Текст книги "Оно того стоит (ЛП)"
Автор книги: С. М. Шейд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Хенли
Я испытываю соблазн отсидеться в комнате до конца дня и устроить отдых своей многострадальной заднице, но ясно, что Лидия хотела бы побыть одна, поэтому неохотно сижу снаружи, наблюдая за свадебной Олимпиадой. Я игнорирую насмешки и шепот гостей, сидящих вокруг меня. Никто не спрашивал, что случилось на зиплайне, но все кивают и тянут лыбу, что становится ясно, что каждый уже в курсе. Как бы то ни было, они все могут поцеловать мою опухшую, красную задницу в самую мясистую ее часть.
– Эй, цыпа, как поживает твоя задница?
Дэвис садится рядом со мной, а я стараюсь не рассмеяться, услышав прозвище, которое он посмел приклеить ко мне несколько лет тому назад. Хенли принято сокращать до Хен, что в переводе с английского значит обидное «курица», но Дэвис пошел дальше. Я всегда притворялась, что ненавижу его, когда была ребенком, но втайне мне ужасно нравилось, что он зовет меня таким милым прозвищем, каким бы нелепым оно не казалось.
– Не называй меня так и перестань думать о моей заднице.
В его темных глазах горит юморной огонек, когда он улыбается мне. Он, может, и вырос, но эта мальчишеская кривая усмешка ничуть не изменилась, и, видимо, она все еще может запускать в полет бабочек, порхающих где-то внутри меня. Я хочу ненавидеть его, ненавидеть его после той боли, которую он мне причинил, но не могу заставить себя это делать.
– Я подумал, что тебе это может понадобиться. – Он достает тонкую подушку для стула.
Отлично, чувствую себя старухой, которой приходится повсюду таскать с собой подушку в виде пончика. Хотя это и не она, но все же, это – подушка.
– Спасибо, – бормочу я, бросая ее на стул и садясь обратно. – Почему ты не бежишь полосу препятствий? Боишься испачкаться?
– Я подумал, тебе не помешает компания.
– Что ты делаешь, Дэвис?
– В данный момент я сижу рядом с ворчливой, красивой женщиной.
– Ты знаешь, что я имею в виду. Вокруг полно свободных женщин.
– Это правда, – говорит он, сдерживая улыбку, и его глаза скользят по толпе. – И я уверен, что они упадут к моим ногам, как только дам им шанс.
– Рада видеть, что прошедшие годы никак не отразились на твоей самооценке.
– Да, уверенности мне не занимать.
– Нет, твоя голова всегда буквально раздувалась от осознания важности своей персоны. – Я чувствую, как он смотрит на меня, но не спускаю глаз с полосы препятствий.
– Вообще-то, моя голова уж точно пухла от тебя, детка. И по звукам, которые ты издаешь, когда это происходит, позволяют мне понять, насколько это ценно для тебя.
На моем лице медленно расплывается улыбка.
– Ты просто невыносим.
– А ты просто прекрасна.
– Перестань повторять мне это. – Я решила покончить со всем этим дерьмом. – Послушай, у нас осталось всего несколько дней, а потом мы оба заживем прежней жизнью. Если ты не против дружеского секса на эти дни, пока мы здесь, я в игре, но избавь меня от твоих комплиментов и занудных реплик. Я не такая доверчивая, как эти куклы.
Его длинные пальцы заправляют прядь моих волос за ухо.
– Я называю вещи своими именами, цыпа. – Я корчусь от боли, пытаясь устроиться поудобнее. Атмосфера накалилась, наверное, до тридцать двух градусов, и эта жара не облегчает ноющую боль в моей пятой точке. Мой дискомфорт не ускользает от его внимания. – Давай убираться отсюда. Я знаю кое-что, что тебе поможет.
Я не в том положении, чтобы спорить, поэтому беру его за руку и позволяю отвести меня к задней части дома.
– Куда мы направляемся?
Он жестом указывает на бассейн.
– Все находятся на полосе препятствий. Он полностью в нашем распоряжении.
– Я не надела купальник. Или трусики, если на то пошло. Белье слишком сильно натирало, поэтому остановилась на шелковых шортах для бега. Чувствую себя полуобнаженной, когда на мне нет белья, но так намного лучше.
– Серьезно? Что случилось с той сумасшедшей девушкой, которая перепрыгнула через забор, чтобы поплавать в закрытом бассейне, полностью одетой?
Смеясь, я качаю головой.
– Эта девушка была пьяна и находилась под влиянием глупого братца и его настойчивого друга. – Это была одна из лучших ночей моего детства. Мы прокрались в его дом, а Дэвис украл бутылку водки у своего отца. Мы смешали ее с каким-то ужасным фруктовым пуншем, я тогда впервые напилась. Окружной бассейн был недалеко от нас – вниз по улице, и ничто не казалось настолько заманчивым в ту влажную августовскую ночь. Нам довелось поплавать около двадцати минут, прежде чем охранник прогнал нас, проклиная на чем свет стоит и обещая вызвать полицию. Хорошие были деньки. Почти во всех моих лучших воспоминаниях о детстве Дэвис всегда был рядом.
– Я по-прежнему настаиваю. – И, судя по всему, я все еще буду следовать за ним куда угодно. А черт с ним, на мне темно-синяя футболка и бюстгальтер, так что она не должна просвечивать.
Побросав наши телефоны на шезлонг, мы пробираемся в тот конец бассейна, где помельче. Прохладная вода омывает мою разгоряченную кожу, и я вздыхаю с облегчением. Так хорошо. Я погружаюсь под воду, мои волосы намокают, а потом плыву к углу бассейна. Положив руки на выступ, я откидываю голову назад и наслаждаюсь ощущением солнца на лице и холодной воды, ласкающей мою кожу.
Дэвис всплывает прямо передо мной, а мои глаза тянутся к его груди, где капли воды вытанцовывают на его загорелой коже. Мальчик, которого я любила, был привлекательным, даже милым. Мужчину, стоящего передо мной, милым уж точно не назовешь. Красивый, великолепный, чрезвычайно привлекательный? Безусловно. Но не милый. Его темные волосы кажутся почти черными, когда они мокрые, а растрепанность ему даже к лицу, причем в сочетании с легкой небритостью его подбородка он кажется немного опасным. И я знаю, что он опасен для меня, для моего сердца, которому потребовались годы, чтобы забыть его.
По крайней мере, до конца недели, напоминаю себе. Я буду наслаждаться им до конца свадьбы, а потом вернусь к своей прежней жизни. Меня посещает мысль о том, что пока мы заново знакомимся с каждым дюймом тела друг друга, я ничего не знаю о его теперешней жизни.
– Чем ты зарабатываешь на жизнь? – спрашиваю, пока его руки упираются в мои бедра.
– Я работаю физиотерапевтом в общественной больнице Нэшвилла. – Нэшвилл. Так вот куда он переехал из Пенсаколы? И мы оба работаем в сфере медицины.
– А я все еще живу в Пенсаколе. Я рентгенолог.
– Знаю, – отвечает он с дразнящей ухмылкой. – Мы с твоим братом до сих пор общаемся.
Отлично, интересно, что еще он ему рассказал.
– Дети есть? Бывшие жены? Любовники-геи?
– Нет по всем трем пунктам. Что насчет тебя? Ты с кем-нибудь встречаешься? Да, если это любовник-гей, то желательно с этого места поподробнее.
– Извини, что разочаровываю тебя, но в моем будущем лесбийских оргий не предвидится. Вообще-то, я пару дней назад кое с кем рассталась.
Его руки блуждают по моим бокам.
– Мне очень жаль это слышать.
– Нет, тебе вовсе не жаль, – смеюсь я, когда его пальцы пробегают по моим ребрам.
– Все еще боишься щекотки, да? – дразнит он. Его шершавые ладони скользят по моей пояснице, и когда я смотрю на него, его губы опускаются на мои. Я больше не чувствую прохладу воды, когда жар пронизывает меня, заставляя мою кожу гореть. Почему с ним всегда так? Мы не можем просто целоваться. Мы пожираем друг друга, руками нащупываем и ласкаем наши тела. Мы бы, наверное, занялись этим прямо там, в бассейне, если бы не тихий голосок.
– Я хочу поплавать!
– Хорошо, Ники, я иду. Надень свой жилет. – Молодая мать гонится за своим малышом, в конце концов, ловит его и буквально всовывает в спасательный жилет.
– Думаю, нам пора, – смеюсь я, отрываясь от Дэвиса и вылезая из бассейна. – Пойдем, посмотрим, как прошла полоса препятствий, потом мне нужно привести себя в порядок. Я сказала Каши, что сделаю из яиц отбивную, а еще побегаю парами.
Я стараюсь не смотреть, когда Дэвис перелезает через край бассейна: каждая его мышца напряжена, а вода струйками стекает по коже. Мне нужно взять себя в руки. Я бросаю ему банное полотенце, а вторым обматываюсь сама, когда мы пробираемся на большую площадку, огороженную для проведения игр.
Мы как раз подошли к концу испытаний, когда Дэвис восклицает:
– Какого черта?
Крик, едва схожий с криком человека, кажется, доносится до нас из голубого биотуалета, который располагается в нескольких ярдах от нас. Вообще-то этот голубой биотуалет каким-то немыслимым образом оказался на боку и теперь катается по двору.
– Внутри кто-то есть! – кричу я.
Дэвис указывает на трактор, которым управляет пара детишек.
– Они тащат его за собой. – Прежде чем он может сказать что-нибудь еще, дверь биотуалета распахивается, а на траву вываливается весь перемазанный в дерьме Андерсон.
Хихиканье превращается в неконтролируемый смех, когда Дэвис смотрит на меня смущенным взглядом, осторожно улыбаясь. Дети или нет, я точно знаю, кто это сделал. Каша – официально мой самый любимый человек.
– Господи, я чувствую его запах даже отсюда, – восклицаю я, пытаясь подавить смех и перевести дыхание.
Небольшая толпа собирается рядом с Андерсоном, но не слышу смеха вокруг него. Осторожно, чтобы не дай бог, никто не заметил, я делаю быстрый снимок телефоном, навсегда сохраняя на его лице выражение отвращенного ужаса. Дэвис не может не хихикать, когда я ему показываю фото.
– Я так понимаю, ты не его поклонница?
– Он мудак, который подставил мою подругу. – Оглядевшись вокруг, я вижу, что Каша быстро уходит. Поговорю с ней позже, решаю я, и тяну его в том направлении, откуда мы пришли.
Он обнимает меня за плечо, и мы направляемся к дому, а Андерсон бежит впереди нас, как будто что-то украл.
– Напомни мне никогда не злить тебя.
– Я ничего ему не сделала, – замечаю я. – Теперь, его заносчивая невеста точно захочет меня остерегаться.
– Что она сделала?
– Просто любезно дала нам понять, насколько великодушно было с ее стороны приглашать нас, простых крестьян среднего класса.
– Ой-ой.
– Кстати, интересно, где они хранят яйца до того, как будут их бросать?
Озорной взгляд появляется на его лице, и он хватает меня за руку.
– Приведи себя в порядок, и мы это выясним.
После теплого душа и еще одного слоя крема с гидрокортизоном моей пятой точке намного лучше. По крайней мере, теперь я могу надеть трусики. Надеваю легкие хлопчатобумажные шорты, спортивный бюстгальтер и майку и направляюсь в комнату Дэвиса. Мы пробираемся к огромной промышленной кухне в поисках яиц. План состоит в том, чтобы попытаться заменить яйца вкрутую, предназначенные для бросания яиц, на сырые. По-детски и не очень креативно, но все же смешно.
Мы находим холодильник, полный коробок с яйцами, наполовину помеченных для подбрасывания яиц. Когда я вытаскиваю две коробки, располагающиеся на нижней полке, маленькая пожилая леди, работающая на кухне, улучшает нашу хитрую задумку следующими словами:
– О, только не эти, дорогая. Они испорчены. Я хотела отнести их садовнику, так как он использует их для удобрения, но у меня не было возможности. Просто засунула их туда, чтобы они не воняли.
С улыбкой я хватаю коробки.
– Я отнесу вместо вас. Нам как раз по пути.
– Вот, спасибо.
***
Это будет самое лучшее метание яиц. Мы выстраиваемся в две параллельные линии, а цель игры состоит в том, чтобы бросить яйцо вашему партнеру, стоящему напротив вас. Если ваш партнер поймает его, вы оба делаете шаг назад и бросаете его снова. Если яйцо упадет на землю или треснет, придется начинать все сначала. Первая команда, пересекшая финишную черту позади нас, побеждает. Поскольку используются вареные яйца, игра будет лишена грязи, а значит, будет скучной, но мы с Дэвисом немного оживили ее.
За каждой командой стоит ведро, наполненное яйцами. Я была удивлена, что это не вызвало никаких подозрений, когда мы вызвались наполнить ведра, но никто, казалось, ничего не заметил. Андерсон находится справа от меня, в паре с одним из задиристых друзей Джейн, а слева от меня Джейн в паре с парнем, имени которого я не знаю. Пока мы наполняли ведра сырыми яйцами, мы оставляем гнилые для команд Андерсона и Джейн. Их партнеры – лишь сопутствующий ущерб. Выражаю сожаление относительно их удачи. У меня не было возможности посвятить Кашу в свой план, так как она на другом конце линии с Романом. Надеюсь, она хотя бы это увидит.
Дэвис, кажется, так же взволнован, как и я, когда кто-то свистит, чтобы мы начинали. Мы также используем сырые яйца, так как было бы очевидно, кто поменял яйца, если бы мы были единственными, у кого яйца вкрутую. Дэвис бросает его мне, и я легко ловлю его, делая шаг назад, прежде чем бросить ему яйцо обратно.
Еще через несколько шагов я слышу, как Джейн визжит, неосторожно ловя яйцо, и оно трескается у нее прямо на колене. Фу, я ощущаю запах даже отсюда. К ее чести, она, должно быть, думает, что это ошибка, и продолжает, выбирая другое яйцо и начиная все сначала. Стараясь не смеяться, я бросаю свое слишком сильно, и оно шлепается в руку Дэвиса.
Он поднимает на меня взгляд, а я пожимаю плечами, когда мы оба возвращаемся на исходные позиции.
– Не так сильно, – предупреждает он с кривой усмешкой.
– Это то, что она сказала?
– Это определенно не то, что ты сказала вчера вечером, – парирует он, и я сопротивляюсь желанию бросить яйцо ему в голову.
Мы начинаем догонять Джейн и ее партнера, и это должно быть начинает нервировать парня, потому что его следующий бросок слишком высокий и жесткий. Яйцо лопается у Джейн где-то в районе шеи, и гнилостный запах мгновенно заполняет воздух. Она начинает кричать, когда вонючая слизь стекает по ее груди. Ничего не могу с этим поделать. Смех вырывается из моего горла, сбивая мое дыхание, и я даже не замечаю, когда Андерсон приближается сзади меня, пока я не слышу, как он требует ответа:
– Что, черт возьми, происходит?
– Это не смешно, сука! – Джейн плачет и бросает в меня еще одно яйцо. Я резко пригибаюсь, хотя яйцо и было слишком высоко, в меня оно не попадает, но не пролетает мимо Андерсона. Оно взрывается, как протухшая ручная граната, растекаясь по широкому лбу Андерсона. Его лицо меняет оттенки от красного до фиолетового, когда он что-то неразборчиво бормочет, и слизь сочится к его губам, даря ему приятный вкус.
Я едва могу различить его, слезы от смеха на глазах размывают краски мира. У меня болят бока, и каждый раз, когда пытаюсь сделать вдох, из груди вырывается что-то похожее на повизгивание. Не уверена, что когда-либо смеялась так сильно в своей жизни, и если не возьму себя в руки, я просто обмочусь.
Сквозь возмущенные крики Джейн и рвотные позывы Андерсона, веселый голос говорит:
– Время идет, детка.
Сильная рука обвивает мою талию, и Дэвис уводит меня к пляжу. Мне удается бежать и быстро сделать фото Андерсона, склонившегося и придерживающего живот в нелепой позе, с яйцом, все еще размазанным по его лицу. Джейн на заднем плане, морщится, пока ее подруга вытирает ей грудь.
Лучшая свадебная Олимпиада.
– Куда мы направляемся? – спрашиваю я, наконец, переводя дыхание.
– Подальше отсюда. Андерсон выглядел так, будто был готов убить тебя.
– То есть после того, как его вывернуло наизнанку? – хихикаю я.
Красота его улыбки соперничает с разноцветным закатом, пылающий сейчас за его спиной.
– Опять же, надеюсь, что никогда не перейду тебе дорогу.
– И заметь, я и пальцем его не тронула. Мы должны вернуться в ближайшее время. Начнется парный бег.
Он притягивает меня к себе на прохладный песок.
– Они линчуют нас.
– Да ладно, – поддразниваю я. – Ты боишься? Они не знают, что мы поменяли яйца. Насколько всем известно, мы только и делали, что смеялись над ними.
– Хорошо, – соглашается он, притягивая меня на колени. – Я пробегу гонку с тобой, а потом отведу тебя прямиком в свою комнату и раздену догола.
– Никаких возражений по этому вопросу.
Следующие несколько минут я провожу в уютной тишине, сидя у него на коленях, а его пальцы блуждают по моим волосам, как в детстве. Часть меня пытается забыть, заблокировать это, но то чувство все сильнее впитывается с каждой секундой, прекрасно понимая, что бы я не сделала, все равно буду скучать по этим мгновениям, когда неделя закончится.
Небо становится ярко-красным, выцветая до фиолетового и розового, прежде чем солнце прекращает борьбу за день.
– Нам надо идти. Гонка скоро начнется, – говорю, слыша в голосе нежелание. Я могла бы остаться здесь навсегда.
У меня урчит в животе, а Дэвис смеется.
– Когда ты ела в последний раз?
– Наверное, за завтраком. Это был напряженный день, когда тебя ужалили в задницу, а ты играешь с тухлыми яйцами и все такое.
– Пошли, – хихикает он, обнимая меня за плечо, когда мы направляемся к лужайке, где проходит гонка. – Давай покончим с этим, чтобы я мог накормить тебя и отужинать тобой.
– Какой ты все-таки романтик, – вздыхаю я.
На декадентски оформленной лужайке перед домом установлены прожекторы. И снова везде этот розовый
– Ух, чувствую себя словно внутри влагалища, – ворчу я. Женщина, которую я не узнаю, протягивает мне шарф – конечно, розовый – с улыбающимися лицами Джейн и Андерсона на нем и датой их свадьбы.
– Кажется, меня сейчас стошнит.
Дэвис смеется и завязывает шарф вокруг наших икр. Боже, он твердый, как камень. Каша машет мне с расстояния в несколько футов, где она привязана к Роману и, очевидно, счастлива находиться сейчас там. Я не понимаю, почему она так любит эту Олимпиаду, но, по крайней мере, получает удовольствие от этой поездки. Интересно, как Лидия провела этот день, и надеюсь, что ее не заперли в комнате с самого утра. Мне нужно проведать ее.
– На счет три можете начинать! – объявляет человек позади нас. – Первая команда на финише побеждает. Раз, два, три!
У меня нет возможности сделать и шага. Дэвис обнимает меня за талию, приподнимает и бросается через двор. Он такой чертовски сильный.
– Дэвис! – смеюсь я. – Ты жульничаешь!
– Третья команда дисквалифицирована! – раздается голос позади нас, и я отчетливо слышу смех Каши.
Дэвис продолжает невозмутимо идти, неся меня мимо финиша прямо к дому.
– Опусти меня, ты, сумасшедшая задница!
Смеясь, он останавливается, срывает шарф и отбрасывает его в сторону, прежде чем взять меня за руку.
– Думаешь, ты действительно смешной, не так ли? – спрашиваю я.
Он улыбается, когда я бью его по плечу.
– Я чертовски рад, и ты это знаешь. Давай выберемся отсюда и поужинаем в городе.
– Хорошо, но сначала я хочу проведать Лидию и переодеться в джинсы. Становится прохладно, и у меня, похоже, песок трется в заднице.
– Оставь его на ночь, на утро получишь жемчужинку.
– Задница, – ругаюсь, стараясь при этом не улыбаться.
Его руки обвиваются вокруг моих плеч.
– И, кстати, чертовски хорошая задница.
– Моя или твоя?
– О, и твоя тоже. – Некоторые вещи никогда не меняются. Он всегда мог меня рассмешить. Мы потратили половину нашего времени, кидаясь друг в друга оскорблениями, и никто из нас за словом в карман не лез. На языке умников мы абсолютно равны.
Дэвис договаривается встретиться со мной через десять минут, и мы расходимся, пока я переодеваюсь. Лидия свернулась калачиком в кресле в углу с планшетом на коленях.
– Эй, чем ты тут занимаешься?
– Читаю, – пожимает она плечами, откладывая планшет в сторону. – Как прошла Олимпиада?
– Мне так много нужно тебе рассказать, но надо сначала переодеться. Дэвис будет через секунду. Мы собираемся поужинать вместе. Ты была здесь весь день?
– Кажется, это была лучшая идея.
– Пойдем с нами, – приказываю я, натягивая джинсы.
– Нет, мне и здесь неплохо. – Она подходит к кровати и растягивается на животе.
Прежде чем я успеваю ответить, раздается стук в дверь, и Дэвис входит.
– Привет, Лидия, как ты? – спрашивает он.
– Отлично, – отвечает она.
– Буду через секунду, – говорю ему и закрываюсь в ванной. Я быстро споласкиваю лицо и поправляю волосы. Уверена, что ресторан, который мы выберем, не будет модным, но пляжный, бомжеватый образ – не самая лучшая идея. Когда возвращаюсь в нашу комнату, Лидия натягивает туфли.
– Я пригласил Лидию присоединиться к нам, – объясняет Дэвис с улыбкой.
– Рада, что ты передумала, – говорю ей.
– У тебя очень настойчивый парень, – Лидия косится на меня, качая головой.
Мой первый порыв – отрицать, что он мой парень, но я не хочу показаться стервой, так что пропускаю это мимо ушей.
– Иногда это даже хорошо. Тебе нужно выбраться из этой комнаты и немного развлечься.
Небольшая улыбка проскальзывает на лице Лидии, когда мы спускаемся по коридору, и Дэвис оказывается между нами, беря каждую из нас под руку. Он провожает нас до своей машины, и через несколько минут мы паркуемся возле итальянского ресторана.
– Я почти не контролирую себя, когда дело доходит до блюд итальянской кухни, – замечаю я. – Мне точно предстоит набрать пяток лишних кило.
Дэвис улыбается и обнимает меня за талию.
– Да, я помню, как ты была помешана на макаронах. – Он поворачивается к Лидии. – Тебе нравится итальянская кухня?
– А разве не всем она нравится? – спрашивает она.
Это хорошее, уютное место, и мы выбираем столик в углу. Приятно ненадолго отвлечься от роскошного особняка и стервозной толпы. Если Дэвис притянет меня еще ближе, я окажусь у него на коленях. Не знаю, почему он такой нежный. Это странно. Те, кого объединяет лишь дружеский секс, не проводят так много времени вместе, или, по крайней мере, не виснут друг на друге, но мне сейчас слишком хорошо, чтобы жаловаться. Скорее всего, это выйдет мне боком в долгосрочной перспективе. Но прямо сейчас не могу выкинуть это из головы.
После обильного количества макарон и бесчисленного количества хлеба, плюс нескольких бокалов вина, настроение Лидии, кажется, улучшилось. Может быть, это потому, что Дэвис прямо сейчас рассказывает ей о некоторых вещах, которые она пропустила сегодня.
– Да ты, наверное, шутишь! – буквально плачет от смеха она, привлекая взгляды других посетителей.
– Спроси Хенли. Весь день он провел покрытый дерьмом и тухлыми яйцами.
Я поднимаю ладони вверх.
– Я не имею никакого отношения к истории с биотуалетом. Это были какие-то своенравные дети.
– Угу. Это была затея Каши, – смеется Лидия. – Только она могла придумать нечто подобное.
– А все, что мы сделали, это подложили им эти тухлые яйца. Я не заставляла их бросаться ими друг в друга.
– О, Боже, мне следовало пойти. Я бы с удовольствием посмотрела на его лицо.
С улыбкой я достаю телефон и протягиваю ей.
– Возможно, мне удалось сделать несколько снимков после того, как он выполз из биотуалета, и после того, как в него попало яйцо.
Лидия безудержно хихикает. Приятно слышать, как она смеется и говорит, как раньше.
– Его рвет?
– Очевидно, тухлые яйца по вкусу не похожи на клубнику, – отвечаю я, и мы оба разражаемся истерическим смехом. Официант улыбается, когда приносит нам чек, но ясно, что он будет рад видеть, как мы уйдем.
Дэвис сканирует чек, выглядя оскорбленным, когда мы предлагаем разделить его, и мы возвращаемся в прохладу ночи. Даже несмотря на то, что мы в нескольких милях от океана, я чувствую его запах в воздухе, этот легкий солоноватый запах, который вы можете вдыхать.
Дэвис указывает на маленький магазин мороженого, а мы с Лидией стонем.
– Ни за что. Если я съем еще один кусочек, то лопну, как клещ, – говорит Лидия, и я соглашаюсь с ней.
Вижу торговую галерею вниз по улице, которая закрывается на ночь.
– Эй! У них есть скибол. Нам обязательно нужно вернуться сюда до того, как вернемся домой,
– Иногда ты ведешь себя как большой ребенок, – смеется Лидия.
– Ты злишься только потому, что не можешь победить меня.
Она улыбается Дэвису, когда мы вылезаем из машины, чтобы вернуться обратно в особняк.
– Спасибо, что пригласили меня. Я хорошо провела время.
– Обращайся, – отвечает он с ухмылкой.
– Очень мило с твоей стороны, – говорю я ему, когда она уходит. – Сейчас у нее трудные времена. Андерсон – ее бывший. Он изменил ей с невестой, и теперь все семейство Каши обращается с ней, как с какой-то домашней шлюхой за то, что она посмела появиться здесь.
– Зачем она приехала? – спрашивает он, пока его рука блуждает по моему затылку, когда мы идем.
– Я не совсем уверена. Все, что она сказала, что ей нужно быть здесь. Мы с Кашей знали, что она расстроится, и ей понадобится наша помощь, поэтому мы здесь, чтобы морально ее поддержать. Я отчасти надеялась, что она встретит здесь кого-нибудь, с кем можно переспать, стереть память об этом засранце из дальних уголков ее мозга.
– Ей повезло, что у нее есть вы двое.
– Нам повезло, что мы есть друг у друга.
– Что ж, надеюсь, сегодня они обе обойдутся без тебя. – Его рука движется вниз, чтобы слегка сжать мою задницу. – Потому что остаток дня ты проведешь в моей постели. Я еще не закончил ужинать.
– И снова эта твоя романтика.
– Мне также хочется поиметь эти восхитительные груди.
– Что-нибудь еще? – хихикаю я.
– Слишком долго перечислять, детка.
Мы добрались до его комнаты, но прежде, чем мы вошли, я заметила, как Каша и Роман вместе поднимаются по лестнице. Похоже, она нашла своего дельфина, и я не могу устоять от соблазна начать имитировать его звуки, наблюдая за ее реакцией.
Затем, по какой-то странной причине, она делает мне знак мира своей роботизированной рукой, хмурясь на меня…
– Почему ты делаешь мне знак мира? – в замешательстве спрашиваю я.
– Черт побери, – шипит она. – Напряги мозги. Это никакой не мир! Похоже, тебя только что послали на три буквы, – прожужжала она, прежде чем исчезнуть в нашей комнате.
Выражение лица Дэвиса было таким же смущенным, как и у Романа.
– Ты изображала дельфина, когда увидела их?
– Шутка. По словам Лидии, дельфины очень сексуальны и к тому же агрессивны в сексуальном плане.
Комната наклоняется, когда меня подхватывают и бросают на кровать.
– Дельфин был бы в восторге от того, что я собираюсь сделать с тобой, – предупреждает он, раздевая меня быстрее, чем я когда-либо могла подумать о таком.
И он верен своему слову, поскольку следующие три часа наполнены слишком большим количеством оргазмов, чтобы их сосчитать.
