Текст книги "Неживой (СИ)"

Автор книги: Рост Толбери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

Глава 20
Горан

– Вставай, князь! Воины у стен! – прокричал слуга, ворвавшийся в покои.

Сон сняло как рукой. Горан вскочил с постели, скривился от холодного пола, кинул взгляд на давно догоревшие в очаге угли, натянул сапоги, сорвал со стены полуржавую палицу, стиснул её подмышкой, наспех заправил лёгкую рубаху в портки.

– Вот и всё, – произнёс он и посмотрел на свою телохранительницу, оставшуюся охранять его сон.

Губы её были синюшными от совсем уж не летних холода и ветров, что продували наполовину недостроенный острог. Глаза были усталыми, но в них ещё была сила и решимость, которые он так полюбил. Она кивнула ему, положила руки на рукояти своих клинков и встала ему за спину, готовая ко всему.

Они миновали двор, на зов уже сбежались остальные обитатели замка и его охранницы. Поднялись по покосившейся лестнице и, опасаясь стрелы, Горан слегка выглянул из-за бойницы.

– За мной пришли? – крикнул князь разношёрстой вооружённой толпе, распрямился и взвалил палицу на плечо, как делал его отец, когда был ещё в ясном уме.

– За тобой князь! – крикнули ему в ответ.

Горан обернулся назад. На семерых своих воительниц, на тройку беглецов, что бежали с ним с Поморска, и на десяток слуг, что служили в остроге или пришли сюда с округи, в поисках защиты. Их едва ли хватит, чтобы закрыть одну стену из четырёх. За стеной же стояло человек двести, пускай и вооруженных, чем попало. По крайней мере, это был не отряд имперских карателей, дисциплинированных и обученных.

Пока Горан обдумывал проклятья и угрозы, что может быть, выиграют им ещё несколько минут или часов жизни, толпа нахлынула вперёд.

– Ты или это князь? – крикнули из толпы.

– Самозванец! – крикнул кто-то ещё.

– Нет же! Это наш князь! – одёрнул их ещё кто-то.

– Видал я его на базаре в столице! Он это! – толпа вдруг заспорила, не давая ему ответить.

– Шапку свою съём, он это!

– Да нет же! Самозванец!

– Ряженый!

– Смутьян!

– Не наш это князь!

– Наш бы не сидел с девками, пока убивают нас!

– Наш бы только с девками бы и сидел! Это батька его суровый был, а наш молокосос ещё!

– Эти девки бы никому другому не дали! Его это девки восточные. Все знают!

– Тихо! – могучий бас перекричал всех.

Крепкий мужик с сединой в бороде и длинных волосах, одетый в потрёпанный плащ поверх расшитого камзола, буквально распихал локтями толпу, создав вокруг себя круг. Он привлёк внимание, и воцарилась тишина.

– Стал бы самозванец в глуши прятаться?

Толпа не ответила, лишь перешёптывалась и отхлынула от стен.

– Вы смутьянов уже видали, братья! Они к вам сами домой приходят по осени. Сказки рассказывают, что часть урожая надо им сбагрить, да подешевше. Или на масла для ламп поменять просют, потому что зима якобы самая тёмная ожидается и лбы порасшибаем все по темноте, да на лучинах разоримся. Указы показывают, которые вы по неграмотности прочитать не можете. А если и можете, то там такая белиберда написана, что она вас с панталыку сбивает. Землю им просто так отдаёте, а они этими бумагами потом как щитами прикрываются, да плюют в вас. Смутьяны… они как бесы во плоти. Лгут и речами красивыми зазывают, а ты потом с голой жопой остаёшься на морозе стоять. А этот князь звал кого?

– Ну… нёт… – ответили ему неуверенно. – Мы его тута первый раз видим.

– Да как первый? – закричали из толпы. – Бывало заезжал тут охотиться и пить. Знаю я его!

– Да не он это! – снова крикнули.

– Ну, а чего этот тогда расселся тут? – раздалось со злобой и в бойницу ударил небольшой камень. Горан постарался не моргнуть.

– А ты бы не забился, как пёс раны зализывать, если бы у тебя отобрали всё? – одернул кричащего могучий старик.

– Так это князь или пёс? – рассмеялся кто-то из задних рядов.

– Любой князь ещё и человек живой в придачу. Срёт и кровью истекает!

– Ага! Трон-то весь и засрал, чтоб кровью не истечь!

– Тихо! – снова крикнул старик и повернулся к князю. – Держи ответ! Ты наш князь или нет?

– Ваш, – Горан стыдливо опустил голову. – Горан я. Горан Вечный, сын Вацлава Триединого. Князь Тридании.

– А кто ж на троне-то тогда? По што ты столицу оставил?

– Демон, – вздохнул князь. – Не смог я совладать с иноземцами, колдовством они победили.

– А чего ж не прогнал их, батька?

– Я пытался. Вырезать их всех хотел, да головы назад морем отправить. Показать, что мы тут не лыком шиты и нам тут порядков заморских не надо. Но проиграл. Тут вы правы, что вините меня. Скверный из меня князь вышел. Простите.

– Ты нам скажи, князь, но только правду! Все беды к нам из-за тебя пришли? За то, что отцеубийца на трон сел? Поэтому нас прокляли? Ты чудище на нас навлёк? И беды из-за моря?

– Что?! – зарычал Горан побелев от злобы и зарыскал глазами, ища кричащего. – Мой отец жив! Если… если только не убили его имперцы треклятые. Но… больна у него душа. Не мог он княжить более. Пропала у него сила княжить. Я не хотел на трон садиться! Тяжела ноша! Но не мог купцам власть отдать! Хуже бы было нам.

Толпа снова заспорила, то оправдывая князя, то крича ему новые обвинения и оскорбления, и долго не замолкала.

– Так может, это потому что отец твой, Черногор, силой власть взял и Яриона с семьёй сжёг? Что скажешь? – раздалось когда все затихли и договорились.

– Мой отец только ведьму-людоедку сжёг и предателей, что в спину хотели ударить! – со злобой держал ответ князь. – Детей он когда трогал? Ваши отцы знали его! Он был защитником и батькой всем! Все своры и конфликты уладил, всё при нём соседями стали! Голову бы положил за вас, не задумался бы! Землю своими руками пахал, плуг на спине тащил, когда коня не было. Всем делился! Ничего не жалел. Убил бы он детей? Да ещё так подло?! Хотел бы власть взять, вызвал бы Яриона на поединок, как закон бинордов велит, которой он чтил больше Всематери! А Ярион, как я слышал, не отказал бы ему. Тоже мужиком был!

Толпа снова пришла в движение и стала спорить, могучий старик снова заставил её замолчать:

– Руку дам свою прямо сейчас отсечь, если вру. Знал я Вацлава в годы его лучшие. Он жесток был… дик, как кабан лесной. Но нутром он был с Севера. Прост и надёжен, как топор. Не мог он интриги чинить. Честь у него была воинская и честь защитника земли. Не чинил он козни против Яриона, потому что не было в нём зла такого. Взял силой власть, потому что сильнее его никого не было, а слабому правителю нельзя власть давать. Таков закон Севера.

– Здесь вам не Север!

– Не Север, – согласился старик, учтиво склоняя голову. – Мы тут гости, можно сказать. Будь здесь Север, тут бы мужчин не осталось. Да и баб тоже. Все бы взяли оружие, да пошли с князем столицу выручать от вражины. Или бы ещё на битве с чудищем все полегли.

– Мы тоже не из тряпочек сшиты! – злобно ответили ему.

– Не ссорьтесь, – оборвал их Горан. – Не важно откуда деды и отцы пришли. Всё давно смешалось. Во мне столько Узорицы, сколько в вас Севера. Мы все дети одной земли. Мы все братья. У нас одна кровь.

– Вот! – закричали. – Вот вижу! Князь стоит. Так князь и должен говорить.

– Да!

– Одна кровь!

– Одна!

Старик снова прервал толпу, хотя крики и стали куда более располагающими, и обратился к своему владыке:

– Чума прошла по нашим землям и опустошила их. С тех пор как прапрадеды наши приняли Всематерь и сожгли последнего своего конунга, жаждущего крови, войны мы не знали. Мы выросли сытыми и долю тяжёлую позабыли. Не убивали брата и кровью брата не орошали землю. Не от кого было защищать землю. Так было… но теперь время мира кончилось. Нам нужно защищаться. Вставай же князь, множество воинов пришли под твои знамёна.

– Нет, дорогие вы мои, – князь опустил голову и развёл руками. – Не можно туда идти. Иноземцев слишком много. Перебьют нас. Сколько нас? Двести?

– Немало нас, князь, – крикнул ему уверенный голос. – Только собираться мы начали и сюда пришли врагов выбить из крепости, чтоб они в тылу не остались. Больше нас. Две тыщи наберём вот-вот. Мало, кто в стороне останется! Будут с нами считаться. Ты с нами, князь? Или из тряпок сделан? Нового нам выбрать? Держи ответ!

* * *

Ближе к вечеру толпа успокоилась и разбрелась по округе, в поисках еды и места для ночлега на пепелище. И ожидая решения князя, который так и не смог ничего из себя выдавить.

Горан сидел на своей постели и смотрел, то на подрагивающую от сквозняка свечу, то в разбитое окно и кусочек хмурого неба, с которого присыпал снежок, для которого было ещё слишком рано, то на резные рисунки, покрывавшие почти все скудные предметы мебели в его «покоях».

Почти везде резьба была кривой и местами даже комичной. Горан знал, что местные мастера очень старались и выполнили свою работу от души. Но эта работа ни шла ни в какое сравнение с тем, что он видел на артефактах бинордов, что ему иногда удавалось выкупить у морских торговцев или с тем, что было описано в книгах.

Его народ измельчал. Из великанов и неотступных воинов с ледяных морей, когда-то захвативших пол Узорицы просто ради спора и заткнувших за пояс не одну «великую» империю, они превратились в бедных селян и рыбаков, что коротают свой век на никому больше не нужной земле с подветренного края.

А ему, преждевременно назвавшему себя Вечным, стоило бы поменять имя на Летний. Ведь столько длилась его княжение.

Нет.

Он вспомнил тяжёлый взгляд отца, когда тот разочаровывался в сыне и тяжёлую его руку, которую он часто применял как часть образовательного процесса. Его отец был широк в плечах и так силён, что мог забороть коня. Не было ему равных, ни разу он не проигрывал ни схватку чести, ни ратный бой. Даже те, кто никогда не видел, как он вращает свой топор и рубит им людей, даже те, кто никогда не слышали ни о нём, ни о его деяниях, опускали голову, не в силах выдержать его тяжёлый взгляд.

Кроме Горана. Даже будучи виноватым, а по детству он бывал виноватым часто, даже после таких тяжёлых оплеух, он не опускал голову и смотрел прямо ему в глаза.

Горан, пускай и не стоял на склоне Чёрной Горы, один к двадцати, без шансов на успех, пускай он не взял Поморск и Донск, пускай не гонял разбойников и пиратов по всему триданскому Сапогу. Но он точно не был сделан из тряпок. Духа у него было столько же сколько и у отца.

Просто у него никогда не было возможности этого выяснить. Сейчас ему страшно и волнительно. Чтобы не сделал сегодня и чуть погодя – он бессилен и проиграет. В таких обстоятельствах хорошо бы уехать подальше, да начать с нового листа и с новым именем. Так бы ему советовал Мракой.

Не было никакого шанса на успех.

Так же как не было на Чёрной Горе…

Так же как и не было шансов у деревенского старосты стать князем и объединить под своими знамёнами столько земли.

Отец рассказывал ему, что чёрные нары, шепчущие добрым людям слова сомнений пошли от Чернобога.

После того, как мир был сформирован Законами, подчинён Силами и заселён Богами и их творениями, пришёл Чернобог. Пришёл один и после всех.

Известно, что первым кто его встретил был Сварг, бог-кузнец и самый любимый друг Аракса, бога войны. Сварг удивился чёрной коже и внешности пришельца, лишь слегка похожего на людей, и спросил его: откуда он, зачём пришёл и где источники его силы.

Князь Лжи не ответил Сваргу. Столько в нём было зла, что он сразу же начал сеять смуту. Он обвинил Дагту, жену Сварга, в том, что она изменила Сваргу с Араксом. Сильна была любовь Сварга и так же сильна оказалась в нём ревность. Взял он свой молот, выследил Аракса и обрушил ему на голову. Аракс успел выхватить свой топор и меч, отразил атаку, выдержал бой и смог забороть друга, в надежде, что тот образумится.

Сварг кричал и вырывался, сыпал проклятьями, да так сильно, что после его проклятий не осталось ни одного меча, который бы не сломался в битве, какой бы кузнец его не выковал для война. Аракс умолял его, пытался объясниться, но Сварг успокоился сам лишь потому, что вдруг понял – Аракс, бог войны и сражений, не пытается убить его в ответ, отказался от схватки и говорит… Говорит, а не сражается!

Ярость помирившихся Сварга и Аракса обрушилась на нового врага. Никогда прежде бог не пытался убить другого бога. Чернобог выстоял в схватке с ними обоими, поплатившись немалым количеством чёрной крови. Их бой длился так долго, что они успели устать и остыть, не добившись серьёзных результатов. Так и разошлись.

И потом пожалели о том, что не довели дело до конца. Чернобог не успокоился. Везде, где он появлялся, он распространял свою скверну и желчь, стравливая богов между собой, заставляя их сражаться и проливать кровь друг друга.

Но в Правь смерть не царствует. Ни один бог так и не смог убить другого. Так же и нельзя было убить Чернобога.

Собрался совет. Боги решили, что Чернобог не один из них и не может жить в Прави. Обманом, но не силой они заставили Чернобога уйти в мир смертных, обрести смертное тело, которое с трудом, но смогли убить. Они обрекли Чернобога на заточении в Нави, Обители Теней, Перекрёстке Миров, где он и сгинул во мраке и холоде.

Но прежде, чем это случилось Чернобог успел проклясть самых любимый детей богов. Из его чёрной крови родилось бесчисленное количество чёрных нар, которые перессорили между собой людей, разделили их на народы, спутали их мысли и языки, заставили предавать и ненавидеть друг друга. И теперь изводили любого человека, до которого могли добраться.

Князь стиснул зубы, силой прочертил охранный знак на груди и сплюнул, отгоняя нечистую.

* * *

– У Вас гостья, княже… – пробормотал слуга и оставил дверь приоткрытой, даже не спрашивая пустить ли её.

Горан и его телохранительница переглянулись, её руки легли на рукояти клинков. В дверь вошла нетвёрдой походкой прошла женщина невысокого роста и непонятного возраста, крепкая, но худая, с чёрными волосами и седыми прядями, с измождённым лицом.

– А ты… – удивлённо протянул князь.

– А я как собака в любую щель протиснусь, – оборвала его гостья. – В этом остроге стока дырок осталось, что будь я против тебя, ты бы уже мёртв был. Вино-то есть у тебя?

Князь ещё несколько раз переглянулся с телохранительницей, руки которой побелели от тона гостьи и негодования, но князь лишь отрицательно покачал ей головой. Гостья не была настроена враждебно.

– Зильда я, мы встречались, когда ты ещё был князем и собирался воевать с чудищем.

Горан усмехнулся горько, но не растеряв юмор – разбойница была права. Какой он теперь князь без княжества? Он достал из под кровати здоровую и пыльную бутылку со старым и креплёным вином, к которой хотел притронуться сегодня, но не смог. Из-за мыслей в своей голове.

– Во-о-от это дело! – пободревшим голосом протянула Зильда.

Выхватила у него бутылку из рук, сверкнула глазами на телохранительницу, вырывала зубами пробку и щедро налила себе в один из пыльных и давно не мытых кубков. Сделала пару глотков, довольно хрюкнула и раскинулась в кресле.

– А ты смелая баба, – вырвалась у Горана, охранница сверкнула на него ревностным взглядом за эту реплику, демонстративно поднялась с постели и вышла за дверь.

– Есть такое, – заметила Зильда. – Ты тут случайно вонючего камыса усатого не видал? Бледного как смерть?

– Не видал.

– Эх, жалко. Будем надеется, что тоже выбрался. Разделились мы.

– Помнится мне, не поладили вы, – заинтересовался князь, разглядывая разбойницу. – Ты выглядишь по другому. Что случилось?

– Как пить дать, не поладили, да только встретила я потом Зверя твоего, а он похуже камыса будет. Чуть не извёл нас, еле как выбрались. А вот банде моей не так фартануло, – увидев выражение лица князя Зильда тихонько рассмеялась. – А ты уже и позабыл от страха, пентюх лободырый, что людей на смерть послал…

– Зверь… – прошептал князь и заткнулся. В свете нескольких свечей серьёзное лицо Зильды почти напугало его.

– Чёрт меня дери! – Зильда хлопнула себя по коленке, расплескав вино. – А я чего-то решила, что ты хитровумный. Мышишься здесь от Зверя, думаешь что сюда он не полезет, раз тут прошёл уже. А ты оказывается щенок напуганный! И какие я с тобой дела теперь поимею? А?

Князь ничего ей не ответил, ни один мускул на лице его не дрогну, не сжались кулаки. Омертвел он так, что даже дерзость ничего в нём не вызывала.

– Слышь, – Зильда свистнула и от неё пахнуло алкоголем, – ты что, княжество тем заморским выблядкам просрал? Не от Зверя бежал? Ну охренеть теперь…

Они надолго замолчали.

– У Закосого вечно всё из рук валилось, – Зильда одним глотком осушила остатки вина и налила себе ещё. – Не пришей к манде рукав, как говориться. На ровном месте такой хаос устроит, что домовым шкодным и не снилось. Ты на него похожий чечас. Только править начал, и в миг дерьмо во все стороны полетело, как с мельницы. Говорят за грехи твои Зверя за тобой послали, чтоб он тебя нашёл и наживую в Пекло утащил на веки вечные. А все кто на его пути станут… ну на меня посмотри, допустим. Была вот недавно баба в самом соку, а теперь старуха и кости ломит. Эт мне повезло ещё. Ребят моих и всех кто на пути вставал, он просто сожрал, будто они какие-то пироги с рыбой только-только из печки. Кости их обсасывал и причмокивал от удовольствия. И никак его не остановить было.

Князь оцепенел и не двигался.

– Не веришь? А посмотри в окно князь. Снег идёт, а не жара, как положено. Валашки твоей нету, сгорела она. Отсюда видно пепелище… Щенок ты. Даже слово сказать против бабе не можешь. Ну молчишь-то чего? Тебя камыс что ли укусил?

– Я… я о другом думал, – выдавил из себя князь.

– О чём, глядь-твою-мать?! О бабах своих загорелых?

– Трон… мой трон… Он…

– Отобрали твои стул злые заморские пудели? – Зильда рассмеялась. – Как игрушку забрали у маленького! Эх был бы у меня леденечек с рынку, я бы тебе его в пасть запихала, чтоб ты скулить перестал. Как вообще можно здесь, что-то отобрать, на чужой земле? Их даже не войско было, так отряд не большой. Просто так им что ли всё отдал? Ух и позорище же ты. И не догадался в свой побег даже золото взять и Зильде помочь! Компенсировать ей затраты за защиту жопы князя! Что мне делать то теперь, пёс? Ой не в ту стень Зильдушка сунулась, ой не в ту…

– Тихо, – прошептал Горан.

– Чудища какие-то лесные, нечисть засраная, вонючие камыс, холода лютые, князья полоумные, дорог ни хрена нету, одни дураки вокруг…

– Заткнись! – прорычал Горан и Зильда замолчала.

– Ну вот, – Зильда кивнула ему и улыбнулась. – Другое дело. Тот князь, который «головый на раз рубит». Узнаю, признаю. Вот с тобой и покумекаем о том, что дальше делать.

Горан встал с постели, грубо вырвал у неё из рук бутылку и налил себе.

– Значит так, князёк, – Зильда легко выдержала взгляд побелевшего от гнева Горана. – Зильдушке нельзя назад к Бремне возвращаться. Ждут тама её люди не добрые, которые планы Зильды на долгую и богатую жизнь не разделяют совершенно. На сервера кумысные я пойти не смогу, там не выживу, слыхала я про те края и про болота тамошние. Путь у меня один только, в порт твой просратый и на корабль подальше отсюдова. Могла бы я, наверное, пробраться на какую шухну, да замышиться поглубже в трюме, да вот без золота там всё равно делать нечего.

– А мне с этого какое дело? – сквозь зубы спросил Горан, нависнув над разбойницей.

– А такое, князь. Я недолго у тебя в гостях пробыла, но времени зря не теряла. Знала же блин, дура, что затея с добычей чудища не выгорит. Был у меня и другой план. Ночью в замок проникнуть по секретному ходу, да сокровищницу твою вскрыть. Ту, что в пятой башне.

Князь не выдержал и рассмеялся. Стиснул губок, раздумывая не проломить ли ему череп наглой разбойнице.

– Нет там никаких сокровищ. И ходов никаких нет. Попытка хорошая, но могла бы чего поумнее придумать.

– Твоих нет, князь, как пить дать, – согласилась Зильда. – А вот прихвостень твой, Сракой, или как там его, за каждую сделку в порту свой процент брал, и так у него стало много богатства, что понадобилась ему и собственная сокровищница. Прямо у тебя под носом и под твоей охраной. Каков плут, да? Ты бы и сам знал, если бы хоть раз по рынку прогулялся и послушал чего люди говорят.

– Брешешь! – Горан задохнулся от возмущения.

– Как только я на рынке появилась и баек наслушалась так сразу ко мне купцы и подлетели. Самой мелкой руки, что Сракоя банда обирала. Дела у них и так не ладились, а аппетиты всё росли у хапуг твои. И решили они свалить с Тридании, да по справедливости золото Сракоевское захватить с собой. И прокопали даже до него проход секретный, от гавани прямо в пятую башню, почти что до конца, в каменную стену упёрлись. Только вот духу у них не хватило, ждали они всё удачного моменту, да трусили по тихой. Пока меня и моих бандитов не увидели, и не решили нас в долю взять. Уговор у них был простенький. Мои бандиты охрану порежут и смуту наведут, они золото вынесут и свалят в закат. Меня с собой возьмут, а вот головорезов моих уже и нет. Я только по этому им сразу и ответ не дала. Решал сначала придумать, как с бандой в закат свалить, а их крайними оставить. И тут всё закрутилося…

Горан залпом осушил кубок, на негнущихся ногах отошёл назад до постели, усёлся на неё и вздохнул.

– А ты думал, – Зильда снова хихикнула, – что ты особенный какой? И при тебе интриг не будет? Эх ты, деревенщина. В больших городах что-то такое каждую ночь происходит, целая игра ведётся и всё поле игроками и пешками заставлено. И хорош в ней тот, кто никогда нос не вешает и всё плохое себе в хорошее превращает. Возьмешь меня с собой и дашь золота – покажу где тоннель. Сможем отрядом войти и ворота сразу же отворить, никакой осады не будет. А там уже дело техники – как я слышала тут больше народа соберётся, чем заморских этих. А кого больше – тот и прав. И то… если их Зверь не покромсает. В любом случае, замок смогём взять, а там дальше и посмотрим. Чуешь, князь?

Князь молчал, уставившись на пламя свечи, колышущееся от сквозняков и отбрасывающее тени на лицо разбойницы.

– Ну ты подумай, князь. До утра. Раз уж ты такой немощный и тебе думать надо. Батька твой, слышала я, не думал, а своё брал. И мне такое близко. Хоть и висела я в пасти у чудища совсем недавно, а до этого ещё раз двести помереть могла, но такая жизнь моя. Мне четыре стены только в гробу видать. Всё остальное время поклялась я полной грудью дышать. Так и помру. С тобой или без тебя.

* * *

Как только солнце коснулось промозглой земли, толпа вновь собралась у стен острога. В этот раз она не осуждала его, не бросалась камнями и не грозилась разорвать его. Под её крики ворота отворились и к толпе вышел князь. Толпа пропустила подальше его от спасительных стен крепости, обступила со всех сторон и молчала, словно на трауре. За ночь число её удвоилось, и в ней он смог разглядеть ещё несколько благих предзнаменований.

Он увидел обожженные лица гренадёров, что послал за чудищем. Отразился на полированных доспехах отряда копейщиков, так глупо стоявших в шеренге, посреди живой и движущийся толпы. Оба отряда были в полном составе и похоже сохранили верность. Отдал им честь и получил салют в ответ.

Горан вёл за собой черногривого коня, одного из своих любимых жеребцов, которого удалось увезти из конюшни и на котором он доехал до Валашки.

Последнего и единственно коня, что у него остался.

Он развернул его к себе мордой, погладил по крупу, прислонился к его лбу, выхватил топор и ещё до того, как жеребец успел испугаться по-настоящему, проломил ему череп, прямо между глаз.

Склонился над его агонизирующим телом на колени, положил рядом топор и освободился от рубашки, оставшись голым по пояс. Вынул нож, полоснул себе по ладони, набрызгал крови на землю и провёл рукой по разбитой голове бездыханного коня.

– Аракс, Князь Войны, – произнёс князь, опустился на колени перед жертвой и очертил на лице красные знаки рун. – Услышь нас. Мы зовём тебя в наши сердца, как в дом, где ждут отца. Очаг разгорается. Ты согреешься у него. Мы накормим тебя тёплой кровью… ни своей, ни чужой, нам для Тебя не жалко. Клинки наши острые, а тела без страха примут раны. Мы, сыны Севера, призываем тебя. Мы, сыны Севера, принесём тебя на далекие земли, что ты не видел. Мы, сыны Севера, не осрамим тебя. И самых достойных ты заберешь себе. Домхайн!

Князь закончил молитву. Толпа смотрела на него со страхом, неодобрением и отвращением. Могучий старик снова растолкал толпу, вышел вперёд, опустился рядом на колени и начертил на лице красный символ.

– Домхайн! – громко сказал он, поднимаясь с колен и зазывая толпу. – Князь не трус! Он поведёт нас в битву. За землю! За отчий дом!

– Домхайн! – крикнул один из потомков северян.

– Домхайн! – крикнул ещё кто-то.

– За землю!

– За кровь!

– За отчий дом!

– Домхайн!