Текст книги "Срывая маски"
Автор книги: Сандра Мэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)
Глава 4
Ник Картер
Английская осень омерзительна. В принципе, паршиво здесь и весной, и особенно зимой, но осень – всегда омерзительна. Потому что знать, что вся Европа сейчас залита золотым сентябрьским солнцем, что там шуршат под ногами алые и желтые листья, а небо высокое и прозрачное…
Невыносимо!
В Англии не бывает золотых листьев и прозрачного голубого неба. Во всяком случае, Ник Картер сроду такого добра не видел. Видимо, его дежурства всегда приходились на дни, когда исключительно дождь, слякоть, пронизывающий ветер и голые ветви, как скелеты грешников, качаются над головой, осыпая ледяными каплями прохожих.
В такие дни противнее всего думать о будущем. О нем и так неприятно думать, потому что его нет. Какое может быть будущее в сорок три года? Вот именно.
Ник Картер молча застегнул кожаную куртку, похлопал себя по карманам.
«Марли» сорок пятого калибра висел под левой рукой, а маленький «бульдог» оттягивал левый карман. Столь серьезное вооружение было привычкой, а не необходимостью. Двадцать пять лет… с ума можно сойти!
Чем славится город Манчестер? Естественно, футбольной командой. Ну… еще это центр текстильной промышленности Англии, но это так, к слову. Потому что, с точки зрения криминалистики, вначале был Футбол…
Ткачи на фабриках Манчестера болеют за футбол. Их жены ненавидят футбол, потому что их мужья за него болеют. Их дети становятся фанатами, едва научившись говорить.
И все, что происходит в Манчестере, всегда связано с футболом. Подпольный тотализатор, убийства, изнасилования, торговля наркотиками – все происходит в окрестностях стадиона и ко всему этому имеет отношение футбол.
По крайней мере, иногда у Ника Картера создавалось именно такое впечатление.
И еще: в Манчестере больше полумиллиона жителей, а Ник постоянно встречал на улице знакомых. То есть такое ощущение, что живут они все в одной большой деревне, где все время идет дождь и все играют в футбол.
Ник прихлопнул покосившуюся дверь и отправился на работу. Успешно миновал сигарный и капустный ароматы, обошел невысыхающую лужу, ногой распахнул дверь подъезда – в этом сезоне передовая молодежь практиковала забаву «Намажь Дверную Ручку Кошачьим Дерьмом».
Дождь не обманул ожиданий – он был здесь, шел себе и шел, и дорога была склизкая, а канавы – вонючие.
Машина Ника сломалась полгода назад, и с тех пор он пару раз порывался ее починить, но потом остывал, махал рукой… В результате, по всей видимости, от нее сейчас остался только кузов. Остальное трудолюбивые подростки должны были прибрать к рукам.
Ник втиснулся в подошедший автобус, кивком поздоровался со всеми соседями сразу. Захотелось закрыть глаза.
Миссис Симмонс. У нее парень сидит за наркотики, а младшего Картер отмазал, отпустили на поруки.
Джейк Митчелл. Бывший скинхед, теперь работает на фабрике, уже полгода, и у матери его при виде Ника становится такое выражение лица, будто она сейчас кинется целовать ему руки.
Старик Эшби. Его военная пенсия загуляла где-то в Шотландии, и Картер по полицейским каналам добился пересмотра дела. К тому времени, как все уладилось, Эшби совсем собрался помереть в богадельне, но тут выяснилось, что он почти богач: пенсия гуляла год с лишним, и теперь на счету у старикашки была кругленькая сумма.
А вон Лора и ее двойняшки. Симпатичные, все трое. Лора была проституткой, а когда забеременела, решила наложить на себя руки. Картер дежурил в тот самый вечер, когда она прилаживала петлю на воротах раздевалки стадиона (стадион, опять проклятый стадион!). Ничего, все обошлось. Армия спасения помогла ей с девчонками в первое время, а потом Лора устроилась продавщицей. Девчонки – красотки, все в кудрях, глазищи большие, синие…
Судьбы, судьбы, люди… Ник уже не помнил, сколько именно их прошло через его жизнь. Он был копом, нормальным, честным копом, не хватавшим с неба звезд, но и не самым последним в своем деле. Жаль, конечно, что маловато подвигов пришлось на его карьеру, но не всем же совершать подвиги.
Вот и сегодня на дежурстве его ждет Дело Об Украденном Белье (заявитель – миссис Санхерст), а также Беседа О Смысле Жизни с Джонни Миллером и Стиви Уэйнратом (по просьбе матерей означенных джентльменов). Потом будет кофе со вкусом чая или чай со вкусом немытого стакана, кексы с горелым изюмом, много сигарет и ленивый треп нескольких не очень молодых и не очень счастливых мужчин. Все, как обычно…
В Управлении Ник успел только снять куртку и выложить оружие в ящик стола, как в дверь просунулся рыжий и веснушчатый стажер Мик Сайгер и сообщил, что Картера ждет начальство.
Начальство сидело на втором этаже в своем кабинете и вид имело крайне важный и загадочный. Ник с недоумением посмотрел на комиссара, а потом перевел взгляд на двух посетителей. И едва сдержал усмешку.
Не нужно было быть Шерлоком Холмсом, чтобы догадаться, кем были эти люди. Редко приходилось Картеру видеть мужчин, чей внешний вид рассказывал о них лучше, чем все биографы мира.
Первый был самым настоящим аристократом. Чего ему не хватало – так это камзола с пенным кружевным воротником и завитого парика. Впрочем, элегантный до умопомрачения костюм заменял и то, и другое. Над костюмом маячило бледное удлиненное лицо с породистым носом и брезгливо оттопыренной нижней губой. Выражение на лице застыло плаксивое.
Аристократу явно не нравилось в полицейском управлении города Манчестера. Тут Ник его понимал. Нику самому здесь не нравилось.
Второй – о, это тоже была песня. Даже самый тупой, глухой и слепой обыватель при первом взгляде на этого парня признал бы в нем сверхсекретного агента суперсекретной службы. День стоял откровенно пасмурный, а этот тип сидел в темных очках. Впрочем, смилостивился в душе Ник, возможно, у него конъюнктивит.
Комиссар откашлялся и неуверенно начал:
– Прошу, джентльмены… Один из наших опытнейших сотрудников, инспектор Картер.
Двадцать пять лет безупречной службы, многочисленные поощрения и награды (Ник изумленно приподнял бровь), а также уважение и любовь товарищей по службе снискали мистеру Картеру неизмеримое… неумаляемое… неизменное…
Суперагент мягко кашлянул, прерывая комиссара. Черные очки впились в лицо Ника, но тот и глазом не моргнул. На него и не такие смотрели за эти двадцать пять лет…
– Мистер Картер? Моя фамилия Портер.
Агент Портер, Интерпол. А это, позвольте вам представить, лорд Грэхем Джадсон Кокер Младший, граф Олдемский.
Картер лениво щелкнул каблуками.
– Очень приятно. Или надо сказать «служу Королеве»?
Очки с сомнением уставились на непроницаемое лицо лучшего инспектора Манчестера. После некоторой паузы агент Портер продолжил:
– Все, что я собираюсь изложить, относится к разряду секретной информации. Думаю, не надо пояснять, что разглашению это не подлежит.
– Я понял.
– Итак. Интерпол в течение последних нескольких лет охотится за выдающимися, можно сказать, мошенниками и грабителями нашего времени. Имен у них множество, поэтому для простоты будем называть их мсье и мадам Жорж.
– Они супруги?
– В каком-то смысле – да. Это не суть важно.
Важно то, что они действительно выдающиеся преступники. Полиция нескольких стран тщетно пыталась поймать их если не на месте преступления, то хотя бы по косвенным уликам, но они не оставляют улик. Они не оставляют следов. Они неуловимы. Их профиль – старинные драгоценности и предметы большой художественной значимости.
Картер хмыкнул и уселся на стул. Больная нога нестерпимо ныла, а присесть ему никто не предложил.
– Интересно и поучительно, но пока непонятно.
– Терпение, инспектор. Так вот. Присутствующий здесь лорд Джадсон является счастливым обладателем великолепной коллекции, известной под именем Галерея Сокровищ. В данный момент коллекция экспонируется во Франции, после чего через Рим вернется в Англию…
– И ваши суперграбители попытаются ее украсть?
– Попытались бы, наверняка попытались бы.
Они очень азартны. Считается, что эту коллекцию украсть нельзя. Лорд Джадсон хранит ее в абсолютно неприступном месте.
– Хм… В неприступные места я не очень верю, но лорду Джадсону, несомненно, виднее.
– Дело в том, что мы засекли мадам Жорж. В данный момент она во Франции.
– Так арестуйте ее.
– У нас нет ни малейшего повода. Деньги дают этой дамочке доступ в высшие слои общества, а с подобных вечеринок не забирают в участок. Нам нужно взять ее с поличным.
– Вы меня простите, агент Портер, это очень интересно, но при чем здесь я – непонятно.
– Вы нам поможете.
– ???
– Ваше начальство охарактеризовало вас с наилучшей стороны, несколько лет назад вы работали во Франции, оперативный опыт у вас огромный. Вы справитесь.
– У вас что, людей не хватает?
Агент Портер поник идеальным пробором и загрустил.
– Вы не поверите, но… Чета Жорж знает всех наших агентов в лицо. Привлекать местную полицию нельзя, нет санкций, да и вообще… Нужен хладнокровный, спокойный человек, к тому же не буквоед, свято соблюдающий инструкции, а тот, кто способен… ну, немножечко обойти их, скажем так.
Картер перевел взгляд на комиссара, тот заинтересованно изучал рисунок трещин на штукатурке.
– Так. Понятно. Значит, вам нужен старый стреляный коп, которому до пенсии всего ничего и которого в случае чего можно бросить на съедение начальству. Это, в принципе, объяснимо. Необъяснимо другое. Почему именно я?
Ник Картер из Манчестера?
В этот момент раздалось смущенное покашливание, и лорд Джадсон Младший, граф Олдемский, вышел вперед.
– Вы извините… Наверное, вы меня не помните? Это было пятнадцать лет назад. Дело о растрате в Казначействе.
– Это когда управляющий все свалил на маленького прыщавого клерка, который… Боже правый, так это были вы?!
– Да. И только благодаря вам я стал тем, кем стал. От меня была готова отвернуться вся семья, улики были бесспорны, но только вы усомнились и раскрыли дело. С тех пор я считаю вас лучшим полицейским Объединенного Королевства, поэтому, когда речь зашла о сохранности коллекции, я сразу подумал о вас. Вы ведь не откажетесь?
Печальный аристократ был трогателен и симпатичен, несмотря на свою брезгливую губу, но Ник не собирался поддаваться первому же порыву души, особенно – чужой.
– В принципе, я не против, но хочу точно знать план действий. Что я должен делать, чего не должен, а что запрещено в любом случае.
Агент Портер с облегчением вздохнул.
– Здесь все в порядке. План операции составлен и отработан. Вам нужно будет поселиться в одном отеле с подозреваемой и ждать. По нашему сигналу вы должны ее нейтрализовать.
– Оригинально. Как же я должен нейтрализовать богатую дамочку, живущую в шикарном отеле? Дать ей по башке букетом орхидей?
– Достаточно будет не спускать с нее глаз.
Быть навязчивым. Таскаться за ней хвостом. Тщательно отслеживать все ее связи. Сами видите, ничего сложного.
– Да. Вижу. Когда и где?
– Если вы не против, то вылет сегодня вечером. Париж ждет вас.
– Хм. Учтите, смокинга в моем гардеробе нет.
– Все будет ждать вас в номере. Отель «Манифик». Там же получите деньги, документы…
– Пароли и явки…
– Зря смеетесь. Эта женщина водит за нос полицию всей Европы в течение последних восьми лет.
Через два часа несколько ошеломленный и взбудораженный Ник Картер бродил по квартире и перебирал свои немудреные пожитки.
Собирать было особо нечего, но традиция требовала сборов – и Ник бесцельно просматривал ящики и шкафы.
В этой квартире он жил последние десять лет – с тех самых пор, как Мэри настояла на разводе и уехала к родным в Уэльс. Детей у них не было, богатства они не нажили. Делить тот счет, который был у них в банке, Ник посчитал неприличным, отдал все деньги Мэри. В результате всех этих банковских операций ему хватило только на такую вот квартиру в жутком кирпичном доме красного цвета, стоящем среди своих собратьев в том районе Манчестера, куда даже полицейский патруль заезжает с большой неохотой и в самом крайнем случае. Впрочем, Ник на район особо не жаловался. Он здесь родился и вырос, до семнадцати лет вел обычную жизнь подростка-хулигана, а во время очередного привода в полицию познакомился с инспектором Мэтьюсом…
Кошмар какой! Теперь другой подросток-хулиган будет вспоминать, как во время очередного привода в полицию познакомился с инспектором Картером. Жизнь, как говорят, развивается по спирали? Так вот, в Манчестере она развивается по кругу.
Ник с остервенением застегнул сумку с эмблемой «Манчестер Юнайтед» и мрачно уставился на оружие. Он не расставался с ним двадцать пять лет, но сейчас предстояло не вполне обычное задание… Ладно! В конце концов, он полицейский. Оружие полетело в сумку.
В аэропорту его ждал абсолютный двойник агента Портера, передавший ему большой желтый конверте документами и деньгами. При виде пачки банкнот и чековой книжки Картер присвистнул, при виде документов – нахмурился. По ним выходило, что он, Николас Картер, является импресарио балетной труппы. Картер поднял голову и внимательно и проникновенно посмотрел на безмятежного Портера-Два. В серых глазах блеснул опасный огонек, и громадные ручищи сжались в те самые кулаки, которые действовали на большинство правонарушителей Манчестера даже лучше, чем вид оружия.
– Ну и чем вы думали у себя в Интерполе?
– Не понимаю, инспектор…
– Импресарио балетной труппы! Чего уж, писали бы сразу: ведущий солист этой самой труппы. Партия Жизели!
Агент с сомнением посмотрел на бушующего Ника. Больше всего тот сейчас напоминал рассерженного самца гориллы. Широкие, чуть сутулые плечи, огромные руки, насупленные густые брови, нос, переломанный во многих местах…
– Нет, на солиста вы не тянете, мистер Картер. Да и что вы волнуетесь? Это ведь просто легенда для персонала отеля. Больше вам никому не придется объяснять, чем вы занимаетесь.
Ник еще более проникновенно посмотрел на агента Интерпола, потом хмыкнул, развернулся и зашагал к самолету.
Первым делом надо будет заехать купить себе костюм, думал он мрачно. Если в Интерполе у всех ТАКОЕ чувство юмора, то страшно представить, что они подготовили для его гардероба…
Глава 5
Париж
Несколько дней спустя, на открытой веранде отеля «Манифик», выходившей в прелестный парк с тенистыми аллеями и маленьким прудом, в котором плавали утки, собралась довольно разнообразная компания.
Семья из Голландии, отец, мать и сын, все трое – розовые, белокурые и толстенькие, наслаждались завтраком, который мог бы утереть нос любому обеду. Ветчина и булочки, пирог с почками и ростбиф, пиво для отца, ликер для маменьки и яблочный сидр для чада – даже в высшей степени воспитанные и утонченные постояльцы «Манифик», присутствовавшие в этот час на террасе, то и дело невольно заглядывались на это раблезианское пиршество.
У самой балюстрады в полном одиночестве сидела изумительной красоты блондинка. Ее зеленые глаза надменно и равнодушно скользили по лицам завтракающих, а потом она отвернулась и стала смотреть на цветы в парке. Профиль у нее тоже был изумительный.
Одета она была с той изящной простотой, которая выдает шестизначную сумму на счете в банке. Жемчужно-серое платье из натурального шелка облегало точеную фигуру, словно вторая кожа, на стройной шее виднелась нитка жемчуга, в маленьких ушках сверкали бриллиантовые сережки. Белокурые локоны красавицы были уложены в незатейливую прическу, которая казалась бы строгой, если бы не локон, игриво колышущийся на правом виске, да несколько прядей, выбившихся, якобы случайно, из пучка сзади. Одним словом, на блондинку хотелось смотреть, смотреть и смотреть.
Чем и занимались почти все мужчины на веранде. Точнее, те из них, кто пришел на завтрак без спутниц.
Один из них, высокий, худощавый, изящный и элегантный, то и дело подносил к губам алую розу и задумчиво щурился. Тонкие черные усики придавали ему сходство с гангстером тридцатых годов, и, судя по костюму, мужчина об этом знал. На нем были серые в мелкую полоску брюки и пиджак с зауженной талией. Не хватало только шляпы и сигары в углу рта.
Мужчина, сидевший у самого выхода с веранды, был полной противоположностью первого. Кряжистый, могучий, широкоплечий, он, казалось, чувствовал себя не слишком удобно даже в просторном, по размеру, сером костюме. Особенно бросались в глаза его огромные руки – когда он осторожно брал с блюдца крошечную кофейную чашечку, выглядевшую в его пальцах не больше наперстка. Он поглядывал на блондинку более откровенно, каждый раз задерживая взгляд на долю секунды. Словно фотографировал.
К чести белокурой красавицы надо сказать, что она не обращала ни малейшего внимания ни на одного, ни на второго. Казалось, ее вниманием полностью владели цветы.
Высокий и стройный внезапно посмотрел на часы, присвистнул и торопливо поднялся с места. Проходя мимо красавицы, он уронил розу перед ней на столик и вышел, не задерживаясь.
Красавица задумчиво посмотрела на цветок, потом осторожно взяла его двумя пальчиками… и выбросила через перила балюстрады.
Это, видимо, придало бодрости кряжистому.
Он решительно допил ту каплю кофе, что еще оставалась в чашечке, встал, едва не опрокинув столик, и направился к блондинке. Походка у него оказалась на удивление упругой и даже грациозной, мешала только небольшая хромота.
Блондинка вскинула изумленные глаза, когда на нее упала громадная тень.
– Простите, мадам… Надеюсь, вы не сочтете меня вульгарным нахалом, но мы живем в одном отеле, на одном этаже, в соседних номерах – одним словом, меня зовут Картер. Ник…олас Картер, к вашим услугам.
Зеленые глаза двумя изумрудами полыхнули прямо перед лицом Ника, и он неожиданно вспомнил старую сказку про Владычицу Зеленых Холмов. Мэри любила ее рассказывать, старую уэльскую легенду…
Через мгновение морок развеялся. Незнакомка протянула руку.
– Мне очень приятно с вами познакомиться.
Меня зовут Аманда Моретти.
Они расстались час спустя совершенными друзьями. Договорились погулять по Парижу во второй половине дня. Раскланявшись с красавицей, Ник Картер скользнул в свой номер, запер дверь и стал судорожно рыться в своих вещах. Наконец на свет Божий был извлечен желтый конверт, а из него – пачка фотографий.
Ник тяжело опустился прямо на ковер и рассыпал их перед собой веером.
Эффектная блондинка на бегах… на пляже… в ресторане… в театре…
Яркий макияж, роскошные шляпы, элегантные, но экстравагантные туалеты…
Снимок в казино: лицо серьезное, почти хищное, скулы закаменели, глаза сузились…
Ник рассматривал фотографии мадам Жорж, перекладывал их в разном порядке и все больше убеждался только в одном: Аманда Моретти и мадам Жорж – это две разные женщины.
Аманде было не больше двадцати. Женщина на снимках выглядела прекрасно, но наверняка приближалась к своему тридцатилетию.
Аманда смеялась открыто и весело. Женщина на фотографиях только улыбалась углом рта, светски, холодно, сдержанно.
Аманда была природной блондинкой. На одной из фотографий мадам Жорж, той, что на бегах, были явно видны более темные корни волос…
Впрочем, последний пункт брать в расчет не стоило. В наше время женщина может за один день десять раз изменить цвет волос – и каждый раз выглядеть естественно.
Ник откинулся спиной на кровать, закрыл глаза. Что-то здесь не сходилось.
Во всем, кроме этих мелочей, Аманда была точной копией женщины на снимках. До такой степени точной, что даже Интерпол считает ее мадам Жорж.
Его приставили следить за мадам Жорж, висеть у нее на хвосте, не позволить ей предпринять ничего, что могло бы способствовать ограблению…
Но на самом деле его приставили к Аманде Моретти, а где находится мадам Жорж, никто не… Минуточку, а где находится Галерея Сокровищ?!
Портье удовлетворил любопытство англичанина за пару минут. Галерея Сокровищ в данный момент находится в Фонтенбло, это очень близко от Парижа, но туда спешить не стоит, потому что уже сегодня вечером коллекцию перевезут в Версаль…
Ник торопливо поблагодарил портье и положил трубку. Итак, все просто. Двойник мадам Жорж, Аманда Моретти, совершенно открыто гуляет по Парижу, живет в шикарном отеле, заводит знакомства, посещает театры… Все на виду, идеальное алиби. Еще более идеальное, если учесть, что на хвост ей подсадили полицейского, который не спускает с нее глаз. И весь Интерпол уверен, что таким образом связал руки знаменитой воровке, а знаменитая коллекция драгоценностей – в безопасности.
На самом деле коллекцию должны ограбить, и если Ник что-нибудь понимает в ограблениях, то произойдет это сегодня, во время переезда из Фонтенбло в Версаль. Судите сами: до сего момента коллекция еще цела? Цела. В Версале система охраны такая же, как в Лувре. После Версаля коллекцию самолетом отправят в Рим, а оттуда в Лондон. Для ограбления остается всего одно удобное место: дорога из Фонтенбло в Версаль. И случится это сегодня вечером.
И догадался об этом он один. Замечательно! Где проклятые пароли, явки и адреса?
Он перерыл все – и не нашел ничего. Ни единого телефона, по которому можно было бы связаться с агентом Портером и его подчиненными. Ни единого адреса.
Ник аккуратно собрал все в конверт, спрятал его на самое дно новенького чемодана, заполненного новой одеждой, забросил чемодан в шкаф и отправился в душ. Другого выхода у него не будет. Надо везти Аманду в Фонтенбло – тогда все полицейские автоматически обратят свое внимание на сохранность коллекции.
Аманда повертелась перед зеркалом, скорчила своему отражению рожу и засмеялась.
Уже две недели ее жизнь напоминала чудесный сон, и будить ее никто пока не собирался.
После той памятной ночи, когда она подслушала разговор Мамаши Солейль и дядюшки-дедушки Карло, Аманда больше не сомневалась. Игра стоила свеч, а риск, судя по всему, действительно был минимален. В самом худшем случае над ней просто посмеются. На следующее утро она набрала телефон Узкого и выслушала адрес, по которому ей надлежало явиться вечером того же дня.
Дядюшка Карло был не слишком доволен, но Мамаша Солейль живо его уговорила. К тому же было условлено, что отсутствовать Аманда будет не дольше трех недель, а если все же дольше, то найдет способ об этом предупредить.
Вечером того же дня Аманда с небольшой сумкой в руках уже стояла у низенькой калитки симпатичного домика с черепичной крышей.
Открыл ей настоящий привратник, в дом ввела горничная, а потом появился и Узкий.
В бархатном халате, домашних брюках и мягких мокасинах, он все равно выглядел щеголем – может, благодаря шейному платку и гвоздике в петлице, может, из-за надменного выражения, застывшего на холеном лице.
Он сам отвел Аманду в комнату на втором этаже, велел принять ванну и хорошенько вымыть голову. Девушка немедленно возмутилась:
– Вы что же, считаете меня замарашкой? К вашему сведению, я регулярно принимаю душ!
– Пф! Не сомневаюсь. Лейка, клеенка на веревке и сложная система блоков. Неважно. Я не ставлю под сомнение вашу чистоплотность, просто время поджимает, так что начинать надо как можно раньше.
С этими словами он бесцеремонно впихнул Аманду в ванную и ушел.
Сияющее великолепие поразило цирковую артистку до глубины души. Ослепительно сверкающие краны, белоснежный мрамор ванны, зеркальная плитка цвета морской волны, бесчисленные пузырьки и бутылочки, губки, мочалки и щеточки, пушистые махровые полотенца и уютный банный халат – в принципе, Аманда запросто могла бы провести здесь остаток жизни. Тепло, красиво…
Смущало ее огромное зеркало. Оно целиком занимало одну стену, и Аманда всерьез задумалась, не завесить ли его чем-нибудь. В цирке все было иначе, там ни своя, ни чужая нагота не смущали, потому что были частью профессии, переодеваться между номерами нужно было быстро. К тому же вся труппа Моретти давно уже стала в каком-то смысле семьей… Нет, здесь все было иначе. Аманда чувствовала себя так, словно ее раздели и вытолкнули на залитую светом рампы сцену.
Она стояла, стыдливо закутавшись в широкое полотенце, и мрачно смотрела на зеркало.
Из серебристой глубины стекла на нее, в свою очередь, сердито таращилась очень симпатичная и явно перепуганная девушка. Растрепанные светлые локоны ореолом вились вокруг красивой головки, зеленые глаза были изумленно распахнуты. Точеные плечи, сильные, но изящные руки, высокая грудь, не очень большая, но красивой формы, с маленькими розовыми сосками, похожими на розовые бутоны…
У нее была прекрасная фигура, отчасти потому, что Аманда в жизни не задумывалась над ее сохранением. Акробатика и гимнастика – трудоемкие занятия, а многочасовые репетиции способны за один день согнать любые излишки жира.
Аманда была очень красива – но едва ли хоть раз в жизни задумалась об этом всерьез.
Душистая пена шапкой поднялась над ванной, и девушка решилась снять полотенце. Постояла на прохладном кафеле, потом нервно передернула плечами и осторожно переступила через край ванны. Ее не оставляло ощущение, что зеркало враждебно и ехидно смотрит на нее…
Трудно даже предположить реакцию Аманды, узнай она, что ощущение ее не обманывало. В самый угол изящной рамы зеркала была вмонтирована крошечная видеокамера. В данный момент в одной из дальних комнат сидели и смотрели на монитор три человека: Узкий, маленький кругленький мужчина с пышными бакенбардами и невероятной красоты блондинка в серебристом платье и пушистом боа.
На лицах троих подсматривающих за Амандой людей не отражалось ни вожделения, ни нездорового любопытства – казалось, трое ученых рассматривают объект научного исследования, время от времени обмениваясь репликами.
– Манон, у тебя глаз – алмаз. Потрясающее сходство. Ты уверена, хи-хи, что у тебя нет внебрачных детей?
– Заткнись, Жофре. Не смешно.
– Шучу, старушка. Ты всегда была отчаянной девчонкой, но забеременеть в десять лет не могла бы и ты… Ей ведь лет двадцать, не так ли, Жорж?
– Восемнадцать.
– Нет, какая фигурка! И мышцы, обрати внимание, особенно спины и ног. Она бы нам могла пригодиться. Акробатка из цирка – мечта любого домушника. Ей наверняка ничего не стоит забраться по стене любого замка без страховки.
– Жорж, ты говорил с ней?
– В общих чертах, красавица, как мы и договаривались.
– И она не заподозрила ничего такого?
– А что она может заподозрить? Девчонка из шапито, пфу! Манон, ты становишься подозрительной.
– Шапито – не приют для умалишенных, девка не похожа на дурочку, а что до подозрительности… Знаешь ли, в последнее время интерполовцы обнаглели до такой степени, что раскланиваются со мной в театре. Я готова ожидать от них любой пакости.
– Манон, это твой план и твое решение. В любой момент мы можем свернуть дело и уехать к черту. На Карибы. На Гаити. На Багамы. Весь мир у твоих ног, королева.
– Жоржик, ты ее плохо знаешь. Наша девочка упряма и азартна, не так ли, Манон? Хочешь заполучить вещь – скажи Манон Дюпре, что ее невозможно стырить. Детка, я все еще жду указаний. Сколько человек, где и когда.
Блондинка в серебристом платье уселась на край стола рядом с монитором. На голубом экране нежилась в хлопьях пены ее точная копия, но Манон не обращала на это никакого внимания. Лицо ее стало суровым, почти жестким, закаменели скулы, в зеленых глазах сверкнула сталь, и сразу стали видны крохотные морщинки вокруг глаз.
– Итак, выводы. Девчонка подходит идеально. Ее задача – изображать меня на глазах всего Интерпола и Парижа. Жорж, ты будешь ее сопровождать и корректировать маршрут. Связь только со мной. Жофре, ты готовишь людей и оборудование. Стекляшки повезут из Парижа в Руан, потом в Нанси, потом в Фонтенбло, оттуда в Версаль, но дальше уже неинтересно. Это произойдет приблизительно через пару недель.
Наш шанс – дорога из Фонтенбло в Версаль.
– Понятно. Разумно. Смело. Как всегда. Детка, мы берем все?
– Нет. Что нам потом делать с кучей лома, который нельзя продать? Мы возьмем одну вещь, зато такую, которая стоит больше, чем все оставшееся. Ожерелье из сапфиров и бриллиантов. «Восемнадцать звезд».
– Отлично. Что дальше?
– Твои парни, Жофре, убирают охрану, я беру стекляшки и переправляю их Жоржу. Девчонка получает гонорар и еще некоторое время торчит на виду – пока ей не надоест. Возможно, полиция сразу кинется к ней – но она ничего не знает, поэтому опасности нет. Мы с Жоржем уезжаем из страны…
– Минуточку, детка. Не то чтобы я не доверял…
– Жофре, я когда-нибудь тебя обманывала?
– Если быть точным, то семь раз. Причем в пяти случаях я сам соглашался быть идиотом. Как видишь, я объективен.
– Ты толстый мерзавец, Жофре, но я слишком давно тебя знаю. На твоих парней можно положиться – это главное. Расплатимся мы до нашего отъезда, для этого Жорж снимет все деньги со счетов, как только получит от меня сигнал, что все прошло нормально. На границе вы получите деньги.
– Хорошо. Поверю. Тем более что на этот раз со мной будут профессионалы, а не обычная марсельская шпана. Увидишь их, Манон, сразу поймешь, что обманывать их – значит наживать себе крупные неприятности.
Блондинка криво и презрительно усмехнулась.
– Жофре, твоя ошибка в том, что ты все время путаешь две профессии. Вор и мокрушник – это небо и земля. Я – художник, мой маленький Жофре, моя стихия – творчество. А сунуть перо в бок – это работа для дебилов с мускулами вместо мозгов.
Жофре усмехнулся в ответ и стал похож на доброго гнома из сказки.
– Однако ж ты собираешься заплатить моим дебилам в три раза больше, чем, скажем, этой малютке, которая так похожа на тебя. А ведь у нее куда более творческая задача – изображать саму Манон Дюпре!
Манон задумчиво посмотрела на экран монитора, где Аманда с упоением нюхала по очереди все пузырьки, выстроившиеся в ряд на бортике ванны.
– Дай-то Бог, чтобы роль ей удалась…
