собой весь город, было сложно. Время от времени я вспоминала, как мы

ехали в нашем стареньком пикапе, куда глаза глядят, как я спала, откинувшись на спинку сиденья,

или как мы подпевали песням на радио, и… И понимала, что скучаю по тем временам, когда мы

не знали, что произойдет дальше, и перед нами были миллионы возможностей – новые города,

новые школы и новые старты.

Пять часов спустя поезд остановился на станции Колби, а единственным человеком, стоящим на

платформе, оказался парень с темно-русыми волосами до плеч, в футболке с нарисованным

галстуком и обрезанных армейский шортах. На нем были так же солнцезащитные очки в синей

оправе.

В Колби выходила только я. На улице было жарко, несмотря на то, что океан должен был быть

где-то неподалеку.

– Николь? – парень сделал несколько шагов в мою сторону. Его шорты были покрыты каким-то

белым орнаментом, а вокруг него самого витал запах то ли пачулей, то ли, если принюхаться,

какой-то травки. Принюхиваться я не стала.

– Коли.

– Точно, – он улыбнулся. – Мира послала меня встречать тебя. Я Норман.

Мира – это моя тетушка. Она застряла со мной здесь на все лето. Или я с ней. Как посмотреть.

– Это твое? – Норман указал на сумки, которые грузчик спустил со своей тележки. Я кивнула, и

Норман направился к ним медленной ленивой походкой. Внутри у меня все перевернулось,

стоило мне вспомнить, что вместе с моими вещами приехала еще и «линия от Кики»: степ-

платформа, коробка с не требующей приготовления едой и несколько дисков с тренировками.

Плюс пара упаковок с витаминами и минералами. И на всем этом – улыбающиеся мамины лица.

– Ого! – Норман как раз увидел степ-платформу от Кики. – А это что?

– Я возьму сама, – я поспешно выхватила у него тренажер. Всю дорогу в Колби я представляла, как

буду здесь этакой таинственной незнакомкой – ни с кем не разговаривающей и не отвечающей ни

на чьи вопросы, но этот парень разрушил всю придуманную мной картинку уже хотя бы потому,

что не обозвал меня шлюхой, едва увидев продукцию от Кики.

– Машина там, – пожал он плечами, и мы направились к старому форду, стоящему на пустой

парковке. Норман помог убрать сумки в багажник, а я села в машину, бросив степ-платформу себе

под ноги. Итак, второе путешествие со всей этой Кики-ерундой.

– Как доехала? – поинтересовался он. Салон автомобиля пах старой листвой и был буквально

забит мусором, не считая двух передних сидений, которые, очевидно, были освобождены от него

несколько минут назад. На задних же сиденьях в окружении банок из-под газировки сидели

четыре манекена, все четверо – без голов. У одного не было руки, у другого – кистей рук, но все

они сидели ровно, точно пассажиры в такси, ждущие, когда их отвезут к месту назначения.

– Нормально, – ответила я, гадая, что за чудака послала за мной тетушка. В зеркале заднего вида

мелькнуло мое отражение, и я с удивлением поняла, что практически забыла, как теперь выглядят

мои волосы. Они такие… черные. На мгновение я даже не узнала себя. Норман завел мотор, и мы

выехали на пустую широкую улицу.

– Так, – протянул он, – это больно?

– Больно – что?

Норман взглянул на меня и коснулся пальцем своего правого уголка рта.

– Вот эта штука. Больно с ней?

Я провела языком по внутренней стороне проколотой верхней губы, коснувшись тонкого

металлического колечка. Пирсинг был сделан примерно месяц назад, но мне уже казалось, что он

был у меня целую вечность.

– Нет.

– Ого, – снова сказал он. – А выглядит совсем не так.

– Не больно, – твердо повторила я. Больше Норман не спрашивал.

Остальную часть дороги мы не разговаривали. Я разглядывала салон машины – помимо

обезглавленных манекенов здесь было как минимум двадцать пластмассовых зверушек,

заботливо выстроенных в ряд на приборной панели, и пара огромных красных игральных кубиков,

свисающих с зеркала заднего вида.

– Милая машина, – пробормотала я себе под нос. Должно быть, Норман был любителем всего…

хм, необычного.

– Спасибо, – весело откликнулся он, дотронувшись до маленького красного жирафа, стоящего на

приборной панели. Он, что, решил, что я это серьезно сказала? – Работа, знаешь, еще в процессе.

Мы свернули на грязную дорогу и миновали несколько домов, проехали до конца улицы и,

наконец, остановились перед большим белым домом. Чуть дальше начинался пляж – золотистый

песок, сияющая вода и три белых лодки, стоящих у причала. Норман дважды нажал на гудок.

– Она уже ждет тебя, – пояснил он, выходя из машины. Он открыл передо мной дверь и, подождав,

когда я выйду, вытащил степ-платформу. Он галантный умник – или что?

– Спасибо, – сказала я, решив, что все-таки да.

Крыльцо дома Миры было, как из старого фильма о Южной Америке – широкое и длинное,

обегающее практически весь фасад дома, и, глядя на него, я заметила две вещи. Первое – старый

велосипед, прислоненный к стене под окном. Он напоминал кадиллак из гангстерского фильма –

черные колеса, а сам ярко-красный. В металлической корзине лежала пара солнцезащитных

очков в черной оправе. Второе – маленькая табличка, приклеенная над звонком, а на ней самым

простым шрифтом выведено: «ЗВОНОК». Для полной уверенности рядом была подрисована

стрелочка, которая указывала, как думаете, куда? Правильно, на звонок. В какой это странный

мир меня угораздило попасть?

– Норман? – донесся из дома женский голос. – Это ты?

– Да! – отозвался Норман, поднимаясь по ступенькам. – Поезд пришел вовремя, в виде

исключения.

– Я опять не могу его найти, – пожаловалась женщина. Должно быть, моя тетушка Мира. Ее голос

звучал так, как если бы она быстро ходила по дому – то приближался, то затихал. – Он был здесь

все утро, но теперь его и след простыл…

– Я поищу, – Норман застыл на крыльце и покрутил головой. – Далеко он не уходит. У него,

наверное, опять проблемы с этой собакой.

– Проблемы? – переспросила я.

– И большие, – указал на меня пальцем Норман, затем снова вернулся к поискам чего-то или кого-

то. Да что тут происходит вообще?!

– Коли с тобой? – позвала тетушка Мира. Голос приблизился.

– Да, она тут.

Я думала, что дверь в дом откроется, но этого не произошло.

– Терпеть не могу, когда он так делает! – воскликнула Мира, ее голос снова стал тише. Я

посмотрела на Нормана, который разглядывал крыльцо.

– Мы найдем его, не беспокойся, – отозвался он.

Я продолжала стоять на месте. Судя по всему, тетушка была так же рада видеть меня, как и я –

приехать сюда. Пожав плечами, я опустилась на траву рядом со своими сумками и подтянула

колени к груди. Из кустов рядом послышался шорох, и оттуда вылез самый толстый кот, какого я

когда-либо видела. Он равнодушно посмотрел на меня и прошествовал мимо, затем развернулся

и запрыгнул прямо мне на колени. На моих черных штанах, жакете и даже футболке немедленно

оказалась кошачья шерсть. Кот снова посмотрел на меня и начал умываться.

– Кот Норман! – воскликнул Норман, и кот неторопливо повернулся в его сторону, дернув хвостом.

– Что? – подняла голову я.

– Нашелся, – крикнул Норман через плечо.

– Да? – последовал ответ из дома.

– Ты должна принести его ей, – сказал Норман мне. – Она сразу же полюбит тебя.

– Я не люблю кошек, – запротестовала я, покосившись на толстого шерстяного монстра,

рассевшегося на моих ногах. Теперь этот котяра громко мурлыкал.

– Кот Норман? – позвала Мира. – Иди сюда, ты, негодник!

– Давай же, – снова сказал Норман. – Принеси его.

С этими словами он медленно направился назад к дому. Кажется, этот парень всегда все делал

медленно. Я встала, взяв кота на руки. Он весил тридцать фунтов, никак не меньше, ровно

столько, сколько степ-платформа и вся эта Кики-белиберда вместе взятая.

– Увидимся позже, – помахал мне рукой Норман, внезапно сворачивая в сторону, чтобы исчезнуть

где-то на заднем дворе.

– Коли? – позвала Мира. Я вошла в дом, прищурив глаза, чтобы разглядеть коридор после яркого

солнечного света. Кот свернулся у меня на руках. – Это ты?

– Мы идем.

Первое, что я увидела, как только зашла в комнату – телевизор. На экране как раз шел какой-то

поединок, и мужчина в плаще и с повязкой на глазах прыгал, пытаясь поймать второго участника,

корчившегося на матах. Когда камера отъезжала от первого мужчины, за его спиной были видны

толпы народу, которые что-то кричали, подбадривая его нападать на жертву. Это что, знак такой?

– Кот Норман! – тетушка Мира вышла откуда-то из-за телевизора и распахнула объятия. – И Коли.

Ну, здравствуй!

Мира была полной, точно такой же, как и моя мама, пока не превратилась в Кики Спарк. У нее

было круглое лицо, а длинные рыжие волосы она забрала в небрежный узел на затылке и

подоткнула его карандашом и ручкой. На ней было старое зеленое кимоно, разрисованное

драконами, широкая белая футболка, черные леггинсы и шлепанцы. Ногти на руках у нее были

выкрашены в ярко-розовый цвет.

– Коли! – снова воскликнула она и, прежде чем я успела сказать или сделать хоть что-нибудь,

тетушка Мира заключила в объятия и меня, и кота. От нее пахло ванилью и скипидаром. – Я так

рада видеть тебя! Ты выглядишь совершенно иначе, так выросла. И похудела! Судя по всему,

мамина программа работает, а? – она улыбнулась.

– Да, – мне в нос попала кошачья шерсть, глаза начали слезиться.

– Плохой, плохой Кот Норман, – сказала Мира коту, который был расплющен между нами, но,

несмотря на это, громко мурлыкал. – И в какую же передрягу ты угодил на этот раз?

Кот чихнул, заворочался у меня в руках и выпрыгнул на свободу, неловко приземлившись на пол.

Видимо, он прыгал не так уж часто, но ему все же удалось отскочить в сторону прежде, чем

хозяйка успела поймать его.

– Вот негодник, – покачала головой она, затем взглянула на меня. – Он просто свет моей жизни, но

все эти его привычки… И он сейчас как будто отдалился от меня, это буквально разбивает мне

сердце.

– Кот, – уточнила я.

– Норман, – поправила она.

– О. Норман, – я неуверенно огляделась. – Ну, он немного чудной, – заметила я.

– Да? – Мира подняла брови. – Это же лето. Жара на всех так влияет. Ты должна видеть колтуны, с

которыми он частенько приходит!

– Колтуны? У Нормана?

– У Кота. У Кота Нормана, – Мира указала в сторону двери, возле которой пушистый толстяк уселся,

приглаживая шерстку.

– О, – снова выдавила я. – Я подумала, ты говоришь о…

– О Нормане, – кивнула она, а затем расхохоталась, едва взглянув на меня. – Нет-нет, не о том

Нормане! В смысле, у него, конечно, тоже могут быть колтуны в этих его длинных волосах, но я

никогда не видела, чтобы он откашливал их…

– Я просто не знала, – тихо сказала я. Теперь я снова чувствовала себя толстой, неуверенной в себе

и глупой, как было всегда, когда кто-то начинал смеяться надо мной.

– Ладно, – весело произнесла Мира, – это моя ошибка. Кота Нормана назвали в честь, как бы это

сказать… Нормана Нормана. У них очень похожие характеры, не говоря уж о том, что они оба

такие медлительные!

– Норман Норман, – повторила я. Мы с тетушкой вошли в большую и светлую комнату. На экране

телевизора все еще боролись участники поединка, на этот раз – два рыжеволосых парня.

– Но я нуждаюсь в них обоих, как в воздухе, – драматично проговорила Мира, бросив взгляд на

экран и снова посмотрев на меня. – Если бы Норман Норман не жил внизу, некому было бы

помогать мне открывать банки, а Кот Норман – он мне как ребенок.

– Норман живет внизу? – удивилась я.

– Да, – отозвалась тетушка, усаживаясь в кресло и разглаживая кимоно на коленях. На стене я

заметила рисунок: Мира и Кот Норман сидят на траве перед домом. На тетушке белое платье и

розовые солнечные очки со стеклами в форме звездочек. Она улыбается, а Кот Норман сидит

возле нее, ее рука обнимает его. – Он часто остается в комнате внизу, но по большей части я даже

не замечаю, что он здесь.

Я села на стул, стоящий рядом, и посмотрела в окно. Океан сиял и переливался, а к пляжу

спускалась дорожка, ведущая к берегу прямо от дома. Если вытянуть шею, можно было увидеть

заднюю дверь и… Нормана, несущего куда-то одного из безголовых манекенов. Чуть правее

дорожки к пляжу я увидела домик поменьше, выкрашенный в тот же белый цвет, что и дом

Миры. Между домами была натянута бельевая веревка, на которой висела разноцветная одежда.

– Итак, – Мира устроилась в кресле поудобнее, – как ты доехала?

– Хорошо.

– Как дела у мамы?

– Тоже хорошо.

Тетушка кивнула.

– Не больно?

– Что?

– Эта штучка у тебя в губе. Не больно с ней?

– Нет, – покачала я головой. Тетушка снова кивнула. Темы для разговоров закончились. Я обвела

взглядом комнату. Все здесь было таким старым, но и каким-то романтичным одновременно.

Однако, несмотря на всю эту романтику времени, многое в доме требовало хорошего ремонта –

дверцы шкафа можно было бы заново покрасить, а подушки на сиденьях стульев стоило бы

поменять.

И вдруг, приглядевшись, я поняла, что буквально окружена записками. Таблички, точно такие же,

как снаружи, над звонком, были расклеены везде. «РУЧКА ОКНА – СЛЕВА» – на двери в задний

дворик. «ЦЕНТРАЛЬНАЯ ЛАМПОЧКА НЕ РАБОТАЕТ» – под выключателем на противоположной

стене. На тумбочке, где стоял телевизор, была приклеена записочка, определенно ставшая моей

любимой: «ПОТРЯСТИ ПУЛЬТ, ЧТОБЫ ПЕРЕКЛЮЧИТЬ НА 11».

Это лето будет долгим.

– О боже! – воскликнула вдруг Мира, и я вздрогнула. Она потянулась к телевизору, внимательно

глядя на экран, точно кот, готовящийся поймать мышь. – Ты только посмотри на этого Эль

Гигантико! Это ведь даже не его поединок, а он все равно собирается атаковать несчастного

малыша Рекса Руньона!

– Что? – переспросила я смущенно.

– Взгляни! – Мира указала на экран. – А вот и подружка Эль Гигантико, Лола Бейби. Она бросила

его ради Рекса Руньона на прошлой неделе, и теперь он хочет ему отомстить. Ох, нет. Ну почему

судья не остановит его?! Ведь это против всех правил!

Я лишь посмотрела на нее, но глаза тетушки были прикованы к экрану.

– Ну, – осторожно начала я, – это все ведь лишь…

– Ох! – ее рука взлетела ко рту, ярко-розовые ногти мелькнули мимолетной вспышкой. – Он делает

эту комбинацию… Бедняга Рекс! Нелегко ему придется завтра. Не понимаю, почему этот Эль

Гигантико все еще злится из-за Лолы, она ведь просто ужасная девушка…

– Мира, – снова заговорила я, – ты же знаешь, что это…

Рекс Руньон отлетел к углу ринга, и Мира отвернулась от экрана. Толпа взревела.

– Знаю, что это – что? – она посмотрела на меня, и мне захотелось, чтобы рядом с ней появилась

записка с инструкцией, говорящей, как мне себя вести.

– Ничего. Я… Я забыла, что хотела сказать, – поспешно покачала я головой, и Мира снова вернулась

к программе. Я здесь новенькая, так что не мне рассказывать ей, что все эти телевизионные шоу –

сплошная актерская игра.

Мы наблюдали, как Рекс Руньон встает на ноги и возвращается в центр ринга, а затем у них с Эль

Гигантико начинается очередная схватка. Солнце медленно опускалось в воду за окном, Норман

таскал туда-сюда своих безголовых манекенов, а Кот Норман сидел на подоконнике и старательно

вылизывался. Мое лето началось.

Глава 2

Мы смотрели поединок еще примерно час. За это время прошло четыре сражения, несколько ссор

на повышенных тонах, а судьям дважды приходилось вмешиваться в драку.

– Так, – сказала Мира, выключая телевизор, когда на экране мелькнула заставка новостей. –

Умираю, как хочу теплого салата с курицей. Ты голодна?

– Да, – я вдруг поняла, что, действительно, хочу есть.

– Здесь за углом есть одно местечко, еда там просто отменная.

– Ладно, – я встала и потянулась к своей сумке, чтобы взять деньги, которые мама сунула мне в

карман, когда я садилась на поезд.

– Погоди, погоди, – остановила меня тетушка, – это же твой первый вечер. Я заплачу, – она взяла

свою сумочку (большую, розовую, нейлоновую и какую-то бесформенную), достала кошелек и

протянула мне двадцатку.

– Ты не идешь? – спросила я.

– О, нет, останусь здесь. Я уже выходила сегодня. И, к тому же, так тебе будет проще освоиться в

городе, правильно? – с улыбкой заметила она, доставая ручку из пучка. – К тому же, у велосипеда

есть место только для одного, если, конечно, ты не хочешь ехать на руле, но это плохая идея. В

последний раз мы умудрились съехать с дороги, и Норман буквально пропахал носом траву.

– Подожди, велосипед?

– Ну да. Стоит на улице, – Мира потуже затянула пояс кимоно. – Но ты не переживай, дорога

освещена и все такое. Да и ехать-то просто – прямо по улице по «Последнего шанса». Только

смотри внимательнее, чтобы не угодить в яму на дороге, и не попасться на глаза ротвейлеру

Мейсонов.

– Что?

– Теплый салат с курицей у них отличный, – тетушка явно меня не слушала. – А себе можешь взять,

что пожелаешь, – добавила она.

Я хотела сказать что-нибудь в ответ, но онауже направилась на кухню, словно забыв о моем

существовании. Покачав головой, я вышла на улицу, покосилась на табличку «ЗВОНОК» и

подумала, что я – как Дороти, которую забросило в Страну Оз, а никакой доброй волшебницы

поблизости не наблюдается. Однако голод давал о себе знать, так что я взяла велосипед и

медленно повела его к дороге.

Кафе «Последний шанс: бар и гриль» оказалось небольшим строением на углу улицы,

расположенным прямо перед большим перекрестком. Вокруг него стояли несколько фонарей,

была небольшая парковка, а еще неоновая вывеска, возвещающая (в стиле Миры) «ПРОДУКТЫ».

Когда я вошла внутрь, первое, что бросилось мне в глаза – высокая худая девушка, явно

устраивающая истерику.

– Говорю тебе, – твердила она другой девушке, невысокой блондинке, стоящей рядом, – если

сегодня опять будет меньше пятнадцать процентов, я точно кого-нибудь прибью!

– Ага, – отозвалась блондинка, глядя на кофе-машину.

– Запомни мои слова, – заявила первая. У нее была короткая стрижка с челкой, спускающейся с

макушки. Она повернулась и посмотрела куда-то в дальний угол кафе, где группа мужчин в

костюмах вставала из-за стола и задвигала стулья. Блондинка взглянула на меня. Ее губы были

покрашены ярко-красной помадой.

– Я могу помочь вам?

– Мне нужно заказать кое-что на вынос, – сказала я. Мой голос казался непривычно громким в

этом почти пустом помещении.

– Меню здесь, – девушка указала на корочки, лежащие прямо передо мной, и уставилась на мои

губы. – Дайте мне знать, когда выберете.

Высокая девушка отошла на шаг, давая мужчинам в костюмах дорогу. Один из них дожевывал что-

то, другие пересмеивались друг с другом. Блондинка все еще разглядывала меня.

– Удачного вечера, – пожелала посетителям высокая девушка.

– И вам, – нестройным хором отозвались «костюмы».

Я вернулась к изучению меню. Обычная пища, подаваемая в кафе на побережье: жареные