Текст книги "Ты вернешься(СИ)"

Автор книги: Рустем Саетов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

В тот раз Ондхон действительно осталась в Валиноре надолго. Приходилось ей, конечно, иногда летать в Среднеземье по поручению Валар, но эти отлучки были краткими и проходили незаметно для Финарато. У него хватало всяких дел. Ойорандель не слишком напрягала его учебой, а он, как и многие юноши, увлекался множеством разных вещей, азартно хватался за всякое новое дело. А еще друзья, праздники, песни и танцы. Но Финарато всегда знал, что Ондхон где-то недалеко, что можно примчаться к ней в любой момент, рассказать о своих делах, расспросить о чем-нибудь, посоветоваться. И это наполняло его душу спокойствием и уверенностью.

В те дни Ондхон жила в Тирионе. Она как-то понемногу сблизилась со своим мужем, отношения их стали ровными. Онткоа перестал винить ее в том, что у них нет детей, в Валиноре он глубоко увлекся работой с камнем и металлом, стал одним из лучших учеников Ауле, работал и с Махтаном и с Феанором. Детей у них по-прежнему не было (Ондхон и не могла их иметь, пока в ней жила чужеродная сила Майа), и он все свои силы и время отдавал работе, она стала его детищем, смыслом жизни. Онткоа полюбил ученика своей жены и взялся учить Финарато своему искусству. Тот был счастлив – поучиться у такого мастера!

Те годы Финарато вспоминал, как самое светлое время своей жизни. Сколько всего радостного и интересного с ним происходило! Он жил то в Тирионе, то в Альквалондэ и везде его ждала радость, везде были друзья и добрые учителя, везде его ждали новые удивительные открытия и увлекательные занятия. Все его любили, и он всех любил.

А полдень Валинора между тем близился к закату. Мелько был выпущен из Мандоса и бродил меж Нолдор, сея смуту и раздор. Братья отца ссорились между собой, сыновья Феанора, вторя отцу, стали относиться к другим принцам Нолдор с гордым пренебрежением. Но Финарато не хотел замечать зловещих признаков. Он продолжал дружить со всеми, особенно с Турукано, своим одногодком. Весело носились они верхом на конях Оромэ по полям и лугам. Финарато пробовал научить своего лучшего друга песням могущества, но у того плохо получалось и не слишком увлекало это занятие. Зато в работе с камнями и металлами, в спортивных играх и исследовательских походах они всегда были вместе. Однажды, никому не сказав, они вдвоем отправились исследовать огромную пещеру в юго-западном нагорье. Забрались глубоко и не заметили, как надышались ядовитым газом и, лишившись сил, не могли выбраться. Вот тогда им стало по-настоящему страшно. Но Ондхон почувствовала, что с Финарато что-то неладно и разыскала их. Вытащив обоих наружу, она дала им урок врачевания, а затем крепко отругала. Вскоре после того случая она научила Финарато посылать сигнал сквозь пространство и слышать ответ. В отличие от беззаботного юноши, она хорошо чувствовала надвигающийся мрак. Этот "привет" из пещеры был одним из признаков растущего зла. А когда у Финарато был день рождения, Ондхон подарила ему маленький синий кристалл, не отличавшийся особой красотой, и велела всегда носить с собой. Объяснила, что это не украшение, а защита и связь с ней.

– Я вложила в этот невзрачный камешек немалую часть своей силы, это даже не минерал, а свернутая в кристалл Песнь Могущества, пока все с тобой в порядке, он никак не будет себя проявлять, а если случится что-нибудь плохое, вытащи его и сожми в руке.

– И что будет?

– Что-нибудь да будет, увидишь тогда. А если нужно будет связаться со мной, кристалл поможет тебе направить мысленный сигнал. Не потеряй, смотри.

– Рани, а песню-то спой!

– Какую песню?

– Песню силы, которая, ты говоришь, свернута в этот камешек. Без Силы, просто песню! Я ее услышать хочу!

– Финарато, отстань!

– Ну, пожалуйста! Рани, я сегодня именинник, мне нельзя отказывать! Спой, мне же интересно!

Ондхон засмеялась:

– Вот, настырный! Ладно, слушай! – и тихонько запела:

С днем рожденья тебя,

Светлый мальчик родной!

Я всем сердцем сейчас,

Всей душою с тобой!

Я желаю тебе

Ярких радостных дней,

Чтобы все хорошо

Было в жизни твоей!

Чтобы ночи тебя

Укрывали теплом,

Чтоб всегда тебя ждал

Добрый дружеский дом.

Я дарю тебе сердце

И этот кристалл.

Я пою, чтоб к тебе

Он удачу призвал!

Пусть кристалл сбережет

От несчастий и бед!

Его грани хранят

Для тебя звездный свет.

Капля крови моей

В том кристалле горит,

Эта искра тебя

От всего защитит!

Возле сердца я долго

Носила кристалл,

Всеми гранями он

Мою силу впитал!

Талисманом волшебным

Он станет тебе

И помощником верным

В нелегкой судьбе.

Пусть он темную ночь

Озарит, как звезда!

Пусть отгонит он прочь

Вьюги и холода!

Снег растает весной,

И веселый ручей

Унесет все печали

Из жизни твоей!

Мир, очнувшись от сна,

Расцветет для тебя!

Счастье теплым лучом

Поцелует, любя!

И пусть жизнь твоя станет

Прекрасней вдвойне!

А подарок мой в том

Пусть поможет весне.

Финарато долго молчал, а потом прошептал, не поднимая глаз:

– Спасибо, Рани... Я никогда не потеряю твой подарок. Тоже буду носить его возле сердца...

Он берег кристалл, носил его на тонкой цепочке под туникой, а в Среднеземье гномы вставили камешек в Наугламир, маленький кристаллик затерялся между бесчисленных самоцветов Валинора, но свои задачи выполнял исправно. Отправляясь в безнадежный поход навстречу смерти, Финарато снял Ожерелье Гномов и оставил в сокровищнице Наргофронда. Он знал, что на этот раз Ондхон защитить его не сможет.

Ойорандель учила Финарато защищаться, как физически, так и мысленно. И эту науку он хорошо усвоил. В поединке с Сауроном он был действительно на высоте – на равных сражался с Майа, да еще с одним из сильнейших! Ему лишь немного не хватило сил, но все равно было, чем гордиться.

Когда Мелько бежал из Валинора, Валар спешно призвали Ондхон и повелели отправляться в Эндор следить за Ангбандом. Ох, как не хотелось ей уходить сейчас! С необычайной остротой она чувствовала, что ее место здесь, с Нолдор, что ее уход будет непоправимой ошибкой. Но и ослушаться она не могла. Вызвав Финарато, она увлекла его на берег моря.

– Я снова ухожу, друг мой! – говорила Ондхон, крепко сжимая его руки, – на Благословенный край надвигается беда, я чувствую, а вынуждена отправиться в Среднеземье. Родной мой, постарайся, несмотря ни на что, остаться благородным и добрым мальчиком, не принимай поспешных решений, не допускай в свою чистую душу никакого зла! Я не знаю, скоро ли нам доведется встретиться, поэтому я должна дать тебе последний урок.

Она поставила донельзя огорченного Финарато прямо напротив себя, велела, не отрываясь, глядеть ей в глаза и запела. Это была песнь какой-то необычайной, чудовищной силы, от нее завибрировали скалы, море вздыбилось над берегом, казалось, вся земля содрогнулась до основания. А Песнь все нарастала, каждая новая строка была мощнее предыдущей. Никогда прежде Финарато не слышал Песни такой силы, его затрясло, в глазах все поплыло, и он без сознания упал на песок. Ондхон склонилась над ним, влила свои силы, вложила в его разум тайное и страшное знание. Затем нежно поцеловала в лоб и исчезла в волнах. Финарато вскоре очнулся и долго сидел на берегу, приходя в себя. Ондхон ушла. Наверно, он не скоро теперь увидит ее. Напоследок она доверила ему самую сильную и ужасную Песнь. Он понимал, что этой песней можно убивать. Неужели когда-нибудь ему придется воспользоваться такой мощью?

* * *

И вот, пришлось. Только победить он не смог. Наверное, он все равно не смог бы убить, в последний момент пощадил бы врага. Не будь он таким, Ондхон не доверила бы ему этой песни...

А Саурон злился все сильнее. Подумать только, в Наргофронде что-то произошло, быть может, у него появился шанс подобраться к королю, а через него и к Ондхон, а эти проклятые пленники молчат! И вдруг, о, чудо! Один из пленников проговорился случайно, что он и есть король Фелагунд! Такая удача!

Саурон приказал доставить короля в башню.

– Ну, здравствуй, создатель неприступной твердыни и любимый ученик Ондхон! Не чаял я тебя увидеть, а ты сам в гости пожаловал. Теперь-то я окажу тебе достойный прием! – издевался Гортаур. Финарато молчал, жестоко страдая в душе. Случилось именно то, чего боялась Ойорандель. А Саурон продолжал:

– Я буду ломать тебя медленно и старательно. Все мое искусство к твоим услугам! Больше уж я не промахнусь, как с Тхурингвэтиль. Вытрясу из тебя душу, разобью на кусочки и каждую частичку переделаю по-своему. Опыт у меня накопился богатый. А моей дорогой подруге Ойорандель я буду слать подробный отчет о каждом шаге операции. Она приползет ко мне на коленях и будет скулить, умоляя пощадить тебя! Я сделаю ее своей рабыней вместо Тхурингвэтиль, заберу ее силу и заставлю служить на благо моего повелителя! Посиди еще немножко в подземелье, подумай о том, что тебя ждет, а я пока прикину, как лучше начать твое преображение!

Финарато уволокли обратно в темницу и приковали. Берен, обрадованный, что видит короля живым, принялся расспрашивать, что Саурону было нужно от него. Финарато не отвечал, он до боли закусил губы, чтобы не разрыдаться от отчаяния. В голове крутилась одна мысль: "Что же теперь делать?!!" Вдруг во тьме загорелись два глаза. Это Гортаур послал волка сожрать Берена, который стал ему не нужен. На Финарато вдруг снизошло мгновенное озарение. Запев Песнь могущества, он рванул свои цепи. Сил у короля оставалось совсем немного, но все же цепи лопнули и Финарато бросился на оборотня. Руки короля мертвой хваткой сомкнулись на горле волка, зубами он рванул шейную артерию. Зверь бешено забился, задними лапами стал рвать тело Финарато. Руки Нолдо ослабли, и волк, уже подыхая, вонзил клыки ему в грудь. Финарато почувствовал, что умирает, и это было действительно так. Тогда он простился с Береном, затем последним усилием направил Ондхон мысленный сигнал: "Прощай, любимая! Я сделал все, как надо. Больше тебя никто не сможет шантажировать. Я исполнил клятву и принял свой Жребий достойно. Прощай!" И умер во тьме подземелья, зная, что этот Зов долетит до Ойорандель.

Зов долетел.

Ондхон забиралась все дальше на север. Вокруг лишь льды и жестокий мороз. Она не знала, куда спрятаться, чтобы не слышать, не знать о том, что происходит в Белерианде. Но невероятно обострившимся внутренним зрением она видела каждый шаг Финарато. Видела, как король с небольшим отрядом и человек по имени Берен, несущий на себе печать рока, вышли из крепости. Видела, как их захватил Гортаур и вверг в узилище, не зная, кто к нему попал. Видела, как Саурон всюду разослал шпионов-волков, пытаясь найти способ захватить короля, не подозревая, что тот уже в его темнице. Ондхон знала, что заблуждение не продлится долго. "О, Эру, что же делать?!!" Даже умереть она не могла: не было в смертных землях такой силы, чтобы уничтожить ее тело. "Проклятое бессмертие! Я сейчас сойду с ума!", – Ондхон упала на колени, сжимая руками пылающую голову. И вот, в какой-то миг она уловила волны злобной радости, исходящие от Гортаура – значит, все раскрылось. Мучительно остро ощущала она душевную боль Финарато. И вдруг эта боль перешла в физическую. Ондхон прозрела короткий, но яростный поединок во тьме. И все кончилось. А потом теплой волной коснулся ее Последний Зов... Горестный вопль Ойорандель разбился о бездушные льды.

В сокровищнице Наргофронда маленький синий кристалл, вправленный в дивное творение гномов, вдруг растаял и прозрачной слезинкой скатился по золоту и самоцветам...

А Саурон, стоя на краю ямы, смотрел на растерзанные тела оборотня и короля и осыпал их проклятьями. Опять Ондхон ускользнула из расставленной ловушки. Вдруг сквозь тьму башни долетел дивный голос. Это Лутиен Тинувиель бросила вызов Повелителю оборотней.

Глава 2. Сквозь мрак к надежде.

Зеленый холм на острове посреди бурной реки. Могила Финарато. Ондхон неподвижно стояла на скале и глядела на холм. Холодный ветер рвал ее волосы, но она не чувствовала его. Обрывки мыслей пролетали в голове.

"Все кончено... Ты уже там... Больше никто не сможет причинить тебе боли. А я все еще здесь... Зачем?.."

Она запела песню-плач:

Ты прости меня, любимый мой

За чужое зло

Что мое крыло

Счастья не спасло...

Никто не слышал этой невыносимо горькой мелодии на пустом острове, только бешеный ветер вторил Ойорандель.

"Не сумела я защитить тебя от зла, родной мой... А ты сумел. Ты меня спас! Принял ужасную смерть, чтобы закрыть меня от шантажа..."

С безумным криком отчаяния и яростного протеста Ондхон бросилась со скалы, рыдая, поплыла по самой стремнине. Спустя долгое время посередине реки встал скалистый остров, разбивающий стремнину на две части. Измученную, полумертвую эльдалиэ бешеным течением швырнуло на остров, ударило о скалы. Потеряв сознание, она повисла на камнях.

Видения проносились перед ее глазами. Картины прошедшей жизни, лица друзей и врагов, ясные прозрения и бредовые галлюцинации.

Финарато... Саурон... Ульмо... Черное и багровое – пламя и отряды Моргота... Море... Снова Финарато – еще малыш... Серебряно-золотое и зеленое... И вновь Море... Бесконечные леса... Звезды, такие ясные на темном небе... Последнее видение было особенно ярким: розовато-оранжевый свет... кружится, увлекает куда-то... ничего вокруг, кроме света... руки... есть руки, они могут двигаться... холодно... вокруг что-то холодное – вода... руки и ноги двигаются, и тело... Есть тело!... оно плывет в воде... поднимается вверх... вода кончилась, можно дышать!.. тело дышит... двигается куда-то... ноги могут передвигать тело... вот здесь, в траве, можно лечь и спать, спать... укрыться волосами... тепло!... хорошо...

Ондхон медленно приходила в себя. Тело, израненное камнями, мучительно болело, шевельнуться не было сил. Это ерунда, раны быстро заживут, а душа? Как жить дальше, что делать? Лежа в камнях, Ондхон вспоминала видение. Вскоре она догадалась, что это было не что иное, как момент рождения тела. Ондхон продолжала напряженно размышлять: "В тот момент не было ни одной мысли, только ощущения. И в памяти миг рождения не запечатлелся, воспоминания начинаются в момент пробуждения. Феа пришла извне, но тело-то создавалось в Арде! А как? Что это за розовый свет и вода, где это было? Куйвиэнэн! Неужели, тела родились в озере, потом выплыли и заснули по берегам? Поэтому у всех нерожденных такие густые волосы – мы укрывались ими во сне. Но тело не могло выйти из ничего, оно создавалось из вещества Арды, значит, нечто должно было соткать его! Розовый свет!.. Эру создал вещество Эа из Негасимого Пламени..." Озарение молнией прожгло Ондхон. Забыв про боль и усталость, она быстрокрылой птицей рванулась в небеса и стремительно полетела на восток.

Много дней ей пришлось добираться, даже в птичьем облике. Все земли неузнаваемо изменились, от Куйвиэнэн не осталось и следа. Но ее влекло вперед ясное и четкое ощущение. В конце концов Ойорандель остановилась на опушке. Дальше начинался бескрайний лес. Рядом из леса вытекала небольшая, но быстрая речка с ледяной водой. "Это здесь!" – поняла Ондхон. Лететь вдоль реки пришлось недолго. Скоро среди леса показалось каменное нагорье. В кольце скал спряталось маленькое озерцо в виде чаши. Вода переливалась через край и бурливым потоком устремлялась вниз – видимо, на дне били мощные родники. "Это все, что осталось от Куйвиэнэн", – подумала Ондхон. Не теряя времени, она устремилась в ледяную глубину. Озерцо оказалось невероятно глубоким. По мере погружения становилось все темнее. Вскоре Ондхон плыла уже в полном мраке, а дна все не было. Вдруг далеко внизу появилось розовато-оранжевое свечение. "Вот оно!" – поняла Ондхон. Подплыв ближе, она разглядела камни и бурлящие на дне родники, из расщелины пробивались слабые лучи. Ондхон протянула руку к этому свету. Никаких ощущений – ни тепла, ни холода, но все ушибы и царапины мгновенно зажили. "Источник Животворящего Пламени! В нем родились наши тела. И он еще действует. Мое видение не было бредом! Мне показали, как найти источник, вложили в мой разум знание, как активизировать его. Все не зря! Теперь я знаю, что делать! Только бы еще заглянуть в память кого-нибудь из нерожденных, но уже погибших, чтобы наверняка... Надо попасть в Мандос!"

Ондхон выплыла на поверхность и долго сидела на теплых камнях, обсыхая и размышляя. "Все-таки торопиться не стоит. Что еще скажут Валар! Нужно все хорошенько обдумать. Но я уверена, что это воля Эру! Кто еще может знать тайну нашего рождения? Валар говорили, что Приход Детей Эру изначально был тайной для них".

Глубоко погрузившись в свои мысли, Ондхон вышла из леса и медленно брела по лугам.

– Приветик! – услышала она вдруг издевательский голос, – а что это мы здесь делаем? Горе заливаем?

Саурон! Как он здесь оказался? Выследил? С непроницаемым лицом Ондхон смотрела на него. А тот продолжал:

– Я обещал, что отомщу тебе? Ученик за ученика! Только твой-то тебе дороже был. Но ни твоя защита, ни песни ему не помогли, все равно моему песику на обед достался!

Ондхон нисколько не тронуло глумление врага. Равнодушно она ответила:

– Ты болтаешь глупости и сам это знаешь. Жребий Нолдор должен исполниться для каждого из них, ты лишь послужил орудием Судьбы. А вот меня достать через него у тебя не получилось, ты и злишься теперь.

Саурон окатил ее злобным взглядом. Ойорандель обошла его и побрела дальше, не обращая внимания.

– А все-таки скажи, зачем тебя сюда занесло? Все равно узнаю!

– Может, тебе еще все тайны Валар рассказать? И Секрет Бытия заодно? – усмехнулась Ондхон и, превратившись в птицу, полетела прочь. Гортаур, злобно выругавшись, летучей мышью рванул за ней. Но она долетела до Великой реки и, сложив крылья, нырнула в воду. Во владениях Ульмо Саурон не решился ее преследовать, пришлось ему убираться ни с чем. Вернувшись к тому месту, где он встретил Ондхон, Гортаур долго и тщательно все исследовал, но ничего не нашел и еще больше разозлился.

* * *

Ондхон вернулась в Белерианд. Ульмо призвал ее не торопиться претворять свое видение в жизнь, обдумать все. Он говорил, что все это слишком неясно и странно даже для него, что он не может найти ответ ни на один из ее вопросов, нужно подождать, когда прозрение станет яснее, а пока все равно ее задачи в Среднеземье еще не завершены. И Ойорандель принялась за свою обычную работу. Нолдор были разобщены и рассеяны по Белерианду, и порой единственной возможностью связаться друг с другом для них было отправить неуловимую для Врага Ондхон с посланием. Но сама она уже не была прежней. Что-то надломилось в ней, ничего она не делала весело и с огоньком, как раньше, усталость и душевная боль не проходили. Ни в одно дело она не вкладывала душу, ей казалось, что душа ее умерла вместе с Финарато...

Как-то Фингон, ставший после гибели отца верховным королем нолдор, попросил Ондхон сопроводить своего юного сына в Гавани к Кирдэну. Фингон остро предчувствовал скорую гибель и разорение своих земель и отчаянно хотел спасти единственного сына, свою кровиночку, свою надежду. Ондхон вдруг поняла, как сильно она соскучилась по Кирдэну и ощутила всплеск радости, что увидит своего друга. На рассвете под покровом густого тумана, всего с несколькими спутниками они отправились в опасный путь. Вся надежда была на тайну и скорость. Самыми неприметными тропами Ойорандель повела свой крошечный отряд через горы. Лишь дважды наткнулись они на соглядатаев Врага, но успели заметить их первыми и уничтожить. Когда миновали последние отроги и начали спускаться к побережью, путь стал безопаснее. Юный принц был молчалив и старался держаться с достоинством, но Ондхон слышала, что он тихонько плачет по ночам. Эрейнион понимал, что больше никогда не увидит отца. Ондхон знала, какого труда стоило Фингону уговорить сына отправиться в Гавани, он даже взял с него торжественное обещание, что Эрейнион не сбежит от Кирдэна обратно в Хифлум. Когда дорога стала спокойнее, Ойорандель начала беседовать с юношей о положении дел в королевствах Эльдар, рассказывать о судьбах мира, о пророчествах и надежде. Юный принц постепенно оттаял и разговорился, у него накопилось много неразрешенных вопросов, и он старался получить ответы на все. Как-то вечером на привале, уже недалеко от гаваней, Ойорандель заговорила с юношей об отце и того вдруг прорвало. Он неудержимо разрыдался и рассказал, как отчаянно сопротивлялся этой "ссылке" в безопасное место. Он с горечью утверждал, что уже не ребенок, что оставить отца в такой момент считает позором для себя и, если бы не клятва, его давно уже не было бы здесь. Ойорандель долго успокаивала юношу, объясняла, что он – единственная надежда отца и нельзя лишать его этой надежды. Говорила, что одной доблестью с Мелько не сладить, что нужно много и долго учиться, чтобы нанести Врагу серьезный урон. Говорила, а сама вспоминала Финарато, когда он был таким же юным. Та же убежденность, что он должен быть всегда на переднем крае, защищать всех, брать на себя самое трудное и опасное и абсолютная уверенность, что уж с ним-то ничего плохого не случится, не имеет права случиться. Юный принц меж тем успокаивался и опять начинал донимать Ондхон вопросами о способах борьбы с Врагом, о Песнях могущества и как побыстрее научиться владеть ими. Она обещала научить его всему, чему сможет (ведь его отцу плохо давались уроки чародейства). "Если еще успею!" – вдруг подумала она. Ойорандель успела научить юного Эрейниона лишь одному очень красивому заклинанию, чтобы ловить и сберегать свет звезд, а потом использовать его, как силу.

Следующим вечером они прибыли в Гавани. Кирдэн встретил их радушно, но сразу заметил перемену, произошедшую с Ондхон.

Устроив гостей и закончив дела, Кирдэн позвал Ойорандель побродить по берегу. Они не виделись давно, и им хотелось поговорить наедине. Отойдя далеко, они влезли на отвесную скалу и сели, глядя в бесконечную серую даль Белегаэра.

– Тургон опять отправил посланцев на запад, – рассказывал Кирдэн, – мы помогли им построить три надежных корабля, и они отплыли.

– Турукано все еще надеется на прощение и помощь Валар, только зря все это. Прощение еще нужно заслужить, а пока боль и гнев народа Телери не иссякнут, надеяться на ответ бессмысленно.

– Но как снискать прошение Телери, если два народа разделены морем и чарами и никому из них не дано пробиться друг к другу? Замкнутый круг!

– Кому-то все же будет дано, об этом говорят пророчества. А еще я вижу, что тебе, друг мой, будет дано поспособствовать исполнению предначертанного. И Турукано тоже не останется в стороне.

– А ты, Ондхон?

– Меня к тому времени уже не будет в Среднеземье.

– Почему? Ты погибнешь? Тоже предчувствуешь смерть? Но ты говорила, что нет в Смертных Землях силы, способной убить тебя!

– Нет. Не знаю... Наверное, это не смерть, а что-то другое. Знаю только, что скоро мне придется уйти, больше ничего пока не могу сказать... А Турукано все-таки надеется спасти свой любимый город, верит в защиту Ульмо. Но ни Ульмо, ни остальные Валар не в силах избавить от Жребия ни одного из Нолдо-изгнанников. Все они вернутся в Аман только через Мандос, может, лишь кто-то из их детей спасется. Финдекано пытается защитить сына от Жребия, расставшись с ним навсегда, а бедный мальчик не понимает этого.

Кирдэн и Ондхон еще долго говорили, сидя на скале. Поднялся ветер, и море разыгралось не на шутку, а они все не уходили, беседуя о судьбах разных народов, населяющих Белерианд и о том, что их ждет. Стали вспоминать погибших, и Кирдэн заговорил о Финарато. Короля Фелагунда он любил больше всех принцев-нолдо и теперь с грустной теплотой вспоминал о своем благородном друге, как тот впервые появился в гаванях, сколько потом помогал Кирдэну строить и укреплять города и сторожевые башни, как всегда сразу откликался на любую просьбу, искренне и безвозмездно помогая в нужде. А Жребий настиг Финарато даже раньше других Нолдо, и помощь Ульмо не спасла его... Ондхон молча сидела, обняв колени, ветер играл ее волосами. Говорить о Финарато даже с Кирдэном было выше ее сил.

– Рани, что с тобой случилось? – вдруг спросил тот, – тебя будто подкосило что-то. Я не узнаю свою неунывающую подругу! Где твоя уверенность в себе и веселый задор?

– Я устала, Кирдэн. Нет больше сил для этой бесполезной борьбы.

– Рани, подруга моя добрая, я же вижу, что не только усталость мучает тебя. Какое-то тайное горе не дает тебе дышать, ты будто срезанный цветок: внешне еще сильна и прекрасна, но внутри уже нет жизни. Мы с тобой с предначальных времен были добрыми друзьями, доверься мне, расскажи, что произошло.

Кирдэн обнял ее за плечи, мягко привлек к себе. Ондхон молчала, ее душили слезы. Все ее тело мелко дрожало.

– Ты с самого пробуждения была скрытной, никогда не делилась ничем даже с самыми близкими друзьями. Рани! Я же вижу, что ты готова заплакать.

– Еще не готова! – улыбнулась Ондхон, – прости, друг мой, не могу я ничего рассказать. Не умею я открывать душу, даже тебе не смогу, прости. Наверное, только Владыка Ульмо видит меня насквозь и может вызвать на откровенность. Ты прав, живет во мне тайная печаль, и эта рана неизлечима. Но есть и Эстель! Эта надежда такая робкая и призрачная, что я боюсь спугнуть ее одним случайным словом, даже неосторожной мыслью, но она согревает меня, и я живу. Эта надежда не только для меня, она для всех народов Эльдар. Если она сбудется, одно из искажений Арды будет исправлено. Не расспрашивай меня пока, друг мой, скоро и так все будет ясно. А пока будем верить и ждать.

Ондхон сидела, прижавшись плечом к Кирдэну, его дружба и участие согрели ее, стало немного легче. Хорошо, что ей довелось попасть сюда! Вдруг она почувствовала, что в груди рождается песня. Сильный голос Ондхон разнесся над бурным морем. Кирдэн был потрясен, он никогда не слышал ничего подобного. Ондхон вообще пела нечасто, но это было что-то особенное. Песня повествовала о душе изгнанника, вернувшейся в Благословенный край: блаженство и забвение стремятся овладеть ею, закружить, увести в мир радости, покоя и беззаботности, но израненная больная помять не отпускает, швыряет истерзанную душу в бездну мрака и боли, и душа бьется на грани, не в силах переносить мучения, но и расстаться с прошлым не может и не желает...

Ойорандель встала и протянула руки своему другу.

– Пора мне. Не знаю, когда нам с тобой еще доведется увидеться. Впереди только мрак и тяжкий труд. Будем надеяться, что хотя бы другим мы сможем открыть путь к свету. Прощай, мой самый давний и самый близкий друг! Вспоминай обо мне хоть иногда. Я о тебе всегда буду помнить.

Ондхон как всегда стремительно взмыла над обрывом и исчезла, а Кирдэн еще долго сидел на берегу один. На душе было мучительно горько, он понимал, что теперь не увидит подругу много-много веков. Мудрый провидец, он хорошо знал свою печальную судьбу. Вечный удел его – провожать друзей навсегда...

* * *

Прошло еще несколько лет. Отгремела Битва Бессчетных Слез, погиб Фингон, почти все королевства Нолдор были разрушены Морготом, земли опустошены. Вот уже и Наргофронд, дивное творение Финарато, разграблен и осквернен драконом. Только Тургон пока еще скрывается в горах. По заданию Владыки Вод Ондхон провела в Гондолин нолдо-морехода и человека по имени Туор. Ульмо объяснил ей, что они несут последнюю надежду для эльфов и людей. Так же он предрек Ондхон, что ее Час близок и, получив Знак, она может отправляться на Совет Валар. Ондхон спросила, что это будет за Знак.

– Двойной Знак. Ты поймешь, – ответил Владыка.

Вскоре по Белерианду разнесся слух об Уходе Берена и Лутиен. Ондхон много думала об их странной судьбе, особенно о том, как Тинувиэль сумела изменить свой эльфийский жребий на человеческий. Постепенно, в прозрениях и напряженных раздумьях, к Ойорандель пришло понимание Судеб Эльдар и Людей, их сходство и различие. Она осознала, что конечная цель их жизней одна, только способы достижения цели существенно различаются. Размышления еще больше укрепили Ондхон в правильности ее выбора и в том, что она выполняет волю Эру.

А в Дориафе меж тем случилась вторая братоубийственная резня. Сыновья Феанора с бессмысленной жестокостью напали на народ Диора. Ондхон устремилась туда. Пролетая над лесом, она вдруг услышала Зов. Сигнал был неумелым, но мощным и звучал как-то странно. Устремляясь на Зов, Ойорандель не могла понять, исходит он от одного, или его посылают двое, но уж очень синхронно. Подлетев ближе, она разглядела спрятавшихся в зарослях двух маленьких эльдар, крепко обнявшись, они дрожали от холода. Вернув себе обычный облик подальше за деревьями, Ондхон тихо, чтобы не напугать детей, подошла к ним. Тут она увидела, что мальчики – близнецы, совершенно неразличимые: "Так это и есть Знак?"

– Привет! Вы кто?

– Элуред! Элурин! – представились близнецы, с тревогой глядя на незнакомую Эльдалиэ, – наш отец – Диор, король Дориафа. На нас напали! Всех убили, и отца и маму! – дети дружно расплакались, – За что?! Они ведь тоже Эльдар, а сами хуже орков! А потом нас схватили, утащили в лес и бросили! Мы бежали, бежали, пока силы не кончились и спрятались здесь. Но в лесу так холодно и есть нечего. Мы думали, что умрем, а тут ты пришла. А ты кто? Как тебя зовут? Ты не бросишь нас?

– Конечно, не брошу! – улыбнулась Ондхон юным принцам и положила им руки на плечи, переливая силу, избавляя детей от холода и голода. – а зовут меня Ойорандель, вы наверное, слышали обо мне, так что не бойтесь. Здесь оставаться нельзя, вы согласны пойти со мной?

– Согласны! А куда? У нас больше не осталось дома.

– Вам кто-нибудь говорил, что у вашего отца есть за морем дальняя родня? Я могу отнести вас туда, они с радостью примут вас. А когда ваши родители вернутся из Мандоса, они тоже придут в Лебединую гавань, и вы встретитесь.

Мальчики недоверчиво и радостно смотрели на Ондхон. То, что она говорила, было похоже на сказку. И они в эту сказку попадут?!

– А нам рассказывали, что благословенные земли сокрыты, и достичь их невозможно...

– Есть ли что-нибудь невозможное для тех, кто стремится к маме и папе?!

Глаза близнецов засияли, они вскочили и обняли Ондхон, а она объясняла:

– Сейчас я превращусь в орлицу. Вы не пугайтесь, забирайтесь мне на спину и держитесь крепче. Когда будем пролетать область теней и зачарованных островов, лучше закройте глаза. Если закружится голова, не молчите, а сразу скажите мне. Ну что, мои смелые путешественники, не боитесь? Тогда в путь!

Ойорандель отошла подальше от детей и перекинулась в орлицу. Оглянулась на мальчиков. Те стояли, крепко держась за руки. Не желая показаться робкими, они решительно подошли к огромной птице и взобрались на нее верхом. Могучие крылья орлицы развернулись, одним прыжком она бросила себя в стремительный полет, только ветер взметнул опавшую листву.