Текст книги "Под знаком Близнецов"
Автор книги: Розамунда Пилчер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
– И как их угораздило пожениться?
– Кажется, они познакомились, когда катались на горных лыжах в Швейцарии. Папа отличный лыжник – ты, наверное, этого не знаешь. Думаю, их ослепили снег и солнце, опьянил горный альпийский воздух. А может, она влюбилась, увидев, как он спускается с горы. В общем, это случилось, родилась я, а потом все кончилось.
Они уже выехали на шоссе, ведущее к маленькой железнодорожной станции.
– Надеюсь, Рональд не станет приглашать меня кататься на лыжах, – сказала Марсия.
– Почему бы нет?
– Я не умею.
– Для папы это не имеет никакого значения. Он обожает тебя такой, какая ты есть. Ты ведь это знаешь?
– Да, – призналась Марсия. – Я самая счастливая из женщин. Тебя ждет удача. Ты ведь родилась под созвездием Близнецов, и сегодня утром я посмотрела твой гороскоп. Все планеты движутся в нужном направлении, и ты сумеешь извлечь выгоду из благоприятной ситуации. – Марсия хорошо разбиралась в гороскопах. – Это означает, что в течение недели ты найдешь отличную работу, отличную квартиру и, может быть, познакомишься с высоким темноволосым мужчиной, который ездит на «мазерати». Такой вот набор.
– В течение недели? У меня не много времени.
– Да, это все должно произойти за неделю, поскольку в следующую пятницу звезды переменятся.
– Посмотрим, что получится.
Прощание долгим не было. Экспресс остановился на станции всего на минуту, и едва Флора со своим багажом успела сесть в вагон, как дежурный по станции захлопнул двери и приготовился дать свисток. Флора высунулась из открытого окна и поцеловала Марсию. На глазах у той были слезы, от которых начала расплываться тушь.
– Позвони, сообщи нам, как у тебя дела.
– Хорошо.
– И пиши!
Больше времени ни на что не осталось. Поезд тронулся и начал набирать скорость; платформа уплыла прочь. Флора махала рукой, фигурка Марсии становилась все меньше и наконец совсем исчезла из вида. Флора закрыла окно и тяжело опустилась на сиденье в уголке пустого купе.
Она сидела и смотрела в окно. Она с детства любила ездить в поездах, наблюдать, как пейзаж в окне уносится прочь. Возвращаясь домой, Флора неизменно высовывалась из окна еще в Форбурне, чтобы пораньше увидеть знакомые места.
Сейчас был отлив, и на жемчужно-коричневой полосе песка поблескивали лужицы воды, в которых отражалось синее небо. Вдалеке виднелась деревушка с белыми домиками, спрятавшимися за деревьями, затем пошли дюны, и на мгновение за отдаленной белой полосой прибоя мелькнул океан.
Дорога повернула прочь от моря, в поле зрения вплыл поросший травой мыс, а океан скрылся за россыпью прибрежных домиков. Поезд прогрохотал через виадук на въезде в соседний городок. За окном мелькали маленькие зеленые лощины, белые домики и дворы, где свежий утренний бриз трепал белье на веревках. На железнодорожном переезде красный трактор и трейлер, груженный кипами сена, терпеливо ждали, когда откроют шлагбаум.
Они жили в Корнуолле с тех пор, как Флоре исполнилось пять лет. До этого ее отец преподавал латынь и французский в очень дорогой частной приготовительной школе в Суссексе. Но эта работа была скучна, и вскоре он начал уставать от необходимости вести разговоры с разряженными в меха мамашами его избалованных питомцев.
Поскольку мальчишкой он проводил пасхальные и летние каникулы в Корнуолле, им всегда владело страстное желание жить там, у моря. И вот когда в Форбурнской средней школе появилась вакансия старшего преподавателя классических дисциплин, он сразу подал заявление, чем сильно огорчил директора приготовительной школы, который считал, что способный молодой преподаватель достоин лучшей участи, чем вдалбливать латынь в головы детей фермеров, лавочников и горных инженеров.
Но Рональд Уоринг был непреклонен. Поначалу он и Флора снимали квартиру в Форбурне, и ее первые впечатления о Корнуолле связаны с этим маленьким промышленным городком, расположенным в окружении пологих холмов, утыканных старыми шахтными вышками, которые торчали на горизонте, как ряды сломанных зубов.
Освоившись на новом месте работы, Рональд купил подержанную машину, и по выходным отец и дочь рыскали по окрестностям в поисках подходящего жилья.
Наконец, следуя указаниям агента по недвижимости из Пензанса, они двинулись по дороге, ведущей от Сент-Айвса к Лендс-Энду, и, немного поплутав и сделав два ошибочных поворота, съехали на проселок, круто спускающийся в сторону моря. Сделав последний поворот и переехав через ручей, пересекавший дорогу, отец и дочь оказались перед своим будущим домом.
Был холодный зимний день. Маленький коттедж выглядел заброшенным, в нем не было ни водопровода, ни канализации, а когда в конце концов им удалось открыть разбухшую деревянную дверь, оказалось, что внутри полно мышей. Но Флора не боялась мышей, а Рональд Уоринг сразу влюбился в местный пейзаж. Он оформил покупку в тот же день, и с тех пор это место стало их домом.
Поначалу их существование было ужасающе примитивным. Это была борьба с холодом, грязью и голодом. Однако Рональд Уоринг был не только хорошим преподавателем, но и общительным и очень обаятельным человеком. Войдя в паб, где никого не знал, он выходил оттуда, познакомившись и подружившись, по крайней мере, с полудюжиной людей.
Так он нашел каменщика, который отремонтировал стену, окружавшую сад, и сложил заново покосившуюся трубу. Познакомился с мистером Пинчером, плотником, и с Томом Робертсом, чей племянник подрабатывал по выходным сантехником. Познакомился он и с Артуром Пайпером, и через него – с миссис Пайпер, которая, горделиво восседая на велосипеде, стала каждый день приезжать к ним, чтобы помыть посуду, прибрать в доме и присмотреть за Флорой.
Когда Флоре исполнилось десять, она была отправлена, к ее большому огорчению, в школу-интернат в Кенте, где проучилась до шестнадцати лет. После этого она окончила курсы машинисток-стенографисток, а затем еще и кулинарные курсы.
Проработав некоторое время поварихой в Швейцарии (зимой) и в Греции (летом) и вернувшись в Лондон, Флора нашла работу секретаря. Она снимала квартиру пополам с подругой, стояла в очередях на автобус, бегала за покупками в обеденный перерыв, пила кофе со сверстниками, осваивавшими премудрости бухгалтерской науки или правила поведения с клиентами в бутиках – у всех ее друзей глаза горели голодным лихорадочным блеском. Когда выдавалась свободная минутка, она садилась на поезд и ехала в Корнуолл, чтобы помочь отцу сделать весеннюю генеральную уборку или зажарить индейку на Рождество.
Но в конце прошлого года, после тяжелого гриппа и неудачного любовного романа, она разочаровалась в прелестях большого города и, приехав в Корнуолл на Рождество, легко поддалась на уговоры отца остаться дома. Она чудесно отдохнула за это время. Зима очень быстро уступила место ранней и особенно прекрасной весне, а весна превратилась в лето, которым можно было насладиться сполна, не думая о сроках отъезда и не глядя на календарь.
Правда, время от времени Флора бралась за что-нибудь, чтобы скоротать время и получить немного денег, но это была временная, спокойная и довольно приятная работа: срезать нарциссы для местного цветочника, разносить кофе в баре, продавать богатым туристам восточные халаты.
Именно в магазинчике, торгующем восточными халатами, она впервые встретила Марсию и пригласила домой на чашку кофе. Флора с радостным удивлением наблюдала, как между Марсией и ее отцом вспыхнула взаимная симпатия. И вскоре стало ясно, что эта симпатия не мимолетна.
Марсия расцвела, как роза, а отец Флоры настолько озаботился своим внешним видом, что по собственному почину пошел и купил себе новую пару брюк. По мере того как отношения становились глубже и крепче, Флора начала постепенно отстраняться, придумывая предлоги, чтобы не сопровождать их в паб или, наоборот, уйти вечером куда-нибудь одной, чтобы предоставить дом в их распоряжение.
Когда они поженились, она почти сразу начала заводить разговоры о возвращении в Лондон, но Марсия уговорила ее остаться дома, по крайней мере, до конца лета. Флора так и сделала, но все уже изменилось. Дом перестал быть ее домом, и она решила, что в сентябре вернется в Лондон и оставит голубков вдвоем в их гнездышке.
И вот теперь все кончено. Все уже в прошлом. А что с будущим? «Тебя ждет удача, – сказала Марсия. – Ты родилась под созвездием Близнецов, и все планеты движутся в нужном направлении».
Но Флора сомневалась в этом. Утром она получила письмо и, едва прочитав, поспешила спрятать, чтобы избежать расспросов Марсии. Сейчас она нащупала его в кармане куртки и развернула снова. Письмо было от Джейн Портер.
«Мансфилд Мьюз, 8
Дорогая Флора!
Случилась ужасная вещь, и я надеюсь только на то, что ты получишь это письмо до отъезда в Лондон. Бетси, девушка, которая живет со мной, разругалась со своим парнем и вернулась из Испании домой на третий день. Сейчас она здесь, в квартире, беспрерывно рыдает и явно ждет телефонного звонка, а телефон молчит. Поэтому место, которое я обещала тебе, занято. Конечно, ты всегда можешь расположиться в спальном мешке на полу в моей комнате, но вся атмосфера в квартире настолько удручающая, а Бетси стала такой до невозможности нервной, что я даже злейшему врагу не предложила бы жить вместе с ней. Надеюсь, ты найдешь, где остановиться на первое время. Ужасно сожалею, что подвела тебя, но надеюсь, ты все поймешь. Позвони, когда устроишься, встретимся и поболтаем. Очень хочу тебя увидеть. Прости, я не виновата, что так получилось.
Обнимаю,
Джейн».
Флора вздохнула, сложила письмо и снова убрала его в карман. Она не сказала ничего Марсии, потому что та, в новой для себя роли жены и мачехи, стала склонна к суетливому беспокойству. Если бы Марсия узнала, что Флора едет в никуда, она постаралась бы удержать девушку. Но Флора уже настроилась на возвращение в Лондон и не хотела откладывать отъезд.
И теперь ей надо было решить, что делать. Конечно, у нее были подруги, но за прошедший год многое могло измениться, и Флора не знала, чем они сейчас занимаются и где живут. Девушка, вместе с которой она раньше снимала квартиру, вышла замуж и уехала в Нортумберленд. В общем, не осталось никого, кому она могла бы позвонить и попросить о временном пристанище.
Получался порочный круг. Она не хотела снимать квартиру, пока не найдет работу, но бегать по агентствам в поисках работы, не имея места, где можно оставить вещи и переночевать, было немыслимо.
В конце концов она вспомнила про «Шелбурн», маленькую старомодную гостиницу, в которой они с отцом как-то раз останавливались. Кажется, это было по пути в Австрию, где они однажды проводили каникулы, катаясь на лыжах. А может быть, перед поездкой в Прованс, в гости к одному из друзей Рональда Уоринга. «Шелбурн» был старой гостиницей и, очевидно, не дорогой, иначе отец там бы не остановился. Флора решила снять номер в «Шелбурне» на ночь, а завтра с утра начать поиски работы.
Конечно, это нельзя было назвать удачным решением проблемы, скорее, компромиссом. Но жизнь, как говорила Марсия, отрывая поля от одной шляпы и пришивая их к другой, соткана из компромиссов.
«Шелбурн» напоминал старую баржу, выброшенную на берег во время наводнения. Расположенный на узкой улочке на задворках Найтсбриджа, когда-то он считался шикарным, но вокруг вырастали новые отели, офисы и жилые дома, на фоне которых эта гостиница стала казаться анахронизмом. Однако «Шелбурн» крепко цеплялся за свое место, как стареющая актриса, отказывающаяся уходить со сцены.
Снаружи был современный Лондон: сплошной поток автомобилей, гул самолетов в небе, газетный автомат на углу, стайки сильно накрашенных юных девушек, ковыляющих в своих модных сабо. Но стоило пройти сквозь медленно вращающиеся двери «Шелбурна», и время делало скачок в прошлое. Ничего не изменилось – все те же пальмы в кадках, все то же выражение лица у портье. И даже запах остался тем же, каким-то больничным – смесь дезинфицирующего средства, паркетной мастики и специфических испарений оранжереи.
За стойкой сидела та же самая печальная женщина в мешковатом черном платье. Неужели это то же самое платье? Женщина подняла голову и посмотрела на Флору.
– Добрый вечер, мадам.
– Есть ли у вас номер на одного только на сегодняшнюю ночь?
– Сейчас посмотрю.
Мерно тикали часы. Обстановка подавляла, и Флора втайне надеялась, что свободного номера не окажется.
– Да, я могу предложить вам номер, но он находится в задней части гостиницы, и я боюсь, что…
– Хорошо, я возьму его.
– Зарегистрируйтесь, и я попрошу портье проводить вас наверх.
Но при мысли о длинном затхлом коридоре Флоре стало не по себе.
– Не сейчас, – сказала она. – Я собираюсь сначала… поужинать, – соврала она. – Вернусь примерно в половине десятого. Не беспокойтесь о моем багаже. Я заберу его потом.
– Как вам угодно, мадам. Но разве вы не хотите взглянуть на номер?
– Нет. Это не имеет значения. Я уверена, что он хороший…
Флора почувствовала, что задыхается. Все вокруг выглядело таким ужасным, таким старым и обветшалым. Она взяла сумочку и попятилась к двери, бормоча извинения. Наткнувшись на пальму в кадке и едва не опрокинув ее, она все же благополучно выскользнула на свежий воздух.
Сделав пару живительных вдохов, Флора почувствовала себя лучше. Вечер был чудесный, прохладный, но ясный. Над крышами домов сияло синевой небо, по которому бесцельно плыли несколько розоватых облаков, напоминавших воздушные шарики. Флора сунула руки в карманы и зашагала по улице. Через час она оказалась в Челси, недалеко от Кингз-Роуд. Улочка, вдоль которой стояли красивые дома вперемежку с небольшими магазинчиками, казалась знакомой. Незнакомым был только маленький итальянский ресторан на месте бывшей мастерской, в пыльной витрине которой, как помнила Флора, всегда были выставлены собачьи ошейники, ремни для упаковки багажа и какие-то невероятные сумки из пластика.
Ресторан назывался «Сеппи». Три лавровых деревца на вымощенном камнем тротуаре, навес из ткани в веселую красно-белую полоску, выкрашенные ярко-белой краской двери.
Когда Флора почти поравнялась с ресторанчиком, дверь открылась, и из нее вышел молодой мужчина, неся в руках столик. Он поставил столик на тротуар и накрыл его скатертью в красно-белую клетку. Потом вынес два железных стула и бутылку «кьянти» в соломенной оплетке.
Легкий ветерок приподнял край скатерти. Мужчина поднял голову и увидел Флору. Его лицо осветилось ослепительной средиземноморской улыбкой.
– Чао, синьорина.
Какие замечательные люди эти итальянцы, подумала Флора. Улыбка и приветствие были такими искренними, как будто предназначались старому другу, которому всегда рады. Не удивительно, что они так успешно занимаются ресторанным делом.
– Здравствуйте, – улыбнулась она в ответ. – Как поживаете?
– Замечательно. Разве можно чувствовать себя иначе в такой чудесный день? Я как будто снова вернулся в Рим. А вы выглядите, как итальянка, которая провела лето на море. Красивый загар. – Он восхищенно причмокнул и взмахнул кончиками пальцев, изображая воздушный поцелуй. – Изумительный.
– Спасибо. – Флора была обезоружена. Из ресторанчика доносились вкусные запахи, ассоциировавшиеся с чесноком, красными помидорами и оливковым маслом. Девушка поняла, что жутко проголодалась – это было не удивительно, поскольку она не обедала в поезде. Кроме того, от «Шелбурна» до «Сеппи» она прошагала несколько миль, и теперь у нее ныли ноги и хотелось пить. Она взглянула на часы. Было начало восьмого.
– У вас уже открыто?
– Для вас мы открыты всегда.
– Я хотела бы заказать омлет или что-нибудь в этом роде.
– Все, что пожелаете, синьорина… – Он отступил в сторону, широким жестом приглашая ее войти.
Внутри был небольшой бар и длинный узкий обеденный зал, тянувшийся в глубь здания. Вдоль стен стояли банкетки, обитые шероховатой оранжевой тканью, и деревянные столики, украшенные букетами свежих цветов и яркими клетчатыми салфетками. На стенах висели зеркала, по полу были разбросаны соломенные циновки. Кухня находилась в дальнем конце, судя по звяканью посуды, запахам и быстрой итальянской речи, которые доносились оттуда. В зале было свежо и прохладно, и после утомительного дня Флору охватило приятное чувство возвращения домой. Она заказала пиво и отправилась в дамскую комнату, где помыла руки и лицо и расчесала волосы. Когда Флора вернулась, молодой итальянец уже ждал ее. На отодвинутом от стены столике стоял высокий запотевший бокал светлого пива и, к удовольствию Флоры, тарелочки с маслинами и орешками.
– Вы уверены, что хотите только омлет, синьорина? – спросил он, после того как Флора села и он придвинул столик поближе. – У нас сегодня отличная телятина. Франческа приготовит ее для вас так, что пальчики оближешь.
– Нет, только омлет. Можно добавить в него немного ветчины. И еще, пожалуй, зеленый салат.
– Я сделаю специальную заправку.
До этого момента в ресторане было пусто, но сейчас дверь открылась, и вошли несколько человек. Они расположились у стойки бара. Молодой официант извинился и пошел обслуживать вновь прибывших. Флора осталась одна. Она сделала глоток холодного пива и огляделась. Интересно, неужели каждая случайно забредшая в этот чудесный ресторанчик женщина встречает такой же теплый прием? Все жалуются, что Лондон стал мрачным, люди неприветливыми и бесцеремонными. Как приятно убедиться, что это не так.
Она поставила стакан, посмотрела вперед и поймала свое отражение в длинном зеркале на противоположной стене. Выцветшая голубизна ее джинсовой куртки и оранжевая ткань обивки напоминали цвета на картинах Ван Гога. Что касается ее самой… Она увидела худощавую девушку со строгими чертами лица, карими глазами и крупным ртом. Загорелая после корнуолльского лета кожа была гладкой и чистой. Темно-каштановые волосы, отливавшие оттенками красного дерева, длиной почти до плеч, требовали хорошей стрижки, которая придала бы прическе форму. Флора критически оценила одежду: выцветшие джинсы и куртка, свитер-водолазка, золотая цепочка на шее.
«Я слишком долго не была в Лондоне, – подумала она. – С такой внешностью мне не найти работу. Надо подстричься. Надо купить…»
Входная дверь снова открылась. Высокий девичий голос крикнул:
– Привет, Пьетро!
Девушка прошла мимо бара в обеденный зал с уверенностью кошки, разгуливающей по хорошо знакомому дому. Не глядя на Флору, она остановилась у соседнего столика, отодвинула его, плюхнулась на банкетку, закрыла глаза и вытянула ноги.
Все эти движения были так небрежны, почти дерзки, что Флора решила, что эта девушка приходится хозяевам ресторана родственницей. Какая-нибудь кузина из Милана, приехавшая в Лондон. «Привет, Пьетро». Нет, она не итальянка, а американка, значит, родственница из Нью-Йорка…
Заинтригованная, Флора слегка повернула голову, посмотрела на отражение девушки в зеркале напротив и тут же отвела взгляд. Затем снова повернулась, и так резко, что волосы колыхнулись у щеки. Что за чертовщина, подумала Флора.
В зеркале была она сама.
И в то же время не она, потому что отражений было два.
Девушка за соседним столиком, не замечая изумленного взгляда Флоры, стянула с головы яркий шелковый шарф и встряхнула волосами. Потом порылась в сумке из крокодиловой кожи, вынула сигарету и закурила, взяв спичку из коробка, лежащего на столике рядом с пепельницей. Воздух сразу наполнился запахом крепкого французского табака. Девушка зацепила ногой ножку столика и пододвинула его к себе. Облокотившись о стол, она снова крикнула:
– Пьетро!
Флора не могла оторвать глаз от зеркала. Волосы у девушки были длиннее, чем у нее, но такого же каштанового цвета с оттенком красного дерева. Она была тщательно и искусно накрашена, но помада только подчеркивала слишком крупный рот. Глаза были карими, ресницы густо покрывала тушь. Девушка протянула руку, чтобы пододвинуть пепельницу, и Флора увидела кольцо со сверкающим камнем и яркие ногти, но руки были такой же формы, как у самой Флоры, – худощавые, с длинными пальцами.
Даже одеты они были похоже – обе в джинсах и водолазках. Но свитер незнакомки был из кашемира, а сбоку на банкетке поблескивал темным мехом небрежно сброшенный с плеч норковый жакет.
Официант, разобравшись с посетителями в баре, откликнулся на ее призывы и почти бегом бросился к столику.
– Синьорина, простите, я думал, что…
Он медленно остановился, его движения, слова, голос – все плавно замедлилось. Это чем-то напоминало старый граммофон, у которого кончился завод.
– Ну, хорошо, о чем ты думал? – спросила девушка. – Ты должен был догадаться, что я хочу пить.
– Но я думал… Я думал, что я уже…
Он побледнел. Темные глаза осторожно повернулись к Флоре. Молодой человек был настолько явно потрясен, что Флора не удивилась бы, если бы он сейчас перекрестился, чтобы избавиться от наваждения.
– Ради Бога, Пьетро… – раздраженно начала девушка, но фразу не закончила. Подняв глаза, она увидела Флору, наблюдающую за ней в зеркало.
Молчание, казалось, длилось вечно. Наконец его нарушил Пьетро.
– Поразительно, – еле слышно пробормотал он. – Просто поразительно.
Девушки повернулись и посмотрели друг другу в глаза. Но это было все равно что смотреть в зеркало.
Вторая девушка пришла в себя первой.
– Да, это поразительно, – признала она, и ее голос звучал уже не так уверенно, как раньше.
А Флора вообще не нашлась, что сказать.
Пьетро нарушил молчание снова:
– Понимаете, синьорина Шустер, когда другая синьорина вошла, я решил, что это вы. – Он повернулся к Флоре. – Извините. Наверное, вы подумали, что я очень фамильярен, но я просто принял вас за синьорину Шустер, она часто заходит, но я не видел ее некоторое время, и…
– Я вовсе не сочла вас фамильярным, я подумала, что вы очень любезны.
Девушка с длинными волосами продолжала смотреть на Флору; ее темные глаза скользили по лицу Флоры, как будто она была экспертом, оценивающим портрет.
– Ты выглядишь, совсем как я, – сказала девушка. В ее голосе звучало легкое недовольство, как будто в этом было что-то оскорбительное.
Флора почувствовала желание защитить себя.
– А ты выглядишь, как я, – мягко сказала она. – Мы очень похожи. Мне даже кажется, что у нас голоса одинаковые.
Пьетро, который все еще стоял как вкопанный, поворачивая голову от одного лица к другому, как зритель на теннисном матче, тут же подтвердил это.
– Да, это так. У вас одинаковые голоса, одинаковые глаза. Даже одежда похожа. Я бы ни за что не поверил, если бы не увидел это своими глазами. Мама миа, наверное, вы близнецы. Вы… – Он щелкнул пальцами, подбирая нужное слово. – Вы одинаковые.
– Идентичные, – поправила его Флора.
– Вот именно! Идентичные! Это фантастика!
– Близнецы? – осторожно переспросила другая девушка.
Их взаимное изумление наконец дошло до Пьетро.
– Вы хотите сказать, что никогда до этого не видели друг друга?
– Никогда.
– Но вы наверняка сестры.
Официант схватился рукой за сердце. Флора испугалась, как бы он не упал в обморок. Но Пьетро торжественно объявил:
– По такому случаю я открою бутылку шампанского. Это подарок… за счет заведения. И я тоже выпью бокал, потому что никогда еще не видел такого чуда. Только подождите… – Он без необходимости поправил столики перед ними, словно для того, чтобы убедиться, что это не мираж. – Не двигайтесь. Я сейчас.
И рванулся к бару так быстро, что белая накрахмаленная куртка распахнулась на ходу.
Девушки вряд ли заметили, что он ушел. Сестры. Флора с трудом заставила себя произнести это слово вслух.
– Сестры?
– Близнецы. Как тебя зовут?
– Флора Уоринг.
Девушка растерянно моргнула и произнесла замороженным голосом:
– Это и моя фамилия. Только я – Роза.
