Текст книги "Тринадцать шагов вниз"

Автор книги: Рут Ренделл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 9

Пока не позвонили в дверь, Микс даже не вспомнил, что пригласил Данилу. Он забыл купить дешевое вино, и теперь придется угощать ее хорошим «Мерло», которое собирался выпить сам в воскресенье. Весь вечер Микс провел в одиночестве, увлекшись третьей главой «Жертв Кристи».

«Мюриэль Эди, тридцати одного года от роду, жила в Путни и работала на радио «Ультра» в Парк-Роял. По непонятным полиции причинам Кристи тоже устроился работать туда. Они стали друзьями (ведь он умел располагать к себе людей) и несколько раз ходили вместе гулять, она со своим женихом, а Кристи – с женой.

Мюриэль Эди страдала хроническим ринитом, и Кристи обещал ее вылечить при помощи ингалятора собственного изобретения. Когда его жена уехала отдыхать с братом в Шеффилд, Кристи пригласил Мюриэль к себе, угостил чашкой чая и показал ей ингалятор. И хотя там действительно содержалось лекарство, к прибору подсоединялась трубка, из которой шел газ…»

На этом месте ему пришлось идти открывать дверь. Старуха Чосер не считала нужным устанавливать домофон или хотя бы отдельный звонок для его квартиры. И Миксу приходилось преодолевать все пятьдесят две ступеньки, спускаясь к двери, а затем снова подниматься наверх. Мисс Чосер никогда не открывала на звонки, разве что ждала гостей, но по вечерам это бывало редко, так что Микс знал наверняка: она не откроет Даниле. Впрочем, о том, что это Данила, он вспомнил, только шагнув на плиточные ступеньки.

Позвонили еще два раза, прежде чем Микс добрался до двери. Мог и не волноваться из-за вина, поскольку Данила принесла две бутылки – рислинг и джин. Это должно было понравиться Миксу, но не понравилось. Он считал, что женщины не должны покупать угощение, по крайней мере, уважающие себя женщины. За все должен платить мужчина. Шевелюра Данилы была пышнее, чем обычно, – забавно, подумал он, такая прическа делает ее лицо крошечным. Следующим своим шагом Данила испортила все еще больше. Поставив бутылки на стол, она обвила руками шею Микса и поцеловала его.

– Я так рада тебя видеть. Так ждала этой встречи.

Он ничего не ответил и жестом пригласил ее подняться. У дверей спальни мисс Чосер сидел Отто и умывался.

– Ой, какая киса! – воскликнула Данила, отчего Отто вскочил на ноги и выгнул спину. – Это твоя? Какая прелесть. – Она протянула руку к голове Отто, и напрасно. Тот отскочил, зашипел на нее и побежал вверх по ступенькам. – О, я напугала ее!

– Пойдем, – сказал Микс.

Когда они подошли к его двери, Данила спросила, почему так темно. Микс ответил, что это из-за грязных окон, но злость сменилась легким раздражением, когда Данила пришла в полный восторг от его квартиры. Она обошла гостиную, миновала портрет Нериссы, покосившись на нее и на Микса, но все остальное ей понравилось. О, какие шторки! О, кресла, мебель, люстра! Какой шикарный телевизор! Прекрасная статуэтка девушки. Кто это?

– Какая-то богиня. В магазине сказали, что Психея, – ответил Микс, наливая им джин с тоником и кладя лед из морозилки. Лимонов у него не было. – Значит, тебе нравится у меня?

– Шикарно. Представляю, что ты подумал о моей жалкой квартирке!

– Ну, этого нелегко добиться.

– Это уж точно. Но почему ты читаешь об этих ужасных убийцах, когда у тебя такая классная квартира? – Данила взяла книгу, которую он оставил на подлокотнике обтянутого серым шелком кресла. – Фу, кошмар. «Она ничего не осознавала, пока он душил ее, а затем насиловал», – прочитала она вслух.

– Отдай. – Микс выхватил у нее книгу. – Не порть мне настроение.

– Извини. Я просто…

– Неважно, все в порядке. Прихвати выпивку в спальню.

Вскрики и охи повторились, когда Данила увидела мебель и картины в спальне. Микс наблюдал, с каким восхищением она осматривает комнату, в надежде прервать эти восторги и сделать наконец то, для чего она пришла. Он отпил из бокала. К ее чести, она принесла отличный бомбейский джин. Микс оглянулся на девушку и изобразил удивление тем, что Данила до сих пор одета.

– Я рассчитывал, что ты уже готова, – сказал он.

Она подошла к нему.

– Микс… Микс, нам обязательно начинать сразу с этого? Может, сначала поговорим?

Он удивился. Впервые она проявляла инициативу. Словно у нее есть право голоса или собственное мнение. Микс понял, что это значит. Данила считает его своим парнем и начинает им командовать. Через какое-то время она будет уже не спрашивать, а указывать ему, что делать.

– О чем? – спросил он.

– Не знаю. О чем-нибудь. Как ты подбирал мебель, о твоей работе, моей работе, твоей симпатичной кошечке.

– Это не мой кот, черт возьми, – почти крикнул он.

– Кричать совсем необязательно.

Данила разделась, но не так, как ему нравилось. Микс предпочитал щекочущий нервы стриптиз, а Данила раздевалась так, будто была одна, складывала вещи на спинку стула, повернувшись к нему спиной, чтобы снять колготки. Как же он ненавидел колготки… Разве она не знает, что просто смешно надевать колготки на стринги? Она до последнего оставалась в лифчике, стесняясь своей маленькой груди. И он подумал, что больше не хочет ее видеть, что найдет другой способ приблизиться к Нериссе. Данила направилась к кровати, но Микс остановил ее.

– Погоди. – Он не собирался делать это на своем атласном одеяле цвета слоновой кости и откинул его с кровати. – Теперь порядок.

Данила затравленно, но в некотором замешательстве посмотрела на него. Микс снял брюки и туфли, но остался в рубашке и носках. Мужчине необязательно раздеваться, это дело женщины. Бурлящая злоба захлестнула его, и то, что случилось потом, можно было назвать изнасилованием. Впрочем, Данила не сопротивлялась. Он скатился с нее и взял стакан.

Пять минут спустя она снова бродила по квартире.

– Почему у тебя висит ее фотография? – услышал Микс.

У него не было сомнений, о ком речь, но уточнить не мешало.

– Ты имеешь в виду Нериссу Нэш?

– Ты что, ее поклонник?

Микс встал. В глубине души он был ханжой, и не исключено, что это было наследием детства, проведенного среди адвентистов седьмого дня. Конечно, все зависело от конкретного человека. Почему-то Колетт не вызывала у него протеста. А Нерисса привела бы в восторг. Но в исполнении Данилы это было как вызов. Или попытка самоутвердиться за счет Микса. Женщина вроде нее должна понимать, что если разгуливаешь голой по квартире мужчины, то как бы объявляешь его своим, своей собственностью. Микс вытащил из шкафа рубашку и надел на нее.

Данила неловко оделась. У нее, в точности как у его матери, портилось настроение, когда ей указывали, что делать. Стоя перед портретом, она указывала на него, буквально ткнув пальцем в стекло.

– Но ведь онапрактически без одежды. Это ничего?

Не заботясь о том, что его слова могут причинить ей боль, Микс сказал:

– Она прекрасна.

Данила промолчала, но не сдвинулась с места и палец не убрала. И без того невысокая, она, казалось, съежилась еще больше, а руки покрылись мурашками. Микса снова захлестнуло негодование. Своим молчанием и обидой она выбивала его из колеи.

– Хочешь выпить? – пробормотал он.

– Пока нет.

Микс открыл бутылку вина. Если дальше пить джин, он сегодня больше не сможет трахнуть ее, для чего, собственно, и пригласил. Вот с Нериссой он будет неистощим. И тут Микс вспомнил, что приглашал Данилу еще кое за чем. Он хотел попросить о членстве в клубе. Приказать, поправился он.

– Слушай, мне бы хотелось вступить в клуб…

Данила медленно повернулась, и он увидел слезы на ее лице. Она не заметила, что Микс заговорил.

– Я видела ее.

– Кого?

– Ее. Нериссу Нэш.

Все складывалось совсем не так, как планировал Микс. Если сказать Даниле о вступлении в клуб прямо сейчас, она поймет, что он пришел только затем, чтобы найти Нериссу. Вопрос снова откладывался на неопределенное время.

– Ну, и где же ты могла ее видеть? – спросил он, тщательно подбирая слова. – На фотографии?

– Нет. Она приходит к мадам Шошане погадать на камнях.

Не понимая, о чем она, Микс все же сделал вид, что поражен.

– Она член вашего клуба?

– Нерисса? Конечно, нет. При такой фигуре она скорее всего ездит куда-нибудь в Вест-Энд или Мэйфер. Я ходила к мадам Шошане погадать – у меня есть скидка – и встретила ее на лестнице. Это было в среду, где-то в июле. Она такая милая, поздоровалась со мной. Приятная девушка.

Микс онемел от потрясения. Значит, он потерял несколько недель? Тратил время на идиотские тренажеры, проводил вечера с этой сукой, тратил на нее заработанные собственным трудом деньги – и все впустую? Глядя на спутанные, как всегда после секса, пряди Данилы, Микс ощутил, что его гнев достиг точки кипения и направлен на эту девушку, эту глупую уродину с крошечными сиськами. Нерисса даже не была членом клуба, она просто приходила погадать. И нет сомнений в том, что такие визиты случаются нечасто.

Не замечая его злости, Данила добавила:

– Кстати, вблизи она не совсем такая, как на картинке. У нее довольно грубая кожа – как всегда у черных. Тот, кто делал фотографию, наверняка обработал…

Микс не слышал конца фразы. Его переполняла ненависть. Да как смеет она критиковать самую красивую женщину на земле! В голове помутилось. Он схватил первое, что попалось под руку. Это была мраморная статуэтка Психеи. Казалось, Микс снова слышит обвинения Джейви в том, что чуть не убил Шеннон, а его мать стоит и не вмешивается.

Кого он хотел убить? Джейви? Свою мать? Раболепствующую перед ним девушку?

– Что ты делаешь?

Это были ее последние слова. Дальше Данила только кричала и булькала, пока Микс бил ее по голове. Он думал, что крови будет мало, но та фонтаном брызнула на него. В глазах девушки застыли ужас и удивление. Последний удар Микс нацелил ей в лоб, чтобы закрыть эти глаза.

Она рухнула на пол. Кровь забрызгала весь портрет. Микс отбросил Психею на полированный пол. Казалось, статуэтка упала с таким грохотом, что толпа народу должна была уже ломиться в дверь. Но никого не было. Было тихо, но не так, как в пустом доме или пустыне, а как на море, где волны неслышно набегают на берег. Психея откатилась в сторону и замерла. По стеклу фотографии стекала кровь.

Глава 10

Микс медленно подошел к окну и вместо того, чтобы наглухо закрыть жалюзи, открыл их и посмотрел вниз. Фонари освещали сад. На улице было пустынно. Ни звука, ни единого человека, ни кошки, ни птицы. Бледный полумесяц прятался в облаках. Подойдя к двери и распахнув ее, Микс снова прислушался. В доме тоже царила тишина.

– Никто ничего не знает об этом, – громко сказал он. – Никто, кроме меня, не знает. – И добавил, словно оправдываясь перед кем-то: – Я не хотел, она сама напросилась. Просто так вышло.

Инстинктивным желанием было спрятаться в спальне, чтобы не видеть окровавленной жертвы. Какое-то время, оставив дверь открытой, он сидел на кровати, подперев голову руками. Зазвонил телефон, и он испугался так, как никогда в жизни. Его тряхнуло так сильно, что он чуть не переломал себе кости. Он ошибся – люди все знали. Кто-то сообщил в полицию. Они слышали крик и как он бросил статуэтку. Телефон замолчал, но через несколько секунд зазвонил снова. Надо взять трубку. Микс ответил – хриплым и дрожащим голосом.

– У тебя такой голос, будто у тебя тоже ангина, – сказал Эд.

– У меня все нормально.

– Да? Ну и хорошо. А я заболел. Кажется, подхватил вирус. Слушай, не сделаешь ли завтра два моих заказа? Серьезные клиенты.

Эд дал номера их телефонов. По крайней мере, Миксу так показалось. Он ничего не соображал.

– Я понимаю, что завтра суббота, но это не займет много времени, им просто надо удостовериться, что все в порядке.

– Ладно, как скажешь.

– Отлично. Кстати, Микс, мы со Стефани собираемся обручиться в среду. К этому времени мне надо выздороветь. Выпивка за мой счет, в «Сан», в полдевятого. Приходи.

Микс положил трубку и вернулся в гостиную на ощупь, закрыв глаза. Мелькнула мысль: может, это страшный сон? И на полу ничего нет. Данила ушла домой. Микс вслепую добрался до кресла, сел и первое, что увидел, открыв глаза, – кровь на портрете. Она уже высохла. На стене застыли темно-красные потеки. Вздох Микса превратился в стон, и по телу прошла волна дрожи.

Интересно, Реджи чувствовал себя так же? Или он был сильнее? Миксу не хотелось это признавать. Девушка сама напрашивалась – что относится и к некоторым жертвам Реджи. Надо что-то делать.

Нельзя просто оставить ее тело в комнате. Он должен все отмыть и решить, что делать с трупом, пусть на это уйдет вся ночь. Глаза девушки, которые он пытался закрыть, смотрели на него из-под раны на лбу. Микс достал из ящика льняную салфетку и положил ей на лицо. Сразу стало лучше.

Он все еще был в одних трусах. Кровь попала и на них. Микс снял трусы, бросил на пол и надел джинсы и черную рубашку. Данила лежала на краю ковра, так что большая часть крови разлилась по полу, попала на стены и на стекло портрета. Как хорошо, что он поместил снимок в застекленную рамку. Эти мысли немного успокоили его. Он пришел в себя. Первым делом надо завернуть тело и убрать куда-нибудь. А что делать дальше? Увезти труп в парк или на стройку и бросить? Если тело найдут, то не догадаются, что это сделал он. Никто не знает, что они встречались.

Он нашел подходящую простыню. Переехав в Сент-Блейз, Микс купил новое постельное белье, но несколько простыней осталось от прежней квартиры. Раньше он любил красные простыни, но его вкусы с тех пор изменились. Однако красный вполне подходит для этого случая – на нем не видно крови. Стараясь не смотреть, Микс перекатил тело на простыню. Данила показалась легкой и хрупкой. Не страдала ли она анорексией? Возможно. Впрочем, он знал о ней очень мало, его это не интересовало.

Оттащив ношу в узкий коридор, он взял с кухни чистящее средство и принялся отмывать от крови комнату, начав с портрета. А когда стекло заблестело, ему снова полегчало. Он боялся, что кровь – ведь ее было так много – могла попасть под стекло и запачкать портрет. Но фотография Нериссы осталась чиста, и на мгновение показалось, что Психея очень похожа на Нериссу. Возможно, она даже позировала скульптору. Он вымыл статуэтку на кухне: сначала в горячей воде, потом в холодной. Кровь смывалась постепенно – сначала красная вода, потом розовая, потом прозрачная.

Остался только ковер. Микс тер и мыл, чистил и скреб, пока не удостоверился, что ковер чист. Смыть кровь с пола было несложно – паркет покрыт лаком. А вот со стеной придется повозиться. Вероятно, придется перекрасить. У него осталось с прошлого раза два литра краски, можно заняться этим в воскресенье.

Он слил розоватую воду в унитаз, одежду забросил в стиральную машинку, взял джин и сел на кровать. Отличный напиток. Микс жадно глотал его, будто не пил уже несколько месяцев. В одном он был уверен: оставлять тело в доме нельзя. Но куда его отвезти? В Холланд-Парк наверняка заметят. Проблема в том, что во время единственного свидания в пабе их могли увидеть и запомнить. Данила говорила, что не рассказывала о нем никому, но можно ли ей верить? Она призналась, что упоминала мадам Шошане о своем парне. Даже если не назвала его имени… И еще продавщица в парке. Она могла их запомнить. Мисс Чосер, хоть и не открывала дверь, могла отметить, что кто-то приходил. Даже увидеть Данилу в окно. Нет, просто выбросить тело нельзя.

Его взгляд упал на книгу о Кристи, брошенную на кофейный столик. Реджи сталкивался с теми же проблемами. Его видели с Рут Фуэрст, он обедал в рабочей столовой вместе с Мюриэль Эди и ходил с нею гулять. Он не мог рисковать и оставлять тела там, где их могли обнаружить. Микс углубился в книгу.

Хотя соседи видели, что он делает, и даже разговаривали с ним, Реджи выкопал могилу для Фуэрст у себя в саду, а после наступления темноты похоронил тело. Мюриэль Эди он похоронил неподалеку от Рут.

На следующей странице – фотографии сада. Белый кружок указывал на место, где нашли кость из могилы Мюриэль Эди. Если бы не этот кружок, ничто не говорило о том, что там могила. Перед погребением тела обеих женщин лежали под половицами в прачечной. Есть ли в этом доме прачечная? Подвал точно есть. Но лучше добраться до сада, хоть это и сложнее.

Он закрыл книгу, положил в карман ключи и вышел, заметив, что на часах половина двенадцатого. У старой крысы прекрасный слух для ее возраста, но она скорее всего спит. Микс остановился у лестницы и прислушался.

Он повернул налево по коридору. Конечно, есть вероятность, что призрак появится снова, но Микс делал отчаянные усилия не думать об этом. Это все вздор. Кот сам открыл дверь. Но на всякий случай он взялся рукой за крестик в кармане джинсов. Свет в коридоре, как и всегда, быстро погас, но он захватил фонарик. В темноте открыл первую дверь слева и оказался в комнате, должно быть, смежной с его гостиной. Фонарик светил слабо, но поскольку окна не были занавешены, в них просачивался свет с улицы.

В комнате не было выключателя. А когда он огляделся в поисках лампы, то увидел на месте люстры странный предмет с двумя проволоками. Это сбило его с толку. Он направил фонарик на потолок и через миг догадался, что перед ним газовая горелка. Однажды он видел по телевизору передачу об электрификации Лондона, как в двадцатых-тридцатых годах газовые горелки заменяли обычными лампами. На Портленд-Роуд, неподалеку от Сент-Блейз, газом пользовались вплоть до шестидесятых.

В комнате стоял каркас кровати и большой комод с зеркалом. Чтобы посмотреться в это зеркало, нужно быть не менее семи футов ростом, подсчитал Микс. Одну стену занимали книжные полки, прогибающиеся под тяжестью здоровенных томов. Он вернулся в коридор и зашел в комнату напротив, где фонари с Сент-Блейз-авеню высвечивали ту же картину – газовый светильник.

Микс будто перенесся в прошлое, во времена Реджи и его преступлений, еще до создания современных технологий и всего того, что облегчает жизнь. Он задрожал. Вдруг он и правда совершил путешествие во времени и нет пути назад? Или это просто сон – убийство, кровь, газ и темнота? Но он знал, что все по-настоящему.

Воздух был спертым. Закончился еще один жаркий день. На верхнем этаже открывались только окна его квартиры. Было пыльно, у окна роилась мошкара. Микс повернулся, прошел мимо своей двери и остановился. В комнату справа проведено электричество, но лампочки нет. Занавески не пропускали свет с улицы. Он резко раздернул их, и на пол посыпалась грязь. Эта комната была частично меблированной – железный остов кровати, шезлонг без сиденья, стол и стул со сломанной ножкой. Шезлонг снова напомнил ему о Реджи. Одну из жертв, Кэтлин Малони, он посадил в такой шезлонг, чтобы отравить газом.

На полу лежали кипы газет. «Сан», наверное, попала сюда много лет назад, где-то в пятидесятых, подумал Микс. Но когда он поднял газету и направил луч фонарика на дату, то с удивлением обнаружил, что она от прошлого октября. Правда, дата дурная – тринадцатое. Старая крыса поднималась сюда и оставила эту газету. Кто бы мог подумать, что она читает «Сан»? Она специально оставила эту газету, чтобы напугать его. Не иначе.

Комната, смежная с той, где висела фотография Нериссы и где умерла Данила, тоже была без лампочки и тоже душная. Без мебели. Лишь очередной металлический каркас кровати. Микс задернул тонкие занавески. Отсюда видно флигели, деревья, приземистые кустики в горшках, которые соседский старик держит на крыше гаража, дюжина каминных труб, разбитое стекло заброшенной оранжереи. Кто угодно может залезть с улицы в комнату, соседнюю с этой. Он вышел и подергал дверь – заперта, и ключа в скважине нет. Мисс Чосер закрыла дверь. Мера предосторожности против грабителей, хоть и неуклюжая.

Осталась последняя комната. Она была почти пустой. На карнизе висели кольца, но занавесок не оказалось. К полу когда-то был прибит, а местами приклеен ковер, но его оторвали, и на полу виднелись дырки от гвоздей и клеевые пятна. Гвендолин сюда заходила, это видно, в отличие от тех комнат с газовыми горелками. Значит, первая комната, которую он обследовал, и станет последним пристанищем Данилы.

Кристи спрятал тело Рут Фуэрст под половицы. Микс помнил, как несколько лет назад, когда он был еще подростком, замерзла водопроводная труба в доме в Ковентри, где они жили с матерью. Мать сказала, что у нее болит спина и она ничего не может сделать. Это случилось как раз когда Джейви бросил ее, так что Микс пошел в холодную ванную и под руководством матери поднял три половицы. Но там сверху лежала плитка. А здесь все проще, к тому же пол обветшал.

У него есть только инструменты для починки тренажеров. Микс вошел к себе, чуть не споткнувшись о тело Данилы в узком коридоре, пошарил в сумке, где держал комплект инструментов, и нащупал их потными пальцами. Гаечные ключи, молоток, отвертки… Самый большой ключ подойдет, а если что, можно будет поддеть отверткой. Микс вернулся в коридор, оставив свою дверь открытой, снова прислушался. Стояла полная, но жутковатая тишина. Конечно, уже половина первого ночи, старая крыса давно спит. Но где же кот? Обычно он проводил ночи на ступеньках. И почему не появляется Реджи?

Может, потому, что у него защитный крестик, или просто он все выдумал, твердо сказал себе Микс. Но его безумное воображение создавало фигуру в темных очках, стоящую позади него, наблюдающую за ним. Микс закрыл глаза и снова вернулся к себе, тяжело дыша. Выпил еще немного. Дверь захлопнулась, и он, изнемогая, налил себе полный стакан джина, сел на пол рядом с телом и выпил залпом, без льда. Горло обожгло, все тело обдало жаром, и, когда Микс поднялся на ноги, его покачивало.

Снова прислушавшись, он выволок тело из квартиры и протащил красный сверток по коридору в первую комнату слева. Тихонько закрыл дверь и зажег фонарик. Кто-то говорил ему, что в Лондоне не бывает темно – спасибо соседу, который, казалось, не гасил во дворе свет до ночи, – и он хорошо видел гвозди в полу. С помощью отвертки и гаечного ключа гвозди вытаскивались довольно легко. Под полом оказалась пустота между балками примерно в фут глубиной, но в ней переплетались провода и проходили какие-то трубы. Сколько там грязи… Когда Микс сунул туда руку, она покрылась толстым слоем пыли.

Свет фонарика разбудил мошкару, и она заплясала в его луче. Миксу хотелось в последний раз посмотреть на труп, прежде чем засунуть его под половицы, но он не мог заставить себя развернуть ткань на этом лице и снова увидеть рану. Тощее тело провалилось в дыру с едва слышным шорохом. Могила была подходящего размера. Положить половицы на место – дело одной минуты. По руке ползала муха, и он яростно прибил ее. Сейчас нельзя стучать молотком, уже слишком поздно. Он сделает это утром, когда старуха решит, что он, например, вешает картину.

Кожа покрылась мурашками. Показалось, что Реджи стоит за спиной, наблюдая за каждым движением, и на этот раз Микс испугался не на шутку. Ему нравился Реджи, очень нравился, и он очень сожалел, что тому была уготована столь страшная судьба, но он боялся. Любой испугается, если кто-то, даже друг, оживет. Если он повернется и увидит Реджи, он просто умрет от страха, сердце не выдержит. Микс закрыл глаза и стал покачиваться взад и вперед, тихо постанывая. Если к нему сейчас прикоснутся, он тоже умрет от страха, а если услышит чье-то дыхание, сердце разорвется.

Он схватился за крестик. Ничего нет. Конечно, нет. Призрака никогда и не было. Звуки, открытая дверь – иллюзия, вызванная фильмами ужасов и жутким домом. Вернувшись к себе, он успокоился. Теперь тишина ему нравилась, ночью и должно быть тихо. Но к горлу подступала тошнота, а в голове раздавалась барабанная дробь. Он знал, что пить не стоит, но все пил и пил, наливая в стакан из-под джина дешевый сладкий рислинг, купленный Данилой. Окончательно опьянев, он добрался до спальни, где Данила, раздражая его, сложила на стуле свои вещи.

Реджи завернул Рут Фуэрст в ее собственное пальто и похоронил остальную одежду вместе с ней. Надо сделать то же самое. Микс лег, заметив краем глаза, что уже без двадцати два, и подумал, что не сможет вернуться в ту комнату, снова снять половицы, снова положить их на место. Утром он увезет вещи в сумке и выбросит в мусорный бак. Или в несколько мусорных баков. Нет, есть идея получше. Он положит их туда, откуда их заберут нуждающиеся, больные церебральным параличом или чем-то подобным.

А сейчас спать…