Текст книги "Советский Союз. Последние годы жизни. Конец советской империи"

Автор книги: Рой Медведев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 49 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]

Политика гласности и изменения в области культуры

Политика гласности принесла в 1987 г. гораздо больше изменений в культурной жизни советского общества, чем в области политического мышления и идеологии. По влиянию на публику наиболее значительным событием года стал выход на экраны страны фильма грузинского режиссера Тенгиза Абуладзе «Покаяние». Уже в январе и феврале 1987 г. этот фильм только в Москве просмотрело более 2,5 млн. зрителей, но он продолжал идти с успехом во многих кинотеатрах столицы еще много месяцев. На всех нас этот фильм производил очень сильное впечатление, и он стал лучшей картиной года.

Другие фильмы 1987 г. большого успеха не имели, и председатель Союза кинематографистов СССР Элем Климов откровенно предупреждал: «Очень традиционно, преимущественно «серо» складывается у нас не только 1987-й, но и 1988 год. Слишком много времени уходит на преодоление инерции, и наша чугунная кино-телега все еще катится по проторенной колее» [57]57
  Искусство кино. 1987. С. 7.


[Закрыть]. Отсутствие художественных кинолент было отчасти возмещено быстрым созданием нескольких историко-документальных фильмов с использованием кинохроники 20 – 30-х и 50-х гг. Мы могли видеть и похороны В.И. Ленина, и разрушение храма Христа Спасителя, и выступление Н.С. Хрущева на трибуне XX съезда КПСС. Имел успех и фильм «Холодное лето пятьдесят третьего», действие которого развертывалось в Сибири, в одной из близких к лагерным зонам деревень, через несколько месяцев после смерти Сталина.

Существенно расширилась панорама литературной жизни. Уже в самом начале года «Неделя» опубликовала знакомые людям старшего поколения, но неизвестные молодым читателям стихи и рассказы: «Наследники Сталина» Евгения Евтушенко, «Рычаги» Александра Яшина, «Собственное мнение» Даниила Гранина. Вышел в свет роман уже умершего Юрия Трифонова «Исчезновение» – о репрессиях участников революции и Гражданской войны. Ленинградский журнал «Нева» начал публикацию большого романа Владимира Дудинцева «Белые одежды» – о драматической судьбе классической генетики во времена Сталина и Хрущева. Этой же теме была посвящена и повесть Даниила Гранина «Зубр» – о жизни и деятельности знаменитого биолога и генетика Н. Тимофеева-Ресовского, опубликованная журналом «Новый мир». Два московских журнала – «Знамя» и «Новый мир» – опубликовали в 1987 г. поэму Александра Твардовского «По праву памяти». Эта поэма была создана еще в 60-е гг., и сам Твардовский пытался опубликовать ее в 1969 г., но безуспешно. Тема поэмы – судьба семьи Твардовского и всей страны в 20 – 30-е гг., моральные потери народа и общества. К этой же серии посмертных публикаций относился и «Реквием» Анны Ахматовой. Эту поэму многие из нас читали еще раньше в списках – о страшных репрессиях в Ленинграде, начавшихся в 1935 г. и не прекращавшихся до смерти Сталина. Поэму опубликовал журнал «Октябрь».

Всеобщее внимание привлекла повесть Анатолия Приставкина «Ночевала тучка золотая» – о трагедии чеченского и ингушского народов, выселенных в 1944 г. со своих исконных земель. Зимой и весной 1987 г. в разных журналах были опубликованы повести и рассказы Иосифа Герасимова, Булата Окуджавы, Фазиля Искандера, которые было бы трудно опубликовать в прежние годы. То же самое можно сказать об опубликованных в 1987 г. циклах стихотворений Бориса Слуцкого, Ольги Берггольц, Арсения Тарковского, Бориса Чичибабина, Анатолия Жигулина, Николая Заболоцкого, Расула Гамзатова, Варлама Шаламова. Большая часть этих стихотворений была известна лишь в списках узкому кругу людей, теперь с ними могли познакомиться все.

Из прозы наибольший успех в 1987 г. имел роман Анатолия Рыбакова «Дети Арбата», который был опубликован в №№ 4 – 6 журнала «Дружба народов», а вскоре вышел в свет и отдельным изданием. Первую часть этого романа А. Рыбаков написал еще в середине 60-х гг., но публикация его была запрещена цензурой. Но писатель продолжал работать над своим романом в 70 – 80-е гг. Впервые в советской литературе образ Сталина появился не в отдельных эпизодах, как это было, например, в романах К. Симонова, а как центральный образ романа.

Критические и антисталинские публикации встретили не только одобрение большинства читателей, но и раздраженное неодобрение консервативного меньшинства; особенно активны были Станислав Куняев, Иван Стаднюк и Юрий Бондарев. На одном из пленумов правления Союза писателей РСФСР Ю. Бондарев говорил о лжедемократах, которые «зажгли на краю пропасти украденный у справедливости и правды фонарь гласности. Эта украденная гласность представлена в наших средствах информации и в печати только одной стороной – наступающей, разрушительной, широко открывающей ворота для серости, честолюбцев, бесталанных гениев, фальшивых якобинцев... Я бы определил нынешнее состояние русской литературы как положение, создавшееся в июле 1941 г., когда прогрессивные силы, оказывая неорганизованное сопротивление, отступали под натиском таранных ударов цивилизованных варваров, ударов, рассчитанных на уничтожение великой культуры. Если это наступление не будет остановлено и не наступит Сталинград, то национальные ценности, ставшие гордостью народа, будут опрокинуты в пропасть» [58]58
  Литературная Россия. 27 марта 1987 г.


[Закрыть].

Обсуждения шли открыто, но все чаще и чаще нам представляли крайние точки зрения. Советскую культуру 60 – 70-х гг. мне приходилось еще давно сравнивать с тщательно протертой и лишенной любых приправ однообразной пищей, которую давали всем нам подчас даже принудительно. Между тем для нормального развития общества ему нужна не только здоровая, но и разнообразная духовная пища. Но уже в 1987 г. начинала проявляться другая тенденция – чрезмерное обилие разного рода острых блюд. Отчасти это было понятно: в культурном пространстве страны накопилось очень много нереализованных проектов. Никто не мешал работать в это время и деятелям консервативного направления, но от них уходил теперь как зритель, так и читатель. Когда на экраны страны вышел фильм режиссера Н. Бурляева «Лермонтов», кинотеатры пустовали. Неудача сопутствовала и выходу на экран двухсерийного фильма Сергея Бондарчука «Борис Годунов». Западные фирмы расторгали контракты на покупку этого широко разрекламированного фильма. «Есть фильмы, которые скучно смотреть, – писал один из кинокритиков. – Но «Борис Годунов» – это фильм, на который скучно даже писать рецензию».

В середине 1987 г. мы смогли прочесть знаменитые, но неизвестные нам дотоле романы и повести Андрея Платонова «Чевенгур», «Котлован», «Ювенильное море», написанные еще в конце 20-х – начале 30-х гг. Начала открываться для советского читателя и русская эмигрантская литература. Вышли в свет книги И. Бунина, И. Северянина, А. Белого, А. Ремизова. Появились в печати рассказы Евгения Замятина, стихи и очерки Владислава Ходасевича, Георгия Иванова, Дмитрия Мережковского и Зинаиды Гиппиус. Вышло в свет и несколько романов Владимира Набокова.

Конечно, главной тенденцией, которая прослеживалась в 1987 г. в советской культуре, было прямое и косвенное наступление на сталинизм и порядки сталинизма. Сигналы на этот счет шли и из ЦК КПСС. На многих совещаниях главных редакторов и руководителей творческих союзов с поддержкой критического направления в культуре выступал чаще других новый член Политбюро и секретарь ЦК КПСС А.Н. Яковлев. Но и Михаил Горбачев несколько раз вполне определенно высказался по поводу преступлений Сталина и его режима. «Иногда утверждают, – говорил Горбачев на октябрьском Пленуме ЦК КПСС, – что Сталин не знал о фактах беззакония. Документы, которыми мы располагаем, говорят, что это не так. Вина Сталина и его ближайшего окружения перед партией и народом за допущенные массовые репрессии и беззакония огромна и непростительна. Это урок для всех поколений» [59]59
  Правда. 3 ноября 1987 г.


[Закрыть].

Критическое наступление на сталинизм, начавшееся в 1987 г. через образы в кино, в театре, в художественной литературе, было продолжено летом и осенью этого же года в сотнях публицистических выступлений, статей, очерков, рецензий, в письмах читателей. Все более острыми становились советские газеты и журналы – как «толстые», так и «тонкие». Из журналов наибольшей активностью и даже некоторой агрессией отличался журнал «Огонек». Интересна была «Смена», а также приложение к газете «Известия» – «Неделя». Из газет наибольшей критической активностью отличались «Московские новости» и «Литературная газета». Мы узнавали многие подробности, связанные с террором сталинских лет, и новые имена жертв. Печать широко отметила 100-летие со дня рождения Николая Вавилова, классика советской биологии, умершего от голода в 1942 г. в одной из тюрем. Узнавали мы и новые подробности о судьбе таких погибших во времена Сталина людей, как Михаил Кольцов, Николай Вознесенский, Алексей Кузнецов. Газеты писали и о палачах, и не только о Н. Ежове или Л. Берии. Журнал «Наука и жизнь» подробно рассказал о зловещей роли Льва Мехлиса в судьбе военных кадров и подчиненных ему в 1941 – 1942 гг. армий. «Литературная газета» опубликовала большой очерк о А.Я. Вышинском, главном государственном обвинителе на фальсифицированных судебных процессах 1936 – 1938 гг. Аналогичные публикации начали появляться и в таких газетах и журналах, как «Искусство кино», «Театр», «Советская культура», «Аргументы и факты», «Известия», «Правда». С протестами против разоблачения сталинизма в 1987 г. выступал, пожалуй, только журнал «Молодая гвардия».

Тематика критических материалов расширялась, и речь шла теперь не только о репрессиях 30-х гг. Под вопрос ставились разумность и целесообразность всей аграрной политики сталинского руководства в 1927 – 1928 гг., отказ от политики НЭПа, политика раскулачивания и сплошной коллективизации. Стала более критической и глубокой и наша «деревенская» литература. В романах Василия Белова и Бориса Можаева мы видели картины бессмысленного и жестокого разрушения производительных сил в деревне на рубеже 30-х гг., уничтожение наиболее продуктивных хозяйств, произвол властей и разорение крестьянства, нищету и голод в деревне. Ставилось под сомнение и само понятие «кулачество», как оно было сформулировано в 1929 г. Журналист Лев Воскресенский предлагал исключить из школьных программ по литературе изучение романа Михаила Шолохова «Поднятая целина», так как в этом романе оправдывалась именно сталинская интерпретация коллективизации и раскулачивания [60]60
  Московские новости. 9 августа 1987 г.


[Закрыть].

Важным событием в этой антисталинской кампании стала полная реабилитация большой группы экономистов-аграрников – А. Чаянова, Н. Кондратьева, Л. Юровского и других, которые были осуждены в 1929 – 1930 гг. по клеветническим обвинениям и погибли в лагерях и в ссылке. Не будучи коммунистами, эти экономисты, среди которых были и выдающиеся ученые с мировой известностью, пытались доказать огромные возможности индивидуального крестьянского хозяйства в сочетании с различными формами снабженческо-сбытовой, производственной и кредитной кооперации. Эти ученые критически отнеслись к сталинской политике в деревне и поплатились за это жизнью. Осенью 1987 г. в советской печати в разной связи стали упоминаться и имена Николая Бухарина и Алексея Рыкова без прежних отрицательных эпитетов. Становилось очевидным, что и реабилитация главных деятелей «левой» и «правой» оппозиций 20-х гг. не за горами. Широкий отклик в обществе получила начатая газетой «Известия» публицистическая кампания с требованием пересмотреть сохранившееся еще со времен Сталина недоверие и замалчивание судьбы миллионов бойцов и командиров, попавших в плен или пропавших без вести в годы Второй мировой войны. Это было непонятно в любой цивилизованной стране, но в Советском Союзе миллионы воинов, оставшихся безвестно лежать на полях сражений, прошедших через плен или погибших в плену, не были вообще внесены в официальные списки участников Отечественной войны. Судьбу этих людей не изменила и установка в Москве у Кремлевской стены памятника Неизвестному солдату в 1967 г.

Наступление на сталинизм шло в 1987 г. в литературе и искусстве, в публицистике, в газетах и еженедельниках, но не в профессиональных журналах по истории или по другим общественным наукам. Из всех известных историков только несколько человек – академик А.Н. Самсонов, член-корреспондент П.В. Волобуев, а также В.Д. Поликарпов – поддержали антисталинскую кампанию. Растерянность царила и среди преподавателей высшей и средней школы. Все прежние учебники уже не подходили для занятий, а новых учебников в вузы и школы не поступало. Большая учебная книга «Русь советская: 1917 – 1987», которая появилась весной 1987 г. на прилавках магазинов, была весьма необычной. Со страниц этой книги, в составлении которой приняли участие почти все ведущие историки Союза, исчезли имена не только Сталина и Хрущева, но также Брежнева и Черненко. Кроме имен Стаханова и Гагарина, здесь чаще всего можно было встретить имена Ленина и Горбачева. Публицистика 1987 г. не оставляла без внимания и текущие проблемы советской жизни. После июньского Пленума ЦК КПСС здесь начали явно доминировать темы экономики, проблемы сочетания социализма и рынка. Немалое внимание уделялось проблемам здравоохранения и народного образования, экологии и молодежной политики, атомной энергетики и партийной жизни. Резкой критике подвергались работа милиции и прокуратуры, судебных органов и адвокатуры, разные системы отбывания наказания. Появился ряд критических очерков о работе психиатрических лечебниц. Начала публиковаться ранее неизвестная нам статистика – о количестве автомобильных аварий, о смертности среди рожениц, о распространении наркомании и венерических заболеваний, о проституции и преступности. Привлекали внимание общественности статьи о злоупотреблении властью и коррупции.

Но начинало расти и сопротивление такому расширению гласности. К журналу «Молодая гвардия» все чаще и чаще стали присоединяться и некоторые другие журналы: «Работница» и «Крестьянка», «Москва» и «Звезда». Даже «Правда» опубликовала в августе 1987 г. большую статью Б. Ткаченко «Родина дана нам один раз», в которой автор решительно протестовал против потока «очернительских» статей в печати. «Невольно задумываешься, – писал автор, – не дискредитируется ли тем самым история Родины – трудная, временами неимоверно тяжелая, трагическая, но и беспримерно героическая?.. Негоже подходить с мерками сегодняшнего дня к той чрезвычайно сложной, запутанной и трудной внешней и внутренней обстановке, которая сложилась в Советском Союзе в 30 – 40-е гг.» [61]61
  Правда. 21 августа 1987 г.


[Закрыть].

Новый, 1988 г. начался и новой атакой на сталинизм. Журнал «Новый мир» объявил о публикации романа Бориса Пастернака «Доктор Живаго». Как известно, этот роман был удостоен Нобелевской премии за 1958 г. Но он был опубликован только за границей, а у себя на родине автор был предан остракизму и исключен из Союза писателей. Но теперь Б. Пастернак был посмертно восстановлен в ССП, и мы могли прочесть опальный роман, даже без большого волнения. Журнал «Октябрь» начинал 1988 г. публикацией книги Дмитрия Волкогонова «Триумф и трагедия» (Политический портрет И.В. Сталина). Ее автор, генерал-полковник и директор Института военной истории, занимавший еще недавно высокий пост в Политуправлении Советской Армии, вводил в оборот немало важных и неизвестных нам документов и свидетельств из труднодоступных для рядового историка архивов. Также в журнале «Октябрь» началась и публикация романа Василия Гроссмана «Жизнь и судьба» – романа, о котором давно уже ходили разные слухи и текст которого считался утраченным. Было известно, что еще в конце 1960 г. этот роман был предложен редакции журнала «Знамя», однако он был вскоре «арестован». Специальные оперативные группы КГБ почти одновременно изъяли текст романа у автора и всех его друзей, а также из редакции журнала «Знамя». Были изъяты все черновики, а также архив писателя. В. Гроссман умер в 1964 г., не выдержав оказанного на него давления. Организатор этой травли, секретарь ЦК КПСС М. Суслов, говорил, что роман «Жизнь и судьба» можно будет опубликовать лишь через 200 – 300 лет.

Журнал «Знамя» начал 1988 г. публикацией пьесы Михаила Шатрова «Дальше... дальше... дальше!». Оживились и республиканские журналы. Рижский журнал «Даугава» объявил о публикации романа-хроники Евгении Гинзбург «Крутой маршрут». Мы знали этот замечательный роман по спискам, ходившим в «самиздате». Менее известен был труд бывшего чекиста Сурена Газаряна «Это не должно повториться» – о страшных репрессиях 30-х гг. в Закавказье. О публикации мемуаров С. Газаряна объявил журнал «Литературная Армения».

Поддержка читателями политики гласности отражалась и на результатах подписки на 1988 г. В то время как более осторожная «Правда» потеряла в 1988 г. миллион подписчиков, более смелые «Известия» приобрели 2,5 миллиона новых подписчиков, «Литературная газета» увеличила число подписчиков на 700 тысяч человек, а небольшая еженедельная газета «Аргументы и факты» увеличила свой тираж с 3 до 9 миллионов экземпляров! Журнал «Дружба народов», опубликовавший роман «Дети Арбата» и объявивший о его продолжении, поднял свой тираж со 150 до 800 тысяч, а «Новый мир» всего за один год увеличил число подписчиков с 500 до 1 миллиона 150 тысяч – это был рекорд для наших «толстых» литературных журналов. Значительно возрос тираж журналов «Знамя», «Октябрь», «Огонек». И в то же время остался прежним или уменьшился тираж литературных, политических и исторических журналов, придерживающихся консервативной ориентации. Это был своеобразный читательский референдум, с результатами которого трудно было не считаться, хотя они пугали как многих партийных чиновников, так и многих деятелей культуры консервативного направления. Они пытались отвечать, но даже голос таких влиятельных еще недавно писателей, как Георгий Марков и Петр Проскурин, был почти не слышен.

Движение «неформалов»

После освобождения из тюрем и лагерей нескольких сотен «узников совести» эти люди вернулись, как правило, к прежней правозащитной деятельности, создав множество мелких кружков и групп из числа своих бывших друзей и знакомых. Однако параллельно начало развиваться новое и гораздо более массовое движение, которое получило уже тогда название «неформалов». Призывы к перестройке и демократизации, которые начали звучать с высоких трибун уже в середине 1986 г., находили сначала слабый отклик среди молодежи, главным образом среди студентов гуманитарных институтов и факультетов. Уже осенью этого года во многих институтах и университетах от Москвы до Улан-Удэ и Владивостока возникли небольшие группы молодых людей, которые стремились вести свой, главным образом интеллектуальный поиск путей социального обновления. Деятельность этих групп не встречала тогда никакой поддержки комсомольских или партийных организаций вузов. Были даже случаи, когда активистов и инициаторов подобных групп под разными предлогами исключали из институтов и университетов.

Положение дел изменилось уже в первые месяцы 1987 г. В самых разных городах страны стали быстро возникать тысячи небольших групп и неформальных объединений единомышленников. Это были, как правило, кружки с 10 или 20 участниками, однако многие из них быстро увеличились до 200 – 300 человек. Преобладала здесь молодежь, но имелось немало людей 30 – 40 летнего возраста. Иногда эти группы создавались в каком-либо учебном заведении или при НИИ. Но чаще всего они не связывали себя ведомственными рамками и проводили собрания везде, где это удавалось сделать. Так, например, в Москве образовался дискуссионный клуб «Перестройка», на заседания которого два раза в месяц собирались по преимуществу молодые экономисты, юристы, социологи, но также простые рабочие. Этот клуб обсуждал различные проблемы социально-экономического развития советского общества. Никаких репрессий против работы клуба не предпринималось, и его работу активно поддерживал Московский экономико-математический НИИ. Сходный характер имел и Московский клуб социальных инициатив («КСИ»). Здесь же, в Москве, был образован и Фонд социальных инициатив («ФСИ»), который также был занят поисками путей социального и экономического устройства общества. Клуб «Москва» объявил себя организацией экологической защиты, а группа «Доверие» объявила о поддержке и защите художников неформального и неофициального направлений, которые обосновались главным образом на Арбате и вели свою работу прямо на улице. Своя группа защиты и поддержки появилась и у художников, местом работы и выставок которой стал Измайловский парк. Между различными группами московских «неформалов» существовали какие-то связи. Меня пригласили однажды на дискуссию молодых участников этого движения в большой зал гостиницы «Юность». Здесь было более 500 человек, которые внимательно слушали и бурно реагировали на выступления всех ораторов. Уверенно руководил собранием совсем еще молодой тогда Андрей Исаев – сегодня он депутат Государственной Думы и член руководства партии «Единая Россия». Андрею Исаеву помогал Борис Кагарлицкий. Сегодня он левый радикал и антиглобалист, политический обозреватель «Новой газеты» и критик всех существующих в России политических партий и движений.

Пожалуй, наиболее активными были в 1987 – 1988 гг. неформальные группы в Ленинграде, которые издавали также десятки машинописных журналов и газет. Здесь, в Ленинграде, возник популярный клуб «Эпицентр», в котором к осени 1987 г. было больше 300 членов. Этот клуб провозгласил своей целью защиту культурно-исторических ценностей города. Именно «Эпицентр» организовал движение по защите гостиницы «Англетэр» от разрушения и сноса. Экологическое объединение «Дельта» повело борьбу за очищение Невы и Ладожского озера. Здесь же, в Ленинграде, начали работать экономический клуб «ЭКО», музыкальный «Центр творческой инициативы», историко-политическое объединение «Аделаида», молодежный дискуссионный клуб по общественным наукам «Синтез» и такой же клуб «Этап», заседания которого проходили в Доме культуры завода «Красный Октябрь». Власти города не были готовы к такому взрыву общественной активности, но они и не пытались ее пресечь, ограничиваясь направлением на большие собрания «неформалов» своих представителей. Очень заметными людьми на неформальных дискуссиях в Ленинграде были тогда братья Чубайсы – Игорь и Анатолий.

Очень много неформальных групп образовалось в Свердловске. К лету 1987 г. здесь образовалась и объединившая всех почти «неформалов» Городская дискуссионная трибуна, заседания которой стали регулярными и проводились обычно в Доме культуры «Автомобилист». Об этих заседаниях и о повестке дня оповещала жителей города газета «Вечерний Свердловск». Самое первое заседание клуба было посвящено проблемам сохранения и развития духовной культуры Урала. Свердловский обком партии вначале был явно не готов к такой общественной активности жителей области. По данным обкома, на конец 1987 г. в области действовало 3170 «любительских» объединений и клубов, в которых насчитывалось 120 тысяч человек. Однако позднее обком и горком партии не только поддержали это движение неформалов, но и стали опираться на него. Именно в этом движении получали первоначальный политический опыт такие люди, как Геннадий Бурбулис, Владимир Исаков, Рудольф Пихоя и другие.

Многочисленные объединения и клубы появились в Ярославле, Вологде, Ростове-на-Дону, Новосибирске, Омске и во многих других городах. Молодые люди повсеместно выступали против разрушения памятников отечественной истории и культуры, в защиту природы, их беспокоила явная деградация в СССР общественных наук – экономики, философии, истории. В 1988 г. в Москве образовалось общественное объединение «Мемориал», отделения которого позже возникли по всей стране. Задачей «Мемориала» было сохранение памяти о людях, ставших жертвами незаконных репрессий в годы Советской власти. Но здесь же, в Москве, еще в 1987 г. возникла и другая «Память» – объединение не только националистическое, но и антисемитское, во главе которого стоял Дмитрий Васильев. По тому же образцу в Ленинграде возникла воинственная националистическая группа «Спасение», а в Свердловске – «Отечество». Радикалы другого типа объединились в Москве в «Демократический Союз», во главе которого стояла Валерия Новодворская.

Некоторые из неформальных объединений стали постепенно расширяться до многолюдных региональных, республиканских и всесоюзных организаций с развитой инфраструктурой и собственными органами печати. Это были уже переходные формы к политическим партиям, образование которых происходило в 1989 – 1990 гг. В союзных республиках стали возникать массовые «народные фронты» с откровенно националистической программой – БНФ в Белоруссии, «Рух» на Украине, «Саюдис» в Литве и другие. В Средней Азии и в Казахстане появились группы по возрождению ислама. В конце 1988 и в начале 1989 г. многие из этих массовых объединений начали включаться и в политическую деятельность.