Текст книги "Ты вернешься(СИ)"

Автор книги: Рустем Саетов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Саетов Рустем Явгарович
Ты вернеься

Часть первая. Ты вернешься.

Глава 1. Жребий Нолдор.

Поединок начался неожиданно для обоих, но внезапность только добавила ему ярости. Чудовищная летучая мышь и птица, похожая на орла, только намного меньше размером, бешено сшибались в воздухе, разлетались в стороны, оглашая все вокруг странным то ли криком, то ли пением, замирали, уставившись друг другу в глаза, и воздух между ними раскалялся и звенел от напряжения. Извечные враги – Тхурингвэтиль, посланница и шпионка Саурона в облике летучей мыши и Ондхон Ойорандель из рода Нолдо, но обладающая силой майа, вечная помеха Гортауру в его темных делах, они столкнулись случайно в ущелье гор Эред Вэтрин, на пути в Ангбанд. Битва длилась уже долго, но силы их были примерно равны и одолеть не мог никто. Раньше они не сталкивались в открытую, Тхурингвэтиль предпочитала засады, а Ондхон старалась уходить от столкновений, у нее были другие задачи. В какой-то момент летучая мышь сумела ударить орлицу о выступ скалы и рухнула вместе с ней на землю. Зубы оборотня потянулись к горлу птицы. Но была у Ойорандель какая-то особая сила, спрятанная в самой глубине подсознания, которая заставляла ее сопротивляться до последнего, когда уже не оставалось ни мыслей, ни чувств, ни памяти. Эта сила помогла ей в предначальной эпохе победить похитителя-майа, эта же сила заставила потерявшую сознание эльдалиэ сопротивляться и сейчас. Когти орлицы вдруг вцепились в тонкую шею вампирши и сжимали, пока та не перестала биться. Тогда Ондхон подхватила свою соперницу и стрелой полетела в сторону моря. Эльдалиэ была чувствительно потрепана в драке, а летучая мышь весила немало. Едва дотянув до берега, Ондхон рухнула со своей слабо трепыхающейся ношей в волны, где Ульмо подхватил их обоих в свои ладони и бережно вынес на крошечный островок посреди Эар.

– Что ты опять задумала, неугомонная? – спросил он замученную эльдалиэ, когда она вернула себе обычную внешность.

– Помоги мне, Владыка, пожалуйста! – прошептала Ондхон, – Ее еще можно спасти, но у меня может не хватить сил...

Она прижала ладони к безобразной голове оборотня и тихонько запела. Песня эльдалиэ вызывала в памяти необозримые просторы, раскинувшиеся в сумерках под сияющими, дивно прекрасными звездами, огромное озеро с зеркальной водой, замершее в тишине среди бесконечных лесов, поляны с зеленой травой, кристально-чистые родники, звенящие среди скал... Ульмо подхватил ее мелодию, наполнил музыкой вод, влил свою силу. Тело вампира начало медленно меняться, исчезла шерсть, кожистые крылья превратились в руки, на голове закудрявились длинные черные локоны, лицо постепенно разглаживалось и становилось все прекраснее... И вот уже перед ними лежит дивная красавица-нолдо, темноволосая, гибкая и сильная, как и весь ее народ.

– Ее зовут Галлуинэль, – рассказывала Ондхон, – Она, как и я, из нерожденных, как и меня, ее похитили недалеко от Куйвиэнэн, только похитителем был Саурон. Он извратил ее душу и переделал тело, но не отдал ее Мелько, а оставил себе. Мелько за этот срок изломал бы ее душу необратимо, но Гортаур не распознал в самых глубинах памяти затаившихся светлых воспоминаний о красоте и любви.

Галлуинэль медленно открыла глаза, синие и бесконечно глубокие, будто озера, до краев наполненные болью. Память о произошедшем возвращалась к ней урывками, осознать и принять всю свою кошмарную жизнь было непосильной задачей для измученной души. Сознание вновь покинуло ее.

– Владыка, ты отнесешь ее в Лориэн? Я не в силах больше ничем ей помочь, только там, в благословенной земле ее феа найдет отдых и исцеление! Она же не виновата, что ее похитили и переделали, не по своей воле творила она зло и не должна отвечать за чужое преступление!

– Я понимаю, Ондхон, ты всегда сражалась за каждую заблудшую феа, но в этом случае твоя сестра действительно ни в чем не повинна, надеюсь, остальные Валар со мной согласятся. Я отнесу ее в Лориэн и поручу заботам Эстэ. Ну, а ты? Что намерена делать дальше? Ты понимаешь, что Саурон не простит тебе похищение своей лучшей воспитанницы и помощницы?

– Какая мне разница, он и так ненавидит меня со страшной силой за прежние столкновения. Вернусь к своим обычным делам: следить за врагом, спасать и исцелять пленников, приносить сведения и советы принцам нолдор.

– Ты вернешься к войне – Мелько собирается нанести решительный удар.

– Да, я чувствую уже некоторое время приближение больших потрясений. Ты говоришь, что война начинается, тем более мне надо поспешить.

– Не сможешь ты им помочь. Как можно скоординировать действия тех, кто каждое мгновение ждет предательства от родича и друга?

– Все равно мое место там, среди них. До свидания, владыка и спасибо тебе!

Серебристой рыбой Ойорандель мелькнула в волнах.

Ульмо с печалью глядел ей вслед.

– До встречи, верная помощница, невеселой будет наша встреча... И за что твой народ обозвал тебя Каменным Сердцем?

* * *

Такое имя ей дали сородичи вскоре после пробуждения у вод Куйвиэнэн. Похищенная "Охотником", Ондхон была единственной, кто вернулся, хотя никто не знал, что произошло с нею, квэнди почувствовали, что она изменилась, и начали опасаться ее. Даже ее муж, в паре с которым она проснулась, несколько отдалился от нее, тем более что после похищения она не могла родить ребенка.

Вскоре после пробуждения у нее возникла страсть к бродяжничеству, ее тянуло в новые, незнакомые места, Ондхон уходила довольно далеко от озера, и однажды попалась в лапы "Охотнику". На этот раз за добычей к Куйвиэнэн был послан майа, бывший ученик и помощник Намо, Владыки душ, совращенный Мелько и взятый им на службу. Он, как и было велено, захватил квэнди, обездвижил ее и повез в Утумно. Но по дороге ему пришла мысль сделать подарок господину, и он решил сам начать переделку феа пойманной квэнди. Он опустил свою добычу на землю, возложил руки на ее лоб и запел песнь могущества. Все-таки он был вассалом Феантури и такие дела ему были не в новинку. Но в Ондхон, как уже было сказано ранее, дремала сила, которая пробуждалась при попытке подчинить ее чужой воле или убить. Она рванулась, действуя совершенно неосознанно, вцепилась обеими руками и зубами в своего мучителя, из горла ее рвался вопль, не имеющий ничего общего с песнями могущества, но, тем не менее, разбивший путы заклинаний майа. Он попытался вырваться, но безумная квэнди держала его не хуже охотничьей собаки Оромэ, пришлось ему сбросить зримый облик и бежать с позором. Но случилось нечто, еще более страшное для него: большая часть его силы вошла в квэнди и осталась в ней. Мелько вышвырнул его, побежденные ему не нужны, он с повинной головой вернулся к своему учителю, но суровый Намо не простил его и изгнал, бестелесного и бессильного, за пределы Арды.

А сила осталась у Ондхон, со временем она научилась ею управлять. Она, как народ майа, могла менять облик, превращаясь в зверя, птицу или рыбу, главное, чтобы вес тела был такой же, как ее собственный. Могла даже превратиться в стайку мелких птиц. Еще она научилась петь Песни Могущества огромной силы. Так как побежденный майа был учеником Феантури, Ондхон получила большую власть над душами, могла проникать в самые потаенные глубины феа, изучать, воздействовать. Во время Великих войн Нолдор с Мелько, Ойорандель использовала эту способность, чтобы исцелять души бывших пленников Ангбанда. Но за все в Арде приходится платить. Сородичи почуяли в ней нечто чуждое. Ондхон и так отличалась от своих спутников, с которыми пробудилась рядом. Они были высокие, черноволосые, и крепкие, а она ростом ниже их всех, тоненькая и изящная, глаза ее были фиолетовые, глубокие, как колодцы, а волосы цвета бледного золота, почти белые, с необычным розоватым отливом, совершенно прямые, спадали до колен, как шелковый водопад. Держалась она всегда спокойно и ровно, не выказывая лишних эмоций, а после возвращения показалась спутникам еще более холодной и замкнутой, и они прозвали ее Каменное сердце, так же еще именовали ее Вечной Бродягой за тягу к странствиям.

Ульмо начал уважать ее, когда она, единственная из ванияр и нолдор, не испугалась, впервые увидев Великое море, а сразу доверчиво подошла и протянула ладони к волнам. Не раз потом Владыка вод беседовал с Ойорандель, обучал ее песням могущества, ему нравилось ее спокойное и вдумчивое отношение ко всему.

* * *

А война разразилась...

Небольшой отряд нолдор случайно оторвался от основного войска, попал в болото. Когда они, измученные и промокшие до нитки, выбрались из топей, на них напали многократно превосходящие их вражьи силы. Тень пала на сердце Ойорандель, она остро почувствовала, что Финарато грозит беда. Оставив войска Хифлума, где она была связной между Нолофинвэ и его сыном, Ондхон помчалась спасать своего друга. Птицей взлетев над полем битвы, она заметила отряд людей – друзей Короля. Появившись перед ними, она просила воинов спасти друзей-нолдор. Люди подоспели вовремя и спасли Короля со свитой, хотя и дорогой ценой. Люди и эльдар перевязывали раны и подсчитывали потери, когда Финарато услышал, что помощь привела Ондхон. Радостно встрепенувшись, он спросил:

– А где же она?

– Здесь где-то, может с ранеными? Я ее только что видел, – ответил человек, оглядываясь. Но Ондхон уже не было, как всегда, сделав свою работу, она незаметно исчезла.

Финарато спешил на помощь братьям. Но посланцы из Хифлума рассказали Королю, что Ард-галена больше не существует. И народа Ангарато и Айканаро тоже... Финарато не мог смириться с этой потерей, он добрался с войском до зеленой пустоши. То, что он увидел, поразило его в самое сердце – черная, выжженная равнина, дым и пепел и кое-где обгорелые, непогребенные кости... Где искать здесь останки братьев, да и невозможно долго оставаться на виду у Ангбанда. Ондхон вдруг появилась рядом с Королем, тихо шепнула:

– Финарато, друг мой, нужно уходить! Ничем ты им уже не поможешь. Ты должен спасать свой народ. Придется отложить скорбь. Держись, родной мой, сейчас ты должен быть сильным, ради тех, кто следует за тобой. Я пока останусь с вами, нужно вернуться в Наргофронд. Это был лишь авангард войск Моргота.

До крепости добрались на удивление быстро и организованно, не встретив по дороге ни одного вражеского отряда. В Наргофронде дел предстояло много, Ондхон заставила Финарато усилить оборону города, разослать дозорных во все стороны, отправить гонцов в гавани к Кирдэну, распорядиться о пополнении запасов. Отныне крепость считалась на осадном положении. А сама Ондхон занялась ранеными. Только поздно вечером Финарато добрался до своих покоев с единственным намерением рухнуть на постель, даже не раздеваясь, и отдыхать как можно дольше. С балкона скользнула тень.

– Ондхон, это ты?

– Кто же еще? Финарато, там ванна с теплой водой, иди ныряй, сразу легче станет. А я пока что-нибудь пожевать приготовлю.

Погрузившись в теплую воду, он ощутил неземное блаженство и заснул бы прямо там, если бы Ондхон его не окликнула. На столике возле камина ждал легкий ужин. От усталости Финарато даже не замечал, что он ест. Оказавшись в постели, Король спохватился:

– Я даже не приготовил тебе комнату!

– Не думай об этом, спи!

Он вдруг горько сжал губы:

– Ойорандель, они даже не оставили наследников! Айканаро полюбил смертную женщину и, расставшись с ней, специально искал смерти...

– Финарато, не думай ни о чем сейчас, отдохни! Завтра будет новый день, будет время спокойно поразмыслить обо всем. А сейчас спать!

Она коснулась пальцами его лба, и он мгновенно уснул. Ондхон еще несколько раз провела ладонью по его лбу, заставляя успокоиться и расслабиться, вливая новые силы.

"Бедный мальчик, так остро и глубоко все воспринимать, чувствовать ответственность за всех, так щедро отдавать свои силы и внимание даже тем, кого все твои родичи презирают. Верю, что ты устал!"

Проснувшись утром, Финарато сразу вспомнил об Ондхон:

– Уже исчезла, наверное, как всегда незаметно.

Привстав, он оглянулся и вдруг растроганно заулыбался: Ондхон спала в кресле у камина, положив голову на подлокотник, укрытая своими волосами, как золотым плащом. Почувствовав взгляд Финарато, она подняла голову и ласково улыбнулась:

– Выспался? Ну вставай, умывайся, а я завтрак приготовлю!

Вернувшись из ванной, он увидел, что Ондхон печет на огне какие-то пышечки, распространяющие восхитительный запах. Финарато подошел к ней сзади, обнял и зарылся лицом в шелковую густоту ее волос. Как он мечтал об этом все эти дни, когда они были рядом, но ни на минуту не оставались одни.

– Я так устал, Рани! – прошептал он: – Когда мы отправлялись в Эндор, все представлялось совсем по-другому. Юные, сильные духом и телом, мы шли открывать новые земли, нам все было по плечу. Мы воплотили свои замыслы, построили прекрасные города, создали столько чудесных вещей, обрели новые знания и мудрость. Но мы не понимали тогда, что смертные земли – это горечь перемен и потерь. Как быстро здесь все обращается в прах и даже память о былом исчезает!

– Ты прав, друг мой, смертные земли не для нас, мы слабеем здесь медленно, но верно. Наши силы растрачиваются, будто размазываются по быстро текущему времени. Мы не можем сохранить наши творения в неизменности, хоть и тратим на это немало сил, и обречены вечно терять. Те, кто погиб первым, счастливее оставшихся, им досталось меньше потерь... Но мы-то с тобой пока живы, нужно завтракать и заниматься делами. Садись, родной мой, остывает все.

Ойорандель разливала чай быстрыми ловкими движениями. Финарато с интересом наблюдал за ней, ведь он никогда не видел ее в домашней обстановке, занимающейся обычными женскими делами.

Он вдруг понял, как соскучился по простым домашним радостям. Сидя сейчас вдвоем с Ондхон у камина за незатейливым завтраком, Финарато почувствовал, что спокоен и счастлив. Ондхон увидела, как исчезло напряжение с его лица, взгляд потеплел, и ласково улыбнулась, а в душе ее нарастало беспокойство. Она понимала, что не имеет права оставаться здесь, не имеет права отдавать предпочтение ни одному из принцев, сознавала, что врагу все равно станет известно об этом, рано или поздно, и что она подставляет своего ученика под удар, а себя – под шантаж. Но уйти сейчас и оставить Финарато наедине с горем и со свалившимися проблемами она не могла тоже, чувствовала, что слишком благородный, ответственный и чувствительный король может сломаться. Так же знала она, что рок его близок. Там, в болоте, она отвела удар судьбы, но понимала, что ненадолго. Отменить Жребий Нолдо она была не в силах и знала это. Единственное, на что Ондхон надеялась, что ее ученик с достоинством встретит свою судьбу и пыталась дать ему силы для этого.

– Ты знаешь, Рани, – говорил между тем Финарато, – мы шли сюда, мечтая стать королями в собственных владениях, желали полной самостоятельности и независимости, а теперь я хотел бы избавиться от этой власти, от королевских почестей и обязанностей. Такая несвобода! Нет друзей, а лишь подданные, нет времени заняться, чем хочется. До войны я больше всего любил путешествовать, открывать неизведанные уголки, знакомиться с новыми квэнди и людьми. А сейчас остается скрываться, как кролики в норе, и ждать, когда нас выкурят отсюда. В прозрении я сказал сестре, что от моих владений не останется ничего. А сколько душевных сил вложено в эту землю! Как хорошо я теперь понимаю, что Смертные земли не для нас.

– Финарато, ты ошибаешься лишь в одном – ничего в этом мире не бывает зря. Все созданное сохранит бесконечная память Эльдар и не только. Красота и мудрость не исчезают, где-то это все сохраняется, только я не знаю, где. Может быть, в памяти самой Арды?.. Я расскажу тебе об этом подробнее, когда сама получше разберусь во всем. А пока нас ждут дела, пойдем. Вечером поговорим еще.

"Значит, пока не уйдет!" – радостно подумал Финарато. И весь день до вечера он чувствовал себя необъяснимо счастливым. А вечером они сидели на ковре у камина, вдвоем завернувшись в одеяло, стащенное с кровати. О серьезном говорить не хотелось, устали за день, и они вспоминали Аман. Финарато вдруг вспомнилась их самая первая встреча.

* * *

Арафинвэ с женой и первенцем приехал из Альквалондэ погостить к отцу и матери. Финарато был еще совсем малышом и стеснялся в незнакомом обществе, не участвовал в шумных играх сверстников и редко ходил по дворцу, предпочитая играть в укромном уголке сада. Вдруг прошел слух, всколыхнувший не только мальчишек, но и взрослых: вечная странница Ондхон вернулась после очередного долгого путешествия по Срединным землям и теперь будет рассказывать удивительные истории. Детвора сбежала с праздничного обеда и заранее просочилась в каминный зал. Звали и Финарато, но он застеснялся и не пошел. Но через какое-то время ему стало любопытно, и он решил заглянуть в щелку. Чуть-чуть приоткрыв тяжелые двери в зал, он прислушался. Рассказ шел о подземном царстве со сказочной красоты дворцами, скрытыми глубоко под горами, с тайными входами и волшебными дверями, которые никогда не найдет никто чужой.

– Наверное, я рассказывала о наугримах, – улыбнулась Ондхон, – они как раз в этот период стали появляться в Белерианде.

Дворцы так заинтересовали маленького Финарато, что он нечаянно нажал на дверь, она распахнулась настежь и он, растерянный, остался в проеме.

Все оглянулись на него и Ондхон тоже. Вдруг она улыбнулась малышу так ласково и весело, что все его смущение сразу прошло.

– Кто же это к нам пришел? – воскликнула она. – Ну иди скорее сюда!

И Финарато доверчиво зашагал через весь зал к Ойорандель. Она подхватила его и усадила себе на колени.

– Как же тебя зовут, золотоволосый?

– Финарато Инголдо, сын Арафинвэ и внук Финвэ, короля Нолдор! – гордо ответил он, и все взрослые засмеялись – так торжественно прозвучало это в устах малыша. Финарато обиделся на смех и хотел убежать, но заметил, что Ондхон не смеется, а смотрит на него ласково и понимающе.

– Скажи, Финарато Инголдо, тебе нравится слушать рассказы про прекрасные дворцы и дивные вещи, созданные из камня? Ты наверное сам любишь строить? – тихонько спросила она.

– Да, очень люблю! Я смотрел, как строился дворец в Альквалондэ, отец советовал и помогал, а мне не разрешили...

– Ну не печалься, у тебя еще все впереди, ты подрастай скорей! А пока слушай дальше про гномье царство.

И Ойорандель продолжила рассказ. Затем последовали другие, не менее удивительные истории о Среднеземье. Когда Ондхон умолкла и зазвучали песни, Финарато решился рассказать ей свою тайну.

– А у меня уже есть свой дворец, только маленький, – шептал он ей на ушко, – я его сам строю в самом конце сада, за ручьем. Там никто не ходит и много всяких камешков. Я сам делаю раствор, сам придумываю разные колонны и украшения, скоро все будет готово, и я тебе покажу, ладно? Больше никому не покажу, только тебе!

Она внимательно и серьезно слушала его, и это нравилось малышу. Он всегда обижался, если над ним смеялись или называли маленьким.

– Я обязательно посмотрю твой дворец, друг мой, и никому-никому не выдам тайну! – пообещала она. Обрадованный Финарато зарылся лицом в ее волосы, такие густые и гладкие, что казалось, он с головой погрузился в теплый водопад. Весь вечер он не слезал с ее колен, так и уснул, положив голову ей на плечо. Осторожно, чтобы не разбудить малыша, она встала и понесла его в спальню. Эарвен хотела взять сына, но Ондхон сказала:

– Не надо, разбудим, лучше покажи, куда его уложить.

– Он и так замучил тебя сегодня, как прилип, так и не отходил весь вечер. Вообще-то он никогда не подходит к незнакомым, а с тобой вдруг осмелел.

– Что ты, такой замечательный малыш! – тихонько засмеялась Ондхон, – серьезный и гордый.

Опустив Финарато на кровать, Ондхон ласково укутала его одеялом и бесшумно выскользнула из спальни. " Ойорандель любит детей и так хорошо умеет с ними ладить, а своих у нее нет. Почему, интересно?" – думала Эарвен, глядя ей вслед.

Ондхон в тот раз недолго пробыла в Тирионе, но успела посмотреть "волшебный дворец" Финарато. В неуклюжей детской поделке уже тогда были заметны проблески большого таланта.

– Быть тебе великим мастером камня, мой юный друг! – торжественно сказала она сияющему от гордости малышу.

Неожиданно для себя, Ондхон получила приказ от Валар снова немедленно отправляться в Среднеземье. Там было неспокойно – Владыки подозревали, что объявился Саурон и собирает в Ангбанде прислужников Мелько. Необходимо было разведать потихоньку, как там обстоят дела, а никто не справился бы с этим заданием лучше Ондхон.

Ойорандель стояла на веранде дворца, прощаясь с друзьями, как вдруг появился Финарато в дорожном плащике с мешком за плечами, в котором лежали Лембас, похищенные из кладовой, и любимые игрушки. Все оглянулись на него, а маленький Финарато заявил, ни на кого не глядя:

– Ондхон, я отправляюсь с тобой в Среднеземье! Я буду помогать и защищать тебя. А еще я хочу посмотреть гномье царство...

Родители Финарато пораженно замолкли, а Ойорандель подошла к малышу, взяла за руку и повела в сад:

– Пойдем, поговорим, мой родной!

Уведя малыша от посторонних глаз, она села на траву, усадила его рядом и ласково сказала:

– Финарато Инголдо, спасибо тебе, что хочешь помочь мне в нелегком деле. Но Враг наш хитер, коварен и очень, очень силен. Чтобы достойно противостоять ему, нужно набраться сил и очень многому научиться. Нужно уметь видеть, слышать и чувствовать то, чего не слышат другие. Ты уже большой мальчик, знаешь наверное, что наш Эа сотворен при помощи музыки Айнур. Поэтому весь наш мир пронизан невидимыми струнами. Звучание этих струн можно услышать и можно научиться играть на них. Игрой на струнах Мироздания можно изменить и сотворить многое в окружающем тебя мире. Только нужно хорошо осознавать, что ты делаешь, чтобы не навредить никому и ничему. Ты умный и добрый мальчик, поэтому я научу тебя всему, что умею сама. Давай попробуем прямо сейчас!

Она подвела Финарато к дереву и прижала его ладони к стволу.

– Прислушайся, родной мой, чувствуешь, как движутся соки под корой, как корни в земле пьют живительную влагу, как листья радуются солнцу и ветру? Дерево живое, ты понимаешь, что оно тоже ощущает тебя и радуется общению? А чувствуешь ли ты, насколько хрупка эта тонко настроенная система, как легко причинить ей вред? А теперь опусти ладони в ручей. Чувствуешь, что у воды тоже своя мелодия? Как о многом она может рассказать тому, кто умеет слушать? Этот ручеек родился глубоко под землей, ему ведомы все тайны слоев земли, сквозь которые он пробился. Он поможет тебе найти полезные ископаемые. А сейчас ручей познакомился с тобой и понесет вести о тебе до самого моря. Вода всегда несет в себе много знаний, только сумей прочитать. Финарато, друг мой, сейчас я не могу взять тебя в Среднеземье, но когда ты научишься песнями могущества менять окружающий мир и противостоять Врагу, настанет время и твоего похода. Пока учись слушать струны Мироздания, а когда я вернусь, будем учиться остальному. Хорошо?

– Хорошо, я постараюсь научиться... Только я не хочу, чтобы ты уходила! – прошептал Финарато и вдруг расплакался, уткнувшись в ее волосы. Ондхон гладила его по голове:

– Я тоже не хочу уходить, но ведь не всегда в этой жизни приходится делать то, что хочется. А когда противостоишь Врагу, почти всегда приходится делать то, чего совсем не хочется. Хороший мой, до свидания! Учись и жди меня!

Ойорандель легонько задела его кончиками пальцев по голове, и малыш мгновенно уснул. Взяв его на руки, она вернулась на веранду, передала спящего ребенка отцу и сказала:

– Твоему сыну, Арафинвэ, суждено стать мудрейшим и благороднейшим из нолдор. Ему дана большая сила и большой талант, не такой, конечно, как у Феанаро, но зато у маленького Инголдо добрая и чуткая душа, что не позволит использовать талант во зло, даже случайно. В отличии от Феанаро, искусство его никогда на превысит высоты духовного развития, что очень важно.

Эарвен была глубоко потрясена словами сына об уходе в Эндор. Она никак не могла избавиться от неприятных ощущений, вызванных этим желанием малыша, смутное беспокойство терзало ее, и она уговаривала мужа поскорее вернуться в Альквалондэ. Наверное, это было предвидение, что в недалеком будущем все ее дети уйдут в смертные земли, навстречу горю и бедам, и разлука продлится много веков...

* * *

– А ты знаешь, Рани, как я переживал, когда проснулся на следующий день, а тебя уже и след простыл? – с улыбкой вспоминал Финарато, – мне даже вставать не хотелось. А назавтра мы отправились домой. Возвращение к морю быстро меня утешило, но твоих уроков я не забыл. Слушать Музыку Мироздания сделалось моим любимым занятием. Я часто уединялся и слушал все – и живые существа и неживые предметы. С каждым днем мир все охотнее открывал мне свои секреты. Вскоре я мог договориться с любым животным или растением, слушая мелодию камня, я быстро постигал мастерство камнереза и строителя, чем удивлял взрослых мастеров, я часто делал то, чему меня еще не учили. Но больше всего мне нравилось слушать Музыку Моря. Понять ее до конца невозможно, она изменчива и неизмеримо многогранна, но всегда прекрасна. Она никогда не смолкнет в моей душе. Слушая мелодии волн, всегда легко понять, как управлять судном. Искусство мореходства и кораблестроения, которому учатся веками, давалось мне свободно и легко. Я так уверенно чувствовал себя в море, что удивлял даже бывалых моряков. Между тем, я не делал тайны из искусства понимания Музыки, пытался объяснить это взрослым и научить друзей. Но почему-то мало кто понимал меня и еще меньше, у кого получалось услышать. Впоследствии лучше всего искусство владения Музыкой Мироздания смогла перенять моя сестра. Сейчас она даже стала в чем-то сильнее меня. Конечно – Дева-воин, она больше мужчина, чем я и все мои братья! Хотя, знаешь, Рани, мне как-то неспокойно за нее – гордость ее велика, Нервен не приемлет ни жалости, ни милосердия.

– Финарато, я не раз говорила с ней, гордость ее конечно велика, но мудрость больше. И в будущее ее я заглядывала – путь ее будет трудным и долгим – много дольше, чем у вас всех, но ведет он не во тьму.

– Я очень надеюсь на это! Может быть, хоть кто-то из нашего рода выйдет победителем в этой войне.

Они замолчали и долго глядели в огонь, думая каждый о своем. Финарато ощущал рядом тепло Ондхон и чувствовал, что тяжелые мысли и предчувствия уже не так давят на сердце, что Эстель укрепилась и тоска отступила. А Ондхон мучила скрытая боль, она знала гораздо больше Финарато и понимала, что самые жестокие страдания у нолдор впереди. Знала, что немногие сумеют принять свой Жребий, не сломавшись, не проявив трусости, подлости, или не совершив предательства. Спасти это никого не могло, а сломавшихся ждали муки стыда и раскаяния в Мандосе, которые будут длиться много веков. Ей невыносимо жаль было Финарато, так же обреченного на муки и смерть. Благороднейший из всех, невиновный ни в одном преступлении, сделавший столько добра, он обречен Жребием Нолдор платить за чужие ошибки! Лишь бы он не сломался!

Постаравшись прогнать боль из глаз, она улыбнулась другу:

– Давай спать, мой хороший, поздно уже!

Финарато предложил Ондхон занять соседнюю комнату, но она только рассмеялась:

– Друг мой, все последние годы я ночевала в лесу или в горах и чаще всего в зверином облике. Так что здесь для меня будто Аман! Спи, не беспокойся ни о чем, – и свернулась в кресле.

Следующим утром Финарато проснулся в веселом настроении. Хотелось играть и смеяться, как в детстве. Увидев, что Ондхон колдует с завтраком, он неслышно подкрался сзади и схватил с тарелки оладью.

– Финарато! Положи и брысь умываться!

Расхохотавшись, он положил оладью, подхватил с табуретки Ондхон и закружил по комнате.

– Ай! Финарато! С ума сошел?!

Запнувшись о ковер, он шлепнулся на пол, умудрившись, однако, не ударить Ондхон. Лежал и хохотал.

– Ну и чего ты расхулиганился с утра пораньше? Вот если бы твои подданные увидели тебя сейчас! – улыбаясь, говорила Ондхон, сидя рядом на ковре.

– Так не видят же! Могу я хоть иногда забыть, что я король?

– Можешь, можешь! Пошли завтракать!

Две недели промчались, как один миг. Финарато чувствовал себя бесконечно счастливым, несмотря на войну, даже гибель братьев не причиняла больше мучительной боли. Он испытывал угрызения совести за это счастье, но ничего не мог поделать. Весь день он ждал вечера, зная, что Ондхон тайно проникнет в его спальню через балкон, приготовит на очаге что-нибудь вкусное, мечтал о том, как они с Ондхон сядут у огня, завернувшись в одно на двоих одеяло, и будут разговаривать обо всем на свете. От ее объяснений все делалось простым и понятным, не оставалось тревоги и сомнений, Финарато чувствовал себя, будто в Амане, под благословенным светом Древ, ощущал себя ребенком, окруженным родительскими заботами, под надежной защитой. Конечно, он понимал, что такая жизнь не продлится долго, Ондхон не останется с ним навсегда, Враг тоже не забудет о них. Но думать о плохом просто не хотелось, он всем своим существом впитывал спокойную и теплую радость этих вечеров. Не хотел, чтобы вечер заканчивался, и нередко засыпал, пригревшись под одеялом, на плече у Ондхон. Утром, просыпаясь в своей кровати, Финарато спрашивал у нее, как он здесь оказался.

– Ты меня перетащила ночью?

Но она только смеялась и звала завтракать.

На исходе двух недель Ондхон неожиданно начала разговор о делах, о защите крепости и об отношениях с другими принцами Нолдор. Финарато не хотелось думать о войне, но Ондхон не позволила увести разговор в сторону. Она объяснила нынешнее положение дел, дала советы и сделала кое-какие предсказания.

– И еще одно не слишком приятное известие. Скоро в твоих владениях объявятся Целегорм и Куруфин с остатками своего народа. Не обольщайся, что это военная помощь. Ты, конечно, умеешь ладить со всеми, да только они не стремятся к мирной жизни. За эти годы их гордыня и самолюбие возросли многократно, а владений своих они лишились и захотят восполнить потери за твой счет. Умные, беспринципные, превосходные ораторы, они сумеют склонить на свою сторону многих из твоего народа. Я знаю, что твое благородство в конце концов победит, но зла они успеют причинить немало...

– Рани, почему ты именно сегодня говоришь мне все это?

Внезапно Финарато вскинул голову и впился взглядом в Ондхон. Ох, не видеть бы ей никогда такого взгляда!

– Рани... Ты уходишь? – прошептал он еле слышно.

Ондхон взяла его руки в свои, заговорила нежно и убедительно: