Текст книги "Выйти замуж за виконта"
Автор книги: Сабрина Джеффрис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)
Глава 16
Если дверь закрыта, не задавайте лишних вопросов
Советы для Настоящего Слуги
Пока Спенсера окружали дети, Эбби была спокойна. Но как только все расселись за обеденным столом, напряжение с прежней силой охватило девушку. Задумчивый взгляд виконта, устремленный на нее, лишил Эбигейл остатков храбрости, и она едва могла дышать. А когда лакей начал разносить суп, девушка и вовсе забыла, что человеку для поддержания жизни необходим воздух. Последней каплей стал вопрос Спенсера, пристально разглядывающего содержимое своей тарелки.
– Что это?
От волнения Эбби закусила губу.
– Это… это суп–пюре из моллюсков. Американское блюдо. Я думала, Вам должно понравиться. Вы же любите крабов, омаров и иже с ними.
Виконт опустил ложку в тарелку и внимательно посмотрел на девушку.
– И как же Вы это узнали?
– От слуг. – Уклончиво ответила она, наблюдая, как Спенсер пробует суп.
Дети к новой пище отнеслись с подозрением и ждали, когда виконт вынесет свой вердикт.
Почувствовав, что все на него смотрят, Спенсер замедлил свои движения. Он набрал еще одну ложку супа, но в этот раз задержал его, смакуя, во рту. А проглотив, принял глубокомысленное выражение лица.
Когда Спенсер опять без единого слова опустил ложку в суп, Эбби не выдержала:
– Ну, как? – отрывисто спросила она, – что Вы скажете?
– О чем? – виконт спокойно продолжал поглощать обед.
– О супе, конечно же!
– Ах, о супе.
Девушка сердито взглянула на него, и виконт сдался:
– Очень вкусно, Эбби. Самый вкусный суп из всех, что мне довелось когда–либо пробовать.
Спенсер иронично выгнул бровь и посмотрел на детей:
– И я думаю, что все со мной согласятся.
Этого было достаточно, чтобы заставить детей схватить ложки и приняться за еду.
Со всех концов стола были слышны восхищенные восклицания в адрес Эбби, ее супа и хозяев дома вообще.
И самодовольная ухмылка, тут же появившаяся на лице Спенсера, вызвала у Эбби желание запустить в него первым попавшимся под руку предметом.
Тем не менее, обед завершился прекрасно. Виконт даже удивил ее, обнаружив свою способность смешить и развлекать других. Он потчевал детей историям о путешествии в Италию, о прогулке в венецианской гондоле и о сопровождавших его в этой прогулке лебедях.
А на угрюмое заявление Джека о том, что он терпеть не может лебедей, Спенсер ответил:
– Я понимаю тебя. Бог, наверняка, наградил этих птиц такой красотой, чтобы получше прикрыть их непроходимую глупость.
Слушая его рассказы, дети веселились от души.
Было как раз покончено с лимонным мороженым, когда виконт промокнул губы салфеткой и встал:
– Я сожалею, но должен оставить вас. Меня ждет работа, которую необходимо выполнить.
Он загадочно посмотрел на Эбби:
– Дорогая, когда наши гости покинут нас, я был бы очень признателен, если бы Вы зашли ко мне в кабинет.
– Непременно, – отозвалась девушка, но то, как он это произнес, насторожило ее.
Клара тоже заметила странное поведение виконта. И когда, некоторое время спустя она и дети собрались уходить, девушка не выдержала и спросила:
– Тебе не кажется, что лорд Рейвенсвуд все еще сердит на нас, за то, что мы привели на обед детей?
– Да что ты! Нет, конечно! Он был так необыкновенно добр с ними. Я уверена, что виконт просто хочет обсудить планы на завтра.
Но, проводив гостей, Эбби до последнего оттягивала свой визит в кабинет. В ней опять проснулось предчувствие чего–то нехорошего, и она никак не могла от этого избавиться.
Наконец, Эбигейл остановилась перед кабинетом Спенсера и замерла у приоткрытой двери. У нее внезапно пересохло во рту, когда она, осторожно заглянув в комнату, увидела виконта стоящим в одной рубашке между камином и огромным столом красного дерева. Спенсер без жилета, без сюртука – это абсолютно на него не похоже.
Она оглядела комнату в поисках остальных предметов его одежды и обнаружила их на спинке кресла. Но галстук, напоминающий часть солдатского обмундирования, он все–таки не снял. И этот кусочек официального Спенсера привел ее в чувства. Увидеть виконта одетым подобным образом было возможно только в его спальне. Сердце Эбби сжалось от плохого предчувствия, но девушка отмахнулась от него. Да она просто дурочка. Почему она должна его бояться? Ну и что с того, что виконт не был одет в свой обычный строгий костюм, находясь у себя дома. Он волен разгуливать по дому в одной рубашке, если это доставляет ему удовольствие. Даже если прежде Спенсер и не позволял себе подобного.
Разглядывая виконта через приоткрытую дверь, Эбби пыталась выяснить, в каком он настроении. Но хотя ей отчетливо был виден его профиль, она смогла мало что определить по сильной линии подбородка и сжатым, без тени улыбки, губам. В глубокой задумчивости Спенсер держал в одной руке бокал, в котором плескалась темная жидкость, а в другой – кинетоскоп.
– Входите, Эбби, – произнес он, не оборачиваясь.
От испуга девушка вздрогнула, и у нее зашумело в ушах. Она распахнула дверь и вошла.
Виконт все еще не смотрел на нее.
– Закройте за собой дверь на ключ.
Резкий приказ напугал ее. Может все–таки ей есть чего опасаться? Но чего?
– Я не хочу, чтобы слуги принимали участие в нашей приватной беседе.
– О–о–о! – это все объясняло. Но все же ее руки дрожали, пока Эбби закрывала дверь и поворачивала ключ в замке.
Девушка посмотрела на виконта. Он поставил пустой бокал на столики и стал вертеть прибор в своих руках.
Отблески огня в камине рисовали на его лице зловещие тени, и легкое беспокойство девушки превратилось в предчувствие ужасной беды. И как всегда, она встретила страх с открытым забралом.
– Вы говорили, что хотели видеть меня.
– Да. – Спенсер не отрывал своего взгляда от интересного устройства. – Я полагаю, Вы любите детей.
– Люблю. Но кто же их не любит.
Виконт взглянул на нее, иронично изогнув бровь.
– И не пытайтесь снова убедить меня в своей неприязни к детям, – быстро проговорила Эбби. – Я не поверю ни единому Вашему слову. Я видела, как Вы обращались сегодня с нашими маленькими гостями: Вы им сострадали, Вы их веселили…
– Я могу сделать хорошую мину при плохой игре, если это в моих интересах, – огрызнулся Спенсер.
– Ерунда. Вы могли в любой момент отправиться в свой клуб, но не сделали этого. И ни один человек, если он ненавидит детей, не смог бы шутить с ними и держать их у себя на коленях, как это делали Вы.
Эбигейл скрестила руки на груди.
– Вы наслаждались обществом этих милых крошек. Не отрицайте.
Виконт, все еще держа в руках кинетоскоп, медленно повернулся к Эбби. Его глаза, в которых девушка увидела стальные отблески, изучали ее лицо.
– И чтобы выяснить, выношу ли я детей, Вы привели их сюда?
Ее ладони взмокли от напряжения:
– Нет–нет! Мне просто нужна была их помощь.
– И поэтому Вы устроили для детей целый обед и даже о меню позаботились и для них, и для меня.
Зря Эбби надеялась, что ей удастся все очень просто объяснить.
– Я, м–м–м, п–просто попробовала обернуть в шутку Ваши слова о том, чтобы привлечь детей на свою сторону с помощью хорошей еды.
Стоило признать, что прозвучало все это довольно нелепо. Спенсер пристально посмотрел на девушку, и под его взглядом она буквально приросла к полу.
– И у Вас не было никаких других тайных мотивов, кроме парфюмерных изысканий?
Сам факт, что он о чем–то спросил ее, дал девушке возможность прийти в себя.
Но она не собиралась открывать истинные мотивы ее сегодняшнего поступка.
– Конечно же, нет, – наконец выдавила из себя Эбби.
– Ну что ж, все понятно.
Улыбка виконта могла принести девушке облегчение если бы не была такой…такой загадочной. Это было совсем не похоже на Спенсера. Неуловимый, невозмутимый, но только не загадочный. Что же такое, святые небеса, он задумал? Сверкнув глазами, виконт протянул ее кинетоскоп:
– У меня для Вас кое–что есть.
Сердце Эбби вздрогнуло от мрачного предчувствия. Что все это значит? Допрос окончен? И что за необходимость показывать ей очередное чудо техники?
– Я что–то не припомню, чтобы видела его раньше.
– Я держу его отдельно от остальных. Те мне подарил отец, когда я был еще мальчиком. А этот – подарок Нэта. Он откопал его где–то в Париже несколько лет назад.
– О! – восклицание Эбби прозвучало довольно глупо, но она просто не смогла его сдержать. Странное поведение виконта выводило ее из равновесия.
– Взгляните. – Предложил Спенсер звенящим от напряжения голосом.
– Эбби на негнущихся ногах преодолела разделяющий их турецкий ковер и протянула руку. Вместо того чтобы дать ей прибор, виконт притянул девушку к себе.
Развернув ее к себе спиной, он оперся о стол и устроил Эбби у себя между ног таким образом, что ее мягкое место упиралось ему прямо в пах.
Сильная рука, обвившаяся вокруг ее талии, ясно дала понять, что ей не вырваться из таких тисков.
Ну что за день. Он что, решил просто помучить ее или, наконец, понял, что больше не стоит отрицать их влечение друг к другу, и сопротивление не имеет смысла? И если это так, то почему именно сейчас?
По телу девушки пошла приятная волна возбуждения, когда она почувствовала, как увеличивается в размерах его особенная часть тела у нее за спиной. Спенсер едва заметно прижался губами к волосам Эбби, и ее возбуждение тесно переплелось с предвкушением продолжения. Девушке было совсем не важно, почему он изменил свое решение. Спенсер держал ее в своих объятьях и целовал – этого было вполне достаточно.
Виконт вложил в руки девушки кинетоскоп и шепнул ей на ухо:
– Загляни в него, Эбби.
Гадая, для чего им двоим может понадобиться это чудо техники, Эбби поднесла его к глазам.
Хотя Спенсер и держал ее лицом к огню, чтобы свет падал в отверстие задней стенки кинетоскопа, ей понадобилась пара секунд, чтобы разглядеть изображение. Но как только Эбигейл сфокусировала зрение и смогла отчетливо увидеть картинку, тут же судорожно выдохнула.
На картинке был изображен публичный дом. Женщины практически без одежды лежали, раскинувшись в разных непристойных позах. Прикасаясь к себе и принимая прикосновения мужчин. Она отпрянула от кинетоскопа, кровь прилила к ее щекам.
– Это… Ведь это кинетоскоп с эротическими картинками. И он совсем не для детей, да и Вы сами это знаете.
– Неужели. – Проговорил Спенсер, а его рука со знанием дела стала опускаться все ниже и ниже вдоль ее живота, вызывая дрожь возбуждения даже через ткань платья и сорочки. Но когда другой рукой он начал расстегивать пуговки ее платья, Эбби не знала, как реагировать: то ли наслаждаться, то ли бить тревогу.
– Спенсер, что… что Вы делаете?
– Мне казалось, ты называешь это «игрой». – Его теплое дыхание согревало ее шею и заставляло кипеть кровь.
– Мне казалось, что ты не хочешь больше так играть. – Осторожно произнесла Эбби.
– Иногда мужчина не может совладать с собой. – Он продолжал расстегивать пуговицы, пока не расстегнул все до одной. Положив на стол волшебную коробочку, которую виконт забрал у девушки, он рывком спустил с нее платье, с тихим шелестом упавшее на пол.
– Но ведь ты на это и рассчитывала, я прав?
Страх в ее груди боролся с возбуждением:
– Я не понимаю, что ты имеешь в виду?
Он обернул что–то вокруг ее шеи, и только когда она уловила запах, поняла, что это был его галстук.
– Все мои галстуки пропитаны запахом твоих духов! Вот почему ты оказалась в моей комнате на днях. Я смог вычислить это только сегодня вечером. Когда одна из девочек сказала что–то по поводу моего сладкого запаха, я осознал, что это слишком сильный запах для простой игры воображения.
Паника сковала грудь девушки.
– Она всего лишь почувствовала твой собственный запах. Ты ведь говорил, что не пользуешься ароматной водой.
– Можно было предположить, что Джеймс, мой камердинер, добавляет ароматизатор в воду для бритья. Но после обеда я поднялся в свою комнату и проверил свежевыстиранные галстуки. Они все пахли как этот.
Кусочек шелка, который он сунул ей под нос, плавно спланировал на пол.
– И как ты. Это твой запах. Признайся хотя бы в этом.
Когда она ничего не ответила, он пробормотал:
– Что за упрямая маленькая девчонка. – Его рука переместилась к ее груди, чтобы расстегнуть сорочку. Эбби попыталась взглянуть на виконта, но он удержал ее на месте.
– Еще один вопрос, – продолжил Спенсер, – и на это раз мне нужна правда. Почему ты так хотела, чтобы дети пришли в этот дом?
О боже, он опять об этом. Неужели и здесь догадался?
– Я же говорила тебе…
– Нет, назови настоящую причину. Ты знала, что я чувствую, и поэтому решила убедить меня, разрешить привести детей в дом, а после продержала их здесь больше разрешенного времени. Я думаю, что знаю причину. Но я просто хочу услышать это от тебя.
Эбби сдалась.
– Хорошо, черт тебя побери. Да, я хотела увидеть, на самом ли деле ты ненавидишь детей. И я полагаю, что убедилась в обратном.
– Все понятно. – Его голос звучал до странного спокойно.
Он опустил до талии ее сорочку, полностью обнажив ее грудь. Прохладный воздух превратил ее соски в твердые пуговки, отчего дыхание Спенсера участилось.
– Значит, это было испытание. – Прошептал он, а потом прикусил зубами мочку уха.
Все ее мышцы внизу живота сжались в болезненный клубок, центр которого находился где–то между ног.
– Ч–что ты имеешь ввиду? Что за испытание?
Его рука снова обвилась вокруг ее талии, но на этот раз уже обнаженной:
– Чтобы выяснить, мог бы я на самом деле подойти тебе в качестве мужа.
Ужасный день. Он догадался обо всем.
– Не говори глупостей. Зачем мне это надо, если мы все равно, в конце концов, будем жить раздельно?
– Хороший вопрос. – Он обвел пальцем ее пупок, а потом зарылся в самую серединку. – Мне бы тоже хотелось получить на него ответ. И в голову приходит только одно объяснение – ты хотела сделать наш брак настоящим, если бы могла.
Нет, Эбби еще не полная дура, чтобы признаться в этом.
– И вовсе нет.
– Нет?
– Нет.
– Все еще упрямишься, как я погляжу. – В его голосе зазвучала сталь. – Скажи мне, Эбби, имеешь ли ты хоть малейшее представление, что значит обладать раем, но не сметь войти в него?
– Что за нелепый вопрос. – Нахмурилась Эбби.
– Пусть так. Но все равно, ответь на него.
– Хорошо. – Она подумала о последних днях, прожитых как его жена, на самом деле ею не являясь. – Думаю, я понимаю, о чем ты говоришь.
Со стоном, больше походящим на рычание, Спенсер накрыл своей ладонью ее живот и крепко прижал к себе, заставляя ощутить всю величину его желания.
– А мне кажется, ты понятия не имеешь, что это такое.
Она не знала что ответить, у нее даже не было ни секунды на мысли о том, что задумал Спенсер, когда он практически приказал:
– Возьми кинетоскоп и загляни в него еще раз.
Любопытная распутница внутри Эбби нашла это требование чрезвычайно интересным, тогда как благовоспитанная леди протестовала:
– Зачем???
– Потому что так сказал тебе я. Ты моя жена. А в Англии жены беспрекословно подчиняются своим мужьям и не задают лишних вопросов, так как мужья знают, что хорошо для жен, а что нет.
Прозвучавшая в его голосе угроза обернулась мурашками вдоль ее позвоночника:
– Я твоя ненастоящая жена.
– Забавно. Ты замечаешь это только тогда, когда это в твоих интересах.
Да уж, только не тогда, когда ты ведешь себя так странно – чуть не вырвалось у Эбби. Горячими губами он прижался к ее шее, и все возражения тут же растаяли в воздухе.
– Посмотри, пожалуйста, Эбби, – уже ласково уговаривал ее Спенсер.
Затуманенными от желания глазами она увидела, как он вложил коробочку ей в руки, словно сомневаясь в ее способности сделать это самостоятельно. Вздохнув, Эбби поднесла прибор к глазам.
– Хорошая девочка. – Спенсер скользнул пальцами по ее обнаженному животу, – теперь расскажи мне, что ты видишь. Начни слева и описывай все в подробностях.
Чувствуя, как запылали у нее щеки, Эбби прошептала:
– Возле занавеси ст–тоит женщина.
– Во что она одета?
– Она совсем не одета, – пролепетала Эбби.
Легкими поцелуями в подбородок Спенсер как будто награждал ее за откровенность.
– Продолжай, что она делает?
– Ты и так знаешь, что она делает, – укорила виконта девушка.
– Да, знаю. Но все равно продолжай, – он посасывал мочку ее уха, – это же игра, помнишь? А игры тебе нравятся.
Для чего он постоянно твердит про игры?/
– Она…ну…позади нее стоит мужчина и держит ее.
– Как я держу тебя?
– Да, именно так, – от удивления Эбби моргнула.
– И что же она делает с этим мужчиной?
Теперь, когда девушка втянулась в эту «игру», ее наполнило животное возбуждение.
– Она прижимает его руку к своей груди.
– Покажи мне
Эбби заколебалась, но его хриплый приказ повис в воздухе дразнящим обещанием. Если она разочек сыграет в игру этого бога–громовержца, она сможет оседлать ветер, приручить бурю. Эбби поймала его руку и, сначала, просто приложила ее к своей груди, а потом, осмелев, прижала.
– Вот так.
Издав одобрительное рычание, он начал ласкать, гладить ладонью ее грудь, дразнить сосок, доводя ее до умопомрачения. Его нежные ласки опустошили ее легкие, она прерывисто дышала, а губы жаждали его рта. Ища его губы, девушка отвернулась от кинетоскопа, но виконт просто наклонился к ее шее с другой стороны и стал осыпать поцелуями ее кожу, ставшую очень чувствительной.
Дальше, – услышала Эбби, – продолжай. Расскажи о женщине в центре, что она делает?
– Ты определенно заглядывал сюда не один раз, – слегка раздраженно заметила девушка, – Такое ощущение, что ты помнишь каждую деталь на этой картинке.
– Ты не представляешь насколько ты права, – отрывисто засмеялся Спенсер. – Серьезные мужчины тоже иногда должны развлекаться.
Он легонько, чтобы привлечь внимание, ущипнул ее за сосок.
– Расскажи мне, что там в центре, Эбби.
Вздохнув, она снова принялась разглядывать картинку.
– Женщина в распахнутом платье полулежит в кресле, небрежно раскинув руки и ноги. У кресла золоченые ножки и…
Спенсер куснул ее за ухо.
– Мне не важно, как выглядит кресло. Как выглядит женщина?
– Она сидит, раздвинув ноги. Это все. И еще… между ними что–то вроде черной подушечки.
Спенсер издал сдавленный смешок.
– Это не подушка. Приглядись получше.
В замешательстве она покрутила коробочку, чтобы получше поймать свет.
– Хорошо. Итак, подушечка как будто из волос, но… ох… – По ее щекам разлился яркий румянец.
– Ты прав – это не подушка.
– Да, это не подушка. Это мужская голова.
Любопытство взяло над девушкой верх.
– Что же он делает?
Пальцы Спенсера застыли у нее на груди.
– Это ты скажи мне, что он делает, – ответил он; его голос напоминал мягкое урчание, которое вызывало к жизни внутри Эбби сотни бабочек, порхающих и рвущихся на свободу из тела девушки.
– Я…я думаю…он…целует ее.
– Куда?
– Ты знаешь куда, – прошептала девушка.
В этот раз он сжалился над ней и положил свою руку туда, куда она и хотела. Под сорочку, которая до сих пор прикрывала ее пониже талии. Прямо на кудрявый холмик как раз между бедрами.
– Сюда? – хрипло спросил Спенсер.
В горле у Эбби пересохло так, что она не смогла выдавить и слова – только кивнула в ответ.
Он накрыл интимный холмик Эбби своей ладонью и стал поглаживать его. Эбби едва не свалилась прямо к ногам Спенсера от нахлынувшего удовольствия. Другой рукой он снова начал ласкать ее грудь и девушке показалось, что она умерла и воспарила прямо под облака. Потом он раздвинул пальцем ее завитки и стал играть с каким–то очень чувствительным местом так искусно, что девушка застонала и подалась бедрами вперед навстречу его дразнящей руке, желая большего.
– Ты бы хотела, чтобы я поцеловал тебя как ту женщину на картинке? – хрипло спросил Спенсер.
Мысль о том, чтобы ощутить его губы на своей разгоряченной плоти казалась до крайности безнравственной.
– Я…Я не знаю. – призналась Эбби.
Очевидно, такого ответа было достаточно, так как Спенсер скользнул между ней и столом и оказался лицом к девушке. Легким движением он раздвинул ее ноги и опустился между ними на колени, прямо на смятое платье.
Волна предвкушения захлестнула девушку, когда Спенсер с нетерпением, которое охватило и саму Эбби, раздвинул ее интимные кудряшки.
Пока он разглядывал обнажившуюся плоть, по его лицу промелькнула тень сомнения.
– А ведь я был прав! Ты хотела выяснить, действительно ли я ненавижу детей, чтобы понять, есть ли хоть малейшая надежда сделать этот брак настоящим. Она хотела сказать, что это не так. Но было невозможно солгать человеку, который рассматривал ее укромное место с таким собственническим выражением, что был подобен богу–громовержцу, исследующему свои владения.
Когда она не ответила, Спенсер посмотрел вверх и прочитал ответ в глазах девушки.
Тени грозовых облаков пробежали по его лицу.
– Я так и думал.
Эбби открыла рот, надеясь объяснить, что у них может быть замечательная семейная жизнь. Но когда он поцеловал ее в укромное местечко прямо между ног, ее разум превратился в девственно белый лист.
О, небеса. Это был и не поцелуй вовсе. Это было… Это было нечто… Глубоко эротичное, удивительное, доводящее до исступления. Его язык вытворял такие вещи, для которых был вроде и не предназначен. Эбби и вообразить не могла такого. Она медленно закрыла глаза, погрузив пальцы в шелковые волосы Спенсера, чтобы прижать его голову еще ближе.
– Тебе нравится, то, что я делаю, Эбби? – прорычал Спенсер.
– Да… О, да…
С удовлетворенным хрипом он продолжил ласкать ее своим языком, делая это так умело, что Эбби то извивалась, то выгибалась ему навстречу, то хныкала в исступлении от нестерпимого удовольствия. Своим языком и губами он вел ее к вершине блаженства, как порыв ветра, сметающий все на своем пути. Каждое прикосновение его волшебных губ возносило ее все выше и все быстрее, пока она не почувствовала, что отрывается от земли и парит…
Внезапно Спенсер отпрянул от нее. Резко сбросил со своей головы ее конвульсивно сжимающиеся руки и поднялся на ноги. Эбби протестующее закричала: она упала на землю, так и не испытав блаженство полета.
– Спенсер, пожалуйста… – всхлипывала она.
Но несмотря на то, что в его глазах горел огонь неутоленного желания и его мужское достоинство распирающее брюки было тому подтверждением, он не ответил на ее просьбу. Когда Эбби в забытьи от возбуждения потянулась к нему, Спенсер попятился к двери. Искаженное выражение его лица стало для девушки концом всех ее надежд.
В его голосе гремел гнев:
– Теперь ты на самом деле понимаешь, что значит обладать раем, но не иметь возможности войти туда
Боль разрезала ее пополам. Он намеренно практически довел ее до экстаза, но не собирался заканчивать начатое.
– Зачем ты так поступаешь со мной, – прошептала Эбби.
Каждый сантиметр ее тела пульсировал от неудовлетворенного желания.
– Потому что я вела себя сегодня вопреки твоим требованиям?
Грубо выругавшись, Спенсер схватился за дверную ручку у себя за спиной.
– Я говорил тебе, что из нашего фальшивого брака ничего не выйдет. Я говорил тебе, что не хочу превращать его в настоящий, но ты все же настаивала и настаивала со всеми этими своими играми.
Щелчок открываемой двери эхом разлетелся по комнате и отозвался в самых дальних ее уголках.
– Так вот, я тоже умею играть. Поэтому помни об этом, когда решишь снова надушить мои галстуки, привести в дом орды детей или подразнить меня, приглашая «поиграть». Если ты еще хоть раз устроишь свои игры, клянусь, ты получишь все, о чем просишь и более того, окажешься в моей постели.
Долгий вибрирующий выдох вырвался из его груди.
– Но это ничего не изменит, ты поняла это? Как только я отыщу Нэта, ты вернешься в Америку, обесчещенная или нет, мне все равно.
Теперь он шарил по ней откровенно похотливым взглядом.
– Если ты все же решишь остаться в Лондоне, я с удовольствием поселю тебя в милом домике в Челси в качестве моей любовницы.
Его голос обжигал как ледяной ветер, холодный и жесткий подобно зимней буре.
– Но я никогда не сделаю тебя законной леди Рейвенсвуд. Я надеюсь, ты все поняла? Потрясенная исходившей от него яростью, Эбби смогла только лишь кивнуть в ответ.
– Вот и хорошо.
Рывком открыв дверь, Спенсер вышел прочь. Дверь с громким стуком захлопнулась за ним.
В течение нескольких секунд она только и могла, что слепо смотреть ему вслед, чувствуя, как ее затягивает в болезненный водоворот эмоций – неудовлетворенное желание…шок…отчаяние.
И, в конце концов, как только она осознала, что он сделал, ее захлестнул гнев. Спенсер заманил ее сюда специально, чтобы соблазнить и раздразнить ее, а потом разбить все надежды стремительным бегством и горькими словами.
Ее взгляд упал на кинетоскоп, и гнев увеличился стократно. Он и его соблазны – как она могла вообще вообразить, что может захотеть остаться замужем за таким бессердечным чудовищем?
Проклятье сорвалось с губ девушки. Эбби схватила коробочку и запустила ее прямо в дверь.
Слезы жгли ей глаза, но она не давала им выхода, судорожно бегая по комнате и хватая свою одежду.
Он мог мириться с ее присутствием в своей жизни, когда это было ему необходимо, и мог, наигравшись, избавиться от нее в любой момент. Он даже предложил ей стать его любовницей. Его любовницей, подумать только.
Она резко надела через голову сорочку, потом платье, в каком–то остервенении просунула руки в рукава. Значит так, он решил окончательно унизить ее, сделав своей содержанкой. Значит, она должна была играть роль грелки для его постели. Но, Боже сохрани, если Эбигейл посягнет на карьеру или его планы на будущее своим желанием…. желанием… Своим желанием принадлежать ему.
Девушка больше не могла сдерживаться и проиграла сражение со слезами. Скорчившись на полу, она безумно зарыдала. Она никогда не сможет принадлежать ему – этот жалкий негодяй дал ей сегодня подробный отчет о своих намерениях. А она все это время заблуждалась. Думала, что его готовность угодить, его заботливые знаки внимания, и – о как их забыть – его сладкие поцелуи и волшебные прикосновения – все это говорило том, что это на самом деле тот чудесный джентльмен, которого она знала в Америке.
Но никакого чудесного джентльмена не было и в помине – всего лишь любезный виконт. Да, он желал ее, но только и всего. Он хотел только ее тело, но не ее саму. Абсолютно ничего не изменилось с той минуты, когда она в первый раз пересекла порог этого дома – она все также оставалась американской дурочкой без роду и племени, слишком неподходящей, чтобы быть женой такой состоятельной и важной фигуры, как помощник Министра внутренних дел благословенной Англии.
Она яростно вытерла глаза кулаками, злясь на себя за то, что лежит на полу и оплакивает потерю того, кто никогда ей не и не принадлежал.
Если бы виконт только дал ей время, шанс доказать, что она может быть женой такого человека как он.
Нет, Спенсер был слишком уверен в том, что знает, какая женщина ему необходима в качестве жены. Но это совсем не означает того, что она не может попытаться. Эбби решила сделать это только затем, чтобы доказать ему, что и она могла стать для него замечательной женой. Показать, что он теряет.
Вытерев глаза рукавом, девушка слепо уставилась на пламя в камине. А почему бы и нет? Почему бы не отомстить ему за холодность в обращении с ней? Она станет воплощением истинной английской леди, пойдет на прием в честь Майского праздника и встретится с королем. И Эбби будет также холодно элегантна, как и любая другая леди на этом торжестве. Она заставит виконта Рейвенсвуда пожалеть, что упустил ее, когда у него был шанс.
А когда, в конце концов, он будет умолять Эбигейл стать его женой, она ему равнодушно откажет.
Спенсер стоял, вжавшись в стену у дверей кабинета. Ее рыдания затихли еще не скоро (но все–таки затихли, и за это хвала Всевышнему) после того, как они остудили его неистовое желание. Ничто не подавляет мужчину так, как женские слезы, особенно, когда они принадлежат женщине, которую он желает с неизведанным доселе отчаянием.
Он не должен стоять здесь и слушать. То, что ему нужно, так это как можно быстрее оказаться в уединении своей спальни, чтобы разобраться с неудобством, которое ему причиняло его сексуальное возбуждение. Но это было бы совсем несправедливо, если бы он сам удовлетворил свое желание, а ее оставил ни с чем, так как девушка не была еще достаточно искушена, чтобы знать, как получить удовольствие без помощи мужчины.
Вместо этого виконт неподвижно стоял в тусклом свете холла, пока она выпускала пар, швыряя все, что ей попадало под руку. Но еще он стоял и потому, что наказывал себя, слушая ее разрывающие сердце рыдания и терпя каждый удар боли, которую они причиняли.
Потому что Спенсер заслужил разделить ее страдания, после содеянного им.
Черт возьми, он никогда не должен был позволять сердцу взять над ним верх.
Он зашел слишком далеко. Но после этого ужасного обеда, когда виконт понял, какой прекрасной может быть жизнь с ней, если бы только он мог иметь детей, – он сорвался. Если бы Спенсер не предпринял хоть каких–нибудь действий, она бы продолжила свою тактику, придуманную специально, чтобы отправить его в прямиком в ад.
По крайней мере, во всем случившемся есть и положительная сторона. Эбигейл возненавидит его, а это было то, что нужно. С ее озлобленным сердцем он сможет справиться лучше, чем с полными надежды взглядами и неумелыми попытками соблазнить его.
Ты должен сказать ей правду. Покончить с этим. Правда в один момент уничтожила бы все ее надежды.
Возможно. Но девушка может заявить, что его неспособность иметь детей не принципиальна. Она даже сможет в это поверить. А потом, когда она убедит отдать ей его сердце и душу, все получится в точности как у отца с Дорой. Жизнь без собственных детей надоела бы Эбби, и она, как бы ей не хотелось, разрушив брак, снова оставила бы его одного.
На другом конце холла появился Макфи. Решительными шагами он направлялся прямо к Спенсеру. Виконт оттолкнулся от стены и шагнул навстречу дворецкому, с облегчением ухватившись за домашние мелочи, чтобы выкинуть из головы мысли об Эбби.
– Здесь один из агентов с новостями о Вашем брате, милорд. – Сказал без всяких предисловий дворецкий. – Мне проводить его в кабинет?
– Нет! – Спенсер запустил руку в волосы. – Нет, в кабинете Эбби, и она просила не беспокоить ее. Я встречусь с ним в передней гостиной.
Хорошо, милорд. – Макфи скользнул взглядом в сторону двери кабинета. – Должен ли я вызвать миссис Грэм, чтобы она зашла к ее светлости?
Спенсеру стало дурно при мысли о том, что эта старая карга обнаружит свою дражайшую мисс проклинающей его, Спенсера, имя. Но ему также пришло в голову, что Эбби возможно понадобится помощь, чтобы одеться.
– Наверняка, это неплохая идея, – сказал он устало.
– Как пожелаете. – Но дворецкий не двинулся с места, и при этом выглядел так, как будто явно испытывал неловкость. Он потянул свой шейный платок и прочистил горло.
