Текст книги "Зловещее наследство"

Автор книги: Рут Ренделл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Арчери поднялся и отдал ей еще три жемчужины. Когда теннисный мяч ударил в окно, 0н подпрыгнул. Звук был похож на пистолетный выстрел.

– Так, хватит, Джил, – резко сказала Миссис Кершоу. Все еще держа блюдце, полное жемчужин, она открыла окно. – Я уже говорила тебе, сотни раз говорила, я не хочу больше осколков.

Арчери смотрел на нее. Она раздражена оскорблена, даже слегка возмущена. Ему вдруг стало интересно – как она выглядела в тот воскресный вечер, когда полиция вломилась на ее территорию в каретном сарае, Была ли она способна на какую-нибудь еще эмоцию, чем это простое раздражение при вторжении в ее личный мир?

– С детьми просто невозможно посидеть спокойно и поговорить, не так ли?

В одно мгновение, как по команде, все семейство очутилось перед ними: девочка, грубая и протестующая, мальчик, с которым он встретился на подъездной дорожке, теперь требовавший чаю, и сам Кершоу, чье слегка морщинистое лицо не лишено было определенной проницательности.

– Сейчас же подойди и передай мне эти блюдца, Джил.

Блюдце девушка перенесла на каминную доску и воткнула между кружкой для пожертвований и карточкой, приглашавшей миссис Кершоу на утренний кофе Общества помощи раковым больным.

– Я должна попрощаться, мистер Арчери, – она протянула руку, – у вас такая долгая дорога, я знаю, вы уже собираетесь ехать. – Это было почти грубо и все-таки величественно. – Если мы не встретимся до великого дня, что ж, встретимся в церкви.

Дверь закрылась. Арчери остался стоять.

– Что мне делать? – просто спросил он.

– А на что вы рассчитывали? – ответил вопросом на вопрос Кершоу. – Своего рода неопровержимое доказательство, алиби, доказать которое может только она.

– Вы ей верите? – заинтересовался Арчери.

– А, это другое дело. Мне все равно, знаете ли. Так или иначе, меня это не касается. Это так просто – ни о чем не спрашивать, мистер Арчери, и ничего не предпринимать.

– Но меня это касается, – возразил Арчери. – Если Чарли женится на вашей падчерице, я должен буду оставить церковь. Не думаю, что вы сознаете, в каком месте я живу и с какими людьми…

– А-а! – Кершоу скривил рот и сердито махнул рукой. – Терпеть не могу весь этот вздор. Кто об этом знает? Все вокруг думают, что она мое дитя.

– Я буду знать.

– Какого черта она рассказала вам? Почему не держала рот на замке?

– Вы осуждаете ее за честность, Кершоу?

– Да, ей-богу, да!

Арчери поморщился на такую клятву и закрыл глаза от света. И увидел красный туман. Всего только веко, но ему это показалось целым озером крови.

– Эта нечестность – лучшая политика. Во всяком случае, что вы об этом волнуетесь? Вы чертовски хорошо знаете, что, если вы будете против, она замуж не выйдет.

Арчери резко возразил:

– А какие отношения после этого у меня будут с сыном? – Он взял себя в руки и сказал мягче: – Я должен попытаться найти выход. Я возвращусь в Кингсмаркхем. Довольно слабая надежда, не так ли? – И добавил: – Благодарю вас за попытку помочь и… и за прекрасный чай. – Нелепость этих слов он осознал, только когда они уже прозвучали.

Глава 6

Однако же, поскольку по всем признакам время его кончины приближается, то приуготовьте его к смертному часу.

Посещение больных

Человек лежал на спине посреди перехода «зебра». Инспектору Вердену, вышедшему из полицейской машины, не было надобности спрашивать, как это случилось. Все было у него перед глазами, словно в ужастике министерства транспорта, того сорта фильме, который заставляет женщин вздрагивать и быстренько переключаться на другой канал.

«Скорая помощь» уже ждала, но никто не делал никаких попыток перенести мужчину. Непреклонно и как бы даже безразлично продолжали ритмично мигать двойные желтые маяки. Перевернутая вверх колесами, уткнувшись тупым носом в опрокинутую тумбу, валялась белая «мини».

– Не могли убрать ее? – спросил Берден.

Доктор был лаконичен:

– Это из-за него. – Он опустился на колени, пощупал левое запястье и опять поднялся, отирая с пальцев кровь. – Я опасаюсь, что он повредил позвоночник и порвал печень. Дело в том, что он более или менее в сознании, и если попытаться его переместить, то начнется агония.

– Дьявольщина. – Берден обвел глазами кучку женщин среднего возраста в хлопчатобумажных платьях, поздним вечером возвращавшихся домой или прогуливавшихся парочками. Заходящее солнце мягко улыбалось на их лицах и на крови, украсившей черно-белый перекресток. Он узнал эту «мини». Он знал эту глупую эмблему на заднем стекле в виде черепа с подписью: «Сами вы – мини». Это никогда не было забавно, а теперь выглядело возмутительной, жестокой насмешкой над человеком на дороге.

Девушка лежала на рулевом колесе. В свои короткие черные колючие волосы она, не то в отчаянии, не то в раскаянии, запустила пальцы с длинными красными, словно яркие перья, ногтями.

– Не волнуйтесь за нее, – небрежно сказал врач, – у нее повреждений нет.

– Вы, мисс… – Берден выбрал самую спокойную, наименее возбужденную зрелищем свидетельницу, – не видели ли вы, случайно, как произошел несчастный случай?

– О-о, это было ужасно! Она неслась как зверь, эта маленькая сучка. Она делала, наверное, сотню миль в час.

Правильно выбрал, подумал Берден. Он повернулся к бледному мужчине с собакой на поводке:

– Может, вы мне поможете, сэр?

Поводок дернулся, собака уселась на поребрике.

– Этот джентльмен… – свидетель указал на раздавленное тело на полосе, – он, как полагается, посмотрел направо и налево. Никого не было. Но из-за моста не все хорошо видно.

– Да, да. Я вижу.

– Ну, он и начал переходить к островку безопасности, когда откуда-то возникла эта белая машина. Она неслась как сумасшедшая. Эти малолитражки, если у них мотор модернизирован, могут носиться с ужасной скоростью. Он как бы засомневался, потом попытался вернуться обратно. Знаете, это было так быстро. Я не могу точно вспомнить все детали.

– Все хорошо.

– Потом автомобиль сбил его. О, водитель изо всей силы жал на тормоза. Я до конца дней своих не забуду визг тормозов, его крик, как он выбросил руки и рухнул, словно кегля.

Берден оставил констебля собирать имена и адреса, а сам повернулся и направился к белой машине. Женщина коснулась его руки.

– Послушайте, – сказала она, – он хочет священника или что-то в этом роде. Он до вашего появления все просил. Он говорил: дайте отца Чивертона, словно знает, что уходит.

– Правда? – Берден остро взглянул на доктора Крокера.

Тот кивнул. Умирающий был уже накрыт, под головой лежал свернутый плащ.

– Он говорил об отце Чивертоне. Честно говоря, меня больше беспокоило его физическое, чем душевное состояние.

– Значит, он – из Красного Креста?

– Господи, нет. Вы, полицейские – кучка атеистов. Чивертон – наш новый викарий. Вы что, не читаете местный листок?

– Из отцов церкви?

– Очень важная персона. Коленопреклонение, благодарственный молебен и прочий джаз. – Доктор кашлянул. – Я сам – конгрегат.

Берден пошел к перекрестку. Лицо мужчины было белым в желтизну, но открытые глаза смотрели внимательно. С небольшим удивлением Берден увидел, что он очень молод, не более двадцати.

– Чего-нибудь хочешь, парень? – Он знал, что доктор уже сделал ему обезболивающий укол. Наклонившись, инспектор закрыл его от любопытных. – Ну, через минуту мы тебя увезем, – солгал он. – Можем мы что-нибудь для тебя сделать?

– Отца Чивертона… – был еле слышный шепот, столь же бесстрастный и бесчувственный, как порыв ветра, – отца Чивертона… – Судорога пересекла угасающее лицо. – Исповедаться… искупить…

– Кровавая религия, – сказал врач, – не может даже позволить человеку умереть в мире.

– Вы, наверное, ценный вклад для конгрегатов, – цапнул его Берден. – Он, очевидно, хочет исповедаться. Полагаю, в англиканской церкви принимают исповеди?

– Да, если вы представляете себе, что это такое.

Берден бросил на него убийственный взгляд.

– Не сердитесь на меня, – мягко сказал врач. – Мы посылали за Чивертоном, по и он, и его помощник на какой-то конференции.

– Констебль Гейтс! – Берден нетерпеливо окликнул человека, записывавшего адреса. – Смотайтесь в Стоуэртон и притащите мне… э… викария.

– Мы уже пытались найти викария в Стоуэртоне, сэр.

– О господи! – тихо сказал Берден.

– Извините, сэр, но сейчас на встрече со старшим инспектором священник. Я могу отправиться в участок и…

Берден вздернул брови:

– Давай, да быстро…

Он пробормотал что-то утешительное для мальчика и направился к девушке, которая начала всхлипывать.

Она плакала не от того, что наделала, а от того, что увидела два часа назад. Прошло уже два или три года этого, как она его называла, «неусыпного кошмара» – хотя одно время кошмар был более реален, чем действительность, – а плакала она потому, что он грозил начаться снова и средство, которое она попробовала, не стерло видений.

Она увидела ее в окне агента но недвижимости, когда шла домой с работы. Фотографию дома, но не такого, каким он стал сейчас, грязным и потрепанным непогодой, заросшим Агенты по недвижимости обманывают вас, они хотят, чтобы вы думали, что нечто подобное только что случившемуся было давно… Вас? Как только она подумала «вас», так сразу поняла, что это начинается снова, повторение ночных кошмаров. Тогда она села в «мини» и поехала во Флэгфорд, прочь от ассоциаций и воспоминаний и ненавистного голоса. И пить, пить, чтоб отогнать это.

Но оно не уходило, и ты опять была там, в большом доме, прислушиваясь к голосам, которые продолжали уговаривать и спорить, пока тебе не надоело, так надоело, что ты вышла в сад и встретила там маленькую девочку.

Ты подошла к ней, а она спросила:

– Вам нравится мое платье?

– Хорошенькое, – сказала она, но ей в голову не пришло подумать, что оно может быть лучше ее собственного.

Девочка играла на куче песка, делая куличики из старой чашки без ручки. Ты осталась и играла, и после этого каждый день приходила играть на песок, там, где тебя не видели из больших окон. Песок оказался теплым и прекрасным, и это было понятно. Ты могла понять и маленькую девочку, несмотря на то что она оказалась самой маленькой девочкой из всех, кого ты знала. Ты знала многих взрослых, но не могла понять их, ни их безобразные слова, ни странный просительный тон разговора, всегда о деньгах, так что казалось, ты видела, как монеты падали с извивающихся губ и тяжело выскальзывали из трясущихся пальцев.

Маленькая девочка очаровала ее тем, что жила в дереве. Конечно, это было не настоящее дерево, а дом, стоявший в зарослях кустарника, трепещущих листвой.

Песок был не сухой, как в той пустыне, в какой ты жила сейчас, но теплый и влажный, похожий на пляжный песок, омытый прохладным морем. Он казался слишком грязным, и ты испугалась того, что будет, если он попадет на твое платье….

Ты заплакала и затопала ногами, но ты никогда не плакала так, как плакала теперь, когда интересный инспектор подошел к машине, с глазами полными гнева.

Неужели он действительно рассчитывал что-нибудь найти после стольких лет? Арчери принял во внимание этот вопрос Уэксфорда. Это, решил он, больше вопрос веры, чем настоящей уверенности в невиновности Пейнтера. Но веры во что? Конечно, не в миссис Кершоу. Возможно, это была искренняя вера в то, что такие вещи не могли бы случиться с кем-либо из его, Арчери, окружения. Ребенок убийцы не может быть таким, как Тэсс, Кершоу не любил бы ее, Чарли не захотел бы жениться.

– Никакого вреда не будет, если я увижу Алису Флауэр, – сказал он и почувствовал сам, что тон у него неубедительный, – и я хотел бы поговорить с внуками Примьеро, особенно с внуком.

Какое-то мгновение Уэксфорд ничего не говорил. Он слышал, что вера может горы своротить, но это же просто абсурд. По собственному жестокому опыту он знал, насколько трудно охотиться за убийцей, даже если между убийством и началом расследования прошла всего неделя. Арчери предлагал открыть расследование с опозданием на полтора десятилетия. И у Арчери вообще никакого опыта не было.

– Я должен отговорить вас, – наконец сказал он, – вы представления не имеете, на что покушаетесь. – Это патетика, подумал полисмен, это смешно. Вслух он добавил: – Алиса Флауэр находится в гериатрическом центре стоуэртонской больницы. Она парализована. Я даже не знаю, способна ли она что-нибудь понимать.

Ему пришло в голову, что Арчери, должно быть, совершенно игнорирует местную географию. Он поднялся и прогромыхал к карте на стене.

– Стоуэртон здесь, – сказал полисмен, ткнув концом шариковой ручки, – а «Дом мира» примерно здесь, между Стоуэртоном и Кингсмаркхемом.

– Где я могу найти миссис Крайлинг?

Уэксфорд сделал кислую мину:

– На Глиб-роуд. Я не назову экспромтом номер дома, но могу поискать или вы могли бы найти его в избирательных списках. – Он тяжело повернулся и остановил на Арчери мрачный взгляд. – Вы зря потеряете время, конечно. Уверен, что не должен говорить вам, но вам лучше быть очень осторожным, когда дойдет до вулкана незаслуженных обвинений.

Под этим холодным взглядом и самому Арчери было трудно не задрожать.

– Старший инспектор, я не хочу искать еще какого-нибудь виновника, я только хочу убедиться в невиновности Пейнтера.

Уэксфорд отрывисто сказал:

– Мне не нужны лишние хлопоты. – Он с раздражением обернулся на стук в дверь. – Что еще?

Появилось бледное лицо сержанта Мартина.

– Это о смерти на «зебре» Хай-стрит, сэр.

– Что там? Вряд ли это моя епархия.

– Только что прибыл Гейтс, сэр. Белая «мини», LMB 12М, на которую мы положили глаз, – она сбила пешехода. Они хотят священника, и Гейтс вызывает мистера Арчери, чтобы он был…

Губы Уэксфорда дрогнули. Арчери был удивлен. В изысканной манере, какой он иногда пользовался, старший инспектор сказал священнику Трингфорда:

– Похоже, власть нуждается в некоторой духовной помощи, сэр. Не будете ли вы так любезны?..

– Конечно, сэр. – Арчери посмотрел на сержанта: – Кто-то сбит и… и умирает?

– К несчастью, да, сэр, – мрачно ответил Мартин.

– Думаю, я пойду с вами, – заявил Уэксфорд.

Как священник англиканской церкви, Арчери обязан принять исповедь, если был необходим исповедник. До сих пор, однако, его опыт подобных мистерий касался единственно мисс Бейлис, пожилой прихожанки, которая (если верить миссис Арчери), будучи много лет влюблена в него, требовала, чтобы он принимал на себя поток маленьких мысленных грехов каждое пятничное утро. В этом была некая мазохистская, жалкая потребность, в отличие от острой тоски того мальчика, который лежал на дороге.

Уэксфорд наблюдал за ним через белые и черные полосы островка безопасности. На дороге были установлены знаки объезда, направлявшие движение вокруг Куин-стрит, собравшуюся толпу убедили разойтись но домам. Было еще несколько полисменов, на ходу переговаривавшихся по телефонам. Впервые в жизни Арчери осознал справедливость термина «навозные мухи». Он поглядел на «мини» и поспешно отвел взгляд от блестящего бампера с полосой крови.

Мальчик тревожно смотрел на него. Возможно, у него осталось не более пяти минут жизни. Арчери опустился на колени и приложил ухо к бледным губам. Сначала он услышал лишь прерывистое дыхание, потом донеслось что-то похожее на «Священные заповеди…», причем второе слово поднялось на высокую вопросительную ноту. Священник наклонился ближе, поскольку полились признания, судорожные, почти беззвучные, спазматические, подобные всплескам вялого потока. Это было что-то о девушке, но крайне бессвязно. Из этого он ничего не мог бы вставить в молитву. «Мы спешим к Тебе за помощью, – думал он, – от имени этого Твоего слуги, здесь лежащего под рукой Твоей в великой телесной слабости…»

В англиканской церкви не предусмотрен обряд вроде последнего помазания. Арчери обнаружил, что упорно повторяет: «Все будет хорошо, все будет хорошо». В горле мальчика захрипело, и ноток крови хлынул изо рта, выплескиваясь на сложенные руки Арчери.

– Мы смиренно вручаем душу раба Твоего, возлюбленного брата нашего, в руки Твои… – Он устал, и голос его прерывался от ужаса и сострадания. – Смиренно умоляем Тебя обратить бесценный взор Твой…

Докторская рука появилась с носовым платком, отерла пальцы Арчери, потом проверила умолкший пульс и остановившееся сердце. Уэксфорд смотрел на врача, потом едва заметно пожал плечами. Никто не произнес ни слова. В молчании стали явственнее слышны взвизги тормозов, рев сигналов и проклятия водителей, слишком поздно обнаруживших, что придется поворачивать с Куин-стрит. Уэксфорд подтянул пальто на мертвое лицо.

Расстроенный Арчери озяб в вечернем зное. Он с трудом поднялся, чувствуя и совершенное одиночество, и ужасное желание плакать. Единственное, на что он мог опереться, оказалось задником этого смертоносного белого автомобиля. И Арчери, чувствуя себя совсем больным, прислонился к нему.

Потом он открыл глаза и медленно двинулся вдоль машины туда, где стоял Уэксфорд, рассматривая косматую, темную головку девушки. Это не его, Арчери, дело. Он не хотел касаться этого, только спросить Уэксфорда, где здесь отель, в котором можно было бы остановиться на ночь.

Выражение задумчивой иронии на крупном лице старшего инспектора заставило его поколебаться. Он видел, как инспектор легонько стукнул по стеклу. Окно опустилось, и девушка подняла залитое слезами лицо.

– Плохо дело, – услышал викарий слова Уэксфорда, – очень плохо дело, мисс Крайлинг.

– Неисповедимы пути Господни, – сказал Уэксфорд, когда они с Арчери шли через мост. Он напевал мелодию старого гимна; очевидно, ему нравился звук собственного, довольно ржавого, баритона. – Чудны дела Его.

– Это правда, – серьезно поддержал Арчери. Он остановился и, опершись рукой о парапет, заглянул в коричневую воду. Под мостом плавал лебедь, окуная длинную шею в плавающую сорную траву. – Это действительно та девочка, что нашла тело миссис Примьеро?

– Да, это Элизабет Крайлинг. Одна из юных диких штучек Кингсмаркхема. Ее дружок – очень близкий дружок, должен добавить, – подарил ей эту «мини» на совершеннолетие, и с тех пор она представляет собой серьезную угрозу.

Арчери молчал. Тэсс Кершоу и Элизабет Крайлинг одного возраста. Они начинали жизнь вместе, почти бок о бок. Обе со своими мамами ходили по обочинам Стоуэртон-роуд, играли на лужайке позади «Дома мира». Крайлинги были приличными, среднего класса людьми; Пейнтеры – бедными до нищеты. Мысленным взором он снова увидел обезображенное слезами лицо, но которому ручейками стекали тушь и грим, и услышал те бранные слова, которые она употребила в разговоре с Уэксфордом. И тут же поверх лица Элизабет Крайлинг всплыло другое – гордое, с умными глазами под белокурой челкой пажа. Уэксфорд прервал его мысли:

– Конечно, она слишком избалована. Ваша миссис Примьеро видела ее каждый день и заваливала сладостями и всем, что подразумевалось под «А что у вас есть?». После убийства миссис Крайлинг чуть не затаскала ее по психиатрам, чтобы позволить ей не ходить в школу, пока у них была нянька. Бог знает, в скольких школах она побывала. Она была тем, что в здешнем суде но делам несовершеннолетних назвали бы «женским лидером».

Но еще была Тэсс, чей отец – убийца, Тэсс, которая могла бы стать такой же. «Бог знает, в скольких школах она побывала…» Тэсс училась в одной школе, в наилучшем университете. И, тем не менее, дочь невиновной подруги стала преступницей, а дочь убийцы – образцом.

– Старший инспектор, я очень хочу поговорить с миссис Крайлинг.

– Если вы озаботитесь посетить утром суд, сэр, она, но всей вероятности, будет там. Зная миссис Крайлинг, я сказал бы, что вы снова можете быть призваны к вашим профессиональным обязанностям. А там кто знает?

Они продолжили движение. Арчери нахмурился:

– Я предпочел бы, чтоб все было честно. Я не хочу делать ничего закулисного.

– Послушайте, сэр, – не сдержался Уэксфорд, – если вы приходите к ним с такими шуточками, то в душе готовы к закулисным интригам. У вас нет никакого права задавать вопросы невинным людям, и, если они начнут жаловаться, я не смогу вам помочь.

– Я ей все искренне объясню. Могу я поговорить с ней?

Уэксфорд прочистил глотку:

– Сэр, вы знакомы с «Генрихом IV», часть первая?

В некотором замешательстве Арчери кивнул. Уэксфорд остановился под аркой, которая вела во двор «Оливы и голубки»:

– Я имею в виду реплику Хотспура в адрес Мортимера, когда тот сказал ему, что может вызвать духов из бездны. – Вспугнутая гулким басом Уэксфорда, с балки взлетела стайка голубей, трепеща буро-серыми крыльями. – Я нахожу, что эта реплика очень полезна мне в работе, когда я бываю излишне оптимистичен. – Он опять прочистил глотку и процитировал: – «И я могу, и любой другой. Но явятся ли они, когда вы взываете к ним?» Доброй ночи, сэр. Надеюсь, отель «Олива» покажется вам комфортабельным.