Текст книги "Берег варваров"

Автор книги: Росс Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Глава 15

Я вышел из дома так же, как вошел – через веранду с заднего хода, и поехал в каньон. Несколько разрозненных звезд мерцали среди полос туч, плывших вдоль горного хребта. В темноте отдельными точками светились огни домов, среди которых пролегала дорога, казавшаяся белой в свете фар. Делая поворот на высоком склоне, я увидел на побережье далеко слева от меня зарево городов, похожее на выброшенный морем на берег фосфоресцирующий свет.

Дом Лэнса Леонарда не был освещен. Я запарковался на обочине из гравия, в ста ярдах от въездной дорожки к дому. Дорога намокла от тумана и была скользкой. Парадная дверь оказалась закрытой, и никто не ответил на мой стук.

Я попробовал войти в гараж. Дверь легко открылась, когда я приподнял ручку. "Ягуар" вернулся на свое место, рядом стоял мотоцикл. Я прошел между ними к боковому выходу. Эта дверь не была закрыта на ключ.

Концентрические овальные круги света от моего фонаря скользили передо мной по полу кладовки, по линолеуму в квадратиках на кухне, полированному дубовому паркету гостиной, вверх вдоль застекленных стен, плотно окутанных серой ночью, около облицованного каменными плитами камина, где еще дымившееся полено превращалось в мелкую золу и темно-красные угли с язычками пламени. На полочке над камином лежали подставка для трубок и банка для табака. Часы "Атмос" показывали без трех минут одиннадцать. На глянцевом снимке в посеребренной рамке улыбался со всем своим кошачьим очарованием Лэнс Леонард.

Сам Лэнс оказался в доме, в гостиной. На нем был шерстяной вечерний пиджак, темно-голубые брюки и темно-синие лакированные туфли. Но он никуда не собирался уходить. Он лежал на спине, широко раскинув ноги. Один остекленевший глаз смотрел, не мигая, на огонь. Второй был выбит пулей.

Я надел перчатки, встал на колени и увидел вторую пулевую рану на левом виске. Крови не было. Волосы вокруг раны опалены, кожа усыпана черными пороховыми точками. Я осмотрел пол, ползая на корточках.

Отодвинул в сторону закоченевшую ногу, нашел один использованный медный патрон среднего калибра. По-видимому, он отлетел от стены или от одежды убийцы и по полу закатился под упавшего Леонарда.

Прошло много времени, пока я нашел второй патрон. Он блестел в расщелине между нижней перемычкой парадной двери и бетонным порожком. Я нагнулся в дверном проеме спиной к покойнику и постарался воспроизвести сцену убийства. Кто-то постучал в дверь и стал ждать с пистолетом в руке. Когда Лэнс открыл ее, ему выстрелили в глаз, затем выстрелили еще раз, чтобы убить наверняка. Затем убийца ушел, захлопнув за собой дверь. Замок был автоматическим.

Положив патроны туда, где они лежали, я внимательно осмотрел остальную часть дома. Гостиная почти не имела никаких отпечатков личности, индивидуальности обитателя дома, выглядела как номер отеля. Даже трубки на каминной полочке были куплены в наборе, и только одна из них была использована для курения. Табак в банке совершенно пересох. В банке кроме табака ничего не оказалось, ничего не удалось обнаружить и в дровяном ящике. Небольшой бар в углу комнаты был заставлен бутылками, почти вое нетронутые.

Я вошел в спальню. Ящики светлых дубовых комодов были набиты мужской галантереей из магазинов "Миракл Майл", стопками брюк и рубашек, сшитых по заказу из английской шелковой ткани, шерстяного габардина и ярких тканей из Индии, галстуками ручной работы. Различные носки, шелковые шарфы, целая радуга цветов различных шерстяных и пуховых свитеров. В одном из ящиков лежали золотые запонки, защипки для галстуков с инициалами, золотой именной браслет, на котором было выгравировано "Лэнс Леонард", поблекшая медаль Мануэлю Торресу (надпись была сделана на обратной стороне) за участие в международных соревнованиях в средней школе города Серено в 1945 году, пять дорогих ручных часов и хронометр. Парнишка явно торопился.

Я заглянул в чулан. На деревянных полочках для ботинок стояло около дюжины мужских туфель, подогнанных по цвету к дюжине костюмов и пиджаков, висевших над ними. В углу около стопки комиксов и детективных журналов в метр высотой стояла двустволка. Я перелистал некоторые журналы: страх, похоть, ужас, убийства, страсти.

На полках, над изголовьем кровати, лежали книги. Переплетенный в сафьян катехизис с надписью, сделанной женской рукой: "Мануэлю Пьюрификейшн Торресу, 1943". Старая книга о жизни Джека Демпси, зачитанная до дыр, на заглавном листе которой была написана целая легенда: "Мэнни "Ужасному" Торресу, улица Вест Нопал 1734, Лос-Анджелес, Калифорния, Соединенные Штаты Америки, Западное полушарие Всего Света, Всей Вселенной". Справочник разговорного английского языка, первые страницы которого были жирно подчеркнуты карандашом. На этом справочнике, на заглавном листе, было написано уже "Лэнс Леонард".

Четвертая, и последняя, книга оказалась на самом деле кожаным альбомом для хранения вырезок из газет. Газетная фотография на первой странице изображала молодцеватого Лэнса, широкоплечего, с узкой талией, который склонился в сторону фотоаппарата. Подпись под снимком гласила, что Мэнни Торрес тренируется у своего дяди Тони, ветерана по боксу этого клуба, и что эксперты предсказывают ему отличные шансы на звание чемпиона в легком весе на соревнованиях за кубок "Золотые перчатки". У этой картины продолжения не было. Вторая вырезка содержала краткий отчет о начале профессиональной карьеры Лэнса Торреса. Он послал в нокаут своего соперника во втором полусреднем весе за две минуты во втором раунде. Дальше шли вырезки о двадцати боях, продолжительностью по шесть и двенадцать раундов. Ни в одной из вырезок не упоминалось о его аресте и об отстранении от игр.

Я поставил альбом на полку и вернулся к убитому. В его боковом кармане находился бумажник крокодиловой кожи, набитый деньгами, записная книжка с именами и номерами телефонов женщин, разбросанных по широкому периметру от Нэшэнал-Сити до Оже. Две записи относились к Эстер Кэмпбелл и Рине Кэмпбелл. Я записал их телефоны в Лос-Анджелесе.

В наружном кармане обеденного пиджака Лэнса находился золотой портсигар, полный сигарет с марихуаной. В этом же кармане я обнаружил запечатанное в конверте приглашение, адресованное Лэнсу Леонарду, каньон Колдвотер. Мистер и миссис Саймон Графф приглашали его на праздничный вечер, который состоится сегодня в клубе "Чаннел".

Я положил все обратно на место и поднялся, чтобы уходить. Подойдя к двери, повернулся, чтобы бросить последний взгляд на парня. Он лежал, выдохшийся от своего небывалого прыжка из грязи в князе. Его лицо приобрело оттенок старого мрамора, когда на него упал свет фонарика. Я выключил фонарь и позволил тьме поглотить его.

– Лэнс Мануэль Пьюрификейшн Торрес Леонард, – произнес я вслух, будто прочитал надпись на надгробии.

На улице небольшое облако брызнуло мне в лицо каплями дождя, похожими на холодные и скупые слезы. Уставшими ногами я взобрался в свою машину. Но не успел включить мотор. Со стороны бульвара Вентура раздалось урчание мотора другой машины. Свет от фар взметнулся к нависшей туче. Я не стал включать свои фары.

Дальний свет метнулся вокруг последнего изгиба дороги, и показался темный автомобиль с массивным хромированным бампером. Он спокойно въехал во двор и осветил фасад дома Леонарда. Из передней дверцы вышел мужчина и побрел, освещенный фарами, к парадной двери. На нем был темный плащ, перетянутый в поясе, он ступал легко и уверенно. Мне была видна лишь тыльная часть его головы с короткой темной шевелюрой, подстриженной ежиком.

Он позвонил и, когда ему никто не ответил, достал позвякивающую связку ключей и отпер дверь. В доме вспыхнул свет. Минутой позже раздался мужской вопль, наполовину заглушенный стенами дома из красного дерева и напоминавший карканье ворона. Свет опять погас. Карканье продолжалось еще какое-то время в темном помещении.

Наступила тишина, а потом раскрылась дверь. Человек вышел на крыльцо. В свете фар его собственного лимузина я узнал Карла Штерна. Несмотря на стрижку ежиком и на аккуратную бабочку, его лицо напоминало лицо старухи, понесшей тяжелую утрату.

Он довольно небрежно развернул свой лимузин и проехал мимо, не заметив меня. Мне надо было еще завести мотор и развернуть свою машину, но я догнал его еще до того, как он достиг подножия холма. Он проезжал знаки "Стоп" на бульваре, как будто его сопровождал полицейский эскорт на мотоциклах. Я делал то же самое. Я висел у него на хвосте.

Затем мы оказались на улице Мэнор Крест Драйв, и я завершил круг объезда побережья. Впрочем, на этот раз была некоторая разница. Дом Эстер был освещен, на обоих этажах горел свет. На втором этаже за шторами виднелся женский силуэт. Тень передвигалась по комнатам в энергичном ритме.

Глава 16

Я вошел в дом через разбитую дверь веранды. Надо мной, на верхнем этаже, кто-то ходил. Я слышал быстрое, четкое постукивание домашних каблуков и нестройный шум, будто двигали мебель. Поднявшись по лестнице, сильно опираясь на перила, я неслышно прошел по коридору до двери спальни, откуда вырывался яркий свет. В спальне я увидел кровать с балдахином, возле которой спиной ко мне стояла девушка. Она была очень просто одета: твидовая юбка и белая блузка с короткими рукавами. Ее яркие волосы были гладко зачесаны и собраны на затылке в узел. На кровати лежал раскрытый белый кожаный чемодан с голубой шелковой подкладкой. Девушка аккуратно укладывала в него черное шелковое платье.

Вот она выпрямилась и направилась в другую сторону комнаты, раскачивая бедрами, пружиня гибкой, узкой талией. Открыла зеркальную дверцу в гардеробную и вошла внутрь. Когда девушка вышла оттуда, неся в руках другие платья, я был уже в комнате.

Она остановилась как вкопанная. Яркие наряды скользнули на пол. Девушка попятилась назад.

– Хелло, Эстер. Я думал, что вас нет в живых.

Она приоткрыла рот и прикусила зубами согнутый палец.

– Кто вы такой?

– Моя фамилия – Арчер? Разве вы не помните меня? Мы виделись сегодня утром.

– Вы – сыщик… Тот, с которым дрался Лэнс?

Я кивнул.

– Что вам от меня нужно?

– Поговорить.

– Убирайтесь отсюда. – Она взглянула на телефонный аппарат цвета слоновой кости на тумбочке возле кровати и неуверенно сказала: – Я позвоню в полицию.

– Очень в этом сомневаюсь.

Она прижала руку к сердцу, на ее лице отразились одновременно злоба и страх. Но она была одной из тех девушек, которые не могут выглядеть безобразно, какие бы низменные чувства ни искажали их прелестные черты. Ее лицо и фигура несли в себе скульптурную красоту, и она держала себя с таким видом, будто была уверена, что ее красота позаботится о ней.

– Я вас предупреждаю, – заявила она, – вот-вот должны подъехать мои друзья, они будут здесь с минуты на минуту…

– Прекрасно. Хочу познакомиться с ними.

– Вы уверены?

– Я уверен.

– Тогда оставайтесь, если хотите, – продолжала она. – Вы ничего не имеете против, если я продолжу свои сборы?

– Ради Бога, валяйте, Эстер. Вы ведь Эстер Кэмпбелл, не так ли?

Она мне не ответила и не взглянула на меня. Подобрала упавшие платья, швырнула шуршащую охапку на кровать и продолжала упаковывать чемодан.

– Куда это вы собрались в такое время, средь ночи?

– Вас это не касается.

– Это может заинтересовать полицию.

– Может? Тогда идите и скажите им, чего же вы стоите? Делайте, что хотите.

– Девушке, которая дает стрекача, опрометчиво так заявлять.

– Я не даю никакого стрекача, как вы выразились, и я вас не боюсь.

– Вы просто уезжаете на уик-энд за город…

– А почему бы и нет?

– Я слышал, как вы сказали Лэнсу сегодня утром, что хотите выйти из этого дела…

Как я и подозревал, она не прореагировала на это имя. Ее ловкие руки уложили последнее платье. Мне нравилось ее мужество, но я не доверял ему. В чемодане мог быть пистолет. Но когда она повернулась наконец, у нее в руках ничего не было.

– Из какого дела вы хотели выйти? – снова спросил я.

– Не знаю, о чем вы говорите, и мне абсолютно на это наплевать. – Но это было не так.

– Эти друзья, которые должны приехать сюда… Лэнс Леонард – один из них?

– Да, и вы лучше убирайтесь отсюда, пока он не приехал.

– Вы уверены, что он приедет?

– Увидите сами.

– Такое зрелище стоило бы увидеть. Интересно, кто же принесет корзину?

– Корзину? – повторила она тонким взвинченным голоском.

– Лэнс ведь больше не может двигаться сам. Придется его принести в корзине.

Она опять приложила руку к сердцу – видно, заболело, бедное. Ее красивое тело резко дернулось, стремясь одолеть узкий проход между кроватью и мной. Я преградил ей дорогу.

– Когда вы видели его в последний раз?

– Сегодня.

– В какое время?

– Не знаю. Несколько часов назад. Разве это имеет значение?

– Это имеет значение для вас. Как он себя чувствовал, когда вы уехали от него?

– Превосходно. Почему вы спрашиваете? С ним что-нибудь случилось?

– Вы должны мне рассказать об этом, Эстер. Вы оставляете следы разрушения, подобно генералу Шерману, продвигающемуся через штат Джорджия.

– Что случилось? Он пострадал?

– Тяжело пострадал.

– Где он теперь находится?

– Дома. Скоро он будет в морге.

– Он умирает?

– Он мертв. Разве Карл Штерн не сказал вам об этом?

Она отрицательно покачала головой. Это было скорее конвульсивное движение чем отрицание.

– Лэнс не мог умереть. Вы – полоумный.

– Иногда я думаю, что только я один нормален.

Она присела на край кровати. Испарина выступила у нее на лбу. Она смахнула капельки пота, и ее правая грудь поднялась вместе с движением руки. Она посмотрела на меня, ее глаза помутнели от потрясения. Если она разыгрывала сцену, то была хорошей артисткой. Не думаю, что она была артисткой.

– Ваш дружок мертв, – сказал я. – Кто-то его застрелил.

– Вы лжете.

– Может, мне надо было привезти тело? Хотите знать, куда ему угодили пули? Одна в висок, другая в глаз. А может быть, вы это знаете? Я не хочу надоедать вам до смерти.

Ее лоб прорезала страдальческая морщинка, рот растянулся в трагический квадрат.

– Вы – чудовище. Вы все это выдумали, чтобы заставить меня рассказывать вам о наших делах. То же самое вы сказали о… обо мне… что я мертва. – Ее глаза наполнились слезами. – Вы скажете любую вещь, чтобы заставить меня говорить.

– Что бы вы мне могли рассказать, если бы решили это сделать?

– Я не обязана отвечать на ваши вопросы… ни на какие…

– Подумайте немного над этим и, глядишь, вы захотите это сделать. Похоже, они используют вас в качестве козла отпущения.

Она посмотрела на меня с недоумением.

– Вы, наверное, наивный человек, если водите компанию с этими людьми? Хорошенькая компания. Они подставляют вас под обвинение в убийстве. Они увидали возможность убить сразу двух зайцев: прикончить Лэнса и одновременно разделаться с вами.

Я полагался на слух, и это средство было мне хорошо известно, она слушала напряженно. Затем сказала хриплым голосом:

– Кто такое может сделать?

– Тот самый, кто посоветовал вам совершить путешествие.

– Никто мне не советовал этого делать. Я захотела сама.

– Кто предложил поездку? Лерой Фрост?

Ее глаза сверкнули и затуманились.

– Что Фрост велел вам сделать? Куда он велел вам поехать?

– Это был не Фрост. Со мной связался Лэнс. Потому то, что вы говорите, не может быть правдой. Он бы не стал планировать свое собственное убийство.

– Конечно, если бы он знал о коварном замысле. Понятно, что он не хотел себе зла. Они надули его так же, как теперь хотят жульнически обмануть и вас.

– Никто меня не обманывает, – упрямо возразила она. – Зачем кому-то меня обманывать?

– Ах, бросьте прикидываться, Эстер. Вы же не простушка. Вам лучше, чем мне, известно, чем вы занимались.

– Я не делала ничего плохого.

– У людей разные взгляды, не правда ли? Некоторые из нас считают шантаж самым грязным занятием на свете.

– Шантаж?

– Оглянитесь вокруг себя и перестаньте притворяться. Не рассказывайте мне, что Графф давал вам все эти вещи только потому, что ему нравится, как вы причесываетесь. Мне пришлось в этом городе повидать разные виды шантажа, я за версту чую, когда люди занимаются этим грязным делом. А вы, моя милая, погрязли в этом деле по уши.

Пальцами она притронулась к своей шее. Ее возражения начинали ослабевать. Она посмотрела вокруг на розовые стены, и цвет ее лица постепенно изменился. На нем появилась натуральная девичья краска стыда. За последнее время я впервые видел такой румянец смущения, и это заставило меня сомневаться в своих предположениях. Она спросила:

– Вы все это сочиняете?

– Я вынужден. Вы же не хотите мне ничего рассказывать. Я основываюсь на том, что вижу и слышу. Девушка бросает своего мужа, связывается с вышедшим в тираж боксером, который путается с преступниками. Тут же у вас появляются баксы. Лэнс подписывает контракт с киностудией, вы въезжаете в отличный большой дом в Беверли-Хиллз. И Саймон Графф вдруг становится для вас сказочной феей. Почему?

Она не ответила. Она смотрела на свои руки, дрожавшие нервной дрожью.

– Что вы ему продавали? – спросил я. – И какое ко всему этому имеет отношение Габриэль Торрес?

Кровь отлила от ее лица, оно стало серым, вокруг глаз залегли синие тени. Мысленно она погрузилась в себя, обратившись к картинам в своей памяти. Воспоминания ужаснули ее.

– Думаю, что вы знаете, кто ее убил, – продолжал я. – Если это так, будет лучше, что вы сами расскажете об этом. Пришло время открыть правду о случившемся, пока не погибли другие люди. Потому что на очереди – вы, Эстер.

Ее рот раскрылся, как у куклы, которой управляет чревовещатель:

– Я не… – Она пересилила себя, проглотив остаток начатой фразы. Резко тряхнув головой, она смахнула выступившие на глазах слезы. Потом закрыла руками изменившееся лицо и ничком упала на кровать. Ее тело беззвучно и болезненно, как ток, пронизали конвульсии страха. Из глубины моего существа поднялось что-то, похожее на жалость. Этому чувству не стоит поддаваться, ибо оно зачастую преобразуется во что-то другое – в отвращение или влечение. Теперь она лежала спокойно, ее бедро возвышалось как одинокий холм.

– Намерены ли вы мне сообщить, кто убил Габриэль?

– Я ничего не знаю… – она говорила приглушенно, не подымая головы.

– Вы знаете, кто застрелил Лэнса?

– Нет. Не приставайте ко мне.

– Что сказал вам Карл Штерн?

– Ничего. У нас было назначено свидание. Он просил отложить его. Вот и все.

– Что за свидание?

– Это вас не касается.

– Собирается ли он заехать за вами на машине?

– Возможно. – Казалось, она не поняла моего подтекста.

– Поездка без возвращения?

Теперь до нее дошло. Она села на кровати и чуть ли не завопила:

– Уходите отсюда прочь, садист! Вы все – садисты! Я повидала полицейских сыщиков и знаю, как они мучают беспомощных людей. Если вы вообще мужчина, то уходите отсюда.

Она снова легла, подперев голову рукой, ее груди заострились под белой блузкой. Накрашенные губы изогнулись, голубые глаза сверкали. Она была чрезвычайно привлекательной девушкой. Но кроме этого в ней было и еще что-то. Что-то искреннее, неиспорченное, несмотря на ее нелегкую жизнь.

Я поймал себя на мысли о том, что сомневаюсь в своих предположениях о ней. Кроме того, она по-своему была права: в моем стремлении докопаться до истины была доля садизма; жалости к ней – доля мужского влечения. Я вдруг действительно ощутил себя не в своей тарелке. Мне оставалось проститься с девушкой и убраться из ее дома, что я и сделал.

Проблема заключалась в том, чтобы научиться бескорыстно любить людей и служить им, ничего не требуя взамен. Лично я был далек от решения этой проблемы.

Глава 17

Когда я подъехал к клубу «Чаннел», охранника на месте не оказалось. Впрочем, ворота были открыты, и вечерний банкет все еще продолжался. Музыка и свет лились из одного крыла здания. На стоянке лакированно блестели несколько дюжин дорогих машин. Я поставил свою между черным «порше» и бледно-лиловым «кадиллаком» с темно-красным открывающимся верхом и позолоченной отделкой и вошел внутрь здания под перевернутой рождественской елкой. Вероятно, елка вниз головой что-то символизировала, но я не мог сообразить, что.

Я постучал в дверь кабинета Бассета, но не получил ответа. Бассейн, подсвеченный снизу подводными лампочками, казался глыбой зеленого стекла. Народ собрался у дальней стороны, возле вышки для прыжков, окрашенной в серебристый цвет. Я спустился с невысокой лесенки и пошел по выложенному плиткой краю бассейна к собравшимся.

В большинстве это были голливудские красотки, стройные и самоуверенные, в вечерних платьях без бретелек или купальных костк5мах, которые не предназначались для купания. Среди мужчин я узнал Саймона Граффа и Сэмми Свифта, а также негра спасателя, с которым разговаривал утром. Их лица были обращены кверху, в сторону девушки, которая стояла совершенно неподвижно на площадке, на высоте десяти метров.

Она разбежалась и подпрыгнула в слабо освещенное воздушное пространство. Ее тело согнулось, повернулось в мягком полуобороте и, входя в воду, изменило форму птицы на форму рыбы. Зрители зааплодировали. Один из них, шустрый молодящийся мужчина лет сорока в смокинге, щелкнул фотоаппаратом со вспышкой, когда девушка поднималась по лестнице и с нее стекала вода. Она презрительно стряхнула воду со своих коротких черных волос и направилась к углу зала, чтобы обтереться. Я пошел за ней.

– Отличный прыжок.

– Вы так думаете? – Она повернула ко мне свое подтянутое загорелое лицо, и я увидел, что это уже не очень молодая женщина, хотя фигура была девичья. – Сама, себя я бы не оценила выше тройки. Синхронность была нечеткой. Я могу выполнить этот прыжок винтом, когда нахожусь в форме. Но, во всяком случае, спасибо за комплимент.

Она с какой-то безразличной теплотой, как если бы массировала рысака, отерла полотенцем длинную коричневую ногу, потом другую.

– Вы участвуете в соревнованиях по прыжкам в воду?

– Одно время участвовала. Почему вы об этом спрашиваете?

– Мне просто интересно, почему женщина может этим заниматься. Это – довольно высокая вышка.

– Человеку хочется в чем-то отличиться, а внешне я – неинтересна. – Она натянуто и болезненно улыбнулась. – Доктор Фрей – он психиатр, мой знакомый – говорит, что вышка – это культовый символ. В общем, вы знаете, что говорят пловцы: ныряльщица – это пловчиха, у которой отшибло ум.

– А я думал, что ныряльщица – это отважная пловчиха.

– Так говорят сами ныряльщики. Вы знакомы с кем-нибудь из ныряльщиков?

– Нет, но мне бы хотелось познакомиться. Не является ли вашей приятельницей Эстер Кэмпбелл?

Выражение ее лица стало нейтральным.

– Я знакома с Эстер, – сказала она осторожно. – Но не могу назвать ее приятельницей.

– Почему?

– Это длинная история, а я замерзла, – сказала она резко и отправилась в раздевалку.

– Общая тишина! – объявил громкий голос. – Сейчас вы станете свидетелями чуда столетия, приглашение которого стоило фантастических денег.

Объявление делал седоволосый мужчина на площадке пятиметровой вышки. Он стоял на тощих ногах, с вздымающейся грудью, с животом, похожим на коричневый кожаный мяч, на котором едва держались шорты. Я посмотрел повнимательнее и понял, что это Саймон Графф.

– Леди и джентльмены! – Графф прикрыл рукой глаза и весело посмотрел вокруг. – Есть ли среди нас леди? Или джентльмены?

Женщины захихикали. Мужчины загоготали. Сэмми Свифт, который стоял возле меня, как никогда, раньше стал похож на привидение, которое видело домового.

– Смотрите, мальчики и девочки, – закричал высоким неестественным голосом Графф. – Великий Граффисимо в его исключительном и бросающем вызов смерти прыжке.

Он коротко разбежался на плоскостопных ногах и прыгнул солдатиком, прижав руки к бокам. Присутствующие подождали, пока он покажется на поверхности, затем раздались аплодисменты и одобрительный свист.

Сэмми Свифт заметил, что я не аплодирую, и подошел. Он не узнавал меня до тех пор, пока я не назвал его по имени. От него так пахло спиртным, что, казалось, зажги сейчас спичку – вспыхнет факел.

– Лью Арчер, черт подери! Что вы здесь делаете?

– Занимаюсь благотворительностью.

– Да, конечно. Говоря о благотворительности, вам удалось повидать Лэнса Леонарда?

– Нет. Мой друг заболел, и нам пришлось отказаться от интервью.

– Очень жаль. Этот парень сделал хорошую карьеру. Он войдет в какую-нибудь громкую историю.

– Расскажите мне об этом.

– Угу. – 1 Он покачал головой. – Посоветуйте своему приятелю обратиться в отдел рекламы. Как я слышал, имеется официальная и неофициальная версия.

– А что именно вы слышали?

– Я не знал, что вы выполняете черновую работу для репортеров, Лью. В чем интрига? Вы хотите получить какой-то компромат на Леонарда?

Его осоловевшие глаза прояснились и сузились. Он не был так уж пьян, как мне показалось, а затронутый вопрос был довольно щекотливый. Я решил, что не стоит развивать эту острую тему.

– Просто пытаюсь помочь приятелю, – ответил я уклончиво.

Свифт продолжал приставать:

– Сейчас вы ищете Леонарда? Сегодня я здесь его не видел.

Графф опять повысил свой голос:

– Внимание, внимание! Начинаем практические занятия по спасению утопающих. – Его взгляд ничего не выражал, рот был вялым. Он подошел к хихикающей группе молодых женщин и показал на одну из них, одетую в серебристое вечернее платье. Его палец коснулся ее плеча; – Вы! Как вас зовут?

– Марта Мэтьюз. – Она улыбнулась в экстазе восторга. Он заметил ее!

– Вы хорошенькая девочка, Марта.

– Спасибо. – Она была значительно выше его ростом. – Очень признательна вам, мистер Графф.

– Хотите, чтобы я спас вам жизнь, Марта?

– Я просто в восторге от такой перспективы.

– Тогда вперед. Прыгайте в воду.

– А как же моя одежда?

– Можете ее сбросить, Марта.

Ее восторг несколько угас. Она растерялась:

– Вы так думаете?

– Именно это я и сказал.

И все же девица быстро стянула свое платье через голову и передала подруге. Графф грубо толкнул ее спиной в бассейн. Шустрый фотограф запечатлел и эту сцену. Графф прыгнул за ней в воду и подтянул ее к лестнице, его старческая рука с вздувшимися венами вцепилась в ее молодую плоть. Она расплылась в улыбке. Спасатель хладнокровно наблюдал за ними, его чернокожее лицо ничего не выражало.

Мне захотелось дать кому-нибудь по шее. Но рядом не было никого достаточно крупного роста. Я отошел от группы, и Сэмми Свифт увязался за мной. Мы прислонились к высоким вазам с растительностью и закурили сигареты. В полумраке лицо Сэмми выглядело худым и бледным.

– Вы достаточно хорошо знаете Саймона Граффа, – сказал я.

Его светлые глаза моргнули.

– Его надо хорошо знать, чтобы воспринимать так, как я. За последние пять лет я изучил всю подноготную этого человека. Мне осталось неизвестным о нем только то, чего не следует знать. Но и то, что я узнал о нем, тоже не стоит того, чтобы это знать. Впрочем, это интересно. Например, знаете ли вы, зачем он разыгрывает эту комедию со спасением? Он неизменно повторяет это на каждом праздничном вечере, но могу поспорить: только я один разгадал, зачем он это делает. Держу пари, что даже сам Сайм не знает этого.

– Объясните мне это.

Сэмми напустил на себя важный вид. Затем объяснил на жаргоне завсегдатая светских раутов:

– У Сайма возник невроз принуждения, он не может этого не делать. Он зациклился на той девушке, которая была убита в прошлом году.

– Что это за девушка? – спросил я, стараясь, чтобы мой голос не выдал охватившего меня волнения.

– Девушка, которую нашли на пляже с пулевыми ранами. Это произошло как раз здесь, внизу. – Жестом он указал на океан, который был не виден и который раскинулся за границами освещенного пространства. – Сайм был к ней очень привязан.

– Интересно, если это действительно так.

– Дьявольщина. Вы можете поверить мне на слово. Я находился у Сайма в то утро, когда ему сообщили это известие. У него в кабинете стоит телетайп – он всегда все хочет знать первым. И когда он увидел ее имя в ленте, то побелел, как лист бумаги, образно выражаясь. Закрылся в своей личной ванной комнате и не выходил оттуда в течение часа. А когда все же вышел, то сослался на головную боль с похмелья. У него действительно наступило похмелье. Он стал сам не свой с тех пор, как погибла эта девушка. Как же ее звали? – Он попытался щелкнуть пальцами, но у него это не получилось. – Габриэль, кажется.

– Я что-то припоминаю об этой, истории. Не была ли она слишком молодой для него?

– Черт, он находится в таком возрасте, когда старики начинают по-настоящему охотиться за юными девицами. Впрочем, Сайм не так уж и стар. Он поседел лишь в прошлом году, и это произошло именно из-за гибели девушки.

– Вы уверены в этом?

– Конечно, уверен. В ту весну я пару раз видел их вместе, а у меня, приятель, на эти вещи глаз навострен. Именно этим писатель и отличается от вас, простых смертных.

– Где вы их видели?

– Где-то тут и один раз в Вегасе. Они лежали у бассейна шикарного отеля -и курили общую сигарету. – Он посмотрел на тлеющий кончик своей сигареты и щелчком послал окурок в воду. – Может быть, мне и не стоило бы рассказывать школьные приключения, но вы не будете ссылаться на меня, к тому же все это – дела давно минувших дней. За исключением того, что он продолжает эти дурацкие выходки со спасанием. Он как бы снова инсценирует ее смерть, понимаете, пытаясь спасти ее. Но учтите, он это делает только в подогретом бассейне.

– Несомненно, вы излагаете свою собственную версию.

– Да, но это вполне логично, – произнес он с некоторым фанатизмом. – Я наблюдаю за ним много лет, как некоторые смотрят на мух на стене, и я изучил его. Для меня он – открытая книга.

– А кто написал эту книгу? Фрейд?

Казалось, Сэмми меня не слышал. Его взгляд блуждал по противоположной стороне бассейна, где Графф продолжал позировать фотографу, рисуясь перед девушками. Удивляюсь, как это люди никогда не устают позировать. Сэмми сказал:

– Если хотите, можете назвать меня злодеем греческой мифологии, Эдипом. Я действительно ненавижу этого ублюдка.

– Что он вам сделал?

– Это связано с тем, как он корежит Флобера. Я пишу сценарий о Карфагене, уже шестой вариант, а Сайм Графф торчит у меня над душой. – Он сердито передразнил Граффа и его акцент: – Мато – молодой вожак, мы не можем позволить, чтобы он умер при нас. Мы должны сохранить ему жизнь ради девушки. Это – главное. Я понял, наконец-то, я понял. После того, как его изрубили в бою, она выхаживает его, возвращает здоровье, как вам это нравится? Мы ничего не потеряем от такого варианта, но выиграем в душевности повествования, в качестве такой душевности. Саламбо воскрешает его, понимаете? До этого юноша был своего рода революционер, но его спасают от него же самого воздействием на него добродетельной женщины. Он завершает свою миссию, обрушиваясь на дикарей. Девушка смотрит на эту сцену с расстояния в пятьдесят ярдов. Они обнимаются. Женятся. – Сэмми вздохнул и обратился ко мне: – Вы когда-нибудь читали "Саламбо"?