Текст книги "Пионовый фонарь: Японская фантастическая проза"

Автор книги: Рюноскэ Акутагава

Соавторы: Эдогава Рампо,Ихара Сайкаку,Санъютэй Энтё,Асаи Рёи,Танака Котаро,Судзуки Сёсан,Огита Ансэй,Уэда Акинари,Цуга Тэйсё,Дзиро Осараги
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 28 страниц)

Асаи Рёи
КУКЛА-ТАЛИСМАН

Алый пояс [57]57
  Алый пояс– Сюжет новеллы восходит к произведению китайского новеллиста эпохи Мин-Цуй Ю «Записки о шпильке – золотом Фениксе» («Новые рассказы у горящего светильника»).


[Закрыть]

В портовом городе Цуруга провинции Этидзэн жил богач по имени Хамадано Тёхати; было у него две дочери. По соседству с ним располагалась усадьба некоего Хигакино Хэйты – человек этот доводился родственником Вакабаяси Тёмону, [58]58
  Вакабаяси Тёмон– феодал, сражавшийся против прославленного военачальника Оды Нобунаги (1534–1582), начавшего объединение Японии в централизованное государство.


[Закрыть]но давно уже оставил ратное поприще, занимался торговлей и жил в большом достатке. Был у него сын по имени Хэйдзи, одних лет со старшей дочерью Тёхати. Маленькими детьми они часто играли вместе, да так хорошо и ладно, что Хэйта решил, не дожидаясь, пока они повзрослеют, заключить с соседом брачный договор и заслал к нему свата. Тёхати ответил согласием, по этому случаю соседи обменялись подарками – сакэ и угощением, а своей будущей невестке Хэйта преподнес алый плетеный пояс. [59]59
  …преподнес алый плетеный пояс– Узкий плетеный пояс подносился нареченной по случаю помолвки.


[Закрыть]

Осенью третьего года Тэнсё [60]60
  1575 г.


[Закрыть]остатки войска Асакуры подняли мятеж и заняли Итадори, [61]61
  …остатки войска Асакуры…– Речь идет об Асикагэ Асакуре (1533–1573), главе старинного феодального дома Асакура. Потерпев поражение в борьбе с Одой Нобунагой, покончил с собой, однако летом 1575 г. остатки его войска подняли мятеж, который вскоре был подавлен Нобунагой.


[Закрыть]горный перевал Киномэ, Хатифусэ, Имадзё, Хиути, Суидзу, а также храм Рюмондзи. Вакабаяси Тёмон, воевавший на стороне Асакуры, захватил новый замок в Коно. Для разгрома мятежников во главе восьмидесятитысячного войска прибыл в Цуругу Ода Нобунага с сыном своим Нобутадой. По приказу Нобунаги Киносита Токитиро окружил замок в Коно. [62]62
  Киносита Токитиро– подлинное имя Тоётоми Хидэёси (1569–1598), вассала и сподвижника Нобунаги. Тоётоми Хидэёси продолжил объединение страны.


[Закрыть]

Понял Хигаки, что в этих обстоятельствах ему нельзя оставаться в Цуруге, запер дом и укрылся в Киото у верного человека. Пять долгих лет не было от него ни слуху ни духу.

Меж тем старшей дочери Тёхати исполнилось девятнадцать лет, стала она красавицей, и от женихов не было отбоя. Но девушка и слышать не хотела о замужестве. «Я была еще ребенком, – говорила она отцу, – когда вы просватали меня за Хэйдзи. Пусть даже он меня позабыл, разве могу я стать женою другого человека? Если он жив и вернется, мне не смыть позора».

Целыми днями не выходила она из своих покоев, тосковал по Хэйдзи и вчуже лила слезы. Не в силах отвлечься от горьких дум, она в конце концов занемогла и спустя полгода покинула бренный мир.

Похоронить ее решили близ храма в Осио. Безмерным было горе родителей. Взяв алый поясок, некогда подаренный отцом Хэйдзи, матушка склонилась над усопшей и, гладя ее лицо, приговаривала:

– Это – подарок твоего жениха. Возьми же его с собой, пусть он будет тебе утешением в ином мире.

Повязала матушка поясок на талии умершей, и с тем предали ее земле.

Минул месяц с небольшим, и тут нежданно-негаданно воротился Хэйдзи.

Тёхати позвал его к себе и стал расспрашивать, где тот был и отчего так долго не возвращался. И Хэйдзи рассказал ему следующее:

– Когда Вакабаяси Тёмон занял замок в Коно и князь Нобунага прибыл в Цуругу во главе восьмидесятитысячного войска, отец решил, что жизнь наша в опасности, ведь мы в родстве с Вакабаяси. Посему, не мешкая, мы снялись с места и, бросив все, бежали в Киото, где все это время скрывались в доме верного человека. Отец и матушка покинули сей бренный мир. А я вот вернулся, памятуя о том, что нас с вашей дочерью связывает свадебный уговор.

Выслушав рассказ Хэйдзи, Хамада с женой залились слезами.

– После вашего внезапного отъезда, – сказали они, – дочь наша не переставала тосковать о вас, занедужила и в начале прошлого месяца скончалась. До чего же горько ей было за все эти годы не получить от вас не единой весточки! Вот, взгляните.

С этими словами старики подали Хэйдзи тушечницу, на крышке которой покойная написала стихотворение:

 
О, слива, что расцвела
В неведомом горном краю!
Увидеть тебя не чаю,
Но пусть на меня хотя бы
Повеет твоим ароматом.
 

Прочитал Хэйдзи стихотворение, и охватило его невыразимое горе и раскаяние. Отправился он на могилу своей нареченной, положил цветы, возжег благовонное курение и произнес молитву. Стоя за его спиной, родители умершей молвили:

– Взгляни, доченька, это Хэйдзи, твой возлюбленный. Прими же его подношение.

С этими словами в великом горе припали они к могильному холму и зарыдали. Вслед за ними заплакал и Хэйдзи.

После этого старики обратились к Хэйдзи с такими словами:

– Вы лишились родителей, тяжела ваша сиротская доля. Хоть наша дочь и умерла, вы для нас не чужой. Оставайтесь с нами, найдите себе достойное поприще и живите по своему разумению.

Позади своего дома Хамада выстроил отдельный флигель, там и поселился Хэйдзи.

Миновали сорок девять дней траура, и семья покойной, по обряду, отправилась на могилу в Осио. Хэйдзи же остался присмотреть за домом. Воротились они уже в сумерки, и Хэйдзи вышел за ворота им навстречу. Когда сестра покойной – а ей исполнилось уже шестнадцать лет – выходила из паланкина, Хэйдзи почудилось, будто она что-то обронила. Он незаметно приблизился и поднял с земли алый плетеный поясок. Спрятав его за пазуху, Хэйдзи поспешил в свой флигель. Там при свете фонаря он глядел на поясок и предавался воспоминаниям.

Наступила ночь, все вокруг стихло. Неожиданно послышался какой-то стук. Хэйдзи отворил дверь – на пороге стояла сестра покойной. Проскользнув в комнату, девушка прошептала:

– Смерть отняла у меня сестрицу, и горе мое безутешно. Давеча я обронила алый поясок. Не вы ли его подняли? Коли так, знайте: наш союз предопределен еще в прежних рождениях. Потому-то я и пришла к вам. Давайте же поклянемся друг другу в вечной любви.

Хэйдзи ушам своим не поверил:

– Как вы можете такое говорить? Ваши родители пожалели и приютили меня. Если им станет известно о нашей встрече, разве смогу я смотреть им в глаза? Прошу вас, уходите сейчас же!

– Батюшка потому и дал вам кров, – обиженно проговорила девушка, – что прочит вас в зятья. Коли вы не желаете ответить на мою любовь, я утоплюсь, и пусть вас мучают угрызения совести. Так и знайте: мой мстительный дух станет преследовать вас не только в этой, но и в будущей жизни!

Что было делать Хэйдзи? Пришлось ему уступить желанию девушки. Провел он с нею ночь, а на рассвете она исчезла.

После этого девушка стала приходить к Хэйдзи каждую ночь, а с наступлением утра потихоньку уходила. Хэйдзи до того прилепился к ней сердцем, что возненавидел рассвет.

Однажды, месяц спустя, девушка по обыкновению пришла к нему и повела такую речь:

– До сих пор о наших свиданиях никто не знает, но рано или поздно тайное становится явным. Если наша тайна откроется, нам несдобровать. Увезите меня отсюда. Тогда нам не придется скрывать от людей свою любовь.

Послушал Хэйдзи свою возлюбленную и бежал с нею в гавань Микоку, где жил бывший вассал его отца. Узнав от Хэйдзи, в чем дело, тот приютил влюбленных у себя в доме.

Миновал год. Как-то раз девушка говорит:

– Убоявшись родительского гнева, мы бежали из дома. Но вот уже прошел год, и отец с матушкой, должно быть, тоскуют обо мне. Я думаю, теперь, спустя столько времени, они простили нас. Давайте вернемся домой.

И на сей раз не стал Хэйдзи перечить. Сели они на корабль и вернулись в Цуругу. Оставив девушку на корабле, Хэйдзи один пошел к ее родителям.

– Хотя ничего, кроме добра, я от вас не видел, – сказал Хэйдзи, – я совершил непростительный, недостойный честного человека поступок и покрыл свое имя позором. Я знаю, грех мой велик, и все-таки тешу себя надеждой, что спустя столько времени гнев ваш немного остыл. Поэтому мы с вашей дочерью и решили вернуться. Умоляю, простите нас.

Выслушал Хамада его слова и в полном недоумении вопрошает:

– О чем это вы говорите? Что-то я ничего не могу взять в толк.

Тогда Хэйдзи рассказал ему все по порядку и вдобавок показал алый поясок.

Изумлению Хамады не было предела.

– Этот поясок, – молвил он, – ваш покойный батюшка преподнес моей старшей дочери по случаю помолвки. Когда она умерла, мы положили его в гроб. Что же до младшей дочери, то вот уж год, как она занедужила и не встает с постели. В таком положении она при всем желании не могла бы бежать с вами из дома.

Но коль скоро Хэйдзи утверждал, что девушка дожидается на корабле, Хамада послал туда слугу, однако тот никого, кроме кормчего, там не нашел.

Пуще прежнего удивились Хамада с женой, ничего понять не могут.

Вдруг младшая дочь поднялась с постели и заговорила:

– По уговору должна была я стать женою Хэйдзи, но раньше времени покинула сей мир, и домом моим стал могильный холм. Однако узы, связывающие меня с Хэйдзи еще с прежних рождений, [63]63
  …узы, связывающие меня с Хэйдзи еще с прежних рождений… – В соответствии с идеей кармы даже случайные встречи рассматриваются как следствие неких связей, существовавших между людьми в предыдущих рождениях; тем более это относится к любовному или супружескому союзу.


[Закрыть]все еще не прервались, и посему дух мой нынче предстал перед вами. Прошу вас, выдайте сестрицу за Хэйдзи. Коли сделаете, как я прошу, она тотчас исцелится. Таково мое искреннее желание. Если же поступите противно моей воле, она разделит мою участь и попадет ко мне в обитель мрака.

В великом смятении и страхе все устремили взоры к говорящей – облик у нее оставался прежним, но голос был в точности как у покойницы.

– Дочь моя, – обратился к ней отец, – ты ведь давно уже умерла. Отчего же душа твоя все еще не упокоилась и блуждает в бренном мире?

– Жизнь моя на земле была недолгой, – ответствовал дух, – но крепки были узы любви, связывавшие меня с Хэйдзи. Посему царь Эмма, владыка обители мрака, [64]64
  …царь Эмма, владыка обители мрака… – Эмма ( санскр.Яма) – владыка Ада, обители мертвых. Он определяет меру грехов и благодеяний человека и соответствующее воздаяние.


[Закрыть]дал мне отсрочку, и этот год я прожила с Хэйдзи в любви и согласии, как полагается супругам. Теперь пришел срок мне возвращаться в царство теней. Вы же должны исполнить мою волю.

С этими словами дух умершей взял за руку Хэйдзи и, заливаясь слезами, простился с ним, затем поклонился отцу и матушке, после чего обратился к младшей сестре:

– Став женою Хэйдзи, свято блюди свой дочерний долг, заботься о родителях. А теперь мне пора. Прощайте…

Не успел дух произнести эти слова, как по телу младшей сестры прошла судорога, она рухнула на пол и, казалось, испустила дух.

Все вокруг стали брызгать ей на лицо холодной водой, и тогда девушка очнулась, а хвори ее как не бывало. О том, что было с нею перед этим, она не помнила. Хамада выдал ее замуж за Хэйдзи, а по старшей дочери совершили заупокойную службу.

«Вот уж поистине чудесный, небывалый случай!» – говорили люди, слышавшие эту диковинную историю.

В ущелье чертей [65]65
  Сюжет новеллы восходит к новелле Цуй Ю «Жизнеописание судьи обители Великого покоя» («Новые рассказы у горящего светильника»).


[Закрыть]

В уезде Оню провинции Вакаса есть селение Кумагава. Жил там человек по имени Хатия Маготаро. Был он богат и ни в чем не знал недостатка. Не болела у него душа ни об урожае, ни о том, как выгоднее вести торговлю, и посему проводил он время в чтении конфуцианских книг. Набравшись кое-каких познаний, он возомнил себя великим мудрецом и стал задирать нос не только перед людьми несведущими, но даже и перед теми, кто отнюдь не был чужд образованности. Всячески хулил он буддистскую веру, ни во что не ставил учение о карме и неразрывной связи Трех миров, не верил ни в ад, ни в рай, смеялся над понятиями земной юдоли и «Чистой земли», [66]66
  Три мира– прошедшее, настоящее и будущее.
  «Чистая земля»– Речь идет о буддийском рае – «Чистой земле» Западного мира.


[Закрыть]и уж конечно не признавал ни чертей, ни богов, ни духов.

– После смерти, – говаривал он, – душа человека возвращается в стихию Ян и Инь, [67]67
  Стихия Ян и Инь– Учение о темном (Инь) и светлом (Ян) началах – краеугольный камень древнекитайской натурфилософии, которая зиждется на дуалистическом представлении о мире. Инь и Ян лежат в основе всего сущего, образуя при взаимодействии Пять первоэлементов (дерево, огонь, земля, вода и металл). Учение об Инь и Ян широко применялось в медицине и гадательной практике.


[Закрыть]тело же становится прахом, вот и все, что от него остается. Какие там будды! Если кто-то сытно и сладко ест, расхаживает в шелковых одеждах и не знает, как еще ублажить жену и детишек, – это и есть будда. Если же человек не видит вдоволь даже простой пищи, если из одежды на нем одно кимоно из холстины и он вынужден продавать жену и детей, чтобы не помереть с голоду, – разве это не царство голодных духов? Или возьмите несчастного, который стоит у чужих ворот и выпрашивает подаяние. Ему выносят какие-то объедки, и он, не брезгуя, набрасывается на них. Спит он на голой земле, положив под голову камень, и даже в снег ему нечем прикрыть наготу. Это ли не царство скотов? А для того чтобы узнать, что такое ад, достаточно побывать в тюрьме – преступников там вяжут веревками, рубят им головы, пытают, дробят кости, сжигают живьем, распинают. Палачи и есть те самые бесы-мучители, о которых толкуют буддисты. Все это – наш мир, иного же не существует. Те, кто верит в загробный мир, хотя никто еще не видел его своими глазами, или в духов, которые не более чем вымысел, кто слушает россказни монахов и жриц, – попросту болваны.

Так разглагольствовал Маготаро. Когда же кто-либо принимался ему возражать, он сейчас же бросался переубеждать противника, засыпая его цитатами из «Четверокнижия» и «Шестикнижия», [68]68
  «Четверокнижие» и «Шестикнижие»– главные сочинения конфуцианства. Считалось, что канонов – девять и состоят они из «Четверокнижия» (куда входили «Беседы и суждения» Конфуция – «Лунъюй»; книга философа Мэнкэ – «Мэнцзы»; «Великое учение» – «Дасюэ»; «Учение о середине» – «Чжунъюн») – и «Пятикнижия» («Книга песен»– «Шицзин»; «Книга истории» – «Шуцзин»; «Книга перемен» – «Ицзин»; «Записи о ритуалах» – «Лицзи»; летопись «Вёсны и осени» – «Чунъцю»). Иногда к «Пятикнижию» добавлялись «Юэцзин» – «Музыкальный канон» или «Чжо-ули» – «Ритуалы царства Чжоу», что и составляло «Шести-книжие» («Люцзин»).


[Закрыть]пытаясь сбить с толку своим красноречием, одним словом, был самоуверен и нагл до крайности. Кончилось тем, что люди дали ему прозвище «Маготаро-Дьявол» и, считая его сумасбродом, старались держаться от него подальше.

Однажды Маготаро пришлось по какой-то надобности отправиться в Цуругу. Он вышел из дома, когда солнце стояло уже высоко, и до селения Имадзу добрался уже в сумерках. Дело было как раз вскоре после смуты, охватившей Госю и Китаносё, [69]69
  …смуты, охватившей Госю и Китаносё… – Имеется в виду междоусобная война 1573 г., в которой Ода Нобунага одержал победу над феодальным кланом Асаи.


[Закрыть]дороги обезлюдели, и найти себе ночлег в тех краях было непросто.

Вышел Маготаро к реке, глядит – берег усеян трупами, жалобно плещутся волны, а тут еще сгустилась ночная тьма, из-за гор надвинулись тучи, и нигде не видно было человеческого жилья.

Растерялся Маготаро, не знает, куда ему податься. Наконец приметил он у северного склона горы сосновую рощицу, зашел туда и прилег было отдохнуть под деревом, но тут вдруг послышалось зловещее уханье совы, вокруг замерцали призрачные огни, затрещали ветви под порывами пронзительного ветра. [70]70
  …вокруг замерцали призрачные огни, затрещали ветви под порывами пронзительного ветра. – В волшебной новелле мерцающие огоньки (хитодама) и внезапные порывы ветра предваряют появление призраков и мертвецов. В реальной жизни блуждающие огоньки (ониби) нередко можно увидеть на болотах и в тех местах, где, как гласит предание, произошло убийство.


[Закрыть]

Не по себе стало Маготаро, оглянулся он по сторонам и увидел невдалеке от себя семерых, а может быть, и восьмерых мертвецов – они лежали головами кто к западу, кто к югу. Тем временем стал накрапывать дождь, блеснула молния и послышались раскаты грома.

Мертвецы разом поднялись на ноги и стали приближаться к Маготаро. В ужасе он забрался на дерево, а те, стоя внизу, злобно завопили:

– Нынешней ночью ты станешь нашей добычей!

Неожиданно дождь прекратился, небо расчистилось, и на нем ярко засияла осенняя луна.

Тут неведомо откуда примчался страшный бес-якша. [71]71
  Якша– в буддийской мифологии полубожественное существо. Считалось, что особенно опасны якши женского пола, пожирающие человеческое мясо и пьющие кровь детей.


[Закрыть]Тело у него было сине-зеленое, пасть огромная, на голове торчали рога, волосы дыбились клочьями. Стал он хватать мертвецов и, отрывая у них головы, руки и ноги, отправлять к себе в пасть, точно ломти дыни. Насытившись, он лег под деревом, на котором сидел Маготаро, и уснул. От храпа якши земля содрогалась.

«Если якша проснется, – подумал Маготаро, – мне несдобровать, он сбросит меня с дерева и сожрет. Надо удирать поскорее». Маготаро потихоньку слез с дерева и пустился наутек. Тем временем бес проснулся и бросился за ним вдогонку.

У подножия горы стоял старый заброшенный храм. Крыша его прохудилась, алтарь развалился, монахов не было и в помине. Посреди храма возвышалась огромная статуя Будды. Вбежал Маготаро в храм и, обращаясь к статуе, взмолился: «Помоги мне!»

В спине статуи было отверстие – Маготаро влез в него и затаил дыхание. Якша ворвался в храм, обшарил все углы, но, не сообразив, что жертва его схоронилась внутри статуи, помчался дальше.

Только успел Маготаро перевести дух, как статуя принялась приплясывать и напевать, похлопывая себя по животу: «Якша добычу свою упустил, а ко мне она сама явилась. Славное перепало мне нынче угощение!»

Радостно хихикая, статуя двинулась вон из храма, но, как на беду, споткнулась о камень и грянулась на землю. Руки и ноги у нее отвалились и рассыпались на мелкие кусочки.

Маготаро выбрался наружу и закричал:

– Эх ты, дурацкий истукан! Норовил меня слопать, а сам попал в беду. А еще говорят, что Будда помогает человеку.

Зашагал Маготаро прочь. Через некоторое время дошел он до поля, смотрит – там горят огни и сидит множество людей. Обрадовался он, поспешил к ним, но вот незадача: это были не люди, а оборотни – кто без головы, кто без рук, кто без ног, и притом совершенно нагие.

Маготаро похолодел от страха и бросился от них со всех ног. Но не тут-то было – рассвирепели оборотни, кричат:

– Как ты посмел отвлекать нас во время пира, наглец? Ужо схватим тебя да съедим на закуску.

Вскочили оборотни и кинулись за ним следом. Долго бежал от них Маготаро, вдруг видит – впереди река. Кое-как перебрался он на другой берег, насилу избавился от погони.

Побрел Маготаро дальше. В ушах его все еще стояли леденящие душу вопли преследователей, по коже бегали мурашки, никак не мог он опомниться.

Пройдя с половину ри, Маготаро очутился в ущелье среди густых зарослей травы. Луна уже склонилась к западу и подернулась облаками. В темноте Маготаро споткнулся и провалился в какую-то яму, глубиной не меньше ста дзё. [72]72
  Дзё– мера длины, равная 3,73 м.


[Закрыть]

Не успел Маготаро опамятоваться, как в нос ему ударил тошнотворный запах. Почувствовал он, как страх пробирает его до мозга костей.

Вдруг ни с того ни с сего сделалось светло, Маготаро огляделся и понял, что угодил в логово к чертям. Каких бесов тут только не было! У одних на голове торчала красная грива, рога вздымались кверху, как языки пламени. У других космы были голубые, а по бокам виднелись крылья. У третьих был клюв наподобие птичьего, у четвертых из пасти выступали длинные клыки. Были там бесы с бычьими головами и со звериными мордами. У одних кожа была красная, словно выкрашенная суриком, других, казалось, выкупали в синей краске. Глаза у бесов сверкали, будто вспышки молнии, изо рта валил огонь.

Увидев Маготаро, бесы завопили в один голос:

– Вот он, негодяй, который не дает нам жить спокойно. Так просто мы его не отпустим. Вяжите его скорее!

Схватили бесы Маготаро, надели ему на шею железные колодки, защелкнули на руках медные кандалы и в таком виде привели к своему государю.

Разгневался государь великим гневом и сказал:

– Так вот он, этот болтун с длинным языком, который обманывал людей, бессовестно лгал, будто нет на свете ни чертей, ни богов, ни духов, который гнушался нами и выставлял нас на посмешище! Говорят, будто ты читал старинные книги. Но разве не утверждается в «Учении о середине»: «Велика добродетель богов тьмы»? Разве в «Беседах и суждениях» не приводятся слова Конфуция о нашей бесовской силе: «Почитаю, но сторонюсь»? Разве не упоминается в «Книге перемен» о повозке, набитой бесами? Неужели ты ни разу не открывал «Книгу песен», где в разделе «Малые оды» говорится о черте и жабе, мечущей ядовитый песок? А прибавь к этому запись в «Летописи Цзо» о сне цзиньского Цзин Гуна или историю Бою из княжества Чжэн! [73]73
  …запись в «Летописи Цзо»… – В древней летописи «Цзо чжуань» рассказывается история князя Цзина. Казнив двух своих советников, он увидел сон, что к нему явился демон и сказал: «Ты убил моих потомков». Вскоре князь умер.
  …историю Бою из княжества Чжэн. – В «Летописи Цзо» рассказывается о сановнике Бою, которого вероломно убили. После его смерти дух Бою покарал убийцу.


[Закрыть]Здесь всюду речь идет о бесовской силе. Ты же в злобном невежестве своем уцепился за одно-единственное изречение Конфуция: «Не говорю о чудесном и таинственном» – и всячески унижаешь нас. Отвечай: зачем тебе это нужно?

С этими словами он отдал приказание своим подданным, и те жестоко исколотили Маготаро.

– А теперь прибавьте-ка ему росту, – велел государь.

Схватили бесы несчастного Маготаро и принялись тянуть его за голову и за ноги до тех пор, пока не стало в нем три дзё и не уподобился он длинному бамбуковому шесту. Бесы захохотали во все горло, поставили Маготаро на ноги и велели идти, но тот, шатаясь, сделал несколько шагов и повалился наземь.

Тогда владыка бесов отдал новый приказ:

– Теперь сделайте его коротышкой!

Снова набросились бесы на бедолагу, принялись мять и катать его, как лепешку. После этого стал он поперек шире, а когда попробовал шагнуть, то пополз, точно краб. Черти так и покатились со смеху.

Тут один из них, самый старый, сказал:

– Все время ты разглагольствовал, что бесов нет, и насмехался над нашим бесовским племенем, но вот пришло время – и сам сделался для нас посмешищем. Ну, довольно, жаль беднягу, не будем больше его мучить.

Поднял старый бес Маготаро на руки и кинул наземь, и в тот же миг принял он свой прежний облик.

– А теперь пусть отправляется восвояси, – пробурчал старый бес.

– Негоже отпускать его с пустыми руками, – загомонили остальные. – Надобно наградить его чем-нибудь на прощание.

Один из бесов сказал:

– Дарю ему рога, рассекающие облака! – и с этими словами налепил Маготаро на лоб два рога.

– А я жалую ему клюв, в котором свищет ветер! – воскликнул другой. И в тот же миг на месте рта у Маготаро вырос железный клюв.

– А от меня на память пусть останется у него красная грива! – молвил третий бес и плеснул ему на голову красной краской.

– А я, так и быть, жертвую ему зеленые сверкающие зрачки! – заявил еще один бес и вдавил в глаза Маготаро по зеленому шарику.

После этого бесы проводили Маготаро до той самой дыры, через которую он попал в их царство. Не успел он выйти на дорогу, ведущую из Имадзу в родное селение, как рога накрепко приросли у него ко лбу, клюв прилип к губам так, что не отодрать, выкрашенные в красный цвет волосы вздыбились кверху, словно языки пламени, зеленые зрачки свирепо засверкали. Так превратился он в настоящего беса.

Когда Маготаро воротился домой, жена и слуги до смерти перепугались. Заливаясь слезами, Маготаро поведал жене обо всем, что с ним приключилось, а напоследок сказал:

– Хотя и превратился я в страшное чудище, душа во мне осталась прежняя.

А жена в ответ:

– Не думала я, что когда-нибудь увижу вас в таком облике. Вот горе-то, вот несчастье!

Маготаро ничего не оставалось, как укутать голову полотняным кимоно да в одиночестве плакать и горевать. Родные дети и те при виде его разбегались врассыпную. Соседи же всплескивали руками от крайнего изумления. Трудно было Маготаро это вынести, в конце концов затворился он в своих покоях, перестал есть, никого к себе не подпускал и, сокрушаясь о своей горькой участи, вскорости скончался.

После этого дух покойного несколько раз появлялся возле своего дома в облике прежнего Маготаро. Отслужили по нем поминальную службу, и с тех пор никто его больше не видывал.