355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Сара Брофи » Жена в награду » Текст книги (страница 2)
Жена в награду
  • Текст добавлен: 8 сентября 2016, 19:12

Текст книги "Жена в награду"


Автор книги: Сара Брофи



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Глава 2

Она засмеялась. Глухой звук тяжело повис в воздухе. Она быстро закрыла глаза, желая прекратить смех. Имоджин не хотела поддаться истерике, подступавшей откуда-то снизу. Что за абсурд – он увидел, что она прекрасна. Она же слепа!

Его низкий, сильный голос создал в уме образ, но она не видела мужчину, не могла сказать, что он за человек, пришел ли он для войны или для утешения.

По спине пробежала дрожь. Она в крайне невыгодном положении – хочет скрыться, но не может.

Ее преследовал шепот мрачных насмешек Роджера: у Роберта хватило сил и решимости посвятить свою жизнь одной цели, и вот он приехал за наградой, полученной от короля, он ее не упустит. Но Имоджин боялась не короля. Нет, все это мрачная игра Роджера под прикрытием короля.

Если Роберт Боумонт – часть планов Роджера, то он ее враг, а враг, которого не видишь, – опаснейший противник.

От страха перехватило горло. Она хотела кричать, взывать к свободе, драться, царапаться. Ей не терпелось выбраться из комнаты, заполненной этим мужчиной, выбраться из темноты, из жизни. На миг ей захотелось действительно стать такой калекой, от которой этот неодушевленный голос с воплем кинулся бы прочь.

Ничего не получится, убито подумала Имоджин. Это игра Роджера, он доведет ее до конца, и ей оставалось только надеяться, что, когда наступит конец, у нее хватит сил драться.

Она сделала два напряженных шага, села на краешек кресла и сцепила руки. Роберт, кажется, секунду колебался, потом подтащил другое кресло и тяжело сел.

Большой мужчина, подумала Имоджин. Мужчина, чьи колени не умещаются в пространстве между креслом и подножкой, мужчина, под которым стонет ее прочная мебель.

Вообще-то она особенно не думала о его физических пропорциях, рыцарь и должен быть большим и сильным, мелкие мужчины не убивают с легкостью. Вот у Роджера не такое тело, чтобы быть настоящим рыцарем. Он не может сразить человека одним ударом меча, не может повелевать тем, что происходит вокруг. Нет, ему приходится пользоваться более тонкими средствами – страхом и изоляцией. Человек, которого он к ней прислал, явно побеждал благодаря своим размерам.

Трудно сказать, что сейчас больше страшило Имоджин. Может быть, предположение, почему Роджер выбрал именно его. Роберт представлял физическую угрозу в отличие от Роджера. Роджер мог мучить ее играми, а этот человек прихлопнет одной рукой. Имоджин одернула себя.

– Мое молчание невежливо, леди Имоджин, прошу прощения, но вы совсем не такая, как я себе представлял, – проговорил Роберт.

Он изо всех сил старался не пялиться на нее, как юнец, и безуспешно надеялся, что она не заметит выступившего на его щеках румянца.

Она горько улыбнулась:

– Удивление – одна из неприятностей, когда покупаешь товар, не проверив качество.

Роберт вздрогнул. Он ожидал от нее любезности, приготовился отвечать покровительственно и никак не думал, что встретит открытую грубость. Он считал, что леди ведут себя иначе.

Первым порывом было ответить ей тем же, но что-то шепнуло ему, что за горькими словами прячется уязвимость, и он воздержался. Он хорошо понимал, что это реакция раненого животного – наброситься на охотника. Лучше подождать, когда уйдут страх и боль.

– Я не считаю вас покупкой, – натянуто сказал он, – и предпочел бы, чтобы и вы отказались от торгашеских терминов.

– Прошу прощения. – Она приподняла голову. – Конечно, вы правы. Меня не покупали. Предметом сделки были мои земли, а я – вроде колючки на хвосте, довесок к сделке. Должно быть, вас разочарует ваше имение, но и обладание леди Калекой не обрадует. – Она горько улыбнулась. – Какой же вы, должно быть, храбрый рыцарь, что пошли на сделку, которая свяжет вас узами брака с леди Калекой.

Он сжал губы, с трудом сдерживая злость.

– Мне не нравится это прозвище, и я не позволю его повторять.

– Вы слишком суровы, сэр рыцарь. Бедные женщины, обслуживающие имение, ведут такую убогую жизнь, что им больше не о чем поговорить. Разве можно лишать их этого маленького удовольствия?

– Если их удовольствия задевают мою честь, боюсь, я должен буду их прекратить. – Он наклонился к ней, стараясь перехватить взгляд, но она упорно смотрела поверх его плеча. – К тому же я не вижу никаких оснований для такого прозвища.

Она стиснула руки так, что из-под ногтей показалась кровь.

Он не заметил ее слепоты! Это казалось невероятным, ведь темнота так очевидна, ее не спрячешь.

Может, он старается быть галантным. Может… но нет смысла гадать. Брат прислал ей не любовника, он прислал наказание, а наказания не соблазняют тебя велеречивыми словами. Нет, они отгрызают от тебя по кусочку.

О нет, здесь разыгрывается более хитрый ход, должна быть какая-то причина тому, что он якобы не замечает ее слепоты.

Может, он хочет услышать, как она сама об этом скажет. Может, он похож на брата и тоже наслаждается ее унижением. Когда Роджер ставит ее на колени, он чувствует себя сильным.

Имоджин стиснула зубы. Она еще не была готова разыгрывать страх перед этим человеком.

– Рыцарь, я не терплю пустую лесть. Мое увечье очевидно каждому, и я не позволю над собой смеяться. Может, наш брак дает вам право на мои земли и тело, но я не принесу вам на блюде свою гордость. Так что берегитесь.

Он с мольбой поднял руку.

– Я не хотел вас обидеть. Я человек прямой, не в моей натуре тонкости, о которых вы говорите, Я честно высказал недоумение.

– Хотите сказать, что вы не знаете? – недоверчиво спросила она. – Что брат не предупредил, какую роль вам предстоит сыграть?

Роберт медлил, стараясь найти дипломатичный ответ, что было ему несвойственно.

– Мы с вашим братом вращаемся в разных кругах, – осторожно сказал он, не желая говорить, что считает Роджера не столько человеком, сколько тварью, ползающей под камнями. Такое не говорят сестре.

Она резко встала и начала прохаживаться.

Что это значит? Она пыталась разгадать уловку Роджера и забыла, что Роберт сдвинул кресло. Его предупреждающий возглас опоздал – она наткнулась на спинку кресла и чуть не упала, но сильные руки подхватили ее и прижали к груди.

На миг она забыла страх и отдалась абсолютно новому ощущению. Ей еще не приходилось быть настолько близко к мужчине, чтобы чувствовать ребра, проступающие под шерстяной туникой.

Значит, Роберт все-таки пришел одетым, как кавалер, на нем нет металла. И пахнет от него не потом и металлом, а сандаловым деревом, свежим воздухом и чем-то еще, что, видимо, присуще именно этому человеку. Чем-то столь же упоительным, как и тепло, исходящее от его большого тела.

Впервые с тех пор, как ее сослали на север, она почувствовала тепло, проникающее до костей. Тело охватил странный огонь – огонь, который не жжет, а возбуждает, он пробегал по нервам, вызывал чувства, которых она не знала, но хотела бы, чтобы они не кончались.

Это был момент, который оба хотели бы продлить вечно и который слишком быстро закончился.

Роберт боролся с собой. Тело кричало, что имеет право на это полуобъятие. Отпускать ее противоестественно; надо поднять руку, обхватить лицо, наклонить голову и…

Он постарался не думать о таких вещах. Это путь к безумию. Он на секунду закрыл глаза, но быстро открыл, не желая терять ни одного мгновения. Потом заглянул в глубину ее глаз и почти потерял контроль над собой.

Ее прозрачная белая кожа вспыхнула, губы приоткрылись, показав два ряда прекрасных белых зубов. Она как будто услышала его горячечные мысли и откликнулась равным желанием. Он постарался разглядеть в ее глазах приглашение, отказ или хоть что-нибудь, что прекратило бы пытку нерешительностью.

Она не встречалась с ним глазами.

Он готов был взвыть на луну. Ему хотелось целовать ее до потери сознания. Раньше он такого не испытывал. На долю секунды он прижал ее к себе, потом отпустил и отошел на шаг, решительно опустив руки по бокам.

Все закончилось резко, холодно и бесповоротно. Секунду она не понимала, где находится. Ей казалось, что она парит над землей, старательно выстроенная действительность рассыпалась под жаром его объятия. И вдруг все оборвалось. Без него она как будто перестала существовать.

Имоджин быстро пришла в себя. Нельзя стоять перед этим человеком, как влюбленная дурочка. Нельзя показывать ему свою слабость. Но к сожалению, от слабости ее не держали ноги.

– Пожалуйста, вы не могли бы отвести меня к креслу? – Голос дрогнул, но она решительно отнесла это на счет столкновения со стулом.

– Простите? – спросил Роберт, придя в замешательство от ее явной холодности перед лицом его сжигающей страсти.

Имоджин почувствовала, что побледнела. Это был предел унижения.

– Не беспокойтесь, – выпалила она. – Сама найду. – Она вытянула руки, отыскивая знакомые предметы, и чуть не вскрикнула от облегчения, задев спинку стула.

Ощупав все еще теплую обивку, Имоджин стала искать следующее кресло. Она еле сдерживалась, чтобы не топнуть ногой. Он передвинул кресло, именно это вызвало хаос! У нее было две возможности, обе равно непривлекательные: или стоять, пока этот противный человек не уйдет, или ощупью пробираться на свое место.

Роберт ошеломленно смотрел, начиная понимать.

– Вы не видите? – потрясение пробормотал он.

Она сняла руку со спинки кресла и выпрямилась. Его простые слова выдали всю боль от столкновения с реальностью.

Роберт лишился дара речи. Он думал об уродстве, приготовился к нему, но… Совершенная красавица, которая не может даже увидеть себя в зеркале?

Его молчание начинало действовать ей на нервы.

– Скажите же что-нибудь, – сквозь зубы процедила она.

– Миледи, я не знаю, что сказать.

Она раздраженно фыркнула и вскинула руки.

– Ради всего святого, вы не можете быть так уж потрясены. Вы же не думали, что меня прозвали леди Калека ни за что? Вы сознательно шли на покупку порченого товара.

– Я просил вас не употреблять это оскорбление.

Она на секунду застыла с открытым ртом.

– Это почему же? Под этим именем я известна по всей стране. Не понимаю, почему одна я должна прекратить им пользоваться.

– Мне нет дела до остальных людей на этом свете, но в том его уголке, где я живу, я рассчитываю никогда его больше не слышать. Я понятно выражаюсь?

– Нет. Это чепуха. И я не желаю, чтобы мне диктовали.

– Я ваш муж, и мое слово для вас – закон.

– Вы пока мне не муж, – злобно прошипела она.

– Почему все напоминают мне об этом мелком, несущественном факте? – загадочно произнес он.

– Потому что это так.

– Ну, не надолго. Я сегодня же пошлю за священником, и завтра с восходом солнца он нас обвенчает.

– Вы все еще намерены жениться? – чуть слышно спросила она, не уверенная, какой ответ страшит ее больше. В душе царило смятение, но в одном она была уверена: она обрадовалась, что Роберт не сбежал после того, как узнал ее главный, трагический секрет.

Он слегка улыбнулся и подошел ближе, одной рукой взял обе ее тонкие ручки.

– Я поклялся в этом своей честью. Отныне вы – моя честь.

Она нахмурилась.

– Не понимаю.

– Вам и не надо понимать. Примите это как факт.

Он поднес ее руку к губам; она почувствовала те плоту дыхания, влажность губ и с нарастающим изумлением поняла, что не чувствует отвращения. Она смущена, возбуждена, испугана, но отвращения нет. Ошеломленная, она попыталась осознать эту мысль.

– До завтра, миледи, – сказал Роберт таким важным голосом, что она затрепетала.

В комнате сразу стало пусто. Никогда раньше в ней не было так пусто.

Имоджин поднесла к губам тыльную сторону руки и прикоснулась к следу его первого поцелуя.

– Дорогой братец, что ты сейчас поделываешь? – прошептала она.

Ночь перед свадьбой Имоджин провела без сна. Мэри разобрала кровать и ушла, Имоджин села у огня и стала ждать.

Она ждала ужасов.

Ужасы давно были ее старыми друзьями. Еще с тех пор, когда она была зрячая. Она боялась темноты.

Напрасно родители уверяли ее, что в темноте нет ничего страшного. Каждую ночь она съеживалась в комок, дожидаясь, когда заснет от изнеможения и наконец-то успокоится.

Потом наступил тот день, после которого темнота стала непрерывной. Страхи преследовали ее днем и ночью. Поначалу она не справлялась с ними, но со временем научилась закрывать разум от порожденных им чудовищ.

Но страхи разрастались при воспоминании о боли и о том, что причинило ей эту боль.

Она сидела и ждала, когда придут воспоминания. Скорчившись на коврике перед огнем, она вдыхала запах дыма, но в мыслях была далеко отсюда.

Вот ей снова шестнадцать лет. Кажется, что вокруг вечное солнце и смех. Даже страх не такой холодный и разрушительный, он приходит только ночью. Она еще слишком молода, чтобы видеть ненависть в глазах Роджера, понимать его порочную душу. Она плясала вокруг угрюмого братца и не замечала угрозу молчаливого хищника, подстерегающего ее солнечную юность.

В тот день она его не видела. Они прожили несколько недель в своем корнуоллском имении, и она совсем не замечала напряженного вида Роджера. Все складывалось так чудесно, что ей не было дела до его плохого Настроения и его странных, жестких, наблюдающих за ней глаз.

Она побежала по лестнице, ведущей на верх башни, чтобы лучше разглядеть орлов.

Он поймал ее в верхней комнате, прижал к стене и начал душить.

Сначала она была так ошеломлена, что не сопротивлялась, но потом пустила в ход руки, ногти, зубы, чтобы стряхнуть его с себя.

Он отодвинулся, дав ей вздохнуть, и она вцепилась в холодную каменную стену. Пахло кровью, которая стекала по его расцарапанному лицу.

– Это еще не все, дорогая сестра, – прошипел он. – Этому не будет конца.

Она не увидела, как он нанес удар, только услышала тошнотворный хруст сломанной челюсти, каменные ступеньки вздыбились ей навстречу, а потом наступило милосердное забвение.

Она очнулась в темноте; страхом отозвались в душе его пророческие слова: это никогда не кончится.

Даже здесь, за сотни километров от него, к ней подкрадывался его мрачный дух. При каждом визите он повторял свое обещание. Он больше не пытался применить насилие, как тогда в башне. Ему хватало терпения длить и длить пытку в ожидании ее полной покорности.

Но этого не будет, пока они оба живы.

Иногда Имоджин хотелось, чтобы кончилось вообще все. Часто от одной мысли, что придется провести еще день в темноте, ее тошнило так, что она кидалась к ночному горшку. Но сегодня в животе было непривычное спокойствие.

Она ждала рассвета, который ей никогда больше не суждено видеть, и старалась не думать о темноте. Почему-то она не думала о конце. Вместо этого вспоминалось тепло рук Роберта.

Это была первая ночь с того далекого времени, когда она не плакала.

– Имоджин Коулбрук! – в ужасе воскликнула Мэри. – Неужели ты всю ночь спала здесь?

– Нет, я вообще не спала, – пробормотала Имоджин, распрямляя одеревеневшее тело.

– Я бы и сама догадалась, под глазами фиолетовые круги. – Мэри поднесла к ее лицу свечу и прерывисто вздохнула. – Но ты все равно неземная красавица, разве что стала более хрупкой.

Имоджин слегка улыбнулась.

– Не ворчи. У тебя комплимент звучит как оскорбление.

– Ну что ты, я и не думала тебя оскорблять. Невест не оскорбляют.

– Почему? – заинтересовалась Имоджин.

– Это приносит неудачу, – важно сказала Мэри, но разрушила весь эффект, добавив: – Хотя, видит Бог, кажется, почти все приметы говорят о неудачах. Нам нужно то, что привлекает удачу.

– Может, любезное обращение ко мне принесет удачу?

Мэри подняла брови, но помогла Имоджин добраться до кресла и стала готовить ванну.

– Священник прибыл? – безразличным голосом спросила Имоджин, а сама сжалась в ожидании ответа.

Мэри ответила не сразу, она искала расческу.

– Ода, почти мгновенно. Когда сэр Роберт на что-то настроится, он становится всемогущим. Он заставил эту лентяйку Алису отскрести дочиста главный зал, установил алтарь и чего еще только не сделал.

Имоджин замерла.

– Он хочет, чтобы нас венчали там, внизу?

– Похоже на то, – ровным голосом сказала Мэри.

– Я не могу спуститься, Мэри, – в панике сказала Имоджин. – Меня никто никогда внизу не видел. Я не могу туда пойти.

Она качнулась к Мэри и схватила ее за руки.

– Скажи ему. Ты должна ему сказать. Мы можем обвенчаться здесь. Нет никакой разницы. Для него.

– По-моему, он не тот человек, которому можно указывать. Он все делает по-своему.

– Пожалуйста, – прошептала Имоджин.

Мэри вздохнула и высвободила руку.

– Я попробую, только сначала одену тебя. – Она подошла к комоду и стала выкладывать одежду. – Но мало шансов сделать невозможное, – недовольно пробурчала она.

– Нет. Я не буду венчаться в чертовой спальне.

Роберт говорил спокойно, но Мэри видела ярость в его глазах. Все-таки она попыталась еще раз.

– Я вам говорила, леди Имоджин никогда не покидает свою комнату; она не понимает, какая разница, где венчаться.

Роберт уставился на черные головешки в очаге. Он всю ночь просидел в своей комнате, глядя, как медленно умирает огонь. Слишком важной была для него эта ночь, чтобы терять ее на сон. Перед рассветом он встал и тщательно облачился в наряд, купленный специально для брачной церемонии.

Застегивая ремень на простой черно-серебряной тунике, Роберт почувствовал спокойствие.

В сегодняшнем дне было нечто правильное, то, чего не хватало другим дням его жизни, и эта правота требовала от Роберта объявить леди Имоджин своей женой перед лицом ее людей. Отныне их людей.

Он повернулся к Мэри.

– Венчание будет в зале через час, – тихо сказал он. – Я зайду за ней.

Мэри замерла, потом кивнула и вышла. Она умела понимать, когда борьба проиграна. Лучше провести оставшееся время с Имоджин, подготовить ее. Кажется, сегодня самое время победить ее страх.

Роберт встал, подошел к столику, где с вечера оставил кошелек, высыпал содержимое мешочка на ладонь.

Блеснуло золотое кольцо. Он хорошо помнил странное чувство, которое охватило его при виде этого символического дара будущей жене. Раньше ему не приходилось покупать такие вещи, и он не представлял себе, как оно будет смотреться на неведомой женщине.

Теперь ее образ прожигал мозг своим разъедающим великолепием. Он видел ее лицо в пляшущих отблесках огня и жаждал прижаться к атласной коже. Этот образ преследовал его всю ночь, но не был пугающим, наоборот, Роберт представлял себе замечательное будущее, о котором и не мечтал, которого, как он чувствовал, был недостоин.

Леди Имоджин. Его Имоджин. Его жена. Кольцо жгло ладонь.

– Ну что, мальчик, готов? – раздался мягкий голос Мэтью.

Роберт выпрямился, поднял голову. Обернувшись, он увидел, что его друг и оруженосец стоит в дверях и чувствует себя крайне неловко. Влажные волосы Мэтью зачесал назад в совершенно жуткую прическу, хороший костюм смотрелся на нем неуместно, но в глазах старика светилась гордость.

– Мэтью, за всю свою жизнь я еще никогда не чувствовал такой готовности.

– Тогда идем, мальчик.

Дверь в комнату Имоджин была открытой, и Роберт вошел тихо, желая оценить ситуацию, чтобы решить, как лучше вести себя с невестой.

Она сидела на полу, прижав колени к груди. Волосы закрывали лицо. Он почувствовал непривычное тепло в груди, увидев, что и она одета для особого случая – облегающее бледно-розовое платье, перехваченное на талии золотым кружевным поясом.

Ее красота ошеломила Роберта. Это было почти за пределами его понимания. Улыбнувшись, он присел перед ней; колени слегка хрустнули. Она вскинула голову.

– Кто здесь? – Голос Имоджин был слабый, дрожащий. Он увидел следы слез на лице.

Роберт отругал себя за то, что не предупредил ее о своем приходе. Меньше всего он хотел ее напугать.

– Извините. – Ему показалось, что его голос звучит слишком грубо. – Я не хотел к вам подкрадываться.

Она попыталась улыбнуться.

– Ко мне все подкрадываются. Я подумываю, не снабдить ли слуг колокольчиками.

– Не думаю, что хотел бы носить колокольчик.

– Нет, конечно. – Она секунду собиралась с силами. – Пожалуйста, не заставляйте меня спускаться вниз.

Он посмотрел на свои мозолистые, в шрамах руки и постарался придать голосу спокойствие и безразличие.

– Вы не хотите признать меня мужем перед лицом своих людей?

Казалось, она была ошеломлена.

– Вы думаете, что я стыжусь выходить за вас замуж?

Он пожал плечами:

– Возможно.

Она рывком протянула руку, желая коснуться его руки, но наткнулась на колено. Твердое и теплое.

– Нет, это не имеет к вам никакого отношения. Я вас недостаточно знаю, чтобы стыдиться. – Она опустила голову. – Вы были ко мне добры.

– С вами легко быть добрым.

– Ну так сделайте еще одно доброе дело. – В голосе послышалась мольба. – Я никогда не покидала эту комнату с тех пор, как приехала на север. Я пробовала, но не смогла. Через две ступени я уже не знаю, где нахожусь. Меня охватывает паника. Как будто я одна… в аду. – Голос дрогнул. – Я не хочу оставаться в одиночестве.

Смутное чувство, что она его отвергает, рассеялось, теплота возникла в сердце Роберта и быстро распространилась по телу, в том месте, которого касалась ее маленькая ручка, было горячо. Он накрыл ее ладонь своей рукой.

– Вы не будете одна. Обещаю не отходить от вас ни на секунду. – Он погладил ее мокрую щеку. – Я буду вашими глазами.

– И вы не оставите меня одну в темноте? – спросила она, имея в виду сегодняшний день.

– Никогда, – ответил он, имея в виду все дни – с сегодняшнего утра и навеки.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю