Текст книги "Три дара любимому"

Автор книги: Сандра Филд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

И из-за жарких поцелуев и страстного желания тоже.

О господи, что же делать?

Она могла бы уехать жить в Австралию. Родить ребенка и молить Бога о том, чтобы он не был похож на Джареда. Но ведь Алисия и Бенсон непременно приедут навестить ее. К тому же девяносто девять процентов за то, что гены Джареда себя проявят и что ее ребенок, будь то мальчик или девочка, родится с темно-синими глазами и черной густой шевелюрой.

Нет, австралийский вариант отпадает.

Она может солгать Джареду. Сказать, что ребенок у нее от другого. Что он был зачат где-нибудь на Борнео или в Тимбукту. Да, она отшвырнет его так же безжалостно, как он это сделал в Нью-Йорке. Вся та ночь, проведенная в его объятиях, была ложью.

Но если теперь она солжет, не уподобится ли она тем самым ему? Не станет ли такой же хладнокровной, жестокой? Нет, этого она не хочет. Она скажет Джареду правду. Не потому, что что-то должна ему, а потому, что должна это себе. Вне зависимости от обстоятельств.

Ей остается только подождать до Рождества. Нет, лучше сказать сегодня. Нападение – лучшая защита, этой тактике ее научил многолетний опыт работы.

Дейвон выбралась из кровати. По крайней мере она приняла решение и теперь не будет остаток ночи ворочаться с боку на бок без сна. Лучше она спустится на кухню и сделает себе сэндвич. После того, как постоянная тошнота оставила ее, аппетит возрос вдвое, словно ее организм хотел наверстать упущенное.

Сэндвич с сыром и ореховым маслом. И маслинами.

И стакан молока – ребенку нужен кальций.

Дейвон прошлепала вниз, на кухню. Прикусив губу, она открыла холодильник и пять минут спустя уже сидела на стуле, жуя маслины.

Скрипнула дверь. Дейвон сдержалась, чтобы не вскрикнуть, и тут дверь распахнулась и в кухню вошел Джаред. Как будто это она вызвала его своими воспоминаниями, подумала Дейвон, задержав сэндвич на полпути ко рту. Только теперь она поняла, как надеялась на то, что он опоздает. Или вообще передумает приезжать.

Он сказал:

– Мне следовало догадаться, что это ты.

На нем была белая рубашка с галстуком, пиджак от делового костюма он нес в руке. Его большая фигура заполнила собой весь дверной проем. Дейвон пробормотала:

– Ты же должен был приехать только завтра.

– Извини, что разочаровал тебя, – коротко бросил он.

Дейвон схватилась за край своей большой футболки, которая, когда она стояла, доходила ей почти до колен, но сейчас полностью обнажила ее бедра.

Джаред подошел ближе. Дейвон вскочила на ноги, положила сэндвич на тарелку рядом с банкой маслин; под футболкой колыхнулась упругая грудь. Он заметил язвительно:

– От итальянской кухни ты воротила нос, а теперь ешь ореховое масло?

– Я проголодалась, – сурово ответила Дейвон. Он протянул руку и взял прядь ее волос. Дейвон резко отстранилась.

– Не надо, Джаред! Пожалуйста...

Его рука упала, лицо окаменело.

– Ты даже моего вида не выносишь, не так ли?

Нет, она не могла вынести его прикосновения. Потому что, как бы это ни было нелепо, от них она таяла словно масло. Ей хотелось броситься ему на шею, забыть о том, что наступит завтра, что она должна сохранять достоинство. Она ровным голосом ответила:

– Ты верно меня понял.

Он резким движением развязал галстук и сдернул его с шеи.

– Тогда почему бы тебе не отправиться восвояси? – грубо рявкнул он. – Потому что я тоже голоден и не хочу есть в присутствии женщины, которая обращается со мной как с потенциальным насильником.

Дейвон схватила тарелку и стакан с молоком.

– Ну а я тем более не желаю есть в присутствии мужчины, считающего женщин низшей формой млекопитающих!

– Я ведь уже извинился за деньги!

– Слова дешево стоят, Джаред.

Дешево. Джареду претило, когда это слово употребляли в отношении его. Тем более когда это говорила Дейвон. Он сдался:

– В Нью-Йорке... то, что я сказал тем утром, то, как я поступил... я не должен был этого делать. Это было недальновидно.

Ее брови удивленно взлетели.

– Недальновидно? Хорошо же ты на это смотришь!

С этими словами она быстро направилась к двери, шлепая по холодному полу босыми ногами. Джаред крикнул ей вслед:

– По крайней мере постарайся обращаться со мной как с человеком перед твоей матерью и моим отцом! Иначе мы отравим всем весь праздник.

– Будем держаться достойно во всех отношениях.

– Не доводи меня, Дейвон, – мягко предупредил он.

– Не пытайся давить на меня, Джаред, – вспыхнула она.

Как только Джаред с каменным лицом шагнул к ней, Дейвон бросилась за дверь и быстро взбежала по ступенькам. Но когда она оказалась наверху, гнев уже покинул ее; слезы медленно покатились по щекам. Она чувствовала себя ужасно одинокой. Одинокой и беззащитной.

Джаред – враг, и скрыться от него некуда.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

В воскресенье Дейвон проснулась поздно, всю ночь ее мучили кошмары. Сквозь занавески светило солнце. Внезапно ей захотелось снова ощутить, как ветер бьет в лицо, и услышать, как стучат по земле копыта: это отвлекло бы ее от Джареда. Ей очень понравился Раджа, крупный жеребец с черными глазами, светившимися одновременно и умом, и горячим характером.

Первые несколько минут Дейвон понадобилось доказывать коню, что командует здесь она, а не он. После этого она полностью отдалась скачке, сначала заставив Раджу взять несколько барьеров на круге, а потом пустив его галопом по ровному полю. Приподнявшись в седле, она гнала и гнала коня вперед. Все вокруг исчезло, осталась только эта скачка...

С сожалением Дейвон заставила Раджу перейти на более спокойный галоп, потом, когда ветви кленов начали задевать ее волосы, – на рысь. Конь задергал ушами, потом заржал и привстал на дыбы.

Навстречу им скакала другая лошадь – Дейвон узнала роскошного черного жеребца с белым пятнышком на лбу, по имени Звездный Свет. Верхом на нем сидел Джаред. «Когда-нибудь он оставит меня в покое?» – с отчаянием подумала Дейвон.

Джаред подскакал к ней. Щеки Дейвон раскраснелись от быстрой езды, глаза сияли знакомым голубым светом. Джаред процедил сквозь зубы:

– Кто разрешил тебе взять его?

– Твой отец. Это, кажется, его лошадь.

– Мой отец не мог разрешить тебе скакать на нем через рвы на скорости сорок километров в час. Здесь не Техас, а Раджа – не смирная пастушья лошадка. Ты могла сломать себе шею!

Руки Дейвон судорожно стиснули поводья. Раджа беспокойно загарцевал под ней. Она фыркнула:

– Давай не будем препираться, сидя на двух очень нервных лошадях. Уезжай отсюда, Джаред. Мне было так хорошо, пока ты не появился.

Она легко спрыгнула на землю и, не обращая больше на Джареда внимания, повела Раджу к ручью.

Джаред тоже спешился, привязал жеребца к ближайшему дереву так, чтобы тот мог щипать траву, и направился к Дейвон. Чем ближе он подходил, тем труднее ему становилось сдерживать себя.

Она заметила его приближение и пристально смотрела на него.

– Намеков ты не понимаешь, да? – язвительно спросила она.

– Ты выглядишь гораздо лучше, – услышал Джаред собственные слова. Вообще-то он собирался начать по-другому.

– Пока ты не появился, я и чувствовала себя лучше.

Джаред невесело рассмеялся.

– Мы, конечно, можем продолжать обмениваться обидными фразами, как дети в песочнице, Дейвон. А можем и попытаться вести себя как взрослые люди – словом, если честно, то я едва не умер от ужаса, увидев, как безрассудно ты скачешь на Радже верхом. С этой лошадью очень трудно справиться!

– Как видишь, эта лошадь мирно щиплет траву, да и я стою перед тобой в целости и сохранности.

– Ты не сдаешься, верно? – прорычал Джаред.

– Когда дело касается тебя – нет.

С трудом борясь со жгучим желанием схватить ее на руки и целовать до тех пор, пока они оба не начнут задыхаться, Джаред буркнул:

– Я рад, что тебе лучше.

Этого он, впрочем, тоже говорить не собирался.

Дейвон стояла не шевелясь. За ее спиной журчал веселый ручей, перед ней стоял Джаред с растрепавшимися от скачки волосами. Она должна сказать ему, что беременна. Разве найдешь лучше место, чем это? Здесь никто не сможет им помешать.

Она глубоко вдохнула. Когда она скажет ему, отступать будет некуда. Правда откроется ему во всей красе, и изменить ничего будет нельзя... Небрежно, словно говоря о погоде, Дейвон сообщила:

– Я чувствую себя лучше, потому что прекратились утренние недомогания.

Короткая мертвящая пауза.

– Утренние недомогания?..

Этой нотки в голосе Джареда ей еще не приходилось слышать. Понимая, что надо заканчивать, Дейвон сказала:

– Да. Я беременна.

Несколько секунд, показавшиеся Дейвон часами, он молчал. Ее трясло, колени подгибались. Наконец, роняя каждое слово словно камень, Джаред произнес:

– Кто отец ребенка?

– Ты, конечно.

– Конечно? – усмехнулся он. – Я ничего не знаю о тебе – ты вполне могла за это время переспать с доброй дюжиной мужчин.

– Я говорила тебе, что у меня давно этого не было.

– А помнишь свадебный обед, Дейвон? Как тебя мутило от одного вида еды? Может быть, ты тогда уже была беременна?

Она потрясенно уставилась на него. Не раз она пыталась представить себе реакцию Джареда на эту новость, но такого вообразить себе не могла.

– Джаред, я падала с ног от усталости! Я не была беременна!

– Разумеется, это ты так утверждаешь. Я богаче любого мужчины, с которым ты могла встречаться.

– Прекрати! – воскликнула Дейвон. – Не было у меня никаких других мужчин, и неужели ты думаешь, что я мечтала забеременеть от тебя? Поймать тебя в ловушку? Поверь, ты последний человек, за которого я хотела бы замуж.

Он смотрел на листву под ногами, его лицо искажала ярость.

– И что же ты собираешься делать? – холодно поинтересовался он. – Аборт?

Дейвон схватилась за ветку, у нее кружилась голова, и черты Джареда расплывались перед глазами. Ее ответом была чистейшая правда:

– Я не знаю, что делать.

– И что требуется от меня? Помочь тебе разрешить этот вопрос?

– Ребенок твой. Любой анализ ДНК это подтвердит.

Он со свистом вздохнул.

– Ты говорила, что защищена от беременности.

– Я тоже так думала.

– Как удобно! Ты хотя бы представляешь, сколько я стою, Дейвон? – Цифра, которую он назвал, заставила Дейвон побелеть. – Да... многовато, не так ли? Ты думаешь, ты первая женщина, пытавшаяся связать меня святыми узами брака?

Дейвон вспыхнула от захлестнувшего ее гнева.

– Можешь оставить свои драгоценные денежки при себе! Я тебе уже сто раз повторяла, что мне они не нужны! И ты даже поверил мне, по твоим словам. Теперь я вижу, чего стоят твои слова. Ничего. Ровным счетом ничего. А теперь выслушай меня внимательно, Джаред Холт. Я уеду отсюда на год. А когда вернусь, то моя мать и твой отец узнают, что отец ребенка – австралиец. Или житель Борнео. И тебе останется только молиться, чтобы ребенок не был похож на тебя. Ты меня понял?

Со странным выражением лица Джаред ответил:

– Это их внук, о котором они мечтали.

– Ну и что?

– Нам надо пожениться. Выбора нет.

– Нет, мы не поженимся, – с жаром возразила Дейвон. – Ты ведь, кажется, гений деловых решений. Почему бы тебе не придумать выход пооригинальнее?

– Как минимум на протяжении пяти поколений все мужчины в роду Холтов рождаются с синими глазами и темными волосами, – сердито возразил он. – И я не позволю тебе выставлять меня идиотом перед людьми.

– А если родится девочка? Со светлыми волосами? Что тогда? Поскорее разведемся?

Его черты стали еще жестче.

– Когда мы поженимся, о разводе не может быть и речи.

Со слабой надеждой она спросила:

– Но ведь это подходящий выход, а? Мы женимся, а через год разводимся – почему мне не пришло это в голову раньше? – Чтобы ты могла снова выйти замуж? – бросил Джаред.

– Я вообще не собираюсь замуж – ни в первый раз, ни во второй. Сколько раз тебе это повторять?

– Никогда мой ребенок не будет жить с отчимом!

В его глазах Дейвон вдруг увидела боль.

– У тебя ведь была мачеха?

– Если и была, это не...

– Что она сделала?

Он сжал зубы.

– Я расскажу тебе, что, – выпалил он. – Беатрис ненавидела меня до глубины души. Она так ревновала отца ко мне, что добилась моей отправки в очень дорогой интернат, когда мне было шесть лет. Там меня изводили мальчишки постарше, и я чувствовал себя таким одиноким и несчастным, что хотел умереть. – Джаред яростно запустил пальцы в волосы. – Мой отец был так влюблен в нее, что даже не заметил, что происходит, а я был слишком горд и упрям, чтобы рассказать ему. Черт, зачем я тебе говорю об этом? Я никогда не рассказывал об этом. Никому.

– Ты только что рассказал. Мне, – тихо сказала Дейвон. Впервые она начала понимать, что происходит с Джаредом. Ей представился темноволосый маленький мальчик, прижатый к стенке толпой старших мальчишек из интерната, и, несмотря на весь свой гнев, она почувствовала боль за него.

– Ты все время заставляешь меня нарушать правила.

– И ты ненавидишь меня за это, – пробормотала Дейвон, ее глаза наполнились слезами.

Джаред взял ее за плечи:

– Скажи честно – ты собиралась сделать аборт?

Она отрицательно покачала головой.

– Я не смогла бы сделать это. И отдать ребенка другим людям я тоже не смогла бы. Я сохраню его, Джаред. Я справлюсь.

– Да, ты справишься. Потому что станешь моей женой.

Ее слегка затрясло.

– Мы не должны делать это. Мы ненавидим друг друга; ты знаешь, что это так. И если начистоту, то развода я не хочу, как и ты. Моя мать разводилась трижды, и я видела, как это происходит. Я не хочу, чтобы мой ребенок прошел через это.

Он хрипло сказал:

– Значит, мы станем мужем и женой... как там дальше? Пока смерть не разлучит нас?

– Джаред, мы не можем! Развод – скверная вещь. Но еще хуже – жить под одной крышей с человеком, которого не можешь выносить. Как моя мать и итальянский граф. А потом – английский граф, а потом – техасский нефтяной барон. И все это сыпалось на меня! Ссоры, взаимные обвинения, напряженная обстановка. Борьба за деньги. Как ты думаешь, почему меня трясет от одного упоминания о деньгах? Только потому, что я видела, что деньги делают с людьми. – Она сделала глубокий дрожащий вдох. – Я не заставлю моего ребенка пройти через это. Ни за что на свете.

– Это наш ребенок, Дейвон. Наш. Не забывай об этом.

С нескрываемым отчаянием Дейвон сказала:

– Так ты веришь мне, Джаред? Что этот ребенок наш, и что моя беременность действительно случайная? Что я не настолько безумна, чтобы все это спланировать?

– Весь опыт моего прошлого подсказывает, что я не должен верить тебе.

При этих словах Дейвон поняла, как сильно на самом деле ей хотелось, чтобы Джаред поверил ей. Ее плечи опустились.

– Если мы поженимся, – упавшим голосом сказала она, – мы окажемся связанными на всю оставшуюся жизнь. Это будет ужасно.

Словно с трудом проталкивая слова сквозь зубы, он спросил:

– Ты на самом деле так меня ненавидишь?

Дейвон стояла, носком ботинка ковыряя землю.

Чувства, которые она испытывала к Джареду, были слишком сложны, чтобы назвать их просто ненавистью. Стараясь говорить как можно искреннее, она ответила:

– В ту ночь в Нью-Йорке ты предал что-то очень важное. И я не могу доверять тебе – ни твоим словам, ни поступкам. Доверие – это очень важно, Джаред. – Дейвон пнула ногой камешек. – А к тебе я доверия не чувствую. И я представляю, как это ужасно – оказаться связанным с нелюбимым человеком.

– У нас нет выбора.

Его голос был тверже гранита, а выражение лица – сурово. За то, что произошло в Нью-Йорке, он не собирался извиняться. Не собирался и как-то объяснять это. Другого выбора нет... только брак.

– Ты хочешь, чтобы я сделала аборт?

– Нет!

Это слово вырвалось у него с такой страстностью, что Дейвон даже еле заметно улыбнулась.

– Что ж, это уже неплохо... Джаред, давай вернемся в дом. У нас впереди целый уик-энд, и, может быть, кому-нибудь из нас удастся придумать более подходящий выход. – Она потянулась за поводьями.

– К конюшням ты отведешь лошадь пешком.

– Что ты сказал?

– Дейвон, ты беременна – неужели ты думаешь, что я позволю тебе скакать галопом через все окрестные канавы? Или ты надеешься удачно упасть и таким образом разрешить все свои проблемы?

Дейвон вспыхнула.

– Давай в одном расставим все точки над «i», Джаред Холт. Я – не твоя служащая и приказы от тебя получать не намерена. Я – отличная наездница, без физических изъянов и в прекрасной форме. И ни за что на свете я не стану подвергать моего ребенка какой-либо опасности. – Вдруг, изменившись в лице, она воскликнула: – Звездный Свет отвязался!

И, когда Джаред отвернулся, вскочила в седло и с проворством, свидетельствующим об изрядном опыте, подхватила поводья. Несколько мгновений спустя она уже описала большой круг вокруг Джареда и Звездного Света, который продолжал мирно стоять, привязанный к дереву. Легким галопом она направила коня в поле.

Джаред среагировал незамедлительно. Обернувшись, Дейвон с победной усмешкой бросила через плечо:

– Старая шутка, – я не думала, что ты попадешься.

– А когда должен родиться ребенок? – спокойно спросил он.

Улыбка сползла с ее лица.

– В апреле.

– Ты кому-нибудь говорила?

– Нет, конечно.

Он пробормотал:

– Если бы я... А, к дьяволу все это! Я отведу коня озеру. Увидимся в доме.

Он всадил каблуки в бока Звездного Света, и жеребец с восхитительной грацией, которой можно было любоваться бесконечно, рванулся вперед. Дейвон придержала рвущегося следом Раджу, провожая всадника и коня взглядом. Джаред тоже был восхитителен в этой скачке. Ненавидеть его? Нет, что бы он ни сделал, возненавидеть его она не смогла бы.

Но ее он скоро возненавидит, оказавшись в ловушке брачных уз, с ребенком, появление которого не планировал.

Следующие двадцать четыре часа Дейвон провела, чувствуя за собой постоянное пристальное наблюдение. Джаред Холт. Он смотрел на нее, следил за ней, но ни разу не попытался заговорить с ней ни о чем, кроме каких-то повседневных пустяков. После позднего завтрака они вчетвером вышли на прогулку и набрали целые охапки кленовых листьев, чтобы украсить гостиную. Потом Дейвон ушла к себе отдохнуть. К ужину она надела скромное платье, широкие складки которого скрывали ее ноги. Джаред даже не попытался последовать за ней в ее комнату, когда она пошла спать. На утреннюю верховую прогулку она тоже выехала одна.

Но после обеда, когда она спустилась в холл, Джаред ждал ее там. Он резко спросил:

– На выходные ты будешь в Торонто?

– Я уезжаю в Калгари в среду. Вернусь в пятницу.

– Тогда увидимся в субботу за обедом – я буду проездом в Гонконг – и все обсудим. Дай мне свой телефон.

Ее нерешительность не могла от него укрыться. С тихой яростью он процедил:

– Ты носишь моего ребенка, Дейвон, а номер своего телефона боишься дать?

Моего ребенка...

Дейвон продиктовала ему номер. После этого, к ее великому облегчению, появились Бенсон с Алисией, чтобы попрощаться. Дейвон обняла и расцеловала обоих. Джаред официально-сухо кивнул ей головой. Когда она садилась в свою «мазду», его нигде не было видно.

Моего ребенка...Значит ли это, что Джаред ей поверил? Но за все время, пока они были в «Дубках», он даже не дотронулся до нее. А ей, несмотря на все распри, до боли хотелось, чтобы он поцеловал ее -хотя бы на прощание, в щеку. Или хотя бы взял за руку, в знак того, что у них есть будущее. Секс, в отчаянии думала Дейвон, ведя машину по ровной дороге вдоль белой ограды, – вот что связывает их. Единственная точка соприкосновения.

Отними секс – и что останется?

Джаред позвонил в пятницу вечером. Разговор был таким деловым и коротким, что Дейвон казалось, будто она говорит с незнакомым человеком. Так как она не представляла себе, что они с Джаредом могут сказать друг другу на людях, Дейвон пригласила его на обед к себе домой. Утром в субботу она приготовила морковный суп и купила хрустящих булочек в ближайшей булочной. Переоделась в изящные брюки и белую блузку, набросила поверх нее жилетку, привезенную из Тибета, и убрала волосы в аккуратный пучок. Широкий пояс брюк мягко облегал ее живот. Сдерживая нервную дрожь, она присела к столу.

Ровно в полдень раздался звонок домофона, и несколько минут спустя Дейвон уже открывала дверь квартиры Джареду. Когда он перешагнул порог, у нее возникло странное чувство, будто она впустила к себе врага. Будто ее жилье, доселе служившее надежным убежищем, не защищено больше от опасностей.

Джаред поставил сумки на пол и отдал Дейвон свое пальто. Он выглядел в точности тем, кем и был, – могущественным, умным и безжалостным человеком, который оказался связанным с ней по ее же собственной беспечности. По-прежнему не говоря ни слова, он вручил ей коробку.

В коробке оказались роскошные орхидеи с розовыми лепестками и карминовой серединой – нежные и чувственные.

– Зачем ты их мне принес? – глупо спросила Дейвон.

– Цветы победительнице.

Ну конечно. Свадебный букет.

– Понятно. – Дейвон сглотнула. – Только поэтому?

– Не знаю... Я увидел их в витрине цветочного магазина в аэропорту и подумал о тебе.

– Они прекрасны... – пролепетала Дейвон и тут же вспыхнула. – Но я не хотела сказать...

– Они не так прекрасны, как ты, – сказал Джаред.

Его темные глаза скользили по ее лицу. Ей до боли хотелось, чтобы он обнял ее, хотелось почувствовать его силу, жар его объятий, его защиту. Она поспешно ответила:

– Пойду поставлю их в воду. Располагайся, будь как дома.

Когда она вернулась, Джаред с интересом осматривался по сторонам. В ее гостиной были высокие потолки и окна, на светлых стенах висело несколько картин, стояли статуэтки, привезенные из разных поездок. На паркетном полу лежал шелковый индийский ковер. Джаред одобрительно сказал:

– Легко, светло... очень милая комната, Дейвон.

– Принести тебе вина?

– Да, спасибо.

Когда она пришла с бокалом, он рассматривал маленького малахитового Будду.

– У меня мало времени, – сказал он. – Может быть, поговорим за обедом?

А она ожидала, что он схватит ее на руки и унесет в постель?

– Разумеется. – Дейвон прошла на кухню. Она разлила суп по тарелкам, разогрела булочки, достала из холодильника паштет и овощи, купленные в магазине. Потом села напротив Джареда.

С минуту он смотрел на суп, украшенный ложкой сметаны, потом перевел взгляд на Дейвон. Обстановка ее квартиры заинтриговала его. Человек, любящий свет и простор, – это уже кое-что. Квартира Лиз была до такой степени забита мебелью и безделушками, что он там задыхался.

Он мог бы приехать к ней раньше, но слишком хорошо знал себя – в таком случае его приезд закончится постелью. Все и так достаточно запутанно. Он не может позволить себе снова спать с ней, как бы его тело ни желало этого.

– За последние несколько дней я собрал материалы о тебе.

– Что ты сделал?

– Они нашли человека по имени Питер Дэмиан – ты дала ему отставку в мае, узнав, что он обручен, – и кардиолога по имени Стив Дэнфорд, с которым ты рассталась семь лет назад. Больше никого.

Дейвон требовалось время, чтобы прийти в себя.

– Другими словами, ребенок точно твой.

– Совершенно верно. – Он с таким увлечением намазал маслом булочку, что у Дейвон даже проснулся аппетит. – Ты была лучшей студенткой, на работе тебя ценят очень высоко. В детском приюте и центре для женщин тебе пропели дифирамбы. – Он улыбнулся весьма иронически. – Безупречная жизнь, Дейвон.

– Как трогательно с твоей стороны.

Он резко возразил:

– Я был честен с тобой. Ведь я мог бы скрыть, что собирал о тебе сведения.

– Ты мог бы просто поверить мне!

Мог бы. Она права.

– Я не был готов к этому. Мы обвенчаемся в «Дубках» через две недели. Свидетелями будут наши почтенные родители, и я только надеюсь, что тетя Бесси не прослышит об этом.

«Похоже, – с мрачным удовольствием подумал Джаред, – что Дейвон готова выплеснуть свою тарелку супа на мою голову».

– Ты решил еще и сам сказать все моей матери? – вспыхнула она.

– Думаю, это я оставлю тебе. Я уезжаю на десять дней.

– И мне предстоит сообщить им, что я беременна?

Он перевел взгляд на мягкие округлости ее груди под белой тканью блузки.

– Думаю, да. Беременность – не то состояние, которое можно скрыть.

– Удивительно, почему это ты не попытался предложить мне отступного! Как моей матери.

– Так вот почему ты так относишься к моим деньгам? Как бы то ни было, ситуация не так проста. Ты носишь моего ребенка, Дейвон. Сына или дочь.

Щеки Дейвон заалели от гнева. Он смеет говорить об этом как о какой-то сделке!

– Если бы я могла придумать другой выход из ситуации, я бы сейчас здесь не сидела, – выпалила она. – Но это невозможно. Я в ловушке. Независимо ни от каких денег.

– Еще одно, – продолжал Джаред. – Твоя работа. Теперь, когда ты ждешь ребенка, я не хочу, чтобы ты продолжала подвергать себя опасностям, связанным с поездками в тропики. Когда ребенок родится, ты уже не сможешь постоянно быть в разъездах. Подумай об этом.

Дейвон процедила сквозь зубы:

– Как ни странно, я об этом уже думала. Я могу взять декретный отпуск на год с тем, чтобы потом вернуться туда переводчиком. Почему ты вдруг решил, что можешь распоряжаться моей жизнью?

С гневным нажимом Джаред сказал:

– Почему ты все время споришь?

– Потому что иначе ты проглотишь меня живьем, – сообщила она в ответ, отрезая себе кусочек булочки.

На ее нижней губе осталась хлебная крошка. Джаред с трудом удержался, чтобы не смахнуть ее, и сказал:

– После свадьбы мы поедем дней на пять на Багамы.

– На медовый месяц? Ни за что!

– Мы сделаем так, как я сказал, Дейвон.

Слегка дрожащими пальцами она намазала паштет на булочку. Но голос, когда она заговорила, был совершенно спокойным:

– Теперь моя очередь, Джаред. У меня есть одно условие. Очень простое. Но если ты не примешь его, свадьбы не будет.

Он не мог даже предположить, что собирается потребовать Дейвон. Не эта ли ее непредсказуемость так заворожила его с самой первой встречи?

– Говори.

– Я хочу, чтобы ты был честен со мной. И не потерплю Лиз в роли твоей любовницы.

– Я принимаю это условие, – только и ответил он. – На самом деле того же я хотел потребовать и от тебя. Черт возьми, Дейвон, слова брачного обета должны что-то означать!

Она посмотрела ему в глаза. Джаред видел, как пульсирует жилка на ее шее в вырезе блузки. С вызовом она спросила:

– «Любить и заботиться...» Как же быть с этими словами? Или ты выбираешь только те, которые тебе удобны?

Он стиснул кулаки. «Она заслуживает правды», – подумал он и хрипло сказал:

– Наверное, я не знаю, что значит любить женщину. Никогда не знал. Но я буду честен с тобой. Клянусь.

С внезапной болью он увидел, как ее глаза наполнились слезами. «Если я дотронусь до нее, я пропал», – подумал он и тут услышал ее слова:

– Тогда я выйду за тебя замуж, Джаред.

Он сказал первое, что пришло ему на ум:

– Я... я не купил тебе кольцо.

– Я ненавижу бриллианты, – с нажимом заявила она.

– В таком случае я не буду покупать тебе бриллианты.

Она вытерла глаза салфеткой, размазав тушь.

– Тебе не нужно ничего мне покупать, – сказали она. – У меня есть фрукты на десерт, а потом мне предстоят еще три поездки, прежде чем я смогу закончить работу. Сначала Марокко на следующей неделе, потом две конференции в Лондоне, а потом ненадолго на Баффинову Землю.

«Своенравна и упряма, как подросток», – подумал Джаред с тем же странным чувством, которое раньше считал просто интересом, но которое теперь оказалось чем-то более сложным и даже пугающим. Пока она не окажется в безопасности в Торонто, он будет сходить с ума от беспокойства. От беспокойства?

Он, Джаред Холт? Никогда он ни о ком не беспокоился – это был его твердый принцип. Он бросил взгляд на часы:

– Придется мне остаться без десерта – машина приедет через пять минут. Я созвонюсь с тобой, когда ты вернешься из Марокко. – Подумав, он добавил: – Очень вкусный суп... я рад, что ты умеешь готовить.

В ее глазах заблестели веселые искорки. Резкие смены в ее настроении были еще одной чертой, привлекавшей его. Дейвон проводила его до двери, достала из шкафа его пальто.

– Еще раз спасибо за цветы, – сказала она.

Ему когда-нибудь в жизни с такой силой хотелось поцеловать женщину, как сейчас?

– Береги себя, – буркнул он.

– Ты тоже.

Блеск в ее глазах угас. «Беги, спасайся, Джаред», – подумал он, открывая дверь и поспешно захлопывая ее за собой.

Он ушел, даже не коснувшись ее.