Текст книги "Встретимся в морге (Испытание злом)"

Автор книги: Росс Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Глава 26

Дача свидетельских показаний большому жюри заняла почти целое утро. Я сказал, что не верю в виновность Фреда Майнера, но о рыжеволосой женщине не упомянул. Ведь эти сведения я получил из вторых рук, поэтому решил подождать. Молли Фоон должна была давать показания днем.

По линии, которую избрал для допроса окружной прокурор, и по замечаниям присяжных я понял, что виновность Фреда Майнера ни у кого не вызывает сомнений. Факт, что он умер страшной смертью, пытаясь ускользнуть от преследования, явился для судей лишним доказательством этого. А так как я был ответственен за его поведение, меня посчитали лицом заинтересованным. Это неудивительно.

Выйдя из зала заседаний, я увидел поджидавшего меня Сэма Дрессена. А также его красный нос и слезящиеся от возбуждения глаза. За его спиной, на скамейке возле стены, сидела Эми Майнер вместе с надзирательницей.

Дверь, шурша, закрылась за моей спиной. Сэм схватил меня за руку.

– Хов, она сбежала.

На мгновение мне показалось, что он говорит о Хелен:

– Кто?

– Молли Фоон. Я оставил ее здесь, под наблюдением миссис Йоханнесс, примерно с час назад. – Его палец обвиняюще уперся в надзирательницу. – Прокурор решил после миссис Майнер допросить Молли. Я буквально на одну минуточку спустился в свой офис, а когда вернулся – ее уже не было.

– Это не моя вина, – проворчала надзирательница. – Мне поручено охранять Эми. Больше никто ничего и ни о ком не говорил. Девушка попросила разрешения спуститься в холл и вымыть руки. Я сказала – иди.

– А чем, по-вашему, она здесь занималась? – вопросил Сэм. – Дышала свежим воздухом?

– Это не мое дело. Вы ведь меня не предупредили.

– Я тоже не пророк. – Он обернулся ко мне, и его глаза беспокойно забегали. – Весь вчерашний день она была тише воды ниже травы. Откуда ж мне было знать, что она только ищет удобного случая, чтобы дать деру.

– Не майся, разыщем. Если начнут капать на мозги – вали все на меня. Надо было засадить ее, и вся недолга.

– Конечно, – злобно встряла Эми Майнер. – Почему бы целую страну не упрятать за решетку, а? Это бы решило все ваши проблемы.

Я взглянул на нее. Хотя скорбь и напряжение еще читались во взгляде, все равно она стала выглядеть намного спокойнее. Мышиного цвета волосы были гладко зачесаны, а рот слегка тронут помадой. И я в первый раз подумал о том, что когда-то она, по-видимому, была достаточно привлекательна.

– Как дела, миссис Майнер?

– Как и положено после уик-энда в вашей грязной тюряге.

– Она не грязная, – оскорбилась надзирательница.

– Хорошо, в негрязной. Я полюбила ее. Все было шикарно. Все. – Она посмотрела мне в лицо своими тяжелыми карими глазами. – Вы видели Фреда перед смертью?

– Видел.

– Он что-нибудь говорил обо мне?

Не говорил, но я решил соврать. У нее больше ничего не оставалось...

– Он передал, что любит вас.

– Что, правда?!

– Да.

– Любит меня?

– Именно так он и сказал.

– Почему? Не понимаю...

– Я тоже. Мне очень жаль...

Она понизила голос:

– Всем нам еще очень долго придется друг друга жалеть.

– Когда они собираются вас освободить?

– Сегодня. – Но свобода, похоже, не очень-то ее вдохновляла. – Прокурор обещал отпустить меня после выступления перед большим жюри.

– Что вы намерены делать на свободе?

– Пока не знаю. Фреда похороню. Миссис Джонсон разрешила мне жить в сторожке столько, сколько захочу. Но после всего происшедшего я вряд ли останусь в этом городе.

Бейлиф распахнул дверь и сообщил надзирательнице:

– Жюри готово. Введите миссис Майнер.

Сэм подтолкнул меня под локоть.

– Пора двигать, как ты считаешь?

– И то верно. – Мы стали спускаться по лестнице. – Как она была одета в момент побега?

– Так же, как и вчера: серое шерстяное платье, коричневое пальто. На голове желтый шарфик из искусственного шелка: ей моя жена одолжила.

– Деньги у нее были?

– Понятия не имею. Вчера вечером в киношку ее водили, а сегодня она, вишь, сбежала. Вот тебе и благодарность...

– Свяжись по радиотелефону с дорожным патрулем и городской полицией: передай ее приметы. Не удивлюсь, услышав о том, что она ловит попутки в северном направлении. Если, конечно, сама не увела машину.

– Думаю, у такой фигурки проблем с попутками не будет. А ты что намереваешься делать?

– Отсидеться всласть. Мне до конца года хватит беготни, на которую я напоролся в этот уик-энд. Если что-нибудь прояснится, брякни мне в офис.

– Сделаю.

Через улицу находился ресторан, где обычно обедали судейские. Я чувствовал опустошение, и не физическое, а духовное. За последние два дня накопилось столько впечатлений, что мне нужно было время, чтобы все это переварить. Мои чувства находились в каком-то взвешенном состоянии, которое обычно предвещает резкий спад.

Я ступил на тротуар под бой часов на здании суда. Четверть двенадцатого: слишком поздно для утреннего кофе, слишком рано для ленча. С души будто камень свалился. Ведь судейские ни за что не отстанут от меня, пока им не расскажу всю историю с начала и до конца, а я пока не знал, какой версии буду придерживаться.

Я был недоволен своими показаниями большому жюри. У меня сложилась четкая картина и последовательность, в которой происходили события. А значения их я все еще не понимал.

Мне пришло в голову, что Молли могла понять и использовать то, что было недоступно мне. Я толкнул дверь ресторана. Мрачный интерьер и тошнотворная вонь прогорклого жира на сей раз не смогли повлиять на мой аппетит. Я сел на высокий стул возле стойки и заказал кофе.

Зал был практически пуст, только в одной из кабинок сидела какая-то пара. Стоило моим глазам попривыкнуть к полумраку, как я тотчас узнал их: Энн Девон и Ларри Сайфель.

В тот же самый момент Энн, сидевшая ко мне лицом, тоже заметила меня. Она махнула рукой и закричала:

– Хов, давай сюда!

Неохотно я подтащил себя и белую фарфоровую кружку к кабинке, где сидела эта пара. У меня не было никакого желания говорить с кем бы то ни было. С такой же неохотой Сайфель поднялся со своего места и пересел поближе к Энн. Я брякнулся напротив.

– Раненько встаете, ребятишки. – Меня передернуло от того, насколько по-дурацки прозвучала эта фраза.

Энн неверно истолковала мои слова.

– Я вообще рано завтракаю, – сообщила она с некоторым смущением. – И вот Ларри захотел поговорить со мной.

– Резонное желание. У него неплохой вкус. – Маразм крепчал. Трудно было забыть сцену, которую я наблюдал в покойницкой прошлой ночью.

Сайфель выглядел усталым. Он самодовольно улыбнулся, но шарма это ему не прибавило.

– Но вы ведь не станете возражать, а, Кросс?

– С какой радости? У Энн свое личное расписание.

– И все же я думаю, что вы будете возражать, как только узнаете, о чем именно я хотел поговорить с Энн.

– Можете испытать меня на прочность.

– Я настаивал на том, чтобы Энн ушла с работы.

– Мы собираемся пожениться, – сказала девушка. – Ларри попросил меня стать его женой, и я согласилась.

– Надеюсь, вы будете счастливы.

По крайней мере выглядела она счастливой. Личико ее пылало, а глазки блестели. Она следила за Сайфелем как цветок, поворачивающийся за солнцем. Жених изо всех сил старался выглядеть радостным, но у него это плохо выходило. Этот человек жил своими горестями; всегда либо в прошлом, либо в мечтах о будущем, презирая настоящее, которое могло стать его спасением и которое зияло в его душе бездонной дырой. Он был похож на ненасытную нимфоманку.

Сайфель проговорил сквозь гримасу боли:

– Я иногда слышал и более сердечные поздравления.

– Ну-ну. – Невеста потрепала жениха по руке. – Все будет не так быстро, так что, Хов, мы вполне успеем найти мне замену.

– Может быть, после свадьбы ты захочешь остаться в департаменте?

– Мы уже думали, Хов. Боюсь, это невозможно. Видишь ли, мы уезжаем...

– И куда?

– Может быть, в Сиэттл. Нам хочется чего-то нового, диаметрально противоположного.

– Мне будет тебя не хватать...

– И мамочке тоже, – встрял Сайфель. – Она-то останется здесь. Прошлой ночью мы обо всем договорились. Очень многое выяснилось.

Энн опустила глаза и улыбнулась.

– Ночью я также беседовал с Форестом, – продолжил адвокат. – Об отце. Форест пообещал, что приложит все силы к тому, чтобы история не просочилась в газеты. Надеюсь, он человек слова. Ради мамы...

– А вы сами?

– Слушайте, вы! Этот человек был моим отцом. Если кто-нибудь попытается что-нибудь...

Энн мягко прервала его:

– Никто не попытается, Ларри.

Его свирепость прошла так же внезапно, как и началась. Он оперся на локти и с мальчишеской непосредственностью спросил:

– Кто его, а, Кросс? Вы знаете человека, который убил моего отца?

– Нет, не знаю.

– И Форест тоже... Похоже, он даже не догадывается... Сказал, что такую пешню можно купить в любой скобяной или бакалейной лавке. – По лицу Сайфеля прошла тень ненависти, страха и скорби. – Вы не думаете, что это мама...

– Разумеется, нет.

– Простите. Я понимаю, как это глупо. Не нужно было этого говорить. Я с мамой провел несколько неприятных часов. Осточертело, что она проживает за меня мою жизнь. Все! Ухожу в криминальную практику. Надоело крутиться на поверхности. Единственное, что я вынес из этого кошмара, – уверенность в том, что теперь я трезво оцениваю собственные поступки. Я таскался по здешним вертепам, прожигая и вновь наживая деньги, кружил головы старухам... Теперь хватит! Жизнь можно прожить, а можно потерять. Я собираюсь ее прожить.

– Впечатляющая речь.

– Не речь, а руководство к действию! Говорю вам, Кросс – жизнь штука серьезная.

– Не могу с этим не согласиться.

Сайфель смачно клацнул зубами: я видел, как напряглись мышцы его рта.

– На свете есть кучи вещей, в которые мне не хотелось бы влезать. Но кое-что все-таки скажу. Вчера, в пустыне, я совершил ошибку и теперь только об этом и думаю.

– Прекратите. Все мы время от времени совершаем ошибки. Энн спросила:

– Эй, о чем это вы?

– Я тебе вчера говорил, что пальнул в Майнера. Если бы не мой выстрел, его бы взяли живым.

– Может быть, – сказал я. – А может, ему же лучше, что он мертв. – Я допил свой кофе и поднялся. – Всего.

Он встал, чтобы пожать мне руку. Каждый из нас постарался размолоть другому ладонь. Но ни ему, ни мне сделать этого не удалось.

Энн, взбодренная утренним кофе и любовью, крикнула мне в спину:

– Хов, а ты почему не женишься?! По-моему, все этим только и занимаются!

Я сказал, что как раз собираюсь попробовать. Но никто этого не услышал.

Глава 27

Открыв дверь в офис, я услышал трезвон и успел поднять трубку, прежде чем телефон замолчал. Звонил Сэм Дрессен.

– Засекли?

– Около десяти тридцати ее видел дорожный патруль. Она пыталась поймать машину на хайвэе, возле перекрестка с Касик-стрит.

– В какую сторону?

– На север. Так что, Хов, ты оказался прав. В городе ее уже нет. Это факт.

– А не видели, кто ее подобрал?

– Нет, на это не обратили внимания. Они подумали, мол, старшеклассница или что-то в этом роде. Думаешь, мне надо объявить общий розыск?

– А что окружной прокурор? Это ведь его свидетельница.

– Я не могу до него добраться. Заседание продолжается, так что он все еще допрашивает миссис Майнер.

– Молли просто могла поехать домой.

– А где она живет?

– Сразу за Пасифик-Пэлисэйдс. Думаю, сейчас самое время туда смотаться.

– Почему бы нам не поехать вместе?

– Прекрасно. Все будет намного быстрее, если мы возьмем одну из твоих машин.

– Давай-ка подходи к выходу через пару минут.

У Сэма было великолепное чутье. В шоферском деле он, что называется, собаку съел. Несмотря на полуденное движение и заторы в «бутылочном горлышке» Лонг-Бича, мы, даже не включая сирен, добрались до места меньше чем за час. Припарковались на станции техобслуживания в ста ядрах за фотостудией.

Перед домом пожарными красками полыхал автомобиль с откидным верхом. Дверь в студию была распахнута настежь. При ярком свете щеки раскрашенных от руки лиц на фотографиях полыхали каким-то чахоточным румянцем, точно на рекламе не в меру ретивого владельца похоронного бюро.

Сэма я оставил снаружи, а сам как можно тише вошел внутрь. В студии, за тонюсенькой перегородкой, были слышны голоса. Мужчина говорил с акцентом очень быстро, постоянно глотая буквы, и вначале я его не узнал:

– Пополам! Это мое последнее слово. Слишком большой риск!..

Затем раздался голос Молли:

– Я сама рискую не меньше! Предлагаю десять тысяч: хочешь – бери, а нет – так нет.

– Мало! Основная работа ложится на мои плечи.

– Да какая еще работа! Я показываю дамочку, и надо всего лишь пойти и взять у нее деньги. Не труднее, чем сбить сливу с дерева!

– Это ограбление, – сказал мужчина. – На дереве вместо слив зреют ограбления!.. Прости, куколка. За паршивые десять штук можешь купить себе кого попроще.

– Да какое же ограбление? Деньги-то стащила она, а не мы! Ты просто вынесешь их, она даже пикнуть не посмеет.

– А где гарантии?!

– Да какие еще гарантии?! У нее ведь самой душа в пятках.

– За время, что я тебя знаю, ты постоянно рассказывала мне басни и наговорила уже на целый грузовик!

– Все, что я сейчас сказала, – правда, или я последняя из шуш. – Голос Молли превратился в какой-то щенячий визг. – Деньги – у нее, больше им не у кого быть. Надо лишь узнать, где она их прячет, а потом отобрать...

– И вся эта радостная работенка для меня, не так ли? За десять тыщ – на десять лет в тюрягу... Даже если твоя информация верна, в чем я сильно сомневаюсь...

– Ну хорошо, пятнадцать. Змей. Не могу же я в одиночку провернуть такое дело, а сейчас не время для пререканий.

– Двадцать пять. Если в моей доле будет хотя бы на тысячу меньше, я и не притронусь к этому дерьму, можешь мне поверить, крошка. Пойми, что у меня какой-никакой, а все-таки бизнес, и мне есть, что терять...

– Бизнесмен, это точно! Только непонятно, чего ты собачишься? Ведь эта женщина будет за версту обходить полицейских. А если и подойдет, то что из того? Ты ведь частный детектив, так? И просто выполняешь свою работу?

Все стало на свои места. Я понял, кто этот мужчина. Бывший начальник Лемпа, бывший воздыхатель Молли – Бурк.

– Так-так-так, – произнес он. – Это мне не нравится. Я знал, что все твои сказочки о сливах не стоят ломаного гроша. Только за двадцать пять штук я позволю погладить себя против шерсти и засунуть башку в это дерьмо, и запомни, что я рискую всем.

– А я. А моя карьера? Да мне бы и в голову такое не пришло, если бы не необходимость обзавестить приличным гардеробом. Кому я нужна без платьев...

– На двадцать пять штук можно накупить кучу тряпья.

– А ты за пятнадцать спокойно купить себе Кэрол, – выпалила она с внезапной злобой.

– Двадцать пять, – сказал он. – По рукам?

– Ладно. Ты всегда был грязной сукой...

– Что хочу, то и ворочу. Сам себя не обслужишь – никто не пошевелится. РКО, детка, вернемся же к нашим баранам. Где эта «фам»?

– В Пасифик-Пойнте. Я видела ее этим утром.

– Ты уверена, что это именно она?

– Ошибки быть не может. Правда, теперь у нее длинные волосы и выглядит она старше, но я узнаю ее в любом виде.

– Ты видела ее раньше?

– Самой не приходилось. Только на фотографии, которую Керри сделал сам и сохранил даже в тюряге. Я обнаружила эту фотку после его исчезновения, в шкафу, вместе с остальными вещами. Хотела порвать...

– Зачем?

– Это ведь она навела на Керри копов тогда, в сорок шестом...

– И поэтому ты мечтаешь ей нагадить?

– Может быть. Почему это она должна остаться чистенькой, да еще и с бабками?

– А почему это должно произойти с нами? – спросил Бурк весело.

– Мне нужны деньги. Не знаю насчет тебя, но если кто-нибудь когда-нибудь нуждался в деньгах так, как я, то, значит, он по-настоящему в них нуждался.

– Давай фотку, – сказал он. – Я заберу ее. И поторопись. Не гоже будет, если сюда ворвутся твои друзья с югов и застанут нас здесь.

Я бесшумно отошел за перегородку и затаился. Послышались шаги. Скрипнула дверь. Затем Молли снова, на этот раз тихо и задумчиво, пересекла комнату.

– Давай быстрее.

– Да подожди ты!.. Можешь себе представить, что Керри был когда-то в нее влюблен? Да я раз во сто круче.

– Да ты вообще суперстар. – В его голосе прозвучала издевка. – Иди-ка сюда...

– Не лапай. Даже Керри со всем своим талантом не смог сделать ее привлекательней...

– Надо же, так, оказывается, у него был талант? Ни за что бы не...

– Керри имел вкус и талант. Тебе этого не понять.

– Завязывай нести чушь! – крикнул он зло. – Керри был подонком. Ты тоже.

– И ты тоже.

– Может, и так. А теперь слушай. Я тебя припаркую в местечке под названием Венеция, в гараже, возле дороги. Ол-райт?

– А где гарантии того, что ты вообще когда-нибудь вернешься?

– Я, как ты сказала, конечно, подонок, но не до такой же степени. Кроме того, у меня хоть небольшое, но все-таки дело, и я не могу его просто так взять и бросить. Но как узнать, что деньги действительно у этой рыжухи?

– Больше им негде быть. Только теперь она не рыжая. Поменяла масть. Стала такой опрятной, мышиного цвета.

– И где ее искать?

– Это я объясню по пути. Лучше проехать вкругаля через Сепульведу. Меня, наверное, уже ищут, за дорогами ведется наблюдение.

– Если остановят, скажу, что везу тебя в суд. Ясно?

– Предельно. Только ты не дрейфь, я ведь не была под арестом. Я чиста.

– Ну да, у тебя такой невинный, сияющий вид, что прямо глазам больно...

– Запахни хавало и подбери сопли.

Повернулась ручка-кнопка, и дверь распахнулась. Бурк увидел меня. Его рука, словно белая ящерица, скользнула под полу пиджака. Я изо всех сил саданул левой в том же направлении. Бурк сделал резкий выпад свободной рукой, но потерял равновесие. Я ушел от удара и добрался правой до его челюсти. В каком-то ошеломлении он уставился на приближающийся кулак. Тут они и встретились: мой кулак и его физиономия.

Бурк рухнул на колени. Его голова склонилась в глубоком мусульманском поклоне и бумкнула об пол. Из-за моей спины появился Сэм и вынул из бесчувственной руки частного детектива голубой револьвер.

Молли пыталась открыть заднюю дверь в самом конце захламленной студии. Блики от накатывающих волн, словно последняя надежда, освещали ее хорошо прорисованное, будто вырезанное из слоновой кости, ненасытное лицо.

Задвижка намертво застряла в пазу. Усилия Молли были бесполезны. Оставив ее материться в опытных лапах Сэма, я вернулся к Бурку, который валялся под прилавком. Приведя его в сидячее положение, я обнаружил в одном из нагрудных карманов прекрасно отутюженного пиджака искомую фотографию. Стоило мне отпустить пиджак, как его хозяин снова улегся под прилавком, хватая ртом воздух, и, как капризный ребенок, решивший во что бы то ни стало собрать всю пыль на свою шевелюру, елозя головой по полу.

Карточка, какие носят в бумажниках, была раскрашена от руки. Краски потускнели, выцвели, но тем не менее мне удалось разглядеть полоски красного на губах и высоких скулах, а также коричневые всполохи в глазах и оттенки крашенных хной волос. Эми Майнер.

Глава 28

Когда мы подъехали к зданию суда, Эми Майнер уже закончила доказывать свою невиновность перед большим жюри. Ее освободили. Окружной прокурор вышел из зала заседаний, чтобы побеседовать со мной. У него сложилось впечатление, с которым согласились и присяжные, что Фред Майнер – виновен, а его жена – нет. Я не стал спорить а просто передал ему и Молли, и фотографию.

По словам бейлифа, Эми около двух часов дня вышла из суда свободным человеком. Около здания ее поджидала в «линкольне» Хелен Джонсон. Похоже, что они вместе направились во владения Джонсонов.

Было десять минут третьего. Я позвонил из кабинета Сэма Дрессена. Ответил Джейми и почему-то шепотом:

– Привет. Это ты, мамочка?

– Ты не знаешь, где она?

– Да-а, наверное, покататься поехала...

– А куда?

– Может быть, в Сан-Франциско. А ко мне бабуля приехала.

В этом месте разговора у него отняли трубку, и я услышал хрипловатый старушечий голос:

– Кто говорит?

– Ховард Кросс.

– А, да. Хелен упоминала о вас. Я ее мать.

– Она что, действительно поехала в Сан-Франциско?

– Разумеется, нет. У Джейми такая каша в голове. Хелен едет с миссис Майнер в Сан-Диего. Хотите что-нибудь передать? Думаю, к вечеру она будет...

– В Сан-Диего? А куда именно?

– В дом миссис Майнер. Хелен категорически этого потребовала. Я так поняла, что она хочет что-то выяснить о прошлом миссис Майнер...

– А адрес, адрес вам известен?!

– Боюсь, что нет. В любом случае они еще не добрались до места, ибо выехали совсем недавно. – В ее голосе вместо приятной хрипотцы прорезались грубоватые нотки. – На тот случай, если вы позвоните, мистер Кросс, Хелен просила передать, что ничего серьезного не было. И хотела бы добавить – как бабушка Джейми, что, если смотреть в будущее...

– Спасибо, – бросил я вместе с трубкой.

Не терявший времени Сэм достал справочник города Сан-Диего.

– Хов, тебе известна ее девичья фамилия?

– Вулф. Эми Вулф, – произнес я по буквам.

В справочнике оказалось несколько Вулфов. Мы оставили список у связистов и взяли радиофицированную машину. Проезжая Ла Джоллу, я услышал зуммер вызова, а затем на коротких волнах голос диспетчера. Нужный нам Вулф оказался Дэниэлом, который был владельцем бакалейной лавки в восточной части города.

«Соседский Рынок Дэнни» оказался магазинчиком на окраине рабочего квартала. Он находился на первом этаже древнего двухэтажного дома, который, судя по всему, был местным раритетом. На окне кто-то жирно вывел мылом: «Очень-Свежие-Яички-Прямо-С-Ранчо». Машины Хелен я не увидел. Кроме пары молодых мамаш, проветривавших детские коляски, да валявшегося на дороге пса, который при нашем приближении поднял морду с асфальта, на улице не было ни души. Пыльные пальмы пьяновато покачивались в полуденном бризе.

Я отослал Сэма с машиной за угол, а сам распахнул дверь. Звякнул колокольчик. Магазинчик был крохотный, света в нем было маловато, к тому же внутри довольно сильно пахло подкисшим молоком. В дальнем конце за мясным прилавком я увидел человека в замызганном фартуке, обслуживающего покупательницу – молодуху в тесных джинсах, с невероятными висюльками в ушах.

Она попросила четверть фунта болонской копченой колбаски. Мужчина аккуратно отрезал нужный кусок, взвесил и завернул. Ручищи у него были здоровые и с тыльной стороны покрыты черной шерстью. На макушке посверкивал розовый череп, а остатки волос над ушами приобрели сероватый оттенок. Брови были черные и густые, и на старом и тонком лице они держались с большим трудом.

Увидев за стойкой полку с комиксами и религиозными журнальчиками, я сразу же бросился их рассматривать. На прилавке кучей был навален всякий хлам: открывашки для бутылок и пластиковые пробки, пачки вяленого мяса, юмористические открытки, резиновые ящерицы, жевательная резинка, искусственные мухи в пластиковых коробочках, связки чеснока. На стене за прилавком висел ящичек с пешнями. В глаза бросались красные пластиковые рукоятки.

Человек в фартуке подошел к кассе за сдачей. Осчастливленная колбасой посетительница вышла из магазина.

Мужчина нагнулся вперед, оперся одной рукой о прилавок и опустил острое плечико вниз.

– Желаете чего-нибудь?

– Пешню.

Он развернулся и вынул одну.

– Лучше я вам ее заверну. А то еще проткнете себе что-нибудь.

– Не стоит. Сойдет и так.

Он передал пешню мне. По виду она была идентична той, которую я видел в шее Артура Лемпа.

– Не могу сказать, что торговля этими штуками идет чересчур бойко. – Голос был монотонным, напитанным горечью и пронизанный жалобным хныканьем. – Зачем я вообще их заказал... За последние месяцев шесть я продал, по-моему, штуки четыре. Хотите еще что-нибудь?

– Да нет, спасибо.

– С вас двадцать пять и один. Итого двадцать шесть центов.

Я дал ему два десятицентовика и шесть монеток по одному.

– Пригодится для сдачи, – сказал он.

– Как дела идут?

– Могло быть и лучше. А могло и хуже. Помню времена, когда было совсем плохо. – Он со стуком задвинул ящик кассы. – Не поймите меня превратно, я не хочу сказать, что сейчас дела идут как надо... Мой главный враг – супермаркеты. Люди, которым я годами продавал в долг, теперь проходят мимо, не обращая внимания на мой магазин. – Он посмотрел на меня жгучими карими глазками. – Проездом здесь?

– Не волнуйтесь, я не коммивояжер, мистер...

– Вулф. Дэнни Вулф.

– Меня зовут Ховард Кросс.

– Где-нибудь здесь живете?

– В Пасифик-Пойнте.

– Да ну? У меня в Пасифике замужняя дочка. Знаете ее? Эми Майнер? Она замужем за парнем по фамилии Майнер...

– Знаю, и очень неплохо.

– Да ну? Тогда можете ее подождать. Она как раз сейчас едет сюда. Так вы, стало быть, дружок Эми...

– Ее мужа я знаю несколько лучше.

– Фреда? – Он перенес свой вес на руки и перевалился на мою сторону. – Слушайте, а что с ним произошло? Я всегда считал его вполне уравновешенным... Еще когда он только обхаживать начал мою дочурку, то понравился мне, даже больше чем ей самой. Эми-то у меня чванлива была – не приведи Господь! Чтобы моряк, да еще с военного корабля – подобная перспектива была не для нее. Это у нее, знаете, еще с детства, закидоны-то, да, насчет того, что она там вся из себя, первая-распервая. Я называл ее герцогиней. – Он с большим трудом вынырнул из прошлого. – Но, судя по всему, я все ж таки ошибся. Во Фреде-то. Слыхал, что он воткнул себя головой в самое что ни на есть дерьмо. Наезд, слыхал, так что ль?

– Он убил человека.

– То-то я и слышал. И все-таки не пойму: как он такое сообразил? Когда весной Эми приезжала навестить меня, я ни слова не смог из нее вытянуть об этом деле. Стоило мне только заикнуться – все! Она словно с цепи сорвалась. – Он поскреб ногтем пробивающуюся на подбородке щетину. – Никогда не мог вытянуть из нее ни слова.

– Фред был просто пьян...

– Да ну? В последнее время я, конечно, не часто с ним встречался, но когда мы корешились, он почти не пил. Мне пару раз удавалось затащить его в компанию, но и там он не прикладывался. Эми только и знала, что долдонить, какой ее муженек тихоня. Ну и конечно, все эти месяцы, когда он валялся в госпитале со своей разломанной спиной, она так и сказала, так и...

Внезапно он поднял на меня глаза, и под сурово изогнувшимися бровями пролегла глубокая морщина. Он понял, что я что-то не договариваю.

– Послушайте, может, случилось очередное... происшествие?

– Фред вчера умер.

– Так я и знал! – выкрикнул он, словно поздравляя сам себя. – Так и знал, что что-то случилось, когда разговаривал с Эми по телефону. Чуял. Она мне, разумеется, не сказала, но я все равно понял. – Внезапно, сообразив, что ляпнул лишнее, он попытался переменить тему. – Я хотел сказать – безумная беда. Такой молодой... Он что, опять был пьян?

– На этот раз – трезв. А когда вам звонила Эми?

– Пару часов назад. Сказала, что возвращается домой. Больше ничего. Она всегда была скрытной девочкой... Я, если хотите знать, презирал ее за фальшивую гордость и тщеславие. С чужими она вообще никогда не разговаривала.

– А Керри Сноу?..

Глазки и рот моментально превратились в узенькие щелочки. Он окинул беспокойным взглядом пустой магазин и даже выглянул на улицу.

– Вы, наверное, неплохо знаете Эми, да?

– Лучше, чем многие другие.

– А что, Керри – все еще в Калифорнии? Я не видел его чертову уйму времени.

– А в последний раз когда?

– Году в сорок пятом. Вы-то должны знать, что он в то время навещал Эми. Не хотелось бы мне об этом трепаться, но раз уж вы все равно знаете... Эми тогда возвернулась домой, чтобы заняться хозяйством: жена моя как раз померла, а Фред валялся со своей спиной в госпитале. Ну, в общем, знаете, как это... Я не мог ее винить за то, что она маленько сошла с тропки, а Керри был такой видный из себя парень. Вы знаете Керри?

– Слегка.

– Тогда должны понять, что я имею в виду. Он был из тех, от которых бабы пухнут: сам-то я не пришей к штанам рукав. Но Эми я всегда упреждал, мол, дочка, не обманывай ты себя. Парень-то был моложе ее, а она – замужняя женщина. Я говорил: раз ты мужняя, то и держись своего законного супруга. Но она прямо как взбесилась, совсем спятила и стала все денежки проматывать на платья да на салоны красоты. Знаете, по-настоящему, я видеть не могу всю эту красильню. Говорил ей: если волосы у тебя мышачьи – значит, так тому и быть. Я сам был такого цвета лет до двадцати пяти, а Эми чисто в меня пошла. – Он нежно потрепал себя по макушке. – А что, Керри до сих пор где-то здесь ошивается?

– Постоянно.

– Да ну? – Лицо Вулфа как-то скукожилось от нахлынувших воспоминаний и смутных надежд. – Может, теперь, когда Фреда больше нет, у них с Эми что-нибудь и сладится?

– Сомневаюсь.

– Никогда не знаешь наверняка. Тогда-то, в сорок пятом, она уже точно решила бросить Фреда и расписаться с Керри. – Он доверительно наклонился ко мне над разбросанным на прилавке барахлом. – Я лично положил этому конец, а то ведь что удумали – Эми с Керри – удрать же хотели!

– Вы?

– Ну так! – Его огромные руки хлопнули. Мне показалось, что это два барана стукнулись лбами. – Понимаете, не хотелось, чтобы вспыхнул скандал там, то, се... Мы с матерью и так намучились, когда она сбежала, чтобы выйти замуж за Фреда. Так что родительский долг и все такое. В то время я был у нее и за отца, и за мать. – И он впервые как-то грустно улыбнулся. – Так вот, намекнул я, значит, Фреду и с тех пор не видел в округе больше никаких Керри Сноу.

Улыбка раздвигалась все шире. Затем он понял, что опять проговорился, тогда улыбка опала, а зубы щелкнули, словно у старой собаки, дерущей и так уже порядком потрепанное одеяло жизни.

– Может, мне и не надо бы вам все это рассказывать. У Эми своя жизнь, у меня – своя. А вы что, значит, Эми интересуетесь?

– Очень.

– Тогда забудьте, что я сказал, лады? И ради Бога, не рассказывайте Эми! Когда она злится, то становится сущей мегерой.

– Это точно.

– Вы когда-нибудь видели ее в ярости?!

Я ничего не ответил. Наблюдал за улицей. Искал Хелен. Уж слишком долго они добирались. Похоже, что можно было до бесконечности прочищать извилистые закоулки памяти Вулфа.

– Она скоро приедет, – сказал он. – Не беспокойтесь. И можете не волноваться из-за Керри Сноу. Между ним и Эми никогда не было ничего серьезного. Он всего лишь несколько раз прикатывал из Эл-Эй, чтобы отвести ее в киношку, на танцульки и все в таком же духе. Корабли, разошедшиеся в ночи.

Теперь он рассматривал меня в упор, оценивая степень доверчивости и интереса, которые я испытывал к его дочери. Ситуация становилась невыносимой. Пришлось положить ей конец.

– Заранее прошу прощения, мистер Вулф, но Эми разыскивается по подозрению в убийстве и грабеже.

– По подозрению в убийстве? Вы что, полицейский?

– Полицейский стоит снаружи. Я офицер по надзору за условно осужденными, и Фред состоял под моим наблюдением.

– Так, значит, вот, что произошло с Фредом, – проговорил он про себя. – Она его убила. Так, что ли? Не могу сказать, что безумно удивлен. – Его лицо напряглось и засияло, словно белый полированный камень. – Я знал, что она плохо кончит. В ней было слишком много дерзости. Она даже меня не раз пугала до смерти.