Текст книги "Я тебя подожду..."

Автор книги: Салли Уилбрик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Это вызвало в ней новую вспышку раздражения, но тут Шарль холодно спросил:

– Вы не знали, что Жан мог купить конюшни, где он работал, если бы захотел?

– Я вышла за него не из-за денег, если вы это имеете в виду, – гордо выпрямившись, возразила Джесс.

У Шарля вырвалось гневное восклицание – к счастью, на французском, – и девушка сообразила, что поняла его совершенно неправильно.

– Разве я уже не знаю этого? – бросил Шарль, снова переходя на английский. – Разве его семья не знает этого, когда вы отказались от предложенной финансовой помощи?

– У меня есть собственные деньги, – упрямо заявила Джессика. Она вежливо отказала не только месье и мадам Деберль, желавшим видеть жену сына обеспеченной, но и адвокатам Жана, которые прислали юной вдове письмо, сообщавшее, что по завещанию покойного ей причитается пожизненная пенсия. – Конечно, по вашим понятиям, это не состояние, но мать оставила мне достаточную сумму, чтобы чувствовать себя независимой.

Шарль смотрел на раскрасневшуюся девушку долго и пристально, а затем жестко спросил:

– Вы думаете, это честно по отношению к Жану?

И тут Джессика уж словно с цепи сорвалась.

– Как вы смеете! – вскричала она, вырвала руку и бросилась бежать куда глаза глядят.

Почему он вмешивается в ее личную жизнь, продолжала кипеть девушка. Он абсолютно ничего не знает! Все кончено, она уезжает домой. Черт побери, сразу осадила она себя, но это невозможно. Она останется здесь даже под страхом смертной казни. Решила начать новую жизнь и начнет ее! Не станет пускаться в бегство только потому, что кузен Жана оказался таким нетактичным.

Все равно сегодня он уедет… ну, в крайнем случае, завтра. А она постарается держаться подальше, а если повезет, Шарль не покажется здесь до следующего месяца.

Постепенно Джессика приходила в себя, слегка удивляясь, что по приезде во Францию дерзнула до такой степени вылезти из своей раковины и, обычно уравновешенная, не смогла скрыть свои гнев и ярость. И, только увидев погруженного в раздумья деверя, девушка поняла, что гневное «как вы смеете!», брошенное Шарлю, вызвано чувством вины за ту роль, которую она сыграла в этом неполноценном, нелепом, ненастоящем браке. Раз уж она не смогла отнестись к Жану как к мужу, чего ради срывать на других злость за свою вину?

Девушка все еще хмурилась, когда Шарль догнал ее и лукаво спросил:

– Вы всегда были такой застенчивой?

И тут произошла странная вещь. Джессика вспомнила гневное, злобное, какое угодно, но только не застенчивое «как вы смеете!», и ей неудержимо захотелось рассмеяться. Нет, конечно, она не рассмеялась. Просто сделала вид, что закашлялась, чтобы Шарль не подумал, будто развеселил ее.

– В один прекрасный день я избавлюсь от этого недостатка, – мрачно пригрозила девушка и, не удержавшись, искоса взглянула на Карана. К ее удивлению, француз улыбался.

Через минуту-другую перед молодыми людьми возник новенький забор, огораживавший загон для лошадей, который во всем мире называется красивым английским словом «паддок». В конюшне Шарль представил девушку двум прекрасно выглядевшим лошадям.

Тут Джессика ощутила болезненный укол, вспомнив Нетти. Но за ее лошадкой хорошо ухаживали, а ее хозяйка приехала во Францию всего лишь на полгода. Если ее стычка с Шарлем будет забыта – а все указывало на это, – через шесть месяцев она найдет в Англии работу по уходу за лошадьми, которая позволит им с Нетти не разлучаться. Девушка погладила и похлопала по шее сначала Сэнди, а потом Адмирала и почувствовала себя почти счастливой.

– Сейчас мы их оседлаем, и я покажу вам окрестности, – решил Шарль.

– Я могу оседлать их сама, – ответила Джессика, думая заняться сначала Сэнди, а потом вернуться за Адмиралом.

– Вы опять стесняетесь меня? – поддразнил мужчина.

– Где тут у вас хранится сбруя? – уже не обращая внимания на его подначки, занялась девушка делом.

Молодые люди проездили верхом около двух часов. Разговаривали мало, чаще молча ехали шагом, иногда переходя на рысь, и Джессика постепенно начинала чувствовать себя в незнакомой стране как дома. По полям всадники скакали рысью, по лесу шли шагом, а вдали то показывался, то исчезал величественный дом Карана. Девушка понимала, что решение хозяина в первый раз поехать с ней не лишено здравого смысла. Завтра она сможет проскакать по этому маршруту одна, а когда хорошенько освоится, то изучит все окрестности.

Ко времени возвращения в конюшню лицо Джессики светилось от радости. Однако когда девушка собралась спрыгнуть с седла, то увидела, что Шарль уже идет навстречу, глядя ей в глаза. Он выглядел довольным и протянул руки, чтобы помочь спешиться.

Джессика хотела сказать, что не нуждается в его помощи, но замешкалась. После конной прогулки ее душевное равновесие полностью восстановилось. Сейчас, когда девушка перестала сердиться и едва могла поверить, что конюшня целиком в ее распоряжении, отказ от его любезности свидетельствовал бы, что она злится на его замечания. Поэтому Джесс перенесла ногу через луку седла и слегка наклонилась, чтобы Шарлю было удобнее подхватить ее… Именно в этот момент Сэнди шарахнулась в сторону, и девушка вылетела из седла.

Но Шарль ловко поймал ее. Он сначала тоже покачнулся, однако успел обхватить девушку руками и даже слегка сжал, пока не восстановил равновесие. Волей-неволей пришлось Джессике всем телом прижаться к нему, чтобы устоять на ногах, и, когда Шарль сверху вниз посмотрел на девушку, ее лицо стало пунцовым.

Как зачарованный он не сводил с нее глаз, не размыкал рук, и румянец Джесс становился все гуще. Дыхание перехватило, сердце громко стучало, и девушка страшно испугалась, что вот-вот потеряет сознание. Внимательно вглядевшись в серые глаза, Джессика… оттолкнула Карана.

Шарль отошел от жертвы падения на пару шагов и, давая взбудораженной амазонке время прийти в себя, заметил:

– У меня напряженное деловое расписание; лучше поскорее расседлать лошадей.

– Я сама сделаю это, – с готовностью вызвалась Джесс, поражаясь тому, что, несмотря на смущение, голос звучит вполне естественно.

– Лошадей нужно будет накормить тоже, а потом выпустить в паддок.

– Я справлюсь. Ведь я и приехала сюда для этого.

– Вы так думаете? – вскользь бросил Шарль, посмотрев на часы.

– Ничуть не сомневаюсь, – ответила Джесс и испытала немалое облегчение, когда Каран, сняв седло с Адмирала, зашагал к дому.

Джессика смотрела в спину уходящего и чувствовала, что дрожит. О небо, как бы она хотела избежать этой ситуации. Конечно, вежливость требовала от Карана помочь даме спуститься с лошади, но Джесс дорого дала бы, чтобы ее хозяин держался подальше. Девушка все еще ощущала прижавшееся к ней большое мускулистое тело мужчины. Он волновал ее… а она не хотела этому поддаваться.

Глава 3

Каран обладал каким-то странным умением постоянно вызывать если не девятый вал, то рябь на поверхности стоячей воды, которую представляла собой ее жизнь. Джесс все не могла забыть о волнении, испытанном ею по его милости.

В самом деле, объятие Шарля привело ее в настоящее смятение. Девушка не желала прикосновений мужских рук, даже отдавая себе отчет в том, что Шарль просто обязан был поймать ее. От волнения Джесс не могла сосредоточиться, и прошло немало времени, прежде чем она накормила Сэнди с Адмиралом, напоила, вычистила и выпустила в паддок.

Естественно, после случившегося домой новый конюх не торопился. Очевидно, Шарль догадывался, что так оно и будет, и прислал ленч на конюшню. Анри, муж Рене, привез корзинку для пикника на багажнике велосипеда, когда Джессика проверяла поилку в паддоке.

Анри передал девушке корзинку и подождал, пока она поднимет салфетку.

– Ох! – воскликнула Джессика, догадавшись, что прибыл ленч. – Мерси, месье, – смущенно поблагодарила она.

– Бон аппетит, мадам, – учтиво ответил Анри и укатил, в то время как Джесс лучилась от гордости: диалог на французском состоялся!

Тут девушка почувствовала, что ужасно проголодалась, и пошла мыть руки в конюшню. Там все еще витал запах недавно законченного ремонта, а кафель и сантехника пребывали в первозданной чистоте.

Выйдя из конюшни, Джессика взяла корзинку и направилась к новенькой длинной деревянной скамье с удивительно удобной спинкой. Сев лицом к паддоку, она любовалась прелестным сельским пейзажем и понемногу успокаивалась. Места здесь прекрасные.

После завтрака Джессика продолжила бурную деятельность и, обнаружив в конюшне помещение для хранения фуража, а также изрядный запас седел и сбруи, пару часов, не жалея сил, полировала и без того сверкающую кожу.

Возвращаясь домой в половине седьмого, девушка вспомнила, как Шарль мельком обмолвился про свое «напряженное деловое расписание». Очевидно, он приехал из Парижа, только чтобы встретить ее, как обещал; наверняка в столице Карана ждут дела, требующие его внимания даже в воскресный день.

Когда, совсем не торопясь, Джессика вернулась домой, Шарль уже уехал в Париж, и девушка была искренне рада этому обстоятельству. Окончательно успокоившаяся Джессика поднялась к себе в комнату, чувствуя приятную усталость от проделанной работы и ни о чем так не мечтая, как о хорошей ванне.

Девушка открыла дверь и испуганно застыла на пороге: на туалетном столике лежали ключи от ее машины и записка. Очевидно, Шарль заходил сюда. Записка гласила:

«Рене будет подавать вам обед каждый вечер в восемь, если вы не захотите изменить это. Если будут проблемы, неважно, что маленькие, пожалуйста, связывайтесь со мной. Обращайтесь с моим домом как со своим домом».

На тот случай, если Джессика забыла его парижский номер, Шарль записал свой служебный и домашний телефоны. Подписался же просто буквой «Ш».

Именно в тот момент Джессика решила: деверь определенно ей нравится. Несмотря на то, что этот мужчина обладал умением выводить Джесс из равновесия и превращать девушку в незнакомую ей самой не слишком привлекательную особу, – поэтому она и радовалась его отсутствию, – надо быть добрым и щедрым человеком, чтобы предложить малознакомой женщине пользоваться чужим домом как своим собственным. Сделав этот вывод, с легким сердцем Джессика отправилась в ванную.

Затем прошла неделя, в течение которой Джесс свела знакомство с двумя деревенскими дамами, звали их Элен и Жюстина, они приходили помогать Рене убираться в доме, и мужчиной лет пятидесяти по имени Максим, присматривавшим за садом.

Помощь Анри и Максима позволяла девушке справляться со своими обязанностями без особых хлопот. То ли мужчины тоже любили лошадей, то ли выполняли полученные от хозяина инструкции, но кто-то из них постоянно оказывался в конюшне, когда Джессика возвращалась после занятий с Сэнди и Адмиралом. А стоило девушке задержаться, как то один, то другой заезжал за ней на велосипеде.

Все время хотелось сказать, что с ней все в порядке и она не нуждается в присмотре и прекрасно может сама расседлать лошадей. Однако девушка пока не решалась отменять указания Шарля, кроме того, для серьезной беседы ее знания французского были явно недостаточны.

Во вторник позвонила сестра. Джесс ужинала в столовой, когда на пороге показалась Рене. Из длинной тирады на французском, сказанной экономкой, Джесс разобрала лишь два слова:

– …телефон, мадам.

Джессика понятия не имела, почему при мысли о том, что где-то на другом конце провода ее ждет Шарль, у нее гулко забилось сердце; тем не менее девушка быстро вышла из столовой в холл, где на антикварном столике стоял телефон.

– Алло, – сказала она, чувствуя легкую дрожь во всем теле. Однако такой родной голос Лилиан моментально вернул ей душевное равновесие.

– У тебя все в порядке? – тревожно спросила сестра. – Похоже, ты нервничаешь.

– В полнейшем! – с улыбкой заверила Джессика. Понимая, что во что бы то ни стало нужно убедить сестру в своем благополучии, иначе та станет переживать, добавила: – Я не знала, кто звонит, и не очень-то радовалась перспективе разговора на французском…

– Я понимаю. Не знаю, кто подходил к телефону, но, как только мне в уши хлынула лавина французского, почувствовала, что сейчас начнутся проблемы. Поэтому немного сплутовала и спросила, говорит ли мадам по-английски. Думаю, мне сразу же велели немного подождать. Я так и сделала, и подошла ты. Кем бы ни была эта женщина, она справилась молодцом.

– Это Рене, экономка Шарля.

– А где же твой хозяин?

– Еще в воскресенье вернулся в Париж.

– Как ты добралась? Я хотела позвонить тебе в субботу. Впрочем, в воскресенье и понедельник тоже, – засмеялась Лилиан, – но решила сначала дать тебе освоиться на новом месте. Ну и как, освоилась?

– Вполне, – ответила Джессика. – Здесь очень красиво.

Однако почувствовала она себя как дома лишь в четверг, хотя к этому времени девушке стало ясно – уход за двумя лошадьми нельзя назвать настоящей работой. А еще она почувствовала состояние полного покоя. Поразительно, но для этого понадобилось всего несколько дней. Неужели так подействовала тишина этого прелестного уголка? Или сыграло роль долгожданное расставание с властным отцом?

Как бы там ни было, но в пасмурную и дождливую пятницу Джессика, сходив в конюшню, поговорила с Сэнди и Адмиралом, накормила, немного позанималась с ними, а днем, набравшись смелости, вывела из гаража машину и поехала в небольшой соседний городок, над которым возвышался выстроенный на мысу величественный замок четырнадцатого века.

Да, город был красив, но Джессике почему-то захотелось поскорее вернуться обратно. Она пробыла в городке ровно столько, сколько понадобилось, чтобы выпить чашку чаю, купить почтовую открытку с местным видом и написать отцу о своем благополучном прибытии. И только когда Джесс задумалась, не отправить ли отцу когда-нибудь письмо, то с содроганием поняла, что наконец-то обрела полную независимость.

Возвращаясь домой, она встретила Рене; женщины радушно поздоровались и приветливо улыбнулись друг другу. А поскольку Джессику весь день не оставляли мысли о Нетти, девушка подошла к телефону и набрала номер своих платных конюшен в Англии.

– Мэри? – спросила она, когда кто-то снял трубку.

– Она самая.

– Это Джессика Френсис. Я во Франции. Как там поживает моя Нетти?

– Лучше не бывает, – заверила Мэри. – Конечно, избаловалась до смерти и тоскует по своей мамочке, а все остальное замечательно.

Слова «тоскует по мамочке» больно резанули Джесс. Но шесть месяцев пройдут быстро, а если Нетти действительно скучает по хозяйке, то Джессика в любое время может съездить на несколько дней в Англию и полюбоваться на свою ненаглядную кобылу.

– Запиши на всякий случай мой здешний номер телефона. Если понадобится, позвонишь, – попросила Джесс. Потом девушка еще минуту-другую поболтала с подругой и повесила трубку, понимая, что съездить-то на пару дней в Англию повидаться с Нетти она может, но ни за что не возвратится в дом, который делила с отцом.

Поднявшись в свою комнату, Джесс начала переодеваться к обеду, продолжая думать об отношении к отцу и испытывая чувство освобождения. И вдруг стало ясно – с прошлым покончено навсегда. Пути назад нет. Теперь Джесси знала: что бы ни случилось – даже если не удастся найти работу, – в свой старый дом она уже не вернется. Девушка осознала, что сама меняется в лучшую сторону. И ей новое состояние понравилось. Но тут в ее комнате зазвонил телефон.

Девушка с испугом уставилась на аппарат. Может, это опять Лилиан? Джессика сняла трубку.

– Алло, – сказала девушка, чувствуя, как образ положительной, уверенной в себе женщины рассыпается в прах.

– Джесс, вы имели хорошую неделю? – зазвучал приятный баритон.

У девушки захватило дух.

– Ох… да, – заикаясь, ответила она.

– Ничто вас не беспокоило?

– Нет. Ничто. – Хотелось сказать что-нибудь серьезное и солидное, соответствующее ее новой роли, но ничего не приходило в голову.

– С лошадьми все хорошо?

– Да. Да, конечно… – Слова не желали произноситься.

– Тогда не буду задерживать вас.

Ее мозги лихорадочно крутились.

– Вы приедете завтра? – торопливо спросила она.

Последовало молчание. Затем Шарль спросил:

– А вы желаете видеть меня? – И Джессика ужасно смутилась, словно просила его приехать.

– Нет, – резко ответила она. Какого черта ей понадобилось задавать этот дурацкий вопрос? Еще немного она мучительно боролась со смущением, не зная, как взять обратно свое отрывистое «нет», пока Шарль размышлял, стоит ли ему уезжать из Парижа.

Кажется, он решил, все же не стоит, и наконец ответил:

– Тогда, если у вас нет проблем, я буду оставаться в Париже. О'ревуар, Джесс.

– Пока, – ответила девушка и положила трубку, чувствуя себя неуклюжей и неловкой, но в то же время радуясь, что не увидит деверя в эти выходные.

Вновь обретенная уверенность в себе частично вернулась лишь в понедельник. В четверг Джессика снова съездила в город, а в пятницу добралась-таки до Национальной школы конного спорта и с замиранием сердца следила, как курсанты занимались выездкой своих великолепных лошадей.

Вечером она с удовольствием вспоминала увиденное на ипподроме. Но как только девушка встала, чтобы принять ванну и переодеться к обеду, мысли о лошадях разом вылетели из головы. Внезапно Джессика тревожно уставилась на телефон. Неделю назад Шарль позвонил именно в это время. Может, позвонит и сегодня? Что, если Каран снова спросит, желает ли она его приезда. Честно говоря, она сама не знала, хочет видеть деверя или нет.

Джессика переоделась. Шарль все еще не звонил. Не позвонил он и во время обеда. Вернувшись в свою комнату, Джесс уже знала – сегодня звонка не будет. Да и с какой стати он должен предупреждать о своем приезде конюха? Это его дом; Каран мог приезжать сюда когда угодно. К тому же, припомнила девушка, в прошлую пятницу Шарль соблаговолил сказать, что если лошади здоровы, то он больше не станет ее задерживать. Стало быть, он хотел знать, все ли в порядке с Сэнди и Адмиралом…

В эту ночь Джессика спала очень плохо. Утром она поднялась ни свет ни заря, приняла душ и второпях, словно пыталась спастись бегством от преследовавших неприятных мыслей, спустилась в столовую. Там на скорую руку позавтракала и быстро одолела расстояние, отделявшее ее от конюшни.

И Сэнди, и Адмирал, существа добродушные, обрадовались своему конюху. Впрочем, Джесс всегда была им рада тоже, погладила, похлопала, протянула каждому по яблоку, но впервые ощутила – общение с лошадьми не приносит желанного успокоения.

Часто Джессика брала с собой на прогулку обеих лошадей и по очереди занималась с каждой, но в то утро девушку переполняла какая-то беспокойная энергия. Она лихорадочно переделала всю тяжелую подсобную работу, а затем принялась седлать Сэнди, решив вернуться за Адмиралом потом.

Когда копыто Сэнди угодило в кротовью нору, Джессика находилась в двух милях от дома и думала о чем угодно, только не о верховой езде. Естественно, девушка пулей вылетела из седла. Сидя на земле, Джесс недоверчиво таращилась на Сэнди и с досадой посмеивалась над своим приключением. Но больше всего ее удивило, когда всегда благонравная и послушная Сэнди, то ли решив поиграть, то ли подумав, что чем скорее она вернется домой, тем скорее ее накормят, не спеша потрусила прочь.

– Вот тебе раз! – воскликнула Джессика, беспомощно глядя вслед кобыле, которая рысью поскакала к конюшне.

Надо было вставать с земли и отправляться в двухмильное путешествие. Тут девушка услышала над головой гул маленького самолетика. Откинувшись на локти, несколько секунд Джесс смотрела в небо, но внезапно, видимо после приступа лихорадочной энергии, ее разморило. Вместо того чтобы встать, Джессика улеглась навзничь, словно всему телу передалась царившая вокруг безмятежность. Кроме того, она могла держать пари: как только Сэнди вернется в конюшню одна, либо Анри, либо Максим примчатся сюда узнать, что случилось со всадницей.

Лицо ласково пригревало солнце. На несколько минут Джессика закрыла глаза, пытаясь ни о чем не думать, но оказалось, что это невозможно. Само собой пришло воспоминание о Жане. Милый Жан… ей не следовало выходить за него. Девушку захлестнуло чувство вины. Вины нечаянной, но от этого не менее нестерпимой. Надо думать о чем-то другом.

Тут перед ней возник образ отца, и лицо Джесс исказилось от злобы. Когда она изгнала и это воспоминание, пришли мысли о Шарле Каране. Но думать о девере тоже почему-то не хотелось. Девушка понимала, образ Шарля раздражает ее, и поскорее представила Лилиан. Добрая, ласковая Лилиан… Девушка начала успокаиваться… Глаза закрылись сами собой.

– Джессика! Джесс! – Было так хорошо, что не хотелось просыпаться.

Но все же пришлось. Удивленная и испуганная, Джессика очнулась не сразу, соображая, почему лежит на земле. Нет, ей не показалось! Кто-то действительно громко звал ее по имени. Едва успев сообразить что к чему, Джессика услышала над ухом залп французской скороговорки и открыла глаза в тот момент, когда чья-то рука прикоснулась к воротнику рубашки.

И, уже понимая, что рядом с ней непонятно откуда возник Шарль, она бешено оттолкнула руку и выкрикнула:

– Отойдите от меня!

– Я искал пульс! – удивился он.

– Не прикасайтесь ко мне! – завопила девушка, вскочила на ноги и отпрянула в сторону, не сводя глаз с его лица. Ей смутно показалось, что Шарль намного бледнее обычного.

– Я думал, вы умерли! – дрогнувшим голосом сказал Шарль.

– Ничего подобного! – бросила девушка. Страх начинал слабеть. Нет, похоже, она ошиблась – цвет лица у Шарля был нормальный.

– Теперь вижу, – парировал мужчина, отвел душу, пробормотав какую-то длинную фразу по-французски, и добавил: – Бог мой, сколько в вас страсти, Джессика Деберль!

Девушка резко отвернулась, ибо знала, в ней нет и намека на страсть. А еще она знала, что не имеет морального права носить эту фамилию. И ненавидела Шарля Карана, который – пусть ненамеренно – с такой легкостью говорил о том, что являлось для нее источником невыразимых мук.

Хотелось, чтобы Шарль оставил ее в покое, но девушка понимала – из этого ничего не выйдет.

– Пойдемте, здесь Адмирал. Садитесь, – наконец бросил Каран, и Джессика поняла, деверь сердится.

– Нет! – выпалила она. Ничто на свете не заставит ее ехать с ним на одной лошади!

– Я не думаю скакать с вами, если это то, чего вы боитесь! – прорычал Шарль, очевидно видя ее насквозь.

Это ей не понравилось. А больше всего задело за живое слово «боитесь». И Джесс сразу же возненавидела деверя, сумевшего догадаться, что она действительно боится всякого физического контакта с другими людьми. Ненависть ее была так сильна, что, ничего не видя и не слыша вокруг, Джессика стрелой промчалась мимо Шарля, прыгнула в седло и стремительно поскакала прочь.

Будь он проклят, черти бы его побрали! – кипела Джессика, гоня Адмирала галопом. Пусть тащится пешком эти две мили! Хорошо бы пошел дождь. Ее бы очень обрадовала грозовая туча. И молния тоже не помешала бы…

Однако до грозы не дошло. В этом очаровательном уголке Франции царила поздняя весна, которой вот-вот предстояло смениться летом. И ее коню не пришлось долго скакать галопом. Когда показалась конюшня, девушка поехала шагом. Гнев ее бесследно испарился, и сбитая с толку Джесс искренне недоумевала, что это на нее накатило.

Навстречу вышел Анри; казалось, увидев Джессику живой и здоровой, он испытал большое облегчение, и девушка вновь ощутила чувство стыда за то, что, хотя и нечаянно, заставила всех тревожиться, когда Сэнди прибежала домой одна без всадницы.

– Мне очень жаль, – извинилась девушка. Мрачный тон Джесс должен был показать Анри, что она крайне недовольна собой. Наверняка мужчина все понял и улыбнулся. А когда Анри помог расседлать Адмирала и позаботился о жеребце, девушка поняла, что прощена.

Когда обе лошади были обихожены и выпущены в паддок, испытываемое Джессикой чувство неловкости за свое поведение сменилось мучительным раскаянием. Вскоре, прекратив попытки разобраться в психике той новой вспыльчивой особы, какой она стала, Джессика попробовала поставить себя на место деверя.

А когда наконец явился Каран, девушка готова была сгореть со стыда. О небо, какие чувства пережил потерявший любимого кузена во время несчастного случая на конной прогулке Шарль, когда Анри сказал, что Сэнди вернулась в конюшню без седока! Наверняка решил, что история повторилась…

Должно быть, деверь сразу же оседлал Адмирала и кинулся на поиски. Бог знает что он подумал, когда увидел, как она лежит и не шевелится. Конечно, первым его движением было пощупать пульс на шее и удостовериться, жива ли она. А что сделала она? Заорала как полоумная – нет, как последняя базарная торговка!

Помертвев, девушка двинулась Шарлю навстречу. Ненароком вспомнив свой истошный вопль, Джессика вновь испытала жгучий стыд. Но необходимо было извиниться.

Девушка подошла к деверю и остановилась. Отчужденно Шарль посмотрел на нее и молча прошел мимо.

Джессика не сводила с оскорбленного Карана глаз; хотелось окликнуть, заставить остановиться, но от стыда язык прилип к гортани. И тут девушка поняла: ее новый мир, которому она так была рада, рушится, и все из-за ее вздорного поведения. Именно об этом говорило враждебное молчание Карана. Шарль наверняка захочет, чтобы она уехала!

От этой страшной мысли закружилась голова. Хотя девушка провела во Франции всего две недели, она понимала, что не хочет уезжать из этого чудесного уголка. Сердце упало. Джессика даже не пыталась проанализировать ситуацию, просто чувствовала – так будет, и все. И знала, что чересчур горда, чтобы оставаться там, где ее не желают видеть.

Джессика подошла к забору и стала осматривать паддок. Во второй половине дня Сэнди с Адмиралом обычно нежились в тени деревьев, росших в дальнем конце загона. Но даже всегда умиротворяющее созерцание лошадей на этот раз не помогло. Джессика в расстроенных чувствах отправилась домой.

Проторчав в гостиной добрых десять минут в надежде, что Шарль вот-вот придет, девушка решила подняться в свою комнату, принять душ и переодеться: может, тогда она почувствует себя увереннее.

И она уже благополучно добралась до лестничной площадки, когда дверь комнаты, находившейся через две от ее собственной, распахнулась и оттуда вышел Шарль, очевидно, из своей спальни.

Заметив ее, он остановился. У Джесс немедленно запылали щеки. Теперь она уже не сомневалась, что скоро должна будет уехать, и как прежде, увы, из гордости закусила удила. Нет, она ни за что не останется там, где ее будут терпеть из милости! То же неведомое прежде чувство заставило ее шагнуть вперед, и, вглядевшись во внимательные серые глаза Шарля, Джессика выпалила:

– Полагаю, вы хотите, чтобы я уехала?

Казалось, деверь удивился, хотя голос его был совершенно спокойным:

– Уехала? Куда?

Он что, играет с ней с кошки-мышки? Джессика воинственно задрала подбородок, причем это получилось само собой.

– Я думала, вы захотите со мной расстаться. – Эти слова дались ей с большим трудом.

И снова Джессике пришлось выдержать пристальный взгляд серых глаз. Наконец Шарль тихо спросил:

– Почему я должен хотеть с вами расстаться?

Девушка не сводила с Карана огромных карих глаз.

– Я думала… я оставила вас добираться до дому пешком и вообще… – Тут она умолкла. Постепенно до сознания стал доходить смысл его слов, на душе стало радостно. Очевидно, она все поняла неправильно, и Шарль вовсе не сердится на ее столь вызывающее поведение.

– Мы же одна семья, Джесс, разве не так? – ответил Каран, затем, к великому облегчению невестки, обаятельно улыбнулся и поддразнил: – Вы не знаете разве, что каждый из членов семьи имеет право бросать родственников за две мили от дома и заставлять их идти пешком одних?

– Ох, Шарль, – невольно пробормотала девушка. На сердце сразу стало легко. И теперь на губах Джесс заиграла улыбка, и она сказала: – Извините…

Переведя взгляд на ее улыбающиеся губы, Шарль застыл как зачарованный, и только тут девушка поняла, насколько редко она улыбается, и неудивительно, что деверь не сводит с нее глаз.

– Ладно, но больше так не делайте, – с деланной суровостью произнес Каран, и Джессика чуть не расхохоталась. Шарль повернулся, словно хотел идти дальше, но снова посмотрел на гостью и спросил таким тоном, будто выполнял хозяйский долг: – Вы добровольно сошли с Сэнди или она ссадила вас?

– Я сама виновата, – быстро заверила Джессика. – Я ни на что не обращала внимания. В результате лошадь споткнулась, и мы с ней легко расстались.

– Вы ничего не поранили?

– Ничего, за исключением гордости, – засмеялась девушка. Это было правдой. Шарль бросил еще один внимательный взгляд на ее рот, затем резко отвернулся.

– Все равно примите горячую ванну, – приказал он через плечо.

У себя в комнате Джессика из принципа встала под душ. Не нужна ей никакая горячая ванна! А затем внезапно задумалась над происходящим и застыла под колючими струйками воды. Нет, это не та примерная Джессика Френсис, которую она знала всю жизнь. Это совсем другая особа – веселая, смеющаяся, мятежная… живая! Перехватило дыхание. Девушка едва не ахнула, но не стала додумывать эту мысль до конца…

Когда пришло время ленча, она совсем было решила не присоединяться к Шарлю. И только мысль, что Каран может подумать, будто она таким способом желает привлечь к себе внимание, заставила ее спуститься в столовую.

Но тут она обнаружила, что волновалась напрасно, Шарля в столовой не было. Знаками и отдельными французскими словами Джессика попыталась сообщить Рене, что хочет дождаться их хозяина, а уже потом приступить к трапезе, но после почти такой же мимической сцены Рене девушка сообразила, что Шарль уехал к друзьям. Воспринять на слух, сказала ли Рене слово, означающее друзей-мужчин или подразумевающее подружек, Джессика не смогла, да и не была уверена, что хочет это знать. Она ела, лишь бы не огорчать Рене, хлопотавшую только ради нее на кухне, потом вернулась к себе в комнату и переоделась в костюм для верховой езды. Джессика вновь ощущала в душе какое-то беспокойство. Анри пытался было уговорить девушку отдохнуть, но она отправилась на конюшню.

Вернувшись в половине седьмого, Джессика сразу же приняла горячую ванну, как советовал Шарль несколько часов назад. А потом, после ванны, она долго перебирала свой гардероб и наконец выбрала платье цвета лаванды. Джессика даже не предвидела, как платье будет великолепно выглядеть, облегая ее точеную фигурку.

Без пяти восемь она вышла из комнаты, размышляя, вернулся ли Шарль или по-прежнему гостит у друзей – вернее, у какой-нибудь подружки. Несомненно, любовницы были у него и здесь, и в Париже. Впрочем, ее это не касается. Она всего лишь конюх, и ей совершенно все равно, чем занимается ее хозяин в свободное от работы время.