Текст книги "Красота – оружие"
Автор книги: Рут Валентайн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)
Мюриэл вскинула брови. Похоже, Мэтт действительно рассматривал ночное происшествие как забавное приключение. Она и сама, наверное, реагировала так же, если бы не доставшаяся ей роль жертвы.
– Значит, вы считаете, что играли честно?
Мэтт лениво потянулся.
– В нашем случае – да. Я ведь не вынашивал никаких злодейских планов. Всего лишь легкая игра, фантазия на тему.
– На какую тему?
– А вы не догадываетесь? Вечная тема. Мужчина и женщина. Он – господин, она – рабыня, пленница. На что он употребит власть?
Мюриэл облизала пересохшие губы.
– Простите, господин, но вы кое-что упустили.
В его глазах мелькнуло удивление.
– Что же это я упустил?
– У вас нет покорной рабыни.
Мэтт усмехнулся, и по ее телу пробежала горячая волна возбуждения.
– О, это меня не беспокоит. – В его голосе прозвучала всегда раздражавшая Мюриэл мужская самоуверенность. – Не сомневаюсь, что мне удастся вас убедить. Убеждение – мой конек. Однажды я уговорил парня, зашедшего купить шины, разориться на «даймлер». У нас ситуация несколько иная, ведь мы оба хотим одного и того же, не так ли?
Ну вот, Мэтт открыто сказал о том, о чем они оба думали. Ночью случилось нечто, продвинувшее их отношения на совершенно новый уровень. Нынешняя ситуация предполагала несколько вариантов развития событий, и Мюриэл задавала себе вопрос: а насколько далеко готов пойти Мэтт? Впрочем, не менее важно было и то, готова ли она последовать за ним.
– Знаете, – доверительно сказал, внезапно посерьезнев, Мэтт, – может быть, это и не мое дело, но прошлой ночью вы действительно могли оказаться в чертовски опасном положении.
Мюриэл с удивлением обнаружила в его серо-голубых глазах непритворное беспокойство.
– Давайте обойдемся без лекций и поучений. Я и без того чувствую себя дурой. Независимо от того, кто из нас сейчас в наручниках, факт остается фактом: преступник вы, а не я. – Говоря это, Мюриэл отлично понимала, что, если ее братья узнают о случившемся, ей до конца дней придется заниматься канцелярской работой.
– Вам виднее, но советую в будущем быть осторожнее, иначе вы можете запросто попасть в постель к плохому парню. – Мэтт игриво подмигнул. – На этот раз вам повезло.
Повезло? То есть, по его мнению, она попала в постель к хорошему парню. В его постель. И хороший парень поспешил, воспользовавшись удобным случаем, приковать ее к кровати, чтобы продемонстрировать свои добродетели.
У нее на языке уже вертелась острая реплика, но Мюриэл сдержалась, решив, что в первую очередь нужно вернуть свободу. Она подергала рукой, напоминая Мэтту о своем положении, и мило улыбнулась.
– Вы могли бы снять это.
Он задумчиво погладил заросший темной щетиной подбородок.
– Еще рано.
Мюриэл нахмурилась.
– Почему? Вы добились своего, доказали то, что хотели. Что дальше? Или ждете, когда я встану на колени?
– На колени? Хм, неплохая мысль.
Черт возьми, ему легко удавалось придать каждой фразе сексуальный подтекст!
– Что еще вы хотите доказать? – спросила Мюриэл, стараясь не выказывать волнения. – Говорите поскорее, потому что нам надо торопиться. Мы ведь хотим быть сегодня в Остине, не так ли?
Мэтт молчал довольно долго.
– Не уверен, что вы поняли, чего я хочу.
Он вскочил с кровати, схватил ключи и шагнул к ее кровати. Все это произошло так быстро, что Мюриэл не успела опомниться, как Мэтт уже навис над ней – высокий, сильный, гибкий, как пантера, изготовившаяся к прыжку. Он наклонился, пытаясь сделать что-то с наручниками, и Мюриэл охватило неодолимое, откровенное, бесстыдное желание. Ее обретший вдруг невероятную чувствительность нос уловил тяжелый мускусный запах мужского тела, и Мюриэл вдохнула его полной грудью.
Было ли дело в этом волшебном, чудесном запахе или в чем-то еще, но с Мюриэл случилось что-то странное. В ней проснулись абсолютно дикие, немыслимые желания: провести языком по этой покрытой волосками коже, или вонзиться зубами в мягкую плоть под ребрами, или прижаться губами к серповидной родинке слева от пупка...
Дыхание моментально участилось, и Мюриэл зажмурилась, отгоняя непрошеные эротические образы, ни с того ни с сего родившиеся в ее воображении, но они не уходили, как не ослабевало и искушение, окутывавшее ее густым облаком.
– Не поможешь мне немного с этими чертовыми наручниками? – прозвучал у нее над головой голос Мэтта.
Обрадовавшись возможности заняться чем-то и отвлечься, Мюриэл потянулась вверх, но так и не открыла глаз, боясь, что лизнет, поцелует или укусит нависшего над ней мужчину. Мэтт взял ее поднятую руку за запястье и ловко пристегнул второе кольцо.
От удивления Мюриэл захлопала ресницами. Она попыталась освободиться, но изголовье оказалось прочным и не уступало. Мэтт самодовольно улыбался. Проклятье, он снова перехитрил ее! Воспользовался ее доверчивостью!
– Что это вы делаете? – сердито спросила Мюриэл.
Он устроился рядом, так что его бедро касалось ее ноги, и поднес палец к ее губам. Жар его тела опалял, иссушал, лишал Мюриэл способности чувствовать, ощущать, воспринимать что-либо, кроме исходящей от Мэтта сексуальности.
– Мне нужно еще немного времени, чтобы выяснить, правильно ли вы понимаете. – Его палец скользнул по ее подбородку, прошелся по скуле, на секунду задержался под ухом и медленно спустился по шее. – Вы верите тому, что я рассказал вчера? Мог ли кто-то посторонний воспользоваться моими документами?
– Да, верю. Полагаю, что кто-то мог это сделать.
Выражение его лица смягчилось.
– Вы доверяете мне?
– Похоже, мне ничего другого не остается, – пробурчала Мюриэл. – В нынешнем положении.
– Хм. Не очень обнадеживающий ответ. – Мэтт намотал на палец прядь ее волос и легонько потянул. – Вот что, Мюриэл, я не хочу, чтобы у вас оставались даже малейшие сомнения на мой счет. – Его брови сдвинулись к переносице, в глазах мелькнула тревога. – Вы боитесь меня?
Мюриэл не боялась Мэтта. Если ее что-то и пугало, так это собственная реакция на него. Ни один мужчина не «заводил» ее так, как он. Ни одного мужчину она не хотела с такой неистовой страстью.
– Нет, – прошептала она.
– Вот и хорошо. А я хочу заверить вас, что со мной вам ничего не грозит. Во всех отношениях.
Мюриэл верила ему, верила даже больше, чем позволяло приличие. Больше, чем допустимо. Больше, чем диктовало благоразумие. Она верила Мэтту так, как не верила еще никому на свете, потому что Мэтт с самого начала был искренним и честным. Он не обращался с ней как с беспомощной женщиной, не способной обойтись без покровительства мужчины. Даже сейчас, когда он полностью контролировал ситуацию, когда вел с ней не вполне понятную игру, когда держал все козыри, она чувствовала себя в безопасности и не сомневалась, что, если прикажет ему остановиться, он отступит и тут же ее освободит.
Она по собственной воле оставалась его пленницей, она жаждала испытать то, в чем слишком долго себе отказывала.
– Итак, – пробормотал Мэтт, щекоча шею Мюриэл ее же волосами, – если вы не боитесь меня, то должны доверять мне. Доверять больше, чем сами осознаете или готовы признать.
Да, он слишком умен. Слишком проницателен. Признав такую степень доверия, Мюриэл снимала бы последние стоящие между ними барьеры, заявляла бы о своей готовности к любым возможным сценариям развития ситуации. Она полностью отдавалась бы в его руки. К этому Мюриэл не была готова. По крайней мере, пока.
– У вас талант анализировать.
– Я всего лишь стараюсь правильно расшифровать все ваши сигналы, особенно когда ваши ответы туманны, когда вы пытаетесь обойти вопрос стороной.
Он замолчал, терпеливо ожидая ее ответа. Молчание затягивалось, но, в конце концов, Мюриэл – со вздохом – признала факт. Признала не по обязанности, а потому что Мэтт заслуживает знать правду.
– Я доверяю вам.
Снисходительная улыбка скользнула по его чувственным губам.
– Тогда откуда у меня такое впечатление, что ваше доверие не очень-то прочно?
Он ошибался. Мюриэл доверяла ему безоговорочно, но у игры свои правила и кое-что лучше держать при себе до поры.
– Возможно, у вас живое воображение? – с невинным видом предположила Мюриэл.
Зрачки Мэтта потемнели от желания, и, когда он перекинул через нее ногу, Мюриэл почувствовала силу его эрекции. Пульсирующая, сладкая боль разлилась по ее животу, и Мюриэл с немалым трудом подавила стон.
– О да, мисс Ломакс, воображение у меня и впрямь живое. Особенно в том, что касается вас и меня. Нас. Обоих.
Все тело Мюриэл звенело от напряженного предчувствия, как струна, дожидающаяся прикосновения смычка.
– Скажите, Мюриэл, доверяете ли вы мне настолько, чтобы позволить мне поцеловать вас сейчас, когда вы полностью в моей власти?
Из горла Мюриэл вырвался нервный смешок.
– А почему вы считаете, что я хочу этого?
– Догадываюсь.
Ее бросало в жар от одного лишь звука голоса Мэтта, от одного его взгляда, от одного прикосновения.
– На чем основаны ваши догадки?
– Например, на том, как у вас перехватывает дыхание при физическом контакте со мной.
Он подкрепил это суховато прозвучавшее заявление наглядной демонстрацией, положив ладонь на обнажившуюся полоску кожи между тенниской и шортами. Мюриэл словно обожгло.
– Да, вот так, – с мрачным удовлетворением подтвердил Мэтт, без труда зарегистрировавший импульсивное напряжение ее мышц.
– Что еще?
– Вам этого мало? Вот еще пример. – Он погладил ее по животу и убрал руку, когда пленница задрожала и подалась ему навстречу. – Но, пожалуй, самый убедительный пример, подтверждающий мое умозаключение, это то, как наливаются ваши соски, как вы стремитесь придвинуться ближе для более тесного физического контакта. – Его рука исчезла под тенниской, и Мюриэл ощутила дразнящее, возбуждающее прикосновение его пальцев к ее отяжелевшим грудям. – Все ваши реакции однозначно указывают в одном направлении и выдают вас с головой. Говорят, шила в мешке не утаишь. Так вот сексуальное влечение – это то же самое шило.
Конечно, он был прав. Она не могла держать под контролем ту дикую, необузданную силу, которая проснулась в ней еще вчера и толкала ее к нему. Спорить было невозможно и нелепо, а потому не стоило и пытаться, тем более что Мэтт предъявил убедительные аргументы. Их взгляды встретились, и Мюриэл поняла, что ему так же трудно сдерживать себя, как и ей.
– Вы не ответили на мой вопрос, и все же я вынужден настаивать. Достаточно простого «да» или «нет». Доверяете ли вы мне настолько, чтобы разрешить поцеловать вас сейчас, когда вы в наручниках и не можете повлиять на дальнейшее развитие ситуации?
Мюриэл вдруг стало страшно при мысли, что было бы с ней в сходных обстоятельствах, если бы она попала в руки настоящего преступника. Мэтт, пусть он и вел игру по своим правилам, только что предоставил ей право сделать выбор и либо отказаться от продолжения, либо поверить ему и броситься в омут. Вместе с ним.
Запретный плод сладок. Да и воображение уже рисовало Мюриэл картины, смелость и новизна которых заставляли ее трепетать.
Она подняла голову.
– Итак, тормоз или газ? – с легкой иронией спросил Мэтт. – Нет или да?
– Да, – выдохнула Мюриэл.
8
Получив долгожданное разрешение, Мэтт перешел к активным действиям. Ему не терпелось как можно быстрее убедиться в том, что сексуальное напряжение, которое они испытывали, было всего лишь прелюдией к более увлекательной игре с потрясающим финалом.
Губы Мюриэл ждали поцелуя. Теплые, мягкие, уступчивые, они раскрылись, и Мэтт с готовностью воспользовался приглашением. Мюриэл тихонько застонала, капитулируя перед этим мощным натиском, но Мэтт повел себя подобно варвару, вторгшемуся в богатый сокровищами город. Удивленная и застигнутая врасплох, Мюриэл все же опомнилась и вступила в схватку – безжалостную и беспощадную. Их языки сплелись, как две змеи, нанося удары, жаля, отступая и снова бросаясь вперед, распаляя противника и себя.
Ведя эту эротическую игру, наслаждаясь поражениями в такой же степени, что и победами, Мюриэл не испытывала ни малейшего смущения – ни с чем не сравнимое наслаждение вытеснило все прочие ощущения и мысли и толкало ее все дальше к краю пропасти, к безумному восторгу падения.
Мюриэл не могла пользоваться руками и не имела возможности произнести ни слова, но она говорила на другом языке, на выразительном языке женского тела, на языке, которому не учат, но который понимает каждый мужчина. Мюриэл покачивала бедрами, выгибалась навстречу Мэтту, терлась ногами о его ноги. Она жаждала прикосновений, объятий, поглаживаний. Она хотела ласки. Хотела чувствовать его желание, его страсть. Хотела гореть в его огне.
Когда она обхватила его ногами, Мэтт едва не задохнулся. В его крови бушевал пожар. Ему казалось, что напряжение разорвет его, если он сию же минуту не овладеет извивающейся под ним женщиной.
Неожиданно оба замерли, понимая, что без этой паузы сойдут с дистанции преждевременно, ибо взяли слишком резвый старт.
Прошла минута или две. Мюриэл вздохнула и потянулась. Звякнули наручники.
Мэтт открыл глаза и потерся небритой щекой о ее шею. Отстранился. Мюриэл вздохнула.
– Освободи меня, Мэтт.
Он незамедлительно повиновался. Мюриэл с облегчением опустила руки. Мэтт потер ладонью красные отметины на ее запястьях и негромко выругался, злясь на самого себя за доставленные ей неприятности.
– Ты в порядке?
– В полном, – низким, слегка надтреснутым голосом ответила Мюриэл.
Она сделала неуловимое движение, в результате чего Мэтт оказался на спине.
– Что за черт?!
Она сидела на нем, крепко прижав к кровати его руки и сдавив коленями бедра. Ему хватило нескольких секунд, чтобы оценить ситуацию и сделать вывод о бессмысленности сопротивления. Оставалось только признать поражение.
– Не ожидал?
– Признаюсь, нет. Это один из тех хитроумных приемов, которым обучают в полицейской академии?
– В академии учат не только этому. – Едва заметная улыбка тронула ее губы. Она смотрела на него сверху вниз, раскрасневшаяся, возбужденная, довольная собой и вместе с тем удивительно умиротворенная. – Можешь считать, что я применила запрещенное оружие, но мы ведь не ставили никаких особых условий, не так ли? В любом случае теперь моя очередь пофантазировать.
Не отпуская его рук, Мюриэл медленно наклонилась, и Мэтт уже приготовился встретить ее губы, но они остановились в нескольких миллиметрах от его приоткрытых губ.
Какое-то время Мэтт и Мюриэл молча смотрели друг на друга, и он видел, как темнеют ее глаза, слышал, как учащается дыхание. Она не выдержала первой и провела языком по его нижней губе. Мэтт напрягся, ожидая атаки, но бархатистая розовая змейка отступила. На смену языку пришли зубы.
Чередуя покусывания с легкими поцелуями, давая Мэтту возможность попробовать, но не взять, дразня и маня, Мюриэл сводила его с ума. Она отпустила руки Мэтта, найдя своим более интересное применение. Ее губы продолжали прежнюю игру, а пальцы пробежали по его напрягшимся бицепсам, неспешно обследовали широкое пространство груди, потрогали соски.
Не выдержав затянувшейся пытки, Мэтт рванулся навстречу порхающим над ним губам и впился в них горячим, жадным поцелуем. Желание чувствовать ее всю, касаться самых интимных ее мест пронизывало каждый нерв, каждую клетку его тела, превратившегося в один орган осязания. Он должен был проникнуть в нее, ощутить себя внутри нее, выплеснуть в нее накопившуюся энергию страсти, сгореть вместе с ней во всепоглощающем пожаре вожделения и раствориться в сладкой неге пресыщения.
Очевидно, почувствовав его нетерпение, Мюриэл зашевелилась, задвигала бедрами и провела ладонью по его торсу. В ответ Мэтт сдавил ее талию руками, потом позволил пальцам опуститься ниже, под шорты. У Мюриэл была чудесная кожа – теплая, гладкая, упругая. Под кожей ощущались тренированные мускулы. В этой женщине прекрасно сочетались сила и слабость, решительность и нежность, твердость и уступчивость.
Осмелев, Мэтт просунул ладони под резинку трусиков. Мюриэл в ответ застонала и приподнялась. То, что владело ею, было сильнее любых запретов, сильнее воли и разума. Она не просто хотела быть с Мэттом, ощущать в себе его пульсирующую плоть, вбирать его энергию и отдавать ему свою.
Они одновременно подались навстречу друг другу. Ритм желания, пульсировавший в их крови, определил и ритм движения их тел. Мюриэл запрокинула голову и закрыла глаза. Горячее дыхание Мэтта, его поцелуи, пальцы, ласкающие ее грудь, – все слилось, смешалось в дурманящий коктейль, и она пила его не через соломинку, а жадно, через край, утоляя многомесячную жажду, стремясь раствориться в надвигающемся экстазе.
Наверное, ни у одного из них не хватило бы сил остановиться, но резкий, пронзительный звук наполнил всю комнату и вырвал обоих из цепкой паутины эйфории. Они замерли, застигнутые врасплох неожиданным вторжением реальности в мир их фантазий, оказавшийся таким прекрасным и – увы – таким хрупким.
– Черт возьми, это еще что такое? – проворчал Мэтт.
– Ничего особенного, всего лишь будильник. Извини, я завела его еще вчера вечером.
Мюриэл перекинула ногу через все еще тяжело дышавшего Мэтта, потянулась к будильнику и нажала кнопку. Возбуждение еще не прошло, но Мэтт чувствовал, что продолжения не будет. По крайней мере, сейчас. Он сел, ощущая странную, неуместную неловкость. Мюриэл села рядом с ним и уткнулась разгоряченной щекой в его колючий подбородок.
С ее губ сорвался короткий смешок, и это было неожиданно и восхитительно. Мэтт встрепенулся, ему тоже стало вдруг смешно и легко. Да, черт возьми, у них мало что получилось, они, можно сказать, только вышли на старт, но дело же не в этом. То, что случилось, не стало поводом к обиде или возмущению, они не разочаровали и не расстроили друг друга. Наоборот, прерванный акт превратился в многообещающую прелюдию к пьесе, которую они рано или поздно исполнят.
– Как говорят боксеры, спас гонг, да?
Мюриэл сказала это с юмором, и Мэтт уже не в первый раз удивился оптимизму и искренности этой женщины.
– Надеюсь, в следующий раз такого не случится, – с усмешкой ответил он.
После всего произошедшего было бы глупо и бессмысленно отрицать существование мощного взаимного сексуального притяжения. Ни он, ни она не сомневались, что впереди у них еще не одна горячая стычка. Ни один из них не собирался отказываться от соблазнительных перспектив. А если бы и собрался, то вряд ли смог бы воспрепятствовать силе, бросающей мужчину и женщину в объятия друг друга. В минуты близости рождается особое чувство, сковывающее двоих прочнее любых наручников, любых обещаний и гарантий. Это чувство появляется не всегда, и тогда физическая близость остается всего лишь сексом, но иногда «телесный контакт» высекает искру, и в сексуальных партнерах просыпается огонь, не угасающий даже тогда, когда затухает пожар страсти. Двое становятся половинками целого, самодостаточным миром, в котором нет места гарантиям, обязательствам и страховым полисам.
Мюриэл и Мэтт лишь дошли до этой невидимой черты, но еще не переступили ее. Чтобы слиться в единое целое, надо пройти горнило страсти. Сейчас обоих мучил неутоленный голод желания.
Мэтт думал о том, что впервые женщина так быстро завладела его мыслями и чувствами, вошла в его кровь, пропитала собой его фантазии и мечты. Она восхищала его и манила, дразнила его воображение и заставляла задумываться. Он хотел проникнуть в ее мир, узнать ее тайны, помочь избавиться от мрачных демонов прошлого. Но еще больше он хотел чувствовать под собой ее извивающееся, измученное его ласками тело, ласкать ее сочную грудь, сжимать ее трепещущие бедра, вдыхать ее запах, слышать стоны...
Он вздохнул. Их путешествие только началось. Что ждет их впереди: короткий роман, мимолетная связь или нечто более глубокое и значительное: в любом случае, Мэтт знал, что никогда не пожалеет о сорвавшемся отпуске, о том, что обстоятельства свели его с этой замечательной женщиной.
– Итак, мисс Ломакс, каковы наши следующие действия?
От Мюриэл не укрылся двойной смысл его вопроса. Ее тело еще горело от недавних ласк, требуя продолжения, но благоразумие и чувство ответственности уже взяли верх.
– Мне надо принять душ.
– А потом?
– Сегодня к вечеру нам нужно быть в Остине. Вы же, мистер Карриган, хотите очистить свое имя от подозрений?
Он усмехнулся.
– Пожалуй, эта цель отошла на второй план.
– Вот как? И что же вышло на первый?
– Не забывайте, что у меня отпуск. Вы заставили меня сменить обстановку, и я жажду свежих, острых впечатлений.
Мюриэл пожала плечами, встала и направилась к ванной.
– Не буду возражать, если вам удастся совместить необходимое с приятным.
Дверь за ней закрылась. Мэтту показалось, что последние слова Мюриэл произнесла с улыбкой.
Они сложили вещи в «ниссан», выписались из мотеля, перекусили в ресторане кофе и сандвичами и выехали на шоссе. По расчетам Мюриэл, время в пути не должно было превысить десяти часов. Единственное, что могло помешать, это надвигающийся дождь: по небу уже ползли серые низкие тучи.
Они проехали не менее пятидесяти километров, прежде чем Мэтт заметил: ведя легкий, непринужденный разговор, рассказывая о себе, братьях и работе, Мюриэл всячески избегала темы, касающейся ее и Росса, имя которого она повторяла во сне.
Стоило ему заговорить о ночном кошмаре, как его спутница хмурилась и замыкалась в себе. Когда же Мэтт, в конце концов, спросил, кто такой Росс, Мюриэл неохотно ответила, что Росс Причард был ее напарником и погиб при задержании преступника. Попытки Мэтта выяснить детали того давнего происшествия или причину ее ухода из полиции натыкались на искусно выстроенную линию обороны, преодолеть которую Мэтту так и не удалось.
А вот Мюриэл преуспела в сборе информации о нем. Ловко направляя ход беседы, она вытянула из Мэтта столько всевозможных сведений, что он даже удивился: оказывается, жизнь, казавшаяся ему скучной, однообразной и монотонной, была полна событий и приключений!
Не желая портить настроение ни Мюриэл, ни себе, он отказался от дальнейших расспросов, решив, что время для откровений еще не наступило.
Они провели в пути всего лишь четыре часа, но у Мэтта уже сосало под ложечкой.
– Знаешь, я бы, пожалуй, перекусил. Вообще-то ранний ланч лучше позднего обеда.
Мюриэл пошарила рукой за козырьком и вытащила шоколадку.
– Ты просто бездонная бочка. Не вздыхай, позже мы сделаем остановку и съедим что-нибудь более основательное.
– Все дело в том, что я потратил много сил накануне, – объяснил Мэтт.
– Бери шоколад и имей в виду, что тебе повезло. Ты мне нравишься, иначе довольствовался бы «диролом».
– Я применил бы силу.
– Думаешь, что справился бы со мной?
Мэтт вспомнил, как ловко она уложила его на лопатки на кровати.
– Знаешь, схватка могла бы быть интересной, особенно в такой тесноте. – Он многозначительно взглянул на Мюриэл. – Не хочешь попробовать?
– Ха, да, здесь не развернешься! – отозвалась она, и Мэтт не без удовольствия заметил на ее щеках румянец смущения.
– Теснота не всегда недостаток, у нее есть свои преимущества.
Мюриэл не стала уточнять, какие именно.
– Когда-нибудь занималась этим в машине? – не унимался Мэтт.
– По-моему, мы говорили о шоколаде?
– О шоколаде? Да, конечно, но ведь в жизни есть кое-что послаще, не так ли? Неужели ты собираешься умереть, не попробовав секса в машине?
Она пожала плечами и сухо заметила:
– Думаю, нам сейчас не до этого.
Мэтт поднял руку и провел указательным пальцем по нежной, бархатистой коже ее шеи. Отметил, что эффект от его прикосновения не ослабел.
– Давай не будем ограничивать себя временем, у нас его предостаточно. В конце концов, даже если мы и опоздаем немного...
– Я и не хочу ограничивать нас какими бы то ни было рамками. И давай отложим эту тему на другой раз, когда мне не надо будет смотреть на дорогу, хорошо? Пожалуйста.
Удовлетворив мужское тщеславие, Мэтт позволил себе временно отступить.
– Что ж, будь по-твоему. Поболтаем о чем-нибудь менее возбуждающем. Ты давно занимаешься розыском сбежавших преступников?
Мюриэл облегченно вздохнула.
– Вообще-то я в этом бизнесе с семнадцати лет, но сертификат, дающий право работать на судебные органы штата, получила лишь два года назад. После ухода из полиции я прошла специальную подготовку и начала вести дела в детективном агентстве брата.
– С семнадцати лет? Не рановато ли? Как-никак приходится ведь иметь дело не только с мальчишками, ворующими велосипеды, но и с по-настоящему опасными преступниками. – Мэтт подумал, что вряд ли допустил бы к такому рискованному бизнесу свою дочь или младшую сестру. – Или это как-то связано с семейными традициями? Чем занимается твой отец?
– Мои родители погибли, когда мне было пятнадцать. Отец тоже работал в полиции. По большей части мною занимался Стюарт, хотя мой второй брат, Чарлз, тоже помогал до того, как ушел в армию.
Мэтт помолчал. Дожевал шоколадку, потом повернулся к Мюриэл.
– Извини, я не знал, что твои родители умерли. Наверное, вам троим пришлось нелегко.
Она грустно улыбнулась. Мэтт был первым мужчиной, которому ей хотелось рассказать о себе все.
– Не знаю, было ли бы нам легче, если бы они остались живы.
Он вздрогнул.
– О чем ты говоришь?
Дождь стал сильнее. Видимость ухудшилась, и Мюриэл пришлось сбросить скорость.
– Хочешь услышать печальную историю?
Мэтт понимал, что она слишком долго молчала, копя в себе боль, отчаяние, обиду и, возможно, страх, и теперь хотела выплеснуть все это, избавиться от невыносимого, гнетущего эмоционального бремени.
– Я слушаю.
– Дело в том, что мои мать и отец собирались развестись. Они прожили вместе восемнадцать лет, и все шло хорошо. Но потом моя мама познакомилась с одним человеком, работавшим в Хьюстоне. – Она вздохнула, и Мэтт заметил, как побелели костяшки пальцев, вцепившихся в рулевое колесо. – Их связь длилась два года, причем отец ни о чем не догадывался. Мать и этот мужчина встречались то в Хьюстоне, то в Остине, то где-то еще. Потом, как это часто бывает, отцу позвонили и сказали, что жена наставляет ему рога. Кто звонил, неизвестно. Ты ведь знаешь, доброжелателей хватает.
– И твой отец поверил?
– Нет, не поверил. Но он был полицейским и умел анализировать. Стал присматриваться, прислушиваться, подмечать, а когда собрал доказательства, то предъявил их жене. Вышел скандал.
То, о чем рассказывала Мюриэл, было хорошо знакомо Мэтту. В таких ситуациях трудно становиться на чью-то сторону. Жизнь не поддается логическому анализу, и порой происходит такое, что просто невозможно объяснить. Любовь – одно из самых непонятных явлений. Она возникает ниоткуда и уходит в никуда. Она может стать чудом, которого человек ждет всю жизнь, и трагедией, ломающей самых крепких.
– Но это еще не самое страшное. Самое страшное – это неопределенность, в которой мы все жили последующие четыре месяца. Мама не знала, что делать. Отец не знал, как поступить. Мы, дети, не знали, чью сторону принять.
– Но, в конце концов, все как-то разрешилось, не так ли?
– Да, если так можно сказать. – Мюриэл помолчала. – Мама сказала, что должна поговорить с Гейбриэлом – так звали того мужчину, – и отправилась в Хьюстон. Оттуда она позвонила отцу и попросила приехать за ней. Стюарт не советовал ему ехать – папа был сам не свой. Мы все отговаривали его, потому что... предчувствие. Отец не стал никого слушать и уехал. – Она покачала головой. – Они разбились, когда возвращались в Остин. Не доехали каких-то двадцать километров. Нам объяснили, что отец не справился с управлением.
– А что же этот парень, Гейбриэл?
– О, он в порядке. Через три месяца после смерти мамы женился и до сих пор живет в Хьюстоне.
– Ты его видела?
Мюриэл ответила на сразу. Глядя прямо перед собой, она сказала:
– Да. Недели через две после похорон я тайком от братьев съездила в Хьюстон. У меня был его адрес, и я знала, где он работает. Мне хотелось посмотреть, что же это за человек, из-за которого... – Она сделала паузу, стараясь не расплакаться. Слезы уже подступали к глазам, и внутри у Мюриэл все дрожало, как в тот день, когда она вошла в офис любовника своей матери. – Наверное, я ожидала увидеть красавца, мачо, сумевшего подчинить своей воле умную женщину, какой была мама, но...
Предательские слезы все же прорвались, и Мюриэл смахнула их со щек тыльной стороной ладони, но легче не стало. Она испугалась, что сейчас совсем раскиснет, потеряет самоконтроль и предстанет перед Мэттом в далеко не лучшем виде.
– Давай остановимся, – предложил он. – Съезжай на обочину.
Мюриэл послушно кивнула. Остановив машину, она выключила мотор, и в салоне стало совсем тихо. Лишь дождь стучал по крыше, неутомимо и настойчиво.
Мэтт обнял Мюриэл за плечи. Он чувствовал, как она дрожит, и знал, что уже никогда не позволит ей остаться одной, наедине с этими воспоминаниями, с этой навсегда застрявшей в ней болью. Разделив с ним свое горе, отчаяние, Мюриэл подсознательно искала в нем поддержку, опору в жестоком трагичном, циничном и тем не менее прекрасном мире. Разлуки, лишения, потеря близких неизбежны, и каждый раз, теряя дорогих людей, человек утрачивает надежду, делает шаг навстречу мраку одиночества. Страшно, если одна надежда не сменится другой, если никто не подаст руки и не поможет выйти из тьмы на свет.
– Это все в прошлом, милая.
– Да, в прошлом. – Мюриэл всхлипнула, прижимаясь заплаканным лицом к его груди. – Извини, я не хотела...
– Все в порядке. – Мэтт гладил ее по спине, как ребенка, нуждающегося в ласке и заботе. – Все будет хорошо.
Она шмыгнула носом и подняла голову.
– Я, наверное, ужасно выгляжу, да?
Мэтт заглянул в ее блестящие от слез глаза, убрал за ухо выбившуюся прядь волос и неожиданно рассмеялся.
– Черт возьми, женщины – странные существа.
– Что ты хочешь этим сказать? – обиженно спросила Мюриэл.
– Только то, что после слез ты стала еще обольстительнее.
Она укоризненно взглянула на него и отвернулась, чтобы посмотреться в зеркало.
– В таком случае хочу сказать, что мужчины...
– Ну-ну, это интересно.
– ...мужчины – существа еще более странные. У вас на уме только секс.
Мэтт развел руками.
– Ты права. По крайней мере, в отношении меня. Я сейчас только и думаю, как бы...
Мюриэл улыбнулась, и улыбка, как солнце, сделала ее лицо свежим, сияющим и добрым.
– Спасибо, Мэтт. Знаешь, мне стало намного легче. Но нам надо спешить, иначе придется провести еще одну ночь в каком-нибудь мотеле.
– Ничего не имею против.
– Не забывай, меня ждут. Стюарт и так волнуется, потому что не хотел посылать меня в Амарилло. Он сойдет с ума от беспокойства, если я не вернусь к вечеру.
– Тебе нужно позвонить ему, вот и все.
– Я так и сделаю. А теперь давай двигаться дальше. Дождь, похоже, зарядил надолго.
– Хорошо.
Мэтт уселся поудобнее и вдруг нахмурился.
