Текст книги "Нет дыма без огня"

Автор книги: Сандра Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

2

В то утро, как обычно, Джейн Элен Такетт поднялась, стоило только зазвонить будильнику. Краны в ванной открывались со скрежетом, горячая вода громко стучала и булькала в трубах внутри стен, но она так привыкла к этим звукам, что не замечала их.

Джейн Элен прожила здесь все тридцать три года своей жизни. Ее отец построил этот дом для своей молодой жены сорок лет тому назад, и, хотя с годами его переделывали и модернизировали, на стенах и на полу остались нестираемые пятна и царапины, свидетельства детских игр Джейн Элен и ее братьев. Это создавало особую атмосферу, это было свое, родное, неизменное и непоколебимое.

Впрочем, для Кларка и Кея дом являлся всего-навсего местом обитания. Но Джейн Элен воспринимала его совсем иначе. Он казался ей почти живым, помнящим их всех такими, какими они были когда-то. Она знала здесь все закоулки от чердака до подвала. Она знала его, как свое собственное тело. А может быть, даже лучше. Джейн Элен никогда не вспоминала о своем теле, никогда не обращалась мыслью к собственной персоне, никогда не задумывалась над своей жизнью и не спрашивала себя, счастлива она или нет. Она принимала жизнь такой, какая она есть.

После душа мисс Такетт надела рабочую юбку цвета хаки и простую хлопчатобумажную блузку. Она носила чулки телесного цвета; ее коричневые кожаные туфли не претендовали на соответствие моде, но отличались удобством. Волосы собраны на затылке в аккуратный хвост – никаких там финтифлюшек. Она почти не пользовалась косметикой. Капелька румян на щеках, чуть-чуть черной туши на кончиках ресниц, немного розового блеска для губ, и она готова встретить день.

Солнце только вставало, когда Джейн Элен спустилась вниз и вошла в кухню, где включила лампы дневного света на потолке, залив комнату ослепительным голубовато-белым светом операционной. Она терпеть не могла это яркое навязчивое сияние, начисто лишавшее уюта в остальном традиционно обставленную кухню.

Но это нравилось Джоди.

Привычным жестом Джейн Элен включила кофеварку. Она всегда скрупулезно выполняла свои утренние обязанности с того самого дня, как рассчитали последнюю жившую в доме экономку. Когда Джейн Элен исполнилось пятнадцать, она объявила, что больше не нуждается в няньке. Она сама прекрасно может собраться в школу, а между делом приготовит завтрак и для матери.

Мэйдейл, их теперешняя приходящая прислуга, занималась уборкой и стиркой, готовила кое-что к обеду. Со всеми остальными домашними делами, и это помимо своих обязанностей в «Нефтяной и газовой компании Такетт», успешно справлялась Джейн Элен.

Она заглянула в холодильник, чтобы проверить, есть ли там кувшин с апельсиновым соком, и наполнила сливками молочник. Джоди нельзя пить кофе с такими жирными сливками, но она никого не слушалась, поступая всегда по-своему.

Пока кофеварка шипела и булькала, Джейн Элен вышла на крытую заднюю веранду полить папоротники и бегонии.

Вот тогда-то она и заметила пикап. Он показался ей незнакомым, но был припаркован возле задней двери, словно всегда стоял на этом месте. На том самом месте, где Кей обычно…

Джейн Элен повернула назад, чуть не расплескав воду из лейки. Ткнув ее куда-то в угол, она выскочила из кухни, добежала до лестницы и, ухватившись рукой за столб, описала полукруг, как некогда в детстве, а затем бросилась вверх по ступенькам. На втором этаже она промчалась по коридору до дверей последней спальни и без стука ворвалась внутрь.

– Кей!

– Что?

Причесывая пятерней темные всклокоченные волосы, он поднял голову с подушки и часто заморгал, пытаясь ее разглядеть. Потом застонал, прижав руку к боку.

– Господи, разве можно так пугать. У меня был подобный случай с бедуином, я чуть было не распорол ему живот, хорошо, вовремя понял, что это один из наших друзей.

Не обращая внимания на столь экзотический выговор, Джейн Элен бросилась к брату.

– Кей! Ты вернулся. Когда? Почему ты нас не разбудил? Ты дома, дома. Как хорошо, что ты приехал!

Она схватила его за плечи и принялась целовать в лоб и щеки.

– Ладно, ладно, я понял. Ты рада меня видеть. – Ворча, он увертывался от ее поцелуев, но, когда ему удалось сесть, на его лице сияла улыбка. – Привет, сестренка. – Он осмотрел ее покрасневшими глазами. – Ну как ты? Седых волос нет. Зубы почти все целы. Прибавила всего пять-шесть фунтов. В общем, не очень постарела.

– Я совсем не потолстела, так и знай. И выгляжу как обычно. О чем можно только пожалеть. – Безо всякого кокетства она добавила: – Это вы с Кларком были красавчиками в нашей семье, помнишь? А я невзрачная Джейн. Или, если хочешь, Джейн Элен.

– Зачем ты сразу хочешь меня разозлить? – спросил он. – Почему ты так говоришь?

– Потому что это правда. – Она слегка пожала плечами, как будто все сказанное не имело большого значения. – Хорошо, не будем тратить на меня время. Расскажи о себе. Откуда ты явился и когда?

– Твое сообщение дошло до меня через тот лондонский телефонный номер, который я тебе оставил, – пояснил он, широко зевая. – Я был тогда в Саудовской Аравии. Добирался три или четыре дня. Трудно не запутаться, когда пересекаешь много часовых поясов. Вчера прилетел в Хьюстон, а сюда прибыл уже где-то ночью.

– Почему ты нас не разбудил? Чей это пикап? Сколько ты с нами пробудешь?

Он снова убрал волосы со лба и при этом сморщился, как от боли.

– Прошу тебя, давай все по порядку. Я не разбудил вас потому, что было поздно, какой в этом смысл? Я взял пикап у приятеля в Хьюстоне, он через пару дней должен доставить самолет в Лонгвью. Тогда заберет грузовичок и поедет на нем обратно. И… какой там был последний вопрос?

– Сколько ты с нами пробудешь? – Джейн Элен сложила руки под подбородком, словно маленькая девочка, молившаяся на ночь. – Только не говори, что одну неделю. Скажи, что будешь с нами долго-долго.

Он взял ее сложенные руки в свои.

– Мой контракт с той нефтяной компанией в Аравии все равно почти закончился. Сейчас у меня нет никаких планов. Так что не будем торопиться. Подождем и посмотрим, как я тут приживусь, договорились?

– Договорились. Спасибо тебе, Кей. – Слезы блестели в ее прекрасных синих глазах. Что касалось этой семейной черты, то тут судьба ее не обделила. – Мне не хотелось беспокоить тебя из-за этих наших событий, но…

– Перестань.

– Нет, правда. Я бы не стала тебя вызывать, но я подумала, что твое присутствие как-то… улучшит положение.

– В чем дело, Джейн Элен?

– Мама. Она больна, Кей.

– Опять скачет давление?

– Хуже. – Джейн Элен ломала пальцы. – У нее начались провалы памяти. Я это не сразу заметила. Потом Мэйдейл рассказала о нескольких случаях, когда мама теряла вещи и обвиняла ее, что она их куда-то засунула. В разговоре мама без конца повторяется.

– Ей уже немало лет, Джейн Элен. Может быть, это первые признаки старческой дряхлости.

– Все может быть, но я другого мнения. Боюсь, что это серьезней, чем просто старение.

– А что говорит доктор?

– Она не хочет его видеть! – в отчаянии воскликнула Джейн Элен. – Доктор Паттон прописал ей лекарство от гипертонии, но это было год назад. Она заставляет фармацевта выдавать ей лекарство по старому рецепту и твердит, что этого достаточно. Она не желает даже слушать, когда я предлагаю пройти обследование у другого врача.

Кей понимающе усмехнулся:

– Это в ее характере, точно. Знает все и обо всем лучше всех.

– Пожалуйста, Кей, не суди ее строго. Помоги ей. И мне тоже.

Он ласково похлопал ее по щеке.

– Ты слишком долго одна несла эту ношу. Пора прийти к тебе на помощь. – Он стал серьезным. – Если у меня получится.

– Обязательно получится. Теперь у вас с мамой будут другие отношения.

Недоверчиво хмыкнув, он сбросил простыню и опустил ноги на пол.

– Подай-ка мне джинсы.

Джейн Элен уже готова была повернуться, чтобы взять с кресла-качалки лежавшие комом джинсы, как вдруг заметила повязку.

– Что с тобой случилось?! – воскликнула она. – А лодыжка, что с твоей лодыжкой?

Он небрежно ощупал распухшую ногу.

– Немного беспокойное возвращение домой.

– Как все произошло? Это серьезно?

– Нет. А теперь подай мне джинсы.

По-прежнему сидя на краю постели, он протянул руку. Джейн Элен были знакомы эти упрямо сжатые челюсти и желваки на небритых щеках; она подала ему джинсы, а потом, встав на колени, помогла продеть в штанины босые ступни.

– Смотри, как раздулась лодыжка, – озабоченно проговорила она. – Ты можешь наступать на ногу?

– Врач мне посоветовал этого не делать, – отрывисто сказал он. – Помоги-ка.

Она поддерживала его, пока Кей, опираясь только на левую ногу, натянул на бедра джинсы. Застегивая ширинку, он улыбнулся ей озорной улыбкой, перед которой не могли устоять даже самые добродетельные женщины.

Джейн Элен не могла представить, сколько их поддалось магическому очарованию ее братьев, и в первую очередь Кея. Она часто грезила, как будет баловать многочисленных племянников и племянниц, но мечта оставалась только мечтой. Кей обожал женщин, причем самых разных. Но не похоже, что он скоро угомонится, связав себя брачными узами.

– Ловко у тебя получается надевать на мужчин штаны, – заметил он шутливо. – А снимать-то умеешь? Я очень на это надеюсь, – добавил он.

– Замолчи!

– А все-таки?

– Нет! – Она почувствовала, что у нее загорелись щеки. Кей всегда заставлял ее краснеть.

– А почему нет?

– Меня это не интересует, вот почему, – отрезала она. – Кроме того, никого пока не привлекала моя чудная внешность.

– Не вижу в ней ничего плохого, – настаивал он.

– И хорошего тоже.

– Да ты просто вбила себе в голову, что ты некрасивая, и одеваешься соответственно. Ты такая… – Он неодобрительно посмотрел на ее строгую блузку. – Такая застегнутая на все пуговицы.

– Я…

– Да, да! Тебе надо расслабиться, расстегнуть все пуговицы и крючки и дать себе наконец волю, сестренка.

Она изобразила негодование.

– Я, как старая дева, отказываюсь слушать подобные ужасные вещи.

– Старая дева! Какая еще… Послушай меня, Джейн Элен. – Указательным пальцем он почти касался кончика ее носа. – Послушай, ты совсем не старая.

– Но и не первой молодости.

– Ты на два года моложе меня. Значит, тебе тридцать четыре года.

– Ты немного ошибся.

– Ладно, тридцать три. До старости еще ой как далеко. Бабы в наши дни ждут до сорока, чтобы родить детей.

– Сомневаюсь, чтобы им понравилось, как ты их называешь.

– Наплевать, главное, чтобы ты меня поняла, – настаивал он. – Ты даже еще не достигла полного расцвета своей сексуальности.

– Кей, прошу тебя.

– И единственной причиной, почему ты еще «девушка», если это действительно так…

– Это так.

– Ну и глупо… Так вот, единственной причиной является то, что ты сторонишься любого мужчины, который еще только подумывает, а не пошарить ли у тебя в трусиках.

Джейн Элен, онемев от его грубости, молча уставилась на брата. Она работала среди мужчин восемь часов в день, пять дней в неделю и, случалось, прихватывала субботу и воскресенье. Как правило, язык этих людей весьма сочен, но они его придерживали, если поблизости оказывалась мисс Джейн Элен. А когда ее подчиненные непосредственно обращались к ней, то их речь могла считаться образцом вежливости.

И конечно, Джоди убила бы на месте любого мужчину, позволившего себе вульгарно выражаться в ее присутствии или в присутствии ее дочери. Как ни странно, при этом сама Джоди владела довольно обширным набором непристойных выражений и ругательств и пользовалась ими, не замечая этой своей слабости.

Джейн Элен хорошо знала, что своей манерой держаться она возводит невидимую стену, препятствуя непринужденному дружескому общению с другими людьми. Она считала свою застенчивость серьезным недостатком. Это налагало на нее печать отчужденности и подтверждало, что она не привлекает мужчин на любом уровне отношений, включая дружбу. Она просто не умела быть запанибрата в мужской компании, хотя выросла вместе с Кларком и Кеем.

Она не столько обиделась, сколько поразилась непристойности замечания, хотя в какой-то мере брат ей польстил. Кей, правда, не догадывался о ее чувствах.

– Черт возьми, – бормотал он с раскаянием и гладил ее по щеке. – Прости меня. Я не хотел сказать ничего плохого, но ты слишком строга к себе. Ради бога, смотри на вещи проще. Радуйся жизни. Возьми на год отпуск и поезжай в Европу. Веселись. Шуми. Скандаль. Только не замыкайся в себе. Жизнь слишком коротка, чтобы хмуриться. Она проходит мимо тебя.

Джейн Элен улыбнулась, взяла его руку и поцеловала.

– Извинения приняты. Но ты ошибаешься, Кей. У меня все в порядке. Моя жизнь здесь, и я ею довольна. Я очень занята и просто не представляю, что бы я делала в другом месте. Любовь, приключения – весь этот шум, пожалуй, не для меня. Согласна, моя жизнь кажется серой по сравнению с твоей, но это моя жизнь. Ты перекати-поле. А я домоседка, меня не привлекают скандалы. – Она положила руку ему на плечо. – Пойдем вниз. Кофе уже готов.

– Прекрасно. Одна-две чашки не помешают перед встречей со старушкой. Когда она обычно встает?

– Старушка уже встала.

В дверях комнаты стояла их мать Джоди Такетт.

…Бови Кейто проснулся от того, что кто-то с силой толкал его в бок носком ботинка.

– Эй ты, вставай.

Бови открыл глаза и перевернулся на спину. С трудом он вспомнил, что ночевал в кладовой бара «Под пальмой», самого шумного, буйного и обшарпанного бара из шумных, буйных и обшарпанных баров по обеим сторонам узкого шоссе на окраине Иден-Пасс.

Недавно нанятый уборщиком, Бови выполнял большую часть своей работы глубокой ночью, когда бар закрывался, а то и под утро, если было много посетителей. Помимо жалкой зарплаты, привилегией Бови было ночевать в спальном мешке на полу кладовой.

– Что случилось? – спросил Бови, с трудом продирая глаза. Ему казалось, что он не проспал и двух часов.

– Вставай.

Снова последовал удар в ребра, но на этот раз скорее в качестве напоминания. Первым желанием Бови было схватить эту ногу и толкнуть ее владельца, лишив таким образом обидчика равновесия и приземлив его со всеми удобствами.

Но Бови провел последние три года в тюрьме штата как раз за то, что дал волю своим чувствам и рукам, и не стремился провести там еще один срок.

Молча, без замечаний и жалоб, он сел на пол и потряс все еще сонной головой. Щурясь от солнечного света, проникавшего через окно, он рассмотрел силуэты двух стоявших над ним мужчин.

– Прости, Бови. – Это был Хэп Холлистер, владелец бара «Под пальмой». – Я объяснил Гасу, что ты был тут всю ночь, никуда не отлучался с семи часов вечера, но он настаивает, что обязан проверить, потому что ты бывший заключенный. Они с шерифом с вечера опросили всех в округе, и на данный момент ты единственная подозрительная личность в городе.

Бови не очень внятно что-то бормотал, с трудом поднимаясь на ноги.

– Не беспокойся, Хэп, – улыбнулся он наконец своему новому хозяину, затем повернулся к лысому, оплывшему помощнику шерифа и мрачно поинтересовался: – О чем речь?

– О чем речь? – раздраженно передразнил помощник шерифа. – Вчера вечером миссис Дарси Уинстон чуть не изнасиловали в собственной кровати. Вот о чем речь.

Он рассказал им о нападении.

– Мне очень печально это слышать. – Бови по очереди взглянул на помощника шерифа и на Хэпа, но те продолжали выжидательно смотреть на него. Бови резко пожал плечами, выражая недоумение. – Кто такая миссис Дарси Уинстон?

– Будто не знаешь, – недоверчиво усмехнулся помощник шерифа.

– Не знаю.

– Ты с ней говорил вчера вечером, Бови, – сочувственно вздохнул Хэп. – Она была здесь, когда ты дежурил. Рыжая, с большими сиськами, фиолетовые штаны в обтяжку. Вся увешана побрякушками.

– А, помню.

Он не помнил побрякушек, но груди помнил, такие не забудешь, и миссис Дарси Уинстон знала это лучше всех других. Она опрокидывала коктейли, словно содовую, и приставала ко всем мужчинам, не исключая скромного уборщика Бови.

– Мы с ней поговорили, – сообщил он помощнику шерифа, – но до обмена визитными карточками дело не дошло.

– Она лезла с разговорами ко всем, ты же знаешь, Гас, – вмешался Хэп.

– Но только он один отсидел срок. Только его одного выпустили условно.

Бови переступил с ноги на ногу и приказал себе расслабиться. Провались все пропадом, он чувствовал, что беда притаилась где-то рядом за углом, вот-вот она выскочит оттуда, и тогда ему крышка.

Помощник шерифа, тянувший фунтов на двести пятьдесят, был хамом. За свою жизнь Бови на них достаточно насмотрелся и потому узнавал с первого взгляда. Они могли быть большими и толстыми, они могли быть маленькими и тощими – это не имело значения. Общим для всех признаком была подлость ради подлости, светившаяся в их глазах.

Первым таким типом, встретившимся Бови, был его отчим, овдовевшая мать вышла за него от отчаяния, и тот почти сразу принялся избивать своего пасынка. Позже Бови распознал ту же подлость в школьном учителе физкультуры, каждодневно мучившем и унижавшем ребят, обделенных природой в том, что касалось спортивных успехов.

Бови не пасовал перед грубостью отчима, он стремился защитить слабых от учителя физкультуры, с этого-то и начались беды, приведшие его в конце концов в окружную тюрьму для малолетних правонарушителей. Это не научило его равнодушию благонамеренного обывателя, и через несколько лет он очутился в тюрьме штата.

Но в данном случае он ни при чем. Он не знал Дарси Уинстон, и ему абсолютно безразлична ее судьба. Бови подумал, что если будет держать себя руках, то выпутается из этой истории.

– Я весь вечер не отлучался отсюда, Хэп верно говорит.

Помощник шерифа осмотрел его сначала сзади, потом спереди.

– Снимай одежду.

– Извините, я не расслышал.

– Ты что – глухой? Снимай все. Раздевайся догола.

– Гас, – опасливо спросил Хэп, – ты думаешь, это надо? Этот парень…

– Не лезь не в свое дело, – отрезал помощник шерифа. – Не мешай мне работать, слышишь? Миссис Уинстон стреляла в преступника. Мы знаем, что она в него попала, перила балкона в ее комнате запачканы кровью, и мы обнаружили лужу крови возле плавательного бассейна. Он оставил кровавый след, когда пробирался через кусты. – Гас поправил кобуру пистолета, гнездившуюся в глубокой складке под его огромным обвисшим брюхом. – Так вот, давай проверим, нет ли у тебя где огнестрельной раны. Снимай шмотки, тюремная птичка.

Бови не выдержал:

– Иди в жопу.

Лицо помощника шерифа стало красным, как пожарная машина. Свиные глазки утонули в складках багрового жира.

«Ну теперь держись», – подумал Бови.

Полицейский, пыхтя и хрюкая, как боров, бросился на Бови. Бови увернулся. Гас в бешенстве замахнулся, и Бови снова уклонился от удара. Хэп Холлистер встал между ними.

– Эй, вы оба! Мне не нужны неприятности. Вам, наверное, тоже.

– Я переломаю все кости этому педерасту.

– Прекрати, Гас.

Тот попытался вырваться из крепких объятий Холлистера, но Хэп был достаточно силен и не раз унимал разбушевавшихся пьяниц.

– Шериф Бакстер устроит тебе разнос по всем правилам, если ты сцепишься с подозреваемым.

– Я не подозреваемый! – завопил Бови.

Не выпуская полицейского, Хэп в ярости взглянул на Бови через жирное плечо помощника шерифа:

– Прекрати орать. Это тебе ничего не даст. А теперь извинись.

– Лучше сдохнуть!

– Быстренько! Ну! – проревел Хэп. – Что я, зря тут мучаюсь?

Помощник шерифа задыхался от бешенства. Кейто задумался. Если он лишится работы, надзирающий за ним полицейский сживет его со света. Работенка паршивая и никчемная, но Бови все-таки работал, что подтверждало в глазах общества его искреннее желание вернуться к нормальной жизни.

Он ни за что больше не попадет в Хантсвилл. Он не сядет в тюрьму, даже если ему придется поцеловать в задницу каждого борова с толстым загривком и с шерифской звездой на рубашке.

– Беру обратно свои слова. – Он расстегнул рубашку и продемонстрировал помощнику шерифа грудь и спину. – Никаких пулевых ранений. Я был тут весь вечер.

– Найдется с десяток свидетелей, которые это подтвердят, Гас, – добавил Холлистер. – Кто-то другой прошлой ночью пытался вломиться в спальню к миссис Дарси Уинстон. Я тебе ручаюсь.

Гас не желал признать поражение, хотя понимал, что допустил ошибку.

– Странное дело, – проговорил он, – стоило появиться у нас этому типу, как мы имеем первое серьезное преступление бог знает за какое время.

– Стечение обстоятельств, – заметил Хэп Холлистер.

– Видно, так оно и есть, – успокаиваясь, проворчал помощник шерифа, все еще продолжая смотреть на Бови с ненавистью и подозрением.

Хэп отвлек его последними городскими новостями.

– Кстати, ты знаешь, кто к нам вчера заявился? Кей Такетт.

– Да неужели?

Уловка сработала. Опершись локтем на полку и моментально расслабившись, полицейский на время позабыл о Бови и цели своего посещения. Что же касалось Бови, то он мечтал только об одном: влезть обратно в спальный мешок и хорошенько отоспаться. Он зевнул.

Помощник шерифа пустился в разговоры, явно заинтересовавшись сообщением.

– А как выглядит старина Кей? Наверное, подрастолстел? – Он со смехом похлопал себя по животу.

– Вовсе нет. Он ни капельки не изменился с тех пор, как в последнем классе вывел футбольную команду в финал. Все такой же темноволосый красавчик, перед которым никто не устоит. И те же синие глаза, видящие все насквозь. И все такой же ловкач. После похорон брата он тут впервые.

Бови насторожился. Он вспомнил человека, о котором они говорили. Такетт из тех, кто производит большое впечатление на людей, как на мужчин, так и на женщин. Мужчины мечтали на него походить, женщины – завести с ним более тесную дружбу. Не успел он сесть на табурет у стойки, как миссис Как-ее-там с рыжей шевелюрой и здоровыми грудями так и прилипла к нему. С полчаса, а то и больше, они любезничали. Сначала ускользнула она, а Такетт ушел почти что сразу за ней.

Удивительное совпадение, если только это действительно совпадение. Бови усмехнулся про себя. Он не очень-то верил в совпадения. Но пусть они вырвут у него язык и скормят собакам, если он расскажет о виденном помощнику шерифа.

– Тяжелый это был удар для старой Джоди – смерть Кларка, – между тем говорил Гас.

– Да, верно.

– Она сама не своя с тех пор, как умер сын.

– А тут еще эта докторша приехала ни с того ни с сего, и снова пошли сплетни.

Помощник шерифа на секунду задумался, печально качая головой.

– И зачем ее черт принес в Иден-Пасс после того, что у нее было с Кларком Такеттом? Вот что я скажу тебе, Хэп, люди сегодня совсем обнаглели. Думают только о себе, а с чувствами других не считаются.

– Твоя правда, Гас. – Хэп вздохнул и похлопал по плечу помощника шерифа. – Кончишь работу, заходи, выпьем пивка.

Бови некоторое время восхищенно глазел, как ловко Хэп извлек помощника шерифа из кладовой и провожал через пустой бар до дверей, продолжая сетовать на плачевное состояние мира. Потом лег поверх спального мешка, заложил руки за голову и уставился в потолок. Между голыми балками висела густая замысловатая паутина. Трудолюбивый паук продолжал расширять ловушку под внимательным взглядом Бови.

Через минуту вернулся Хэп. Он уселся на ящик с виски, закурил и предложил сигарету Бови. Некоторое время они молча курили.

Наконец Хэп заметил:

– Видно, придется тебе поискать другую работу.

Бови приподнялся, опершись на локоть. Он не удивился, но не собирался сдаваться без боя, так сказать, лежа.

– Ты меня увольняешь, Хэп?

– Не сразу.

– Ты же знаешь, что я тут ни при чем с этой сукой.

– Знаю.

– Тогда почему на мне отыгрываются? И вообще, кто она такая? Подумаешь, царица Савская.

Хэп хмыкнул.

– Для своего муженька, да. Фергус Уинстон – главный инспектор всех школ нашего округа, а также владелец мотеля на выезде из города, и дела у него идут прекрасно. Он лет на двадцать старше Дарси. Страшный, как тысяча чертей, и не слишком умный. Говорят, она вышла за него из-за денег. А там кто знает? – Он философски пожал плечами. – Я только знаю, что стоит Фергусу отлучиться, как она уже вся на взводе. Горячая дамочка, – добавил он без осуждения. – Я сам с ней тоже перепихнулся пару раз. Давным-давно, когда мы еще учились в школе. – Кончиком горящей сигареты он показал в сторону Бови. – Если вор действительно влез к ней ночью в спальню, то, верней всего, она его подстрелила потому, что он ее не изнасиловал.

Бови рассмеялся шутке, но тут же стал серьезным.

– А все-таки за что ты меня прогоняешь, Хэп?

– Для твоей же собственной пользы.

– В полиции мне сказали, что если я не подаю в баре спиртное…

– Не в этом дело. Ты хорошо справлялся с той работой, на которую я тебя нанял. – Он посмотрел на Бови взглядом многоопытного человека. – У меня с законом все в порядке, но каждый вечер сюда заглядывает достаточно всяких подозрительных личностей. Может случиться все, что угодно, и, между прочим, иногда случается. Послушайся моего совета и подыщи себе место, где меньше шансов попасть в беду. Ты меня понял?

Бови понял. По-другому у него не бывало. Он не искал неприятностей, они сами его находили; честному и трудолюбивому Хэпу Холлистеру не нужен в баре прирожденный забияка. Впрочем, грех жаловаться, Хэп желал ему добра.

Бови покорно сказал:

– Что-то не слыхал, чтобы хозяева наперебой предлагали работу бывшим заключенным. Может, подержишь меня еще несколько дней?

Хэп кивнул.

– Пока не подыщешь что-нибудь, можешь здесь ночевать. Если понадобится, бери мой пикап, чтобы поездить по округе. – Хэп перегнал сигарету в угол рта и поднялся. – Ну что ж, пойду разбираться со счетами. А ты поспи. Ты почти всю ночь был на ногах.

Оставшись один, Бови снова лег, но знал, что не сможет заснуть. С самого начала он понимал, что в этой забегаловке у него нет будущего, но, по крайней мере, здесь имелась крыша над головой. Он надеялся, что бар ему послужит временным убежищем где-то на полпути между тюрьмой и свободной жизнью. Так нет же. Из-за какой-то шлюхи, которую он и знать не знает, он опять должен начинать с нуля. С той самой точки, куда его упорно возвращала жизнь.