Текст книги "Запомни мое имя (ЛП)"
Автор книги: Сара Де Роза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)
совсем уверен, что-то есть, что порождает у меня сомнения во всём.
– Слушайте, она вас не помнит, – говорю я, указывая на Хани. – И как вы видите, она напугана, поэтому пока оставьте мне свой номер телефона, я свяжусь с вами...
«После проведения необходимого расследования» думаю про себя.
Он достает визитку и вручает мне, я быстро на неё смотрю. Как странно, кажется, что
от неё отрезали верхнюю часть. Возможно, он переработал старые визитные карточки. Я
убираю визитку в карман брюк.
– Будет лучше, если сейчас вы уйдёте, – говорю я ему, собираясь открыть дверь.
– Да... но знайте, что так или иначе я верну свою жену, – заявляет он тоном, который мне совсем не нравится. Он мне угрожает?
– Посмотрим, – отвечаю я и закрываю за ним дверь.
Я поворачиваюсь к Хани, которая стоит неподвижно и прислоняется спиной к стене.
– Эй… – Я подхожу и растираю ей руки.
– Я была действительно той, о ком говорил... Я была сумасшедшей женщиной, которая ушла из дома и неизвестно где блуждала? – она говорит, пытаясь не плакать, но
глаза уже наполнились слезами. – Всё, что со мной случилось... это моя вина?
– Нет, нет, даже не думай об этом. – Я прижимаю ладонь к её щеке, ловлю и
вытираю подушечкой большого пальца убежавшую слезу. – Я не верю ни единому слову из
того, что он сказал. Проведу расследование в отношении него и выясню всю правду, обещаю.
– Я не знаю, хочу ли я знать…– говорит она в сомнении. – Натан... Я не хочу с ним
идти, – шепчет Хани заикаясь. – Он пугает меня.
Я поражаюсь, когда чувствую этот страх в её голосе. Пристально смотрю в глаза
Хани, потому что даже на секунду она не должна подумать, что я могу позволить им забрать
её насильно.
– Ты никуда не пойдешь, если не хочешь, понимаешь меня?
И часть меня, действительно надеется, что она не хочет возвращаться к нему.
– Ты слышал, что он сказал... может заставить меня вернуться с ним, – говорит она
в ужасе от этой идеи.
– Никто не может заставить тебя сделать что-нибудь... и даже если они захотят тебя
забрать, им придется сначала пройти через мой труп.
От моих слов она вздрагивает.
– Не говори так даже в шутку.
– Я совсем не шучу.
* * *
После довольно напряженного завтрака я решаю оставить Хани в больнице с Айви. Не
хочу, чтобы сейчас она оставалась одна, а так они будут друг друга поддерживать. Также там
с ними находится Мэйсон, и это позволяет мне чувствовать себя более спокойно. Затем я еду
на работу и рассказываю Мэдисон, что случилось. Если и есть кто-то, кто может помочь мне
докопаться до сути в этой истории – это она.
– Постарайся выяснить всё, что можешь об этом парне, и как можно скорее.
– Я сразу же приступлю к работе, и всё что обнаружу, отдам тебе сегодня вечером.
Также готовлю досье на Уилла, теперь мы ничего не можем сделать, кроме как объявить его
пропавшим…
Она говорит «пропавший», чтобы не произносить то, о чём на самом деле думает, а
именно – мёртвый. Если бы был жив, он нашёл бы способ с нами связаться спустя всё это
время.
– Ты сказал мне, что этот парень дал свою фотографию? – спрашивает Мэдисон, возвращаясь к аргументу «муж Хани».
– Могу я её увидеть? По крайней мере, узнаю, как он выглядит.
– Да, конечно.
Я достаю фото из куртки и передаю ей. Мэдисон пристально её разглядывает, с
выражением сомнения.
– Что-то не так?
– Ммм, я не уверена... дай мне секунду.
Она идёт к компьютеру, сканирует фотографию и тщательно рассматривает картинку
на экране.
– Видишь здесь, в этом месте? – говорит она, указывая на точку между Хани и
мужчиной рядом с ней. – Кажется, что они не соответствуют друг другу... Я думаю, что
фотография была отредактирована.
– Она не подлинная? Значит, мужчина на картинке, который притворяется её мужем, может не быть тем, кто изначально запечатлён на фотографии?
– Точно, – подтверждает Мэдисон, она действительно обладает проницательностью
и убийственной наблюдательностью. Всегда проявляет себя лучшей.
Я знал это, был уверен – мужчина солгал. Но почему? Если он не её муж, что он хочет
от Хани? Предположение о том, что он тот человек, который причинил ей боль, становится
всё более вероятным. Но какая связь была у Хани с ним?
* * *
—Айви сейчас может вставать, и мы пошли вместе, чтобы проведать ребёнка. Врачи
ещё на пару дней хотят оставить её в больнице, для безопасности, но потом она может
вернуться домой, – говорит Хани, сидя за кухонным столом и наблюдая, как я готовлю
ужин. Ей пошло на пользу провести время с Айви, теперь она немного спокойнее, но я до
сих пор вижу боль и беспокойство в её взгляде. Она не выглядит безмятежной и беззаботной, какой была сегодня утром, когда мы проснулись.
Когда я приехал за Хани в больницу, у меня имелось время лишь быстро
поздороваться с Айви, потому что время для посещений уже закончилось. Только Мэйсону
разрешили остаться подольше, но и он не может провести там весь вечер, поэтому я
пригласил его поужинать с нами. Для меня ощущается странно пригласить кого-то на ужин.
До этого Мэйсон всегда был тем, кто приглашал меня к себе домой. В любом случае, поскольку он был в пути, Мэйсон предложил зайти в участок и забрать досье Уилла, а также
получить информацию, которую смогла найти Мэдисон.
– Тем временем пока ты закончишь готовить, я пойду и разложу одежду, – говорит
Хани, встаёт и идёт в спальню.
В скором времени приезжает Мэйсон.
– Привет, Натан, – здоровается он, входя на кухню и оглядываясь вокруг. – Хани?
– спрашивает более тихим голосом.
– Она в спальне…выяснили что-нибудь?
– Что-то да... между прочим, ты никогда не догадаешься, где парень работает.
– Где?
– В «World Corporation».
– Опять эта компания.
Повороты, которые тебя всегда разворачивают, появляются вновь, и мне это совсем не
нравится. Жаль, что я до сих пор не могу понять, что связывает между собой все эти
факторы.
– Да уж... кроме того выяснилось, что фактически он женат на некой Кейре Джонс.
Мы не нашли её фотографию, поэтому насколько знаем, речь может идти о Хани, но
возможно и нет... пока больше нам ничего не известно.
К сожалению, это не очень помогает. Единственная настоящая зацепка на данный
момент – эта проклятая компания.
– Кроме того, я видел в офисе Харрисона. Надеюсь, он не собирается принимать
меры в связи с произошедшим на днях...
– Мне наплевать, пусть делает что хочет, – сухо говорю я. При воспоминании о нём, у меня только возникает желание разбить ему лицо.
Мэйсон вздыхает смирившись.
– В любом случае, это досье Уилла, – говорит он, показывая и оставляя файл на
столе. Из досье выпадает фотография и улетает к двери на кухню, где только что появилась
Хани. Она наклоняется, чтобы её поднять, держит в руках и внимательно рассматривает. И в
этот момент, кажется, что мир замедляется. Я вижу, как Хани широко раскрывает глаза и
резко бледнеет. Она отступает назад, как будто её кто-то ударил, у неё подгибаются ноги, отчего девушка падает на пол.
Сразу бросаю ложку, которой помешивал соус, она оказывается на полу, а я
взволнованный, подбегаю к Хани.
– Хани! – Я приседаю рядом с ней, сразу подходит и Мэйсон. – Хани, Хани, что с
тобой?
Я слегка её встряхиваю, но она не отвечает. Она словно парализована, не двигается и
дрожит. О Боже, что с ней происходит? Я поднимаю её и несу на диван.
– Хани, пожалуйста, скажи что-нибудь…
Я убираю волосы от её лица. Она очень бледная, дрожит, и безмолвные слезы падают
из глаз, как будто они текут непроизвольно. Потому что девушка выглядит отсутствующе, словно на самом деле её здесь нет. Происходящее действительно меня пугает. Я не знаю что
делать, поэтому обнимаю Хани, надеясь, что смогу её успокоить и заставить прийти в себя.
– Натан, мы должны отвезти Хани в больницу? – спрашивает Мэйсон, также явно
обеспокоенный.
Я киваю, не зная, что с ней случилось – больна она или нет, у нас не так много
выбора.
– Хани… – Я снова пытаюсь позвать, прижимаясь лицом к её лицу, которое
девушка прячет у меня на груди. – Любовь моя, пожалуйста, скажи что-нибудь, ты нас
пугаешь.
В этот момент рука Хани сжимает мою рубашку, так цепляясь, как если бы это был её
единственный спасательный круг. Она начинает плакать. Её тело дрожит от рыданий.
– Натан… – говорит она сломленным голосом.
Со вздохом облегчения я замечаю, что она пришла в себя, но волнуюсь не меньше, чем прежде, потому что она явно расстроена.
– Хани, что случилось? – тихо спрашиваю я, поглаживая её волосы.
– Я помню... я всё вспомнила.
Глава 25
Хани
Я поднимаю фотографию и смотрю на лицо мужчины.
Снова слышу выстрел, но на этот раз ясно вижу картинку в воображении. Я вижу всю
ужасную и отвратительную сцену. Отшатываюсь назад, как будто меня ударили, мои ноги
больше не могут меня удержать, и я падаю на пол. И вдруг меня уже нет на кухне.
В моей голове проплывает ряд образов, воспоминаний, как фильм, отматываемый в
обратном направлении. Я снова вижу каждый ужасный момент, пережитый в моём прошлом.
Хочу, чтобы это остановилось, не хочу больше видеть, но я не могу сбежать из своего
разума. Всё, что я могу сделать, это наблюдать, пока ещё раз проживаю все эти ужасные
чувства, испытывая их снова. Мне кажется что тону, как будто меня полностью накрыло
цунами, и я тщетно пытаюсь вернуться на поверхность.
Однако внезапно, я что-то чувствую, меня окутывает тепло. Знакомое и сладкое.
«Любовь моя, пожалуйста, скажи что-нибудь, ты нас пугаешь».
Как отдаленное эхо слышу в своей голове. Голос, который создаёт пространство
между этими муками и всеми способами пытается до меня добраться. Ему удаётся вернуть
меня к реальности. Но эти воспоминания теперь врезались уже чётко, стали меткой внутри
меня.
Я сжимаю рубашку Натана и цепляюсь за него, потому что сейчас это единственное, что помогает мне не развалиться на части. Его руки и тепло – всё это удерживает меня
целостной.
– Натан…– говорю сквозь слёзы. Голос звучит как хрип.
– Хани, что происходит? – шепчет он обеспокоено, поглаживая мои волосы.
– Я помню... я помню всё.
При этих словах чувствую, как Натан напрягается, затем он крепче прижимает меня к
себе, и я продолжаю плакать на его груди. Мы остаемся сидеть так секунды, минуты, часы, я
не могу сказать, потому как потеряла чувство времени. Боль, которую я испытываю, поглощает меня.
Как только получатся найти в себе силы, я немного отодвигаюсь от него. Моё тело
продолжает вздрагивать от рыданий, я никак не могу успокоиться. Натан вытирает мои
слезы, но они упрямо продолжают убегать против моей воли.
– Что... Что ты помнишь? – спрашивает он в замешательстве, как будто боится
ответа, словно он действительно не хочет его услышать. – Хочешь нам рассказать?
Он продолжает меня ласкать и утешать; говорит тихо, как будто боится, что чуть более
сильный тон может заставить меня рухнуть.
Я киваю, должна рассказать ему правду, должна сказать ему, что случилось, даже если
это нелегко. Прямо сейчас я чувствую себя такой... грязной. И мне интересно, однажды
поведав Натану правду, он тоже будет видеть меня такой. Захочет меня вновь? Сможет ли он
смотреть на меня как раньше? Или он будет испытывать ко мне отвращение, как я чувствую
это сейчас к самой себе?
Мэйсон присаживается передо мной и протягивает стакан воды.
– Выпей немного.
Он и Натан обмениваются чрезвычайно взволнованными взглядами, и я не смею
представить, как выгляжу. Дрожащими руками беру стакан, разбрызгивая на пол воду. Натан
поддерживает мою руку, чтобы стакан не упал.
Я делаю глоток, пытаясь успокоиться и, прежде всего, проглотить ком в горле.
Должна найти в себе силы и заговорить. Натан уже рассказал мне своё прошлое, теперь я
должна рассказать ему своё.
– Меня зовут Джоан.
Глава 26
Джоан
Пять лет тому назад…
– Привет, Джоан, разве ты ничего не организовала на завтра? – спрашивает Мэри, моя одноклассница, в момент, когда я подхожу к своему дому.
– Нет, я должна работать, – отвечаю я, немного подавлено.
– Да ладно! Даже завтра? Это твой день рождения! Не каждый день исполняется
восемнадцать, ты должна отпраздновать. Не можешь просто один раз пропустить работу?
Мэри – самая близкая моя подруга, но, несмотря на это, она ничего не знает о моей
ситуации. Мы разговариваем в школе, вместе возвращаемся домой из школы. В прошлом, с
ещё одной одноклассницей, мы вместе гуляли, но ничего больше.
Я качаю головой и натягиваю на лицо фальшивую улыбку.
– Нет, к сожалению. Но ничего страшного, это не так важно, отпраздную в другой
раз. – И именно этой фразой подводится итог моей жизни, «это будет в другой раз». Свою
жизнь я буду жить в другой день. Но этот день ещё не наступил.
Мы доходим до моих ворот. Я живу в хорошем районе, в красивой белой вилле.
Возможно, именно поэтому Мэри не понимает, почему я так много работаю. Я прощаюсь с
ней и медленно иду к дому. Мне всегда странно называть так это место, потому что я не
чувствую себя здесь как дома и никогда не знала, что значит чувствовать себя дома, я всегда
ощущала себя незнакомкой, нежеланным гостем.
Я прохожу через дверь и слышу голоса из другой комнаты. Это Николь, моя мачеха и
нынешний опекун, так как мой отец умер год назад. Разговаривает с мужчиной, я не знаю, кто он такой, но из разговора понимаю, что они говорят обо мне. Возможно, она ищет для
меня другую работу. Как будто той, что выполняю сейчас, уже недостаточно. Да, для неё
всегда не достаточно.
Я их игнорирую, на данный момент предпочитаю не знать, и поднимаюсь наверх, в
свою комнату. Вхожу и закрываю за собой дверь, бросая рюкзак на пол у кровати. Эта
комната – моё убежище, хотя, возможно, она больше похожа на тюрьму.
У меня есть час, прежде чем идти на работу, поэтому, как и каждый день, я надеваю
наушники и начинаю писать в своём дневнике. Это всё, что у меня есть. Школа, работа, моя
комната и дневник, в котором можно написать свои мысли, эмоции, желания. Он как друг, которому можно доверить свои секреты, которому ты всё можешь рассказать. У меня
имеется только это: жизнь, которая ждёт, чтобы её прожили. Похоже на запертую в ящике
мечту, в ожидании, когда её осуществят.
Смотрю на фотографию, которая стоит на столе: я с отцом, держусь за его руку и
улыбаюсь. Прошло два года с того момента, один из немногих счастливых дней, которые я
помню. Единственный день рождения, который я когда-либо отмечала. Тогда он случайно
пришёл домой за день до моего дня рождения и решил вместе сходить в Луна-Парк. И мне, несмотря ни на что, было хорошо.
У меня имелось не так много возможностей провести с ним время, его почти никогда
не было. Моя мама умерла, когда я была очень маленькой, настолько, что даже её не помню.
Так что всё своё время я проводила с Николь, но она никогда не могла смириться с моим
присутствием. Она никогда не хотела меня здесь. Она никогда меня не любила, хотя я могла
бы быть ей как дочь. Вместо этого Николь относилась ко мне как к бремени, я была для неё
проблемой, о которой необходимо заботиться.
Когда я попыталась поговорить с отцом и рассказать ему, как мачеха себя со мной
вела и что мне делала, он просто сказал, что Николь немного строгая, хочет чтобы я стала
ответственной, но в глубине души меня любит и делает всё для моего блага. Он не мог
ошибаться сильнее. Он не мог быть более слепым. Когда он снова ушёл, Николь расчётливо
нашла способ отомстить за попытку выставить её в дурном свете перед отцом. Поэтому я в
итоге сдалась и научилась молчаливо терпеть. Даже когда Николь потребовала, чтобы я
вносила свой вклад в домашние расходы и нашла мне работу, чтобы затем отдавать ей все
заработанные деньги.
« Можно сказать, что живёшь, если сердце продолжает биться, но внутри ты
медленно умираешь?
Если с каждым ударом чувствуешь немного больше боли, если с каждым днём
ощущаешь себя более уставшей?
Это означает жить, если снаружи ты выглядишь целостным, но внутри твоя душа
опустошена?
Если при каждом вдохе чувствуешь нехватку воздуха?
Если у тебя на губах улыбка, а в глазах грусть?
И можно сказать что живёшь, если ты жив только потому, что дышишь?»
С грустью и тоской просматриваю то, что написала. Потому что иногда у меня
складывается впечатление, что происходящее никогда не улучшится, что жизнь никогда не
будет другой. У меня никогда не было матери, у меня никогда не было друзей или парня.
Грустная и одинокая жизнь. Не имея никого, на кого можно было бы положиться, никого, кто бы меня любил и утешал. Только подушка, на которую проливаю свои безмолвные
слёзы. Но потом пытаюсь найти мужество и заставить себя думать, что всё будет лучше, потому что через два месяца школа закончится, и я смогу отсюда уйти.
Я много занималась, проводила после работы ночи над книгами, чтобы поддерживать
свои высокие оценки и поступить в колледж, и я смогла этого добиться. Мама, перед тем как
умереть, оставила для моей учёбы фонд, иначе я не смогла б себе этого позволить. Но
благодаря ей я смогу уйти. Мне просто нужно пережить ещё два месяца, только два, и тогда
я, наконец, смогу начать жить, реально жить.
– Джоан, открой эту дверь.
Я подпрыгиваю, когда слышу настойчивый стук в дверь.
Встаю и неохотно открываю Николь. Чего она сейчас хочет? Возможно, собирается
рассказать мне о новой работе?
– Быстро переодевайся и приведи себя немного в порядок. Вскоре за тобой придут, а
в таком виде ты не презентабельна.
Несколько секунд смотрю на неё смущенно, о чём она говорит?
– Кто придет за мной? Куда я должна идти? – спрашиваю я, но боюсь услышать
ответ, кто знает, что она придумала на этот раз.
– У меня есть отличная новость для нас обоих. Отныне и впредь мы больше не будем
вынуждены терпеть друг друга. Наконец ты больше не будешь моей проблемой, – говорит
она с леденящим счастьем, от которого бежит дрожь.
– В каком смысле? – спрашиваю я в замешательстве.
– Скажем так, один друг твоего отца очень заинтересован тобой, и поэтому ты
пойдёшь жить с ним. Если будешь хорошо себя вести, вы сможете пожениться. В любом
случае ты будешь отсюда далеко. Её голубые глаза как лёд и такие же холодные, смотрят на
меня с удовлетворением и ненавистью.
– Что … – От шока я даже не могу найти слова, и делаю шаг назад. – Николь, прошу тебя... Я всегда делала всё, что ты мне говорила. Я никогда тебя не беспокоила.
– Это говоришь ты!
– Завтра мне исполнится восемнадцать, а через два месяца закончится школа. Я уеду
отсюда далеко, в колледж и в любом случае не буду больше твоей проблемой. Пожалуйста, не отсылай меня! Это просто ещё два месяца, – повторяю я, и чувствую, как наполняются
слезами мои глаза.
– Не говори глупостей! Ты в колледж? И на какие деньги?
Я смотрю на неё всё в большей растерянности.
– У меня есть фонд...
Забавляясь, Николь прерывает меня насмешливым хохотом.
– Бедная наивная дурочка, у тебя больше нет ни копейки. Твой отец был по уши в
долгах и всё потратил, даже твой драгоценный фонд на обучение.
Чувствую, как от этих слов останавливается моё сердце. Нет! Этого не может быть.
Это не может быть правдой. Всё, над чем я до сих пор работала, всё, что я терпела в
ожидании когда, наконец, смогу уйти, все мои мечты разрушены несколькими жестокими
словами. Одинокая слеза ускользает из-под моего контроля, и катится по лицу. Кажется что
Николь, совсем не сожалеет видеть меня страдающей, наоборот… она решает увеличить
дозу.
– Знаешь, ты могла бы оставаться обо всём в неведении, но почему бы мне не
рассказать сейчас, как обстоят дела на самом деле? Твой отец имел долги у людей с плохой
репутацией, и которые теперь хотят эти деньги от меня! Но, к счастью, наконец-то
пригодилось твоё прекрасное личико. Мужчина, стоящий во главе всего этого, в один
прекрасный день тебя увидел и был очень впечатлен, он уже делал подобное предложение
твоему отцу, но дурак отказался.
– Какое предложение? – шепчу окаменев.
– Я отдаю ему тебя, а он, в свою очередь, аннулирует мои долги. Конечно, я не могла
отказаться, практически одновременно избавляюсь от двух проблем.
Я чувствую что задыхаюсь, она не может говорить такое всерьёз. Она меня... она
продала меня? Это кошмар, ужасный кошмар, от которого не могу проснуться.
« И это было только начало, я ещё не знала, что настоящий ад должен наступить в
скором времени».
– И он был гораздо счастливее, когда узнал что ты до сих пор девственница.
Она смотрит на меня извращённо удовлетворённым взглядом, пока я резко бледнею
при этих словах.
– Теперь одевайся, – говорит она, толкая меня внутрь комнаты и запирая дверь.
– Нет, пожалуйста! Ты не можешь сделать это со мной! – кричу я и стучу кулаками
в дверь, проливая отчаянные слёзы, которые сейчас даже не пытаюсь сдержать. – Умоляю!
Я сделаю всё, что ты захочешь! Я сейчас уйду, но не делай этого со мной! Ты не можешь
этого сделать!
Я продолжаю кричать, но она уже ушла, оставляя меня в отчаянии, думать о том, что со
мной случится, размышлять о моём разбитом будущем.
Я подхожу к окну, при необходимости готовая прыгнуть вниз, пусть ценой перелома
ноги, ценой самоубийства. Я не могу остаться здесь, должна уйти немедленно, пока не стало
слишком поздно. Но даже эта последняя отчаянная надежда сломлена. Окно заблокировано.
Мачеха уже всё спланировала. У меня не было выхода с самого начала.
Я падаю под окно и продолжаю плакать, прижимая колени к груди, пока к моему
огромному ужасу дверь не открывается. Николь впускает высокого, элегантно одетого, темноволосого мужчину.
« Того самого мужчину, который теперь притворяется моим мужем».
Он подходит ко мне и поднимает с силой.
– Нет, оставь меня! – кричу я, пытаясь вырваться, но он затыкает меня сильной
пощёчиной, от которой падаю на пол. Мужчина берёт меня за руку и так сильно сжимает, что, кажется, может её сломать.
– Теперь постарайся вести себя хорошо, иначе ты не доедешь невредимой, —
говорит он, заставляя заледенеть в моих венах кровь.
Он вытаскивает меня из дома и толкает в машину, залезает за мной, и с силой
закрывает дверь. И в этот момент я слышу, как они блокируются. Продолжаю дрожать и
плакать, потому что я в ужасе и потому, что больше ничего не могу сделать. У меня нет
возможности сбежать, и нет никакой надежды.
Как все могло разрушиться так внезапно? Почему всё развалилось на кусочки?
Почему мне не даровано счастье? Что такого ужасного я сделала, чтобы заслужить
подобное?
Мужчина приближается ко мне и кладёт на моё бедро руку. Я сразу же съёживаюсь.
– Знаешь… – говорит он очень близко от моего лица, – какая жалость, что я
должен доставить тебя боссу всё ещё... нетронутой, иначе мы могли бы повеселиться в
пути.
Вздрагиваю и начинаю дрожать ещё сильнее.
Как только мы покидаем наш район, мне завязывают глаза, чтобы не могла увидеть, куда мы едем. Таким образом, я провожу время, которое кажется мне вечностью в полной
темноте, совершенно не зная где нахожусь.
На улице темно, когда машина останавливается и мне снимают с глаз повязку.
Поездка, похоже, длилась не менее трёх часов. Я оглядываюсь вокруг, чтобы, несмотря на
темноту попытаться понять, где нахожусь, но вокруг вижу только деревья. Тогда как
напротив меня, в центре поляны стоит деревянный дом, похожий на коттедж.
Мои ноги отказываются двигаться, поэтому меня почти силой втащили внутрь.
Мы попадаем в гостиную, у правой стены стоит камин с зажжённым огнём, а
напротив диван и два кресла, в действительности, в комнате не так много мебели. Тогда как
слева расположены другие двери. У меня нет времени хорошо осмотреться. Мужчина тащит
меня в дальний конец комнаты, и мы спускаемся по лестнице. Он продолжает крепко
держать меня за руку, и я уверена, что от пальцев останутся следы. В конце лестницы мы
оказываемся перед дверью, он открывает её и сильно толкает меня внутрь, отчего я падаю на
пол.
– Добро пожаловать в твой новый дом, босс скоро придёт, тебе имеет смысл хорошо
себя вести.
Он запирает дверь, и я слышу его шаги, когда он поднимается по лестнице.
Я остаюсь одна – сижу на полу и дрожу, чувствую, что мои глаза покраснели, и устали
от слёз. Оглядываюсь вокруг: комната довольно маленькая, в центре стоит большая кровать
с прислонённым к задней стене изголовьем и рядом прикроватная тумбочка. Только это.
Угрожающе огромная кровать, которая не сулит ничего хорошего и заставляет меня
содрогаться. Здесь внизу холодно. Хотя я не могу сказать – этот холод вызван температурой
или моим страхом. Справа имеется ещё одна дверь, я подхожу и открываю её, за ней
небольшая ванная комната. Сбежать из этой комнаты невозможно. В ней есть только
небольшое прямоугольное окно на левой стене, слишком высоко и слишком маленькое, чтобы сквозь него пролезть. Вероятно, оно даже не открывается, выглядит скорее как
иллюминатор, а не окно.
Через несколько минут дверь снова открывается, и входит он.
«Мужчина, который станет моим насильником, моим мучителем, главой
ожидающего меня ада. Монстр, который навсегда поселиться в моих кошмарах».
Мужчине лет сорок, белокурый и темноглазый, с взглядом зловещим и лишённым
эмоций. Он тоже одет в элегантный костюм. Снимает пиджак и вешает его на ручку двери, а
затем закатывает рукава рубашки, пока приближается ко мне, показывая татуировку с
изображением скрученного дракона. Испуганная отступаю, но комната не такая большая, и
свободное для меня место вскоре закончилось. Я оказываюсь, прижата к нему.
– Наконец-то мы встретились, Джоан, – говорит мужчина, поглаживая мое лицо.
Я хотела бы отступить, но отойти дальше не могу и тогда закрываю глаза. Крепко их
сжимаю, как будто не видя его, всё становится менее реальным, но это не так.
– Ты даже красивее, чем я помнил. Теперь разденься, я хочу хорошенько тебя
рассмотреть.
В ужасе от этих слов широко раскрываю глаза, но не смотрю на него, я не могу. Я
неподвижно уставилась широко открытыми глазами в пол.
Я не двигаюсь, парализованная от происходящего, и это его раздражает.
– Знай – я не люблю повторять что-то дважды, – холодно говорит он с поддельным
спокойствием, заставляющим дрожать. – Разденься, я сказал.
Я качаю головой, чувствуя, как слёзы текут по моему лицу. Думала, что уже все их
исчерпала, но вместо этого – вот они тут.
– Хорошо, ты хочешь, чтобы я сразу перешёл к жестким манерам? Как ты
предпочитаешь.
Он хватает меня, с силой бросает на кровать, и в одно мгновение оказывается на мне.
Срывает мою рубашку и стягивает с меня штаны. Несмотря на то, что я продолжаю
размахивать руками и сопротивляться, ему это удается. Он в два раза больше меня и сильнее.
– Вот, так лучше, – говорит он, когда я полностью обнажена.
«В тот момент я вспомнила предложение, которое написала в своём дневнике за
несколько часов до этого: «Можешь ли сказать, что живёшь, если ты жив только потому, что дышишь?» Нет, я ответила себе, потому что в тот день, даже если продолжала
дышать, и моё сердце всё ещё билось в груди – меня там больше не было, я была мертва».
– Пожалуйста, оставь меня! Отпусти меня! – отчаянно плачу я.
Он блокирует меня своим весом, зажимает неподвижной: одной рукой держит мои
запястья у меня над головой, а другую крепко сжимает на моём лице.
– Отпустить тебя? Нет, моя дорогая, теперь ты моя. Ты моя красивая игрушка. Моя
и да, также моих мальчиков. Пока они здесь работают для меня им тоже иногда необходимо
расслабиться. Необходимо их немного порадовать, чтобы заставить хорошо выполнять свою
работу. – На его лице появляется злая усмешка. – Но сначала повеселюсь я, у меня был
плохой день, и я должен снять стресс, – говорит он.
Убирает руку от моего лица, чтобы расстегнуть брюки, устраивается между моими
ногами и грубо в меня входит, заставляя кричать от боли.
– Кричи столько, сколько хочешь, здесь всё равно никто тебя не услышит, – говорит
он, продолжая свирепо двигаться.
И он был прав, никто меня не услышит, никто не сможет найти. Никто не придёт, чтобы спасти меня от этого монстра, который одним ударом за раз разрушал мою душу.
Глава 27
Натан
Я расстроен, шокирован, я... даже не могу найти подходящего слова, чтобы описать, как себя сейчас чувствую. Знаю только, что у меня внутри бушует убийственная ярость и от
каждого нового слова Хани разрывается сердце. Я приобнимаю её одной рукой, у неё всё
тело вздрагивает от рыдающей икоты, которую она не может успокоить, также как и слёзы, которые не останавливаясь текут по лицу Хани. Но она продолжает рассказывать.
– Через неделю я попыталась сбежать... один из них случайно оставил дверь моей
комнаты открытой, и так я попыталась сбежать. Я успела переступить только порог дома, когда он схватил меня и потащил обратно вниз. Он был… он был в ярости. Избил меня
безжалостно. Он продолжал пинать меня...
Хани инстинктивно подносит к рёбрам руку, и я вспоминаю слова доктора, что в этом
месте у неё имеется плохо сросшийся перелом. Я так сильно сжимаю челюсти, что мои зубы
могли бы сломаться. На лице у Мэйсона также окаменевшее выражение, он продолжает
слушать Хани присев перед ней и держа руку на колене в жесте утешения.
– Мне было больно несколько дней, может быть, недель, я больше не имела чувства
времени. Но его это не волновало, никто не удосужился оказать мне медицинскую помощь, они продолжали делать то, что хотели... в тот день я верила, что он меня убьет. И честно – на
это надеялась. Я просто хотела, чтобы всё закончилось, смерть была бы лучше, чем такая
жизнь. Но даже в смерти мне было отказано. Я больше не хотела есть и не ела целыми
днями, но, в итоге, они заставили меня насильно. С этого момента я смирилась и больше не
сопротивлялась, я полностью отсутствовала, потому что от меня осталась только пустая
оболочка, только разорванное тело...
Мне тяжело дышать, когда я слышу эти слова и, понимая, что она хотела с собой
покончить. Конечно, я не могу её винить, но думать, что Хани хотела умереть заставляет
меня страдать ещё сильнее.
– После моей попытки побега они держали меня прикованной к кровати в течение
нескольких дней и... и…
Хани вновь разревелась не в силах продолжать, не в силах вновь пережить ужасы, которые ей пришлось испытать.
– Хани, милая, этого достаточно, тебе не нужно продолжать, – мягко говорю я.
Для неё уже плохо помнить обо всём этом, ей не следует проживать всё заново. И я
больше не могу слушать, не могу видеть её такой, совершенно разрушенной. Напротив, Хани
пытается успокоиться, чтобы продолжить.
– Нет, Натан… есть важная причина, о которой тебе нужно знать... периодически, в
этом доме они организовывали какие-то встречи. Приезжали важные люди, с которыми он
договаривался и заключал сделки. В этих случаях меня показывали как… образец, чтобы
оценить товар, и иногда они хотели также и протестировать. Он тоже был там в тот день,
– говорит девушка, указывая на фотографию Уилла.
