Текст книги "Ты вернешься(СИ)"

Автор книги: Рустем Саетов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

– Я тебе все расскажу, не торопясь, у нас будет время. А предупредить действительно надо, ты права. Я сбежал сюда прямо с праздничного вечера – не мог больше оставаться в окружении гостей, не мог притворяться... Рани! Я так тосковал без тебя...

– Мальчик мой, сколько же тебе пришлось выстрадать из-за меня! Прости меня, родной, я не предполагала тогда, что со мной может случиться нечто подобное. Думала, что мне хватит сил, что сам Эру избрал меня, с глупой самонадеянностью взялась за исполнение непосильной задачи и, вместо спасения, причинила тебе столько лишней боли...

– Рани, не говори так, даже не думай такого, ну пожалуйста! Все мы несовершенны и все из-за этого страдаем! Ты же сама объясняла нам это тогда, в Мандосе. Ты делала то, во что верила, и ведь сделала же! Мы все, и Нолдор, и Телери, и даже многие Синдар, вышли в мир живых через Источник Животворящего Пламени. Все исполнилось, вражда забыта, обиды прощены. Благодаря объединению всех народов стало возможно повергнуть и изгнать Моргота. О тебе поют песни! Мне было очень плохо без тебя, но ты вернулась! Вернулась! Это самое главное! Я до сих пор не могу осознать это необъятное счастье...

– Финарато, солнышко ты мое светлое, как же я тебя люблю! Не хочешь допустить, чтобы я даже тень вины перед тобой чувствовала! Спасибо тебе, хороший мой! Все, что я хочу сейчас – уйти как можно дальше от всех, с тобой вдвоем, видеть только тебя, говорить с тобой, касаться твоих рук... Ты все-таки скажи родным, что уходишь и возвращайся скорее, а я подожду тебя здесь.

– Нет, – ответил, улыбаясь, Финарато.

– Почему нет? – не поняла Ондхон.

– Потому что не смогу разжать рук! Рани, мне кажется, что стоит отпустить тебя хоть на миг, ты исчезнешь, все это окажется сном...

– Глупенький, куда же я исчезну? Я уже вполне живая, настоящая, и больше не собираюсь растворяться нигде. Я даже задания Валар больше не смогу выполнять, ты разве не понял еще, что со мной произошло?

– Нет, не понял! Что произошло? Ты опять меня пугаешь!

– Да ничего страшного, просто сила Майа ушла из меня навсегда, она вся осталась в Источнике, и будет поддерживать его горение до конца мира. А я стала самой обычной эльдалиэ, не смогу теперь менять облики, мои песни Могущества станут на порядок слабее.

– Рани, тебя огорчает это?

– Как сказать?.. Конечно, я привыкла к этой силе, к могуществу и неуязвимости, но: "Кому много дано, с того много и спросится!" Ответственность, поручения Владык – я так устала от этого! Хочу пожить простой, обычной жизнью, ведь эта чужая сила всегда отдаляла меня от нашего народа, делала изгоем. А ты о чем думаешь? Чего улыбаешься?

– Сказать тебе правду, Рани? Да я просто счастлив это услышать! Ты стала обычной, такой, как все? Так и что же? Мне ты стала еще ближе, еще роднее! Не хочу я видеть тебя сверхсильной. И, главное, тебе больше не придется уходить.

– Спасибо тебе, Финарато, за эти слова. Так легко на душе стало! Родной мой, скоро рассвет! Все равно тебе придется сходить домой и предупредить кого-то из близких. А если пойдем вместе, меня обязательно кто-нибудь увидит. Представляешь, что начнется? Тогда уж точно не сбежим! Не бойся, я даже не сдвинусь с этого места – буду сидеть и слушать окружающий мир. Мне нужно прийти в себя, почувствовать себя живой, вспомнить многие забытые ощущения... Ну, иди же! И поскорее возвращайся.

Финарато, сжав напоследок ее руки, помчался домой. Он торопился, но, уже на подходе к дворцу, его вдруг накрыла волна слабости, свалила с ног. Он сел, прислонившись к дереву. "Вернулась! Она вернулась!" – стучало в голове, и потоки безумного счастья захлестывали его. Здесь его и обнаружил Айканаро.

– Братик, что с тобой? Тебе плохо? Встать можешь?

– Айканаро, братишка, все в порядке, даже больше, чем в порядке... Не волнуйся, я сейчас встану.

– Отец отправил меня найти тебя. Ты сможешь сейчас вернуться к гостям? Ненадолго, чисто из вежливости?

– Ой, нет! Только не это! Не могу я сейчас никого видеть. Айканаро, будь другом, придумай что-нибудь. Ну, скажи, например, что я выпил лишнего, и ты меня уложил. Братишка, пожалуйста!

– Ладно, скажу. Пойдем, я тебя и в самом деле уложу, а то ты, правда, будто не в себе!

Оказавшись в своей комнате, Финарато первым делом написал записку отцу, в которой извинялся за свое поведение и предупреждал, что уходит надолго странствовать по лесам. Объяснял, что ему необходимо побыть одному, просил не волноваться и обещал сразу по возвращении исполнить волю отца. Затем нашел в шкафу два одинаковых серых плаща, взял свою любимую арфу, прихватил еще тоненький ободок на волосы, для Ондхон. Улыбаясь, вспомнил, как однажды в Среднеземье спросил Ондхон, почему она никогда не носит никаких украшений. Ойорандель рассмеялась и ответила: "Я же постоянно меняю облики! Представь, как будет выглядеть лань, скачущая по лесу в диадеме и ожерелье? Или рыба, украшенная сережками? Интересно, куда они окажутся прицеплены?" Финарато долго хохотал тогда, представляя эту картину. "Ну, теперь-то можно!" – подумал Финарато и представил любимую, украшенную дивными изделиями лучших мастеров. Потом он незаметно выскользнул из комнаты, неплотно прикрыв дверь, пробрался еще в кладовую за Лембас, надеясь, что они помогут Ойорандель восстановить силы. Другой еды брать не стал, решив, что в середине лета в лесу найдется все необходимое. Вспомнил, как когда-то в давние времена, восьмилетним малышом, собирался в Среднеземье. Тоже Лембас из кладовой стащил. Выйдя из дворца через заднюю дверь, Финарато вдруг ощутил мгновенный укол страха: "Вдруг я приду, а Рани там нет?! Вдруг все это было бредом, галлюцинацией?!" Он бросился бежать что есть силы, задыхаясь, вырвался из кустов на поляну – Ойорандель сидела на том же месте, укрытая светлыми волосами, искрящимися в свете звезд. Нахлынуло огромное облегчение, он почувствовал, что ноги снова подкашиваются. Ондхон испуганно вскочила, подхватила Финарато, он зарылся лицом в ее волосы, настоящие, живые, пахнущие лесной травой.

– Мальчик мой, ты чего? Не пугай меня так! – шептала Ондхон, гладя его по голове.

– Все хорошо, Рани! Все хорошо. Это от радости... Я оставил записку, утром ее найдут. Мы свободны, любимая! – говорил Финарато и вдруг запел:

Дивный мир нам открылся,

Нас обоих он ждет!

Посмотри же, там солнце

И трава там растет.

Там любовь расстилает

Нам цветочный ковер,

Небо нас ожидает

И зеленый простор.

Дни пронизаны счастьем,

Ночи неги полны

И поет нам о страсти

Звон гитарной струны.

Дивный мир обещает,

Что любовь сбережет

И в сердцах наших нежность

Никогда не сожжет...

Взявшись за руки, они шли по зеленой траве навстречу рассвету, и им было больно от счастья.

* * *

А в королевском дворце, в комнате Финарато стоял Арафинвэ, держа в руках записку старшего сына.

– Что-то в самом деле неладное творится с нашим Финарато, – с горечью говорил он Айканаро, – зачем надо было сбегать так внезапно, тайком? Нужно посоветоваться с Владыками. Неужели раны моего мальчика глубже, чем мне казалось?

– Отец, мне кажется, не стоит беспокоить Валар. Давай дождемся возвращения Финарато, тогда все прояснится, – отвечал тот, а сам думал: "Что-то, братец, ночью ты не показался мне печальным, скорее наоборот. Если и выглядел пьяным, то явно не от горя...".

Глава 4. Сквозь боль к свету.

Прошло несколько месяцев. Финарато и Ондхон путешествовали по южным лесам и нагорьям Валинора. Как вольные птички, шли, куда глаза глядят, останавливались, где придется, пили воду из хрустальных ручьев, ели плоды, растущие во множестве на деревьях Благословенного края... Ничто не нарушало их беззаботного счастья. Они говорили друг с другом и не могли наговориться, на привалах пели под звуки арфы. О возвращении не хотелось и думать. Как-то раз они остановились в нагромождении камней, поросших редкими соснами.

– Помнишь танец, который мы исполняли однажды на твоем дне рождения? – вдруг спросила Ондхон.

– Вспоминал как раз перед твоим возвращением. Думал, что вот сейчас мы сумели бы раскрыть его смысл во всей полноте.

– Я думаю так же. Давай попробуем! Сначала я сыграю музыку к нему, а затем, представляя ее, будем танцевать.

Ондхон заиграла ту мелодию, которую пела когда-то, сидя с Кирдэном на берегу моря, вскоре после гибели Финарато. Он еще ни разу не слышал этой песни, но понял, что она посвящалась ему. Мелодия бросала в бездонный колодец боли и тут же выводила из него, уносила ввысь, рвала душу на части и тут же врачевала ее. Песня производила слишком сильное впечатление, Финарато догадался, почему Ойорандель раньше не пела ее: их истерзанные души просто не выдержали бы нового потрясения. Окончив играть, Ондхон встала и протянула руку своему другу. Вспрыгнув на широкий плоский камень, они закружились в танце. Находясь под впечатлением музыки, они все свои чувства, всю боль и выстраданное счастье изливали в каждом движении. Понимая друг друга без слов, чувствуя до самых сокровенных глубин души, они двигались так синхронно, что казались единым существом. Окончив танцевать, они сели на камень и вдруг обнаружили, что у них был зритель. К "сцене" приблизился Эонвэ, глашатай Манвэ.

– Финарато и Ондхон! Меня отправили Валар сказать вам, что пора возвращаться. Ваши родные и друзья тревожатся о вас.

Они переглянулись и встали.

– Ну что же тут поделаешь! – сказала Ондхон, – мы уже и сами чувствовали, что пора. "Отпуск" кончился, беззаботное лето прошло, пролетело, будто сон... Но как этот сон был прекрасен!

Тем же вечером Арафинвэ обнимал сына.

* * *

В скором времени ожидался всеобщий праздник, когда все народы Валинора собирались на Таниквэтиль, чтобы петь и веселиться у ног Стихий.

– Финарато, теперь ты не против праздников и веселья? – улыбаясь, спрашивала Ондхон.

– Думаю, что нет! – так же с улыбкой отвечал тот.

– Может быть, подарим друзьям наш танец?

– Не слишком грустно для праздника?

– Зато красиво.

– Ну, хорошо, я разве против? А кто будет нам аккомпанировать? Зрители не смогут вообразить такую музыку, и сыграть такое, думаю, сумеет не каждый. Нужен тот, кто много страдал, но не сломался, с честью вышел из всех испытаний.

– Думаю, что знаю, кто с этим справится. Только нужно сделать одно особенное украшение.

Они вместе отправились в ювелирную мастерскую. Ондхон описывала внешность той, кому предназначался подарок:

– Высокая, стройная, очень изящная. Волосы чернее воронова крыла, блестящие, густые, крупными локонами спадают до колен. Лицо очень тонкое и бледное, а губы полные и алые. Глаза – это нечто особенное – синие, огромные и такие глубокие, что в них утонет каждый. В этих глазах живет отблеск неизгладимой печали...

– Много прекрасных женщин у нашего народа, но такая мне незнакома!

– Давай сделаем убор, и я тебя познакомлю.

Они долго подбирали материал. Взяли самое светлое серебро, чтобы оттенить волосы, Ондхон по памяти подобрала сапфиры точно в цвет синих глаз. Подумали и решили расположить алмазы так, чтобы они своим блеском пронизывали сапфиры и высвечивали самую их глубину.

– Тогда в этом блеске глаза ее засияют ярче сапфиров!

Руки их не потеряли искусности. Они с жаром принялись за работу, и скоро было готово ожерелье, диадема и серьги. Тогда Ондхон позвала Финарато в Лориэн. Там, в тенистых садах они нашли ту, которую искали.

– Галлуинэль, здравствуй!

– Ондхон! И... Финрод Фелагунд... Приветствую вас...

Финарато любовался дивной красавицей, думая, что они не ошиблись с выбором украшения. Он догадался, что перед ним Тхурингвэтиль, вырванная из когтей Саурона. "И этот подлец осмелился испоганить такую небывалую в мире красоту!" – с горечью воскликнул он про себя.

– Галлуинэль, добрая моя подруга, ты все еще скорбишь? Почему не хочешь вернуться к своему народу?

– Как я могу вернуться после всего, что сделала! Я пила кровь своих родичей, убивала, шпионила и предавала! Меня все должны ненавидеть! Даже ты, Ондхон! Я пыталась тебя убить, а ты спасла меня... И теперь пришла, как друг... Но лучше бы я умерла тогда... – красавица-Нолдо рыдала перед ними, не с силах простить себе преступления, что совершила под давлением чужой злобной воли.

Они сами подошли к ней и обняли с двух сторон. Финарато заговорил тихо и ласково:

– Прекрасная дева, не ты одна творила зло! Многие Нолдор-изгнанники совершали нечто подобное. Проливали кровь родичей, предавали. А ведь никто не калечил их души, как искалечили твою. Все они прошли через падение и искупили зло болью и раскаянием. Ты тоже искупила, поверь мне! Я вижу это в твоих глазах.

– Все равно, я не смогу вернуться к своему народу. Мне кажется, я так и не смогла отмыться от этой грязи и вони!

– Галлуинэль, поверь мне, каждая женщина внешне выглядит так, как ощущает себя в душе. А ты действительно прекрасна! – Ондхон кивнула Финарато, тот вынул ларчик и увенчал заплаканную красавицу диадемой, застегнул на лебединой шее ожерелье, а Ондхон вдела ей в уши сережки. Затем они подвели прекрасную Нолдо к зеркальному озеру и заставили взглянуть на свое отражение. Финарато, восхищенно улыбаясь, смотрел на нее, а Ондхон говорила:

– Ты просто очень давно не смотрела в зеркало. То, что ты видишь сейчас – и есть правда, все остальное – лишь сомнения и предубеждения, навеянные болью.

Галлуинэль долго молчала, глядя в зеркальную воду. Ондхон улыбнулась:

– Впечатляет, правда? Среди всех народов Эльдар немного найдется дев, способных сравниться с тобой. Вижу, мне ты не веришь, но, думаю, поверишь тому единственному, кто найдет более прекрасные слова, вдохновленные любовью.

Слезы Галлуинэль нарушили зеркальную гладь озера:

– Я никогда не буду любить, не смогу стать женой и матерью. Ну кто полюбит меня после всего этого кошмара, что случился со мной, кому я нужна – искалеченная, запятнанная?..

– Вот тут ты ошибаешься, подружка, любовь не зависит от воли разума, а стоит тебя хоть раз увидеть... Любовь способна стереть все пятна, разрушить предубеждения, очистить душу и вознести ее к свету. И, если мои глаза не совсем еще разучились смотреть вдаль, очень скоро она тебя найдет.

Галлуинэль по очереди взглянула им в глаза, улыбнулась с робкой надеждой.

– Скоро праздник, все жители Валинора отправятся на Таниквэтиль. Галлуинэль, ты нужна нам. Здесь в садах ты скрываешь от всех потрясающе красивый и сильный голос. Мы очень просим тебя на празднике спеть для нас. Хотим подарить друзьям особенный танец, но нужен кто-то, кто сыграет нам и споет. Никто лучше тебя не справится с этой задачей.

– А почему я? Среди Ванияр немало прекрасных певцов.

– Ванияр не смогут это спеть. Послушай и поймешь.

Финарато взял арфу и заиграл, а Ондхон запела. Уже после первых аккордов Галлуинэль рыдала взахлеб.

– Вы думаете, я смогу это спеть? – прошептала она, успокоившись, – я же сразу заплачу и сорву вам выступление...

– Думаем, что сможешь, – отвечали они, – когда поешь эту песню, будто вырываешься из тисков боли, возвышаешься над скорбью, песня рвется из самой глубины души помимо воли, звучит вне тебя, и ты уже не в силах прервать ее.

Наступил день празднества. Все шло как обычно – праздничный пир, музыка и песни, игры и беззаботное веселье. На огромном зеленом лугу начались танцы. Праздничный вечер уже клонился к завершению, как вдруг в Золотом Круге появились Финарато и Ойорандель. Поклонившись Владыкам, они объявили, что хотят танцевать для них. Те благосклонно смотрели на них. На краю круга появилась высокая черноволосая дева с арфой. Восхищенный вздох пронесся над зрителями: даже среди Эльдалиэ, вечно юных и прекрасных, редко встретишь такую совершенную красоту. Она заиграла, и на ряды зрителей пала мертвая тишина. А Финарато и Ондхон стояли в закатных лучах, держась за руки, такие прекрасные и изящные, похожие на дивно изваянные тончайшие статуэтки. Галлуинэль запела, и танцоры закружились по сцене. Мелодия наполняла все вокруг невыносимой болью, из глубины страдания рождалась немыслимая, неземная красота, поднималась над болью, звала за собою души слушателей... Каждая нота дивной мелодии отражалась в движениях танцоров, точных, синхронных, совершенных, они раскрывали всю глубину музыки и в то же время вкладывали в танец собственные чувства – всю пережитую боль и счастье, обретенное ценой величайших страданий. Для зрителей впечатление было просто невыносимым. Плакали все, даже Стихии, некоторые были готовы упасть в обморок. К зрителям приходило понимание, что истинная красота может родиться только из неизмеримой скорби. Танец закончился, но все молчали, находясь под властью волшебства. Галлуинэль, с честью выполнившая свою задачу, вдруг покачнулась – все свои силы она щедро вложила в эту песню. Аракано бросился к ней, заботливо подхватил, помог сесть на траву. Ондхон незаметно кивнула Финарато на них:

– Похоже, у кого-то из сыновей Феанора появился шанс вернуться в мир.

– Да пошлет им Эру многие годы безоблачного счастья! – откликнулся тот. Ондхон увлекла своего друга подальше от гостей.

– Ну а ты, – спросила она, когда они сели в сторонке, укрывшись за развесистым деревом, – готов к исполнению самого главного долга в своей жизни?

– Готов, – спокойно и уверенно ответил Финарато, – пришло время и моему сыну прийти в мир. Долго я к этому шел и трудным был путь, но, тем больше мудрости сможет он перенять от меня.

– Мудрость ему понадобится. Ведь в далеком будущем твоему сыну предстоит стать отцом Феанора.

– Я тоже знаю об этом, я смотрел. А ты знаешь, Рани, кому предстоит стать второй матерью Феанора?

Ондхон невесело улыбнулась:

– Конечно, знаю. Моей дочери. Когда наши дети вырастут, они полюбят друг друга и решат пожениться. Твой сын унаследует от тебя благородство и мудрость, моя дочь переймет от меня огромную силу. Это было предопределено до Начала Мира, в этом виден особый смысл и точный расчет Судьбы. Вывести в мир Феанора и остаться в живых может только очень сильная женщина. В первое рождение он остался без матери. У этого обделенного судьбой мальчика было неполноценное, ущербное детство, и от этого произошли неисчислимые беды. Во второй раз такое не повторится. Он придет в мир от союза Благородства и Силы, в детстве будет окружен любовью и заботой обоих родителей. Таким образом, еще одно Искажение будет исправлено. Финарато! Я вижу, тебя не слишком радует такое пророчество?

– Да нет, все нормально, только немного грустно. Неужели мы никогда не сможем просто жить, вечно будем обречены исполнять какие-то предначертания Судьбы, исправлять Искажения?! Так хочется обычной беззаботной жизни – построить уютный дом для своей семьи и радоваться, глядя, как растут дети... Рани, если мы всю свою жизнь должны посвящать исполнению какого-то высшего долга, что же останется нам самим?

– Нам останемся мы сами. Все, о чем ты сожалел, у нас будет, но будет и знание, что мы исполняем волю Судьбы, от этого не убежишь. На самом деле, как отнесешься к неизбежности – тем она для тебя и обернется. Будешь считать предназначение насилием над своей свободной волей – окажется, что это насилие. Начнешь протестовать, сражаться с судьбой, из бунта родится ненависть. А если решишь, что ты избран – родится гордыня. Начнешь считать себя выше, лучше других, окружающие станут для тебя пешками на доске, которые ты имеешь право двигать по своему усмотрению. Но нам-то с тобой такое не грозит. Будем же относиться к этому проще! Это – есть, это – так. Ну и что же, будем жить с этим, и будем находить для себя в жизни радость. А еще с нами навсегда останется наша память, хранящая светлые мгновения затишья между бурями. Счастливых воспоминаний у нас накопилось немало, и еще много хорошего ждет впереди. Главное, мы с тобой больше уже никогда не расстанемся, наши души соединены в вечном союзе, и даже конец Мира не разлучит нас. И всегда с нами будут наши песни.

Мы с тобой – два обычных

Земных существа.

О любви мы другим

Говорили слова.

Но зовет и зовет

Нас друг к другу с тобой

То безумие,

Что называют Судьбой...

Как упорно старались

Друг друга забыть!

Понимали, что вместе

С тобой нам не быть!

Только глупое сердце

Не хочет понять -

Нам покоя с тобой

На земле не сыскать.

Так давай же на миг

Испытаем с тобой

Взлет волшебный,

Что нам уготован Судьбой!

Это будет короткий

Сияющий миг...

Мирозданья неслышный,

Немыслимый вскрик...

Мы поймем откровенья

Пророческих снов...

Мы увидим рождение

Новых миров...

Бесконечность Вселенной

Обнимем душой...

Все, что было и будет,

Познаем с тобой...

Миг рожденья и смерти

Сольются для нас

В небывалый, искрящийся,

Дивный экстаз...

То мгновенье промчится...

Но память о нем

Через всю свою жизнь

Мы с тобой пронесем...