Текст книги "Прикосновение"

Автор книги: Розалин Уэст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

Глава 17

– Долтон! – От изумления Джуд забыла все формальности. – Что вы здесь делаете?

– Я пробуду здесь несколько дней. – Он поднял ее сумку и улыбнулся улыбкой, от которой могло растаять сердце. – У меня, как и у вас, здесь есть кое-какие дела.

Джуд была так напугана его появлением, что у нее даже не возникло ни малейших подозрений. Он забрал у нее ключ, который она нервно вертела в пальцах, посмотрел на номер и пошел к широкой лестничной площадке, а Джуд двинулась вслед за ним, как Бисквит, собака Сэмми. Долтон вставил ключ в замок седьмого номера и широким жестом распахнул перед Джуд дверь.

– Раз уж мы оба оказались здесь по делам, то почему бы нам не совместить полезное с приятным? Скажем, пообедать вместе сегодня вечером? Конечно, – добавил он не много натянуто, – если только вас никто не сопровождает.

– Нет, я здесь одна. – Покраснев от его вопроса и явно прозвучавшей в нем ревности, Джуд покачала головой со смесью радости и удивления.

– Тогда, – с довольной самоуверенной улыбкой объявил он, – я зайду за вами в семь.

– Обед, с Долтоном, в Шайенне – это было чересчур для одного раза.

– Я… я не знаю. Мне нечего надеть… – В следующее мгновение холодный здравый смысл взял верх над стыдливой скромностью, ведь, учитывая цель ее поездки, Долтон Макензи был совсем неподходящим компаньоном для обеда. – Я не думаю, что нам разумно поддерживать отношения.

– Почему нет? Я задолжал вам несколько обедов, и обещаю, что не буду при всех кормить вас с ложки.

Его улыбка была заразительной, а логика сделала ее протест просто глупым. Эффектный мужчина предлагал под руку проводить ее на обед в столовую лучшего отеля. Какие возражения могли быть у Джуд против этого, кроме того, что она и Макензи были врагами, вероятно, прибывшими в город с совершенно противоположными целями? Что могло быть плохого от одного обеда в общественном месте? Джуд убеждала себя, что в этом нет ничего страшного, поскольку ей безумно этого хотелось.

– Хорошо, в семь часов. Но только при одном условии.

– Каком?

– Мы не будем упоминать о долине. На один вечер сделаем вид, что ее не существует.

– Где?

– Я буду ждать вас в семь, – ответила она улыбкой на его притворно простодушную улыбку. Взяв у него сумку, она ускользнула от дальнейших искушений и, только когда дверь между ними закрылась, дала волю дрожи, лишившей ее сил. На секунду Джуд предалась безудержной фантазии, а затем резко вернула себя к реальности. Она не для того приехала в Шайенн, чтобы наслаждаться обществом Долтона Макензи.

Однако она уже ни о чем другом не могла думать, когда, Развесив несколько своих самых лучших платьев, не имевших никаких украшений, погладила рукой их выцветшие ткани. Платья были красивыми и практичными, когда на путевой станции нужно было быстро подать еду голодным пассажирам, которые никогда не удостаивали ее вторым взглядом. Но здесь, среди роскошных шелков и шелеста атласа, они выглядели до боли убого, а ей хотелось, чтобы Долтон и во второй раз взглянул на нее, ей хотелось, чтобы он никогда не отводил от нее взгляда. Как она могла добиться такого чуда в своих выношенных деревенских платьях? Джуд представила себе, как входит в изысканную обеденную комнату и все богато одетые гости оборачиваются к ней и морщат носы от устойчивых запахов лошадей и навоза. Они все поймут, что ей не место там и с таким мужчиной, и Долтон тоже это поймет.

Если только она не приложит усилий придать себе подобающий вид.

Для Джуд это был единственный шанс осуществить свою мечту, стать кем-то другим, а не невзрачной, с огрубевшими руками и понуро опущенными плечами Джуд Эймос, владелицей придорожной станции. Сегодня в семь часов вечера она может быть просто женщиной свободной от обязанностей, обедающей с самым красивым в городе мужчиной.

Это потребует определенных усилий с ее стороны. Но Джуд не боялась работы, и, взявшись за нее в погоне за мечтой, позабыла о своей главной задаче.

В семь часов Долтон зашел за ней. Открыв дверь, Джуд услышала, как он быстро втянул в себя воздух, и ощутила ожог от его взгляда, пробежавшего по ней от подола платья до прически. В конце концов его оценивающий взгляд, полный мужского признания, остановился и встретился с ее взглядом, – это был именно тот момент, которого Джуд ожидала.

Платье было выбрано правильно. Джуд почти целую милю прошагала, переживая за свой выбор, беспокоясь о длинном шлейфе и ужасаясь тому, сколько потратила, чтобы заработать этот огонь в глазах мужчины. Она побывала в каждом магазине на широких улицах Шайенна, ее искололи булавками, запихнули в тугой корсет, она согласилась, чтобы ей подстригли и завили волосы, окружавшие лицо.

Но именно платье сделало ее другой. Она поняла это в тот момент, когда увидела его, в ту минуту, когда его застегнули на ее затянутом в корсет теле и она увидела в зеркале примерочной, как изменилась. Удобный лиф из ярко-голубого бархата великолепно облегал изгибы ее фигуры, подчеркивая контуры груди и приглашая мужские руки отдохнуть на искусственно суженной талии. Длинные узкие рукава заканчивались легкомысленными кружевными бантами, грациозно ниспадавшими на тыльные стороны рук, и блестящие подвески из черного янтаря маняще покачивались при каждом ее движении. Высокий воротник с кружевной вставкой был одновременно скромным и смелым и придавал Джуд храбрости легкомысленно пококетничать.

Долтон галантно поднес к губам ее руку и запечатлел на ней долгий поцелуй.

В этот момент Джуд почувствовала себя красавицей.

Это ощущение оглушило ее, ее сердце раздулось от гордости и бешено застучало, а за быстро замигавшими ресницами слезы защипали глаза. И что бы ни случилось, теперь ничто никогда не могло отнять у нее этого чувства.

Обеденная комната отеля была освещена электричеством и наполнена фантастическим блеском хрусталя и серебра. С высоко поднятой головой Джуд в сопровождении самого красивого в зале мужчины шла к указанному им столику и чувствовала, как женщины провожали ее завистливыми взглядами. Она старалась сдерживать беспокойный благоговейный трепет перед окружавшей ее обстановкой и глубокий внутренний страх, что кто-нибудь откроет ее притворство и выставит ее тем, кем она была на самом деле: некрасивой старой девой, спрятавшейся в элегантное платье. Джуд пыталась подражать непринужденности Долтона, восхищаясь тем, как он все принимал со скучающим видом, но для нее все было слишком новым, слишком незнакомым, от серебряных приборов, разложенных вокруг тарелок китайского фарфора, и несчетного количества бокалов, завладевших ее вниманием, и до щеголеватых официантов, стоявших поблизости и ожидавших, чтобы броситься наполнять ее бокал после каждого сделанного ею глотка.

– Вам не нравится стол или компания? – спросил Долтон, заметив ее замешательство.

– Н-нет, все чудесно. Все замечательно. Честно. – Но его легкая улыбка заставила ее признаться в правде. – я никогда не бывала в подобных местах. Мне кажется, я никогда не смогла бы к ним привыкнуть.

– О, вы будете удивлены тем, к чему сможете привыкнуть. Макензи коснулся указательным пальцем края одного из своих бокалов, и мгновенно появившийся официант наполнил его темно-красным выдержанным вином. Долтон дегустировал его, не спеша перекатывая во рту, а потом кивнул, и официант наполнил бокал Джуд.

– Похоже, вы родились для такой жизни в роскоши.

– Уверяю вас, вы очень далеки от истины, – усмехнулся он ее наблюдению, но это был не мягкий звук, а скорее хриплая ироническая насмешка. – Когда я рос, для меня было счастьем иметь стол, и я даже не думал о том, чтобы его чем-нибудь накрыть.

– И где это было, мистер Макензи? – вызвала его на разговор Джуд, обнаружив, что мало что о нем знает.

– Это было целую жизнь назад, мисс Эймос, там, куда я не вернусь никогда.

Что-то в его тоне остановило Джуд от дальнейших расспросов на эту тему, напомнив ей, что Макензи был не изысканным джентльменом, а человеком опасной профессии и, как теперь выяснялось, имевшим хорошо скрываемые тайны. Он не был воспитанным франтом, пригласившим ее на великолепный обед, он был человеком с оружием, который зарабатывал, отнимая у других жизнь, – ее врагом. Она старалась сосредоточиться на этом, старалась так упорно, что креп сжала губы, а ее лоб прорезали морщины.

– Вино такое кислое? – поинтересовался Долтон, заметив выражение ее лица. – Или вы намекаете на поцелуй?

Джуд обдало горячей волной, ее сердце застучало, кровь забурлила, и губы заболели от предвкушения, потому что Долтон был желанным и олицетворял все, чего она хотела и в то же время боялась. Он не был воплощением покоя и стабильности, она даже не была уверена, что он был порядочным человеком. Он определенно не собирался оставаться рядом и лелеять чувства, бурно расцветавшие в ее душе. Он был мужчиной, не предназначенным для брака, а Джуд понимала, что не должна довольствоваться меньшим, но не знала, сможет ли остаться верной себе. Это испугало ее и напомнило о том, когда она в первый раз увидела его на лестнице с проституткой. В ней вспыхнуло раздражение, но она спокойно парировала его непристойный намек:

– Это то, чего вы от меня ожидаете, мистер Макензи? Я должна мечтать о ваших поцелуях?

– О нет, мисс Эймос, – иронически засмеялся он низким раскатистым смехом, который, как ласки, взволновал ее чувства. – С вами я никогда не знаю, чего ожидать. Но, уверяю вас, если вы мечтаете о моих поцелуях, то я вовсе не хочу вас разочаровывать.

Подошедший официант избавил Джуд от необходимости отвечать. Чтобы скрыть свое негодование, она схватила меню в кожаной обложке и, как барьером, отгородилась им от Долтона. Слепо пробегая взглядом по бесконечному списку блюд, она глубоко вздохнула, чтобы спастись от потока бесстыжих ожиданий, пробужденных его словами.

Долтон наблюдал за неуловимо изменившимся выражением ее лица и ожидал, когда Джуд справится с замешательством и поймет, что все меню написано на французском. И неожиданно для него, который так легко уставал от предсказуемого женского поведения, это ожидание оказалось приятным. Долтон смотрел, как Джуд моргала и щурилась глядя на загадочные строчки перед собой, и наслаждался розовым цветом, который медленно заливал ее щеки, когда она старалась найти способ признать свое невежество.

– Не возражаете, если я закажу для нас обоих? – великодушно протянул он.

– Нет, благодарю вас, – колючим тоном отозвалась Джуд, и ее смущенные серые глаза тревожно вспыхнули, а затем вызывающе прищурились. – У меня совершенно, особые вкусы и пристрастия.

– М-м-м. Мне следовало заметить это. – Сделав знак официанту, он выразил свои желания на безукоризненном французском языке и с улыбкой Чеширского кота переключил свое внимание на Джуд.

– Что вы посоветуете? – без малейшего колебания обратилась она к официанту, и он одним духом выпалил на звания фирменных блюд; Джуд с восхищенным интересом выслушала иностранную тарабарщину, а когда он сделал паузу, заметила: – Звучит превосходно.

Когда официант торопливо отошел, Долтон оперся на локти и улыбнулся, прикрыв руками рот.

– Как вы относитесь к улиткам, мисс Эймос?

– К улиткам? Они мне отвратительны. А в чем дело?

– Это то, что вы заказали.

– Но ведь они очень вкусные. – К собственной чести, Джуд быстро оправилась, и только легкая краска выдала ее. – Разве вы не согласны?

– Вы храбрее меня. Я до сих пор чувствую, что есть вещи, которые человек не может заставить себя съесть. Но у вас собственные неповторимые вкусы. – Он открыто улыбнулся, когда Джуд отхлебнула вина, словно старалась смыть что-то в высшей степени неприятное. – Что ж, мы обсудили ваши гастрономические предпочтения. А на разговоры о своей долине вы наложили запрет. Полагаю, нам осталась только одна тема разговора.

– И что же это за тема? – Джуд попалась прямо в эту ловушку.

– Будучи женщиной определенных пристрастий, какие вы предпочитаете поцелуи?

– Джуд не была возмущена так, как могла бы, потому что все еще думала об улитках, и, прямо встретив его взгляд, критически заметила:

– Я не привыкла к такому изысканному окружению, но не могу поверить, что оно столь необычно, чтобы допустить эту тему в качестве благовоспитанного разговора за столом.

– Вы, безусловно, правы, – пробормотал Долтон, казалось, на мгновение смутившись. – Конечно, эту тему следует обсуждать после обеда, и я на это надеюсь. – Он дал ей некоторое время с волнением поразмышлять над этими словами, восхищаясь ее самообладанием и понимая, как оно не соответствует нервному биению ее пульса под высоким воротником, и позволил ее гордости утешаться иллюзией, а потом протяжно объявил: – Ах, вот и наша еда.

С затаенным восторгом он наблюдал, как официант поставил перед Джуд ее тарелку и быстро снял куполообразную крышку. При виде нежных кусочков баранины, красиво уложенных на тарелке, у Джуд слегка дрогнули ресницы, секунду она рассматривала блюдо, а затем пристально взглянула на Долтона.

– О, моя ошибка, – беспечно откликнулся он, – я, должно быть, неправильно перевел.

– Вас все устраивает, мадемуазель? – спросил официант, с беспокойством наблюдая за их добродушной перепалкой.

– Да, благодарю вас, – улыбнулась ему Джуд. – Как раз то, что я люблю.

И она без дальнейших комментариев занялась своей едой. Долтон, быть может, поверил бы в ее раздражение, если бы не трепетная улыбка, которую она старательно прятала за приложенной к губам салфеткой.

Боже, какое удовольствие получал он сам! Его спутница была полна сюрпризов: ее платье, прическа, соблазнительный румянец. Но самой большой неожиданностью было то, что женщина, сидевшая напротив него, была не так уж непохожа на того ангела, которого он рисовал в своем воображении, пребывая в незрячем мире. Возможно, она не обладала классической красотой с совершенными чертами, как Кэтлин Джемисон, но в Джуд Эймос было глубокое очарование, которое светилось внутри ее и теперь, в этот вечер, в первый раз засияло открыто. В ней была необыкновенная женственность, которую она боялась показать, – крепкие, привлекательные формы были спрятаны в бархат, резкие, угловатые черты лица смягчены воздушно уложенной прической и мечтательными глазами. Джуд не была мягкой, изнеженной женщиной, но в женщине, которую нелегко сломать, было что-то возбуждающее. Она, видимо, не осознавала, что остальные мужчины с интересом поглядывают в ее сторону, но, пока они обедали, Долтон убедился, что она почувствовала интерес в его взгляде. Какие бы ни произносились слова, тайные взгляды выдавали желание сладостно-горькое, как вино. И медленно кипевшее в нем влечение превращаюсь в бурлящую страсть, готовую выплеснуться через край.

Когда посуду убрали, Долтон больше не мог терпеть неопределенности: или у Джуд были такие же, как у него, мысли, или ее поразительная скромность заставит ее убежать. Он должен был все выяснить.

– Благодарю вас за обед, мистер Макензи. Он был замечательным.

Ложь – Джуд едва попробовала один кусочек. Все ее мысли были устремлены к этому моменту – моменту, когда Долтон отодвинет ее стул и встанет рядом с ней. Она знала, что окончить вечер и уйти в свое одинокое жилище будет так же просто, как кивнуть, от нее потребуется только короткое слово, чтобы отвергнуть все другие варианты. Однако Джуд медлила, окутанная манящим ароматом его одеколона, соблазненная его возбуждающей и многообещающей теплотой, и ждала, боясь того, чего хотела, и не имея достаточно смелости уйти, не получив желаемого.

Долтон взял ее под руку, и нежное прикосновение открыло им обоим терзавший их голод. Долтон придвинулся достаточно близко, чтобы его дыхание коснулось ее пылающей щеки, а слова подлили масла в огонь ее воображения.

– У меня в номере есть охлажденная бутылка великолепного шампанского. Я не люблю пить в одиночестве. Разделите ее со мной, Джуд. Мы можем поговорить о тех поцелуях.

Если бы он не стоял так близко, у Джуд хватило бы духу отругать его за самонадеянность. Охлажденное шампанское, вероятно, было обычным стандартом, где бы он ни останавливался, и она сомневалась, что Долтон много ночей провел в одиночестве, но мысль, что он положил шампанское на лед в предвкушении возможности пригласить ее к себе в номер, вызвала дрожь удовольствия, лишившую ее сознание всех разумных доводов.

Не доверяя своему голосу, Джуд просто кивнула в знак согласия. Она была рада, что Долтон вел ее под руку, потому что без этого ей понадобилась бы масса времени, чтобы заставить свои ноги двигаться в каком-то определенном направлении. Она покидала обеденную комнату под руку с Долтоном, не осмеливаясь взглянуть ни вправо, ни влево из боязни прочесть на лицах остальных, что все понимают, куда они оба направляются. А она направлялась прямо в постель Долтона.

К тому времени, когда они достигли комнаты Долтона в Дальнем конце коридора на третьем этаже – Джуд была удивлена, узнав, что он остановился в том же самом отеле, – она была почти парализована своим бесстыдством. Ее кровь текла горячими толчками и напоминала готовое воспламениться масло. Она вся дрожала от распутного желания, которое едва ли понимала. Затем Долтон открыл дверь, и ее здравый смысл закричал: «Что ты делаешь? Ты не можешь войти туда с ним, ты понимаешь, кем станешь?»

Да, Джуд понимала – она станет женщиной.

Внутри у нее установилось глубокое спокойствие, которое и удивляло, и подталкивало ее вперед, в затемненную спальню.

Шторы в комнате были открыты, и за окном виднелись городские огни, такие многочисленные и яркие, что затмевали звезды над ними. В углу стояла кровать; проглотив комок безумной паники, Джуд отвернулась от нее и слет: вздрогнула при звуке закрывшейся двери, отрезавшей ей путь к отступлению.

Долтон не стал включать яркий электрический свет, а вместо этого уверенными шагами пересек темную комнату; чиркнула спичка, Джуд почувствовала запах серы, и комнату осветила вспышка света. Затем Долтон зажег свечи в подсвечнике, стоявшем на том же небольшом столике, что и серебряное ведерко с шампанским.

– Я, должно быть, старомоден, но предпочитаю свет свечей этому новомодному свету ламп, – тихо сказал Долтон и резким движением погасил спичку, когда фитиль разгорелся и наполнил комнату мягким теплым светом.

Хлопок пробки, похожий на взрыв, напугал Джуд, и она застывшей улыбкой встретила Долтона, повернувшегося к ней с тонкими бокалами в руках. Она взяла свой бокал двумя руками, молясь, чтобы они дрожанием не выдали ее чувств.

– За что мы будем пить? – Тихий проникновенный голос коснулся ее души, привел в смятение все чувства и опьянил еще до того, как она сделала первый глоток.

– Как насчет общественного достояния? – ответила она с долей колкого юмора.

– Стыдитесь, мисс Эймос, вы нарушаете собственные правила.

– Возможно, это то правило, которое мне совсем не следовало устанавливать. – Здравый смысл старался пробиться поверхность: что она делает здесь, с этим мужчиной, ее врагом? Глупо было думать, что можно избавиться от всех обязательств, просто сказав, что так оно и есть. Сделав глубокий вдох, чтобы очистить мысли от беспорядочных эмоций, Джуд поставила бокал. – Я должна идти.

Долтон поспешил выпить содержимое своего бокала и, положив большие руки на ее бархатные манжеты, решительно взял в плен ее руки, не причиняя боли, но и не давая возможности уйти. Его лицо было близко, так близко, что тепло его дыхания ласкало ее кожу, как теплый летний ветерок. Джуд отказывалась посмотреть в его глаза, боясь их пристального взгляда, боясь, что сдастся тому, что увидит в них.

– Вы не должны ничего делать, Джуд. Сегодняшний вечер не для них, он ваш. Разве не пора сделать что-то для себя просто потому, что вам этого хочется? Или вы считаете, что должны отдавать окружающему миру все свое время до последней секунды? Неужели вы не дадите себе шанса быть по-настоящему свободной, жить как вам хочется?

Его слова так соблазнительно опутывали возражения Джуд и заставляли ее верить, что она имеет право на эти мгновения отречения от тех, кто зависел от нее, пробуждали в ней желание выбросить всех из своего сердца и мыслей, чтобы здесь остался только Долтон. Но она понимала, что это неправильно, и не в ее характере было действовать, не подумав о последствиях. Джуд хотела покачать головой, но ее лицо сразу же оказалось в плену у этих огромных рук; взгляд ее наполненных страхом глаз метнулся вверх и разбился о непреклонный взгляд Долтона.

– Если вы сами не можете понять, что заслужили этот вечер, полагаю, мне просто нужно доказать вам это.

Его поцелуй убедил Джуд, как не мог убедить ни один другой аргумент. Ее губы жадно потянулись к его настойчивым, ищущим губам, и сопротивление Джуд растаяло от внезапной необузданной потребности, вспыхнувшей, как новое солнце, в сокровенной части ее тела. Смущенная, испуганная, а потом полностью раскрепощенная этим неведомых, прежде ощущением, Джуд больше не стала притворяться что Долтон Макензи нужен ей меньше, чем следующий вдох потому что теперь одно стало невозможно без другого. Когда ее руки потянулись вверх и провокационно обвились вокруг его шеи, Джуд почувствовала, как Долтон улыбнулся у ее рта.

– Значит, – хрипло шепнул он у самых ее губ, – вам понравилось. Видимо, теперь мы пришли к согласию.

Затем поцелуи изменились, стали мягкими и сладкими, но она вряд ли сознавала это, пока почти не лишилась сил от нежной атаки. Джуд почувствовала, как у нее закружилась голова. Волосы, прежде собранные в валик, а теперь освобожденные его пальцами, шелестящим каскадом свободно хлынули ей на плечи. Долтон продолжал целовать ее все горячее и горячее, пока разумные мысли не утонули в бездонном колодце желания. И Джуд уже не могла произнести слово «нет», или «остановитесь», или «я должна идти», а могла только отчаянно молить: «Еще, пожалуйста, еще».

И Долтон был намерен откликнуться на ее мольбу так, как Джуд никогда даже не могла себе представить.