Текст книги "Заслуженное счастье"

Автор книги: Сандра Стеффен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Глава седьмая

Лоэтта долго смотрела на расписанную стену, пока не услышала:

– Привет, Лили.

Бурке вдохнул поглубже, когда Лоэтта повернула голову. Он чувствовал страх и воодушевление одновременно. И все потому, что Лоэтта улыбнулась.

– Странно, что ты здесь, Бурке. «Устная почта» Джаспер-Галча сообщила, что сейчас ты должен быть на вызове.

Он никак не мог привыкнуть к быстроте и точности так называемой «устной почты» Джаспер-Галча, но промолчал. Действительно, Бурке только что побывал в пансионате, Кристалл Галлоувей вызвала врача. Восьмидесятишестилетняя Мерил Джентри, обитательница пансионата, почувствовала себя плохо. Бурке послушал сердце Мерил, легкие, выслушал длинный список диагнозов, поставленных самой Мерил. Прописал слабительное и посоветовал пить побольше жидкости.

– С Мерил ничего серьезного?

– Она быстро поправится. Кажется, я понравился Мерил. Чего, правда, нельзя сказать о ее кошке.

– Дэйзи не признает никого, кроме хозяйки. Да и сама Мерил мало кого признает. Особенно это касается мужчин. Как тебе удалось ей понравиться?

– Старушка, прижав кошку к груди, сказала, что у меня сильные и умелые руки.

Лоэтта с интересом посмотрела на него:

– Не удивлюсь, если Мерил попыталась отблагодарить тебя мешком яблок или жареной курочкой.

– Нет, – сказал Бурке, приближаясь. – Плату не беру. В любом виде.

Снова пошел снег. Большие, пушистые хлопья медленно падали, ложились на волосы Лили, белым кружевом собирались на длинных ресницах. Бурке засунул руки поглубже в карманы, внимательно посмотрел на роспись.

– Так вот о чем все говорят!

– Значит, ты уже слышал.

– Слышал ли я? Джеральдина Макелрой недавно подошла и спросила, есть ли у меня способности к живописи.

Лоэтта расхохоталась.

– Люди в Джаспер-Галче не успокоятся, пока не разгадают эту загадку. Изабель, конечно, считает, что отныне каждому нужно выставлять охрану у своих домов по ночам и запирать покрепче двери. Если уж полуночному художнику удалось расписать стену, оставшись незамеченным, то полуночный бандит быстро справится со своей работой.

Бурке встал ближе к Лоэтте, их плечи почти касались.

– У человека, который это сделал, легкая рука, но она вовсе не бандитка.

– Она?

Серые глаза Лили казались огромными, сверкающими в лунном свете, кончик носа порозовел от холода.

– В котором часу ты закончила? – прошептал Бурке.

Лоэтта от удивления открыла рот.

– Откуда ты?..

Он положил руку на плечо Лили и повернул ее лицом к себе.

Она не покраснела. Не стала отрицать. Она улыбнулась. Бурке понял, что его догадка верна, и улыбнулся в ответ.

– Тебе пора нарушить свою клятву о поцелуях. – Он медленно склонился к ней.

– Это я и хотела с тобой обсудить.

Лили всегда говорила не то, что он ожидал услышать, ее поступки тоже невозможно было предсказать. Пусть поступает по-своему. Лишь бы смотрела на него так, как сейчас.

– Этот разговор требует более уютной обстановки, согласна? Пошли. Я отвезу тебя домой.

– Я не собираюсь домой.

Ее слова растворились в холодном воздухе облачком пара и сладким, цветочным ароматом. Сегодня вечером Лили уверена в себе, смела и прекрасна. Это заметил не он один. Бурке гордился тем, что немного, но помог ей измениться.

– Значит, мы едем ко мне?

Лоэтта посмотрела направо, потом налево.

– Не совсем.

Бурке прищурился.

– Что же ты собиралась мне сказать?

– Думаю, что об этом уже знают в Джаспер-Галче. Но я действительно сделала выбор.

– И?

– Э-э, гм. Я… Скоро должен прийти Уэсс.

В голове зашумело.

– Ты назначила Страйкеру свидание?

Зазвенели колокольчики на санях, фыркнула лошадь. Страйкер натянул вожжи и остановился.

– Уэсс! – удивленно воскликнула Лоэтта. – Так рано?

Он спрыгнул на землю, поморщился, улыбнулся.

– Выехал сразу, как ты позвонила.

– Лили позвонила тебе? – сквозь зубы спросил Бурке.

– А что? У нее хороший вкус. – От самодовольной улыбки этого парня Бурке передернуло. Ковбой повернулся к Лоэтте: – Давно ты не ездила на такой красотке?

– С раннего детства.

Страйкер протянул ей руку.

– Значит, самое время немного развлечься. Я как раз тот, кто для этого лучше всех подходит. – Подмигнув Бурке, он добавил: – Еще увидимся, док.

Из удаляющихся саней Лоэтта, обернувшись, смотрела на него. На секунду Бурке показалось, что в ее глазах промелькнула нежность. Может, эта нежность предназначалась Страйкеру? Минуты не прошло, как сани скрылись за роем снежинок. Только смех Страйкера разносился в ясном, морозном воздухе.

Пальцы сами сжались в кулаки. Бурке был уверен, что именно из-за него разрумянились щеки и загорелись глаза Лоэтты. Неужели он ошибся? От этой мысли сразу стало горько во рту.

В баре тихо играла гитара. А колокольчики на санях все еще звенели где-то вдали. За уличным фонарем царила непроглядная темень, там его ждал безмолвный дом и ночь, которой не видно конца.

Бурке сжал зубы до боли в висках, сунул руки в карманы и пошел сквозь темноту к своей пустой квартире.

Бурке вернулся домой час с лишним назад и пытался отвлечься чтением и поработать с бумагами. Но в ушах постоянно звучали колокольчики на санях, а перед глазами стояла Лили в объятиях соперника. В результате он встал и начал бесцельно расхаживать по квартире.

Потом надел пальто и вышел из дому. Может, судьбой ему было предопределено задержаться именно здесь. Все равно больше некуда идти в этом городе. Не обращая внимания на любопытные взгляды, Бурке вошел в зал и легкой походкой приблизился к стойке, где Дора-Ли Браун протирала стаканы.

– Я как чувствовала, что ты сегодня заглянешь. Заказывай, дорогой!

Он посмотрел на ряд коричневых бутылок, выставленных на полке за стойкой.

– Стакан сельтерской и немного лайма.

В голубых глазах Доры-Ли светилась накопленная годами мудрость. Без всякого сомнения, она знала, когда нужно говорить, а когда лучше помолчать, оставив человека наедине с самим собой. Она слегка подтолкнула широкий бокал по отполированной стойке и жестом показала Бурке на высокий табурет.

Бурке взглянул на пустые стулья.

– Если не возражаете, я возьму один из них и присяду за стол.

– Неплохая идея, – ответила Дора-Ли. – Поболтаешь с ребятами, и все проблемы как ветром сдует.

Бурке поморщился. Конечно, все уже в курсе, что Лоэтта проводит сегодняшний вечер с ковбоем.

Не успел он пройти и нескольких шагов, как мужчина в серовато-грязной ковбойской шляпе отодвинул стул.

– Присоединяйся к нам.

– Верно, – подхватил другой. – Что за радость пить одному?

Бурке сел. Парень мгновенно вытащил из кармана пять долларов. Боковым зрением Бурке заметил, что мужчины за соседними столиками сделали то же самое. Бурке поинтересовался:

– Почему вы уверены, что я проиграл?

Замолк автоматический проигрыватель. В зале повисло молчание. Мужчина с густыми черными усами сказал:

– Мы слышали, что Лоэтта почти что решилась, и видели, как Уэсс выехал на своих санях. Если это послужит вам утешением, док, то я ставил на вас.

– Я говорил тебе, что она выйдет за одного из наших, Бен, – вмешался еще один. – Не обижайтесь, док.

Никто не ждал, что Бурке ответит. Прекрасно. Ему не хотелось болтать. Парень, который заговорил с ним первым, подвинул поближе к Бурке корзиночку с кренделями.

– Я Уэйд Вилки. Мой братишка, Форест. Все одинокие мужчины рано или поздно встречаются в «Бешеной лошади». Клянусь, здесь веселее, чем дома с телевизором в обнимку.

– Верно, – согласился Форест. – Мы просто застенчивые ребята. Да и куда еще податься ковбою в городке, где женщины, хоть и хорошенькие, но составляют меньшинство.

– С нами все в порядке, не сомневайся.

– Это правда. Что делать, если женщин не хватает?

– Может, дать еще одну рекламу в газеты?

Разговор струился по бару свободно, как пиво. Обсудили нехватку женщин, цены на алкоголь, прогнозы на предстоящие снегопады и какую неведомую заразу, от которой гибнет скот в округе. Бурке не особенно прислушивался, но вдруг…

– Ты слышал? – крикнул кто-то.

– Похоже на звон колокольчиков.

Бурке сам не заметил, как оказался у окна. Все смотрели, как на другой стороне улицы останавливаются сани.

– Ничего не видно, – ворчали сзади.

– Уэсс слезает с саней, – комментировал мужчина, стоящий рядом с Бурке. – Протянул руку Лоэтте. Обнял ее, опустил на землю. А теперь он… ого, я… вот это да… он целует ее, вот что он делает.

Бурке охотно сделал бы то же самое. И главное, чтобы при этом поблизости не было мужчины, обнимающего сейчас ту единственную, что не выходила из головы более двух лет.

– Я готов отдать что угодно за один такой поцелуй, – восхитился Бен.

Мужчины затихли и начали рассаживаться за свои столики. А Бурке продолжал стоять у окна, сжав до боли зубы. Дверь распахнулась, впуская в комнату морозный ветерок и Уэсса Страйкера.

– Добро пожаловать, Уэсс, – крикнул один из парней.

– А, привет, старый черт!

Страйкер оглядел зал и покачал головой.

– Разве ваши мамочки не говорили, что подглядывать нехорошо?

Кто-то дал пинка соседу. Остальные улыбались в усы, либо откровенно хихикали.

– Возьми стул, – послышалось приглашение. – И расскажи нам все без утайки.

Бурке и Уэсс встретились взглядами.

– Спасибо, ребята, – сказал ковбой. – Но, кажется, первым делом я должен поставить стаканчик доктору.

Бурке смотрел, как приближается его соперник. Походка ковбоя стала заметно легче, а в его глазах он не видел ни укора, ни снисходительности. Бурке понимал, что женщине может понравиться трехдневная щетина и озорной огонек в глазах. Но ставить все это выше любви? Может быть, он заблуждается и Лили любит Страйкера?

– Хорошо провел время с малышкой Лоэттой? – спросили за соседним столиком.

– Она просто чертовка, эта Лу.

Ноги приросли к полу.

– Дора-Ли! – окликнул Уэсс. – Повтори доктору то, что он пил.

– Он пил сельтерскую, – подсказал кто-то.

Страйкер взглянул на стол, где сидел Бурке.

– Ты на дежурстве, док?

Бурке покачал головой. Уэсс крикнул:

– Тогда принеси ему ликер и пиво. Мне то же самое. Нет, Дора-Ли, лучше двойной.

Господи, что там за шум?

Лоэтта перестала напевать популярную мелодию. Она положила кисточку на ребро коробки, которую пыталась расписать. Склонив голову набок, она прислушалась. Непонятные звуки усиливались.

Лоэтта чуть приоткрыла дверь, потом распахнула ее.

– Уэсс! Бурке! – вскрикнула она, разглядев двух мужчин у крыльца. – Боже, что вы здесь делаете?

Завывание прекратилось. Оба идиотски улыбались.

– Добрый вечер, Лу, – изрек Уэсс. Он едва стоял на ногах.

– Ие-е-е зовут Лили, – промямлил Бурке.

Она всплеснула руками.

– Да вы пьяны!

– Т… думаешь? – спросил Уэсс, прижимая палец к губам. – Я, может, слегка и пер-ребрал, но только слегка, а наш милый доктор налакался как сапожник. Этот парень не умеет пить. После первого стакана он стал уже тепленький. А уж после третьего его совсем развезло. Как тебе понравился «Звездно-полосатый флаг» в нашем исполнении?

Ах, вот как называется этот вой! Лоэтта посторонилась, впуская незванных гостей. У обоих явно не слушались ноги.

С трудом процессия и добралась до гостиной. Бурке рухнул на колени.

– М-мм, – сказал он, пытаясь передвигаться по ковру ползком. – От тебя хорошо пахнет, Лили. Страйкер счастливый человек. И-и… он чудно поет.

Лоэтта медленно повернулась.

– Уэсли Страйкер! Что ты с ним сделал?

Даже сейчас Уэсс мог очаровательно улыбаться.

– Я тут ни при чем. Клянусь, мамочка. – Уэсс растянулся на тахте, его ковбойская шляпа съехала на бок, а глаза закрылись. Потом он замолчал и засопел.

Лу сняла шляпу, придвинула подушку поближе к голове Уэсса и накрыла его тряпичным одеялом. Затем проделала то же самое с Бурке. Потом собрала кисточки, закрыла банки с красками и выключила свет во всем доме. Покачивая головой, поднялась в спальню.

– Мужчины, – вздохнула она. – Глупые, милые, несносные мужчины.

– Доброе утро, Лу.

Лоэтта была на кухне. Она взглянула на красные глаза Уэсса, отросшую щетину на подбородке и помятую одежду. Достала из буфета кружку, напила крепкий кофе.

– Ну как, пришел в себя? – Она протянула Страйкеру кружку.

Он молча отхлебнул дымящийся кофе.

– Знаешь, на родео я выпивал гораздо больше. Как видишь, прихожу в себя быстрее, чем некоторые.

Она посмотрела в гостиную, где, свернувшись калачиком, спал Бурке. Неужели Уэсс всерьез надеется покорить ее своими талантами к кутежу?

– Ты уже сказал ему?

Уэсс попытался покачать головой. Получилась только гримаса. Он виновато пожал плечами и признался:

– Я ничего не сказал ему по разным причинам. Что поделаешь, если доктор истолковал наш вчерашний дружеский поцелуй по-своему. Для городского щеголя он не так уж плох.

– Ты очень хороший человек, Уэсли Страйкер. – Пока ковбой пил кофе, она тихо-тихо спросила: – Как ее звали, Уэсс?

– Кого?

Страдающий от похмелья, Страйкер удивленно вскинул брови. Чуть улыбнувшись, Лоэтта уточнила:

– Девушку, о которой ты мне рассказывал. Она тебя бросила. И поэтому ты решил вернуться.

Уэсс мотнул головой и вздрогнул.

– Черт возьми, Лу. Ты красивая, упрямая да еще и умная. – Он снова отхлебнул кофе, взял пальто, нахлобучил набекрень шляпу. – Девушка была. Но давно. Буду благодарен, если ты никому о ней не расскажешь. Ведь у каждого мужчины есть гордость.

– Кстати, о гордости… – Лоэтта проводила его до двери. – Можешь объяснить людям, что сам отказался от свадьбы. Я пойму.

Страйкер обернулся. Неторопливо покачав головой, ковбой сказал:

– Когда тебя сбрасывает необъезженная лошадь, остается только одно: отряхнуть штаны и поднять шляпу. И сделать все это как подобает мужчине. Если я и расскажу кому-нибудь, то только правду.

Она чуточку пожалела, что не может полюбить Уэсса. Он этого заслуживал. Лоэтта поцеловала его загорелую щеку. Уэсс моргнул, коснулся в ответ губами ее щеки и сказал:

– Ты настоящая чертовка, Лу.

Она закрыла за Страйкером дверь и посмотрела на другого мужчину, который посапывал на ковре ее гостиной. Прощальные слова Уэсса не выходили из головы. Странно, но Лоэтта начинала ощущать себя «настоящей чертовкой». Хотя и с опозданием.

Лоэтте не пришлось оборачиваться, чтобы взглянуть на гостя. Изабель Пруитт начала говорить прежде, чем замолк колокольчик на входной двери.

– Ты совсем потеряла голову?

– Доброе утро, Изабель. Хочешь чашечку кофе?

– Я пришла не за кофе. Боже, о тебе говорит весь город. Наша Лоэтта пригласила двух… подумать только, двух… пьяных мужчин к себе домой на всю ночь! Господь милосердный, девочка, как это случилось?

Оглянувшись, Лоэтта посмотрела на женщину, которая всегда была лучшей подругой мамы.

– Все в порядке, Изабель.

– В порядке. В порядке! Да, в порядке! Ты понимаешь, что происходит с репутацией женщины, которая по ночам приглашает к себе двоих мужчин?

– Ничего особенного не случилось.

– Конечно, ничего. Если забыть, что у таких женщин, как мы, есть моральные обязательства перед обществом.

Лоэтта очень медленно развернулась:

– Хочешь сказать, у таких старых дев, как мы?

Послышался возмущенный вздох, острый подбородок Изабель задрожал.

– Ах, если бы это слышала твоя милая мама. Она перевернулась бы в гробу. Я промолчала и ничего не сказала Опал, когда ты обрезала волосы. Но когда три года назад ты стала одеваться по-другому, я сказала ей, что очень обеспокоена. Ты изменилась, Лоэтта. И не думаю, что к лучшему. Ни в чем не собираешься признаться себе?

– Изабель, меняться – не значит становиться хуже. Ты тоже можешь измениться. Если захочешь.

Негодующе вытаращив глаза, шестидесятивосьмилетняя старая дева воскликнула:

– Нет, ни за что!

Лоэтта подумала, что это, конечно, дело самой Изабель. Она пожурила себя за дерзость. Боже мой. Мама действительно перевернулась бы в гробу, узнай она, о чем думает ее Лоэтта. Изабель права в одном: Лоэтта изменилась. Она сделала правильный шаг. И в нужное время.

– Это правда? – буркнула Изабель. – Ты порвала с Уэсли?

Когда Лоэтта кивнула, та печально покачала головой.

– Я не люблю его, Изабель. И он тоже меня не любит.

Старушка зацокала языком, но больше ничего не смогла сказать и скоро ушла.

У Лоэтты было радостно на душе. Она решила сдать на права. Конечно, после того, как попробует самостоятельно доехать до Пирра. Ей тридцать пять, она, наконец, становится независимой. Пусть Бурке и ранил ее глубоко, когда не вернулся в обещанный срок. Теперь Лоэтта сознавала, что должна быть благодарна за пьянящий дух приключения и уверенность в своих силах, которые Кинсайд принес в ее жизнь. Неважно, что говорила Изабель, главное, что Бурке раскрыл в ней самое лучшее. Невзрачная тихоня Лоэтта Грехэм рядом с Бурке переставала быть такой. Она становилась обаятельной, остроумной, энергичной. С ним Лоэтта могла стать собой, женщиной, у которой есть цель, стремления. И скрытая страсть. Иногда он смотрел на нее так, что Лоэтта верила: она в силах изменить не только себя, но и весь мир.

Неизвестно, какое будущее ожидает ее и Бурке. Лоэтта знала одно: она не ошиблась, отказав Уэссу. Вчера вечером она позвонила ему. Уэсс был честным парнем и имел право узнать о ее решении первым, не из чужих уст. Теперь оставалось дождаться, когда проснется Бурке. Она объяснит ему, что вчера вечером он сделал неверный вывод.

Лоэтта с надеждой закрыла глаза.

Около одиннадцати Лоэтта услышала шаги Бурке на задней лестнице. Интересно, почему, когда Бурке заглядывает на кухню, она всегда стоит у раковины по локоть в мыльной пене?

Лоэтта в который раз повторила все, что собиралась сказать. Но стоило один раз посмотреть на осунувшегося, злого Бурке, и тщательно подготовленная речь пропала. Он зашел на кухню, угрюмо взглянул на нее, буркнув что-то под нос. Молча толкнул крутящуюся дверь и, вероятно, ушел бы совсем. Но Лоэтта тихо окликнула его по имени.

Бурке повернулся осторожно, будто опасаясь, что при резком движении его бедная голова разлетится на части. Пока он завершал разворот, Лоэтта подошла к нему.

Она смотрела на него так, будто искренне была рада его видеть. И он раскис. Он почти потерял контроль над собой. Пора уходить. У него есть мужская гордость…

– Меня ждут пациенты, – сказал Бурке. – Нужно привести себя в порядок.

– Уэсс говорил, что ты не привык пить.

– Пусть только у этого молодчика что-нибудь заболит, уж я его полечу!

– Уэсс не хотел ничего плохого, – мягко сказала Лоэтта.

От ее улыбки все внутри перевернулось.

– Мне пора…

– Помнишь, как мы с Уэссом поцеловались вчера вечером?

Бурке помрачнел. Зачем она напоминает об этом поцелуе? Ему не удавалось собраться с мыслями. Определенно пора уходить отсюда.

Внезапно Лили подошла к нему вплотную, мягко и спокойно посмотрела в глаза. А ее губы окончательно лишили Бурке рассудка.

– Ну вот. Это был прощальный, дружеский поцелуй двух друзей.

Сотни разных версий вихрем пронеслись в голове. Но сердце подсказывало только одну.

– Что? Дружеский?

– Да. Понимаешь, Уэсс не мой чемпион родео и не мой бойфренд. Просто очень хороший друг. Это я и сказала ему вчера вечером.

От новости у Бурке отвисла челюсть.

– Объясни попроще, Лили. Иначе я не то подумаю, – прошептал он. – Ты хочешь сказать, что отказала Страйкеру? Если так, можешь выбрать меня?

Она медленно кивнула. Голова у Бурке пошла кругом, все было забыто, все желания слились в одно. Он не мог дышать, не мог сдвинуться с места. У Лили еще есть шанс отойти, опустить голову и сказать «нет». Впрочем, кажется у нее другие мысли. Она еще могла попросить его уйти, но вместо этого встала на цыпочки и запрокинула голову. Их губы слились в долгожданном поцелуе.

Головная боль была зверской. Пустяки. Желание побеждает любую боль. Он должен целовать Лили, обнимать, слышать ее счастливый смех.

Тысячу раз Бурке представлял, как ее стройное, гибкое тело прикасается к нему, но воображаемое не шло ни в какое сравнение с реальностью. Он почувствовал мягкую грудь, талия была будто специально создана для его ладоней.

Передник Лили запутался в руках. Машинально Бурке развязал его и отбросил в сторону. Одной преградой стало меньше. Правда, еще оставалась одежда. Он расстегнул верхние пуговички на ее свитере с поразительной легкостью и коснулся нежной кожи.

Лоэтта еще сильнее откинулась назад, прикосновение Бурке отозвалось во всем теле сладкой болью. Казалось, что он ей снится, но нет. Он был реальным, сильным. Она погладила мускулы на спине, провела рукой ниже, тогда Бурке со стоном произнес ее имя и прижал к себе.

Сквозь закрытые шторы пробивался слабый свет. С улицы их никто не увидит. Лили почувствовала едва уловимый пряный, мускусный аромат его кожи. Глаза закрылись, она глубоко, прерывисто вздохнула. Все так же, как в первый раз. Но, открыв глаза, Лили поняла, что ей еще сильнее хочется слиться с ним воедино.

Теперь он ласкал ее грудь. Лили тихо застонала и не могла больше поднять веки. В ушах звучали удары сердца, заглушая низкий шепот Бурке.

– Бурке, я не могу больше ждать.

Последняя преграда была сметена в одно мгновение, гулкий ритм и тихая мелодия страсти Лили переполнили его до краев. Бурке услышал слабый звон где-то в глубине дома, но как можно его сравнить с фанфарами, звучащими в голове и пением во всем теле? Вот оно, истинное желание. Истинная любовь.

Морозный ветерок коснулся его шеи и пробрался к спине сквозь свитер. Потом послышался голос, который Бурке узнал бы из тысячи.

– Алекс, постой.

– Нет! Алекс быстро бегает.

Бурке оттолкнул Лили и повернулся, в то же мгновение темноволосый взлохмаченный мальчишка лет двух, пулей кинулся навстречу и обхватил маленькими пухлыми ручками его колени.

Он поднял маленького разбойника на руки.

– Алекс, как ты здесь оказался?

– Мы плиехали к папе.

– К папе?

Бурке посмотрел на Лили. Она застыла с побелевшим лицом, расширившимися, недоверчивыми глазами. Две верхние пуговицы свитера так и остались расстегнутыми, губы еще горели от его поцелуев. Он закрыл глаза. Как объяснить ей? Чтобы смягчить удар. Бурке рассчитывал, что они приедут через неделю. Но, как, наверное, всегда бывает, правда раскрылась в самый неподходящий момент.

– Лили, – тихо сказал он, – познакомься. Это Алекс Натаниель Кинсайд. Мой сын.