Текст книги "Встретимся в морге (Испытание злом)"

Автор книги: Росс Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Глава 24

Одетый в штатское полицейский окликнул меня перед въездом во владения Джонсонов и, разобравшись, что к чему, дал проехать. Моя машина стояла за поворотом, там, где я ее оставил этим утром. «Линкольн» занял свое место в гараже. Когда я вылезал, внутренняя дверь гаража распахнулась и на пороге показалась Хелен. Из патио раздавались вопли и плюханье воды: мальчишка плескался в бассейне.

Мне показалось, что она рада меня видеть. Улыбка на ее лице утратила обычную хрупкость.

– Входите, мистер Кросс. Очень рада видеть вас целым и невредимым. – Я почувствовал через рукав тепло ее руки. – Простите мое столь поспешное бегство из пустыни. Я не чувствовала себя в достаточной безопасности, пока не очутилась дома вместе с Джейми.

– Вы поступили мудро. Вижу, теперь ваш дом охраняет полиция...

– Я не вызывала охрану, но ФБР решило, что, пока в доме отсутствует мужчина, полицейский у ворот не помешает. – Она нахмурилась. – Но мне кажется, что нам ничто более не грозит.

Патио своим развеселым видом, казалось, опровергал произошедшее здесь сутки назад. Можно было подумать, что цветы за оградой смотрят в бездонные глубины неба, словно глазки невинной девушки. Джейми резвился в бассейне, гоняясь за красным пластиковым мячом. Под зонтиком на столе остывали объедки завтрака.

– Джейми прекрасен, не правда ли? – спросила Хелен. – По его виду нельзя сказать, что он был похищен и что с ним дурно обращались. Так... пикничок – пустячок...

– Счастливчик.

Зеленые глаза стали пристально рассматривать мое лицо.

– Вы оказались его удачей, мистер Кросс. Я всегда буду благодарна вам за это.

Из меня неожиданно вырвалось:

– Хотел бы я иметь такого сына.

Я выбрал для своего признания неподходящие слова и неудачное время. Она не ответила. Я отвернулся. Джейми бесился в воде, взбивая ладонями пену.

– Привет! – крикнул он. – Я морской лев! Это мои ласты. А где Фред?

– Уехал путешествовать.

– С папочкой вместе?

– Именно. Уехали вместе. Фред попросил меня передать тебе прощальный привет.

– Добрый старый Фред, – сказал малыш искренне. – Я буду скучать по нему.

Женский голос с благоговейным трепетом тихо спросил:

– Фред мертв?

– Разбился в горах. Я был с ним в последнюю минуту.

– Сколько людей погибло...

– Четверо, – сказал я. – По двоим из них никто не заплачет. И поделом.

Ей потребовалась вся энергия, чтобы собрать волю в кулак и переменить тему разговора:

– Вы, наверное, устали и голодны, мистер Кросс. Садитесь, пожалуйста. Позвольте, я положу вам чего-нибудь поесть.

– Я действительно устал, но бьюсь об заклад, что и вы тоже.

– Ну-уу... Если честно, то сегодня утром я действительно ковыляла из последних сил. Но теперь, когда Джейми снова со мной, я полна сил и энергии. В любом случае сандвичи уже приготовлены. Позвольте их вам предложить. Это все, на что я сейчас способна.

– Вы очень добры.

Я сел с ней рядом у ее бассейна, и стал есть ее сандвичи, и смотреть на ее сына, и думать о том, что для меня потеряно. И о чем я всегда буду тосковать.

– Миссис Джонсон.

Она приподняла голову от полотняной спинки шезлонга. Прядь волос упала ей на глаза. Женщина, безуспешно попыталась сдуть ее и рассмеялась.

– Боже, как лениво. – Она подняла свои обнаженные загорелые руки и, прогнувшись всем телом, вытянула их вперед. – Я задремала...

– Думаю, за сегодня вы устали от вопросов...

– Да уж. Я вам рассказывала, что, когда мы вернулись домой, здесь уже поджидала целая армия репортеров? А также фотографов. Мне постоянно хотелось нырнуть куда-нибудь в нору и забыться, заснуть. – Она сложила руки на коленях, прикрыла глаза и улыбнулась.

– Миссис Джонсон.

– Я слушаю. Прошлой ночью вы называли меня Хелен. Мне понравилось...

– Тогда, Хелен.

– Ваше имя Ховард, не так ли?

– Да.

Она открыла глаза. Печальные.

– Привет, Ховард.

Джейми разлегся у ее ног возле кромки бассейна, поднял голову и эхом повторил:

– Привет, Ховард.

– Привет, Джейми.

– Привет, Ховард.

Я слегка понизил интонацию, надеясь, что мальчик не услышит:

– Миссис Джонсон... Хелен.

– Что-нибудь случилось? – Она подняла руку и нервно взмахнула. – О чем это я?

– Я уже рассказывал вам о профиле своей работы: не совсем полицейский, но временами, когда обстоятельства хватают за горло, увы, приходится вести себя подобным манером. Есть несколько вопросов, на которые мне необходимо получить несколько ответов...

– От меня?

– Они впрямую касаются вас.

Она выпрямилась.

– Не подозреваете ли вы меня в совершении каких-либо противоправных действий?

– Это нельзя назвать подозрением. Существуют конкретные факты...

– Ну вот и все. – Ее глаза сузились. – Что ж, выкладывайте, мистер Кросс!

Мальчик поднял голову:

– Минуту назад ты называла его Ховардом.

– Да, знаю. – Она слегка расслабилась. – Джейми, сделай мне одолжение.

– Уйти?

– Точно. Я хочу, чтобы ты переоделся. Сухое лежит на кроватке. И не надо ломиться в папочкину комнату. Она все равно заперта.

– Почему? Разве папочка...

– Уехал папочка!

Она поцеловала мальчика. Страстно. И вдруг он вырвался и пошлепал в дом, оставляя за собой мокрые следы.

– Не знаю, как ему сказать...

– Скажите правду, что ваш муж умер. Естественной смертью. Ведь это правда?

Ее лицо застыло.

– Узнайте у доктора Кемпбелла. Почему вы спрашиваете меня? Я не врач. А ночью я просто процитировала слова доктора Кемпбелла.

Начало оказалось хуже некуда, и я ударил наугад:

– Не настраивайте себя против. Я обязан задать вам эти вопросы. Прежде чем умереть, Фред Майнер сказал мне странную вещь: будто он защищал Джейми и что именно вы приказали ему отвезти мальчика в пустыню.

– Что?! Я?!

– Да. Я спросил его о том, кто приказал ему это сделать. Он ответил: «Миссис Джонсон. Она босс в этом деле».

– Он солгал, – прошипела она.

– Вы уверены?

Прежде чем ответить, она долго молчала. Ее намазанное маслом лицо в лучах солнца отливало металлическим блеском.

– А я-то думала, что вы мне друг.

– Я стараюсь им быть.

– Тем, что прикрываете свои обвинения фиговыми листочками?.. Вы это называете дружбой?

– Простите. Но я должен либо снять, либо повесить на Майнера обвинение в киднеппинге. Я чувствую обязательства перед законом, перед истиной, можете называть как угодно абстрактные понятия, которые делают нас людьми и заставляют жить. В этом нет ничего личного.

– Может быть, и так. Мне кажется, вам будет недостаточно моего слова, если я начну уверять, что не сделала ничего противозаконного.

– В данном конкретном случае – нет. Мне нужны доказательства.

– Ну что же, тогда шпарьте, только побыстрее. Мне бы не хотелось, чтобы Джейми услышал, как его мать подвергают перекрестному допросу.

– Вы будто нарочно стараетесь сделать мою работу невыносимой...

– Пытаюсь, по мере сил. Ну что, начнем? Вам, наверное, интересно, как хорошо и долго я знала этого парня – Керри Сноу?

– Вы сами сформулировали вопрос. Можете на него ответить?

– Это я уже сделала. Утром. Болтливый маленький негодяй Ларри Сайфель. – Она осеклась. – Все, что я скажу, – правда. О Керри Сноу мне рассказал Фред Майнер – до него я ни разу не слышала этого имени. Все произошло в январе сорок шестого, по-моему, утром, в понедельник. Фред уже ходил. Его, как выздоравливающего, отпустили на уик-энд, и он вернулся в больницу в ужасном настроении, по крайней мере, так показалось мне. Я спросила его, что случилось. Конечно, Фред ничего мне не сказал – он был таким скрытным, – но попросил выполнить одну его просьбу. Дал мне имя, адрес этого человека в Лос-Анджелесе и попросил передать эту информацию в ФБР. Я пообещала все сделать. Для этого мне всего лишь пришлось позвонить в окружной штаб, Ларри Сайфелю.

– Сайфеля вы хорошо знали?

– Пару раз ходили танцевать... Скажите, если абстрагироваться, это так уж важно?

– А Майнера?

– При чем здесь Майнер? Он был моим пациентом и нравился мне. Я симпатизировала Фреду... до вчерашнего дня...

– Он вам сказал, почему разыскивает Сноу?

– Было упомянуто дезертирство. По словам Майнера выходило так, что во время уик-энда он увидел Сноу и опознал в нем человека, которого разыскивают как дезертира. Они служили на одном корабле, не так ли?

– Да, вы сказали, что до января сорок шестого не слышали о Керри Сноу?..

– Я не просто сказала. Это самая настоящая правда.

– Я вам верю.

– Вы слишком добры.

– Но есть еще одно обстоятельство, которое вы должны мне объяснить...

Она вздохнула.

– Так я и знала. Ну, что ж. Продолжайте.

– Не уверен, что смогу правильно все объяснить. Керри Сноу оставил девушку, совсем молоденькую, которая теперь называет себя его вдовой...

– Вы что, не доверяете всем вдовам без исключения?

– Пожалуйста, – сказал я мягко. – Я всего лишь стараюсь исполнить свой долг.

– А я всего лишь стараюсь выжить.

– Я совершил бестактность?

– Нет, наоборот, вы были отменно вежливы. – Она слабо улыбнулась. – Этот ваш пристальный взгляд... Зафиксируйте. Он меня завораживает.

– Судя по показаниям Молли Фоон, – продолжил я, – Сноу рассказал ей о женщине, которая выдала его полиции в сорок шестом. Скажите, вы и есть та самая женщина?

– Не вижу, каким образом я могла бы ею стать. Как он мог узнать о моей причастности к этому делу?

– Об этом ему могли сказать Майнер или Сайфель.

– Зачем им это делать?

– Понятия не имею. Я знаю только одно: после того, как ваш муж нанял Лемпа, чтобы... наблюдать за... вашими передвижениями...

– Шпионить, – уточнила она.

– Лемп вернулся в Лос-Анджелес и сообщил Керри Сноу, что засек ту самую женщину.

– Женщину, которая выдала его полиции?

– Да. Похоже, что именно это привело Сноу в Пасифик-Пойнт: надежда найти женщину и каким-либо образом достать ее.

– И вы думаете, что эта женщина – я?

– Я ничего не думаю.

– Тогда зачем вы задаете мне эти вопросы?

– Я надеялся почерпнуть из ваших ответов что-нибудь полезное.

– Обо мне?

– Обо всем деле в целом. В конце концов вы все-таки оказались замешаны в нем. Вы приложили руку к аресту Керри Сноу. А ваш шофер его убил.

– Теперь это называется убийством?

– Вероятно, так. А закадычный дружок Сноу похитил вашего сына.

– Еще что-нибудь? – закричала она, выйдя из себя.

– Да, осталась еще одна деталь. Молли Фоон показала, что у женщины, которую искал Сноу, были рыжие волосы.

Она откинулась в кресле, словно боксер, проведший тяжелую схватку, и проговорила вбок:

– Вы разочаровываете меня, мистер Кросс. Если вы не способны разглядеть у себя под носом невинного человека – мне жаль вас.

– Значит, в этом деле вы не являетесь той самой рыжеволосой женщиной, которую разыскивал Сноу?

– Отрицать рыжие волосы не могу. Все же остальное – отрицаю.

– Хорошо.

– Ничего хорошего. Всю свою жизнь я старалась быть благопристойной. И надеялась, что заслужила право на доверие. Когда вчера я узнала, что Эйбель не доверял мне, он стал мне безразличен. Я перестала о нем заботиться. И сейчас не испытываю к нему никакой жалости.

– Прошу прощения, – проговорил я. – Похоже, я был чересчур подозрителен. Это профессиональное заболевание всех полицейских.

– Мне тоже очень жаль, – сказала она, так и не посмотрев в мою сторону.

Послышался мальчишеский голосок:

– Мамочка! Спор закончен? Теперь мне можно к вам?

– Иди скорее. – Ее лицо прояснилось. – Мистеру Кроссу как раз пора уходить...

Глава 25

Я вернулся в свою квартиру, в дом без лифта. Вывернув карманы брюк, я увидел, что забыл отдать ключи от домика в пустыне и от «линкольна». Что самое странное, – идея подержать их у себя мне весьма импонировала. Я лег спать.

Проснувшись, увидел, что в окне пылает закат, нарезанный на полосы планками жалюзи. Мне снились сны. Я не мог вспомнить о чем именно, но в сознании отпечатался некий рисунок – будто в конце коридора все настойчивей орал звонок, а сам коридор протянулся в пространстве-времени. И по этому, наполненному гулким эхом пространству бежал, держа на руках мальчика, какой-то человек.

Мысли и ощущения вихрем пронеслись в голове. Вновь прозвенел звонок. И только тогда я сообразил, что это телефон.

– Кросс слушает.

– Форест. Мы разузнали все, что касается Лемпа. Мисс Девон решила, что это вас заинтересует.

– Уже заинтересовало.

– Голос у вас какой-то сонный...

– Только что проснулся. Но воспринимать вас в состоянии.

– Лемп начал свою деятельность под именем Джорджа Лемпке. Отец его был немецким иммигрантом, работал литейщиком в Питтсбурге. Сын получил стипендию и стал учиться на юриста. В первую мировую ему было присвоено звание капитана второго ранга. После войны Лемпке начал практиковать в Чикаго, и некоторое время дела у него шли вполне сносно. Затем его накрыли на подкупе свидетеля и даче ложных показаний в деле об убийстве. Он пару лет отбыл в Джолиете, и, разумеется, ассоциация адвокатов штата исключила барристера из корпорации. После этого его поместили в психушку...

– Исключенный адвокат? – переспросил я. – В психушку?

– Именно так. Но в самое короткое время он выкарабкался оттуда. И всплыл уже в Сан-Франциско под именем Артура Лемпа.

Я потерял нить рассказа и уже не слушал Фореста. Сон вновь застопорил мое сознание. Бегущий человек теперь походил и на меня, и на Лемпа одновременно, а лицо мальчика вдруг стало лицом мужчины, и я узнал в нем Сайфеля.

– Вы что-нибудь выяснили о его родственниках?

– Нет. Родители умерли. В свое время он был женат, но жена быстренько с ним рассталась.

– Понятно.

– А между прочим, с вами уже связывался окружной прокурор?

– С какой стати?

– Завтра утром он созывает большое жюри. Я ему вставил фитилек в одно место – пусть подсуетится. Вы посеяны в списке свидетелей под номером один.

– Ну, хорошо. Спасибо и до свидания.

Я принял душ и нацепил одежду. Руки тряслись совершенно по-идиотски. Мне так и не удалось застегнуть последнюю пуговицу на воротничке.

И конечно, эту небрежность и некоторую небритость миссис Сайфель отметила прямо с порога. Она вышла к дверям пригородного дома в стиле «ранчо», одетая в безупречное темное шелковое платье, затянутое в поясе настолько туго, что, казалось, талия вот-вот переломится. Ее черные глаза обшарили меня с ног до головы. Тепла в них я не приметил.

– Мы знакомы, не так ли?

– Встречались. Вчера. Я – Ховард Кросс, окружной офицер по делам условно осужденных.

– Флорабель Сайфель. Если вы приехали к Лоренсу, должна вас огорчить. Его нет. Благодаря вам я теперь не знаю: ждать его к обеду или нет.

– Благодаря мне?

– Или вашей секретарше, как угодно. Весьма кстати, что вы пожаловали. Я бы хотела с вами поговорить. Мне кажется, вся эта ерундистика, я имею в виду отношения моего сына с вашей секретаршей, зашла слишком далеко.

– Мисс Девон мой ассистент, а их отношения вовсе не ерундистика. Но я приехал вовсе не за этим.

– Это сейчас самое важное. Все-таки вы официальное лицо и должны чувствовать некоторую ответственность. Думаю, вашим работникам следует дать некоторое представление о классовых различиях. Я имею в обществе достаточный удельный вес, и когда вижу, что моего сына соблазняет девица из низов...

– Я пришел сюда не за тем, чтобы обсуждать проблемы евгеники...

– Тогда зачем вы пришли? – Она откинула головку с зализанными волосами и враждебно уставилась на меня. Взгляд ее темных суровых глаз был непроницаем. Прошло, видимо, немало лет с того дня, когда она в последний раз смотрелась в зеркало. Ее самоуверенность была воистину параноидальной.

– Я хотел поговорить о вашем муже, миссис Сайфель. Миссис Лемпке.

Перемена в лице была мгновенной и ужасающей. Рот с белыми зубами распахнулся в безмолвном крике боли. Глаза сузились и стали походить на полыхающие бойницы. Плоть ее съежилась. Женщина медленно произнесла низким сиплым голосом:

– Уходите. Вы собираетесь пытать...

– Ничего подобного. Мне нужна правда. И будет такая возможность – не скажу никому ни слова.

– Я покончу с собой. Я не вынесу позора.

– Неужели?

– Не вынесу, – повторила она. – Я столько лет создавала условия для себя и Лоренса. Поэтому не смогу жить, видя, как все рушится.

– Условия заключения. Я имею в виду вашего сына...

– Что вы хотите этим сказать?

– Ничего.

Она двинулась вперед, удерживая тело в вертикальном положении, и схватилась за дверную ручку. Последний луч отразился на ее лице как отсвет далекого костра.

– Видимо, вы напрашиваетесь на приглашение, – сказала женщина.

– В доме нам будет удобнее разговаривать.

– Что ж, входите.

Изнутри дом сиял какой-то неестественной красотой. Женщина провела меня в застекленную гостиную, смотрящую на почти бесцветный, в лучах заходящего солнца, садик. Белый ковер на полу смотрелся так, будто на него ни разу не ступала нога человека. Матиссовская одалиска разлеглась в костяной рамочке над белым шезлонгом. Поза миссис Сайфель, уж не знаю сознательно или бессознательно, но оказалась точной копией позы, которую приняла одалиска. И это придало всей сцене налет ирреальности.

– Садитесь, мистер Кросс, – произнесла женщина скучным голосом. – По вашей вскользь брошенной фразе я поняла, что это дело можно сохранить в тайне...

– Я изо всех сил постараюсь...

– Что это означает?

– Что если вы или ваш сын каким-либо образом замешаны в преступлениях, то факты придется обнародовать.

– Замешаны в преступлениях? Подобная мысль смешна и оскорбительна. – Карминовыми коготками она царапнула по горлу, и этот жест внезапно придал сей иллюзорной сценке оттенок подлинности.

– Возмутительны сами факты, – сказал я.

– Неужели? На мой взгляд, самым оскорбительным является то, что вы до сих пор не желаете отдать прошлое земле. Это часть чужой жизни. От нее невозможно отгородиться, ее нельзя уничтожить. А еще, от нее не убежать... Она неотвратимо ползет за вами; о присутствии ее догадываешься, как о тайном присутствии ребенка-дебила в чужом доме... И эта выплывшая тайна – расплата за однажды совершенную глупость...

– Глупость?

– Я вышла замуж за Джорджа Лемпке против воли моих родителей. Мне исполнилось двадцать; я была молоденькой и испорченной. Я встретилась с ним на балу женского землячества в Шампани. Он был красив, очарователен – банально, не правда ли? – герой войны. В те дни любой молодой офицер если пересекал Атлантику, то считался героем. Я влюбилась и вышла за него замуж. Спустя несколько месяцев у меня родился ребенок, а мужа в то же самое время арестовали и отправили в тюрьму. Мой отец организовал развод, и я решила, что с прошлым покончено и теперь могу спокойно вырастить моего мальчика. Но, выйдя из тюрьмы, Джордж нас отыскал, проник в квартиру, когда меня не было, и выкрал Ларри. Он отвез малыша в жалкий отель на южное побережье и жил там с ним целых четыре дня. Это были самые кошмарные дни моей жизни. Отец нанял сыщиков из агентства Пинкертона, и они обнаружили Джорджа. Ларри был спасен.

– И что дальше произошло с вашим мужем, я имею в виду вашего бывшего мужа?

– Нам пришлось убрать его с дороги. Чтобы избежать огласки – мой отец в те дни был влиятельной фигурой, – Джорджа поместили в больницу штата. К сожалению, он вышел оттуда меньше чем через год.

– Ваш муж был сумасшедшим?

– Я в этом ни капли не сомневаюсь. Конечно, он был безумен, преступно безумен. Мужчина, способный похитить собственного трехлетнего сына, подобный тип... – Голос резко оборвался.

Ее рука вновь метнулась к горлу, и пальцы с красными ногтями принялись массировать и уминать дряблую плоть.

– А может быть, он просто хотел побыть с сыном?

– Если бы он действительно этого хотел, то, во-первых, вел бы жизнь, подобающую приличному человеку... А он перед самым рождением Ларри шлялся к женщинам. Джордж Лемпке всегда был подонком.

– Полагаю, вы знаете, что он учинил вчера?

– Знаю. Как только Ларри описал мне мертвеца, я сразу поняла, кто это. Джордж приходил ко мне в ноябре. Он каким-то образом узнал наш адрес и заявился.

– А Ларри об этом знает?

– Разумеется, нет. Мы никогда не говорили с ним об отце. Когда Ларри был ребенком, я объяснила ему ситуацию как могла. И с тех самых пор ни он, ни я ни разу не возвращались к этой теме.

– И он не знает, что человек из морга – его отец?

– Я по крайней мере ему не говорила. Вы можете пообещать мне, что не раскроете тайны?

– Быть может, ему лучше было бы узнать правду.

– Лучше? Зачем, зачем ворошить прошлое?

– Затем, что это его гложет, – сказал я. – Например, вчера он поведал мне о своем отце все, что вы ему рассказывали. Думаю, что Ларри на уровне подсознания все же узнал своего отца.

– Невозможно. В последний раз Ларри видел отца в трехлетнем возрасте.

– Дети, начиная годиков с двух, хорошо помнят свое прошлое.

– Но не Ларри. Детство он представляет весьма смутно. – Она в страшном волнении наклонилась ко мне. – Мистер Кросс, если у вас есть хотя бы капля сострадания к женщине, перенесшей поистине нечеловеческие страдания, вы не раскроете правды моему сыну.

– Раскрою, если он меня об этом попросит.

– Нет! Если вы это сделаете, то ввергнете его в пучину безумия, доведете до самоубийства. Мой мальчик очень восприимчив. Мне пришлось охранять и оберегать его буквально от всего...

– Сколько ему лет?

– Тридцать четыре.

– Тогда он уже вышел из детского возраста, миссис Сайфель. Но если он до сих пор не стал мужчиной, то, боюсь, ему уже им не стать.

– Он никогда не станет мужчиной...

– Конечно, если вы будете висеть у него над душой.

– Как вы смеете так со мной разговаривать!

– Это скверно, я знаю. Но в некоторых ситуациях доброта ни к чему не приводит. По доброте можно человека и убить.

Ее темная, стройная фигура вырисовывалась на фоне окна.

– Теперь я в вашей власти. Тридцать пять лет назад я совершила одну-единственную ошибку и с тех пор нахожусь во власти зла. Предупреждаю: если вы причините вред моему сыну, у меня найдутся могущественные заступники.

– Ну, вот и договорились. – Я встал и пошел к дверям. – А где Ларри сейчас?

– Понятия не имею. Ваша маленькая блондинистая... пришла сюда примерно с час назад...

– Мисс Девон?

– Значит, вот как ее зовут!.. Она буквально силой вломилась в мой дом. И они уехали вместе.

Я отыскал их в покойницкой. Ларри Сайфель стоял возле стола, на котором лежал мертвец. Энн, обняв его за талию, была рядом. Когда они повернулись, я заметил на их лицах потеки высыхающих слез. Сайфель выглядел тоньше и старше.

Энн оторвалась от него и подошла ко мне.

– Хов, ты знаешь, кто этот мужчина?

– Да. А Ларри?

– Я только что ему сказала. Днем я разговаривала с мистером Форестом и сопоставила сведения из досье Лемпа с тем, что Ларри рассказывал о своем отце.

– И как он это воспринял?

– Не знаю. Жду вот... Но думаю, что он уже знал. Просто не воспринимал.

– И что мы сейчас будем делать?

– Сейчас – ничего. Пожалуйста, Хов.

Энн встревоженно заглянула мне в глаза, но не нашла в них ничего угрожающего. Тогда она снова подошла к Ларри Сайфелю, который пристально вглядывался в мертвое лицо, стараясь рассмотреть в нем следы минувшего.