Текст книги "Ты вернешься(СИ)"

Автор книги: Рустем Саетов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

– Финарато Инголдо! Тебя призывают Валар. С тобой хотят говорить.

Финарато поднял голову, затем быстро вскочил на ноги.

– Какие-то новости об Ондхон?!

– Тебя ждут в Кольце Судьбы! – Эонвэ привел с собой двух коней Оромэ, и через несколько минут братья стояли перед Валар.

– Финарато Инголдо! – произнес Манвэ, – после того, что произошло с Феанором, мы не можем допустить даже тени раздора в Амане. Скажи, ты действительно винишь нас в том, что случилось с Ойорандель?

Финарато понял, что ничего нового об Ондхон по-прежнему неизвестно и уронил голову на грудь.

– Я никого не виню, кроме себя, – сказал он еле слышно, – Это я высказал ей глупые и эгоистичные мысли, и она исполнила мое желание ценой жизни...

– Ты глубоко неправ. Ойорандель задумала это дело задолго до вашего разговора, толчком ей послужило какое-то необъяснимое видение. Даже нас сумела она убедить, что это ее предназначение, и с нею не случится ничего плохого. А когда мы поняли, что происходит, было уже поздно ее останавливать. К тому же, Ойорандель не умерла, а исчезла. И, если ее нет в Арде, это не значит, что нет нигде. Мы не знаем, что случилось, быть может, в последний миг ее забрал Эру. Я не раз задавал вопрос Единому, но ответа не получал. Но не надо терять надежду! Если открывание Источника Животворящего Пламени действительно было волей Илуватара, он предусмотрел для Ондхон путь к спасению. Настанет день, когда она вернется!

– Хотелось бы верить, но если она спаслась, почему не вернулась до сих пор? Двести лет прошло! Суждено ли ей возвратиться?.. Владыки! Разрешите мне вернуться в Мандос и подождать Ойорандель там.

Прижав руку к губам, Айканаро едва сдержал крик отчаяния.

– Финарато Инголдо, ты не имеешь права поступить так со своими родными. Они только что обрели тебя и теперь вновь потеряют? А как ты в этом случае поступишь с Ондхон? Неужели все, что она сделала, было зря?

– Но я не смогу так жить, просто не смогу! Эта боль не даст мне дышать.

– Подожди немного, не теряй надежду. Она вернется. Есть пророчество, что Ойорандель суждено принести в мир дитя необыкновенной силы. Но отцом ребенка суждено стать ее мужу.

– И пусть! – радостно улыбнулся Финарато. Слова Манвэ о пророчестве вернули ему надежду. – Я ведь уже говорил не раз, что нас связывает не супружеская любовь, а совсем другое, более высокое чувство. Пусть у Рани родится дочь, у нас с Амариэ – сын, это ничего не убавит от нашей любви. Лишь бы она вернулась!!!

– Отправляйся домой, Финарато и будь терпеливым. Обещаем тебе, что не оставим попыток разузнать что-либо о твоей подруге.

* * *

Финарато утаил от родителей, что знает об исчезновении Ондхон. Больше он не заговаривал о ней ни с кем, никто не знал, что в его душе живет скрытая боль. Внешне Финарато казался спокойным и счастливым, все так же посвящал себя любимым занятиям и все так же отказывался думать о каких-либо переменах в своей жизни. Отец не переставал говорить о женитьбе, даже мягко упрекал сына:

– Амариэ столько веков ждала твоего возвращения из Эндора. И вот ты вернулся, но вновь заставляешь свою невесту ждать. Так нельзя, мой мальчик, это нечестно по отношению к ней, да и перед родственниками неудобно!

– Отец, пойми меня, я не могу решиться на такой ответственный шаг, не обретя душевного равновесия. Женитьба и рождение ребенка требует полной отдачи всех душевных сил, я еще не чувствую внутренней готовности к этому. Отец, не торопи меня, как только я пойму, что готов, сразу же объявим о помолвке.

Годы шли, бежали, летели, но Ондхон не возвращалась. Порой Финарато забывался, увлекшись какой-нибудь сложной работой. Но, бывало, тоска вдруг захлестывала с головой, тогда он в одиночку уходил в леса или в море, чтобы на свободе предаться воспоминаниям. Годы беззаботной юности, озаренные благим светом Древ, проносились перед мысленным взором. Но чаще он вспоминал первые века жизни в Среднеземье, когда принцы Нолдор возводили дивные города и украшали свои владения. Ондхон тогда часто наведывалась к нему, хотя никогда не задерживалась надолго. Но он, занятый строительством, не успевал соскучиться. Когда Ойорандель появлялась, Финарато с гордостью показывал ей созданное, делился своими грандиозными планами будущих творений... Где теперь все это! Города и крепости разрушены, Великое море скрыло раны истерзанной и оскверненной земли. Но где найти исцеление истерзанной душе? Финарато казалось, будто какая-то его часть так и не вернулась из Среднеземья. Наверное, все Нолдор-изгнанники чувствовали нечто подобное, но они не говорили об этом друг с другом, раны еще болели. Только с Ондхон Финарато мог бы поделиться своей болью, она поняла бы. Ойорандель всегда умела находить слова, способные успокоить Финарато, развеять любые сомнения. Но ее нет, нет, НЕТ!!! Сколько уже времени прошло, но так ничего и не прояснилось. И Финарато вновь и вновь бросал в пространство Зов, отчаянный крик, переполненный болью и тоской. Ответом было молчание...

Финарато частенько бывал в мастерских мужа Ондхон, надеясь, что ему открыто больше о судьбе жены. Но тот знал не больше других, да и не стремился узнать. Услышав пророчество Мандоса, что ему суждено стать отцом, Онткоа готов был ждать сколько угодно, чтобы обрести это счастье. Он не понимал метаний своего ученика и старался убедить Финарато, что Ондхон непременно вернется, раз так суждено. Легче от таких разговоров Финарато не становилось, и он продолжал мучиться в одиночку.

Тяжелее всего ему было во время праздников, в дни всеобщей радости и веселья. Веселиться совсем не хотелось, а приходилось изображать радость, чтобы не огорчать родителей, и это очень тяготило Финарато. Незадолго до Венца Лета, отец позвал сыновей и попросил их подготовиться к грандиозному празднеству. Сообщил, что пригласил всех знакомых и друзей, в том числе многих Ванияр, среди которых будет Амариэ и ее родня. При этих словах Арафинвэ с намеком взглянул на старшего сына. Сердце Финарато болезненно сжалось, но он нашел в себе силы, не дрогнув лицом, пообещать отцу, что радушно примет гостей. Оставшись наедине с Айканаро, Финарато говорил, сжимая голову ладонями:

– Отец не понимает, что мучает меня своей настойчивостью. Ну, не могу я беззаботно веселиться, не могу жить, как ни в чем не бывало, пока не прояснится что-нибудь о НЕЙ! Отец настаивает, чтобы я женился, надеется, что заботы о семье отвлекут меня от тягостных мыслей. Но для меня это невозможно сейчас. Вводить в мир дитя нужно в состоянии полного душевного равновесия, покоя и радостного ожидания, посвятить этому важнейшему делу все свои силы. А в моей душе живет мучительная тревога и боль. Это чувство не отпускает меня ни на миг, ну что я могу сейчас дать ребенку?! А еще этот праздник! Когда все вокруг веселятся и от меня ждут того же, мне вдвойне тяжело. Не знаю, как я выдержу...

– Инголдо, я постараюсь прикрыть тебя, отвлечь на себя внимание гостей. Нужно еще братьев подговорить и Турукано тоже. Будем "вызывать огонь на себя", – пообещал Айканаро и обнял брата за плечи. Финарато благодарно наклонил голову.

Наступил Венец Лета. Залы королевского дворца были разукрашены со всей возможной роскошью. Гирлянды живых цветов наполняли воздух дивным ароматом, от сияния алмазов все искрилось вокруг. Приглашенные собирались. Братья пытались выполнить свое обещание, но Арафинвэ не отпускал от себя старшего сына, делая его центром внимания гостей. Наконец, встречи закончились, и Турукано сумел похитить своего друга и увести его подальше. Они устроились в уголке, взяв по бокалу мирувора. Турукано рассказывал:

– Представляешь, среди Нолдор прошел такой слух, что сыновья Феанора тоже будут выпущены из Мандоса, но случится это еще не скоро. Выйти они смогут только посредством второго рождения, а родителями предначертано стать знаешь кому? Нашим детям! Внукам Нолофинвэ и Арафинвэ предстоит выпустить в мир сыновей Феанора! Это Валар придумали такой способ искоренения давней вражды. Эленвэ и мне предстоит родить сына, к Финдекано вернется его Эрейнион, а так же родится еще наследник, у твоих братьев тоже будут сыновья, и всем им предназначено стать отцами бывших детей Феанора. Это просто потрясающе! Интересно, как сыновья Феанора смогут согласиться на такое? Наверное, сочтут это унижением. А по-другому им просто не разрешат выйти в мир живых. Валар рассудили, что эти гордецы и бунтари уж точно не будут воевать со своими родителями.

Финарато пораженно смотрел на друга.

– Неужели это правда? Да-а, ты меня ошарашил. Для сыновей Феанора это будет жестоким испытанием – или оставаться без тела, или смирить свою гордыню и назвать отцами тех, с кем враждовали именно из-за отцовского наследия! Не уверен, что они согласятся. А сам Феанор?

– Про него я не знаю точно, но вроде бы и ему предстоит нечто подобное.

Призыв на праздничный пир прервал их уединение. За столом место Финарато конечно же оказалось рядом с Амариэ. Пришлось ему собраться с силами и проявить себя любезным хозяином. Видимо, это ему удалось, Амариэ почувствовала себя радостно и свободно и щебетала, как птичка. Она утвердилась в мысли, что ее возлюбленный забыл все горести, испытанные в Эндоре и стал совершенно прежним. Непринужденно болтая, она старалась дать понять Финарато, что не против получить предложение. А он не знал, что сказать, не желая обидеть невесту и не в силах сейчас ответить согласием. После обеда все отправились на прогулку в парк, осмотреть новые фонтаны и чудесные цветники, выращенные заботливыми руками дев Нолдо, вернувшихся из Среднеземья. Как и все изгнанники, они вкладывали пережитую боль в свои творения. Для Ванияр искусство, родившееся из скорби, было новостью и поражало до глубины души. Затем все вернулись во дворец. Потрясающая новость, рассказанная Турукано, захватила Финарато и отвлекла на время от грусти. Такое решение Валар казалось невероятным, на первый взгляд даже противоестественным, и в то же время представлялось единственно верным и очень мудрым. Но поразмыслить над этим поглубже пока не было времени. Гости, собираясь кучками, пили прохладительные напитки и вели неторопливые разговоры, обменивались новостями о родственниках и друзьях, рассказывали о новых произведениях искусства. Печальное настроение медленно, но неуклонно возвращалось к Финарато. Он уже успел устать от общества, устал притворяться веселым. Начало смеркаться, появились первые звезды. Финарато вдруг с необычайной остротой вспомнилось, что это миг их с Ондхон вечернего Зова. Он незаметно выскользнул на балкон. Зов, полный любви и нежности, рванулся ввысь, долетел до звезд и, ударившись о Грань Мира, разбился на тысячи алмазных осколков... Финарато уже не надеялся на ответ. Он стоял, опираясь на перила, и смотрел в звездную бесконечность. "Может быть, ты где-то там, на одной из этих светлых искр, в недостижимой дали?.. Если это так, пусть тебе будет там хорошо..." Финарато чувствовал, что вот-вот сорвется. В этот момент на балконе кто-то появился.

– Инголдо, тебя отец ищет. Все собираются в Каминном зале, чтобы петь и танцевать. Брат мой, что с тобой?

Айканаро положил руку на плечо брата и почувствовал, что тот весь дрожит.

– Что, так плохо?.. Ты постарайся собраться с силами, а то нас сейчас все начнут искать. Держись, слышишь?

Финарато прилагал неимоверные усилия, чтобы успокоиться. Он запрокинул голову, стараясь дышать как можно глубже, но звезды все сильнее расплывались перед глазами... Все-таки ему удалось овладеть собой. Они с Айканаро вернулись к гостям. Верный своему обещанию, младший братишка отвлек отца, и Финарато смог устроиться в самом темном уголке зала. Зазвучали песни. Затем юная и прекрасная пара молодоженов решила порадовать собравшихся новым танцем. Каждое их движение было пронизано любовью и безоблачным счастьем. Память Финарато помимо воли увлекла его в давние благословенные времена.

* * *

Тогда тоже был праздник, и не просто праздник, а его день рождения. Ондхон совсем недавно вернулась в Валинор. Юный Финарато был бесконечно рад увидеть властительницу его детских мечтаний и грез, и в то же время отчаянно смущался, сознавая, что перед ним реальная взрослая женщина, а не плод его фантазии. Они встретились на высоком холме, поросшем редким лесом, недалеко от Тириона. Юный Финарато бродил под деревьями с арфой в руках и сочинял песню. Не называя имен, он пел о любви и разлуке, о своих мечтах и надежде. Пробуждающиеся взрослые чувства волновали его до глубины души, вселяли непонятную тревогу и в то же время радовали. Внезапно Ойорандель вышла к нему из-за деревьев, и юный певец сразу растерял все слова. Но она заговорила с ним ласково и непринужденно, как в детстве, и в то же время он чувствовал, что теперь она беседует с ним, как со взрослым. Ондхон не забыла об их последнем разговоре, перед самым ее уходом в Эндор и теперь расспрашивала, пробовал ли он следовать ее советам. Справившись со своим смущением, Финарато принялся с жаром рассказывать и показывать, чему он успел научиться. Ондхон удивлялась и радовалась, видя, как многого успел достичь ее ученик. Она пообещала ему завтра же продолжить занятия, а сейчас пора было спешить на праздник. Танцевальный вечер решили устроить на открытом воздухе и после пира все направились на широкий луг. Майтимо рассказывал друзьям, как однажды ему довелось танцевать с Ойорандель.

– Она как будто ощущает тебя всего, целиком, предугадывает каждый твой шаг. Она сама ведет тебя в танце, но делает это так ненавязчиво и нежно, что кажется, будто ты сам все делаешь. Каким-то непостижимым образом она подсказывает тебе каждое следующее движение, направляет, а сама – будто шелк в твоих руках. И танец становится совершенным.

Финарато боялся даже мечтать о таком. Танцевать на виду у всех с героиней своих полудетских сказок! Нет, он никогда на это не решится. Он сидел на траве в окружении друзей, вокруг звенели песни. Потом начались танцы, одиночные и парами. Ловкие изящные фигуры танцоров плели восхитительные узоры. Ондхон тоже несколько раз выходила на Золотой Круг, сначала с мужем, потом с прекрасным Ванияр, родственником Королевы Индис, считавшимся лучшим танцором. Затем ее вдруг пригласил сам король Финвэ. В каждый танец Ондхон умело вкладывала что-то особенное, умудрялась раскрыть личность своего партнера, развернуть перед зрителями картину его чувств, внутренний мир. Каждый танец становился откровением для всех. Финарато не мог запретить себе страстно мечтать о таком же волшебстве, а сам ужасно боялся, что желание сбудется, но еще больше боялся, что кто-нибудь догадается о его тайных мыслях. Вдруг Ондхон взглянула на него и слегка улыбнулась. Финарато залился краской и быстро наклонил голову. Конечно же, Ойорандель видела его насквозь. Наверное, он убежал бы с луга, если бы не боялся расспросов о причине побега. А между тем, Ондхон танцевала с Феанаро. Этот танец стал чем-то действительно из ряда вон выходящим. Слишком самолюбивый и гордый, сын Финвэ яростно протестовал против всякой попытки подсказать и направить его, даже в танце он пытался сражаться со своей партнершей. Но Ондхон не принимала вызов, мягкими движениями, исполненными доброты, нежности и бесконечного смирения, она сводила на нет весь бунт Феанаро. В какой-то миг тот не выдержал, бешено вырвался и стремительно умчался с Круга. Некоторым показалось, что лицо его было залито слезами. Ондхон грустно улыбнулась и, чтобы отвлечь зрителей от этого инцидента, исполнила сольный танец. Ее гибкое тело выполняло немыслимо сложные фигуры с такой легкостью, словно действительно было соткано из шелка, да и сам танец оставлял впечатление, будто шелковая ленточка вьется на ветру. Все зрители были в восхищении. А Ойорандель оказалась рядом с музыкантами и начала о чем-то шептаться с ними. Она долго что-то объясняла, затем взяла из рук Макалаурэ арфу и тихо наиграла совершенно незнакомую мелодию. Сын Феанаро и лучший певец Нолдор быстро понял, что от него требуется. Он попробовал наиграть песню Ондхон, и кивнул головой. Ойорандель вышла в Круг и, улыбаясь, объявила:

– А теперь танец для нашего именинника! Финарато Инголдо, ты пригласишь меня?

Финарато вспыхнул до корней волос и неуверенно поднялся, весь дрожа. Он никак не мог решиться сделать шаг навстречу Ондхон. Друзья, смеясь, подталкивали его, добродушно подшучивали над его растерянностью. Турукано попросил разрешения выручить друга, заменив его, Майтимо дал легкого тычка в спину, говоря:

– Иди, иди, всю жизнь потом вспоминать будешь этот танец!

Он и не подозревал, насколько оказался прав тогда – этот танец Финарато запомнился навсегда. Заиграла музыка – незнакомая, наполненная теплой грустью, удивительно нежная и ласковая, но ласковость эта рождена была пережитой болью. Финарато целиком растворился в этой мелодии, и Ойорандель мягко повела его в танце. Каждое движение он предчувствовал всем своим существом и исполнял, вкладывая всю душу. Гибкое тело Ойорандель было арфой в его руках, и он играл на этой арфе дивную мелодию любви и светлой печали... Когда танец кончился, Финарато никак не мог прийти в себя, как впрочем и все зрители. У многих на глазах блестели слезы. Никто ничего не говорил, да и какие слова могли выразить испытанные чувства. В тот вечер больше никто не исполнял парных танцев, всем казалось нелепым пытаться сотворить хоть что-то похожее и испортить впечатление от этого волшебства.

Ондхон в то появление провела в Амане несколько лет, успела крепко подружиться с Финарато, многому его научить, но танцевать с ней ему больше не пришлось. Впрочем, и никому не довелось. Праздников было немало, только Ойорандель наотрез отказывалась выходить в Круг. Отмахивалась, что нет вдохновения, но Финарато втайне мечтал, что это было подарком ему. А потом Ондхон снова исчезла и много лет не появлялась в Благословенной Земле.

* * *

Сейчас волшебный танец так ясно вспомнился Финарато, словно это было вчера. Он подумал, что сейчас они с Ойорандель исполнили бы этот танец с гораздо большим пониманием и чувством. Вся пережитая боль изливалась бы в каждом движении и сделала бы танец истинным совершенством. "Если бы ты только появилась... Рани, ну где ты?.. Я не вынесу больше этой муки!" Финарато чувствовал, что слезы вновь подступают к горлу, и боялся, что не выдержит, сорвется при всех. Праздник будет испорчен, отец расстроится. Ведь он задумал все это, чтобы помочь сыну избавиться от тоски, а получалось наоборот. Если бы можно было сбежать, остаться в одиночестве хоть на время!

Амариэ между тем разыскала своего жениха, устроилась рядом и попыталась развлечь его беседой. Финарато пришлось сделать невероятное усилие, чтобы вновь стать любезным хозяином. Он сознавал, что бедная девочка ни в чем не виновата, и нельзя ее обижать. Всем своим светлым сердечком она желала помочь своему нареченному, но что она, никогда не видевшая боли и смерти, могла поделать? Амариэ, чтобы развеять грусть Финарато, пригласила его на танец. Заиграла веселая и нежная музыка, и прекрасная золотоволосая пара закружилась в центре зала. В памяти Финарато слишком свежо было видение давнего и единственного танца с Ойорандель, и он невольно повторял некоторые движения, красота и выразительность которых завораживали зрителей. Амариэ была восхищена своим женихом, ей хотелось продлить эту радость, и она попросила Финарато спеть что-нибудь для нее, не сознавая, что силы его уже на исходе. Он быстро перебрал в уме разные песни и вспомнил одну, не связанную с грустными событиями. Песню сочинил человек из рода Беора и посвятил ее своей возлюбленной, лесной волшебнице. Та пара успела прожить долгую по человеческим меркам и счастливую жизнь в чащобах Дортониона... Песня смертного человека звенела под сводами древнего дворца Эльдар, наполняя их неведомой доселе скорбной красотой. Слушатели потрясенно молчали, в их души входило понимание, почему вернувшиеся изгнанники так любят свои погибшие земли и никак не хотят расстаться с горькими воспоминаниями. Финарато окончил петь и вернулся в свое кресло, молясь в душе, чтобы его оставили в покое хоть ненадолго. Он чувствовал, что не выдерживает. Амариэ решила отблагодарить жениха собственным танцем и позвала сестер составить ей компанию. Юные и прекрасные золотоволосые девы закружились в легком воздушном хороводе. Финарато медленно оглядел зал. Гости любовались грациозными Ваньяр, на него никто не смотрел. В кресле у камина сидела женщина – родственница Амариэ. Она держала на коленях маленького ребенка. Финарато мучительно остро вспомнил, как в таком же кресле сидела Ондхон и держала на руках его самого. Ему было тогда, наверное, лет восемь. Ребенок что-то прошептал на ушко матери и зарылся лицом в ее золотые волосы... Как он тогда... Финарато вскочил с кресла и бросился бежать. Хорошо, что в Каминном зале стало к тому времени почти темно, не все разглядели его лицо. Арафинвэ окликнул сына, но тот, не слушая, выскочил за двери.

– Что с ним случилось? – тихо спросил он у Айканаро, – ведь все было в порядке!

– Я не знаю, отец, – ответил тот, хотя хорошо понимал чувства старшего брата. Тяжело быть веселым через силу.

– Разыщи его, сын! Гости сочтут его невежливым.

Айканаро отправился на поиски брата, хоть и знал что тому сейчас совсем не до гостей. А Финарато, выскочив через заднюю дверь в парк, мчался, не разбирая дороги, куда-то в ночь. Куда угодно, лишь бы подальше от всех! Огромный парк постепенно переходил в лес. Добежав до ручья, где когда-то строил "дворец", он запнулся о камень и, задыхаясь, рухнул в траву. Наконец-то можно расслабиться! Спустя долгое время Финарато перевернулся на спину и замер, глядя в звездное небо. В груди звенела тоскливая пустота, не хотелось ни шевелиться, ни думать о чем-то. Обрывки мыслей проносились в голове: "Наверное, она уже не вернется... Отец не может понять этой боли... И никто из тех, кто всегда жил в Амане, не поймет. Они не знают, что это такое – терять навсегда... Айканаро понимает, но ничем не может помочь". Слезы изредка скатывались по его щекам, искрясь в звездном свете. Ночь укрывала его ласковой темнотой и тишиной, убаюкивала, уводила к забвению. "Рани, если нельзя тебе вернуться сюда, забери меня с собою, пожалуйста! Времени нашему народу отмерено много, но ждать больше нет сил... Рани, ОТЗОВИСЬ!!!" – горестный Зов понесся между звезд, заполнил, казалось, всю Вселенную... На небольшом пригорке рядом с лежащим Финарато разлился слабый свет. Он посмотрел в ту сторону и увидел фигурку сидящей женщины. Волосы укрывали ее будто светлый плащ, мерцающий в звездных лучах. Финарато продолжал смотреть на нее молча, думая, что это видение. Ему даже показалось, что сквозь ее тело просвечивают кусты и трава. "Ну вот, я уже потихоньку схожу с ума". Женщина тоже молчала и не двигалась. Через долгое время она вдруг окликнула его, но так тихо и неуверенно, будто сомневалась, что голос послушается ее:

– Финарато!

Сердце его остановилось, а потом оборвалось куда-то вниз. Он приподнялся на локтях.

– Ойорандель... Ты?.. Ты?!.. Я сошел с ума? Или умер?..

– Финарато, это я! Надеюсь, что так... Ты меня звал?..

Финарато рванулся к ней, но тут же рухнул на колени. Женщина медленно протянула к нему руки. Он тоже протянул руки, задыхаясь, не в силах произнести ни слова. Неимоверным усилием он добрался до нее, коснулся протянутых ладоней. "Живые!!! Теплые!!! О, Эру!.." Упал в ее объятья и зарыдал взахлеб, как безумный, сжимая любимую что было сил, каждое мгновение боясь, что она исчезнет, растает, что все это окажется сном. На миг поднял голову, чтобы взглянуть в ее глаза и увидел невероятное – несокрушимая Ондхон тоже плакала, обнимая своего любимого... Ойорандель прижалась щекой к волосам Финарато и тихонько зашептала:

– Хороший мой, ну что же мы плачем-то?.. Радоваться надо... Вытащил ты меня ОТТУДА, теперь все хорошо будет!..

Финарато узнал родной голос и зарыдал еще сильнее. Он проводил ладонями по ее плечам, волосам, снова и снова убеждаясь, что это не сон... Когда они немного успокоились, Финарато прошептал:

– Я не могу поверить... Голова идет кругом! Рани! Скажи мне еще раз, что это действительно ты! Любимая моя, где же ты была столько лет?

– Родной мой, я вернулась, потому что ты меня звал... Вернулась к тебе! Не знаю точно, где я была, не знаю даже, сколько времени прошло... Сколько же меня не было?

– Три века... Значит, ты совсем ничего не помнишь?

– Помню... Но все это так странно, так несравнимо ни с чем земным... Когда открылся Источник, ощущение было такое, будто лопнула резина, и меня обрывком этой резины вышвырнуло за Грань Арды с такой силой, что я не успела ничего понять, какое уж там зацепиться! Потом меня несло по каким-то мирам, некоторые были похожи на наш, одни больше, другие меньше, были и совсем странные, такие, что даже в бреду не увидишь. Но их объединяло одно свойство – в них не было жизни, они были не материальны, а будто отражения в зеркале. Я только сейчас догадываюсь, что это были черновики Эру, варианты Арды, не наполненные Негасимым Пламенем. А может быть и нет, объяснить точно никто, кроме Эру, не сможет. Потом я осознала себя в каком-то странном и кошмарном месте. Вокруг колыхались бесформенные, но невероятно громадные моря, они перетекали друг в друга, дышали, жили, и каждое море было целой Вселенной. Я неуклонно приближалась к какому-то провалу, окну в беспросветную черноту, откуда извергались все эти моря. За окном было НЕЧТО, это невозможно описать и осознать, оно было абсолютно бесформенное, полное отсутствие всякой структуры, но оно не было ничем, скорее, наоборот: оно было ВСЕМ. Я ощущала себя пылинкой на фоне ЭТОГО, даже не пылинкой, а чем-то неизмеримо, немыслимо малым. Меня несло в эту бездну, я сознавала, что мгновенно и навсегда исчезну в ней, моя личность, самая суть растворится там бесследно, и никто не сможет меня спасти, восстановить мое "Я". Просить, умолять, звать на помощь было бесполезно, НЕЧТО не способно было заметить меня, ОНО жило своей жизнью, непостижимо чуждой, запредельной. Зацепиться за что-то, хоть как-то задержать этот гибельный полет не было никакой возможности, в этом кошмаре не было ничего реального, осязаемого, только текучесть, колыхание, безостановочное движение без направления, без цели... И вдруг я услышала Зов. Он дотянулся до меня, будто тонкая дрожащая струна, вот-вот готовая лопнуть. Я ухватилась за этот Зов, и он повлек меня прочь. Неимоверно натянутая струна все же выдержала, чудовищное окно начало отдаляться... Финарато! Это твой Зов меня спас, ты сумел дотянуться до меня через все грани, через все миры, до края Вселенной...

Ондхон говорила еле слышно, уставившись в одну точку, ее била крупная дрожь.

– Это было Окно в Хаос, и я едва не провалилась туда, – ее накрыло волной запоздалого ужаса, – когда умираешь, все равно надеешься на продолжение, что сохранится твоя личность, память, что смерть – это еще не конец. Там, в Хаосе не осталось бы ничего, понимаешь, абсолютно Н-И-Ч-Е-Г-О! Это так страшно... О, Эру!

Ондхон вдруг закрыла лицо руками и судорожно зарыдала. Финарато обнял ее, сам содрогаясь от ужаса, прижал к себе изо всех сил.

– Рани! Любимая! Я больше не отпущу тебя никуда, никогда! Не отдам никакому Хаосу!

Немного успокоившись, Ондхон продолжала:

– Потом меня занесло в нечто, такое же чуждое, но невероятно, бесконечно прекрасное. И там было Блаженство. Истинное, вечное. Это были Чертоги Эру. Мне был задан вопрос: "Хочешь остаться здесь навсегда? Ты заслужила это". Но твой Зов продолжал звучать во мне. Там, в неизмеримой дали, на крошечном, но самом драгоценном островке жизни среди бескрайней Вселенной, ты ждал меня... И я устремилась на Зов...

Тут уже Финарато заплакал, еще крепче прижимая к себе Ойорандель.

– Хороший мой, ну не плачь, теперь уже все кончилось, слышишь? Я больше никуда не уйду, навсегда останусь с тобой. Я теперь и не смогу уходить... Дослушай, уже немного осталось. Зов вел меня, в какой-то момент я почувствовала, что приближаюсь к Арде. А потом увидела наш мир – голубой шар в дымке облаков. Зов зазвучал яснее, я рванулась, что-то лопнуло и снова сомкнулось за мной. Я преодолела Грань нашего мира. Находясь где-то над землей, я увидела тебя лежащим в траве. Потянулась к тебе и вдруг осознала, что сижу недалеко от тебя, на зеленом пригорке. Но тела я пока не ощущала, ни пошевелиться, ни произнести хоть слово не могла. Только сознавала, что я уже здесь... Первым земным чувством был запах – я ощутила дивный аромат цветов Валинора. Затем вернулся слух – ночные птицы пели, где-то рядом журчал ручей. Потом я стала видеть. Я видела тебя – но ты смотрел сквозь меня. Мне стало не по себе – может, меня все-таки нет?..

– А я думал, что у меня галлюцинации! Я видел, но поверить не мог!

– Я в конце концов собралась с силами и окликнула тебя. И тут я поняла, что чувствую свое тело, лавина забытых ощущений обрушилась на меня. И ты! Ты наконец увидел меня, поверил, коснулся моих рук!..

Они снова залились слезами, обнимая друг друга, боясь хоть на миг разомкнуть объятья, веря и не веря, что, пройдя через все преграды, они снова вместе. Нервное потрясение обоих было так велико, что они вдруг заснули прямо там, где сидели, в объятьях друг друга, но и во сне ни на мгновение не разжали рук...

Проснулись одновременно. Кроткий сон подкрепил их, натянутые нервы немного успокоились. Не торопясь вставать, они лежали на шелковистой траве, глядя друг другу в лицо, узнавая дорогие черты, отмечая неизбежные изменения. Они молчали, переживая мгновение самого полного единения душ, понимали друг друга до конца, видели насквозь и принимали полностью, такими, какими они были. Не было необходимости ничего скрывать друг от друга, казаться лучше, чем на самом деле. Пусть в общении с другими придется носить маску, держать себя в определенных рамках, главное, друг с другом можно оставаться самими собой. Никогда между ними не будет и тени тайны. Финарато первым вернулся к земным вещам:

– Что мы с тобой теперь будем делать? Мне кажется, ты пока не хочешь возвращаться в Тирион?

– Что ты, нет, конечно! Я же только что родилась, прямо здесь, на поляне, мне надо немного прийти в себя.

– Хочешь, отправимся в путешествие по лесам, как тогда, когда ты вернулась из Эндора и рассказывала про орков? Только на этот раз не будем торопиться с возвращением.

– Давай, отправимся! Но тебе, наверное, надо предупредить родных, что уходишь. Как странно все! Я даже не знаю, где ты сейчас живешь, чем занимаешься, как живут твои родные и друзья... Точно, как новорожденный младенец!