Текст книги "Тайный шепот"
Автор книги: Саманта Гарвер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)
Бенедикт старательно скрыл свое раздражение юной Элизой, нарушившей их расслабляющее молчание. Он прокашлялся, взглянул на Харриет, выжидательно наблюдавшую за ним, и произнес:
– Да.
– Мы как раз размышляли о скандальной природе женщин, любящих выходить в свет после наступления темноты, – сказала Харриет, глядя на усмехнувшуюся Элизу. Похоже, это была шутка только для них двоих, но тут Харриет обернулась и улыбнулась Бенедикту, и он понял, что она не собиралась исключать его. – Я, к примеру, и большинство моих подруг – мы все просто вопиюще скандальные особы!
– Чепуха какая, – отозвался он, вспоминая, что проделывал в часы ближе к полуночи такие вещи, каких Харриет себе и вообразить не может. Чаще всего это было самое подходящее для его работы время.
– Боюсь, это правда. – В уголках глаз Харриет появились морщинки и засверкали искорки веселья. – Вы разговариваете с женщиной, которой недостает добродетели.
Отблеск пламени свечей и смех в ее глазах пронзили его насквозь. Уголки рта, за мгновение перед этим поднявшиеся было вверх, застыли, брови сошлись на переносице, и Бенедикт сердито спросил:
– Кто сказал про вас такое?
Харриет моргнула, словно удивившись его серьезности. Ее улыбка увяла, а лицо стало задумчивым.
– Как ни странно, – насмешливо произнесла Элиза, – она как раз направляется сюда. – Лиззи успела поставить свой бокал на поднос проходившего мимо слуги до того, как Беатрис Пруитт присоединилась к их маленькой группке. Она держала под руку Оскара Рэндольфа.
– Что ж, – заявила Беатрис, – мне только что сообщили, что нам не только сегодня придется оставаться на ногах после приличествующего времени.
Харриет кашлянула в обтянутую перчаткой руку.
– В самом деле, миссис Пруитт?
Бенедикт уловил в ее голосе скрытую усмешку.
– В самом деле, мисс Мосли. – Черты лица Беатрис заострились, а нос покраснел, словно она страдала от прилива крови. – Леди Крейчли сочла возможным запланировать несколько мероприятий значительно позже времени, считающегося пристойным.
– И вы ничего не сказали ей об угрозе, которую ночные часы несут женской добродетели?
Миссис Пруитт пристально всмотрелась в Харриет, но та сумела сохранить серьезное лицо.
– Я подумывала это сделать, – скупо сообщила Беатрис. – Однако при обсуждении подобных вопросов следует учитывать, что можно показаться грубой. Не мое дело указывать леди, как она должна проводить свои приемы.
– Мне очень понравился сегодняшний вечер, мама. – Элиза опустила голову. – Просто не представляю, где еще я могла бы найти себе новую подругу. Сказать по правде, я очень жду и других таких вечеров.
– Даже речи быть не может, юная леди, – сердито отрезала Беатрис. – Завтра у меня будет целый день, чтобы решить, как нам со всей вежливостью отказаться от этих развлечений.
Элиза тоскливо вздохнула, и улыбка ее исчезла.
– А что леди Крейчли запланировала на эти вечера? – поинтересовался Бенедикт. Его вопрос отвлек внимание миссис Пруитт и слегка смягчил сердитый взгляд Харриет, нахмурившейся из-за резкой смены настроения Элизы.
– Вы знаете, это просто захватывающе! – ответил Рэндольф, не обратив внимания на неодобрительное хмыканье Беатрис Пруитт. – Послезавтра вечером сюда придет женщина из соседней деревни. Цыганка, к которой леди Крейчли уже неоднократно обращалась.
– Она занимается черной магией, – рявкнула Беатрис.
Кустистые брови Рэндольфа поползли вверх.
– Говорят, она обладает способностью беседовать с умершими.
– Правда? – с любопытством спросила Харриет.
Бенедикт посмотрел на нее.
– А у вас есть ушедшие друзья, с которыми вы хотели бы пообщаться, мисс Мосли?
Не моргнув глазом, она наклонилась к нему и тихо произнесла:
– Нет, но я слышала, что Цезарь был очень привлекательным мужчиной.
Бенедикт почувствовал, что уголки его рта опять подергиваются.
– В другой вечер, – фыркая, сказал Рэндольф, – мы пойдем на погост. По-видимому, тут неподалеку есть кладбище, которое выглядит особенно интересно при свете полной луны.
– Сначала мы будем разговаривать с мертвецами, – сказала Беатрис, – потом гулять между могил. Восхитительно!
Бенедикт оторвал взгляд от выражения восторга, разлившегося по лицу Харриет, и переключил свое внимание на другую даму, чьи черты были вовсе не столь пленительны.
– Миссис Пруитт, – спросил он напрямик, – разве до своего приезда сюда вы не знали о характере сборищ у леди Крейчли?
– Нет. – Беатрис сердито посмотрела на свою дочь, которая как раз обнаружила что-то чрезвычайно интересное на носках своих туфель. – Не знала.
Глава 9
Харриет проснулась, услышав гневные голоса. Она резко выпрямилась, удивленная тем, что умудрилась уснуть за небольшим бюро, прижавшись щекой к страницам своего дневника. Харриет потерла разгоряченные щеки и сонно поморгала. Свечка на углу стола растаяла, и лишь огарок в лужице воска освещал слабым мерцанием пространство вокруг Харриет.
Голоса стали еще громче, и до Харриет дошло, что именно этот спор и разбудил ее. Она поерзала на стуле и прищурилась, глядя в сторону двери.
Ссорились мужчина и женщина, но больше Харриет ничего сказать не могла. Мужской голос был таким низким, что, казалось, эхом отражался от каменных стен, а женский поднялся до истерических ноток. Слов Харриет не различала. Она встала со стула и бесшумно направилась к двери, вытянув вперед руки, чтобы не натолкнуться на мебель в незнакомой обстановке. Она дошла до двери и уперлась ладонями в прохладное дерево, но тут вспомнила о хороших манерах. Харриет уже собралась повернуть прочь от двери, сделав над собой усилие и не прислушиваясь больше к возбужденным голосам, как вдруг ощутила внезапный холод. Это походило на ледяной туман, сочившийся из-под двери. Ледяной воздух сначала охватил пальцы на босых ногах, а потом, как руки трупа, впился в лодыжки и пополз выше, под ночную рубашку.
Харриет сотрясла яростная дрожь, а вместе с ней возникли необычные эмоции, пугающие своей силой, – одновременно и страх, и гнев, и безысходность, и Харриет, которая последний раз плакала на могиле своего отца лет пять назад, вдруг очень захотелось зарыдать. Ледяной холод исчез так же мгновенно, как и возник, сменившись удушающей жарой. Если бы под дверью не было темно и тихо, Харриет решила бы, что коридор охвачен пламенем. Ссора резко оборвалась.
Стиснув руки в кулаки, Харриет вернулась к двери. Сильно сморщив лоб, чувствуя, что нервы словно обнажены, она смотрела на оранжевое сияние, заполнившее щель под дверью и добравшееся до ее ног. Она услышала, как по коридору мимо ее двери прогрохотали чьи-то шаги, и тут свет снова исчез. Все ее чувства были взвинчены, она изо всех сил вслушивалась, пытаясь уловить хоть какой-то звук. Вдруг ужасный пронзительный вопль прорезал тишину ночи, и сердце Харриет замерло.
– Нет! Убирайся прочь от меня!
Это была Элиза Пруитт. Харриет узнала ее голос за секунду до того, как распахнула дверь и помчалась по коридору.
Бенедикт сидел у камина, упершись локтями в подлокотники мягкого кожаного кресла. Очки лежали на столике рядом с бутылкой, принесенной неприметным слугой. Брэдборн терпеть не мог расследований, в которых было мало фактов и еще меньше зацепок. А данное дело усугублялось еще и тем, что Бенедикт жаждал отмщения.
Вечерами, работая над особенно сложным делом, он любил сидеть и обдумывать факты – те, которые перепроверил и в точности которых не сомневался. А сегодня вечером он мог только составлять мысленный список того, чего не знает.
Нет свидетелей, чтобы описать убийцу.
Неизвестно, почему эти часы были настолько ценными, что за них убили человека. Причем человека, случайно купившего их всего за три дня до гибели.
Черт побери, Бенедикт даже не знает, как эти проклятые часы выглядят!
С каждым днем он злился все сильнее и надеялся лишь на то, что отыщет убийцу еще живого, потому что он с радостью самолично разорвет его на куски. Именно в тот миг, когда об этом подумал, из коридора донесся ужасающий вопль.
Бенедикт плавно переместился из кресла к двери и распахнул ее за секунду до того, как обитатель комнаты напротив врезался в безжалостную деревяшку. Бенедикт напряг ноги и распахнул объятия, уловив блеск широких встревоженных глаз цвета темной пшеницы. Харриет молча врезалась в него. Бенедикт крепко сжал руки на ее талии, удерживая мисс Мосли на ногах. Она бесшумно выдохнула ему в шею. Ее щека улеглась на плечо Бенедикта, как недостающий кусочек мозаики, а почувствовав влажное дыхание на своей коже, Бенедикт ощутил необычный жар во всем теле.
Прошла секунда, может, две, но Бенедикту показалось, что он стоит здесь, прижимая к себе Харриет, целую вечность. Ее сердце билось рядом с его, ее бедра под тонкой тканью ночной сорочки были теплыми, и Бенедикт даже сквозь брюки ощущал, какие они мягкие. Ее женственное тепло действовало на него в самой неистовой первобытной манере, заставляя сердце колотиться.
Харриет пошевелилась, убрала щеку с его плеча и подняла голову. Ее распущенные волосы струились по плечам – густые, рыжевато-коричневые, перепутавшиеся завитки, щекотавшие его голые руки. Харриет встретилась с ним взглядом, губы ее приоткрылись, и Бенедикт почувствовал, как тяжелеют его веки. Она пошевелилась не для того, чтобы отодвинуться, а для того, чтобы положить свои дрожавшие ладони ему на спину. До Бенедикта дошло, что она уже надежно встала на ноги и он больше не поддерживает ее. Он ее держит.
Он склонил голову и уже был готов накрыть ее губы своими.
Элиза Пруитт снова завизжала. Потом послышался звук скребущих по полу каблуков и грохнула захлопнувшаяся дверь. Харриет отпрянула прежде, чем губы Бенедикта прижались к ее губам. Смятение чувств на ее лице быстро сменилось стойкой тревогой. Она отпустила плечи Бенедикта, вывернулась из его объятий и помчалась на крик Лиззи.
Бенедикт заморгал, внезапно поразившись пустоте в руках. Потом нахмурился и в несколько больших шагов догнал Харриет. Он сильно ухватил ее за обнаженную руку и не просто заставил остановиться, а удержал на месте, оказавшись чуть впереди.
В ее взгляде больше не было той тревоги, что минуту назад. Теперь Бенедикт увидел только неприкрытое негодование.
Он не обратил на это внимания.
– Оставайтесь за моей спиной, так безопаснее.
Он пошел дальше по коридору и тут же услышал позади топот босых ног.
Справа чуть приоткрылась дверь и появился бесцветный глаз лорда Местерфилда.
– Что происходит, а?
– Понятия не имею, – ответил Бенедикт. – Оставайтесь в комнате.
Лорд Честерфилд еще не решил, выполнять ли указания Бенедикта, как за его спиной зашипела жена:
– Ты слышал, что тебе сказали? Закрой эту чертову дверь!
Герцог устало моргнул и закрыл дверь.
– Это комната мисс Пруитт, так? – Бенедикт мотнул головой в сторону последней по коридору двери.
– Она. – По затылку Бенедикта побежали мурашки, когда Харриет шепнула это прямо ему в шею.
Он отошел от двери туда, где на него не падал свет от канделябров на стене, и обернулся к Харриет:
– Оставайтесь там. Я должен убедиться, что здесь все в порядке.
Харриет вздохнула, словно он ее здорово раздосадовал, и прошагала мимо Бенедикта в тень. Это так ошеломило его, что он не сдвинулся с места, пока она не постучала в дверь Лиззи. Тишина за дверью вынудила ее постучать второй раз, сильнее, но к этому времени Бенедикт уже стоял рядом.
– Лиззи, это Харриет. Пожалуйста, открой дверь.
В отличие от старого герцога Элиза Пруитт распахнула дверь широко. Она почти без всякого интереса посмотрела на Бенедикта и перевела отчаянный взгляд на Харриет.
– Ты должна скорее зайти внутрь, Харриет. – Элиза, задыхаясь, окинула взглядом коридор. – Пока оно не вернулось.
Элиза схватила ее за запястье и потянула в комнату, но Харриет осталась на месте.
– Оно? Лиззи, что тебя так напугало?
– Ради всего святого, Харриет, я не сумасшедшая и верю своим глазам. Оно погналось за мной, когда я возвращалась в спальню, изгибалось под немыслимыми углами и тянулось ко мне такими бледными руками, каких я никогда и не видывала. – Похоже, Элиза готова была разразиться слезами, со всей искренностью глядя на стоявшую перед ней Харриет – Слухи оказались правдивыми. В коридорах этого сгоревшего дворца рыскают чудовища, и одно из них только что гналось за мной.
Бенедикт вскинул бровь. Похоже, это второй интересный момент, случившийся во время поездки в Рочестер-Холл. Его внимание переключилось с девицы Пруитт на первый объект, вызвавший его интерес в этом тихом загородном особняке. Понятие очарования, думал Бенедикт, переводя взгляд с бледных плеч Харриет на изящную линию ее скул, рядом с ней приобрело новый смысл. Она вовсе не выглядела перепуганной до смерти, как полагалось женщине, только что услышавшей о жутких призраках, шастающих по коридору рядом с ее спальней. Харриет снова осмотрела коридор, а когда она повернулась к Бенедикту, он увидел, что ее глаза оживились от возбуждения.
Он нахмурился в твердой уверенности, что неверно понял чувство, озарившее ее взгляд.
Тут Харриет обернулась к Элизе и спросила почти беззвучно:
– В какую сторону оно направилось?
Палец Элизы, указавший на поворот коридора за ее спальней, туда, куда не доходил свет из настенных канделябров, дрожал.
Харриет повернулась в ту сторону, куда показала Элиза, и Бенедикт увидел, что она расправила плечи и вздернула вверх подбородок, как и тогда, когда кинулась на помощь попавшей в беду приятельнице. Он немного замешкался, глядя, как она исчезает в темноте. Высокая, сложенная прекрасно, как богиня, ночная сорочка – единственное, что светится во мраке, босые ноги ступают бесшумно, как у призрака…
– Проклятие! – выдохнул Бенедикт.
Глава 10
Харриет ждала, что Бенедикт ее остановит. Однако, поравнявшись с ней, он ничего не сказал, не сделал даже попытки задержать ее. Поворот коридора был неожиданным, темным, сырым, а голым ногам было значительно холоднее, чем Харриет хотелось бы. Она остановилась. Из-за спины падал слабый свет, и впереди почти ничего не было видно. В этой части коридора на месте висевших когда-то на стенах картин остались только черные и желтые пятна. Пожар случился много лет назад, но Харриет могла поклясться, что слабый запах дыма существовал не только в ее воображении.
– Должно быть, именно здесь пожар причинил наибольший ущерб, – спокойно сказал рядом Бенедикт. Его акцент очень соответствовал окружающему мраку.
– Откуда вы знаете? – по непонятной даже для себя причине, немного выбитая из колеи схожими мыслями, заговорила шепотом Харриет. – Я едва различаю собственную руку у лица.
– По запаху.
Харриет не боялась привидений или чудовищ, однако по ее спине пробежала дрожь. Казалось, что в коридоре становится все темнее.
– Нужно было взять с собой свечку. – Харриет сглотнула и оглянулась назад, на свет, падавший из коридора, не запятнанного ни присутствием какого-либо непонятного существа, ни сгустками отвратительной тьмы.
– Да, не помешало бы, – согласился Бенедикт. – Я бы предложил подождать до утра, но, похоже, здесь все равно нет окон.
Харриет вытянула руку, пытаясь нащупать хоть что-нибудь, задела пальцами черную от копоти стену, осторожно шагнула вперед и ахнула, не ощутив опоры под босой ногой. Харриет тотчас же представила себе, что стоит на краю пропасти, что пол здесь сгорел дотла и сейчас она рухнет вниз, в руины когда-то великого замка.
Но Бенедикт так крепко прижал Харриет к себе, что она задохнулась. Его сердце билось ей прямо в спину, сильно и ровно.
– Лестница, – сказал он.
Харриет снова сотрясла дрожь.
Коридор залил яркий свет, подобный внезапной вспышке молнии. Харриет мгновенно разглядела несколько оставшихся целыми ступенек лестницы и обуглившиеся перила. Она прищурилась и посмотрела на стену справа – именно там прорезал тьму возникший из ниоткуда прямоугольник света. Бенедикт пошевелился, все еще крепко прижимая Харриет к себе.
Это был своего рода дверной проем, незаметный в опаленной стене. Харриет читала о таких вещах и не сомневалась, что это потайной ход. Внезапное появление потайной двери заинтересовало Харриет не так сильно, как возвышавшееся в ее центре нечто.
Неприятное белое создание очень походило на описание Элизы. Облаченное в обгоревший покров, оно раскачивалось из стороны в сторону, как пьяница. То, что казалось плечами, торчало оттуда, где у нормального человека находилась голова, и тянулось вверх еще на добрых три фута.
Харриет смотрела на привидение и почему-то ничуть не боялась. Даже самый большой любитель романов ужасов при виде этого странного существа с провалами вместо глаз и белыми, словно напудренными, руками должен был обезуметь от страха, но Харриет совершенно не испугалась. Может быть, потому, что сильная рука по-прежнему обнимала ее за талию?
Существо сделало неуклюжий шажок в их сторону, раскачиваясь взад-вперед.
– Прочь отсюда, пришедшие в дом проклятых! – В узком коридоре голос существа звучал слишком громко. Оно указало белым пальцем на Харриет и Бенедикта. – Бегите, пока не поздно!
Харриет не шелохнулась. Бенедикт, прижимавший ее к себе, тоже.
Они и фигура в саване молча стояли долгую минуту. Потом призрак снова заговорил:
– Прочь отсюда, вам сказано! Или вы узнаете, что такое гнев Рочестер-Холла!
Бенедикт отпустил Харриет и шагнул вперед, приближаясь к привидению.
– Не подходи ко мне! – Голос призрака прозвучал настойчиво и весьма удивленно.
Бенедикт все приближался к фигуре, потом протянул руку, вцепился в желтоватый саван и дернул.
– Негодяй! – взревел монстр, одновременно испустив женский крик. Он угрожающе закачался и через миг после того, как Бенедикт отскочил в сторону, рухнул на пол. Привидение распалось на две фигуры – мужскую и женскую, копошившиеся под простынями.
Бенедикт посмотрел на Харриет и вскинул бровь. Харриет нахмурилась, глядя на парочку, все еще сражавшуюся со старательно обожженной тканью.
– Так, значит, это вы напугали бедняжку Элизу? – воскликнула Харриет. – Это что за игра такая? Зачем вы пристаете к людям с гнусными угрозами? – Она ткнула босой ногой в бугор, бывший чьим-то то ли плечом, то ли коленом. – Вы кто такие?
Женщина первой выпуталась из простыней и поднялась на колени.
– Я Джейн, мадемуазель, – робко пробормотал знакомый голос. Она посмотрела на Харриет и помогла своему сообщнику высвободиться из самодельного савана. – А это Джеффри Хогг. Он работает в конюшне.
Мужчина встал. Он метнул в Харриет хмурый, недовольный взгляд, обернулся было к Бенедикту, но, увидев его широкие плечи и неприступное лицо, передумал, снова перевел отвратительный взгляд на Харриет и сказал:
– Вы могли убить нас.
Замешательство, охватившее Харриет при виде горничной, сменилось гневом. Она сказала конюху:
– Насколько я помню, это вы до смерти пугаете невинных людей, вырядившись кошмарным призраком.
Джеффри хмыкнул, оценивающе оглядев Харриет:
– По крайней мере, мы не расхаживаем в нижнем белье.
Она ахнула, жар бросился ей в лицо, щеки запылали. Бенедикт подошел к конюху совсем близко. Джеффри заморгал, глядя на него снизу вверх, удивленный его бесшумным и быстрым приближением и встревоженный ледяным взглядом.
– Придержи язык.
– Простите, мадемуазель Харриет, мне, право, очень стыдно. – Джейн все еще стояла на коленях.
Харриет подошла и взяла ее за руки. Они были обсыпаны мукой.
– Зачем весь этот маскарад? Разве Лиззи плохо к вам относилась? Или я?
– Нет, мадемуазель. – Джейн быстро замотала головой, глядя на Харриет красивыми серьезными глазами. – Я вообще не знаю мисс Пруитт, а вы были более чем добры.
– Харриет, – произнес Бенедикт, присев на корточки, чтобы поднять обгоревшую желтую ткань, служившую саваном этой парочке.
– Да?
– Я верю девушке, они не собирались никому причинять вреда. – Он посмотрел на Харриет снизу вверх. В его темных глазах светился живой ум. – Они просто выполняли свою работу.
Харриет наморщила лоб:
– Свою работу, сэр?
– Думаю, леди Крейчли платит им не только за то, что они работают в конюшне или в доме. Они еще и обеспечивают развлечения для ее гостей. – Он легко выпрямился, слегка наклонив голову и не отрывая взгляда от Харриет. – Не так ли, мистер Латимер?
Скрип половиц заставил Харриет переключиться с Бенедикта на открывшуюся потайную дверь. Крупный мужчина полностью заполнил дверной проем, переводя взгляд со слуг на Харриет и Бенедикта.
– Леди Крейчли хотела бы поговорить с вами.
Харриет хотела надеть платье, прежде чем отправиться в кабинет леди Крейчли, но подумала, что потратит на это слишком много времени. Она лишь накинула большой шуршащий халат, подаренный ей на прошлый день рождения, надела домашние тапочки и пошла вслед за Бенедиктом в апартаменты хозяйки, занимавшие почти весь третий этаж.
Латимер уже был там, и Харриет отметила, что на нем только бриджи и незаправленная рубашка. Дортеа Крейчли оделась почти так же, как и Харриет – к большому облегчению последней, – но волосы были аккуратно собраны и сколоты под ночным чепчиком. В темноте, лишь слегка освещенная горящим в камине огнем, Дортеа выглядела усталой, четко прорисовались морщины вокруг глаз и рта. Она, извиняясь, улыбнулась, подошла к Харриет и взяла ее за руки, как и во время их первой встречи.
– Ну вот, вы оба знаете мою тайну.
– Да не может быть, чтобы мы первые это обнаружили, – отозвался Бенедикт.
– Первые, – сказал Латимер. Он потянулся за бокалами. Бенедикт довольно вежливо отмахнулся. Латимер взял два бокала и плеснул в них бренди.
– Обычно гости не входят в контакт с моими привидениями так, как это сделали вы с мисс Мосли. Большинство из них бежит от духов, а не за ними. – Дортеа усмехнулась, глядя на Харриет. – Должна заметить, что до сих пор у нас не было таких отважных гостей.
– Они ужасно перепугали несчастную Лиззи, – сказала Харриет.
– Да, – печально согласилась герцогиня. Она отпустила руки Харриет и пошла к своему креслу за письменным столом. Латимер стоял возле стола, как сторожевой пес. – Не так часто случается, что гости неосторожно натыкаются на привидение. Обычно мои слуги устраивают шум в пустых коридорах или в потайных ходах в стенах. И переодеваются на случай, если кто-нибудь их заметит. Мисс Пруитт просто не повезло – она возвращалась к себе слишком поздно.
– Не так часто дамы вашего положения вынуждены прибегать к хитрости и фокусам, чтобы привлечь посетителей. – Бенедикт всунул в руку Харриет бокал с бренди. В голосе его не было ни предостережения, ни осуждения. – Но делать это для развлечения? Ведь не в деньгах же дело?
– Вы оба раза ошиблись, мистер Брэдборн. – Улыбка леди Крейчли оставалась печальной. – Я не развлекаюсь, пугая других, но мне нравится дарить гостям добротную историю, чтобы было чем поделиться с друзьями. И, должна признаться, я очень сильно нуждаюсь в деньгах, которые получаю от гостей. – Они с Латимером обменялись взглядами. Харриет, поморщившись, сделала глоток бренди. – Может быть, вам обоим лучше сесть. Поскольку вы первые обнаружили правду о привидениях этого дома, вам следует услышать всю неприятную историю целиком.
Харриет, интерес которой распалился сверх всякой меры, пошла к креслу. Она не отрывала глаз от леди Крейчли, ожидая, что та сейчас расскажет исключительно увлекательную историю. Бенедикт остался стоять. Краем глаза Харриет уловила в стеклах его очков отблески пламени из камина.
– Помните, я вам говорила, что все имущество семьи перешло в руки моего двоюродного деда? Брата Уоррена Рочестера?
Харриет кивнула.
– Моя семья не получила ничего. Отцу осталось только имя. Он женился на моей матери, не имевшей имени, зато получившей приличное приданое. Я, к несчастью, вышла замуж за человека, точно так же искавшего финансовой стабильности. Я была юна, наивна и воображала, что это любовь всей моей жизни. Я вышла за него, несмотря на предупреждения родных и невзирая на то, что он не представил никаких доказательств своей материальной обеспеченности.
Иногда, подумала Харриет, гораздо выгоднее не иметь денег и не быть значительной персоной. Особенно потому, что в этом мире существуют люди, желающие использовать своих супругов как средство для достижения лучшего образа жизни. Это имело мало общего с любовью и обожанием, которыми были полны любимые книги ее лучшей подруги.
Харриет допила остатки бренди и посмотрела на Бенедикта, стоявшего между ее креслом и камином. Удерживая бокал у губ, Харриет гадала, относится ли Брэдборн к тем мужчинам, кто ищет в женщинах богатства и положения в свете.
Словно почувствовав ее взгляд, Бенедикт обернулся к Харриет, встретился с ней глазами и тут же опустил их, глядя на ободок бокала, прижатый к ее влажным губам. Потом снова посмотрел ей в глаза и перевел взгляд на рассказчицу.
– И что из этого вышло? – напрямик спросил Бенедикт.
– Ничего хорошего. – Дортеа сдержанно, безрадостно рассмеялась. – Пирс промотал наши деньги, так что нам едва хватало на жизнь. Потом он умер.
Харриет не стала произносить слов утешения. Она никогда этого не умела, а леди Крейчли, похоже, это и не требовалось.
– Стало быть, вы используете этот дом, чтобы поправить свои дела?
– Да. Я всегда любила этот дом. Отец привез меня сюда еще ребенком, тогда все было в куда худшем виде, чем сейчас, и я решила, что это таинственное и печальное место. Я даже воображала, что видела здесь привидений. – Она хмыкнула. – Излишне говорить, что большую часть ночей я проводила в постели своей гувернантки. Но это не имеет никакого значения. Суть в том, что я хотела восстановить этот дом во всем его великолепии, но не могла этого сделать с теми скудными средствами, что остались у меня после смерти мужа.
Бенедикт поднял бровь.
– И вы состряпали этот план, чтобы привидения помогли вам в реставрации.
Дортеа поморщилась:
– «Состряпала» – очень неприятное слово. Мне больше нравится думать, что я предлагаю безобидное развлечение за небольшую плату.
– Это и есть развлечение, – сказала Харриет и робко улыбнулась. – Я с волнением ждала приезда сюда, а какая-то иррациональная часть меня хотела удивиться, увидев парочку-другую приведений, хотя здравомыслие подсказывало, что это весьма маловероятно. Ваши гости желают услышать странные звуки и мельком увидеть привидение. Именно поэтому никто раньше не гонялся здесь за призраками. Им хочется, чтобы все это было настоящим, зачем же портить себе удовольствие.
Дортеа искренне улыбнулась Харриет:
– Спасибо, Харриет. Я рада, что вы все понимаете.
– Мы можем надеяться, что тайна леди Крейчли останется тайной для всех остальных?
Харриет не вспоминала о присутствии Латимера, пока он не задал свой вопрос, одновременно озабоченно и предупреждающе.
– Да. – Она кивнула.
– Мистер Брэдборн?
Бенедикт перевел взгляд с Латимера на Харриет и ответил, не отводя глаз от ее улыбки:
– Похоже на то.
Герцогиня еще час с лишним развлекала их рассказами о своих привиденческих проектах. Харриет буквально чувствовала, как улучшилось настроение леди после смешной истории о поваре, закованном в цепи, и о Джейн, оказавшейся запертой в гардеробной, потому что постояльцы вернулись в комнату и легли спать. Харриет не могла точно сказать, от чего раскраснелись щеки Дортеи – от намека, что Джейн пришлось подслушивать интимную сцену, или от третьего бокала бренди.
Когда часы пробили два, леди Крейчли посмотрела на циферблат, а потом на своих гостей.
– Какой ужас – я вас так надолго задержала!
– Ничего страшного. – Харриет покачала головой и нахмурилась – комната поплыла перед глазами. Она поднялась, пожелала всем спокойной ночи и вышла из комнаты на покрытую ковром лестницу.
И снова нахмурилась, посмотрев вниз, на второй этаж, и покачнувшись.
– Мисс Мосли.
Бенедикт стоял рядом, довольно неуклюже протягивая ей руку.
– Спасибо. – Харриет отвернулась, чтобы скрыть вспыхнувшие щеки, и положила ладонь на его рукав. Она удержалась и не спросила, не занимается ли Бенедикт полевыми работами – рука под рубашкой оказалась твердой, как камень. Отличные мускулы, не то что у других мужчин. Разве что мистер Латимер мог поспорить с Бенедиктом в силе.
– Я должен принести свои извинения, – говорил Бенедикт, пока они спускались вниз по лестнице. – Это я без спросу наполнял ваш бокал.
– Думаете, я пьяна? – Харриет чуть-чуть подумала и расхохоталась, потому что, по правде говоря, так оно и было. – Мы с друзьями любим выпить вина, и, честно признаюсь, Гас и я провели вечерок-другой, приканчивая случайную бутылочку. Но не думаю, что тот пунш такой же крепкий, как бренди леди Крейчли. – Она резко остановилась на площадке перед коридором и посмотрела на Бенедикта. – Но я не повела себя неприлично, да?
– Нет, – ответил он. А когда они направились к своим комнатам, уточнил: – Гас – это ваш муж?
Харриет помотала головой:
– Моя лучшая подруга, Августа Мерриуэзер. Мы живем в одном доме. – Она улыбнулась, думая о подруге. Потом Харриет снова взглянула на Бенедикта, он смотрел на ее улыбку.
Брови Харриет сошлись в одну линию, она поджала губы.
– Бенедикт… могу я называть вас Бенедиктом?
– Да.
Они остановились перед своими комнатами.
– Только ответьте честно.
– Конечно.
– У меня что-то застряло в зубах? Может, листик петрушки от обеда остался?
– Что? – Он уставился на нее, словно она лишилась рассудка, и Харриет усмехнулась:
– Я все думаю, почему вы постоянно смотрите на мой рот. И решила, что там, наверное, что-то застряло… – Харриет оскалилась и постучала указательным пальцем по зубам. Потом тряхнула головой и криво усмехнулась. – Или, может, вы хотите меня поцеловать?
Несмотря на попытку Харриет пошутить, лицо Бенедикта осталось непроницаемым. Он не улыбнулся, хотя его карие глаза потемнели в тусклом свете коридора.
– У вас ничего не застряло в зубах, Харриет. – И голос его при этом звучал очень напряженно.
– Ну, тогда… – Харриет коротко кивнула, – вы, должно быть, ждете поцелуя.
Бенедикт не шелохнулся, и улыбка ее начала увядать. Харриет облизала губы.
– Мистер Брэдборн?
– Бенедикт. – Он уставился на ее язычок и шагнул к ней.
Харриет была уверена, что ее сердце остановилось, хотя оно так стучало, что отдавалось в ушах. Она не могла двинуть ногами, чтобы отступить назад, и не могла убедить себя, что действительно хочет отодвинуться.
– Бенедикт?
– Да, – сказал он. – Я в самом деле хочу поцелуя.
Он стоял так близко, что она ощущала его дыхание на своих губах, но больше не приближался. Его взгляд не отрывался от ее; глаза его были почти черными и решительными. Харриет подняла дрожавшие руки и положила их на плечи Бенедикта. Она ощутила движение – он сжал в кулаки вытянутые по бокам руки – и заметила тень в нижней половине его лица, там, где пробивалась утренняя щетина.
