Текст книги "Первое звено (СИ)"
Автор книги: С. Алесько
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)
Завтракала я одна, Алехо сказал, что успел поесть, когда готовил неудавшийся сюрприз. Мне было немного неловко выдерживать его взгляд. Если раньше парень старался не смотреть лишний раз в мою сторону (теперь-то понятно, почему), то сейчас глаз не сводил. Да, это естественно. Да, восхищение и вежливая заинтересованность не могут оскорбить. Но я все время думала о том, зачем здесь очутилась, и на душе становилось все неспокойнее и неспокойнее.
– Давай задержимся в городе? – произнесла небрежным тоном, делая глоток кофе (чертовски хорошего, между прочим).
– Здесь? – удивился дуал. – Зачем?
– Тут есть удобное жилье и еда. А на месте ли древний домик вашего пророка, неизвестно.
– Уверен, что на месте. И он хоть старинной постройки, но все современные удобства имеются. И голодать ты не будешь, обещаю. Там море рядом, свежая рыба…
Он, оказывается, не только охотник, но и рыбак. Ох-хо-хо…
– Понимаешь, Алехо, я – городская жительница…
– Ты правда актриса?
– Нет! – Ну, конечно, нафантазировал уже порнозвезду, ага. – Я училась в аспирантуре, заодно и работала в том же институте на полставки…
– Я не очень понимаю твои слова, – перебил меня. – Ты собиралась стать ученым?
– Да.
– В какой области?
– География. Абсолютно бессмысленная специализация в чужом мире.
– Согласен. Но это не страшно, я многое знаю и умею. Запасы на первое время у нас есть. Нужно будет по дороге еще кое-чего прихватить.
– Алехо, я не хочу жить в глуши! Я привыкла к городу, к асфальту. Деревьям и траве место в парке, а не в непосредственной близости от меня. Терпеть не могу комаров, мух, жуков-пауков и прочую подобную живность, – разыгрывать блондинку получалось на удивление легко. Впрочем, я действительно не поклонница деревенского стиля жизни.
– У моря нет комаров, да и мухи не так уж досаждают. Мы ведь ночевали под открытым небом, ты не жаловалась, – парень становился все более растерянным.
– Скажи сразу, что тебе не хочется оставаться в городе синглов! – я перешла в наступление. – Мечтаешь забраться в глушь, да? Обрасти бородой, охотиться и носить одежду из шкур?
– Но здесь тоже никого нет! И гораздо тоскливей, потому что пустые улицы и дома напоминают о людях. А в загородном доме можно жить, будто ничего не случилось. И при чем тут борода? Ты же сама позволила бриться раз в неделю, – нервно потер темную щетину на подбородке.
– Ясно. Ты мужчина, значит, как решишь, так и поступим, – надула губки, обиженно заморгала. На моего бывшего производило должное впечатление, правда, только поначалу.
– Нет, ты все неправильно поняла, – (На этого тоже оказало нужное действие, еще бы!) – Там, у моря, очень хорошо, красиво. Тебе бы наверняка понравилось…
– Я не отказываюсь наотрез ехать туда! – (изо всех сил надеюсь, что исчезну из этого мира раньше, чем придется подчиниться желанию избранного. Первому из многих.) – Просто прошу задержаться в городе. Ну хоть на недельку? – взглянула с просительной улыбкой, хотя и так уже знала, что цель достигнута.
– Хорошо, – вздохнул парень.
– Вот и замечательно! – я быстро допила кофе и вскочила из-за стола. – Переоденусь и пойдем гулять по городу!
Взгляд Алехо, в последние мгновения как будто ожидающий, стал откровенно раздосадованным. Похоже, дуал решил, что я обниму или даже поцелую его в благодарность. Не дождешься, милый мой. Вымаливай себе другую спутницу жизни!
– Киса, пойдем, – оглянулась у двери. Кошка посмотрела на меня, сощурила зеленые глаза и принялась тереться о ножки табурета Алехо. – Продалась за кусок печенки, негодяйка?
Укоризненный тон не возымел никакого действия, зверушка и не думала подходить ко мне. Стало немного обидно, но вида показывать я не стала, повернулась и вышла.
Кошка не слушается, и ладно. Главное, чтобы слушался Алехо. Заставить его остаться в городе оказалось ожидаемо легко. Все-таки приятно ощущать власть, пусть и небольшую, над одним человеком. А если учесть, что тут больше никого и нет, власть получается огромная. Ни много, ни мало, над всем населением планеты. Так-то! Попала я неудачно, кто бы спорил, зато карьеру делаю любой попаданке на зависть.
Собралась быстро, ведь необходимость бинтовать грудь отпала. Выйдя в коридор, обнаружила подпирающего стенку парня.
– Где Киса? – спросила, с неудовольствием замечая на его лице мечтательную улыбку.
– Я закрыл ее на кухне, чтобы не пришлось потом искать. Оставил еды, воды. Не пропадет. А почему ты так одета? – окинул взглядом мешковатые джинсы и футболку навыпуск. – На улице жарко.
– Кажется, шортики все-таки не дают тебе покоя, – не сдержалась я.
– Сингловы кожаные прикиды меня не волнуют, – отлепился от стены, двинулся к выходу. – Можно обрезать штанины у твоих брюк, хотя бы до колена. Все равно ты их укорачиваешь, а лето здесь теплое. В городе еще и душное. Зато нет комаров, ни один кровопийца не покусится на голые ножки.
Я пристально взглянула парню в лицо. Слова-то заботливые, а взгляд…
– Непременно хочется что-нибудь у меня обрезать, да? Если не волосы, то штанины?
Алехо усмехнулся.
– Я очень рад, что ты не тронула волосы. И тебе больше идет, когда они распущены.
Ну, конечно, кто бы сомневался! Именно поэтому отныне я буду собирать их в хвост.
* * *
Город оказался скучным. Идущие параллельно и перпендикулярно улицы, высоченные дома-коробки чуть не до неба. Живописные старинные особняки остались в предместье, дальше начался бетонно-зеркальный лес. Я в очередной раз с неудовольствием признала про себя правоту Алехо: было жарко и душно, страшно хотелось обкромсать джинсы. В конце концов я их закатала, с досадой поглядывая на почти незаметные волоски на голенях. Эх, почему не попала в тело хоббита? Мой жалкий волосяной покров вряд ли внушит избранному отвращение.
Надо сказать, шли мы не просто так. Я почти сразу заприметила неподалеку высоченную башню, как выяснилось со слов Алехо, телевизионную. Подняться на нее и осмотреть окрестности и стало целью прогулки.
Парень старался меня развлечь, получалось плохо. Когда считал меня мальчишкой, почти не разговаривал, но молчание напрягало меньше, чем неуклюжие истории из его детства и юности. Что интересного или веселого в жизни религиозной общины? Здоровый образ жизни, здоровая пища, никаких привязанностей, даже к домашним животным, ибо не мужественно. Видно, и на Кису избранный поначалу смотрел недобро по инерции, да еще был в панике, что запал на сингла.
– Алехо, все это очень интересно, но я уже путаться начинаю в твоих единоверцах. Расскажи лучше о стране. Какой здесь климат, животный мир, съедобные растения.
Парень едва ли не с радостью ухватился за предложенную тему, и я узнала немало полезных сведений, которые могли пригодиться в будущем.
Наконец мы подошли к башне телецентра. Зеркальные двери распахнулись, стоило к ним приблизиться, открывая взору просторный вестибюль. Двери лифтов виднелись справа.
Как мне и мечталось, кабина располагалась снаружи башни, а прозрачные стенки давали возможность наслаждаться видом. Впрочем, ничего потрясающего я не увидела, город не отличался древностью и лежал на безводной равнине. Ни остатков крепостных стен, ни церквей, ни соборов, ни реки или холмов. Ультрасовременные (на мой взгляд) коробки домов, улицы-просеки, кое-где зеленые пятна парков.
Я бездумно переводила взгляд с одной части панорамы на другую. Огромный парк с озером посередине, массив домов с высоченным металлически-синим небоскребом, еще один парк, поменьше…
Неожиданно Алехо повернулся к панели с кнопками и принялся жать на какую-то в нижнем ряду.
– Что случилось? – я не пыталась скрыть раздражение.
– Город исчезает, – он попытался притянуть меня к себе, я не позволила, отступила подальше.
– Врешь, – какая же я дура, что полезла с ним в лифт! Надо было ехать одной, кабин тут хватает.
– Да посмотри же! – он указал куда-то. – Небоскреба Морской корпорации больше нет!
Я мельком глянула на город, стараясь не упускать Алехо из виду, но он больше не делал попыток дотронуться до меня, снова принялся жать на кнопку, будто это могло ускорить спуск. Небоскреб Морской корпорации… Я все равно не знаю, как он выглядит. Зато отлично помню сверкающий синий сталагмит, вздымающийся между двумя парками.
Взгляд метнулся в нужном направлении, и я испугалась так, как не доводилось ни разу прежде, даже когда поняла, что оказалась в другом мире. Приметного здания не было, а между парками появилась зеленая перемычка, которая росла и ширилась. От самих парков во все стороны расползались зеленые щупальца, будто растворяя стоящие на пути дома. Город таял, как мираж, как снег под весенним ливнем. Это было ненормально, неестественно, ужасно. Башня тоже растворится в воздухе, мы упадем и разобьемся, а если и успеем спуститься, неизвестно, что произойдет дальше. Вдруг тающие здания захватят нас с собой? Прежде города исчезали, когда мы оказывались на безопасном расстоянии…
Мысли метались в голове, и я даже не почувствовала, как Алехо добрался-таки до меня, обнял, прижал к себе. Вырываться не стала, теперь уже все равно. В кабине лифта вдруг стало светлее, на лицо упали солнечные лучи. Я отважилась взглянуть вверх – там не было ни стен, ни потолка, одно лишь голубое небо и солнечный свет. Нет, это слишком. Зажмурилась и уткнулась в плечо избранного, стараясь не думать, как больно будет удариться о землю, упав с такой высоты.
В реальность меня вернул приглушенный звоночек.
– Лера, мы внизу, – ощутила дыхание на своих волосах. – Успели спуститься.
Объятия ослабли, зато я почувствовала, как его ладонь скользит по моей руке, минует локоть, забирается в широкий рукав футболки. Я тут же отстранилась, ринулась к закрытым дверям, они не разъехались в стороны, а просто исчезли.
Очутившись в залитом солнцем вестибюле (вернее, в том, что от него осталось: стены метра три в высоту и каменный пол), упала на колени, ибо ноги не держали, коснулась ладонями твердой, гладкой, прохладной поверхности… Секунда-другая, и руки, а за ними колени и голени, короче, я целиком провалилась вниз, на небольшую глубину исчезнувших плит, а меж пальцами закопошилось что-то живое, жесткое, покалывающее. Трава?!
Я с диким визгом вскочила на ноги, попыталась убежать, но натолкнулась на Алехо и не нашла ничего лучше, как вскарабкаться на него. Парень не сопротивлялся, наоборот, обхватил покрепче.
– Ну тише, тише, – успокаивающе похлопал по спине. – Все обошлось, чего ты теперь-то испугалась?
– Она прорастала сквозь меня! Прямо сквозь ладони… – я хотела посмотреть на руки, но не могла заставить себя отцепиться от Алехо. Он такой успокаивающий, надежный и, в отличие от исчезнувшего каменного пола, теплый… Стоп, Лерочка! Еще бы не успокаивающий! Лапает почем зря! Нет, вовсе не лапает, всего лишь поглаживает по спине, ни разу не попытавшись опустить руку ниже. А зачем? Грудью ты сама к нему прижимаешься.
Разум возобладал (судя по невозмутимости парня, ничего страшного кругом не происходило), и я стала активно выворачиваться из рук избранного. На сей раз он не очень-то хотел расставаться с добычей, так что закончилось все моими сдавленными требованиями свободы и судорожными отпихиваниями.
– Что с тобой? Месячные скоро? – осведомился встрепанный дуал.
Да что ж это такое?! Попасть в другой мир, где женщины давным-давно вымерли и чуть ли не в первую же неделю услышать про якобы мучающий меня ПМС!
– Когда будет скоро, ты об этом узнаешь, обещаю, – прошипела, отступая подальше. – В дальнейшем поминать ПМС не рекомендую, если не хочешь слышать про, кхм… токсикоз, – хотела назвать вещи своими именами, но в последний момент раздумала. Грубо, провокационно и, в конечном счете, несправедливо. Если б парень страдал тем самым токсикозом в острой форме, уже давно сделал бы со мной все, о чем мечтал долгими одинокими ночами.
– Какой токсикоз? Ты о чем? – удивился он. – Токсикоз бывает у женщин на первых месяцах беременности, – застыл, приоткрыв рот. – Ты ждешь ребенка?!
О, Господи, дай мне силы! А еще ума и терпения, дуре этакой.
– Нет, не жду! Про токсикоз забудь! Пошли назад и поехали к морю, раз уж божественное Провидение играет на твоей стороне.
– Ну вот, ты продолжаешь вести себя странно. Что я должен думать? – занудил избранный. – Вырываешься, кидаешься куда-то как угорелая, потом лезешь чуть не на голову и через минуту требуешь отпустить…
– Алехо, помолчи, умоляю. И привыкай. Тяжело не только тебе.
* * *
Мы ехали к морю пятый день, дорога была однообразной. Нет, не то чтобы унылой, наоборот. Местность кругом оказалась живописной: поросшие травой холмы, рощицы каких-то деревьев с серебристой листвой, на возвышенностях сменявшиеся светлым редколесьем, похожим на знакомые сосняки. Мы проезжали по несколько небольших поселений за день, крупные города больше не встречались. Я даже радовалась этому, уж очень напугало приключение в лифте.
– Как думаешь, почему город исчез, не дожидаясь нашего ухода? – спросила как-то.
– Возможно, и другие города не дожидались, просто мы в них не засиживались. Или… – замолчал.
– Что «или»?
– Нам таким образом намекнули, что пора двигаться дальше.
– Намекнули?! Дали пенделя!
– Не в обиду будет сказано, – (Что это там на его физиономии промелькнуло? Ирония?) – Некоторых приходится брать за шкирку и выдворять за порог, слов они не понимают. Вот хоть кошка твоя, – подхватил зверушку под передние лапы и пихнул мне. – Чего она ко мне лезет? Только что опять норовила на колени забраться.
– Потому что ты ее прикармливаешь! Сам виноват.
– Я ее не прикармливаю. Всего-то пару раз дал печенки.
Парень не врал, поэтому поведение негодяйки Кисы раздражало еще сильнее. С тех пор, как избранный перестал злиться, кошка старалась устроиться поближе к нему, а меня, казалось, просто терпела. Да в конце-то концов, нашла я из-за чего огорчаться! Зверушка, наверное, привыкла к мужчинам, вот и льнет к Алехо. Появятся у нее котята, возьму одного себе, а предательница пусть и дальше за дуалом бегает.
– Сегодня будем на месте, – услышала в ответ, в очередной раз поинтересовавшись, не пора ли останавливаться на ночь.
– Чего ж ты раньше молчал? Я все про ночевку спрашиваю…
– Во-первых, не был твердо уверен. А во-вторых, что бы это изменило? Ты стала б донимать вопросом, далеко ли еще.
Я нахмурилась и промолчала. В последнее время мне доставляло удовольствие, когда избранный так или иначе выказывал внимание или даже почтительность. Подавал руку, помогая забраться в повозку или, наоборот, спуститься на землю, заботливо спрашивал, что бы я хотела на обед (конечно, только в тех случаях, когда он мог приготовить что-то на выбор), как я спала и тому подобное. Любая ирония в мой адрес, равно как и критические высказывания, пусть и очень мягкие по форме, едва ли не раздражали. Это удивляло, ибо в прежней жизни я не страдала ни чувством собственного величия, ни комплексом неполноценности. Может, характер начал портиться из-за попадания в другой мир?
Я углубилась в воспоминания, стараясь разобраться в собственном поведении чуть ли не с момента пробуждения в приснопамятном Южном парке, и не заметила, как местность изменилась. Асфальтовую дорогу сменила грунтовка, по обе стороны которой росли раскидистые деревья. Их переплетающиеся вверху кроны создавали тенистый тоннель. За деревьями виднелись открытые пространства, справа ровные, слева холмистые. На склоне одного из холмов паслось небольшое стадо.
– Коровы выглядят как-то странно, – пробормотал Алехо, разглядывая животных.
– В чем странность?
– Когда я был здесь в последний раз, года три назад, в хозяйстве держали одну породу скота, черного окраса. И были довольны ею. А сейчас там бродят какие-то рыжие, мелкие, кудлатые и с рогами.
– А черные были безрогие?
– Да. С тех пор, как двести лет назад запретили бычьи бои, рога перестали быть функциональной частью тела, и генетики быстро от них избавились.
– Ох, Алехо, в какое же унылое местечко превратился ваш мир в последние столетия! Может быть, Создатель решил вернуть его в первоначальный вид целиком, не забывая о рогатых бодливых коровах?
Дуал привычно согласился и тронул поводья, заставляя лошадь двигаться быстрее.
– Когда ты научишь меня править повозкой?
– Ну, когда-нибудь. У нас сейчас будут другие дела, не до поездок. Да и зачем тебе? Мы же вместе, я и стану править.
Вот так он отвечал почти на все просьбы научить тому или иному. Разве что ни разу не сказал прямо, мол, не женское дело, но мысль эта сквозила в каждом отказе и бесила меня невероятно. В первые пару дней. Потом я вошла во вкус и стала все более беззастенчиво помыкать парнем.
В конце грунтовой дороги, которая превратилась в подъездную аллею, показался дом. Двухэтажный, каменный, с плоской крышей, ограниченной невысоким парапетом. Две башенки по углам покрыты рыжей черепицей, одна чуть ли не доверху заплетена какой-то буйно цветущей лианой.
Жилище обещало уют снаружи, поэтому я не удивилась, почувствовав себя дома, стоило переступить порог и оказаться в просторной, полутемной из-за почти сомкнутых жалюзей гостиной, уставленной старинной мебелью. Огромный камин, шкуры на полу, полки с книгами, диван и кресла, приятный запах кожи, дерева, каких-то трав… В доме оказалось все необходимое для жизни, включая немалые запасы постельного белья. Даже женская одежда, навскидку подходившая мне по размеру, правда, здорово напоминавшая наряды начала XX века. А еще были выкройки, швейная машинка, нитки, ткани. И действующие холодильник, стиральная машина, водопровод и канализация. В вечер приезда, пока избранный разгружал повозку, я слонялась из одного помещения в другое, щелкала выключателями, поворачивала краны, дергала за ручки, опасаясь, что все испарится у меня под руками. Но нет, вещи оставались на месте и, более того, работали!
– Откуда здесь электричество? – спросила у Алехо.
– В море неподалеку от берега стоит современный ветряк. А еще на берегу есть линия из пяти небольших, старинных. Насколько мне известно, их давно не использовали, но поддерживали в рабочем состоянии как раз на такой случай. Если новый исчезнет, я запущу маленькие. Их вполне хватит, чтобы обеспечивать хозяйство.
– А вдруг завтра утром исчезнет все, включая крышу над головой?
– Не думаю.
– Что же это, райский дом? Вместо райского сада? Или что тут у вас было изначально, до грехопадения?
– Лес.
– И людей из него в конце концов попросили? Скорее всего, не очень вежливо.
– Да, выгнали, но нам не обязательно повторять их ошибки. Тебе не следует ловить рыбу в запретном пруду. А мне не нужно ее есть, как бы соблазнительно не пахла уха, – усмехнулся. – Море рядом, я там такого поймаю!
Море действительно оказалось рядом, минутах в двадцати ходьбы. Берег был высокий, обрывистый, в одном месте вдавался в воду вытянутым треугольником мыса, его оконечность терялась в волнах острой гребенкой голых скал. Пять невысоких серых ветряков антикварного вида стояли в ряд метрах в ста от края обрыва. На мелководье возвышалась мощная белая колонна современной ветряной турбины. Она не исчезла ни следующим утром, ни через неделю.
На месте оставалось все, что мы нашли по приезде, в том числе лодки и причал, который располагался в небольшой закрытой бухте к югу от скалистого участка побережья. Там берег понижался и превращался в пляж со светло-оранжевым песком.
Кое-что все же изменилось. Алехо поведал, что раньше в хозяйстве имелось большое помещение современной постройки с соответствующим оборудованием для молочных коров, но уже на подъезде к дому на его месте обнаружился зеленый луг. Не увидели мы и жилого корпуса, построенного после смерти Родригеса. В нем разместились члены общины, когда в доме пророка решено было сделать что-то вроде музея. Расположенные в обширных подвалах особняка кладовые уцелели, возможно, потому что были старинными, хотя и оборудованными холодильными установками. Там хранились запасы сыров, копченостей и вин здешнего производства, равно как и множество других продуктов. Ни голод, ни скудный рацион нам определенно не грозили.
Не грозил нам (вернее, мне) и информационный голод. Все книги, что стояли на полках в гостиной и немаленьком кабинете не утратили ни буковки, возможно, потому что были изданы до эпохи Разделения. Среди них преобладала специальная литература, которая наверняка пригодится в будущем (а справочники по съедобным и лекарственным растениям – уже сейчас), но имелись и художественные произведения, и альбомы по искусству, и детские книжки.
Рядом с домом находился плодовый сад, в котором стояли несколько ульев, и небольшой огород. Правда, по уверениям Алехо, садово-огородные культуры преобразились, как и коровы. Дичками они не стали, но явно отличались от сортов, полученных с помощью генной инженерии. Мне трудно было судить об этом, ведь растения были совершенно незнакомы, как по виду, так чаще всего и по вкусу. Избранному пришлось обучить меня хоть чему-то, а именно названиям и назначению культурных растений. Попутно выяснилось, что парень не имеет ничего против моей активности в доме и на кухне (кто бы удивлялся!). Готовку он не забросил, зато с радостью доверил мне сомнительную честь мытья грязной посуды и уборки рабочих поверхностей. Я все чаще подумывала, не составить ли график дежурств: готовить по очереди, но и прибирать за собой.
Жизнь в доме у моря, как ни удивительно, не угнетала меня. Родной город (не говоря уж о кошмарном сингловом порождении, на которое меня потянуло взглянуть с высоты птичьего полета) постепенно забывался, я с успехом училась находить прелесть в простых вещах. Тихий рассвет, яркий, как перья райской птицы, закат. Стеной надвигающийся с моря туман, будто укутывающий мокрой прохладной простыней. Ветреные дни, когда белоснежная турбина на мелководье рассекала воздух мощными лопастями и казалось, что если б не шум волн, слышалось бы ритмичное вжжж-хххх-вжжж-хххх-вжжж-хххх.
Еще недавно донимавшее беспокойство, ощущение нереальности происходящего сменялось удовольствием от размеренного бытия, приятным осознанием того, что я здесь хозяйка, а не гостья или приживалка. Лето подходило к концу, а мне уже мечталось, как стану сидеть у камина промозглыми осенними вечерами, слушать бушующий за окнами ветер, хлещущий в стекла дождь, наслаждаться теплом и уютом старого дома под тиканье огромных, почти с меня ростом древних часов, с шипением и хрипом отбивающих очередные четверть часа. Я представляла, как великолепно должно выглядеть бушующее зимнее море, если взглянуть на него с треугольного мыса, как острые зубья скал вспарывают перекатывающиеся через них тяжелые валы, и те сочатся белой пеной. А весенние ливни, прибивающие пыль грунтовой дороги, а ленивые летние полдни под пологом рощи с серебристой листвой…
…И возможность читать книги совершенно незнакомого мира, узнавать его историю, устройство, находить сходства и различия с моим. Уникальный шанс, самой можно книжку написать! Никто ее не прочтет, но перспектива захватывает.
Идиллию нарушало лишь присутствие Алехо. Вернее, не само присутствие. Это даже хорошо, когда рядом есть друг, с которым можно поговорить, поделиться мыслями и впечатлениями. Но парень не согласится ни на пожизненную роль друга, ни на бесплодную связь. Ему нужна полноценная семья, а я по-прежнему не мечтаю о потомстве.
* * *
Зато о потомстве мечтали, кажется, чуть ли не все остальные. И не только мечтали, но и планомерно им обзаводились. Первой нас осчастливила Киса, как-то ночью по-тихому разродившаяся на кухне четырьмя дымчато-серыми котятами с желто-рыжими грудками и лапками. То ли папаша у них был такой раскрасавец, то ли детишки взяли окрас у обоих родителей.
Алехо застал меня воркующей над выводком.
– Надеюсь, теперь она оставит попытки проникнуть в мою комнату, – изрек избранный.
– Ну, помощь при родах ей какое-то время не потребуется, – я неохотно оторвалась от созерцания малышей, деловито сосавших довольную-предовольную мамашу, и поднялась на ноги. – Так что беспокоить тебя Киса не станет. Да? – обратилась к кошке.
Та как раз взялась наводить порядок у опавшего живота, где особенно шустрый и крупный котенок пытался отпихнуть от соска более слабого братца или сестричку, и не удостоила меня вниманием.
Очень скоро выяснилось, что надежды Алехо были напрасны.
В то утро меня разбудил громкий и навязчивый стук в дверь. С трудом продрав глаза, я встала с кровати, накинула халат и пошла открывать. Замков на дверях не было, но я взяла с парня обещание, что он не станет заходить в мою комнату без стука и последующего разрешения, особенно в ночное время.
Можно было б и не выбираться из-под одеяла, просто спросить, что ему нужно, но уж очень колотит. Значит, что-то серьезное, и он непременно войдет, а я не хочу вылезать при нем из постели, да еще в ночнушке. Было уже пару раз, и парень так глазел, что я начинала чувствовать себя странно. К сожалению, скорее приятно, нежели наоборот.
Распахнув дверь, выглянула в коридор и обнаружила Алехо в одних джинсах и с корзинкой. У босых ног парня крутилась встревоженная Киса, морда задрана вверх, усы встопорщены, мяучит.
– Вот, забирай! – избранный вручил мне корзину с котятами. – Твоя кошка притащила весь выводок мне в кровать. Я чуть не придавил одного.
– Киса уже на столько моя, сколько просто домашняя. Можно сказать, наша, – пробормотала, машинально принимая корзину обеими руками и прижимая к животу.
– Наша? – Алехо радостно уцепился за вылетевшее спросонья слово, этак небрежно привалился загорелым плечом к стенке, подцепил за шкирку одного из зверенышей. Тот растопырил лапки с еще не втягивающимися коготками и жалобно запищал. Киса замявкала громче. – Мне не слишком нравится такая мелкая и бесполезная живность, – пощекотал сытое брюшко котенка, уложил малыша на ладонь, тот сразу замолчал и принялся тыкаться слепой мордочкой в пальцы. – Вот щенки или жеребята…
– Понятно дело! Надеюсь, ты не станешь швырять в Кису и ее потомство тяжелыми предметами, дабы доказать собственную мужественность?
– Нет, мне такое и в голову не приходило, – взглянул с искренним удивлением. – Разве можно доказать мужественность, расправляясь с тем, кто слабее? Хотя бывает, хочется пнуть легонько эту прилипалу, чтоб в ногах не путалась, как сейчас, – усмехнулся и вернул звереныша к братьям и сестрам. – А в твоем мире мужчинам положено швырять чем-то в кошек?
– По уверению одного писателя, именно так поступают настоящие мужчины. Хотя лично я склонна думать, что он слукавил, когда утверждал это.
– В твоем мире странностей хватает, как я погляжу.
– Хватает, – согласилась, пытаясь сдуть упавшую на лицо прядь, поскольку руки были заняты корзиной. – Но у нас все-таки… Эй, ты что делаешь?
– Помогаю тебе убрать волосы, – заботливо заправил свободолюбивый локон за ухо и тут же отнял руку.
– Спасибо, – буркнула я. – Лучше бы корзину подержал.
– Почему ты так боишься моих прикосновений? Разве я давал повод опасаться меня? Или тебе просто неприятно?
– В моем мире не принято задавать такие вопросы, – произнесла надменно, придав лицу чопорное выражение старой девы.
– А какие принято? И как же иначе узнать, нравишься ты или нет? – напирал Алехо с поистине детской непосредственностью.
Я поставила мешающую корзину на пол в комнате, Киса тут же запрыгнула туда и принялась вылизывать котят, видно, проверяя, не причинили ли им ущерба.
– Мужчины или сами догадываются, или им говорят об этом женщины, – скрестив руки на груди, взглянула на парня. – Я же обещала сказать.
– Да, помню. Еще ты просила не заводить разговоров о семье. Я и молчу об этом. Но почему нельзя просто дотронуться? До волос, руки, мочки уха. У тебя на ней такой нежный пушок, будто на лепестке сонного цветка…
– Нельзя, и все! – я нервно ущипнула себя за ту самую мочку. Что еще за сонный цветок придумал? – Не знаю, почему! Потому что это неприлично: лапать чужого человека. И разгуливать полуголым тоже неприлично!
– Ладно, пойду оденусь, – избранный понурился, развернулся и отправился восвояси.
Я осталась стоять, глядя ему вслед, проклиная собственную трусость, да заодно любуясь широченными плечами, крепкой мужской спиной и узкими бедрами. Стоп, Лерочка! Ты же его не любишь. Разве можно отказываться от возможности вернуться, пусть и призрачной, ради еще более призрачного удовольствия длиной в несколько минут?
* * *
Следующей свою лепту в жизненно важное дело производства потомства собралась внести одна из коров нашего не очень многочисленного стада. Вернее, стадо могло считаться нашим лишь условно. Животные паслись на обширных лугах и поросших травой склонах холмов раньше, наверное, принадлежавших общине, людей не боялись, но и не собирались даваться в руки для дойки. Этому я даже радовалась, ибо чему-чему, а искусству добычи молока из коровьего вымени Алехо просто мечтал меня обучить. Не знаю, что его больше стимулировало: перспективы практической выгоды или эротизм процесса (какой, к черту, эротизм?! Не о том ты думаешь, Лерочка, совсем не о том!).
Возможно, дойных среди коровок и не было, потому что телят в стаде мы не обнаружили, а полезные качества породы наверняка утратились с превращением в кудлатых пращуров крупного рогатого скота. Занятно: в моем мире ученые чаще всего не решаются с точностью назвать предков культурных растений и домашних животных. Поневоле начнешь склоняться к мысли об акте творения, особенно если у тебя на глазах происходит нечто подобное.
Я не удивилась, когда Алехо вернулся после очередного осмотра стада с радостной физиономией и заявил, что одна из коров вот-вот должна отелиться.
– Я пригнал ее сюда, запер в загоне. Когда появится теленок, у нас будет свежее молоко. А если родится…
– …бычок, мы его забьем и съедим. А если телочка – молока со временем будет в два раза больше. Да?
– Ну, да… – от моего тона радости у парня поубавилось. – Ты недовольна?
– Да, недовольна! – внезапно сорвалась я. – Подумаешь, теленок родится! У нас и без того полно еды в кладовых, консервированного и сухого молока в том числе. А за живностью нужен уход, и с молоком придется что-то делать: масло сбивать или сыры ставить. Скука смертная!
– Но это жизнь…
– А я не хотела и не хочу такой жизни! Я хочу на вечеринку с друзьями, в ночной клуб, в кино, наконец! Мне нужен интернет, красивая одежда, косметика, фен с насадками, журналы!..
Если в первые мгновения Алехо растерялся, то оглашение моего все удлинявшегося (к собственному удивлению, надо сказать) списка претензий подействовало на него странно. Лицо приняло непроницаемое выражение, а через несколько секунд избранный развернулся и вышел, хорошо, дверь была открыта, и он ею не хлопнул.
