Текст книги "Срывая маски"

Автор книги: Сандра Мэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

– А ты никуда и не едешь. Спрячешься здесь.

Бродячий цирк самое подходящее для этого место. Надо поторопиться, вот и все.

– Ник…

– Что?

– Ты мне поверил?

– Не надо было? Ладно, разберемся. Сейчас тебе придется зайти в свой номер и взять документы и вещи.

– Но Аманду Моретти ищут.

– Просто возьми их, хорошо?

– Ладно.

Аманда легко поднялась на ноги, но вместо того, чтобы пойти к балконной двери, подошла к Нику и поцеловала его в щеку. Он ошалело уставился на нее, а зеленоглазая красавица невесело улыбнулась и отправилась собираться…

Глава 8
Побег

Вещей у нее оказалось немного. Даже удивительно, учитывая, что перед Ником стояла молодая девушка. Аманда взяла только самое необходимое и позаботилась о том, чтобы это необходимое было и удобным, и неприметным.

Черные джинсы, легкие теннисные туфли, черная футболка и темно-серая ветровка преобразили девушку. Нет, она ничуть не утратила своей привлекательности и грациозности, но теперь, без макияжа и элегантного платья, Аманда выглядела едва ли не моложе своих восемнадцати лет. Ник тихонько вздохнул. На его небритой щеке горел ее поцелуй…

Он открыл рот, чтобы сказать «Пора!», как вдруг в дверь с силой постучали. Аманда подпрыгнула от испуга, но не издала ни звука, лишь секундой позже прошептала:

– Кто это, как ты думаешь?

– Не знаю, но сдается мне, это не горничная со свежими полотенцами. Вот что, давай на балкон. Если это полиция, то сад, конечно, оцеплен, но попробовать стоит.

– Если?

– Чему ты удивляешься, сестренка? Видела, сколько народу положили возле фургона? Думаю, твой Узкий просто-напросто подобрал ожерелье и смылся, а раз так – вполне вероятно, что оставшиеся дружки Узкого будут от этого не в восторге.

Словно в подтверждение этих слов раздался выстрел. От двери брызнул фонтан щепок, и Ник не стал больше раздумывать. Он толкнул Аманду в сторону балконной двери, сам метнулся к чемодану, выхватил «марли» и, не целясь, пальнул в сторону коридора. После этого выбежал на балкон, помедлил мгновение, стараясь не думать о том, что может валяться в этой темноте на месте их приземления, и прыгнул.

Только врожденная сдержанность помешала Нику Картеру сказать все, что он думает по поводу своего возраста, простреленной десять лет назад ноги и высоты здешних балконов. Он лежал и смотрел, как прыгает Аманда. Легко, словно у нее крылья за спиной. Она сгруппировалась абсолютно автоматически, небрежно, приземлилась на ноги и тут же выпрямилась, стройная, легкая, стремительная… Светлые волосы, забранные в тугой хвост, даже не растрепались.

Она помогла Нику встать, и они помчались вглубь сада, то и дело ожидая яркого света в лицо и окрика полицейских. Ни того, ни другого – и вскоре Ник, мысленно проклиная тех, кто строит такие высокие заборы, пыхтел, стараясь угнаться за Амандой, которая поднималась по забору, как по лестнице.

Им везло отчаянно, немыслимо, невероятно, потому что и на улице они тоже никого не встретили. Пробежали какими-то дворами, выскочили на залитые огнями Елисейские Поля, пробежали и их, углубились в темные улочки…

О том, что осталось позади, они не говорили. Ник был практически уверен, что в номер к нему ломились бандиты, а не полиция, Аманда думала, что теперь Ник тоже вне закона и, значит, им не придется расставаться. Почему-то ей очень не хотелось с ним расставаться, с этим большим, кряжистым, немолодым мужиком, косолапо, но довольно легко бежавшим рядом с ней. Аманда сама не знала почему. Быть может потому, что Ник Картер так безоговорочно и спокойно взялся ей помогать? Или потому, что у него были такие удивительные, лучистые серые глаза…

Жофре вышиб дверь номера ногой – благо, мальчики уже сделали основное и расстреляли дверной замок. В номере англичанина горел свет, на полу валялись вещи, на кровати стоял распахнутый чемодан. Жофре подошел, вывернул остатки вещей на пол. Вот оно! Желтый конверт.

Он хладнокровно просмотрел фотографии Манон, чуть задержался, рассматривая документы англичанина. Николас Картер, импресарио…

Портье шепнул, что больше всего этот импресарио смахивает на чикагского головореза. Неужели Манон подстраховалась и наняла еще кого-то?

Один из людей Жофре прошел через балкон в соседний номер, тот, в котором должна была проживать маленькая сучка с хорошенькой попкой. Почти тут же оттуда раздался изумленный вопль:

– Жофре, иди сюда! Здесь Жорж.

– Что за черт! Я же в него попал!

– Это точно. Попал, и неплохо попал, он уже холодный.

В несколько не слишком грациозных шагов Жофре достиг соседнего номера и с необычным для его комплекции проворством опустился на колени перед трупом Жоржа Дюпре. Его толстенькие и коротенькие пальчики шарили по карманам с ловкостью старого карманника, каковым, собственно, Жофре и начинал, лет сорок пять тому назад, в Марселе.

Через некоторое время он выпрямился, постоял, а потом с яростью пнул мертвое тело ногой.

– Чертов урод! При нем ничего нет. Куда он мог спрятать ожерелье?

Один из головорезов кашлянул.

– Жофре, тут все одно к одному. Помирать он приполз к этой девке, стало быть, и стекляшки скинул ей. Наверняка у них такая договоренность была. Вот, на полу валялось…

С минуту Жофре изучал содержание записки, подобранной на полу номера англичанина, потом посмотрел на своих подручных.

– Непохоже, чтобы он расплатился с ней ожерельем. Скорее всего, просто приплелся к ней за помощью и подох, а она прибрала к рукам стекляшки. И этот фраерок, англичанин, с ней в сговоре. В дверь кто-то пальнул, вы сами слышали.

– Вид у него вполне соответствует, мэтр. И похоже, что именно его видел тот человек в Фонтенбло.

Жофре оскалился.

– Они нарочно это придумали, Манон и Жорж! В самый последний момент засветили девку и навели на нас полицию. Только моим пулям удалось сбить их планы. Вот что, надо сматываться. Полиция сейчас будет здесь – вот пусть и займется делом. В кои веки наши цели почти совпадают. Только мы должны найти их раньше, ясно?

– Ясно. И что – убрать?

– Это никогда не поздно сделать. Нет, малыш, для начала отобрать ожерелье. Учтите, девка не простая штучка, так что не спешите стрелять. Вперед. Что там говорил покойный Жоржик – бродячий цирк в Труа, две недели назад?

Выяснить – и туда!

Да, им везло, но искушать судьбу не стоило, и потому Ник и Аманда бежали по темным переулкам, намеренно выбирая самые мрачные и малолюдные из них. Девушку немного удивило то, как хорошо Ник знал город, но через полчаса непрерывного петляния по лабиринту ночного Парижа всякое желание удивляться пропало, и Аманда просто следовала за Ником.

Возле какого-то склада они приметили очередь из больших грузовиков с открытыми кузовами. Дождавшись последнего, Ник подсадил Аманду, потом со сдавленными проклятиями забрался в кузов сам.

– Куда мы отправляемся?

– Пока сам не знаю, но определенно – не в центр города. Где нам искать твоих друзей?

– Мы расстались в Труа, две недели назад.

Обычно дядюшка так и накручивает круги вокруг Парижа, не заезжая в сам город. Здесь мы мало кому интересны.

– Так… а в какую сторону он обычно накручивает круги? По часовой или против?

Аманда сердито фыркнула в темноте.

– Очень смешно! Сначала надо понять, куда мы вообще едем, а там будет видно.

– Что – видно?

– Куда делся цирк Моретти. Можно ведь спросить…

– У тебя что – вся Франция в знакомых?

Аманда с искренним недоумением посмотрела на Ника.

– Я восемнадцать лет езжу с этим цирком. А до меня дядюшка тоже на месте не сидел. Как ты думаешь, если из года в год проезжать одни и те же деревни и городки, тебя запомнят?

– Не знаю. Мне самому иногда кажется, что Манчестер – большая деревня, где все всех знают. Но все же там нельзя просто выпрыгнуть из грузовика и спросить: «А где тут Ник Картер?».

Аманда ничего не ответила. Некоторое время они ехали в полной тишине, потом сентябрьская ночь дала о себе знать, и девушка начала мелко подрагивать. Ник ждал недолго. Огромной ручищей он сгреб Аманду за плечи, прижал к себе, поразившись мельком удивительному сочетанию детской хрупкости и упругой силы стального прута в этом теле.

Аманда напряглась было, но, почувствовав тепло тела Картера, расслабилась, прижалась к широкому плечу, а через некоторое время и задремала. Разбудило ее легкое прикосновение жестких пальцев Ника к ее щеке.

– Просыпайся, сестренка. Впереди стоянка, а может, патруль, в любом случае нам пора выходить.

– Я заснула?

– Да, и крепенько. Два часа придавила.

– Боже! Два часа! Да мы уже невесть где! Ты выяснил, что это за шоссе?

– Не смог. Меня прижала к борту машины одна толстая и сонная девица. Я изо всех сил пытался выбраться, но она храпела себе в две дырочки…

– Не ври, я не храплю.

Ник посмотрел на нее, снова провел пальцем по щеке и очень серьезно заметил:

– Это хорошо.

Почему-то она вспыхнула как маков цвет и была рада темноте, скрывшей этот румянец.

Они спрыгнули на дорогу, и Ник поймал ее, прижал на секунду к груди. Аманда вдруг страстно захотела обнять его за шею, прижаться всем телом, спрятаться в этих могучих, великанских объятиях от всего, что произошло с ней за эти дни. От воспоминаний о трупе в ее номере, от чудовищного обвинения в ограблении и убийстве, которое официально предъявили ей, Аманде Моретти…

Указатель любезно сообщил им, что высадились они на дороге, ведущей в Амьен, а непосредственно вблизи от них находится деревенька Аври-сюр-Нюа. Прочитав это название, Аманда вздохнула с облегчением. Ник вопросительно глянул на нее.

– В чем дело? Тебе приснился вещий сон, что твое шапито в этой деревеньке?

– Нет, но зато в этой деревеньке живет кузен Мамаши Жози.

– Я не все знаю. Кто такая Мамаша Жози?

– Блистательная Жози. Мадам Солейль и ее Летающие Мальчики! Правда, это было раньше, когда я только родилась. Тогда мамаша была нижней в пирамиде. Это тяжелая работа, а она и так держалась до последнего. Теперь Мамаша Жози не выступает, но в цирке она – самая главная по всему тому, что происходит за кулисами.

– А на арене?

– Дядюшка Карло, естественно.

– Так. А кузен – он тоже из цирковых?

– Нет, что ты. Семья мамаши была очень недовольна ее выбором. Правда, это было лет шестьдесят назад, но некоторые из ее родственников до сих пор вздрагивают. Впрочем, дядя Арно не такой. И в любом случае у него можно узнать, где они сейчас. Пошли?

И зеленоглазая девица зашагала прямо через высокую траву туда, где золотой россыпью горели огоньки деревни Аври-сюр-Нюа. Нику ничего не оставалось делать, как последовать за ней.

Кузен Арно оказался тучным и плаксивым человеком лет пятидесяти. Аманде он не просто не обрадовался – он явно пришел в ужас при виде девушки. Встав на пороге, он зашипел страшным шепотом:

– Боже ты мой, милосердная Дева Мария, за что мне это! Амандина, зачем ты приехала? Тебя ищут!

– Вы… уже знаете?

– Знаю ли я? Вся Франция это знает, девочка. Твои фото в новостях, твое имя по радио…

Бедный Карло, он, наверное, с ума сходит от тревоги. Во что ты вляпалась? Извини, но я не зову тебя в дом…

– Я и не прошусь. Скажите лучше, дядя Арно, где сейчас наши?

Толстяк закатил глаза.

– Ничего не знаю, знать не хочу, знал бы – не сказал. Не желаю связываться с преступниками.

– Но…

– Уходи, Амандина. Я не выдам тебя полиции, это было бы не слишком порядочно, но и помогать я тебе не хочу.

– Я не преступница!

– Не хочу ничего знать. Просто уходи.

С этими словами Арно захлопнул дверь. Ник криво усмехнулся, выступая из тени огромного платана.

– Судя по всему. Мамаша Жози и впрямь потрясла свою семью. Странно, что дядю Арно не хватил удар.

Аманда насупилась и быстро пошла прочь от дома. Ник нагнал ее уже на окраине деревни.

– Не сердись, я не должен был смеяться.

– Я не на тебя, я на это толстое чучело. Нет, он всегда был трусоват, но чтоб даже на порог не пустить…

– Аманда, тебе надо привыкнуть к тому, что люди, даже хорошо тебя знавшие, теперь будут реагировать на тебя не так, как раньше.

Она остановилась и развернулась к нему так резко, что он едва не сбил ее с ног и вынужден был обнять. Просто обнять, ничего личного, обычная попытка удержать равновесие… И губы их сблизились совершенно случайно…

Это было удивительно и неожиданно. Привычно и знакомо до облегчения – наконец-то все идет, как надо, А еще это было волшебно. И немножко страшно.

И когда поцелуй закончился, они оба отпрянули друг от друга, словно подростки, застигнутые врасплох: высокая зеленоглазая красавица и широкоплечий взрослый мужчина с Внешностью и выправкой боксера-полутяжа.

Впрочем, если бы прямо сейчас Аманду спросили, каков ее идеал мужской красоты, она не задумываясь ответила бы: Ник Картер.

Они стояли и смотрели друг на друга, и наверняка простояли бы так целую вечность, но тут из темноты, со стороны деревни вынырнула худенькая фигурка. Мальчишеский голос произнес торопливо и сбивчиво:

– Три дня назад бабушка Жози со своим цирком отправилась в Амьен, а оттуда они пойдут по побережью. Не сердись на папу, Ами, он очень испугался, когда увидел новости. И не думай, он тебя все равно не выдаст, и я тоже. Пока.

Шелест, топот босых пяток. Тишина. Ник вопросительно посмотрел на Аманду, та устало улыбнулась.

– Это Клод. Младший сынишка Арно. Он зовет Мамашу Жози бабушкой, хотя на самом деле она ему тетка.

– Хороший мальчик.

– Он уже пару раз пытался сбежать с нами. С цирком. Арно всыпал ему по первое число, но пыла не остудил. Значит, Амьен…

– До него довольно долго добираться.

– Думаю, нам стоит снова воспользоваться услугами грузовиков.

На этот раз они не вскакивали на ходу, а просто стали голосовать у обочины. Занималась заря, и движение на трассе было совсем небольшим, но все же стоять им пришлось едва ли четверть часа. Вскоре они мерно покачивались в кабине большегрузного трейлера, направлявшегося в Аррас через Амьен, В пригороде Амьена они сошли. Совсем рассвело, и на рынок уже потянулись хозяйки с плетеными корзинами, а Ник и Аманда только угрюмо провожали их глазами. Потом Ник усмехнулся.

– Это же надо! У нас с собой целое состояние, но мы не можем купить даже паршивый круассан!

Аманда кивнула.

– Да, влипли. Почему ты не взял деньги?

– Потому что наличные остались в конверте, в гостинице, а по кредитной карте нас засекут мгновенно.

– Так она у тебя есть?

– Есть.

– Так пойдем искать банкомат.

– Не годится. Пошли, узнаем про шапито – и двинемся дальше. Наверняка в самом городе сейчас полно постов, и на всех есть наши приметы.

Про шапито им рассказали сразу же и охотно – представление цирка Моретти здесь всем очень понравилось.

– Вы их скоро нагоните, они ушли только вчера днем. Не спешили, да и лошадки у них устали, так что двигались медленно.

Ник и Аманда поблагодарили словоохотливых амьенок, переглянулись и побрели по указанной дороге.

Привал они сделали лишь однажды, когда животы совсем подвело от голода, и тогда Ник смастерил удочку и наловил плотвы, а Аманда выкопала на поле несколько картофелин. Все это было благополучно запечено в костре и съедено секунд за тридцать, не помешало даже отсутствие соли.

Передохнув немного, они вновь зашагали по шоссе, и когда Ник уже начал подумывать об очередном грузовике, Аманда вдруг остановилась и сказала странно напряженным голосом:

– Вот они.

Вдали виднелась длинная колонна, состоящая из цветастых грузовиков, конных упряжек и маленьких разноцветных легковушек. Колонна ползла по шоссе так неспешно, что Нику показалось на мгновение – догнать их будет легко, но потом он сообразил, что расстояние до цирка – приблизительно километр.

– Если они прибавят газу, мы их потеряем.

– Не потеряем. Дядюшка решил остановиться на стоянку. Они так медленно ползут, потому что высматривают место.

– Они же только вчера выехали из города!

– В городе они работали. А на стоянке будут отдыхать.

– Значит, догоним?

– Догоним… Ник?

– Что?

– Ты сказал, ко мне теперь будут относиться по-другому даже те, кто хорошо меня знал…

В голосе Аманды звучал страх, и Нику немедленно захотелось прижать ее к груди и защитить от всех печалей сразу. Однако он этого не сделал, а только легонько похлопал девушку по плечу.

– Выше нос, циркачка! Ты что, боишься, что от тебя отвернутся твои друзья? Люди, с которыми ты выросла?

– Нет, я не боюсь… просто я вдруг подумала, они же не знают правды…

– Вот ты им ее и расскажешь. Не из телевизора же ее узнавать, честное слово. Давай поторопимся. Сдается мне, Мамаша Жози накормит нас получше, чем ее кузен Арно.

Солнце было уже вечерним и красноватым, когда Ник и Аманда добрели до стоянки шапито. Изменения бросались в глаза сразу. Во-первых, великолепные лошади, числом семь штук, паслись на лужайке. Во вторых, новенький грузовик был нагружен новеньким же куполом, ярко-желтым, и красным, и зеленым, полосатым и веселым. Во втором грузовике, побольше, видимо, помещалось новое оборудование.

Аманда медленно шла между машинами, подсознательно оттягивая миг встречи. Ник шел сзади.

Он страшно устал. Со вчерашнего дня они толком не ели, почти не спали, за ними гнались полицейские и бандиты – будь Ник помоложе, эта история доставляла бы ему радость, будила бы в нем азарт, однако нынешний Ник Картер устал и хотел только есть и спать.

Аманда подошла к зеленому фургончику, расписанному клоунскими рожами и силуэтами девушек на трапециях. Кашлянула, а потом громко сказала:

– Дядюшка… Дед, я вернулась.

Наступила тишина. Неимоверно долгая, она длилась три, а то и все четыре секунды. Казалось, даже бабочки застыли над цветами, опасливо выжидая, чем закончится этот приступ тишины. Ник невольно расправил плечи и шагнул ближе к Аманде, но тут…

Тишина взорвалась, забурлила и зазвенела. В воздухе завибрировали гортанные вопли по-итальянски, взволнованное воркование по-французски, пламенные тирады по-испански – и вся поляна оказалась запружена народом.

Аманду вертели и тискали, целовали и обнимали, кто-то рыдал, кто-то молился… Ника энергично хлопали по плечам и благодарили – вероятно, за Аманду, – совали в руки бутылки с пивом и яблоки, кричали, кричали, кричали…

Только через пару минут, когда первое изумление схлынуло, Ник понял, что на поляне всего-то и есть человек двадцать, а вовсе не три тысячи, как ему показалось сначала. Потом все и вовсе успокоились, а на передний план вышел человечек с роскошными седыми усами, лысой головой, красиво обрамленной венчиком абсолютно белых волос, жилистый, дочерна загорелый и суровый. Он посмотрел на Аманду исподлобья – и вдруг размахнулся и отвесил ей звонкий шлепок по заднице. Ник даже зашипел от неожиданности – шлепок явно вышел болезненным. Но смелая девица не пикнула, только закусила губу и опустила голову, и тогда человечек с силой притянул ее к себе и крепко расцеловал в обе щеки. После чего повернулся к остальным и рявкнул приятным, но суровым баритоном:

– Понятно, негодяи? Моя внучка никогда не падала на арене – неужели она споткнется на ровном месте?

Тут из задних рядов к Аманде протолкалась пожилая женщина, при виде которой Ник не выдержал и зачарованно брякнул:

– Сиятельная Жози!

Великанша обняла Аманду и грозно, но слегка кокетливо взглянула на Ника.

– Кто этот тип, девочка? По виду – боксер-неудачник. И откуда он меня знает?

Ник улыбнулся.

– Вас трудно не узнать, мадам. Даже за время нашего недолгого знакомства с Амандой я узнал о вас многое.

– Что ж, раз вы друг девочки, то будьте дома.

Я никогда не говорю «как дома». Это негостеприимно. Это напоминает пришедшему о том, что он все-таки в гостях. А вы – будьте дома.

Сиятельная Жози была ростом с самого Ника, приблизительно так же широка в плечах и не в пример шире в талии. Необъятный бюст был ловко подхвачен корсетом с блестками, а из-под широкой юбки виднелись распухшие, исчерканные вздутыми синими венами ноги.

Лицо Мамаши Жози поражало своей величавой красотой даже в столь преклонном возрасте, и Ник легко мог представить, сколько мужиков сходило по красавице-великанше с ума лет тридцать-сорок назад.

Седовласый человечек властно махнул рукой.

– Сначала – обед. Потом разговоры. Девочка, так кто этот парень?

Аманда подошла к Нику, взяла его за руку и сказала просто:

– Это Ник Картер. Он из английской полиции, он мне помогает, и мне кажется, что я в него влюбилась.

И после непродолжительной паузы эти сумасшедшие циркачи разразились аплодисментами.

Глава 9
Катастрофа

Обед – или ужин? – Ник запомнил плохо.

Он вообще плоховато соображал с того момента, как услышал слова Аманды. Вряд ли он смог бы точно описать свои чувства. Радость, отчаяние, надежда, тоска – все это смешалось у него в груди и голове, и Ник только и мог смотреть на смеющуюся, разом похорошевшую еще больше Аманду и вспоминать вкус ее губ да тепло ее тела, когда она спала в грузовике, прижавшись к его боку.

После ужина все разошлись по своим делам, предварительно получив строгое указание от Карло Моретти – маленького седовласого человечка с большими усами – смотреть в оба, чужих не подпускать, а появится полиция – пудрить ей мозги и про Аманду со спутником ничего не говорить.

Сам Карло, Мамаша Жози, Аманда и Ник удалились в зеленый фургончик. Начался военный совет.

Аманда рассказала свою историю еще раз, потом Ник добавил к ее рассказу свою часть, а в конце заметил:

– У полиции есть только фотографии той женщины, Манон Дюпре. Аманда на нее очень похожа, но только в соответствующем антураже. Если она чуть изменит внешность, то никто ее и не заподозрит. У вас в цирке, как я понял, все стоят друг за друга, проблем с конспирацией не будет. Мне нужно неделю, не больше. За это время я переправлю ожерелье владельцу и все объясню властям. Я мог бы сделать это и здесь, но вы сами видите, сколько нелепых совпадений и несуразностей.

Карло кивнул и задумчиво протянул:

– В принципе, она могла бы даже немного побыть мальчиком…

Ник немедленно уставился на грудь Аманды, отчего та вспыхнула и заерзала на стуле.

Мамаша Жози решительно наклонилась вперед.

– Нет, Карло, нет. Прошло то время. Девочка выросла, разве ты не видишь? Будем выдавать ее за мальчика – только подозрения возбудим. Но ведь ей нельзя пока жить под своим именем, полиция ее ищет.

Ник кивнул.

– Попробуем решить эту проблему. У меня остались во Франции кое-какие связи… Впрочем, ими нельзя особенно гордиться, но насчет паспорта они могут поспособствовать. Сделаем так: завтра с утра я поеду в Амьен и постараюсь дозвониться до Парижа…

– Не надо вам в Париж.

Глухой и скорбный голос исходил, казалось, прямо из стены. Ник с недоумением посмотрел в ту сторону, откуда голос доносился, а Аманда взвизгнула:

– Ой, это же Тото! Он вернулся? Когда?

Карло сердито фыркнул.

– Через два дня после того, как ушел навсегда. Выгодный контракт, понимаешь ли. Он был весь синий от рома и тех синяков, которые выдали ему авансом. Заходи, ошибка природы!

Ник, знакомься, это наш клоун.

Ник вынужден был признать, что более тоскливого клоуна мир не видел уже долгие и долгие годы. Тото – в миру Шарль Тогу – был тощ, сутул, лысоват, угрюм и нескладен. Вдобавок к этому, в данный момент его лицо представляло собой палитру сине-желто-лиловых цветов: одни синяки уже почти прошли, другие были в расцвете сил, третьи только наливались. Один глаз заплыл, зато другой смотрел на этот мир с отвращением, свойственным только философам и клоунам.

Тото просочился в фургон, помахал Аманде и плюхнулся на стул. Мрачный глаз уставился на Ника.

– Я знаю, кто тебе нужен, браток. Такой человек есть в Амьене. Шлепает паспорта контрабандистам. Я его знаю, СЛУЧАЙНО. Но мне он не откажет. Деньги есть?

– У меня есть кредитка, но по ней меня тут же вычислят…

– Давай, сгодится. Наличные тоже нужны, а кредитку он прибережет на потом. Утром поедем в Амьен. Ты посидишь в машине за городом, а я схожу. Молодец я, девочка?

– Ты ангел, Тото.

Ночь была довольно прохладной, но Ник все равно решил спать на сене рядом с лошадьми.

Мамаша Жози снабдила его двумя одеялами и еще вязаным шерстяным платком странного желто-бурого цвета. Мамаша им явно гордилась.

– Это из Лори и Дори.

– ???

– Наши ламы. Лори и Дори. В шестьдесят пятом их подарили Карло на фестивале в Монтре.

Они выступали у нас лет десять, а потом в Тулузе случилась эпидемия ящура, и нас заставили их пристрелить, моих девочек. А шерсть – это я их вычесывала перед представлением, а потом связала эту страсть. На вид так себе, но тепло, как в печке. Не пожалеешь, сынок.

И вот теперь Ник лежал под звездным небом, вдыхая аромат сена и думая о том, что жизнь, в сущности, может быть прекрасна абсолютно в любом возрасте. А Аманда… Аманда забудет его со временем, и он ее тоже забудет, и все устроится, войдет в свою колею. Он вернется в Манчестер и только изредка станет вспоминать удивительную авантюру, в которую он ввязался.

Зашуршало сено, запахло жасмином и лавандой, и рядом с Ником Картером очутилось прекрасное видение. У видения были пушистые белокурые локоны, зеленые звезды-глаза и улыбка Лилит, той самой женщины, которая, как известно, была еще до Евы.

Аманда Моретти обвила руками шею Ника Картера и сказала страшным шепотом:

– Если ты посмеешь сказать хоть слово о том, что годишься мне в дедушки, я убью тебя.

– Аманда, я…

– Нет, послушай меня. Я испугана, я растеряна, я взбудоражена. Я впервые в жизни совсем не знаю, что со мной будет дальше. Я пришла на сеновал к мужчине, которого знаю всего несколько дней. Мне кажется, это достаточно трудная ситуация для молодой девушки.

– Аманда…

– Поэтому помоги мне, Ник. Просто помоги – и все. Молча.

И прежде, чем он успел разумно и серьезно объяснить ей ее ошибку, Аманда поцеловала его.

А потом было уже как-то не до объяснений.

Он вдруг выяснил, что у нее кожа горячая и гладкая, а волосы прохладные, что ее губы вкусом напоминают землянику, а когда ее дыхание щекочет его грудь, почему-то встают дыбом волоски на спине…

Он был огромным, неуклюжим и корявым, он все время боялся раздавить и сломать это хрупкое тело, он трогал ее так бережно, что она не всегда чувствовала эти прикосновения. А потом в какой-то момент ой прижал ее к себе чуть более страстно – и выяснил с облегчением и восторгом, что под обманчивой внешностью бестелесного эльфа скрывается гибкая лоза, стальной клинок, крепкое, тренированное тело акробатки. И мускулы играют под шелковой кожей, и хочется умереть от счастья, уткнувшись лицом в душистую прохладу этих волос, и чтобы никогда не наступало завтра, в котором он старый, хромой коп из Манчестера, чудовище, которое никогда не расколдует даже такая красавица, как Владычица Зеленых Холмов…

И темная буря, захлестнувшая его изнутри, поднялась огромным валом, накрыла мир вокруг, поглотила звезды и луну, осталось только хриплое, громкое, оглушительно громкое дыхание… да тихий стон, да всхлип и счастливый смех женщины… Осталась горечь от того, что все кончилось, и радость – потому что все только начиналось…

Она не знала, как это делают ПРАВИЛЬНО. Она вообще никогда в жизни не примеряла на себя отношения между мужчиной и женщиной, хотя в цирке все любовные истории всегда на виду, и цирковые дети, с малолетства присутствующие при всех важных событиях, никогда не купятся на такую чепуху, как капуста и аисты.

Она не умела и не знала, как ПРАВИЛЬНО…

Но сегодня ночью, когда схлынуло колоссальное напряжение последних часов, когда впервые за две недели она оказалась в привычной для себя обстановке, – сегодня она отчетливо поняла, что этот немолодой и не очень-то красивый мужчина с переломанным носом и изумленными серыми глазами ребенка ей нужен больше всего на свете.

Потому что с ним не страшно. Потому что его тепло действительно согревает. Потому что за скупостью движений прячется настоящая сила, та, что не напоказ.

И Аманда пошла к Нику. Кстати, еще и потому, что помимо теплых и пушистых мыслей – о нем и о них двоих – была еще одна, острая и холодная, как нож в спину.

Что, если эта ночь – последняя?

И Аманда пошла.

Дядюшка Карло спал у двери, охраняя свое сокровище, но что такое для акробатки вылезти в окно фургона, подтянуться на крышу, бесшумно пробежать и спрыгнуть в мягкую траву?

Мамаша Жози все видела и даже показала Аманде кулак, а потом тут же перекрестила ее.

Мамаша Жози Солейль… Ей ничего не надо было объяснять, хотя жаль, что нет времени. Уж мамаша-то точно знала, как ПРАВИЛЬНО…

Аманда упала рядом с Ником в сено, и последнее, что она запомнила из связных мыслей, – это веселый ужас и недоумение: неужели это тоже я?

И был жар и огонь, искры в ночи, безумная песня крови в ушах, странная слабость во всем теле, удивительное ощущение легкости, жажда быть вместе, стремление взлететь, смех, стон, боль, нежность, одно на двоих дыхание, одна на двоих темнота, и даже в самый последний миг – уверенность и доверие к этому человеку, чье сердце бьется сейчас так часто, словно вот-вот вылетит из груди…

Она утопила свой короткий и счастливый вскрик на груди Ника, впилась изо всех сил пальцами в каменные плечи, закрыла с облегчением глаза и беззвучно засмеялась.

Кто сказал, что нельзя умереть от счастья?..

Когда он проснулся, Аманды рядом не было.

Только запах ее волос, тонкий аромат жасмина и лаванды еще витал вокруг смятой и всклокоченной копны сена, да еще одежды на Нике не было никакой.

Он как раз натянул штаны, когда в рассветной дымке возникла качающаяся и горестная фигура, напоминавшая оглоблю в трауре. Клоун Тото. Он с кроткой завистью обозрел могучую грудь Ника, задержался взглядом на паре-тройке особенно живописных шрамов и заметил:

– Возможно, тебе досталось то, чего недополучил я. Удивительная вещь – Природа… Неужели тебе не холодно?

– Н-нет…

– Странно. Я трясся от холода всю ночь. Собственно, я всегда мерзну. Даже летом. Ну что, пойдем?

Ник торопливо натянул рубашку и спрыгнул со своего ложа.

Малолитражка Тото завелась с третьего раза, но ехала вполне сносно. На окраине Амьена Тото притормозил, напряженно оглядел окрестности, а затем принялся петлять по таким закоулкам, что Ник только диву давался, как печальный клоун вообще ухитряется здесь ориентироваться.

В одном из закоулков Тото остановил машину и велел Нику перебираться за руль.

– Возможно, придется удирать, так что лучше сиди наготове.

– Ты уверен, что мне не надо пойти с тобой?

– Ни в коем случае! Этот тип подозрителен – издержки профессии. Жди.

И Тото с трудом выбрался из машины.

Приблизительно через пятнадцать минут лимит везения, отпущенный им Судьбой, был исчерпан.

При звуке первого же выстрела, донесшемся из дома, Ник стал судорожно заводить почтенную малолитражку. На третьем выстреле из подъезда вывалился Тото. Вид клоуна был ужасен – кровь заливала его лицо, левая рука безвольно повисла. Однако он довольно резво запрыгнул на пассажирское сиденье и рявкнул: