Текст книги "Сейф"

Автор книги: Ростислав Самбук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

1

«Юнкерс» уже подлетал к Бреслау, когда Кранке наконец сообщили, что из Берлина к ним прибывает штурмбанфюрер Краусс. У Кранке оставались считанные минуты, чтобы добраться к аэродрому, однако он успел встретить начальство у трапа. Видно, Крауссу хорошо были известны перемены, происшедшие накануне в городе: не спустился с самолета, как раньше, солидно и с чувством собственного достоинства, а спрыгнул чуть ли не с верхней ступеньки лестницы и нетерпеливо остановил Кранке, собравшегося рапортовать ему.

Штурмбанфюрер тревожно осмотрелся вокруг, словно опасался увидеть на летном поле русские танки, и Кранке подумал, что не так уж далеко это от истины – передовые танковые части русских ворвались вчера на восточные окраины города и отступили только после ожесточенного боя с фаустпатронниками, оставив на узких улицах несколько пылающих машин. Но, наверно, уже сегодня вечером или самое позднее завтра утром подтянутся главные силы; артиллерийскую канонаду слышно даже тут, в Западных предместьях, и ходят слухи, что танки красных окружили Бреслау и прорвались чуть ли не к самому Котбусу.

Кранке поднял руку, приветствуя штурмбанфюрера, выпалил, как и надлежало, «хайль Гитлер», но Краусс не ответил, посмотрел на Кранке как-то отчужденно, даже удивленно и направился к «опель-адмиралу», поданному опытным водителем прямо к «юнкерсу».

Кранке смущенно опустил руку и последовал за штурмбанфюрером – вдруг осознал, что неожиданный приезд берлинского начальства нынче нисколько не взволновал, не всполошил его, как обычно, наоборот, принес облегчение: гора упала с плеч, ведь Кранке, не признаваясь в этом даже самому себе, пребывал в полной растерянности. С одной стороны, в штабе армии, оборонявшей город, его твердо заверили, что русские никогда не возьмут Бреслау, однако с другой – никто не мог сказать ничего определенного о задачах «Цеппелина». Из главного управления имперской безопасности поступали туманные и часто противоречивые указания. Кранке понимал, что все это может обернуться для него огромными неприятностями. За широкой же спиной Краусса он чувствовал себя спокойнее: вероятно, штурмбанфюрер привез четкие распоряжения, недаром же пригнали из самого Берлина пустой «юнкерс».

Кранке примостился на заднем сиденье рядом со штурмбанфюрером, поднял стекло, отгораживающее их от шофера, но проявил выдержку и не начинал разговора. Впрочем, Крауссу, видно, было не до дипломатических тонкостей. Он спросил прямо:

– Где русские?

– Есть слухи, – уклончиво ответил Кранке, – что вчера их танки вели бои в восточных предместьях.

– И как?

– Не прошли...

Краусс едва слышно, кончиками пальцев, постучал по кожаной спинке переднего сиденья.

– Не тешьтесь надеждами, – заявил он со всей прямотой.

Кранке испуганно отодвинулся от него: ведь есть особый приказ фюрера, согласно которому эсэсовцы вешали и расстреливали паникеров на месте, а за подобные слова могли поплатиться и не такие, как Краусс. Штурмбанфюрер сразу догадался, что беспокоит Кранке: положив руку ему на колено, доверительно сказал:

– Да, Пауль, не тешьте себя надеждами. Конев прорвал нашу оборону и вышел к Котбусу. Видно, русские возьмут Бреслау в кольцо и оставят в тылу. Удар направлен... – Краусс на секунду запнулся, ему было трудно вымолвить это слово, даже страшно, но оно уже будто повисло в воздухе, и Кранке побелевшими губами прошептал:

– На Берлин?

– Да, – теперь уже твердо и спокойно ответил штурмбанфюрер. Вдруг он резко повернулся к Кранке, пристально уставился в него, вроде видел впервые и взвешивал, до какой степени может довериться ему.

Кранке почувствовал себя неловко под этим взглядом, хотя и понимал, что сейчас штурмбанфюрер откроет все карты, скажет, зачем так срочно прилетел в Бреслау. Все же это не могло не облегчить ему жизнь, шефу такой большой и сложной организации, как «Цеппелин», ведь всегда легче выполнять чужие приказы, чем самому принимать решения. Но какое к черту облегчение, если штурмбанфюрер СС и сотрудник главного управления имперской безопасности сообщает о русских танках под Берлином? А в Берлине ставка самого фюрера!

– Надо смотреть правде в глаза, – произнес Краусс и утомленно откинулся на спинку сиденья. – Значит, должны, пока возможно, принять кое-какие меры.

«Пока возможно...» – эти слова свидетельствовали о самом настоящем предательстве. Еще два дня назад Кранке без всяких угрызений совести арестовал бы и не такую персону, как Краусс, но вспомнил запах бензинового перегара от разогретых моторов прилетевшего «юнкерса», взволнованного пилота, выпрыгнувшего из самолета вслед за штурмбанфюрером, и решил, что с арестом можно и подождать, а сейчас надо слушать и мотать на ус каждое слово, ибо это единственный выход для рассудительного человека.

Ничего не ответил штурмбанфюреру, только еще немного отодвинулся, смотрел холодно и выжидающе.

Краусс усмехнулся не без презрения.

– Понимаю вас, гауптштурмфюрер! – сказал чуть ли не официально.

Он не назвал его, как раньше, интимно – Паулем, но Кранке никак не среагировал на перемену в его тоне. В нынешнем положении главное – опять же выдержка, и нужно сначала выслушать все, что скажет Краусс, лишь тогда можно сделать беспроигрышный ход.

– Так вот, гауптштурмфюрер, – продолжал Краусс, уже без улыбки, – я мог бы приказать вам, но думаю, будет значительно лучше, если мы найдем общий язык, и вы сами уясните неизбежность того, что произойдет очень скоро.

Кранке снова промолчал, ведь такие слова могли быть и провокационными. Он-то знал, что именно произойдет очень скоро и для себя лично кое-что предпринял. Да и надо быть последним дураком, чтобы, имея под рукой такого специалиста, как Валбицын, не запастись несколькими комплектами надежных документов, удостоверяющих вполне лояльное прошлое интендантского гауптмана Гросса или среднего коммерсанта Видемана (торговля строительными материалами). Тем более что Макс Видеман, кузен Кранке, в самом деле владел в Кенигсберге конторой по продаже строительных материалов и, по слухам, дошедшим до гауптштурмфюрера, месяц назад погиб от американской или английской бомбы.

Но кто может проверить слухи, когда защитники города еще отбивают бешеные атаки русских?

Однако не угрожает ли такая же судьба Бреслау?

Подумав об этом, Кранке почувствовал, как екнуло у него сердце, и сказал:

– Я внимательно вас слушаю, штурмбанфюрер...

И тут же запнулся, потому что даже такие слова можно истолковать по-разному... Предостерегающе поднял руку, но Краусса, видно, вполне удовлетворило сказанное, ибо он произнес самоуверенно, по мнению Кранке, даже чересчур самоуверенно:

– Я знал, что вы поймете меня с полуслова, Пауль, и полагаюсь на вашу энергичность, распорядительность и знание дела.

Что ж, против этого нечего было возразить, особенно если учесть, что и сам Кранке не склонен преуменьшать свои служебные качества.

– Да, – уверил гауптштурмфюрер, – можете рассчитывать на меня.

– Документы «Цеппелина» в порядке?

Кранке обиженно пожал плечами: мол, об этом штурмбанфюрер мог бы и не спрашивать.

– Что имеете в виду? – поинтересовался на всякий случай.

– Самые секретные... Списки личного состава школы. Агентов, заброшенных в советский тыл. Диверсантов и особенно резидентов. Ну и все прочее в таком же роде...

Кранке кивнул: само собой разумеется, под «прочим» Краусс понимает образцы советских документов, деньги, а также ордена и медали, снятые с убитых. Ответил уверенно:

– Все согласно инструкции. Списки резидентов и агентов, действующих в русском тылу, хранятся в единственном экземпляре в моем личном сейфе. Там же пароли и явки.

– Хорошо, даже очень хорошо, – одобрил Краусс. – Полагаю, у вас нет особых иллюзий относительно положения Бреслау?

– Еще вчера я считал, что мы продержимся. Но если Конев прорвался к Берлину...

– Завтра или послезавтра русские сомкнут кольцо вокруг города.

– «Цеппелин» не должен попасть в окружение! – вырвалось у Кранке, но он тут же запнулся, осознав, что, несомненно, это уже зависит не от него, не от Краусса, даже не от главного управления имперской безопасности, а от маневра танков маршала Конева. Эта мысль была такой нестерпимой, что он до боли в суставах сжал пальцы.

– Что «Цеппелин», – отозвался Краусс равнодушно, как расценил Кранке, даже преступно равнодушно, – из курсантов сформируете батальон и передадите штабу власовцев, если он, конечно, есть в Бреслау. Но лучшим людям надо дать настоящие документы, пусть просачиваются через линию фронта, оседают в советских городах, их следует снабдить явками, паролями и деньгами.

– Но зачем?

– Не будьте наивным, Кранке. Хорошие разведчики ценятся во все времена и во всех странах.

Кранке поднял глаза на Краусса, кажется, он начинал понимать, куда гнет штурмбанфюрер.

– Имеете в виду... – начал Кранке нерешительно и умолк: сама мысль об этом была крамольной, а высказанная вслух считалась предательством и каралась немедленно и беспощадно.

Внезапно подумал: каралась... Каралась вчера, позавчера, год назад... А сегодня? Когда русские под Котбусом и их снаряды взрываются на улицах Бреслау? Недаром же и он запасся документами коммерсанта, торгующего строительными материалами...

– Да, – повторил Краусс, не отводя глаз, – хорошие разведчики, профессионалы, такие, как мы с вами, Пауль, всегда в цене. Я уже не говорю о списке наших резидентов у русских... Знаете, чего он стоит?

Теперь Кранке понял окончательно.

– Вы установили контакты с... – Он все же не мог выговорить «с американцами» и продолжал, запнувшись: – в Швейцарии?.. Сами?

– Нет, – покачал головой Краусс, удивляясь тупости гауптштурмфюрера. – Неужели вы считаете?..

Но Кранке уже сам понял неуместность своего вопроса: специальный «юнкерс» и шифровка главного управления имперской безопасности о том, что штурмбанфюрер прибудет с особыми полномочиями и руководство «Цеппелина» должно выполнять все его указания, – разве этого мало?

Итак, Краусс, пребывая в Швейцарии, действовал там не по собственному разумению. И его немедленный отъезд из Берлина после провала операции с покушением на Верховного Главнокомандующего русских полгода назад оказался чистым блефом, как и слухи о том, что штурмбанфюрера собирались разжаловать и отправить рядовым на Восточный фронт. Это подтверждается уже тем, что он сидит в роскошном «опель-адмирале» рядом с начальникам «Цеппелина», да еще облечен особыми полномочиями РСХА.

Краусс помолчал несколько секунд, понимая, какие мысли тревожат гауптштурмфюрера. Что ж, в конце концов, Кранке по-своему прав. Ведь тогда, после провала акции с Ипполитовым, его, Краусса, спасло лишь то, что самолет, высадивший агента в русском тылу, разбился и весь его экипаж попал в плен. Кальтенбруннер, правда, рассвирепел, и только Скорцени смог убедить его, что обстоятельства иногда бывают сильнее людей, однако Краусс лишился своей должности в главном управлении, его перебросили на рядовую работу в Швейцарию, но и это считалось большим счастьем. Еще бы: о подготовке покушения на русского Верховного знал даже фюрер, и неизвестно, как тут смог выкрутиться сам Кальтенбруннер...

Тогда Краусс совсем упал духом, считал, что все для него кончилось, пошло прахом, оказывается, наоборот. В последнее время ему удалось установить контакты с одним из ближайших помощников Аллена Даллеса, сотрудником управления стратегических служб, ловким и деловым американцем, абсолютно уверенным, что все в жизни продается, всему есть цена, и что даже на товарах, сегодня вроде бы не пользующихся спросом, завтра можно заработать. Не исключал он из сферы интересов и разведку. Краусс успел убедиться в этом во время Бернских переговоров группенфюрера СС Вольфа с американцами о сепаратном мире – штурмбанфюреру выпала возможность несколько раз встретиться с Дональдом Хейсом, и он уверился, что заокеанская разведка не жалеет денег, если речь идет о действительно ценной информации.

В Швейцарии Краусс научился несколько по-иному смотреть на события, происходящие в Германии, и более трезво оценивать их. Со стороны, как говорят, виднее, – и в том, что третий рейх доживал последние месяцы или даже недели, Краусс уже не сомневался. Теперь благодарил бога за то, что в свое время Кальтенбруннер разгневался на него: Хейс достаточно прозрачно намекнул, что квалифицированные разведчики всегда нужны Америке, особенно имеющие опыт борьбы с красными, значит, все зависит теперь от самого Краусса, его энергии и желания быть полезным управлению стратегических служб.

Энергии штурмбанфюреру не занимать, желания тем более, вот и пришлось временно оставить гостеприимную и сытую Швейцарию, чтобы приземлиться в прифронтовом Бреслау и собственными ушами услышать приближающийся гул русских орудий. Однако Краусс не утратил оптимизма – успел оценить американский размах и верил: ничто не может противостоять ему.

«Опель-адмирал» въехал на территорию стадиона, часть которого занял «Цеппелин». Кранке и тут успел неплохо устроиться: дома, занятые курсантами и преподавателями, оцепили колючей проволокой, и часовые охраняли въезд к наиболее секретным объектам. Не так давно для встречи Краусса или какого-то другого инспектора РСХА собирались хотя бы преподаватели и инструкторы школы, но штурмбанфюрер сообщил с борта «юнкерса»: его кратковременный визит не следует афишировать – машина остановилась возле коттеджа, где разместились канцелярия и личные апартаменты шефа «Цеппелина», и Краусс поднялся в комнату на втором этаже, которую днем и ночью охраняли эсэсовцы, так как именно здесь стоял сейф с особо секретными документами.

Эсэсовцы остались за дверью. Кранке остановился посредине комнаты, выжидающе глядя на штурмбанфюрера, а тот подошел к сейфу, постоял секунду или две, рассматривая его, словно это был не обыкновенный металлический ящик с хитроумным замком, а какое-то заморское чудо. Наконец, не говоря ни слова и не оборачиваясь, протянул назад руку. Кранке сразу разгадал этот многозначительный жест, достал из кармана мундира массивный ключ и вложил в руку штурмбанфюрера. Но напомнил:

– Шифр... Вы не знаете шифра.

– Давайте, Пауль, – посторонился тот, – открывайте, а то у меня не так уж и много времени.

Кранке, не таясь, набрал шифр. По инструкции штурмбанфюрер не имел доступа к особо секретным документам «Цеппелина», но чуть ли не вслед за сообщением, что он вылетел в Бреслау, поступила специальная инструкция от самого Шелленберга – показывать Крауссу все.

Штурмбанфюрер быстро ознакомился с содержимым сейфа... Картонные папки с личными делами курсантов, отдельно – дела тех, кто уже заброшен в советский тыл, – совсем тоненькая папка из черной кожи...

Краусс, стараясь ничем не выказать своего волнения, вытянул черную папку из сейфа: так и есть, в ней лишь несколько листков – фамилии, пароли, явки; фактически ради этих бумажек и прилетел он сюда.

Штурмбанфюрер едва удержался, чтоб не вытянуть документы из папки и спрятать во внутренний карман мундира, – интересно, как бы реагировал Кранке? Вероятно, возражал бы, не разрешил, что ж, каждый на его месте поступил бы так, ведь Шелленберг отклонил предложение Краусса лично доставить документы в Берлин. Во-первых, сейфы главного управления имперской безопасности уже не были абсолютно надежным местом для них, наоборот, самые ценные документы недавно начали вывозить отсюда в Альпийскую крепость фюрера, в горы за Линцем в Австрии. Там, в заброшенных штольнях и других местах, оборудовали тайники для самых секретных бумаг третьего рейха. Во-вторых, начальство понимало: доверить документы «Цеппелина» одному человеку – почти то же, что лишиться их. Краусс сам найдет возможность, не делясь ни с кем, продать их американцам.

Штурмбанфюрер встретился с напряженным взглядом Кранке и неохотно водворил черную папку на место. Спросил:

– Сколько у вас ключей?

– Один.

Краусс, не спеша заперев сейф, нарочито небрежно засунул ключ в карман. Знал: теперь он все равно не сможет забрать документы «Цеппелина». Пусть пока лежат в сейфе – без ключа Кранке не сумеет завладеть ими. Конечно, Кранке с удовольствием прибрал бы к рукам документы, удрал с ними. Но сейф не потянешь с собой.

Краусс хитро посмотрел на гауптштурмфюрера, потом достал из портфеля крупномасштабную карту, аккуратно разложив на столе, разгладил ладонью. Кранке внимательно посмотрел: ничего особенного, обычная карта Бреслау и, прилегающих к нему земель. Не выражал ни удивления, ни любопытства, предвкушая необычный разговор со штурмбанфюрером.

Краусс начал осторожно и, казалось, совершенно равнодушно, однако не отрывая пристального взгляда от гауптштурмфюрера:

– Итак, Пауль, надеюсь, что вам не надо объяснять – «Цеппелин» доживает последние дни. А мы должны спасти все, что можем, достойно, так сказать, выйти из игры. Будем откровенны, может, это единственный путь к спасению и будущему возрождению.

– Возрождению? – не удержался от иронии Кранке. – Хоть бы головы спасти...

– Мы-то с вами спасемся!.. – Краусс бросил многозначительный взгляд на сейф. – Все зависит от нашей дальновидности, Пауль, и некоторых документов «Цеппелина».

– Я уже понял это.

– Тем лучше, – повеселел Краусс. – Тогда ближе к делу. Вы слышали об американском управлении стратегических служб?

– Им руководит Аллен Даллес?

– Он сейчас в Швейцарии, и только позавчера я виделся с его людьми в Берне.

– Их интересуют наши документы?

– Даже очень. Эти люди умеют смотреть в будущее. В обмен на документы они гарантируют нам с вами, Пауль, личную безопасность и неплохие деньги. Кроме того, рассчитывают на наш с вами опыт. Ведь нет ценнее капитала, чем обогащенный знаниями человек. Короче, Пауль, думаю, что американцы в конечном счете собираются на нас заработать. А у нас нет иного выхода.

– Вижу, вы недаром вращались в кругу деловых людей, – заметил Кранке. – И они хотят иметь это? – бросил он взгляд на сейф. – Но каким образом? Где американцы и где красные?

– Да, есть некоторые сложности, – согласился Краусс. – Но вы недооцениваете их размах и предприимчивость. Мистер Хейс обещал прислать за документами специальный самолет.

– Лишь за документами? – Уши у Кранке покраснели от раздражения.

– За документами прилечу я, – успокоил его Краусс. – Обусловлено также, что самолет заберет и вас. – Говоря это, лгал бессовестно, полагая, что со временем все как-то уладится. – Но учтите, не сегодня завтра русские сомкнут кольцо вокруг Бреслау, потому и надо немедля вывезти сейф из города. – Похлопав ладонью по карте, продолжал: – Мы с мистером Хейсом не сидели сложа руки, вот и предлагаем кое-что. Видите, – взял со стола остро отточенный карандаш, ткнул им в карту, – в сорока километрах на запад от Бреслау городок Сведбург – южнее Берлинской автострады. А здесь, между Сведбургом и Охтендунгом, – обвел круг на карте, – Штокдорф – имение графа фон Шенка. Старый граф недавно умер, молодой служит в люфтваффе, мы с ним приятели, я взял у Генриха записку к управляющему. В общем, имение будет в нашем распоряжении. Сегодня же вывезем туда сейф, и будете ждать в Штокдорфе, пока я вернусь.

Кранке вздохнул и возразил:

– Но ведь русские придут и туда...

– Конечно. Однако они не смогут контролировать каждый населенный пункт, а вы остановитесь в охотничьем домике фон Шенка. Пусть Валбицын сфабрикует вам документы: вы – какой-то там далекий родственник графа, больной и освобожденный от военной службы, из Дрездена или Франкфурта, там ваш дом, разрушенный бомбардировкой, и вполне логично найти приют у родственников.

Кранке одобрительно кивнул: изготовить такие документы легко, и сама идея Краусса соблазнительна.

Штурмбанфюрер аккуратно сложил карту, но не спрятал ее в портфель. Небрежно отодвинул ее на край стола, как ненужную вещь. Знал места вокруг Штокдорфа как свои пять пальцев: не раз он охотился там на зайцев, вдоль и поперек измерил собственными ногами близлежащие леса и перелески.

– Пока погрузят сейф, – сказал Краусс, устраиваясь на широком кожаном диване, – я не отказался бы пообедать.

Кранке снял телефонную трубку и отдал соответствующие распоряжения. Потом позвал в комнату эсэсовцев и приказал снести сейф к грузовому «мерседесу». По дороге в столовую уточнил:

– Я вместе с сейфом останусь в Штокдорфе, а вы возвратитесь в Бреслау? И сразу вылетите в Берлин?

– Да.

– Но как же вы заберете документы из Штокдорфа? Тем более посадите там самолет, не вызвав подозрение русских?

– Вместе с Хейсом мы продумали и этот вариант. В его распоряжении будет небольшой русский самолет. Почему-то красные называют его «кукурузником». Он садится где угодно.

– А как быть с «Цеппелином»?

– Оставьте его Телле. Пусть найдет возможность переправить курсантов школы в тыл к русским. Парами или тройками... Если даже половина погибнет или сдастся, все равно мы уйдем, хлопнув дверью. А Телле прикажите после завершения операции попытаться добраться в Штокдорф. С новыми списками. Надеюсь, Пауль, вы понимаете, что за каждый новый список мистер Хейс будет вынужден платить отдельно.

Кранке усмехнулся скептически:

– Наверно, Смерш возьмет наших людей в первые же дни. Русские сейчас хорошо разбираются, что к чему. Вспомните, как тщательно готовили Ипполитова, и то мы проиграли.

Видно, само воспоминание о провале той операции было непереносимым для Краусса – он скривился и ответил кисло:

– Никто ничего не знает, и если даже пятерым из сотни удастся перейти линию фронта и осесть в советском тылу, считайте, овчинка стоит выделки. Да и Хейсу трудно будет проверить сразу ценность нашей информации.

Кранке засмеялся беззвучно, однако тут же овладел собой. Он-то лучше всех знал, что пятеро из сотни – не худший вариант.

– Возьмите с собой в Штокдорф Валбицына, – посоветовал Краусс.

– Хотите продать его Хейсу отдельно?

– Он стоит не одну тысячу долларов, – заметил Краусс. – Кроме того, вы эти несколько дней, которые понадобятся мне для контакта с Хейсом, должны держать сейф под присмотром, а Валбицын знает русский, опытный и хитрый. Он сейчас дороже золота.

– Я предпочел бы, чтобы сейф охраняли Курт с Вернером...

– Эти двое? – кивнул Краусс в сторону эсэсовцев, подгонявших грузовик к воротам.

– Вполне надежны и готовы выполнить любой приказ.

– От них за полкилометра несет солдатским духом, если даже переодеть в гражданское и снабдить наилучшими документами.

– Пожалуй, – неожиданно легко согласился Кранке, – пусть остаются здесь. Отвезут сейф и возвратятся. Да и оборона города пополнится двумя отважными защитниками.

– А настроение у вас, вижу, улучшилось, – усмехнулся Краусс.

– Сейчас я угощу вас такими бифштексами, что будете вспоминать нас до самого Берлина. К тому же есть хороший коньяк.

– Захватите коньяк в Штокдорф. Мы выпьем его, когда сядем в «кукурузник».

– Лучше, когда приземлимся у американцев.

– И то правда, – подхватил Краусс.

Он постоял немного у дверей столовой, наблюдая, как эсэсовцы с помощью курсантов грузят сейф в кузов «мерседеса», и пошел есть бифштексы с чувством исполненного долга, почти избавившись от тревоги и напряжения, не покидавших его после возвращения в Германию. Ведь через два, самое большее – через три часа он вернется на аэродром, и «юнкерс» поднимется в воздух над немецким городом, который русские неотвратимо берут в клещи. Но сейчас даже доносящийся сюда гул русских орудий не может испортить ему аппетит.