Текст книги "Нежданное счастье"

Автор книги: Сандра Грейвс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

10

Голос наконец прорезался и Джейн закричала. Выронив свертки с покупками, она побежала вниз по лестнице, интуитивно избегая зловещего черного пятна на нижней ступеньке. Не раздумывая, девушка прыгнула в воду за Биллом.

Несмотря на то, что день был жарким, вода оказалась холодной как лед: Джейн вслепую судорожно шарила руками под водой. Почти сразу она наткнулась на тело Билла. Каким-то чудом слабой женщине удалось вытащить грузного Форстера из воды и даже положить на ступеньки. Она с трудом поддерживала его отяжелевшие ноги, чтобы не дать ему сползти обратно.

Свершилось невероятное: Билл тут же пришел в сознание и начал усердно откашливаться. Джейн отчаянно звала Луиджи. Да где же он? Неужели он не слышит ее?

– Все будет хорошо, Билл! Не робей! – С трудом хватая ртом воздух, она провела рукой по его закрытым глазам, вытирая воду и отбрасывая мокрые волосы с лица. – Нам только бы продержаться до тех пор, пока не придет Луиджи!

Наконец появился старый слуга. Приподняв Билла за плечи, он втащил его вверх по лестнице, а потом спустился опять, чтобы помочь Джейн, которая совсем выбилась из сил.

– Grazie [5]5
  grazie – спасибо (итал.).


[Закрыть], – прошептала Джейн, стуча зубами от холода.

Билл слегка приподнялся на локтях и застонал. Джейн бросилась к нему.

Форстер, щурясь от яркого солнечного света, изумленно разглядывал ее прилипшие ко лбу волосы и мокрую одежду.

– Скажи мне, что произошло?

Билл дотронулся до затылка и поморщился от боли.

– Ты поскользнулся на чем-то жирном – какое-то масляное пятно на нижней ступеньке. А потом упал в воду.

– И ты прыгнула за мной?

– Ну, не могла же я позволить тебе утонуть?

– Позвала бы Луиджи. Женщины не должны прыгать за мной в воду.

– На размышления не было ни секунды. Луиджи нам и так помог. Дай я взгляну на твой ушиб, что ты там с собой натворил…

– Выживу, – буркнул Билл, но его глаза выражали благодарную нежность. – Спасибо, Джейн.

– Посмотрим… каков ландшафт.

Опытные руки медсестры осторожно расправили волосы на его затылке, нащупав крупную шишку. На пальцах остались следы крови.

– Давай-ка пойдем в дом, и я обработаю рану. У тебя, должно быть, раскалывается голова от боли… Может, это от легкого сотрясения мозга. Больше нигде не болит?

– Везде болит. Но, я думаю, обойдется, – храбрился Билл. – Несколько синяков, вот и все. Нам надо на яхту. Барби, наверное, с ума сходит, гадая, куда мы пропали.

– Попросим Луиджи отвезти нас, когда я буду уверена, что с тобой все в порядке. Необходимо переодеться: мы же не можем предстать в таком виде, словно побывали в подводном царстве, хотя так оно и есть. С Барби ничего не случится, не волнуйся. Билл, ты сможешь идти?

– Конечно, черт возьми! За кого ты меня принимаешь? Луиджи! – раздался его громоподобный голос.

Билл что-то грозно приказал по-итальянски. Луиджи почтительно наклонил голову и ушел.

– Что ты ему сказал? – поинтересовалась Джейн, поддерживая Билла на пути к вилле.

– Сказал, чтобы он смыл это чертово пятно с нижней ступеньки и ждал нас в лодке. И еще спросил, какой подлец разлил там масло?

Джейн молча взглянула на Билла.

– Ему стыдно было взглянуть мне в глаза. По всему видно, что совесть у него не чиста.

– Билл, наверное, он чувствует себя виноватым…

– Может, он и не совсем виноват, что разлил масло. Ему приказали это сделать.

– Но, Билл… Тебе кажется, что наши подозрения небезосновательны?

– Может быть. Во всяком случае, «случайные приключения» очень дурно пахнут. Семья отсылает нас в последнюю минуту: таким образом, они беспрепятственно могут отплыть без нас. Машина Джорджио каким-то таинственным образом ломается, и мы задерживаемся. Они сообразили, что мы будем спешить попасть на яхту и, сломя голову, бросимся по этой лестнице…

– Билл, замолчи! Это похоже на детектив! Откуда им было знать, что ты обязательно поскользнешься, ударишься головой и упадешь в воду? Или что ты первым пойдешь по этой лестнице? Ведь это могла быть я!

– Они ожидали, что я пойду первым. – Он помолчал. – Ну, ладно. Признаюсь, может, я что-нибудь и преувеличиваю.

– Еще бы. Наверное, твое воображение взыграло из-за травмы и волнения.

Джейн не хотела тревожить Билла, но ее тоже мучили смутные подозрения. Слишком много роковых совпадений, и сколько еще их поджидает опасностей во время пребывания у «гостеприимных» Корбелли?

– Но одно я знаю точно, – сказал Билл, восторженно глядя на Джейн.

– Любопытно узнать.

– Ни одна другая женщина не стала бы рисковать своей жизнью ради меня.

– Ну что ты, Билл, разве это риск? Я сильная и хорошо плаваю!

– И все-таки – это риск! Неужели ты не знаешь, какое глубокое это озеро?

– Глубокое. Знаю. Одно из самых глубоких в Европе. Но, повторяю, я отлично плаваю.

– Ты ведь и сама могла поскользнуться, – взволнованно сказал он, когда они подошли к вилле. – Могла удариться о ступеньки, о лодку, о камень в воде. Я мог бы затянуть тебя под воду. Могло случиться все, что угодно. Другая женщина не решилась бы играть опасную роль спасателя, которые тоже гибнут.

– Наверное, у меня не такое богатое воображение.

– Нет, просто ты думала только об одном – спасти меня.

– Ну, ты ведь попал в беду.

– Для других женщин, Джейн, это не обернулось бы трагедией. Они заботятся в первую очередь о собственной безопасности… Включая Клавдию. Она бы даже и мизинцем не пошевелила, наблюдая, как я иду ко дну…

Джейн вспомнила слова Флавии. В одном итальянка оказалась права: Форстеры не были счастливой парой. Неужели Билл изменял Клавдии?

– Ведь она оставила ради тебя свой дом, свою родину! – недоумевала Джейн.

– Да, но только потому, что это устраивало ее, делало только ее счастливой. Она никогда не беспокоилась обо мне и о том, счастлив ли я! – Слова Форстера были проникнуты душевной болью, горечью и недоумением, как будто он осознал бессердечность Клавдии впервые. – Ты заставила меня задуматься, Джейн, какой преданной может быть женщина-друг. Прости, я часто не понимал тебя, дорогая.

– Не понимал? – повторила она, но тут же пожалела. Не следует ли из реплики, что его отношение к ней в корне изменилось?

– Я искал твоей дружбы и воспользовался привязанностью к Барби, потому что мне это было нужно. – Биллу трудно было признаваться в своей корысти. – Я предлагал тебе деньги и дорогие безделушки, потому что был убежден, что ни одна женщина не устоит перед таким соблазном. И был спокоен, полагая, что мы квиты. Я готов был дать тебе все, чего могла бы желать самая избалованная и алчная леди!

– Не терзай себя… – попыталась возразить Джейн, но Билл прервал ее:

– А ты ничего не просила, не думала о себе. Никогда. Ты пеклась только о нас – о Барби и обо мне. – Он нежно дотронулся до ее заалевшей щеки. – Другие думали только о себе и о своих непомерных желаниях. А ты, Джейн… – Билл обнял ее за плечи. – Ты для меня как луч света. Любой мужчина был бы счастлив обрести такую спутницу жизни, как ты.

– Билл, очнись! Ты не слышишь себя! Это бред – последствия ушиба. У тебя все еще болит голова. Лучом света для тебя была Клавдия, разве ты забыл? А я просто… – Джейн замялась. – Во мне нет ничего замечательного!

– Это и делает тебя замечательной, Джейн. Ты даже не осознаешь этого. Ты не живешь для себя, и свет своей благородной души даришь другим людям, а сама остаешься скромно в тени.

– Таких женщин, как я, – множество! – воскликнула Джейн. – И лучше, чем я. Вот увидишь. Стоит только поискать, оглянуться…

– Я буду просто дураком, если потеряю тебя, – поклялся Билл, сильнее сжимая ее плечи.

Джейн совсем растерялась от неожиданно забрезжившего счастья.

– Билл, нам надо торопиться. Ты забыл про Барби?

– Ты права… – Он задержал взгляд на ее лице. – Я сказал правду, дорогая, совсем не оттого, что ударился головой. Я счастлив, раз этот благословенный удар разбудил во мне чувства. До этого я был просто богатым самонадеянным истуканом.

Джейн, вспомнив про свой обет, заметалась в отчаянии. Нет, неистово заклинала она себя. Нет!

– Давай переоденемся, а потом я повнимательнее осмотрю тебя, – настаивала Джейн, вырываясь из объятий Билла. – Пора ехать к Барби.

Меньше чем за полчаса молчаливый Луиджи доставил гостей целыми и невредимыми на яхту Корбелли. Джорджио помог Джейн подняться на палубу. Билл, ничем не выдавая боли от травмы, легко взобрался следом за ними.

– Где Барби? – резко спросил он у Джорджио, перелезая через перила. – Где вообще все остальные? – Билл окинул гневным взглядом пустую палубу – кроме них и Джорджио на ней никого не было.

– Все внизу, отмечают день рождения Барби. – Итальянец ехидно ухмыльнулся. – Мы не могли больше ждать. Почему вы опоздали?..

Но Билл уже спешил вниз по лестнице, за ним спускалась Джейн.

Ворвавшись в просторную каюту, они увидели всю семью, собравшуюся за праздничным столом. Роскошный торт, вернее то, что от него осталось, красовался в центре стола. Барби радостно вскрикнула, вырываясь из цепких рук Флавии, и бросилась навстречу прибывшим.

– Папа! Мама!

Малышка, рыдая, прижалась к Джейн. Растроганная, девушка взяла ее на руки, сама чуть не плача.

Она смущенно смотрела на Билла. Девочка назвала ее мамой. И бросилась к ней, а не к отцу! Билл заключил их обеих в объятия, повинуясь неодолимому порыву любви к Джейн и Барби.

– Все хорошо, радость моя. Мы с тобой.

Говоря «мы», подумала Джейн, он хочет доказать коварным итальянцам, что мы трое – семья.

Но вечный спутник мисс Уилсон – червь сомнения не дремал: вскоре Билл пожалеет о своем поступке, вызванном благодарностью, плохим самочувствием и расстроенными нервами, не сомневалась Джейн.

Резкий голос Флавии прервал ее мысли.

– Барби отлично провела с нами время. Расплакалась, только когда увидела влюбленную парочку, а до этого даже о вас и не вспоминала. Мы все прекрасно повеселились.

Джейн обменялась с Биллом понимающим взглядом. Судя по заплаканным глазам малышки и по тому, как содрогалось ее хрупкое тельце, она плакала, не переставая, пока они не появились на яхте.

– Теперь мы больше не оставим тебя одну, обещаю, – успокаивал Билл дочку, бросая негодующий взгляд на семейку коварных и лживых итальянцев.

А если сказать резче – на семью преступников.

– Так все-таки, почему вы задержались? – не отступала Флавия. – Мы ждали, ждали… Целую вечность.

– Нам пришлось начать веселье без вас, – «сожалела» Жизель. – Скоро должны приехать клоуны и актеры с кукольным представлением, поэтому мы хотели пообедать до представления. Если хотите что-нибудь перекусить, милости просим – стол полон вкусных блюд.

Больше никто не интересовался причиной опоздания гостей. Джорджио поднес им запотевшие хрустальные фужеры с шампанским, а Мария, видимо забывшая о своей нестерпимой, головной боли, суетилась вокруг них с тарелками.

Барби прижалась к отцу, крепко обняв его за шею, пока они с Джейн потягивали шампанское, без аппетита глядя на остатки угощения. Не было желания есть – кусок застрял бы в горле. Билл не хотел портить праздник дочери и ни словом ни с кем не обмолвился о том, что с ним произошло. Потом они поднялись на палубу, чтобы понаблюдать за катающимися на водных лыжах, в ожидании судна с клоунами и кукольного представления. Выступление было встречено взрывами хохота маленьких сыновей Флавии и смехом Габи. На побледневших губах Барби тоже появилась робкая улыбка. Но на все оставшееся время ее невозможно было оторвать от Билла и Джейн. Даже резвящиеся вокруг дети не могли отвлечь девочку.

– Джейн, мне надо с тобой поговорить, – сказал Билл после того, как они уложили Барби спать.

– Билл, я… устала.

– Немедленно, Джейн. В твоей комнате.

Войдя в спальню, Билл молча указал Джейн на кресло.

– Пора тебе узнать правду о моем браке.

На лице мужчины не дрогнул ни один мускул.

– Правду? – Сердце девушки замерло. – Ты изменял Клавдии? – не могла поверить она.

Форстер молча смотрел на изумленную Джейн, но потом весело рассмеялся.

– Флавия хорошо постаралась! Я же предупреждал, чтобы ты ее не слушала. Она готова придумать самое невероятное, чтобы только рассорить нас. Все семейство Корбелли только об этом и мечтает. Итальянцы любой ценой хотят расстроить мою женитьбу. Если бы им удалось лишить меня жизни, они были бы просто счастливы.

– Значит, все, что она сказала мне, откровенная ложь?

Впрочем, ее это не должно волновать. Ведь она не настоящая невеста Билла Форстера. И никогда ею не станет.

– А что именно наплела эта интриганка?

– Оказывается, у тебя был роман с Флавией, Билл, до того, как ты встретил Клавдию!

– Милостивый Боже… Ничего подобного не было! Это больная фантазия исполненной злобы гарпии.

Джейн поверила Биллу. Зачем ему обманывать ее?

– Она сказала, что ты заигрывал с ней и после свадьбы.

– Господи, какая чушь! – Его красивое лицо исказила гримаса величайшего презрения. – Эта опытная сплетница умело обработала тебя!

– Скажи прямо, ты флиртовал с Флавией?

– Ну как бы поточнее сказать? Чтобы я увлекся этой коброй? Я еще не потерял к себе уважения!

– Но ты изменял Клавдии?

– Никогда! – Это короткое слово прозвучало с негодованием и болью. – Я никогда не изменял жене, даже когда мне этого хотелось!

– Так значит, тебе все-таки хотелось?

Джейн была шокирована. Билл боготворил супругу, и все-таки ему хотелось изменить ей!

– Джейн… Я расскажу тебе про Клавдию все. Про наш так называемый счастливый брак.

– Билл, нужна ли вообще эта исповедь?

– Просто выслушай меня. Мне необходимо облегчить душу. Я любил жену. Это была любовь с первого взгляда – стоило мне только увидеть ее. Флавия хоть здесь не солгала. Клавдия была счастлива стать моей женой и поехать в Австралию.

– Ей хотелось жить в Австралии?

– Она обожала эту страну. Я представил жену друзьям, коллегам, знакомым, которых она поразила своей античной красотой. – В голосе Билла неожиданно послышались горькие интонации. – Клавдия тяготела к аристократам, к людям самого высокого полета. Не то чтобы я любил их избранное общество, но терпел ради нее. Я рад был видеть, что ею любуются, поклоняются. Чувствовал себя счастливым, потому что была счастлива она. Я был на седьмом небе, когда жена забеременела.

Билл тяжело вздохнул.

Но что его омрачает? Она должна знать!

– Клавдия… не хотела детей?

– Мечтала! Настоящая итальянка просто жить не может без детей.

Но все-таки какая-то грусть в его голосе подсказывала ей, что он недоговаривает главного.

– Но она не хотела жертвовать ради детей своей свободой? – догадалась Джейн.

– Жена и не стала приносить ее в жертву, – печально прозвучал ответ Билла. – Через неделю после родов она уже закружилась в вихре светской жизни.

– Но ведь так трудно выкроить свободную минуту, когда у тебя на руках грудной младенец!

– За Барби ухаживали няни, за домом следила экономка. Супруга ни в чем не имела отказа, никогда не была привязана ни к дому, ни к ребенку. Я беспокоился о Барби, но любой намек на то, что Клавдия мало уделяет ей внимания, вызывал гнев или, что еще хуже, нечто похожее на мастерски разыгранную депрессию.

– У нее часто менялось настроение? – спросила Джейн с профессиональным интересом.

– Клавдия была переменчива как ветер. Сегодня она радуется жизни, а завтра делается мрачнее тучи. Это было ее неразгаданной тайной, поначалу интриговавшей меня. В хорошем настроении она казалась неотразимой: веселая, кокетливая, остроумная.

– Флавия говорила, что Клавдия была такой обворожительной, умеющей радоваться, что от ее присутствия у всех становилось светлее на душе.

– Когда была в ударе… О да! Она могла покорить кого угодно. Немногие знали ее дурные черты: нетерпимость, озлобленность, грубость, если, не дай Бог, не добивалась своего. Когда же удовлетворялись ее самые невероятные желания, она опять расцветала, и никто не мог устоять перед ней. И я уступал ей во всем, надеясь, что это вернет мне ту очаровательную женщину-красавицу, на которой женился. А эта синьора лихорадочно искала разнообразных чувственных наслаждений. Но она была холодна. Природа лишила ее дара любви. Для нее супружеская любовь стала искусной игрой.

Джейн с болью подумала о своей матери – она должна была испытывать то же самое, что и Билл, во время длительных отлучек мужа.

– Клавдия была похожа на торнадо… – Билл смотрел поверх Джейн затуманенным, невидящим взглядом. – Всегда такая драматичная, жаждущая новых сильных впечатлений, желающая быть в центре внимания. Она не могла жить без флирта. Ее поклонники думали, что в постели Клавдия – чудо из чудес, но их ожидало разочарование. Наша личная жизнь, несмотря на то, что я так сильно любил, была… – как трудно ему признаться в этом, – невыносимой. С каждым днем жена становилась все более раздражительной, эгоистичной, требовала от меня невозможного.

– Нелегко было ужиться с таким неуравновешенным и равнодушным человеком.

В голосе Джейн звучало искреннее сострадание. Что-то подсказывало ей, что она первая, кому Билл открыл свою трагедию.

– Жить с Клавдией было все равно, что сидеть на действующем вулкане. Она расшатала мои нервы. После очередного приступа ярости жена довольно быстро приходила в себя, но я для нее был пустым местом. Однажды я сказал тебе, Джейн, что любил ее до безумия. Вернее было бы выразиться иначе. Она довела меня до безумия. Ради Барби я терпел все. Пытался делать вид, что все отлично, но мое притворство ничего не изменило. Семейная жизнь была похожа на ад.

– Билл, ты не можешь винить себя… за несложившееся супружество.

– Это жена винила меня. – Он сжал зубы. – Я был для нее злобным, себялюбивым эгоистом. Домашним тираном. Она обвиняла меня в том, что я бросаю ее, даже если отсутствовал всего сутки. Если же мне приходилось уезжать на несколько дней, то по возвращении она закатывала мне омерзительные сцены. Я старался брать с собой, когда мог, Барби и Клавдию, но не всегда было возможно возить с собой ребенка. Супруга все чаще и чаще стала настаивать на том, чтобы она сопровождала меня, а дочка оставалась бы дома с няньками.

Бедная малышка, думала Джейн. Как часто Барби ощущала себя забытой, брошенной, никому не нужной.

– Наконец я решил положить этому конец и сказал Клавдии, что она должна быть дома, с Барби, поскольку нужна маленькому ребенку. После этого она стала устраивать такие непотребные истерики, что мне пришлось отказаться от поездок, хотя от этого страдал мой бизнес.

– Но помогло ли вам то, что ты стал больше времени проводить дома?

– Ничего подобного. С каждым днем наши отношения ухудшались. Я чуть с ума не сошел, пытаясь окружить Клавдию любовью, вниманием. Тщетно! Она вытягивала из меня все жизненные соки. Я жил словно в кошмарном сне. Жена все уничтожила – наш брак, наш семейный очаг. Она чуть не уничтожила меня. И ей бы это удалось, если бы сама не погубила себя раньше.

– Клавдия… покончила с собой, сознательно врезавшись в этот столб?

– Она и раньше пыталась покончить с собой. Я думаю, чтобы привлечь внимание света. А там, кто его знает?.. Экспертиза сочла происшедшее несчастным случаем. Она превысила скорость, вот и врезалась в столб. Но никто не знает, что… – он замолчал, боясь разрыдаться, – что жена в ярости выскочила из дома, когда я отказался отвести ее в ночной клуб. Клавдия среди ночи решила отправиться именно туда. Я не признался в этом судьям.

Его лицо стало серым от боли.

– Я не хотел разрушать миф о том, что мы в течение нашего супружества были так же счастливы и влюблены, как в день нашего знакомства. Я хотел, чтобы все верили в чудесную сказку, рождественскую сказку. Я, преданный муж, мог бы остановить ее в тот роковой вечер. Но я этого не сделал…

– Билл, ты же не мог знать, что произойдет! – воскликнула Джейн. – Ты напрасно винишь только себя. Все знают, как горячо ты любил жену, в каком отчаянии был, когда она погибла…

– Господи, Джейн, неужели ты ничего не поняла?! – не выдержал Билл. Его лицо горело от сознания вины, стыда, от презрения к самому себе. – Я был рад, что она погибла. Рад! Разве теперь я не кажусь тебе чудовищем?

Так вот какой грех не давал тебе покоя все это долгое время, несчастный Билл Форстер!

– Ты кажешься мне просто человеком, Билл, – произнесла Джейн как-то особенно чутко. – Ты почувствовал облегчение. Любой на твоем месте ощущал бы то же самое. Это положило конец твоим мучениям. Тебе вовсе не следует винить себя в гибели женщины с больной психикой. Ты сделал все, что мог. Мне кажется, у Клавдии были все признаки шизофрении. В любом случае она бы добром не кончила.

Билл медленно поднял голову, его взгляд потеплел.

– Джейн, ты мудрая и добрая женщина, ты врачеватель души, моя родная.

– Мне кое-что известно о человеческой психике. Как медсестра, я часто встречалась с людьми, не способными владеть собой. Из того, что ты мне рассказал, я могу понять, что Клавдия мчалась по дороге, движимая чувством мести по отношению к тебе. Демон саморазрушения преследовал ее, и никто не смог бы уберечь человека в таком состоянии от смерти. Она была обречена судьбой. Это не твоя вина, Билл!

Единственными людьми, которые могли бы винить в случившемся Билла, были его злокозненные итальянские родственники. Но даже они не знали всей страшной правды, того ада, в котором жил Форстер. Они слышали только бесконечные жалобы и стенания Клавдии. Неудивительно, что этот мужчина поклялся больше никогда не жениться!

– Может быть, ты и права.

– Билл, ты не обязан выворачивать передо мной душу наизнанку.

– Я хочу, чтобы ты знала все. Никто другой не расскажет тебе всей правды. Семейство Корбелли поверило в то, что я изощренный тиран, который насильно удерживал Клавдию вдали от родины и близких. Да, я никогда бы не позволил ей привезти сюда Барби без меня. Потому что знал: она способна остаться в Италии с дочерью, бросить меня. И я навсегда потерял бы свою ненаглядную дочурку. – Он запустил пальцы в свои густые волосы. – Когда жена была чем-то недовольна, она часто угрожала мне, что отберет дочь. Зная ее болезненную психику, я очень боялся за Барби.

– Билл, ты все правильно делал, ведь это твоя дочь.

– Да, она моя, и я не хочу, чтобы Барби знала, какой была ее мать. Когда на прошлой неделе я говорил с ней о Клавдии, то вспоминал ее такой, какой любил. Может быть, это и к лучшему, что жена оставляла Барби с няньками. Девочка не видела ни истерик, ни иных тягостных сцен. Я благодарю Бога за то, что Барби не унаследовала бешеный нрав и нетерпимость своей матери.

– Дорогой, я рада, что ты теперь можешь говорить о Клавдии… и вспоминать ее такой, какой она была.

Джейн незаметно для себя легко дотронулась до руки Билла.

Требуется время, чтобы стереть из памяти все плохое. Он не должен постоянно чувствовать себя виновным в том, что его жена сделала с ним, с их общей жизнью, над которой навис рок…

– Джейн, спасибо, за то, что выслушала меня. – Его зеленые глаза под темными бровями отливали изумрудным блеском. – Даже моя мать не знала, во что превратилась Клавдия. Ни она, да и никто другой никогда не видели наших ссор. Поразительно, но нас считали идеальной парой.

Вдруг Билл наклонился и благодарно поцеловал Джейн в гладкий высокий лоб. Его губы едва коснулись ее, но для Джейн это значило куда больше, чем самый чувственный страстный поцелуй в губы.

– Тебе уже давно пора спать.

Билл произнес эти слова так нежно, словно они предназначались Барби.

– Спокойной ночи, Билл. – Джейн улыбнулась. – Спи спокойно.

– Да, Джейн, я буду спать спокойно. Благодаря твоему волшебству.

Сказав это, Билл вышел.

Джейн приснилось, как будто она плавает в озере, пытаясь найти Билла. В тот момент, когда она поймала его, раздался душераздирающий крик Барби. Билл выскользнул из ее рук и исчез. Ей не хватало воздуха, Джейн вынырнула из воды и разрыдалась, а проснувшись, услышала громкий детский плач.

– Барби! – вскрикнула Джейн.

Вскочив с кровати и накинув шелковый халат, она босиком выбежала в коридор.

Билл опередил ее. Барби цеплялась за его шею, между рыданиями можно было разобрать лишь сдавленные слова. Билл знаком велел Джейн вернуться в комнату; было обидно, но она подчинилась.

Заснуть девушка не смогла. Билл оттолкнул ее, и это ранило куда сильнее, чем она могла бы предположить. Все ясно! Зачем теперь Джейн? Ведь Корбелли спят и не увидят, как она талантливо играет роль любящей мамы!

Джейн, изнывая от душевной боли, лежала на постели, бессмысленно уставившись в потолок. Вдруг она услышала скрип открывающейся двери и тихие шаги в коридоре. Билл шел в ее комнату!

Джейн стремительно села на кровати.

– Ты еще не спишь?

– Нет, Билл. Заходи. – Она натянула одеяло до подбородка. – Сейчас я зажгу ночник, – прошептала девушка, высунув из-под одеяла обнаженную руку.

Мягкий свет ночника разлился по спальне.

Билл сел на кровать. Пружины скрипнули под его тяжестью. На нем не было ничего, кроме трусов, и Джейн залюбовалась его статной фигурой.

– Джейн… – Он тихонько тронул ее за руку. – Я попросил, чтобы ты ушла, ибо хотел узнать, почему плакала Барби. А, увидев тебя, дочка могла бы замкнуться. Ты же знаешь, какая она застенчивая.

– Ты прав.

Джейн почувствовала, как успокаивается сердце. Она опять все придумала!

– Знаешь, ей приснился кошмар. Я долго не мог успокоить бедняжку. Меня давно томило нехорошее предчувствие. Оказалось, что усилия Флавии не прошли даром. – Бесстрастные интонации Билла испугали Джейн. – «Добрая синьора» внушала Барби мысль: если вдруг со мной случится что-нибудь страшное, то она останется жить с ними в Италии.

– Если что-то случится…

Глаза Джейн наполнились слезами.

– Подразумевалась моя гибель в какой-нибудь катастрофе! Флавия ворковала, что она будет самой заботливой мамой Барби, а Джорджио – папой. И что Барби навсегда останется в их семье, и у нее будет все, о чем она только мечтает. – Билл с яростью ударил кулаком по кровати. – Я готов придушить Флавию! Она заслужила это!

– Билл… Ты думаешь, они серьезно пытались…

– Не думаю, что все, что произошло с нами, – удивительные совпадения. Но меня гораздо больше волнует будущее, грядущий день. Возможно, жаждущим моей смерти родственничкам при следующей попытке повезет немного больше. Их черные замыслы, наконец-то, сбудутся.

– Билл, надо узнать об их намерениях. Ведь они же будут все отрицать, если… их обвинить в преднамеренных преступлениях.

– Конечно, они все будут отрицать и более того – прикинутся невинными жертвами клеветы. Но они проиграли! Завтра с утра ты упакуешь все наши вещи. Мы возьмем с собой только легкие игрушки, подаренные Барби. Если итальянцы захотят, то могут прислать остальное. Мы улетаем первым же рейсом.

Бесспорно, отъезд – самое правильное решение, но почему она чувствует себя такой опустошенной при мысли о возвращении домой?

В отчаянии Джейн закрыла глаза, чтобы Билл не прочел в них затаенного страдания.

Форстер с нежностью коснулся ее руки.

– Ты очень много для меня значишь, Джейн. Если с тобой что-нибудь случится…

Билл не смог продолжать.

– Милый, я…

Слова замерли у нее на устах, когда он погладил ее шею и провел ладонью по густым волосам.

Но почему она чувствует себя столь беспомощной, слабой? Она не должна выслушивать его признаний, не имеет права поддаваться чувствам. Нельзя этого допускать! Но когда Билл обнял ее, Джейн сама прильнула к нему, забыв о своих заклинаниях.

– Ты ведь ощущаешь то же самое, что и я, Джейн! – шептал он, целуя ее волосы. – Я почувствовал твой отклик, когда первый раз поцеловал тебя. И с тех пор дивное ощущение твоей женственности не покидает меня. Я сразу понял, что ты – не такая, как все. Ты – особенная…

Билл поднял голову и зачарованно смотрел на шелковистые блестящие локоны, чуть приоткрытые полные губы, лучистые глаза. Его взгляд скользнул по девичьей груди, вырисовывавшейся под шелковой ночной рубашкой. Он вспомнил, какой увидел Джейн впервые – миловидная и добрая медсестра, но сразу бросалось в глаза: женщина с твердым независимым характером. Казалось, она ничуть не изменилась с того времени, и все же перед ним сейчас совсем другой человек.

– Я не отпущу тебя, Джейн, – проговорил он, поглаживая ее бархатистую кожу. – Останься со мной… и с Барби. Если хочешь работать медсестрой, то найди место поближе к дому и к нам.

Джейн издала слабый стон, безнадежно покачав головой.

– Я не могу, Билл. Не имею права!

Он порывисто поцеловал ее в губы.

– Умоляю! Останься со мной, Джейн. Не думал, что когда-нибудь предложу это еще одной женщине, но… ты мне необходима, как солнце, как воздух. Любовницы, даже самые преданные, надеялись, что я буду щедро одаривать их. И никто никогда не заботился о том, что нужно мне. Ты убедила меня, что я тоже нуждаюсь в человеческом внимании, теплоте. В женщине, которая заставит заново научиться любить, верить, радоваться жизни. Ты нужна мне, Джейн. Я хочу, чтобы ты была с нами. Со мной и с Барби.

Она не должна слушать эти завораживающие слова. Почему же они как бальзам? Джейн чувствовала, как воля ее слабеет, а его мольбы проникают в душу. Неужели она сама лишит себя человеческого, женского счастья? Но ведь он не говорит о том, что она должна остаться с ним на всю жизнь, а только просит ее провести в его обществе вместе с Барби какое-то время. Билл не предложил ей своей руки! После того что пришлось пережить ему с Клавдией, он навсегда зарекся от брака. И ведь не сказал, что любит. Его слова – не признание в любви, а просьба одинокого измученного человека побыть с Барби и с ним, пока они нуждаются в женской теплоте и заботе.

– Джейн, ведь ты тоже ждешь от жизни большего, чем карьера. Я чувствую, что небезразличен тебе. Я ощущаю это каждый раз, как только дотрагиваюсь до тебя, целую твои губы, смотрю в глаза. Откажись от своих будничных замыслов, останься со мной. Я мечтаю, чтобы ты была рядом, хочу заботиться о тебе, защищать тебя. Барби ты тоже нужна, – нам обоим.

Молодая женщина беспомощно взглянула на Билла. Хватит ли у нее мужества отказаться от своей любви, от того негаданного счастья, которое с такой искренностью ей предлагают? И хватит ли у нее воли уйти, исчезнуть, пренебречь собственным счастьем?

У нее достаточно сил, чтобы пережить разлуку, так не лучше ли уйти сейчас, пока не соединились их жизни? Она не вольна распоряжаться своей судьбой, но этих волшебных воспоминаний у нее никто не отнимет. Сколько бы лет одиночества ни ожидало ее впереди…

– Джейн, когда ты смотришь на меня так преданно…

Билл целовал ее, и у Джейн, измученной борьбой с самой собой, не было сил противиться мгновениям счастья. Сильные руки ласкали, притягивая к широкой мускулистой груди. Джейн ощущала его горячее тело, по которому пробежала легкая волна страсти, чувствовала, как он бережно прижимает ее к подушкам. Билл целовал ее шею, волосы, лоб, тихо шепча: