Текст книги "Встретимся в морге (Испытание злом)"

Автор книги: Росс Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Глава 21

По склону я поднялся наверх. Тихая и спокойная ночь балансировала в мертвой точке. За спиной сияла паутина городских огней, словно море с мириадами светящихся существ поднялось и затопило горы. А впереди серую пустыню настоящего океана освещало лишь несколько крошечных звездочек.

Выехав в то самое место, где Керри Сноу нашел свою смерть, я вдруг почувствовал, что тьма здесь буквально осязаема. День, свет – сейчас это были пустые слова; подобных понятий просто не существовало в этом темном мире. Оставалась только смерть. Я ясно видел эту безумную троицу: упавшего человека с размазанным по асфальту лицом, ослепшего от алкоголя водителя, даже не догадывающегося, что под колесами автомобиля хрустит голова жертвы; Артура Лемпа, прячущегося в темноте и лихорадочно старающегося придумать новый план вместо провалившегося.

Я включил вторую скорость и позволил инерции увлечь машину вниз по крутым поворотам. Возбуждение давным-давно угасло, превратившись в тихую злость. Если мальчик жив, то моя задача – найти его. Если нет, то именно я должен представить его счет к оплате.

Фары осветили сторожку, в которой жил Майнер и в которой Майнеру больше не жить. На дорожке облетевшие эвкалиптовые листья складывались в какие-то унылые иероглифы. Деревья стояли позади, напоминая дрожащих от потаенного страха великанов. Я и сам перепугался, посмотрев на складывающиеся небеса.

За поворотом стоял чей-то автомобиль. Свет, падавший из окон, освещал глубокую лощину. Машина оказалась новым «бьюиком» с откидным верхом и наводила на мысль о Ларри Сайфеле.

Он лично открыл дверь. Глаза его были мутными и сонными. Адвокат радостно обдал меня едкой волной алкоголя, затем провел в застекленный холл и впервые за все время нашего знакомства заговорил шепотом:

– Вы ведь знаете, что произошло?

– Много чего произошло.

Его рука вцепилась в мою.

– Я имею в виду старикана. Он умер сегодня, то есть вчера...

– Форест только что сообщил мне об этом. Вскрытие будет?

– Не вижу для этого никаких оснований. Доктор заверил Хелен, что это коронарный тромбоз.

– После этих слов она, видимо, вздохнула с облегчением...

Его аж перекосило.

– Нет ли в ваших словах подтекста?

– Его надо искать не в моих словах, а в происходящем здесь. Я всего лишь стараюсь докопаться до истины. И сейчас, на мой взгляд, появились некоторые факты, способные заинтересовать юриста. Человек серьезно болен. Известно, что чрезмерное волнение способно его убить. Совершенно определенное действие, которое сильно влияет на психику и общее физическое состояние. Я имею в виду похищение сына. Человек умирает, и возникает логичный вопрос: не убийство ли это?

– Вы хотите знать мое мнение? Я считаю сей «факт» весьма спорным. Для сравнения можно привести несколько примеров подобных этому дел, в которых убийство было доказано...

– Я намекаю на ваши показания. Форест мне сказал, что именно вы сдали Керри Сноу ФБР за дезертирство. Это было в сорок шестом. Я не верю, что с человеком можно поступить подобным образом и спокойно об этом забыть.

– Вы называете меня лжецом?

– Я хочу сказать, что память – это как бы импровизационная пьеса. Трактовка – совершенно вольная. Вам необходимо поработать над режиссурой.

– С меня довольно! Кем вы себя мните, черт вас побери?

– Диогеном. У меня диогенов комплекс. А вы?

– Эдипом, – произнесла Хелен Джонсон от дверей. – Перед вашим приездом мы как раз обсуждали эдипов комплекс и его последствия. Ларри сказал, что Эйбель существовал в его жизни как образ отца. А так как «отцу» теперь капут, то у Ларри появилась непреодолимая потребность овладеть «образом» матери, в роли которой, разумеется, выступаю я. Все правильно, Ларри?

– Быстро работаете, Сайфель.

– Идите к черту. – Его перекосило. Он рывком развернул меня. Правый кулак немедленно взлетел к моему лицу.

Левым предплечьем я парировал апперкот, придвинулся и захватил его руки в «тиски».

– И когда ты только вырастешь?! Удар по носу никогда не решал проблем.

Я знал типов вроде Сайфеля, в молодости частенько возился с подобными: легкоранимое «эго», скрывающееся под жирком блефа и тщеславия.

– Отпусти руки! Узнаешь, кто тут взрослый, когда я размажу твою башку по полу.

Он изо всех сил пытался освободиться. В пьяных адвокатских глазах стояли слезы ярости. Его подвергли унижению перед женщиной, и Сайфель не мог этого вынести. Я не сомневался, что он достаточно натерпелся подобных выходок от своей матери.

Хелен Джонсон положила руку ему на плечо.

– Ларри, тебе необходимо успокоиться. Если это будет продолжаться, то мне придется попросить тебя покинуть этот дом.

От прикосновения женщины адвокат словно окаменел. Я отпустил его. Трясясь от ярости, Сайфель повернулся к Хелен.

– Ты просто не слышала, что он говорил.

– Не слышала чего? – Она была очень спокойна, я бы сказал, даже чересчур. Ночью от ее красоты веяло странным холодом. И темнотой. На лбу появились морщины, в глазах сквозило сомнение, под ними набухли синеватые полукружия.

– Он фактически обвинил тебя в убийстве собственного мужа, а меня – в сокрытии информации.

– И?.. – Со слабой негаснущей улыбкой она повернулась ко мне.

– Мистер Сайфель преувеличивает. Форест, агент ФБР, предположил такую формулировку касательно смерти вашего мужа: «косвенное убийство». Я хотел узнать мнение мистера Сайфеля, ведь он адвокат: лежит ли на похитителях ответственность за смерть мистера Джонсона?

– Так, значит, вот вы зачем приехали сюда в такой час – попросить у Ларри юридической консультации...

– Я приехал, чтобы разобраться.

– Хорошо, тогда давайте сначала поговорим о причине смерти Эйбеля. Я думала об этом весь вечер, точнее всю ночь. Мне кажется, лучше всего будет рассказать вам правду. Тут что-то такое есть...

Сайфель развернулся, загородив женщину своим вечерне-пиджачным плечом.

– Хелен, ни слова больше. В таком состоянии у вас достанет глупости обвинить себя черт знает в чем.

Ее взгляд был устремлен мимо него.

– Так вот, я и говорю, находясь в таком состоянии, что правда обычно спасает от греха. Падая в бездну, цепляешься не за что-нибудь, а за нее – вы понимаете, – даже если обдираешь руки. Кроме того, даже не пытаясь играть роль безутешной вдовы, я понимаю, что крупно задолжала и сейчас настало время платежа.

Ее психический надлом меня здорово напугал.

– Мы можем сесть и поговорить? – спросил я.

– Конечно. Простите, ради Бога. Вы, наверное, очень устали. Мистер Форест рассказал о том, что вы пытаетесь сделать. Не могу выразить, насколько я вам благодарна...

– Не стоит, – сказал я. – Пока Джейми не найден, все это ничего не стоит.

– Нет. Не могу с этим согласиться. – Ее глаза внезапно наполнились слезами. – Но проходите же.

Она усадила меня в углу гостиной на круглый секционный диван возле камина. Эвкалиптовые бревнышки почти прогорели, распространяя слабый запах лекарств. Неверный свет жался по стенам; ночь приникла к огромному окну.

– Что будете пить, мистер Кросс? Ларри с удовольствием сделает вам напиток, не правда ли, Ларри?

– Разумеется, – раздраженно отозвался Сайфель.

– Это очень любезно с вашей стороны, но, боюсь, мне придется отказаться. В сие позднее время это просто собьет меня с ног.

– Тогда выпей сам, Ларри. Ты знаешь, где что стоит.

Сайфель вышел из комнаты. Женщина примостилась рядом, на низкой спинке дивана.

– Я очень привыкла к Ларри, правда, в последнее время он здорово портил мне настроение. Сегодня капля переполнила чашу. Он сделал мне дьявольски наглое предложение. Ему пришло в голову, что сегодня самый подходящий день для того, чтобы убежать на край света и поживать себе на этом краю до скончания века. Можете себе представить? В подобных-то обстоятельствах...

– Да, я могу себе это представить.

– Я чуть было не выставила его вон.

– Но почему-то не выставили...

– Я боялась оставаться одна.

– Ну, а друзья, родственники?

– Никого, с кем бы мне хотелось побыть. Я телеграфировала матери в Нью-Йорк, и видимо, она вылетит завтра либо послезавтра. – Хелен понизила голос. – Ларри меня страшно разочаровал. Я-то думала, что в такую минуту смогу ему довериться.

– Он пьет уже с полудня. Ничего странного, что тормоза у него напрочь отказали.

– Забытое слово – сдержанность. У людей ее теперь днем с огнем не сыщешь. Что хотят, то и творят, а чем больше хотят, тем сильнее себе же гадят. – Она склонила голову, представ на сей раз в образе скорбящей королевы. – А вы что за человек, мистер Кросс?

– Вы, видимо, не рассчитываете, что я вот так честно и прямо отвечу?..

– Не рассчитываю.

– Судя по всему, я – перемещенное лицо из другого мира. Меня здесь ничто не устраивает, а я не устраиваю здешних.

– Поэтому вы и не женитесь?

Я наклонился к огню и поворочал кочергой прогоревшие бревна. Словно рой рассерженных шершней, от поленьев по дымоходу вверх взвились снопы искр. Я встал и посмотрел женщине в глаза.

– Вы обсуждали меня с Энн Девон?

– А что в этом страшного?

– А Ларри Сайфеля?

– Разумеется. Она его очень любит, да и Ларри Энн тоже нравится. Только он боится признаться в этом самому себе. Но вы не ответили на мой вопрос.

– Вы ведь хотите получить честный ответ, не так ли? А такого у меня нет. Просто я никогда не задавал себе подобного вопроса. Думаю, что могу сказать примерно следующее: к другим я питаю более сильные чувства, чем к самому себе. Мои родители были несчастливы в браке. Мне кажется, что ребенком я только и пытался, что охладить страсти. Либо уничтожить в зародыше начинающуюся ссору. В самые черные дни Великой Депрессии я начал учиться в колледже. Специализация – социология. Хотел людям помогать, «Приносить пользу обществу» – этот лозунг был в то время религией для многих. Но зерна, посеянные в те годы, дали всходы лишь через несколько лет после окончания второй мировой войны. Помощь другим я понимал как отказ от помощи самому себе, но при этом душа остается где-то далеко позади. Эмоционально я отброшен на много лет назад.

– И вы действительно так думаете? – Глаза ее полыхали темным огнем.

Я не ответил, потому что ответа у меня не было. Никому не дано познать самого себя, а когда все-таки человек добивается своего, он понимает, что уже слишком поздно. Я передернул плечами.

– Мне понятна сентенция о пользе. Любая сестра милосердия поймет нас. Я, например, всегда этим гордилась. Разве это не добродетель?

– Конечно, как и любые другие человеческие качества, когда их не чересчур.

– Но как желание помочь человеку может быть неправедным?

– О вещах и поступках нужно судить по конечному результату. – Я огляделся в поисках Сайфеля. Адвокат куда-то сгинул. Тогда я решил взять быка за рога. – Я не знаю, почему вы вышли замуж за Эйбеля Джонсона. Но если при этом отсутствовала любовь, то делать этого не следовало.

– Какое вы право имеете так говорить?

– Никакого. Просто хочу выяснить все до конца.

Блики огня из камина пригвоздили к стене ее огромную тень. Она трепетала наверху, похожая на бабочку в ореоле черного пламени.

– Я любила его, – сказала Хелен Джонсон, – по-своему. Разумеется, мне было известно, что он богат, а я вкалывала всю свою жизнь и все же вышла замуж не из-за денег.

– А из-за чего?

– Вы жестоки, – сказала она, опустив голову.

– Происходящее жестоко само по себе. Я хочу увидеть окончание спектакля.

– Я жалела Эйбеля. Он умолял меня стать его женой, боялся лишиться сиделки, боялся одиночества, смерти. И он так хотел сына... Да, вы были правы. Действительно, необходимо все прояснить.

– Действительно...

– Он был старше и с трудом тащил меня и сына по жизни. Изо всех сил старался держаться молодцом, но даже Джейми был ему в тягость. Представьте себе деда, который вместо внука нянчился с собственным сыном! Конечно, Эйбель любил мальчика, но не мог заниматься с ним целыми днями. Это было одной из причин, почему я позволяла Джейми столько времени проводить с Фредом Майнером, и, как я теперь понимаю, самой большой ошибкой. Я столько дров наломала!..

Она заломила руки. Я услышал тихий хруст.

– Не следует во всем винить только себя. Ваш муж тоже был неравнодушен к заготовке дров.

Она смотрела на меня в каком-то изумлении.

– Да, только что собиралась вам сообщить. Я узнала, что он мне не доверял. Но, быть может, вам все известно?

– Я разговаривал с человеком по фамилии Бурк. Он владелец частного сыскного бюро в Голливуде.

Она прижала руки к груди и вздохнула. Ее волосы, словно застывший огонь, словно обретшее форму темное пламя, взвились надо лбом. И тогда я подумал: пусть виновна, но все равно она – великолепна.

– Я была верна Эйбелю. Наверное, странно говорить об этом вам... Я никогда и ни с кем не обсуждала свою семейную жизнь и вряд ли найду в себе силы сделать это вновь, хотя ни в чем не виновата. Быть может, мне не следовало позволять Ларри возить меня развлекаться, но до сегодняшнего дня я и не думала, что Эйбелю может прийти в голову меня подозревать. Впрочем, его ревность не была для меня тайной.

– Это со всяким может случиться.

– Особенно со всяким старым человеком. Сейчас, как видите, мне не до жалости, она куда-то улетучилась. Последняя капля просочилась в песок неизвестности после того, как несколько часов назад он мне сообщил, что шпионил за мной!! А ведь последние шесть лет я только и делала, что нянчилась с ним!

– Он вам сам об этом рассказал?

– Да. Когда я вернулась из морга, то описала ему мертвого человека. Подумала, что, быть может, он видел кого-нибудь подобного на железнодорожной станции. Эйбель по описанию понял, кто это: частный детектив, который несколько месяцев тому назад шпионил за мной.

Она поднялась и подошла к окну. Ее тень, приняв угрожающие размеры, прокатилась по стене, словно надвигающаяся неотвратимая кара.

– Эйбель понял, что натворил. Именно он ответственен за то, что началась серия этих жутких убийств. Он сделал неверный шаг, а все остальное – последствия. – Она задумалась. – Вы действительно обвиняете меня в убийстве Эйбеля?

– Ларри поспешил с выводами. Я просто не исключаю подобную возможность.

– А я исключаю. Эйбель сам себя убил. Он не мог примириться с мыслью о том, что натворил. Сам сказал мне об этом перед смертью.

– Это был преднамеренный суицид?

– Мне бы не хотелось называть это так. Он ведь не застрелился и не принял яд. В его состоянии это было необязательно. Эйбель встал с постели и разгромил комнату в щепы. Он переломал все – кусок за куском – в пыль. Я попыталась его остановить, но – тщетно. Сказал, что стоит мне сунуться и он меня прикончит. Эйбель умер от ненависти к себе. А еще от ярости. Когда шум затих, я вошла и увидела его лежащим в груде обломков.

– Хелен, почему бы вам не отдохнуть? Это был ужасный день...

– Не могу. День действительно невероятный, но сейчас мне не до сна...

– У меня есть немного нембутала...

– Нет, – произнесла она резко. – В доме достаточно снотворного. Я предпочитаю не спать. Это может показаться нелепым, но мне кажется, что если сконцентрироваться на мысли о том, где сейчас находится Джейми, то я это в конце концов узнаю.

– Вы его очень любите...

– Его все любят. А я больше всех. Он мой сын.

– Вполне возможно, что Майнер отвез мальчика куда-то в пустыню. – Я рассказал ей о «расписании» Лемпа, которое отдал Форесту. – Не знаете ли вы какого-нибудь места, где он мог бы схорониться?

– Нет. Фред ненавидел пустыню. – Задумчиво добавила: – У нас там есть небольшое бунгало... Но не повез же он Джейми в наш собственный дом!

– Чего зря гадать! Понимаете, они могли рассуждать так, что при подобном раскладе это место заподозрят в последнюю очередь. Кто-нибудь сейчас там живет?

– Нет. В прошлом месяце мы законсервировали дом. Летом там слишком жарко.

– А ключи где?

– Эйбель хранил их в своем бюро. Я принесу.

Она вышла, но вскоре вернулась. На лице ее было написано недоумение.

– Они исчезли.

– Где он находился, этот ваш дом? Телефон там есть?

– Разумеется.

Она дала мне номер связной через Палмдэйл. В три часа ночи на междугородней линии задержек не было. Сквозь неясные шумы и потрескивания телефон прозвонил четыре, а затем еще четыре раза. На том конце кто-то поднял трубку.

– Вызывает Пасифик-Пойнт, – сказал оператор.

Молчание.

– Кто-нибудь! – повторил оператор. – Вызывает Пасифик-Пойнт.

Трубку положили на место. Операторы обменялись замечаниями, а затем:

– Извините, сэр, но ваш номер не отвечает.

– Но там все-таки кто-то есть?

– Думаю, да, сэр. Попробовать еще раз?

Прямо над моим ухом раздался крик Хелен Джонсон:

– Да! Пожалуйста! Я знаю, что Фред там! Это может быть только он!

– Нет. Спасибо, – сказал я и положил трубку.

Хелен вцепилась в мое плечо обеими руками и принялась трясти меня изо всех сил.

– Он ведь там! Поговорите с ним! Мне необходимо знать!..

– Нет. Мы только его вспугнем. А быть может, уже вспугнули.

Эмоции перехлестывали через край. Хелен закричала:

– Да! Вы правы! Нужно ехать немедленно!

– И вы тоже?

– Больше я никому не доверяю!

Я потянулся за трубкой.

– Необходимо уведомить Фореста.

Ее рука, тонкая и сильная, накрыла мою.

– Вы никому не скажете. Я не намерена терять ни единого шанса. Если Фред Майнер вернет мне Джейми живым и невредимым, то пусть убирается на все четыре стороны вместе с деньгами...

– Как далеко находится ваш дом?

– Часа два езды. Поедем в «линкольне». Так быстрее.

– Быстрее будет сообщить ФБР. У них самолет.

– Мне наплевать. Я хочу, чтобы к тому времени, как мы туда доберемся, мой мальчик был жив и здоров. – Последняя надежда ожесточила женское сердце. Спорить с ней было бесполезно. Она так завелась, что могла спокойно поехать одна.

– А где Сайфель? – спросил я. – Он мог бы сгодиться на случай заварушки.

– Пошел в буфетную за выпивкой и больше не выходил. Отыщите его скорее!

В буфетной горел свет и повсюду были видны следы Сайфелевого пребывания: на стойке – серебряное ведерко с подтаявшим льдом; пешня, плавающая в ледяной каше, открытая бутылка ирландского виски «Бушмилл» и мокрый кружок, высыхающий на полированной поверхности. Из другой части дома до меня донеслось какое-то икание.

Я обнаружил Сайфеля в ванной. Он стоял, погрузив голову в раковину. Холодный свет освещал хозяйскую спальню, выставляя напоказ описанный Хелен хаос. Эйбель Джонсон совсем озверел перед смертью. Кровать была разнесена на куски, покрывало разодрано, занавеси с окон содраны, окна и зеркала перебиты. Перед кончиной старик боролся с самим собой, разрушая с таким трудом выстроенную жизнь.

Сайфель поднял мокрое лицо и потянулся за полотенцем.

– Не обращайте внимания. Меня стошнило. Сейчас получше. Никогда больше не буду мешать портвейн с виски. – Он содрогнулся, пряча лицо в полотенце.

Над голубой квадратной ванной в стену был вделан рисунок Обри Бёрдсли[6]6
  Бёрдсли – величайший график, представитель стиля «модерн».


[Закрыть], изображавший женщину с лебединой шеей, глазами змеи и волосами, похожими на сплетение тропических растений. Она была выписана до мелочей, а на вид – изящна и порочна.

– Поедем прокатимся, – сказал я Сайфелю, затягивающему узел галстука.

– Прокатимся? Куда еще?

– Расскажу по дороге. Пошли. Хватит вам красоту наводить. Не девочка все-таки...

– Минутку. Я хочу вам кое-что сказать с глазу на глаз.

Я приготовился к кулачному бою под пристальным взором бердслиевской темноволосой дамы, но Сайфель был действительно непредсказуем. Он сказал:

– Я хотел бы извиниться, чересчур много выпил, да и Хелен обрубила меня будь здоров. В общем так, я вспомнил Керри Сноу, по крайней мере, фамилию, правда, самого человека я никогда не видел. Я выдал его в сорок шестом.

– Никогда не встречаясь в жизни?

– Точно. Сказал фэбээровцам, где его найти.

– А от кого вы получили информацию?

Он колебался, давясь стыдом.

– Мне необходимо об этом кому-нибудь рассказать. Почему же не вам? Адрес этого человека мне дала Хелен. Сказала, что Сноу необходимо арестовать. Только не выдавайте меня. – Он конфузливо улыбнулся.

Механика простейшая. Сайфель отомстил Хелен за то, что она его отвергла. Я буквально ослеп от ярости. Руки чесались надавать ему по физиономии. Но волна схлынула. Я был опустошен: сомневаться в словах Сайфеля не приходилось.

«Оставлю все это на потом», – подумал я и пошел на улицу. Сайфель плелся сзади. Ветер крепчал. Над шепчущимися деревьями ходуном ходило темное небо, грозя в любую минуту опрокинуться на нас.

Черный «линкольн», раздавивший Керри Сноу, мурлыкал на дорожке. За рулем сидела Хелен. Она подвинулась, освобождая мне место, и тут же начала объяснять Ларри Сайфелю, куда мы собрались.