Текст книги "Ночь под дулом пистолета (Заложница)"
Автор книги: Сандра Браун
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)
10
Тайл мыла грудь и шею с помощью детского подгузника, когда ощутила за спиной какое-то движение. Она быстро оглянулась. Трудно было сказать, кто смутился больше, она или Док. Он невольно опустил глаза на ее кружевной сиреневый бюстгальтер. Тайл почувствовала, как лицо и грудь заливает теплая волна румянца.
– Простите, – пробормотал он.
Пока Док совещался с Ронни, Тайл решила воспользоваться моментом, чтобы снять блузку и немного помыться. Но он вернулся раньше, чем она ожидала.
– Я подумала, что мне стоит хоть немного привести себя в порядок, прежде чем встать перед камерой, – смущенно пояснила она, снова повернувшись к нему спиной.
Тайл надела чистую футболку, которую припасла заранее. Расправив ее, она повернулась к Доку и опустила руки. На футболке спереди был изображен флаг штата Техас и слово «Дом» под ним.
– До высокой моды не дотягивает, – печально заметила она.
– В этих краях – вполне, – возразил Док.
Они взяли по бутылке воды, сели рядом, прислонившись спиной к морозильнику.
– Как Сабра? – спросила Тайл. – Не лучше?
Док пожал плечами, на лице его отражалось беспокойство.
– Она потеряла много крови. Сейчас кровотечение уменьшилось, но все равно ей необходимо наложить швы. Опасность инфекции сохраняется.
– А во врачебном чемоданчике не было ничего для этого?
Он отрицательно покачал головой:
– Нет, я проверил.
Сабра и девочка спали. После того как Тайл договорилась с агентом Кэллоуэем о видеосъемке, Ронни снова занял свой пост. Больше всего его беспокоили мексиканцы и Кайн. Он бдительно следил за ними. Берн и Глэдис дремали, склонив головы друг к другу. Донна листала дешевый журнал, как она, вероятно, обычно делала, когда не было посетителей. Пока все было спокойно.
– А как девочка? – спросила Тайл Дока.
– Молодцом. Я ее прослушал – к счастью, в чемоданчике Кайна обнаружился стетоскоп. Сердцебиение ровное. Легкие чистые. Но я бы предпочел, чтобы ее обследовали специалисты.
– Может быть, все скоро закончится. На нашем канале новостными программами руководит мой приятель Галли. Он уже несколько часов знает, что я нахожусь среди заложников. Я почти уверена, что он уже привез сюда нашу команду. Кэллоуэй это сейчас проверяет. Он обещал перезвонить сразу же, как будет знать. Я очень надеюсь, что видео поможет.
– Хотелось бы в это верить, – сказал он, бросая на мать и ребенка обеспокоенный взгляд.
– Вы замечательно потрудились, Док.
Он подозрительно взглянул на нее, как будто ждал, что за комплиментом последует упрек.
– Я искренне говорю. Вы просто отлично справились. Может, вам когда-то стоило выбрать гинекологию или педиатрию, а не онкологию?
– Все может быть, – мрачно заметил он. – Я не добился слишком больших успехов, сражаясь с раком.
– Но у вас же были отличные показатели успеха! Куда выше средних…
«Да, конечно, только я не смог вылечить ту, которая была для меня важнее всего. Мою собственную жену», – так Тайл мысленно закончила за него его мысль. Она понимала, что бесполезно доказывать, как много пользы он принес. Ведь по его личному счету эта единственная жертва была символом проигранной войны.
– А почему вы пошли в онкологию?
Сначала ей показалось, что он не ответит, но Док, помолчав, сказал:
– Мой младший братишка умер от липомы, когда ему было девять лет.
– Мне очень жаль…
– Это было давно.
– А сколько лет тогда было вам?
– Двенадцать или тринадцать.
– И все же его смерть произвела на вас такое сильное впечатление.
– Я помню, как тяжело было родителям.
«Получается, что он потерял двух людей, которых любил, – и обоих убил тот самый враг, которого он не смог победить», – подумала Тайл.
– Вы не смогли спасти своего брата и жену, – сказала она вслух. – Вы поэтому бросили медицину?
– Вы же были там, – сердито сказал он. – Вы знаете, почему я бросил.
– Я знаю только то, чем вы сочли нужным поделиться с журналистами, а это просто мизер.
– Пусть так и останется.
– Я помню, что вы злились…
– Это не то слово. Я был в ярости. – Он говорил громким шепотом, но все равно Кэтрин заерзала на руках у матери.
– И на кого же вы злились? – спросила Тайл, понимая, что рискует, что опасно так на него давить: он может вообще замкнуться. Но она все же хотела попробовать. – Вы злились на родственников жены, которые выдвинули необоснованное обвинение? Или на своих коллег, которые вас не поддержали?
– Я злился на всех. На все. На этот проклятый рак, на мою собственную беспомощность…
– И вы решили сжечь мосты?
– Совершенно верно, при этом подумав: «Кому, черт побери, это нужно?»
– Понятно. И вы изгнали себя в этот богом забытый край, где заведомо не могли быть никому полезным.
Док обратил внимание на ее сарказм. Черты его лица напряглись от растущего раздражения.
– Послушайте, я вовсе не нуждаюсь в том, чтобы вы или кто-либо другой анализировали мое решение. Или сомневались в его правильности. Или брали на себя труд судить меня. Если я решил заняться скотоводством, или стать танцовщиком, или бродягой, то это мое личное дело, оно никого не касается!
– Вы правы. Не касается.
– Кстати, пока мы говорим о делах, – добавил он тем же язвительным тоном, – скажите мне честно: эта ваша идея насчет видеосъемки…
– Что вас интересует?
– Это вам нужно только для того, чтобы помочь Ронни и Сабре?
– Разумеется.
Док воззрился на нее с открытым недоверием, что ее очень задело.
– Я полагаю, что мы должны сделать все возможное, чтобы переубедить Денди и разрядить обстановку. – Тайл чувствовала, что защищается, и это ее раздражало. – Мне вовсе не кажется, что агенту Кэллоуэю нравится эта тупиковая ситуация. Что бы ни говорил Кайн, Кэллоуэй производит впечатление порядочного человека, который делает свою работу, но не любит бряцать оружием и проливать кровь. Мне кажется, он хочет сделать попытку мирно договориться. Я всего лишь предложила свои услуги, которые, надеюсь, могут помочь.
– Но одновременно у вас получится чертовски интересная передача!
Слушая мягкий голос Дока и глядя в его проницательные глаза, Тайл вспомнила о спрятанном в кармане джинсов магнитофоне.
– Ладно, вы правы, – смущенно призналась она. – Передача получится потрясающая. Но я очень привязалась к этим ребятишкам. Я помогла их ребенку появиться на свет, так что мое предложение не так уж эгоистично.
Док скептически хмыкнул.
– Вы предвзяты, Док. Вы в принципе не любите репортеров, и, учитывая ваш опыт общения с прессой, вас можно понять. Но я вовсе не такая бесчувственная и бессердечная, как вы явно думаете. Меня очень заботит судьба Ронни и Сабры. И Кэтрин. И судьба нас всех.
После длинной паузы он заметил:
– Я вам верю. – Глаза его остались такими же пронизывающими, но появилось в них что-то другое: мягкое и почти нежное. – Знаете, вы держались прекрасно, – сказал он. – С Саброй. Ведь вы вполне могли меня подвести – испугаться, упасть в обморок… Что-нибудь в этом роде. Но от вас, наоборот, исходило спокойствие. И вы помогали. Спасибо.
– Пожалуйста. – Тайл негромко рассмеялась. – Но на самом деле я жутко нервничала.
– Я тоже.
– Нет, правда?
– Честное слово.
– Ни за что бы не догадалась.
– Ужасно нервничал. У меня почти нет опыта с родами. Пока учился, несколько раз ассистировал, но всегда в прекрасно оборудованной, стерильной больнице и в присутствии других врачей и сестер. Я перезабыл почти все, что тогда выучил. Так что боялся я всерьез.
Тайл некоторое время смотрела в пространство, потом перевела взгляд на него.
– Я нервничала до того момента, как увидела головку ребенка. Затем меня охватило ощущение происходящего чуда. Это было… замечательно! – Она не могла подобрать слов, чтобы описать свои чувства: уж очень они были многогранны. – Честно, Док, замечательно.
– Я понимаю, что вы хотите сказать.
И снова, наверное, уже в сотый раз они посмотрели друг другу в глаза. Наконец он сказал:
– Если мне еще когда-нибудь суждено будет присутствовать при неожиданных родах…
– Вы будет знать, кого вам надо позвать на помощь!
Тайл протянула руку, и Док пожал ее. Но он не просто закреплял этим их партнерство. Он задержал ее руку в своей, что делало пожатие чем-то очень личным, почти интимным.
За исключением того эпизода, когда Тайл приклеивала марлю к его ране на плече, а это был первый раз, когда они коснулись друг друга. Ей показалось, что ее ударило током. Внутри что-то екнуло, Тайл захотелось быстро отнять руку – или не отнимать ее никогда.
– Сделайте мне одолжение, – тихо попросил он.
Она молча кивнула.
– Я не хочу попасть в объектив камеры.
Тайл неохотно отняла руку.
– Но вы же неотъемлемая часть этой истории.
– Вы же сами сказали, что история – вторична.
– Да, но я также призналась, что это потрясающая история.
– Я не хочу попасть в объектив, – повторил он. – Помогите мне.
– Простите, Док, вряд ли. Вы уже по уши влипли в эту историю.
– Это для тех, кто находится здесь. У меня не было другого выбора. Но тем, кто снаружи, я ничего не должен, черт возьми! Тем более – развлечений за счет копания в моей личной жизни. Договорились?
– Я постараюсь. – Спрятанный в карман магнитофон внезапно показался Тайл очень тяжелым. – Но я не могу ручаться за оператора.
Док красноречиво взглянул на нее, будто просил не считать его дураком.
– Еще как можете! Вы будете всем руководить. Так постарайтесь меня не засветить.
Док встал и подошел к Сабре, а Тайл задумалась, не были ли его комплименты и это ласковое прикосновение рассчитаны на то, чтобы сломить ее оборону, – старый, как мир, способ, каким пользуются красивые мужчины. Сознательное стремление показать себя с более мягкой стороны, а не бросаться в атаку. Пряник вместо кнута, так сказать.
А потом она также подумала, что бы он сказал, если бы знал, что та видеопленка будет не единственным свидетельством, когда она начнет делать свою передачу. Его уже записали на видео, а он не имел об этом понятия…
Но тут зазвонил телефон, и она решила, что подумает об этом позже.
Когда боковая дверь фургона открылась, Кэллоуэй быстро поднялся на ноги. Первым вошел шериф Монтез, к которому Кэллоуэй с некоторых пор начал относиться с уважением. За ним следовал кривоногий, пузатый, лысый человек, от которого несло, как от пачки сигарет «Кэмел», которая торчала из нагрудного кармана его рубашки.
– Меня зовут Галли.
– Специальный агент Кэллоуэй. – Они пожали друг другу руки, и Кэллоуэй добавил: – Нам лучше поговорить снаружи. Здесь становится тесно.
Внутри фургона в данный момент находились три агента ФБР, не считая Кэллоуэя, психолог из ФБР, Расселл Денди, Коул Дэвидсон, шериф Монтез и вновь прибывший. Но Галли решительно заявил:
– Тогда вышвырните кого-нибудь вон, потому что я не уйду отсюда, пока не уверюсь, что с Тайл все в порядке. Я редко оставляю свой пост, мистер Кэллоуэй, но сегодня я его оставил в руках сосунка с крашеными волосами и тремя кольцами в брови. Эдакий умник, только что из университета! – Он презрительно фыркнул, давая понять, что он думает о том, будто тележурналистов можно обучить в колледже. – То, что я это сделал, показывает, насколько я высокого мнения о Тайл Маккой. Так что, мистер Кэллоуэй, я останусь в этом фургоне, пока не кончится заварушка. Вы Денди, верно? – Он внезапно повернулся к миллионеру из Форт-Уэрта.
Денди не счел нужным отозваться на такое неуважительное приветствие.
– Так вот, чтобы вы знали, – сообщил ему Галли, – если с Тайл что-нибудь случится, я лично вырву ваши проклятые кишки. Мое мнение: все это произошло из-за вас. – Оставив Денди задыхаться от злости, он снова повернулся к Кэллоуэю. – Итак, что нужно Тайл? Она получит все, что хочет.
– Я согласился выполнить ее просьбу послать туда видеооператора.
– Он снаружи, со всеми прибамбасами, и рвется в бой.
– Но сначала я хочу напомнить вам о нескольких основных требованиях к этой записи.
Глаза Галли подозрительно сузились.
– Например?
– Эта запись должна служить также и нашим целям.
Коул Дэвидсон шагнул вперед.
– Каким целям?
– Я хочу видеть магазин изнутри.
– Зачем?
– Мистер Дэвидсон, речь идет о заложниках. Их удерживают там под дулом пистолета. Я должен знать, что там происходит, чтобы реагировать соответствующе.
– Вы обещали, что мой сын не пострадает.
– И я обещание сдержу. Никто не пострадает, если это будет зависеть от меня.
– Насколько я понимаю, мальчишка хочет передать вам какое-то послание, – заметил Галли. – Он может сорваться, если решит, что вы слишком много внимания уделяете обстановке.
– Я хочу знать, что там, в этом магазине! – уверенно заявил Кэллоуэй, прекращая дальнейшее обсуждение. Ему было безразлично, нравится это кому-нибудь или нет. Условие не подлежало обсуждению.
– Это все? – нетерпеливо спросил Галли.
– Это все. Сейчас я позвоню мисс Маккой.
Галли жестом пригласил Кэллоуэя к телефону.
– Валяйте. Я за вас вашу работу делать не собираюсь.
Наглость этого смешного старика позабавила Кэллоуэя, но с Ронни он заговорил деловым тоном.
– Это агент Кэллоуэй. Передай трубку мисс Маккой.
– Так вы позволите нам снять видео?
– Именно об этом я и хочу с ней поговорить. Позови ее, пожалуйста.
Через несколько секунд Тайл уже была у телефона.
– Мисс Маккой, ваш оператор…
– Кип, – подсказал Галли.
– Кип находится здесь.
– Спасибо, мистер Кэллоуэй.
– Только учтите: мы не собираемся снимать документальный фильм. Я даю вам на всю съемку пять минут. Время пойдет, как только оператор окажется в магазине. Он тоже получит инструкции.
– Я думаю, этого будет достаточно. Ронни и Сабра смогут за это время сказать то, что собираются.
– Я попрошу Кипа, чтобы он…
– Нет-нет, ребенок в порядке, – быстро перебила Тайл. – Я прослежу, чтобы Кип снял девочку крупным планом.
– Вы хотите сказать, что не следует снимать внутренность магазина?
– Правильно. Она очаровательна. Сейчас спит.
– Я… гм… – Кэллоуэй никак не мог догадаться, что она хочет ему сказать. А после неудачи Кайна он больше не мог себе позволить ошибаться.
– Что она говорит? – вмешался Галли.
– Она почему-то не хочет, чтобы на видео снимали магазин. Хотите с ней сами поговорить? Мисс Маккой, я сейчас включу громкую связь.
– Тайл, это Галли. Как ты там, детка?
– Галли! Ты здесь?
– Не можешь поверить? Представь себе, я, который никогда не удаляется от телестудии больше чем на десять миль, явился сюда, в эту дыру. Причем на вертолете. Самое шумное сооружение из всех, на чем мне повезло летать. Представляешь, мне не разрешили курить во время полета. Весь день пошел насмарку. Как ты?
– Все хорошо.
– Как только ты оттуда выберешься, угощаю тебя «Маргаритой».
– Я не забуду, не надейся.
– Слушай, Кэллоуэй тут запутался. Ты не хочешь, чтобы Кип снимал внутренность магазина?
– Верно.
– Боишься кого-то шокировать?
– Вроде того.
– Ладно. А как насчет общего плана?
– Это очень важно, обязательно!
– Понял. Широкий охват, но никто этого не замечает. Делаем вид, что снимаем только крупные планы. Ты этого хочешь?
– Я всегда могла на тебя положиться, Галли. Итак, мы ждем Кипа. – Она повесила трубку.
– Вы все слышали, – заявил Галли, направляясь к двери, чтобы дать указания оператору. – Вы получите свой панорамный снимок, мистер Кэллоуэй, но по какой-то причине Тайл не хочет, чтобы кто-то знал, что попал в объектив.
11
Тайл заглянула в маленькое зеркальце, но не стала ничего поправлять и захлопнула пудреницу. Ей пришло в голову, что чем расхристанней будет она выглядеть, тем большее впечатление произведет видеозапись. Если зрители увидят ее такой, как всегда, – с аккуратной прической, хорошо одетой и при полном макияже – запись потеряет часть своей привлекательности. Ей же хотелось произвести фурор. Не только среди простых телезрителей, но и у телевизионного начальства. Ей повезло, вдруг появилась такая возможность, и она намеревалась использовать ее на полную катушку.
Хотя у Тайл уже была прекрасная работа и она пользовалась всеобщим уважением за свою профессиональность, ей хотелось подняться на очередную ступеньку, получить желанное место ведущей в прямом эфире.
Ежедневная передача новостей в прямом эфире планировалась уже давно. Сначала все считали это слухами, голубой мечтой руководства канала, но недавно стало известно, что такая передача действительно будет. Оформители уже представили свои первые предложения начальству. Состоялось несколько бурных заседаний, на которых обсуждались концепция шоу, его направленность и главная тема. Рекламщики придумывали новый, хорошо запоминающийся логотип. Нашлись деньги на широкомасштабную рекламную кампанию. Передача готовилась к запуску – и Тайл очень хотелось, чтобы роль ведущей досталась ей.
Тайл знала: эта история даст мощный толчок ее продвижению в этом направлении. Она появится завтра на первых полосах всех газет и будет показана в самое удобное время по телевизору. И, возможно, интерес к ней не утихнет еще с недельку. Начнут обнародоваться рассказы о людях, задействованных в этой заварушке, тут возможности беспредельны: как чувствует себя Кэтрин; суд над Ронни и приговор; противостояние Дэвидсон – Денди: ретроспектива через год. Она может взять интервью у специального агента Кэллоуэя, у четы Денди, у отца Ронни, у шерифа Монтеза. И у неуловимого доктора Брэдли Стэнвиса.
Разумеется, еще вопрос, согласится ли доктор дать интервью, но все возможно, а Тайл была по натуре оптимисткой.
Следующие несколько дней или даже недель она будет находиться в ярком свете телевизионных софитов. Вне сомнения, газеты и журналы тоже не упустят случая написать о ней. Их телеканал сильно выиграет, рейтинги взлетят до небес. Все будут ее хвалить, начиная от коллег и кончая начальством.
Подавишься от зависти, Линда Харпер!
Ее размышления прервал Ронни:
– Мисс Маккой! Это он?
На площадке за бензоколонками появился оператор. Его правое плечо опустилось под весом камеры, но создавалось впечатление, что она с ним срослась. Без нее его почти никто никогда не видел.
– Да, это Кип.
Она мысленно повторила то, что собиралась сказать в качестве вступления. «Это Тайл Маккой. Я обращаюсь к вам из магазина на бензоколонке в Роджо-Файр, штат Техас, где в течение нескольких часов развертывается драма, в которую оказались впутаны двое подростков из Форт-Уэрта. Как уже сообщалось, сегодня в первой половине дня Ронни Дэвидсон и Сабра Денди…»
Что это такое? Укол совести? Тайл не обратила на него внимания. В конце концов это ее работа. Она зарабатывает этим себе на хлеб. Точно так же доктор Стэнвис воспользовался своими знаниями, чтобы помочь Сабре родить. Вот и она сейчас использует свои способности, чтобы разрядить обстановку. Что тут плохого? Ведь она же не эксплуатирует обстоятельства в корыстных целях?
Ни в коем случае!
Если бы Сэм Дональдсон оказался в угнанном самолете и имел бы возможность связаться со своим каналом, неужели он не стал бы этого делать только потому, что другие пассажиры находятся в опасности? Черт возьми, да нет, разумеется! Разве Дональдсон сказал бы главному боссу своего канала, что он не хочет делать эту передачу, так как рискует влезть в личную жизнь товарищей по несчастью? Не смешите меня.
Поступки людей попадают в новости. Наиболее интересными оказываются те, где жизням людей грозит опасность. Она ведь не создавала эту ситуацию, чтобы подтолкнуть свою карьеру. Она просто докладывает о ней. Разумеется, это пойдет на пользу карьере, но, так или иначе, она всего лишь выполняет свою работу.
«Сегодня утром Ронни Дэвидсон и Сабра Денди сбежали из школы, восстав против родительской власти. К сожалению, они нарушили и закон. Молодые люди сейчас противостоят ФБР и другим правительственным органам. Я – одна из заложниц, и я…»
Тайл не успела повторить весь текст, потому что Кип подошел к двери.
– Откуда мне знать, что у него нет пистолета? – занервничал Ронни.
– Он гениальный оператор, но вряд ли знает, каким концом пистолета надо целиться.
И это соответствовало действительности. Кип выглядел не более опасным, чем незабудка. Через видоискатель он мгновенно улавливал самое выигрышное освещение и ракурсы, которые позволяли снять великолепную движущуюся картинку. Но его одолевала близорукость, когда возникала нужда разглядеть себя в зеркале. Во всяком случае, такое создавалось впечатление: уж очень он был какой-то неухоженный.
Ронни подал Донне сигнал открыть замок. Кип вошел в помещение, дверь за ним захлопнулась, и он вздрогнул, услышав металлический щелчок.
– Привет, Кип.
– Привет, Тайл. Как ты? Галли там уже из себя вышел.
– Как видишь, жива и здорова. Давай не будем терять время. Вот это Ронни Дэвидсон.
Кип явно ждал увидеть грубого громилу, а не аккуратно подстриженного худенького паренька.
– Привет.
– Привет.
– А где девушка? – спросил Кип.
– Вон там лежит.
Кип взглянул в сторону Сабры и кивнул ей.
Кэтрин спала на руках у матери. Тайл отметила, что Док все еще сидит на полу, прислонившись спиной к холодильнику. Оттуда он мог следить за Саброй и при этом прятаться за полкой с чипсами.
– Давай начнем, – сказал Кип. – Кэллоуэй особо подчеркнул, что у нас только пять минут.
– Я хочу сначала сказать несколько слов в качестве введения, затем ты сможешь записать заявление Ронни. Сабру и девочку оставим напоследок.
Кип передал Тайл микрофон, вскинул камеру на плечо и прислонил видоискатель к глазу. Зажглась лампа, закрепленная сверху на камере. Тайл заняла заранее намеченную позицию: большая часть магазина за ее спиной попадала в объектив.
– Так хорошо?
– По-моему, да. И уровень звука годится. Поехали!
– С вами Тайл Маккой…
Она произнесла заранее заготовленное короткое вступление, излагая факты сухо и бесстрастно, поскольку прекрасно понимала: слова Ронни и Сабры произведут большее впечатление, чем все, что она может сказать.
Закончив, Тайл жестом подозвала Ронни. Было заметно, как не хочется ему выдвигаться на ярко освещенный участок.
– Откуда мне знать, что в меня не выстрелят? – пробормотал он.
– Прямо сейчас, на глазах у телезрителей, когда ясно, что ты не представляешь непосредственной угрозы? У ФБР достаточно проблем в отношениях с публикой, оно вполне обойдется без скандала, который это вызовет.
Ронни, видимо, понял, что она права, встал на указанное место и откашлялся.
– Скажите мне, когда можно начинать.
– Уже, – сказал Кип. – Валяй!
– Я не похищал Сабру Денди, – начал он. – Мы сбежали. Вместе. Конечно, я неправильно поступил, ограбив этот магазин. Я это признаю. – Он объяснил, как напугала его угроза мистера Денди разлучить их навсегда друг с другом и забрать ребенка. – Мы с Саброй хотели пожениться и жить, как одна семья, вместе с Кэтрин. Вот и все. Мистер Денди, если вы не позволите нам жить так, как мы сами хотим, мы покончим с собой прямо здесь. Сегодня.
– Осталось две минуты, – прошептал Кип, напоминая им о необходимости поторопиться.
– Очень хорошо, Ронни. – Тайл забрала у Ронни микрофон и повела Кипа туда, где лежала Сабра. Он быстро направил на нее камеру.
– Пожалуйста, не забудьте снять девочку, – попросила Сабра.
– Да, мэм. Начали.
Ронни выступил очень по-мужски – агрессивно, с вызовом, уверенно. Сабра сумела изложить свои мысли лучше, но от решительности бросало в озноб. На ее глаза набежали слезы, но она не споткнулась, когда в заключение сказала:
– Ты никогда не сможешь понять, что мы чувствуем, папа, потому что ты не знаешь, что такое кого-то любить. Ты говоришь, что хочешь для меня только самого лучшего, но это неправда. Ты хочешь того, что лучше для тебя. Ты готов отказаться от меня, ты готов отказаться от своей внучки – только чтобы все было по-твоему. Это очень грустно. Я не ненавижу тебя. Мне тебя жалко.
Она замолчала сразу же, стоило Кипу сказать:
– Время вышло. – Он выключил камеру и снял ее с плеча. – Не хочу нарушить уговор и потом слушать там все эти вопли.
Когда они с Тайл шли к двери, он сказал:
– Парень по имени Джо Маркус несколько раз звонил в редакцию.
– Кто?
– Джо Маркус.
– А, Джозеф…
– Он так им надоел, что они дали ему мой телефон.
– Откуда он обо всем этом узнал?
Кип пожал плечами.
– Оттуда же, что и все остальные, я думаю. Услышал в новостях. Хотел знать, в порядке ли ты. Сказал, безумно за тебя беспокоится.
С момента их последнего разговора случилось так много, что Тайл почти забыла об этом лживом подонке, который обманывал свою жену и с которым она намеревалась провести романтический отпуск. Казалось, прошла бездна времени с той поры, когда Джозеф Маркус вызывал у нее интерес. Ей было даже трудно вспомнить, как он выглядит.
– Если позвонит еще раз, повесь трубку.
Оператор снова передернул плечами.
– Как скажешь.
– И не забудь, пожалуйста, сказать Кэллоуэю и всем остальным, что агент Кайн и мы все в целости и сохранности.
– Говори за себя! – вмешался Кайн. – Скажи Кэллоуэю, что я…
– Заткнись! – рявкнул Ронни. – Или я попрошу этого мексиканца снова залепить тебе пасть!
– Пошел к черту!
Кипу явно не хотелось оставлять Тайл в такой обстановке, но на улице дважды мигнули фарами.
– Это сигналят мне, – пояснил он. – Пора двигать. Будь осторожна, Тайл.
Он вышел, и Ронни жестом попросил Донну запереть дверь.
Кайн внезапно расхохотался.
– Ты дурак, Дэвидсон! Ты в самом деле думаешь, что это видео хоть что-то значит? Кэллоуэй просто воспользовался этим, чтобы собрать здесь побольше людей.
Ронни тревожно взглянул на Тайл, и она покачала головой:
– Я так не думаю, Ронни. Ты же говорил с Кэллоуэем. Он всерьез о всех беспокоится. Я не верю, что он попытается тебя обмануть.
– Тогда ты такая же идиотка, как и он, – ухмыльнулся Кайн. – У Кэллоуэя там есть психиатр, он подсказывает, как себя вести в этой ситуации. Они умеют лапшу на уши вешать. Знают, на какие кнопки нажать. Кэллоуэй уже двадцать лет в бюро, такая заварушка для него – детские игры.
– Почему бы тебе не заткнуться? – рассердился Ронни.
– А почему бы тебе не съесть кусок дерьма?
– Эй, последи за своим языком, здесь моя жена!
– Не обращай внимания, Берн, – вмешалась Глэдис. – Он просто идиот.
– Мне надо в сортир, – заныла Донна.
– Я хочу, чтобы все сели и успокоились! – крикнул Ронни.
Он выглядел измученным. Перед камерой он собрался, но сейчас нервы снова начали сдавать. Усталость, нервотрепка и заряженный пистолет представляли собой опасную комбинацию.
Тайл готова была придушить Кайна за то, что он дразнит Ронни. С ее точки зрения, ФБР вполне обошлось бы без агента Кайна.
– Ронни, как насчет того, чтобы разрешить нам по очереди сходить в туалет? – предложила она. – Ведь уже несколько часов прошло. Сколько можно терпеть? Ты ведь, кажется, не собирался применять пытки.
Ронни подумал.
– Ладно. Сначала женщины. По очереди. Мужчины пусть воспользуются каким-нибудь ведром – я их никуда не пущу.
Донна отправилась первой. Потом Глэдис. Тайл пошла последней. Она воспользовалась этой возможностью, чтобы перемотать пленку в магнитофоне и проверить, что записалось. Четко слышался голос Сабры, которая говорила о своем отце:
– Такой уж он человек. Он ненавидит, когда ему противоречат.
Тайл перемотала пленку вперед, снова включила воспроизведение и услышала хрипловатый голос Дока:
– …на всех. За все! Проклятый рак, мою собственную беспомощность…
Есть! Она боялась, что пленка кончится до этого откровенного разговора. Доктор Брэдли Стэнвис будет великолепным гостем ее новой программы. Конечно, если ей удастся его уговорить. Но она постарается, это точно. Она начнет программу с разговора о его метаниях после смерти жены, затем спросит, как он сейчас относится к тем событиям, которые полностью изменили его жизнь. Они могли бы поговорить о разрушенных мечтах, к ним может присоединиться психиатр или священник и развить эту тему. Что случается с душой человека, если его мир разваливается на части?..
Воодушевленная такой перспективой, Тайл снова спрятала магнитофон в карман и вымыла лицо и руки. Когда она возвращалась, навстречу ей попался Берн с ведром, которое он нес в туалет. «Интересно, как действуют в таких случаях другие захватчики заложников?» – мельком подумала она.
Тайл присоединилась к Доку, который настороженно смотрел на двух мексиканцев, сидящих около холодильной камеры с разбитой стеклянной дверью. Тайл проследила за его задумчивым взглядом.
– Не нравятся мне эти типы, – пробормотал он.
– Что?
– Эта парочка.
– Хуан и Второй?
– Простите?
– Я назвала коротенького Хуаном. А которого повыше…
– Вторым. Понял.
Тайл с любопытством посмотрела на него.
– Что вам в них не нравится?
Док пожал плечами:
– Что-то не так.
– В смысле?
– Я не могу точно сказать. Я это сразу приметил, как только они вошли в магазин. Они уже тогда вели себя странно.
– Как?
– Они грели еду в микроволновой печи, но у меня создалось впечатление, что они зашли сюда не закусить. Мне показалось, они просто убивали время. Чего-то ждали. Или кого-то.
– Гммм…
– Я уловил… не знаю, как сказать… плохую ауру. – Он хмыкнул, иронизируя над собой. – Удивительно: их я опасался, но никогда в жизни я бы не взглянул второй раз на Ронни Дэвидсона. Отсюда вывод: первое впечатление всегда бывает обманчивым.
– Ну, я с вами не согласна. Вас, например, я тоже сразу заметила, когда вы вошли в магазин. Вы выглядели весьма внушительно – особенно в шляпе. Я, правда, решила, что вы ковбой, но мне сразу стало ясно, что вы – надежный человек.
Он вопросительно поднял бровь.
Док внимательно посмотрел на нее, и Тайл опустила глаза. Его взгляд почему-то тревожил, вызывал у нее внутреннюю дрожь.
– Я всегда был слишком высоким для своего возраста.
– Ну, это легко объяснимо.
Если он хотел пошутить, то добился только того, что Тайл снова обрела способность дышать.
Затем он сказал:
– Спасибо, что уважили мою просьбу насчет видеокамеры.
Укол совести на этот раз был весьма чувствительным, на него уже невозможно было не обращать внимания. Тайл что-то пробормотала в ответ и, стремясь сменить тему, спросила о Сабре:
– Как она?
– Кровотечение снова усилилось, но все же лучше, чем в начале. Наверное, надо снова попросить ее покормить ребенка, но мне ужасно не хочется ее будить.
– Думаю, они уже смотрят видео. Может быть, Сабра скоро попадет в больницу.
– Она настоящий боец. Но очень вымоталась.
– Ронни тоже. Я уже вижу, как он начинает сдавать. Я сейчас жалею, что смотрела все эти драмы с заложниками, художественные и документальные. Чем дольше все это длится, тем больше все нервничают. Нервы не выдерживают, начинаются скандалы…
– А затем стрельба.
– Не напоминайте! – Ее передернуло. – Я вдруг подумала: что, если подозрения Ронни насчет снайперов обоснованы и Кэллоуэй решил меня надуть? Ведь его согласие на видео вполне могло быть ловушкой, в которой Кип, Галли и я были пешками.
– Не похоже, – сказал Док, устраиваясь поудобнее. – А кто такой Галли?
