Текст книги "Шторм (ЛП)"

Автор книги: Саманта Тоул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Я не хочу думать об этом прямо сейчас.

Остановившись у подножия могилы своего лучшего друга, я сажусь на корточки, встаю на колени и прижимаю руки к траве.

– Привет... Итак, недавно я видел Шторма. Боже, не могу поверить, что у тебя есть сын, Джон, а ты даже не знал о нём. Просто это... неправильно. Но я позабочусь о нём. Не беспокойся. Твой отец и я, а также Том и Ден – мы рядом с ним. Всё, в чём он нуждается...

Проводя рукой по волосам, я выдыхаю.

– Он очень похож на тебя... это... – я отвожу взгляд от надгробия, мои пальцы впиваются в траву. – На него чертовски больно смотреть. Насколько это безумно? Больно смотреть на ребёнка. И я знаю, что если бы ты мог, то прямо сейчас сказали бы мне заткнуть своё хлебало и проваливать отсюда, чтобы увидеться с твоим сыном. Я просто... я хотел повидаться с тобой перед тем, как снова увижусь с ним. Я, в каком-то роде, надеялся, что ты подашь мне знак или подобное дерьмо насчёт того, как лучше всего уладить всё со Штормом. Он зол, Джон. Ему тринадцать, а его мама умирает. Он только что узнал, что ты его отец, и он злится. Честно говоря, я злюсь так же, как и он. Я... чертовски злюсь на тебя за то, что ты погиб. Я всегда злился на тебя за это, а сейчас даже больше. Какого чёрта ты сел в свою машину той ночью? – я стискиваю зубы, качая головой. – Я бы хотел... Я бы хотел, чтобы ты знал о нём, Джон. Возможно, это изменило бы всё. Заставило бы тебя перестать употреблять наркотики. Может быть, ты бы никогда не забрался в свою машину в ту ночь – нет, никаких «может быть». Ты бы этого не сделал. Я должен в это верить. Мне хочется верить, что, если бы ты знал о Шторме, то ты бы разобрался со своим дерьмом и избавился от зависимости ради него.

Покачав головой, я издаю невесёлый смешок.

– Соображать после того, как дело сделано, – это хреново, не так ли?

С минуту я смотрю перед собой в пустоту. Затем поднимаюсь на ноги и засовываю руки в карманы. Я смотрю на имя Джонни, выгравированное на его надгробии.

– Я скучаю по тебе, мужик.

И, развернувшись на пятках, возвращаюсь к машине.

Глава 14

К тому времени, как мы подъезжаем к пекарне, она закрыта, но внутри горит свет.

Мы с Бобом выходим из машины. На этот раз Дейв не останется. Он пообедает со старым другом и вернётся за нами через несколько часов.

Я стучу в стеклянную дверь. Через несколько секунд появляется Мэри. Она открывает дверь, впуская нас. На её лице нет улыбки, но она и не хмурится, поэтому я принимаю это за хороший знак.

Я слышу, как отъезжает машина Дейва, когда Мэри закрывает за нами дверь.

– Идите наверх, – говорит она нам.

Я прохожу первым, Боб следует за мной через заднюю дверь и вверх по лестнице. Добравшись до лестничной площадки, я стучу в дверь квартиры.

По ту сторону раздаются голоса. Затем дверь открывается, и перед нами предстаёт Шторм.

Прошло несколько часов с тех пор, как я видел его, но его вид по-прежнему является ударом исподтишка в самое сердце. Интересно, перестанут ли встречи с ним быть такими болезненными?

– Привет, – низким тоном говорит он, его взгляд блуждает по полу. – Входите.

Он стоит в стороне, поэтому мы с Бобом входим внутрь.

Мы все некоторое время неловко стоим в коридоре, не имея понятия, что сказать.

– Мама уже сидит за столом, – говорит Шторм.

Он начинает идти, и мы следуем за ним. Парень входит на кухню с маленьким столиком в центре. Тиффани сидит за ним. Она не очень хорошо выглядит. Не то чтобы она выглядела хорошо в прошлый раз, но сейчас ей, кажется, немного хуже.

Я начинаю сомневаться, что нам следует находиться здесь. Судя по её виду, ей не помешает отдохнуть.

– Эй, – говорю я ей. – Ты в порядке?

– В полном, – она ярко улыбается мне, но я могу сказать, что она принуждает себя к этому. – Присаживайтесь, пожалуйста, – она указывает на пустые стулья.

Шторм садится напротив Тиффани, поэтому мы с Бобом занимаем два места напротив друг друга. Лазанья и салат уже стоят на столе.

– Выглядит великолепно, – я жестом указываю на еду.

– Это не моя заслуга. Мэри приготовила всё для нас. В настоящее время я не могу много готовить, – она снова выдавливает из себя улыбку.

– Я никогда не готовлю, – смеюсь я.

– Да, у вас, наверное, есть горничная, которая делает всё это за вас, – бормочет Шторм.

Ладно…

Я вижу, как Тиффани со Штормом обмениваются взглядами.

Поэтому я усмехаюсь и говорю:

– Ну, я бы не назвал свою жену горничной. Я бы не осмелился. В противном случае она надрала бы мне задницу.

Даже несмотря на то, что Тру потрясающе выглядит в форме горничной. Может быть, я должен купить ей одну – предназначенную только для спальни, конечно.

– У вас нет дом работников? – Шторм хмуро смотрит на меня.

– У нас есть уборщица, которая приходит раз в неделю, чтобы помочь, но у нас трое детей, а моя жена работает. Вот и всё.

Он смотрит на меня так, будто не верит.

– У меня есть сотрудники... люди, которые работают на меня, на лейбл.

Мой взгляд перескакивает к Бобу, как только я осознаю, о чём говорю: о лейбле, который мы с Джонни создали вместе. Быть может, мне не следовало поднимать эту тему.

– Ты знаешь, что, когда Джейк и Джонни создавали «УШ Рекордс», они были самыми молодыми людьми из всех, кто когда-либо владел и руководил собственным лейблом? – говорит Боб Шторму.

Мой взгляд возвращается к Бобу, и он улыбается мне.

Взяв бутылку воды со стола, я наливаю немного себе, прежде чем предложить её остальным.

– Ну, и кого же тогда ваш лейбл записал? – спрашивает Шторм недовольным тоном, но он разговаривает со мной. Поэтому, я придерживаюсь этого.

– У нас есть контракт с «Во Власти Дьявола» и, конечно же, с «Винтаж»...

– Обожаю их песни, – говорит Тиффани.

– О, и мы только что записали «Леннокс», – добавляю я.

– «Леннокс»? – в глазах Шторма отражается неподдельный интерес.

– Да. Они нравятся тебе?

– «Нравятся» – это мягко сказано, – тихо смеётся Тиффани.

– Ну, ладно, они классные, – говорит Шторм защищаясь таким образом, каким может только подросток.

– Если хочешь, я могу договориться с ними о встрече с тобой как-нибудь, – говорю я ему.

– Правда? – его лицо начинает светиться.

Я осознаю, что нахожу общий язык с ним. Даже если это лишь небольшое достижение, я двигаюсь в правильном направлении.

Мы проводим остаток ужина, рассказывая о наших любимых группах. Шторм рассказывает о песнях, которые он может играть на своей гитаре. Я прошу его взять гитару и сыграть что-нибудь для нас, но он отказывается. У него такой же смущённый вид, как и у моих детей, когда они не хотят что-то делать, поэтому я не давлю на Шторма. У меня будет много времени, чтобы услышать его потенциал, хотя я до смерти хочу узнать, играет ли он, как Джонни.

– Эта лазанья была потрясающей, – Боб прижимает руку к животу. – Поблагодаришь Мэри за нас?

– Она будет рада услышать, что вам понравилась её стряпня, – говорит Тиффани.

– Хорошо, давай мы приберёмся, раз ты накормила нас, – Боб встаёт, поднимая свою тарелку.

– Нет, всё в порядке, – машет ему рукой Тиффани.

Но я понимаю, что из-за своего состояния она не сможет стоять у раковины и мыть посуду.

– Это не проблема. И моя жена отвесила бы мне тумаков, если бы узнала, что я не предложил убраться, – я встаю, собирая оставшиеся тарелки, и отношу их к раковине.

– Боб, почему бы вам с Тиффани не посидеть в гостиной, пока мы со Штормом будем мыть посуду?

Шторм переводит взгляд на меня. С минуту он выглядит так, будто собирается спорить, но затем, кажется, успокаивается.

– Конечно. Иди, отдыхай, мама, – Шторм встаёт. Подойдя к раковине, он начинает наполнять её водой, добавляя жидкость для мытья посуды.

– Я помою, – говорю я ему, закатывая рукава. Понятия не имею, куда нужно складывать посуду, поэтому так будет проще.

Шторм приносит остальные тарелки, и я начинаю их мыть.

После того, как я помещаю первую вымытую тарелку в посудомоечную машину, он берёт её и начинает вытирать полотенцем.

– Не совсем рок-н-ролл, – говорит он. – Никогда бы не подумал, что настанет тот день, когда я увижу Джейка Уэзерса стоящим на моей кухне и моющим посуду. У меня такое чувство, что я должен сфотографировать вас, – хихикает он.

– Нет, не надо, – смеюсь я. – Том и Ден никогда не дадут мне забыть об этом.

Он снова усмехается, а затем между нами воцаряется тишина, и мы просто моем посуду.

– Каким он был? – его мягко произнесённые слова застают меня врасплох. В них есть боль, которая будто лезвиями пронзает мою грудь.

Я поворачиваюсь к нему лицом и обнаруживаю, что он уже смотрит на меня.

– Джонни? – я осторожен, не называя Джонни его отцом. Не хочу подливать бензин в уже горящее пламя Шторма.

– Да, – произносит он, разглядывая пол.

Я опускаю взгляд на мыльную воду, в которую погружены мои руки. Он был буйным, импульсивным и упрямым. Но он был верным, талантливым и чертовски умным. Улыбка играет на моих губах.

– Он мог играть на гитаре, как ты в жизни не видел. И... он был моим лучшим другом, – в моём горле образуется комок. Я поворачиваюсь, прижимаясь спиной к стойке. – Ты выглядишь в точности, как он в твоём возрасте.

– Вы знали его, когда он был молодым?

– Да, – я печально улыбаюсь ему.

Шторм отворачивается. Подойдя к шкафу, он убирает тарелку и закрывает дверцу шкафа. Всё ещё отвернувшись, он говорит:

– Я читал кое-что в Интернете... о Джонни. Там говорится... ну, там говорится, что... он покончил с собой.

Я напрягаюсь всем телом.

Шторм поворачивается ко мне лицом, прислоняясь к стойке.

Я смотрю ему в глаза.

– Джонни не покончил с собой, – я стараюсь сохранить свой голос ровным. – У него было столько всего, ради чего стоит жить. Он просто... принял очень плохое решение той ночью, когда сел в свою машину. Это был несчастный случай. Трагический несчастный случай.

Я хочу сказать Шторму, что Джонни никогда бы не оказался в такой ситуации, если бы знал о нём, но это прозвучит так, будто я обвиняю Тиффани в решении, которое она приняла, а я не хочу этого.

Он переступает с ноги на ногу, уставившись на них.

– Слушайте... я знаю, что была вероятность того, что вы могли быть моим отцом, – его взгляд возвращается ко мне.

Я не могу скрыть удивление на своём лице.

– Однажды я подслушал разговор мамы и Мэри.

– Ох.

– Я знаю, что в прошлом мама была буйной.

Я не знаю, что сказать. Что он хочет от меня услышать?

Чёрт. Я не готов к этому.

Шторм оборачивает руки вокруг своего живота.

– Готов поспорить, что вы почувствовали облегчение, когда узнали, что я не ваш ребёнок, – произносит он. – Я знаю, что у вас есть эта идеальная семья. Вы бы не хотели, чтобы кто-то вроде меня пришел и испортил всё.

Я выдыхаю, сжимая край стойки руками.

– Послушай, Шторм, я не могу отрицать, что если бы ты был моим ребёнком, то это ненадолго усложнило бы всё для меня. Но если бы ты был моей кровью, не было бы и секунды, когда я бы не хотел тебя.

Я хочу, чтобы он почувствовал себя лучше. Я знаю, что ему больно, и хочу унять эту боль.

И это не ложь. Если бы он был моим сыном, независимо от того, насколько это могло бы причинить боль Тру, причинить боль всем нам, я бы никогда не отказался от него.

– И я не сомневаюсь, что Джонни поступил бы точно так же, будь он здесь, – пылко говорю я.

– Но его здесь нет.

– Да, его нет. Но есть я, и Боб тоже. И мы хотим... – замолчав, я втягиваю воздух, убеждаясь, что эти слова правильные. – Мы тоже хотим быть твоей семьёй.

Выражение его лица становится непроницаемым, и он отворачивается от меня, бросая полотенце на прилавок.

– Всё нормально, если вы закончите здесь? Меня ждёт несделанное домашнее задание, – говорит он, не глядя на меня.

– Да, – говорю я, сдерживая разочарование в голосе. – Всё в порядке. Иди.

После чего Шторм выходит из кухни, не произнося ни слова, оставляя меня стоять, понимая, что мне всё же предстоит преодолеть с этим парнем тот ещё адский путь.

Глава 15

Я заканчиваю мыть посуду и направляюсь в гостиную. Тиффани и Боб сидят на диване, и она показывает ему детские фотографии Шторма.

– Всё в порядке? – с некоторым беспокойством в голосе спрашивает Боб.

Может быть, выражение моего лица беспокоит его. Или, возможно, отсутствие со мной Шторма.

– Да, всё в порядке. Шторм ушёл делать домашнее задание.

– Добровольно? – улыбается Тиффани. – Это впервые.

– Он спрашивал о Джонни.

– Ох, – говорит она. – Он не... не спрашивал у меня ничего о нём. Что... что он хотел знать?

– Каким был Джонни. И... – я бросаю взгляд на дверь, затем, понизив голос, говорю: – Он знает о вероятности того, что он мог быть моим.

– Ох, – её глаза расширяются.

– Он сказал, что подслушал твой разговор с Мэри.

– Дерьмо, – говорит она. – Мне следует пойти поговорить с ним?

Я качаю головой.

– Он казался не слишком расстроенным из-за этого.

Она смотрит на дверь и говорит:

– Всё же, я поговорю с ним об этом. Завтра. Сегодня, наверное, лучше этого не делать.

– Ещё я сказал ему, что мы хотим быть его семьёй, – я перевожу взгляд на Боба.

Он поднимает брови.

– И каков был его ответ?

– Он ничего не сказал. Именно тогда он и пошёл делать домашнее задание, – тихо говорю я. – Может быть, я зашёл слишком далеко, и мне не следовало так торопиться?

У Боба приподнимаются уголки губ

– Тебе всегда недоставало терпения, Джейк.

С этим не поспоришь.

Я чувствую взгляд Тиффани на себе. Обратив свой взгляд на неё, я замечаю её беспокойство.

– Слушай, я не знаю, чего именно ты ждёшь от нас. Если это деньги на обеспечение будущего Шторма, то это само собой разумеющееся. Всё, что ему понадобится, он получит.

– Деньги Джонни, – говорит Боб. – Я собираюсь положить их на доверительный счёт Шторма.

Боб не обсуждал это со мной, но я не удивлён.

– Ему не нужны все эти деньги, – говорит она ему.

– Я стар. Это мне они не нужны, – отвечает Боб.

– Послушайте, – она прижимает свои руки к коленям, – нам просто нужно обсудить это. Я знаю, что людям не нравятся разговоры о смерти, но такова жизнь. Мы все однажды умрём. К сожалению, мой день наступит раньше, чем мне бы хотелось. Я хочу увидеть, как растёт Шторм и как он обзаведётся собственными детьми, но этого не случится.

Её глаза тускнеют от печали, и в моём животе возникает тянущее чувство.

Боб тянется к Тиффани и берёт её за руку. Она благодарно улыбается ему.

– Конечно же, я хочу, чтобы Шторм был обеспечен финансово. И я знала, что рискую, выясняя, был ли он ребёнком Джонни, когда его больше не было в живых, и я понимала, что, так или иначе, вне зависимости от результата, был он ребёнком Джейка или Джонни, это в любом случае финансово обеспечило бы Шторма. Но кроме денег... больше всего на свете, я хочу, чтобы у него была семья. Мэри предложила взять его к себе, и это было бы здорово, потому что он знает её... но... – она прикусывает губу. – Я знаю, что он похож на Джонни... но большая часть меня надеялась... Мне очень жаль... – она переводит свои наполненные слезами глаза на Боба. – Но я хотела, чтобы Шторм был сыном Джейка, чтобы он не остался один, когда я умру.

Дерьмо.

Это пробивает дыру в моей груди размером с кратер.

– Я не хочу, чтобы он остался один после моей смерти. Я не хочу, чтобы он был сиротой. Ему нужна семья.

– У него есть семья, – твёрдо говорит ей Боб.

– У него есть мы, – говорю я. – И Том, и Денни. Все мы – мы его семья.

Я провожу рукой по своим волосам и решаю просто рискнуть. Как сказал Боб, терпение действительно не мой конёк.

– Слушай... – я предпочитаю не смотреть на Боба, когда говорю это, вместо чего просто фокусирую внимание на Тиффани. – Боб и я поговорили, и мы оба согласны. Если ты тоже согласишься, то... мы хотим, чтобы вы с Штормом переехали жить в Лос-Анджелес. Боб переезжает ко мне и моей семье, и я могу помочь тебе со всем, что потребуется. Ты можешь прожить оставшееся время там же, и у Шторма появится время, чтобы узнать нас и обосноваться с твоей помощью. Затем, когда придёт время, – когда тебя не станет, – Шторм переедет к нам: ко мне и моей семье.

Глаза её расширяются, в них стоят слёзы.

– А как твоя жена относится к этому?

– Поверьте мне, если бы у меня не было её поддержки, я бы не говорил такие вещи прямо сейчас.

– Ты хочешь принять Шторма, как своего собственного, позволишь ему жить с тобой? Почему?

Я удивлён, что она вообще спрашивает об этом.

– Он плоть и кровь Джонни. Это делает его моим – нашим, – я мельком смотрю на Боба, который едва заметно кивает, одобряя. – Джонни сделал бы то же самое для меня, если бы меня здесь не было. Он бы позаботился о моём ребёнке. И я хочу позаботиться о его.

После этого она начинает рыдать, и я, честно говоря, не знаю, что делать.

Я бросаю панический взгляд на Боба.

– Вот, не плачь, – он достаёт из кармана платок и отдаёт его ей.

Она вытирает лицо.

– Извините, – она шмыгает носом. – Я просто... благодарна вам, – она смотрит мне в глаза, а затем Бобу. – Я не могу вам передать, какое облегчение знать, что вы хотите сделать это для Шторма.

– И ты тоже, – Боб похлопывает её по руке.

– Но... как это будет происходить? Конечно, я хочу принять твоё предложение – ради Шторма – но Мэри... она моя подруга. Она была моей семьёй долгое время. Я не хочу бросать её.

– Не волнуйся, – говорю ей я. – Мы что-нибудь придумаем.

– А Шторм... увезти его от всего, что он знает, будет тяжело для него.

– Для него уже всё тяжело, – она морщит лицо, но я говорю: – Я не хочу показаться грубым, но сейчас нам нужно быть реалистами, а быть реалистичными означает, что произойдут изменения. Изменения, которые повлияют на него. Но если мы осуществим эти изменения сейчас, – я делаю акцент на «сейчас», потому что я действительно не хочу говорить «пока ты ещё жива, чтобы помочь ему», – это позволит сделать период перемен настолько простым для Шторма, насколько это возможно.

– Это всё, что меня волнует, – говорит Тиффани, глядя мне в глаза, – чтобы Шторм был в порядке.

Я складываю руки на груди.

– Он будет в порядке. У меня нет превосходного подробного плана. И я не знаю точно, как всё это будет работать, но всё получится, Тиффани. Шторм будет в порядке, – заверяю я.

Глава 16

Тиффани сказала, что позвонит после того, как поговорит со Штормом о переезде в Лос-Анджелес. Я ничего от неё не слышал со вчерашнего вечера, после того как мы покинули её квартиру. Полагаю, если она и поговорила с ним, то, возможно, было слишком поздно, чтобы звонить мне.

Не то чтобы я хорошо спал. После звонка Тру, а затем короткого Стюарту, я всю ночь ворочался от бессонницы.

Очень многое зависит от меня. Я не хочу подвести Джонни, каким-то образом провалившись со Штормом.

А мне нравится держать всё под контролем. Я не испытывал такого отсутствия контроля, как сейчас, с момента аварии Тру, и это не то чувство, о котором мне нравится вспоминать.

Мой телефон начинает звонить как раз во время того, как я готовлю себе кофе.

Ещё совсем рано. Боб и Дейв пока не проснулись. Мне кажется, что Бобу нужно отдохнуть. Прошлая неделя, должно быть, сильно утомила его.

Поднимая свой телефон со стойки, я вижу, что звонит Тиффани.

– Привет, – отвечаю я.

– Доброе утро, – говорит она. – Надеюсь, я не слишком рано звоню?

– Я уже давно не сплю. Итак... как всё прошло?

– Не так плохо, как я ожидала.

Облегчение наполняет меня.

– Я имею в виду, что сначала Шторм устроил небольшую шумиху, но потом он пришёл в восторг от идеи жить в Лос-Анджелесе. И я, возможно, подкупила его на это... ну, сказала, что он вероятнее всего сможет встретиться с группой «Леннокс» – с той, которая ему нравится – больше одного раза, если он будет жить в ЛА.

Из меня вырывается тихий смешок.

– С моими детьми подкуп срабатывает всегда. Я очень рад, что он «за». Я разговаривал с Тру вчера вечером, и мы собираемся поискать место, где вы, ребята, будете жить, и школу для Шторма. Тебе не стоит ни о чём беспокоиться.

– Спасибо.

– А что насчёт Мэри? – спрашиваю я. – Ты ещё не говорила с ней?

– Говорила. Она... хочет поехать с нами. Она хочет быть рядом со мной, когда... ну, ты понимаешь.

– Да, понимаю. Я могу договориться, чтобы кто-нибудь занялся управлением её пекарней, пока она будет в отъезде, если, конечно, её это устроит.

– Она упомянула о том, чтобы назначить кого-то. Может быть, поговорить с ней об этом?

– Я попрошу Стюарта позвонить ей. Он решит этот вопрос.

– Стюарт – твой прежний личный помощник? Он все ещё с тобой?

– От меня не так легко уйти, – смеюсь я. – Он жить без меня не может.

– Почему-то я думаю, что всё как раз наоборот.

– Точно, – признаю я, смеясь. – Также Стюарт свяжется с тобой, чтобы договориться о сборе твоих вещей и переезде.

Следует пауза.

Затем она говорит:

– Спасибо тебе... за всё это. Не могу передать, насколько большой груз упал с моих плеч, когда я узнала, что Шторму будет... ну, что ты позаботишься о нём, когда меня не станет.

– Обо всём, в чём он будет нуждаться. И о тебе тоже... обо всём, в чём будешь нуждаться ты.

– Спасибо. Ещё раз. И, полагаю, мы скоро увидимся в ЛА.

– Да.

Глава 17

Я смотрю, как машина подъезжает к парковке.

Тру крепче сжимает мою руку.

– Нервничаешь? – спрашиваю я, глядя вниз на неё.

– Что, если я не понравлюсь Шторму?

– Невозможно, – я провожу пальцем по мягкой коже её щеки.

Уголки её губ слегка приподнимаются.

Дейв забрал Тиффани, Шторма и Мэри из аэропорта и привёз их прямо сюда.

Это была идея Тиффани. Она подумала, что для Шторма будет лучше сразу приехать в то место, которое, надеюсь, в конечном итоге, станет его домом, и встретиться с нами, прежде чем они отправятся в их новую квартиру.

Я сомневался, что женщина будет готова к этому после полёта, но она заверила меня, что с ней всё будет в порядке.

Они выходят из машины, Мэри помогает Тиффани, а я наблюдаю за Штормом, чтобы посмотреть на его реакцию.

Тру первая подходит к ним.

– Привет, Шторм. Я Тру, – она улыбается ему своей широкой красивой улыбкой. Затем обхватывает руками его предплечья и целует его в щеку.

Прямо сейчас, в этот самый момент, я вижу, что она покорила его. В глазах Шторма вспыхивает удивление, а затем он смягчается к ней.

– Привет, – он улыбается ей в ответ.

Парень никогда не улыбался мне вот так.

Какую-то долю секунды я действительно завидую своей жене.

Ей нужно всего лишь улыбнуться, и ребёнок готов сделать всё, что угодно. Впрочем, именно так она и заполучила меня много лет назад.

Тиффани встаёт рядом со своим сыном, а я остаюсь немного позади, наблюдая, как Тру переходит от Шторма к Тиффани.

– Тиффани, я Тру. Очень рада наконец-то с тобой познакомиться, – она точно так же приветствует Тиффани, целуя её в щеку.

– Приятно познакомиться с тобой, – говорит Тиффани. Я слышу нервные нотки в её голосе. – Это моя лучшая подруга, Мэри, – Тиффани указывает на Мэри, которая стоит рядом с ней.

– Приятно познакомиться, – Мэри протягивает руку Тру.

Тру смотрит на её руку, а затем пожимает её.

Полагаю, Мэри не в восторге от стиля приветствия моей жены.

– Папочка! – раздаётся писклявый голос Белль, после чего она обвивает руки вокруг моих ног. – Штолм здесь? Это они?

– Я пытался удержать её внутри, но она сбежала, – смеётся Стюарт.

Я оглядываюсь через плечо и вижу, как Стюарт вместе с Бобом идут к нам, а за ними выходят Джей-Джей и Билли.

Боб переехал в старую квартиру Стюарта. Он не переехал в наш дом. Сказал, что нам не нужен пожилой человек, вмешивающийся в нашу жизнь. Но он по-прежнему находится в нашем доме больше, чем в своём собственном, и детям нравится, что он здесь.

Как и мне.

Теперь я понимаю, что должен был поговорить с ним о его переезде сюда после того, как умерла Лин. Тогда я облажался. И не совершу ту же ошибку основа.

И я намерен не совершать никаких ошибок со Штормом, теперь, когда он здесь.

Я поднимаю Белль и машу Джей-Джею и Билли, чтобы подошли.

– Шторм, Тиффани и Мэри, – я указываю на каждого из них, чтобы мои дети знали, кто это. – Это мои дети: Джей Джей, – я глажу его по голове рядом со мной, – Билли, – я прикасаюсь к его плечу, – и обезьянка у меня на руках – Белль.

– Не обезьянка, – Белль хмуро смотрит на меня, а затем извивается в моих руках, чтобы я её отпустил.

Я ставлю её на ноги, и она подходит к Шторму. Она смотрит на него, а он на неё в ответ.

Я с интересом наблюдаю за любопытным выражением лица Белль.

Когда она встаёт перед ним, Шторм наклоняется до уровня её глаз.

– Привет, – мягко говорит он.

– Тебе нравятся плинцессы? – спрашивает она у него.

– Хорошо обдумай свой ответ, – с нотками смеха в голосе говорит Тру. – Вся твоя жизнь может зависеть от этого.

Шторм улыбается Тру, а затем переводит взгляд на Белль, всё ещё улыбаясь.

– Я думаю, что принцессы – это лучшее, что есть в мире.

Белль лучится светом.

– Хочешь поиграть в плинцессы со мной?

– Конечно, он не хочет играть с тобой в принцесс, – к ним подходит Билли. – Он парень. Парням не нравятся принцессы.

– Парням они тоже нравятся, – Белль хмуро смотрит на Билли.

– У меня есть гитара, – говорит Билли Шторму. – Мой папа помогает мне учиться играть.

– Я играю на гитаре, – говорит Шторм.

– Круто.

– У моего отца есть студия в доме, – неожиданно говорит Джей-Джей позади меня. – Хочешь пойти посмотреть?

Шторм смотрит на него и улыбается.

– Конечно.

Он встаёт, а затем Белль тянется вверх и хватает его за руку. Я вижу удивление на его лице, когда он смотрит на неё.

Затем Шторм бросает взгляд на Тиффани.

Я тоже смотрю на неё. Я вижу волнение в её глазах, но потом она мягко кивает и говорит ему идти.

Я наблюдаю за тем, как Белль ведёт Шторма в мой дом вместе с Билли и Джей-Джеем. Все трое начинают заваливать Шторма вопросами.

– Дети делают так, что жизнь кажется такой лёгкой, – говорит позади меня Боб.

– Да, это так, – говорю я, поворачиваясь к нему.

– Я приготовил кофе, – говорит мне Стюарт.

Это его способ сказать, что я должен пригласить своих гостей в дом.

Я поворачиваюсь к Тру, тихо разговаривающей с Тиффани и Мэри.

– Стюарт приготовил кофе, – говорю я им.

Я позволяю всем пройти мимо меня, направляясь в дом. Держась позади, я хватаю Тру за руку, когда она проходит. И обнимаю её за талию.

– Ты в порядке? – спрашиваю у неё. – Я знаю, что для тебя это было нелегко.

– Я в порядке, – она переворачивается ко мне всем телом, обнимая меня. – Как ты?

– Нормально, – говорю я. И это действительно так. Я всегда буду в порядке, пока у меня есть она.

Я наклоняюсь и слегка касаюсь губами её губ.

– Спасибо.

– За что? – шепчет она напротив моих губ.

– За то, что остаёшься собой. Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю. А теперь давайте пойдём туда и спасём бедного Шторма, пока Белль не выдала его замуж за одну из своих кукол-принцесс, – смеётся Тру.

И в этот момент я точно уверяюсь, что всё будет хорошо.

Всё будет так, как и должно.

Глава 18

Два месяца спустя

Мы со Штормом сидим на стульях в коридоре у палаты Тиффани. Сейчас с ней доктор.

С Тиффани всё плохо. За последние несколько недель её состояние стремительно ухудшилось. Кажется, ей осталось не так много времени.

Я договорился, чтобы Тиффани обследовали лучшие врачи, которых только могли предложить в ЛА, и они взялись за её лечение.

Но её рак оказался слишком запущен. Никто ничем не может ей помочь, разве что обеспечить максимальный комфорт.

Неделю назад Тиффани пришлось окончательно переехать в больницу, так как сейчас женщине требуется круглосуточный уход, и её врач сообщил, что для неё будет лучше находиться здесь.

Поэтому Шторм живёт с Мэри в их доме.

Я хочу, чтобы он сейчас же переехал к нам, но не хочу давить на него, даже если мы и сблизились в последнее время.

Боб, Том, Денни и я проводим много времени со Штормом. Мы хотим, чтобы он почувствовал себя частью семьи. И думаю, что у нас почти получилось.

Мои дети полюбили Шторма. С того самого момента, как они встретились с ним, казалось, будто они знали его всю свою жизнь.

И он сам реально привязался к ним. Это здорово видеть.

Тру была невероятной. Она проводила время с Тиффани, узнавая её лучше. Я знаю, что для неё это было нелегко. Она делала это ради меня, но, в большей степени, ради Шторма.

Он любит её. Я вижу это по тому, как парень смотрит на неё. И Тру тоже его любит.

У них завязалась отличная дружба. Особенно в последнее время, когда состояние Тиффани ухудшилось и Шторм обращался к Тру, когда хотел с кем-нибудь поговорить.

Мне чертовски повезло, что у меня есть Тру.

Когда я думаю о том, что происходит с Тиффани, и о том, насколько близок я был к тому, чтобы потерять Тру после несчастного случая, мне хочется обнимать её значительно крепче, признаваться ей в любви намного чаще.

Я знаю, как мне повезло, что она рядом со мной. И я никогда, ни на одну секунду не буду считать это само собой разумеющимся.

– Как ты? – спрашиваю я у Шторма, пристально смотрящего в свой телефон, играя в какую-то игру.

В последнее время он стал спокойнее, что неудивительно. В его жизни произошло много перемен.

Новый город. Новая школа.

Болезнь его матери становится всё хуже.

Я даже не представляю, как тяжело ему в данный момент.

Шторм не получает шанса ответить, поскольку на нас падает тень, и, подняв глаза, я вижу перед собой врача Тиффани, доктора Мансона.

– Джейк, можно вас на пару слов?

– Конечно, – поднимаясь, я говорю Шторму: – Я только на минутку.

Я следую за доктором Мансоном немного дальше по коридору, пока мы не оказываемся на достаточном расстоянии от Шторма.

– Такое нелегко говорить… – он скрещивает руки на груди. – Новый препарат, который мы вводим Тиффани, больше не помогает ей.

Я выдыхаю.

– Сколько?

– Неделя – максимум.

– Чёрт, – я мгновенно закрываю глаза и сразу же вспоминаю о парнишке, сидящем в коридоре.

Знать, к чему всё идёт, не значит быть готовым услышать об этом.

– Тиффани хочет увидеться с вами. Наедине, – подчёркивает он и переводит взгляд на Шторма.

Я получаю громкое и ясное послание. Ничего не говорить Шторму.

– Хорошо, – я покидаю доктора Мансона и возвращаюсь к Шторму.

Его глаза поднимаются от телефона ко мне, когда я подхожу.

– Я просто пойду и увижусь с твоей мамой наедине, ненадолго. Тогда я приду за тобой. Хорошо?

– Да. Как скажешь, – его взгляд возвращается к телефону.

Я знаю, что он старается вести себя так, будто ему всё равно, будто он не хочет знать, почему его мать хочет увидеться со мной наедине, но я-то знаю, что это не так.

Я с минуту смотрю на него, чувствуя настолько сильную боль в груди, что потребуется чудо, чтобы избавится от неё.

Оставляя Шторма, я иду к палате Тиффани и открываю дверь, заходя внутрь.

Её голова повёрнута к окну.

Тиффани кажется такой маленькой на этой большой кровати.

Услышав, что я вошёл, она переводит взгляд на меня.

– Привет, – улыбается она. – Доктор Мансон поговорил с тобой?

– Да, – мягко говорю я, садясь на стул рядом с её кроватью.

– Ты ведь не рассказал Шторму?