Текст книги "Бронепоезд. Огненный рейд"

Автор книги: Руслан Мельников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 9

– Внимание, карантинная зона! Экипажу бронепоезда оставаться внутри вагонов! – ревел в руках начальника станции мегафон, направленный на состав, словно пушечное жерло.

Из бронепоезда наружу никто пока и не рвался. Хмурые уставшие люди угрюмо смотрели из люков и распахнутых дверей.

Матюгальник «первого» повернулся к бойцам станционной охраны.

– Второй взвод, приступить к внешнему осмотру состава! Проверять каждое грязное пятно, каждый подтек, каждый подозрительный нарост. Бронефартуки поднять. Особое внимание уделять колесным тележкам, днищу и стыкам вагонов. От головы к хвосту поезда по-о-ошли!

Егор шагнул было к бронепоезду вместе со всеми, но был остановлен.

– Гусов, останься, – распорядился Кирилл Васильевич.

Егор удивленно посмотрел на начальника станции.

– Ты в этом деле пока неопытный, – пояснил тот. – Еще пропустишь что-нибудь при осмотре. Сегодня смотри и учись…

Егор пожал плечами. Учиться он никогда не отказывался.

Бойцы, разбившись на пары, начали проверку вагонов. Один смотрел, другой страховал. Осторожность отнюдь не лишняя. Егора уже просветили на этот счет.

Осмотр экспедиционных бронепоездов являлся более тщательной и длительной процедурой, чем осмотр пригородных бронетричек. Оно и понятно: бронепоезда дальнего следования возвращались из таких мест, где можно было запросто подцепить и завезти в столицу какую-нибудь дрянь, о которой здесь пока никто и понятия не имеет. И не факт, что экипаж состава заметит опасных «зайцев». Некоторые виды интродуктов обладали поразительными способностями к мимикрии и маскировочным метаморфозам. Этих тварей так и называли – метаморфы. Потихоньку прилипнув к вагону, они могли сутками, а то и неделями ждать подходящего момента для нападения. Именно для профилактики подобных инцидентов на подмосковных Форпостах и были оборудованы досмотровые карантинные зоны.

Взвод двигался вдоль состава с двух сторон. Пары одна за другой осматривали, ощупывали и простукивали вагоны снаружи. Начальник станции придирчиво наблюдал за работой подчиненных.

Тук-тук, звяк-звяк – доносилось отовсюду. В ход шли приклады и специальные железнодорожные молоточки на длинных рукоятях. Особенно подозрительные места бойцы ковыряли и скоблили примкнутыми к стволам штык-ножами.

Две пары бойцов поднялись наверх и осматривали крыши вагонов. Лучи фонарей шарили под поднятыми бронефартуками и между колес.

– Нагибаемся! Не ленимся! Не сачкуем! – требовал Кирилл Васильевич. – Залазим под вагоны! Везде смотрим! Везде, я сказал! Что, забыли уже, как кишки по всей платформе лежали?

Начстанции раздраженно сплюнул. Поймав удивленный взгляд Егора, объяснил:

– В прошлый раз из-под бронефартука такое выскочило! Три человека – сразу насмерть. Еще двое – калеки. Ну, считай, что тоже погибли.

«Ну да, если калек вышвыривают за Стенку, иначе считать и не приходится», – подумал Егор.

– Страховочная платформа – чисто! – доложил командир первого отделения.

И следом:

– Локомотив – чисто!

Это уже второе отделение докладывается.

И – после недолгой паузы:

– Первый вагон – чисто!

А это – третье.

И снова командир первого отделения:

– Второй вагон – чисто!

– Второй проверить еще раз, – велел Кирилл Васильевич, недовольный слишком быстрым осмотром.

И снова: тук-тук, звяк-звяк, тук-тук, звяк-чмок…

Чей-то молоток ударил явно не по металлу.

А по чему тогда?

Встревоженные крики возле второго вагона. Суета…

Молоток, стукнувший куда-то под тормозную колодку, застрял в неприметной металлической нашлепке, которая вдруг размякла, поплыла…

Кусок ожившего металла, словно кулак, обхватил молоток, переломил деревянную ручку и небольшим – с голову десятилетнего ребенка, подвижным как ртуть комком скользнул под колеса поезда.

Стрельба. Из двух… нет – из трех стволов сразу. Визг рикошетов…

Ага, автоматчики достали-таки отродье!

Осторожно, действуя штыками и самыми кончиками стволов, бойцы второго отделения выпихнули из-под вагона изрешеченную, растекающуюся массу, облепленную грязью и машинным маслом. Мертвый, потерявший форму метаморф таял, как медуза на солнце.

Кирилл Васильевич подошел к твари, брезгливо растоптал чавкнувшие под ногой останки.

– Готов, гад! – выдал начальник станции свое заключение. И тут же набросился на столпившихся вокруг подчиненных: – Чего встали? Продолжать осмотр!

Все правильно: раз бронепоезд подцепил этого интродукта, могли, наверное, быть и другие.

Бойцы с автоматами и молотками двинулись дальше – к хвосту состава. Но прежде чем снова послышался стук и звон, внимание Егора привлек странный, тихий-тихий такой, на грани слышимости, звук. Словно пузырь лопнул. Звук доносился откуда-то сверху.

Егор поднял глаза.

На первый взгляд ничего подозрительного. Только бронелист со слегка отогнувшимся краем между закрытой бойницей и козырьком крыши. Ни молотком, ни прикладом, ни штыком там не достать. Ни сверху, ни снизу. Не простучишь, не ковырнешь, не проверишь никак.

Внешне бронелист ничем не отличался от обшивки вагона. Вот только этот отогнутый край. Чем он отогнут? И зачем? И как? Не похоже было, чтобы зубами или когтями. А главное, еще минуту назад этого отогнутого края не было. Вроде бы не было. Стопроцентно утверждать этого Егор бы не мог. Но интуиция подсказывала держаться подальше от отслаивающегося металла.

Хотя металла ли?

Край бронелиста вдруг дернулся как живой. Нет – не как. Живой! Едва заметная рябь прошла над бойницей. И под бойницей. И возле соседней амбразуры и возле следующей. На броне была живая тварь, размазанная чуть ли не на полвагона, притаившаяся у самых бойниц, облепившая защитные шипы и сама же эти шипы успешно имитировавшая.

И тварь явно готовилась к нападению.

– В сторону! – крикнул Егор.

Оттолкнуть Кирилла Васильевича. Отскочить самому.

И, не целясь, от бедра садануть косой очередью между бойницей и крышей.

Потом добавить еще – между двумя бойницами, туда, где тоже почудилось короткое судорожное трепыхание.

Пули застучат по металлу. На землю брызнула прозрачная липкая влага и посыпались рваные куски тонкой плоти.

В следующий миг целая простыня цвета камуфлированного металла, словно слезшая кожа, отвалилась от вагона. Нет, не просто отвалилась – прыгнула на платформу. В изгибающейся, стремительно меняющей свои очертания плоской твари зияло больше десятка сквозных пулевых отверстий, но этого оказалось недостаточно, чтобы ее убить.

Егору было известно только одно: возможность выжить при нападении метаморфа пропорциональна тому, сколько пуль ты успеешь всадить в тварь, прежде чем она до тебя доберется.

Интродукт-имитатор был слишком живучим гадом, чтобы с ним мог справиться один автоматчик. Егор отпрыгнул от плоского, похожего на широкий ремень щупальца, выброшенного тварью в его сторону. Щупальце шлепнуло по асфальтированной платформе.

Короткой очередью он отстрелил извивающуюся ленту. Отбросил ногой под поезд. Второй очередью – добил. Щупальце, зацепившись за бронефартук, обвисло, как дохлая змея.

А вот Кирилл Васильевич увернуться от интродукта не успел: тварь зацепила его за ноги, повалила, наползла, обвила, накрыла с головой, превратившись в затягивающийся живой мешок.

Выпавший мегафон и автомат начальника станции остались лежать у края платформы.

Егор прекратил стрельбу: дальше дырявить интродукта можно было только вместе с его жертвой.

К вагону подбежали еще несколько бойцов. Но и они, подняв автоматы, нерешительно застыли на месте.

Под живым колышущимся пологом смутно угадывались контуры дергающейся человеческой фигуры. Кирилл Васильевич дрался.

И кажется…

Тонкая, но прочная плоть твари вдруг натянулась. Лопнула, брызнув прозрачной жижей. Из шевелящейся «простыни» показалось острие армейского ножа…

Кажется, человек побеждал метаморфа.

Крепкая заточенная стать с треском продиралась сквозь плотный слой органики, лезвие вязло в липкой жиже-крови. И все же нож резал тварь.

Один косой разрез, еще один…

Для того чтобы залепить, залечить и склеить такие раны, метаморфу нужно время. Много времени.

Кирилл Васильевич – весь в отвратительной слизи без цвета и запаха – выскользнул из живого савана, словно из раскромсанной палатки. Откатился в сторону, захлебываясь в кашле.

Тварь все еще была жива. Более того, она сжалась для очередного броска, сделавшись похожей на скомканное одеяло. Но на это у интродукта не оставалось ни единого шанса. С полдюжины автоматных стволов, ударивших одновременно, буквально разорвали бесформенный ком метаморфа и смешали его плоть с выщербленным асфальтом.

Влажные ошметки твари разлетелись по платформе. Чуть в стороне лежал Кирилл Васильевич.

Начальник станции был плох. Его одежда зияла прорехами и исходила паром. Кожа на руках и лице побагровела и покрылась крупными волдырями. Из носа, ушей и рта сочилась кровь.

Что ж, человек, которого чуть не переварили заживо, вряд ли будет выглядеть бодреньким и здоровеньким. И все же…

С каждой секундой Кириллу Васильевичу становилось все хуже. Дыхание было сиплым и прерывистым. Обращенных к нему слов раненый не слышал и никак не реагировал на происходившее вокруг.

Из разжатых пальцев выскользнул перепачканный слизью нож.

Судя по всему, когда Кирилл Васильевич прорезал себе выход, это было его последним осознанным поступком. А теперь…

– Кома, что ли? – растерянно пробормотал один из бойцов.

– Трындец, – резюмировал еще кто-то.

«А ведь спишут мужика, – с тоской подумал Егор. – Если не очухается – так и вышвырнут за Стенку в бессознательном состоянии. Жаль, хороший командир».

– Врача! – крикнул Егор. – Начстанции ранен!

От здания вокзала к карантинной зоне по путям уже бежал медбрат с красным крестом, нашитым на форму, и пухлой поясной сумкой, помеченной таким же крестом.

Но кое-кто оказался проворнее. Из соседнего – третьего, судя по всему штабного, вагона выскочил щупленький человечек в штатском. Одежда незнакомца – немного смятые, но вполне цивильные брючки и пиджачок смотрелись крайне нелепо и неуместно среди потрепанного камуфляжа станционной охраны и команды бронепоезда.

– Назад! – Пара бойцов загородили ему дорогу. Не очень, впрочем, решительно. – Карантин! Состав еще не осмотрен…

– Извините. – Незнакомец, не задержавшись ни на секунду, проскользнул мимо одного.

– Вы позволите? – обошел второго.

Больше его останавливать никто не пытался. Сейчас всех куда больше интересовало состояние Кирилла Васильевича.

Человека с бронепоезда оно, судя по всему, интересовало тоже.

Странный все-таки типчик. Лысенький, с большим носом, маленькими усиками и аккуратной бородкой, в круглых профессорских очках… Суетливые движения незнакомца, как и его одежда, выдавали сугубо штатского человека. И еще эта манера общаться на «вы». О том, как он попал на бронепоезд, можно было только догадываться. Обычно в экспедиции пассажиров не брали: бронепоезд дальнего следования – это все-таки не пригородная бронетричка. Хотя могло быть одно объяснение.

– Вы врач? – спросил Егор.

– И врач тоже, – прозвучал непонятный ответ. – Прошу прощения…

Штатский вежливо отстранил Егора и подошел к начальнику станции.

На раненого, впрочем, он взглянул лишь мельком. Сразу шагнул дальше – к краю платформы. Поднял автомат Кирилла Васильевича.

– Э-э-э! Какого… – начал было Егор, но закончить фразу не успел.

Лязг затвора. Автомат в руках штатского уже был направлен в живот начальнику станции.

Глава 10

Странный врач с бронепоезда, как оказалось, все же был обучен обращаться с оружием. Однако не так хорошо, как следовало бы. Лишь поэтому Егор успел ему помешать.

В один прыжок он оказался возле штатского. Ударом ладони по цевью отвел ствол калаша вниз и в сторону. Прогремевшая очередь чиркнула по асфальту. Кирилла Васильевича пули не задели.

«Ах ты, долбаный интеллигентик!» Егор без особого труда вырвал у штатского автомат. Самого его отбросил назад и вжал между шипами штабного вагона. Придавил к броне, впечатал затылком в закрытую бойницу.

– Ты что ж творишь-то, а, сука?!

– Так надо… – прохрипел штатский, дико вращая глазами за перекошенными стеклами очков, которые каким-то чудом удержались на крупном носу. – Быстро надо…

– Это тебя замочить надо, гнида очкастая! – Удерживая штатского одной рукой, другой Егор поднял автомат.

Лязгнула, отодвигаясь, заслонка бойницы.

Из темной щели выдвинулся ствол АК. Пламегаситель уперся Егору в скулу.

– Отпусти его! – потребовали из вагонного полумрака. А голосок-то женский! Девичий даже. Нежный такой, звонкий и мелодичный. – Дай ему сделать, что он говорит.

Ага, как же! Егор приставил свое оружие к голове штатской крысы.

Так, чтобы из бойницы все было хорошо видно. И чтобы в бойницу же полетели и пули, и мозги ублюдка, если придется стрелять.

– Убери автомат, – он оттолкнул подбородком чужой ствол.

Боковым зрением Егор засек движение на платформе. Станционная охрана взяла на прицел очкарика и бойницу, к которой того прижал Егор. Блин, а ведь и его самого тоже пристрелят, ежели что. Свои же и положат.

– Стоять! – приказал он штатскому. И, не опуская автомата, попятился от вагона, уходя с линии «дружественного» огня.

Калаш, торчавший из бойницы над ухом очкарика, смотрел Егору в грудь.

Мало того: в вагонах одна за другой открывались другие стрелковые амбразуры. Из бойниц показалось еще несколько стволов. Пришли в движение пулеметные и гранатометные башни. Открытые до того люки и двери с лязгом захлопывались. Бронепоезд готовился к бою.

Обстановка накалялась. И, следовало признать, хорошего в этом было мало. Если сейчас начнется заварушка, несомненное преимущество будет у бронепоезда. Станционную охрану попросту сметут свинцовым шквалом с открытой платформы. Правда, и поезд после этого из Форпоста вряд ли выпустят.

Егор снова перевел взгляд на очкарика. Неужели дойдет до перестрелки? Неужели этот доходяга в штатском стоит того?

Что ж, в таком случае его тем более нельзя упускать с мушки. Пусть это будет тактика сдерживания, мать ее…

Бегающий взгляд штатского вдруг остановился в одной точке. Врач с бронепоезда пялился влево – туда, где лежал Кирилл Васильевич.

Егор тоже покосился в ту сторону. Раненого уже осматривал медбрат.

Начальник станции вдруг захрипел и забился в судорогах.

– Отойдите! – потребовал штатский, обращаясь к медику. – Не трогайте его.

– Молчать! – приказал Егор. И бросил еще один быстрый взгляд на медбрата.

– Что с «первым»?

– Заблокированы дыхательные пути, – пробормотал медик.

Он пытался открыть рот бьющемуся в агонии человеку.

– Не надо! – замотал головой штатский. – Не надо этого делать!

Что-то в его голосе было такое, что Егор почти поверил: не надо. Действительно, может, лучше не надо?..

Взгляд Егора перебегал с лица очкарика на синеющее лицо Кирилла Васильевича, у которого уже закатываюсь глаза.

Руки медика разжимали стиснутые челюсти раненого. Раз-жи-ма-ли. Раз-жи…

– А-а-а! – Дикий вопль медбрата вдруг разорвал напряженную тишину.

Что за хрень?!

Укусили его, что ли? Медбрат отдернул от головы раненого руку, к которой… в которой…

Ох, нич-ч-чего себе!

Рот начальника станции был открыт. А изо рта торчало…

Что это? Язык? По цвету и по форме вроде похоже. Но не бывает у людей языков ТАКОЙ длины. Что-то гибкое, розовое обвилось вокруг правой кисти медика.

Парень не растерялся. Схватил валявшийся на асфальте нож Кирилла Васильевича, полоснул по извивающемуся толстому жгуту.

Жгут соскользнул с руки, забился в луже из человеческой крови и прозрачной жижи, словно червь на крючке.

Да это же интродукт! Недобитый метаморф! Тот самый!

Бедолага медик упал на пятую точку, выбросил нож и, обхватив левой рукой правую, отползал прочь, отталкиваясь ногами от асфальта. Из ободранной кисти текла кровища.

– Тварь! В нем! Тварь! В нем! – кричал и никак не мог остановиться медик.

Кирилл Васильевич больше не казался живым человеком. В его раскрытом рту что-то шевелилось, а по губам текла бесцветная слизь. Под камуфляжем рывками поднимался и опускался живот, словно кто-то бился внутри. Но это была чужая, чуждая жизнь.

– Тварь! В нем! – не унимался медбрат. – Тварь! В нем!

Двое бойцов оттащили медика к краю карантинной платформы.

– Назад! – замахал руками штатский. – Не подходить к трупу!

– Что происходит? – набросился на него Егор.

– Интродукт! – тут же прозвучал быстрый ответ. – Метаморф! Он не смог пожрать добычу снаружи. Теперь пожирает ее изнутри. Чем скорее его пристрелить – тем будет лучше.

– Так мы же… – Егор бросил растерянный взгляд на ошметки метаморфа. – Мы же замочили тварь!

– Не всю, – отрезал штатский. – Не до конца. Бойцы станционной охраны ошарашенно пятились от тела командира. Из бронепоезда на платформу выскакивали вооруженные люди. Им никто не препятствовал. Всем сейчас было наплевать на правила карантина.

Двое или трое стрелков из команды бронепоезда взяли Кирилла Васильевича на мушку. Егор их опередил.

Палец сам нажал на курок. АК привычно дернулся в руках, разорвав воздух отрывистым сухим кашлем. Автоматная очередь вспорола живот начальнику станции. Бывшему начальнику.

Кровавые фонтаны, кровавая каша. Рваный камуфляж…

Шевеление в животе прекратилось. Вроде бы. Да и в горле ничего больше не дергалось.

К Егору подошел штатский.

– Я попал? – спросил Егор. Штатский снял очки. Протер. Надел снова.

– Вероятно…

Какой-то неопределенный это был ответ. Егор спросил по-другому:

– Тварь мертва? Теперь?

– Может быть, да. А может быть, нет.

Определенности не прибавилось ни на йоту.

Штатский замахал руками бойцам, осторожно смыкающим кольцо вокруг мертвеца.

– Разойдитесь, пожалуйста! Разойдитесь все!

Интеллигентик с бронепоезда как-то незаметно взял командование на платформе в свои руки. И что самое удивительное: его слушались. Чувствовалось: этот очкарик с профессорской бородкой знал, о чем говорит, и имел хоть какое-то представление о том, что следует делать.

– Вы, – штатский повернулся к Егору, – поможете мне. Сейчас медлить нельзя.

Прежде чем Егор успел что-либо ответить, незнакомец уже склонился над окровавленным трупом.

– Держите его на прицеле, – велел он. – Будете стрелять, когда полезет.

– Что полезет? – не понял Егор. – Куда? Откуда?

– Сами все увидите.

Штатский поднял с асфальта нож Кирилла Васильевича и быстрым резким движением вспорол мертвецу простреленный живот.

Два длинных глубоких разреза. Крест-накрест. Как харакири.

«Откуда только такая сноровка?» – отстраненно подумал Егор.

Склизкие потроха выперли из-под рассеченной кожи и мышц. Точно так же, как сам начстанции вылез недавно из смертельных объятий метаморфа.

А в следующий миг…

Штатский проворно отскочил в сторону.

Что-то похожее на перемазанный кровью целлофановый пакет вздулось и рванулось между распоротых кишок.

– Стре…

Егор уже стрелял.

– …ляй…

И опять стрелял.

– …те!

И – снова.

Плотный кровавый сгусток с выскользнувшим из пищевода хвостом был хорошо виден на сером асфальте. Этакий гигантский головастик, спешащий убраться с открытого пространства.

Пули размазали метаморфа по платформе, прежде чем тварь успела нырнуть под вагоны.

– Вот теперь дело сделано, – удовлетворенно кивнул штатский.

– И теперь, может быть, вы объясните, что случилось? – повернулся к нему Егор.

– Ничего необычного, – пожал плечами тот.

– Так уж и ничего? – хмыкнул Егор. – Типа, все в порядке вещей?

– Относительно этого вида интродукта, – штатский кивнул на останки метаморфа, – да, именно так. В порядке вещей. Этот вид, кстати, очень редкий, пожирает свою жертву одновременно изнутри и снаружи.

– Засовывая часть себя в ее рот?

– Это самый простой способ.

Неловкая пауза.

– Мне жаль, что так вышло с вашим командиром. Соболезную.

– Откуда вам столько известно о тварях? – спросил Егор.

Тем более о таких тварях, которые под Москвой практически не встречаются…

– Я их изучаю.

Ага, ну вот и объяснение, что делает штатский на экспедиционном бронепоезде. Вполне, кстати, правдоподобное. В экипажи начали включать ученых. Что ж, разумная, хотя и запоздалая мера.

– Я – главный научный консультант экспедиционной службы, – добавил штатский, подтвердив предположение Егора.

Глава 11

– Экипажу вернуться в вагоны и занять места согласно боевому расписанию! – прозвучал сзади чей-то негромкий, но властный голос.

Егор обернулся. Из штабного вагона на платформу сошел крепко сбитый человек средних лет, с майорскими погонами на камуфляжной куртке, наброшенной на голое тело. Голова и правое предплечье были перебинтованы. Майор пошатывался от слабости. Однако его приказ заставил людей разойтись.

Команда бронепоезда полезла обратно в вагоны. Штатский тоже шагнул к поезду, но был остановлен.

– Док, ты останься, – велел майор.

Док? Блин, прямо как в голливудской киношке!

Штатский остался.

Что ж, теперь хотя бы понятно, кто является командиром на бронепоезде. Егор подавил улыбку. А он-то грешным делом уже начал думать, что приказы здесь отдает этот самый док.

Егор тоже решил про себя называть штатского очкарика именно так. А что? Коротко и емко. Лучше всякой клички.

– Метаморф? – майор скользнул взглядом по мертвой твари.

– Метаморф, – подтвердил док.

– Где мы могли его подцепить?

– Где-то за Байкалом, наверное. Там есть несколько районов, в которых доминирует этот вид.

За Байкалом?! Егор вытаращил глаза. Однако же! Далеко забрались ребята.

Майор удивился тоже. Но совсем по другому поводу:

– И эта зараза тащилась с нами всю дорогу?

– Метаморфы, в отличие от других интродуктов, очень терпеливы, – пожал плечами штатский.

– На составе могут оказаться еще такие твари?

– Полагаю, нет. Метаморфы плохо уживаются друг с другом и с прочими видами интродуктов. Если на поезде уже обнаружена одна особь, больше вагоны можно не проверять. Ничего опасного на них нет.

– Одна? – вмешался в разговор Егор. – А по-моему, особей было две.

Он покосился на тварь, сбитую с колесной тележки.

– Это один и тот же организм, – сухо ответил док.

– Разделенный надвое?

– Отвлекающая обманка. Метаморфы часто ставят такие, чтобы отвлечь внимание.

– Вот как? А может быть, такие обманки понаставлены на всех вагонах?

– Этого быть не может, – твердо сказал штатский. – Один метаморф ставит только одну обманку.

– Тогда, надеюсь, карантин можно снять? – майор покосился на Егора. – И пропустить наконец состав?

– Это решаю не я, товарищ майор, – ответил Егор.

– Ну да, конечно, – командир бронепоезда пренебрежительно скривил губы. – Это был риторический вопрос. К тебе он отношения не имеет.

Майор Егору как-то сразу разонравился.

– А вот этот вопрос к тебе, боец. Где я могу поговорить с начальником станции?

Егора начал разбирать нервный смех.

– Да хоть прямо здесь. Вот он лежит, перед вами.

Майор черного юмора не оценил.

– Где заместитель?

– В конторе, – Егор кивнул на здание вокзала. – Наверное, докладывает в Москву о вашем прибытии. Только вам туда сейчас нельзя, товарищ майор.

Майор поднял брови.

Егор мстительно улыбнулся:

– Карантин. Проверка не закончена.

– Ну так заканчивайте ее скорее, мать вашу! – процедил майор.

Его вдруг повело в сторону. Глаза у майора закатились, он начал падать.

Штатский-док подхватил раненого, но удержать не смог. Стал заваливаться вместе с ним.

– Да помогите же!

Егор поспешил на помощь. Перехватил майора, аккуратно посадил его на асфальт, прислонив спиной к броне – там, где не было шипов.

Э-э-э, а мужику-то по-настоящему хреново! Майор весь обмяк и дышал еле-еле.

– Слышь, как тебя, док… Командир-то ваш тоже того… загибается, похоже.

– Марина! – Док повернулся к штабному вагону. – Ко мне, быстро! Мою сумку сюда и шприц на десять кубов для майора!

Из вагона стремительной козочкой выскочила…

Ага, так вот, значит, какое милое создание держало Егора на мушке, когда он прижимал дока к броне.

Длинноногая девица с автоматом на одном плече и сумкой – небольшой, в жестком футляре, вроде бы аптечной, только без красного креста, – на другом. Веснушчатое лицо. Русые, собранные в хвост волосы. Огромные зеленые глазища с опахалом ресниц. Движения стремительные, точные, как у опытного бойца. Но в то же время по-женски грациозны. Нет, ну и какого брать таких девчат в дальние экспедиции?! Мужиков подходящих не нашлось, что ли?

Незнакомка, как и вся команда бронепоезда, за исключением дока, была одета в камуфляж, однако ее пятнистая, хорошо подогнанная одежда не скрывала стройной соблазнительной фигурки.

«М-да, конфетка, а не девочка», – подумал про себя Егор.

Впрочем, о том, что не так давно «конфетка» эта запросто могла влепить в него автоматную очередь, забывать не следовало. Да и долго любоваться на диву в стиле «милитари» Егору не позволили.

– В сторону, – барышня бесцеремонно оттолкнула его вправо.

Подумаешь! Егор, обидевшись, собрался уже отпустить майора. Он-то хотел как лучше: поддержать раненого. Но раз такое дело…

– Да нет же, не бросай! – раздраженно фыркнула девица. – За руку его держи! Со своей стороны. Вот так, и ногу прижми. Как я, видишь?

Егор видел. Марина навалилась на майора так, словно собиралась прямо здесь же на платформе прилюдно его изнасиловать.

– Главное, крепче держи.

А чего крепче-то? Егор недоуменно хлопал глазами. Обниматься с майором не входило в его планы.

Штатский-док тем временем наполнял десятикубовый шприц из какой-то емкости с подозрительной зеленоватой жидкостью. Марина вынула из сумки и ловко надела на шею майора изгрызенную деревяшку на резинке. Легко разжала безвольные челюсти.

Деревяшку – в рот. Резинку – под затылок. Чтобы лучше держалось? Чтобы раненый язык себе не откусил? Егор начинал понимать предназначение странной вещицы. Но вот насчет всего остального…

Что за фигня творится? Какого хрена, спрашивается, эти двое вздумали устраивать лазарет на карантинной платформе?

– Эй, док! Что с вашим майором-то? – Егор опасливо наблюдал за отключившимся пациентом.

После того что случилось с Кириллом Васильевичем, было чего опасаться. А ну как в этом типе тоже метаморф засел? А ну как дрянь какая-нибудь прямо из-под повязок сейчас полезет?

– Не волнуйтесь, – быстрый проницательный взгляд штатского скользнул по Егору. Док правильно оценил его реакцию. – Он незаразный. И метаморфов в нем нет.

– А что есть?

– Просто яд. Два дня назад его ужалил интродукт.

– «Просто яд»? – Егор хмыкнул. – А в шприце просто противоядие?

– Не совсем, – док, подняв иглу, брызнул из шприца, выдавливая воздух. – Как такового противоядия от яда интродуктов пока не изобрели. Это комплексная сыворотка на основе крови некоторых ядовитых интродуктивных видов. Такой препарат лишь замедляет реакцию, но не останавливает ее. Только вводить его нужно своевременно. Пока пациент еще жив.

«М-да, хорошенькое замечаньице…» – подумал Егор.

– Мариночка… – док обернулся к веснушчатой русоволосой помощнице, – который раз мы уже сегодня колем? Пятый или шестой?

– Пятый.

– Хорошо…

Егор удивленно поднял бровь. Пять раз по десять кубов какой-то зеленой мерзости за один день – это хорошо?

– До Москвы дотянуть должен, – закончил док. С этими словами он быстро и точно всадил иглу в шею майора. Туда, где слабо пульсировали отметины от предыдущих уколов.

Док впрыснул все содержимое шприца до капли. Извлек иглу. Отступил в сторону. Как показалось Егору – даже слишком поспешно.

Секунду или две ничего не происходило.

– Крепче держи! – зло прошипела Марина.

– Да, – кивнул док Егору, – пожалуйста, покрепче.

Потом началось…