Текст книги "Щит (СИ)"

Автор книги: Рони Ротэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Глава 8

Обоз выдвинулся сразу после завтрака. Восемь телег, на пяти из которых ехали раненые и тяжелобольные, проскрипели по лагерю к южному выезду. Кроме полуэльфов и Лейнолла, обоз сопровождали еще четверо вооруженных всадников. Проезжая мимо клетки с пленными, Гилэстэл одарил их долгим многозначительным взглядом. Те исподлобья смотрели на удаляющиеся возы и сопровождающих их наездников. Астид хмурился, глядя в спину едущего впереди Лейнолла, и в который раз мысленно клял Агнара за его идею, а Гилэстэла – за запрет покончить с бородачом прошедшей ночью. Сидевшие на возах люди, изнуренные болезнями и ранами, молчали. Лишь Лейнолл выглядел воодушевленным и бодрым.

Покинув пределы лагеря, обоз покатился на юго-восток, к серебрящимся снегом горам, погромыхивая трофейным железом по неровной дороге. Лейнолл придержал коня, поравнялся с Гилэстэлом и приветливо спросил:

– Вы бывали раньше в Таэрофарне, лорд Гилэстэл?

– Не доводилось, – ответил князь.

– Ручаюсь – вам понравится. Это самое лучшее место в мире!

– Я слышал эти слова от многих, говоривших о своей родине, – чуть улыбнулся Гилэстэл. – Даже от тех, в чьей стране не было ничего, кроме песка и высохших колючек.

– Я не преувеличиваю. Таэрофарн – прекрасный край. Какие там реки и озера! А луга? На нашем разнотравье овцы вырастают размером с корову! А коровы – с лося! А молоко… Это ж чистое масло, сбивать не нужно. Про леса я даже рассказывать не буду – наверняка для вас лорд Виго охоту устроит. Сами оцените, какого сорта олени в наших лесах. Но я понимаю – всякий сурок свою нору славит. Для кого-то и ледяная пустошь – родина. Взять тех же урукхов. Их дикий скудный край только им и по душе.

– Дикий и скудный? – прищурился Гилэстэл. – Чем же столь неприглядная страна так привлекает состоятельных лордов Долинного Альянса, что тамошние обитатели то и дело вынуждены давать отпор армиям Мидфарна, Бримфарна и Таэрофарна?

– Привлекает? Вы что-то путаете, лорд Гилэстэл. Это их манят наши земли, наши рудники. Естественно, мы вынуждены защищаться.

– Сжигая население урукхайских хуторов в их собственных домах? – вклинился в разговор Астид, подъехав ближе.

Лейнолл оглянулся на него с возмущением.

– Что за вздор! Кто вам такое сказал?

– Мы видели своими глазами. Останавливались на ночлег в мёртвом селении. Обгоревшие кости рук, торчащие из окон – то еще зрелище.

Лейнолл побледнел.

– Лорд Агнар никогда не позволил бы такому случиться.

– Ну, не он – так кто-то другой, – пожал плечами Астид.

– Это Бримены, наверняка, – сокрушенно покачал головой телохранитель благородного лорда.

– Вы так и не ответили на вопрос, илан Лейнолл, – взглянул на него Гилэстэл. – Что так влечет лордов Альянса на пустой и холодный север? Если я что-то смыслю в этой жизни – торговать выгоднее, чем воевать. Но они предпочитают драться.

– Я воин, а не торговец, – нервно бросил Лейнолл, которого покинули спокойствие и благодушие после упоминания о сожженной деревне. – Мидфарн позвал нас. Их границы были атакованы урукхами.

– Понятно. И атаку наверняка осуществлял какой-нибудь обоз с пушниной, охрана которого воспротивилась грабежу, – в голосе Гилэстэла явно слышалась насмешка.

Лейнолл несколько секунд буравил Гилэстэла взглядом, а затем, подстегнув лошадь, уехал вперед.

– Обиделся, – констатировал Астид.

– Ему не помешает немного развеять мифы о непогрешимости господина, – спокойно отозвался Гилэстэл. – Оттачивать нужно не только оружие, но и разум.

– Какой смысл тратить на него ваше время? Пусть умрет в блаженном неведении, – хмыкнул полукровка.

Обида Лейнолла длилась недолго. На обеденном привале он как ни в чем ни бывало подошел к полуэльфам. Гилэстэл, облокотившись о край телеги, смотрел, как Астид выкладывает на расстеленный кусок холста взятые в дорогу продукты – хлеб, вяленое мясо и сыр.

– Лорд Агнар велел мне следить, чтобы вы ни в чем не нуждались, – взглянув на «стол», сказал Лейнолл.

– Лорд Агнар позаботился об этом сполна, – Гилэстэл с дружелюбной улыбкой повел рукой над провизией. – Присоединяйтесь к трапезе, илан Лейнолл. Не будем избегать друг друга из-за пустых слов. Путь долгий, скоротаем его в беседах.

– Пива? – телохранитель продемонстрировал принесенный объемистый бурдюк.

– М-м, нет, – отказался Гилэстэл. – Предпочту простую воду.

Астид, бросив взгляд на бурдюк, тоже отрицательно мотнул головой. Лейнолл, неловко потеребив сосуд, положил его на телегу.

– К вечеру до окраинных деревень Мидфарна доберемся. Там элем разжиться можно будет, если пиво не по вкусу.

– Чем? – заинтересовался Астид.

– Элем. Эль – напиток хмельной.

– Как вино?

– Ну-у, не знаю, какое уж из ячменя вино. Эль – он и есть эль.

– Значит, границу Мидфарна мы пересечем сегодня? – Гилэстэл вопросительно взглянул на Лейнолла.

– Да. Завтра пройдем Ведьмино ущелье и двинемся вдоль восточных рубежей с Бримфарном, вниз по течению Ийи до разветвления на Аю и Юю. В Таэрофарне будем через три дня.

Дальше беседа не задалась. Лейнолл, пережевывая мясо и чувствуя себя неуютно из-за ненужного пива, делал вид, что присматривает за остальными возами и иногда поглядывал на Гилэстэла. Тот, усевшись на край телеги и привалившись к накрытому рогожами грузу, отвечал ему улыбчивым взглядом. Астид молча ел, с легким любопытством рассматривая выглядывающий из-под рогожи край зазубренного трофейного топора.

– Пойду гляну, все ли в обозе порядке, – Лейнолл, наконец, придумал повод удалиться. – Микка, первый возчик, жаловался, что лошадь прихрамывает. Проверю.

Кивнув сотрапезникам, Лейнолл собрался уйти.

– Илан Лейнолл! – окликнул его Гилэстэл, протягивая бурдюк и кивая на расположившихся неподалеку солдат. – Отдайте парням, жажду утолить.

Оруженосец взял бурдюк, сделал несколько шагов, но замешкался и оглянулся.

– Что касается той деревни – по возвращении я расскажу об этом лорду Агнару – свел он брови, переводя взгляд с Гилэстэла на Астида. – Если лорд Бримен или лорд Миддэй позволяют своим отрядам подобные бесчинства, мы потребуем пресечь это варварство. И наказать виновных по всей строгости.

Проходя мимо компании ратников, Лейнолл отдал им бурдюк, что было встречено довольными и благодарными возгласами.

Недолгий привал прервался голосами возниц, поднимающих подремывающих на земле солдат и тех из больных, кто нашел силы слезть с телег и предпочел отдыхать, вытянувшись на мягкой траве. Обоз двинулся по малоезженой дороге меж лесистых холмов, придерживаясь едва заметной колеи в траве. Негромкая протяжная песня ратников, находившихся в приподнятом настроении, зазвучала под аккомпанемент кузнечиков и жаворонков.

Край закатного солнца коснулся верхушек деревьев, когда обоз добрался до северных рубежей Мидфарна. Граница проходила по длинному оврагу, густо заросшему крапивой, ежевикой и шиповником. Кое-где над краями оврага вздымались макушки ольхи и черемухи, по дну бежал быстрый ручей. На пригорке в полумиле за оврагом виднелись первые признаки человеческого жилья – ровные ряды пышных валиков свежескошенного сена.

Обоз направился к пологому участку оврага, уклон которого позволял тяжелым телегам без особого труда преодолеть препятствие. Место переправы было заботливо кем-то очищено от зарослей, осыпающиеся стенки оврага расширены и подровнены, а русло ручья освобождено от крупных камней. Возы медленно сползли на дно оврага, пересекли прозрачный холодный поток, и, поднявшись, остановились. Пока напоили лошадей, наполнили водой фляги и бурдюки, солнце окончательно скрылось из виду, подсвечивая угасающим золотом лишь вершины недалеких уже гор. До ближайшего хутора, обнесенного частоколом, добрались в тусклых, подкрашенных закатным багрянцем, сумерках.

Прибытие обоза вызвало легкую суматоху. Хуторяне, живущие в постоянном напряжении из-за близости к границе, послали к обозу старосту – уже сильно пожилого, подвижного мужичонку. Пока он беседовал с обозным старшиной, селяне обеспокоенно выглядывали из-за ограды, косясь на ратников. Наконец староста, отчасти вняв уговорам, отчасти под пристальным взглядом вооруженных солдат, велел впустить обоз за ворота. Больных разместили на ночь в домах, остальные остались ночевать снаружи.

Утром Астида и Гилэстэла, спавших на одеялах у телеги, разбудили громкие визги. Мимо них, истошно вереща, промчался поросенок, шмыгнул под телегу и прижался к колесу.

– Дядь! Ой, двиньтеся, дядь!

Мальчишка лет двенадцати проскочил между полуэльфов, нырнул под телегу и ухватил свина за задние ноги.

– Попалась, шкварка!

Пятясь и елозя на коленках, парнишка выволок вырывающегося поросенка из-под телеги. К нему подскочил другой пацаненок, и вместе они затолкали порося в мешок. Ухватившись вдвоем за узел, мальчишки подтащили дергающийся мешок к стоявшим у соседней телеги корзинам, нагруженным зелеными пучками лука, чеснока и молодой репой. Астид сел, оглядывая двор и людей: кто-то только просыпался, а кто-то уже суетился, готовя обоз в дорогу.

– Не бывало еще такого, чтобы меня поутру будила свинья вместо петуха.

К полуэльфам с почтительным поклоном подошел старшина обоза.

– Доброе утро, лорд Гилэстэл. Доброе утро, илан Астид. Идите в дом, хозяйка вас накормит.

Собирая одеяла и увязывая поклажу, Гилэстэл увидел, как к обозному старшине робко приблизился сельский староста. В руке у него был зажат клочок бумаги, на котором князь рассмотрел печать с изображением герба Таэрофарна.

– Илан?

– Чего тебе? – оглянулся старшина.

– Илан, оно понятно – реквизиция. Да неуж я когда до замка доберусь, с писулькой вашей? Бумажек энтих у меня за всю жисть скопилось – на свой замок хватит, коли вздумают за них кумп… компс… Тьфу, ты, слово заковыристое какое.

– Да что ж я тебе еще могу дать, кроме письменного обязательства? – развел руками начальник обоза. – На денежную компенсацию средств у меня нет.

– А ты, илан, не серебром да не золотом за харч отдай. Железом! Вона, полные возы у тебя набиты. Мне б топор справный – вот была бы добрая отдача от реквизиции вашей.

Старшина оглянулся на обозников, загружающих корзины с зеленью и привязывающих овцу с ягненком к обрешетке одной из телег. С какого-то из возов доносился визг реквизированного поросенка. Помявшись и потеребив бороду, старшина нерешительно покосился на ратников. Те, умываясь у колодца, не обращали на него внимания.

– А, бес с тобой, выбирай, – махнул рукой старшина и откинул полог, закрывающий урукхайские трофеи. – Да не вороши ты!Бери, что сверху лежит, не мешкай.

Староста, окинув цепким взглядом груз, с азартным мычанием зарылся в наваленное на телегу оружие – вытаскивал, примеривал к руке, пробовал остроту лезвия. Наконец, выбрав подходящий топор, любовно провел рукой по широкому лезвию.

– Топорище длинновато, да поправимо. Долгой жизни тебе, илан! Благодарствую!

Когда староста, прикрыв топор мешком от лишних глаз, скрылся в сарае, старшина виновато глянул на Гилэстэла и Астида.

– Прошу вас, благородные господа! Не говорите об этом илану Лейноллу. Сердцем он честен – да нравом суров, а жизни мужицкой не знает, хоть и сам роду простого. Бумажкам этим, что крестьяне за харч получают, цена – ржавый гвоздь. И тот в дело поболе сгодится, чем расписка эта. В деревнях окрест замков, может, и получат что мужики у казначеев. А в этой глуши… Не рассказывайте, лорд Гилэстэл! Не о мошне своей пекусь – о правде.

Князь согласно наклонил голову.

Торопливо орудуя ложкой и запивая ячменную кашу молоком утренней дойки, Гилэстэл с неудовольствием поглядывал в маленькое окно, на разгоревшийся вовсю день.

– Астид, поторапливайся, – повел бровью князь в сторону полукровки, допив молоко и поднимаясь. – Меня угнетает мысль, что нас ждет целых обоз.

Его услышала хозяйка, хлопотавшая у очага.

– И-и, илан! Куда вам спешить-то? Солнце еще только взошло. И солдатики ваши еще не емши.

– Раньше тронемся – больше проедем.

– Ведьмино ущелье спешки не любит, – покачала головой женщина. – Нет резону к нему спозаранку ехать. Всё одно до полудня ждать придется.

– Почему до полудня? – спросил Астид.

– Потемье там. До самого зенитного солнышка сумрак сплошной, зрение путает, мороки напускает. А дорога узкая, над обрывом. Бывали отчаянные – с факелами ходили, да сгинули. По свету-то боязно, а уж в потёмках верная погибель. Кушайте, иланы, кушайте. Добавочки положить ли?

Астид, выслушав крестьянку, отложил ложку и переспросил:

– Что, так опасно?

– И-и, илан, доброе-то место «ведьминым» не назовут, – откликнулась та. – Народу там сгинуло…

Полукровка со значением взглянул на Гилэстэла, тоже с интересом внимавшего хозяйке.

– Добавочки– то, а? – помешав в котле черпаком, оглянулась она.

– Клади, – кивнул князь, садясь на прежнее место.

Наполнив миски второй порцией каши, а кружки – молоком, хозяйка вышла во двор.

– Вот и шанс, – тихо сказал Астид.

В дом ввалились ратники, которых хозяйка позвала к столу. Оставив после себя пустые миски и мелкую монету на дне опустошенной кружки, Астид и Гилэстэл вышли из ставшей совсем тесной и шумной хаты. Поуэльф оглядел двор, но нигде не увидел Лейнолла. Подозвав обозного старшину, князь спросил об оруженосце.

– Уехал, – ответил тот.

– Куда?

– Спозаранку к ущелью отправился. Упреждающим.

– Кем? – не понял князь.

– Завсегда так делается. Сперва один идет или едет сквозь ущелье. Ежели встречный обоз идет, назад возвернётся – сказать, что дорога занята. А коли пусто там – на другой стороне встанет, упреждать и держать тех, кто навстречу идет, чтоб погодили.

– Что ж он сам поехал? – с неудовольствием буркнул Астид. – Мог бы и кого из солдат послать.

Старшина пожал плечами.

– А ежели там такой же военный обоз идет? Кто простого солдата слушать будет? А илан Лейнолл со всем значением втолкует. А коли придётся – и щитом на пути встанет.

– И когда вернется?

– Чего ж ему сюда-то возвращаться? Коли у ущелья его не найдем, стало быть, свободен путь для нас. Его уж на той стороне встретим. Седлайте коней, иланы. Я покамест сам что-нито в рот кину да парней потороплю.

Старшина направился к дому, а Астид с досадой отпихнул прохаживающуюся у ног курицу.

– Промашка с шансом.

До ущелья от деревни было чуть больше часа неспешного ходу. Лейнолла там не было. Довольный старшина махнул рукой:

– Верховым спешиться! Возы впереди пойдут.

И первым направился по дороге, ведущей в нехорошее место со зловещим названием. Вход в него ничего страшного не представлял – обычные покрытые мхом скалы, на которых чудом удерживаясь на отвесных стенах, проникая корнями в трещины и разломы, росли небольшие деревца и кустарник. Но чем дальше продвигался обоз, тем выше становилось стены ущелья, сильнее сгущался сумрак и редела растительность.

Дорога сузилась до ширины одной телеги. Обоз, медленно поднимаясь, всполз на карниз, нависающий над обрывом. Люди на телегах затаили дыхание, боясь шевельнуться и молясь, чтобы лошади, тянущие возы, не оступились; чтобы колеса телег не соскользнули с неровного бугорка. Противоположная стена ущелья становилась все ближе – проход между скалами сужался, становясь глубже по мере того, как дорога поднималась вверх. Стоящее в зените солнце немного разгоняло сумрак ущелья на дороге, но не могло дотянуться лучами до дна пропасти и рассеять царящий там полумрак. Как не могло согреть своим теплом каменные стены, от которых веяло промозглым холодом. Снизу доносилось журчание стремительно несущегося водяного потока,исток которого терялся в глубине пещер на дне ущелья. Кроме него и цоканья подков о камень ухо не улавливало других звуков.

Астид, ведя свою лошадь в поводу, бросил взгляд вниз, но ничего, кроме неверного туманного марева над журчащей водой, не увидел. Скалы сомкнулись почти вплотную, расстояние между ними теперь составляло чуть больше десяти локтей.

– Стой! – послышался голос старшины.

– Божечки, – послышался стон с одной из телег. – И чего по тракту не поехали?

Кто-то смачно выругался, кто-то вполголоса зачастил молитву. Астид вытянул шею, старясь рассмотреть, что так напугало людей.

– Впечатляет, – шедший впереди Гилэстэл глубоко вздохнул и отступил на шаг, давая полукровке возможность увидеть каменный мост, соединяющий две стороны ущелья.

Из ворчащей темной глубины поднимались две опоры, сложенные из обтесанных, идеально подогнанных друг к другу каменных блоков и примыкающие вплотную к скалам. На них опирались балки моста, перекинутого по диагонали между стенами ущелья. Мост был очень, очень старым: опоры густо облепил мох, а кирпичи невысокой ограды по краям моста во многих местах были выбиты или расколоты. Ширина соответствовала дороге, давая возможность проехать телеге. Длина моста, возможно, заставила бы отнестись к нему с некоторым пренебрежением, будь он построен на равнине над какой-нибудь речушкой. Но внизу темнела пропасть, и невеликий размер никоим образом не делал переправу безопасным.

А перейти его было нужно – карниз на этой стороне ущелья сузился настолько, что ни пройти, ни тем более проехать по нему больше не было никакой возможности. На противоположной же стороне за мостом тянулся вдоль скалы такой же карниз, где и проходил остаток пути.

Как назло, небо стало заволакивать облаками. Солнце спряталось за облачко, и в ущелье разом сгустились сумерки.

– Не мешкать! Как солнце появится – переходим! – негромко сказанные старшиной слова отчетливо расслышали все в обозе.

Люди замерли, глядя вверх, ожидая, когда из-за медленно движущегося облака выглянет солнце. Как только краешек светила показался, вновь осветив ущелье, на мост въехала первая телега – с трофеями. Возница медленно вел лошадей под уздцы, а сзади шел старшина и следил, чтобы воз двигался ровно. Благополучно перебравшись на другую сторону, повозка тихонько покатилась вперед. Пока солнце не скрылось за новой тучей, переправиться успели все три воза с оружием. Люди в остальных телегах сидели тихо, хоть немного, но успокоенные успешным примером. Но вот снова засияло солнце, и по мосту двинулась повозка с седоками. Люди, вцепившись в края телеги и зажмурившись, шептали молитвы.

Гилэстэл и Астид, как и все остальные, с замиранием сердца наблюдали за переправой. Наконец, на мост въехал последний воз. Ратник, следящий за ровностью его хода, предупреждающе крикнул, увидев, что левое заднее колесо заезжает не на мост, а движется прямиком в пропасть. Его вскрик заглушило громкое чихание кого-то из седоков, встревоженная лошадь дернулась вперед и телега, накренившись, стала заваливаться влево. Тяжесть повозки потянула лошадь назад, люди в панике закричали, закопошились, цепляясь за обрешетку или норовя соскочить с воза. Лошадь попятилась, не в силах больше удерживать груз. Возница, вцепившись двумя руками в уздечку, тянул изо всех сил.

Астид, кинув повод своей лошади на руки Гилэстэлу, выскочил вперед. Вытянув руки и растопырив пальцы, он в последний момент удержал падающую телегу и людей на ней. На мгновение воз и всё, что на нем было: люди, узлы, корзины с едой – зависло в воздухе, а затем приподнялось над мостом и плавно опустилось ровнехонько меж кирпичей ограды. Через секунду к людям пришло осознание – кто-то заматерился, кто-то всхлипнул. Возница, белый как полотно, перехватил уздечку дрожащими руками, на которых вспухали багровые полосы от врезавшихся ремней. Изумленные глаза тех, кто видел произошедшее, устремились на Астида, облизнувшего пересохшие губы.

Полукровка почувствовал руку на плече. Оглянулся. На него с одобрительной улыбкой смотрел Гилэстэл.

Глава 9

Обоз выполз из Ведьминого ущелья на освещенный солнцем простор. Поток, зарождающийся в горных недрах, изливался наружу и струился по лесистой долине в узком глубоком русле. На берегу речки паслась лошадь Лейнолла, а сам он сидел у воды и крошил ломоть хлеба мельтешащим на мелководье малькам. Как только показалась первая телега, Лейнолл вскочил и скорым шагом направился навстречу.

– Илан Лейнолл! – старшина поднял руку в приветствии.

– Всё ли благополучно? – оруженосец с беспокойством смотрел на выползающие из ущелья возы.

– Всё хорошо, хвала богам и илану Астиду! – с чувством выдохнул старшина.

– Астиду?

– Ох, илан Лейнолл! – старшина прижал ладонь к груди, голос дрогнул. – Такое случилось!

Когда за последним возом показались Астид и Гилэстэл, Лейнолл уже знал всё о произошедшем на мосту, и встретил их широкой улыбкой.

– Илан Астид! Вы герой сегодняшнего дня! Надо устроить пирушку в вашу честь! Люди вам благодарны!

Астид коротко глянул на обозников. Люди смотрели на него кто с настороженным любопытством, кто с опаской. Даже те, кто ехал в спасенной телеге, не произнесли и слова, лишь недоверчиво косились на полукровку.

– Не преувеличивайте, – отмахнулся Астид. – Сделал, что должен был.

– Эх, жаль, меня там не было! – воскликнул Лейнолл.

– Да, жаль, – кивнул полукровка.

Гилэстэл, оглянувшись на ущелье, свёл брови.

– Это единственный путь на север?

– Нет, – ответил Лейнолл. – Но самый короткий. Железный тракт оживлённее и безопаснее, да дорога занимает на три дня больше – крюк в сто с лишним миль.

– Мне думается, что потеря трех дней – ничто в сравнении с угрозой потерять жизнь в этом месте.

– Моя вина, – Лейнолл с покаянным видом прижал ладонь к сердцу. – Я уговорил старшину ехать этой дорогой. К семье тороплюсь!

– Понимаю, – Гилэстэл скупо улыбнулся.

Кто-то из ратников окликнул Лейнолла. Астид, глядя в спину отходящему оруженосцу, хмыкнул:

– Торопится он… Как там старшина обозный сказал? Честен сердцем? Не вяжется что-то.

– Не вижу противоречия, – дернул плечом Гилэстэл. – Он честно служит своему господину. И немножко себе. А на стезе служения случаются сопутствующие потери.

– И все же, я видел тревогу в его глазах.

– Лишь из-за опасения потерять время, вытаскивая трупы из ущелья.

Остаток дня и следующие сутки обоз двигался вниз по течению Ийи – речки, родившейся в подземных глубинах. Питаемая родниками и горными ручьями, текущая из долины в долину, изгибающаяся меж их склонами, она становилась все более полноводной, расширяя и углубляя русло. К тому времени, как обоз вышел к месту разделения Ийи на два рукава, бойкий узкий ручей превратился в порожистую беспокойную реку. Вырвавшись из тисков горных склонов, речной поток недолго бежал по плоскогорью, а затем, врезаясь в вырастающие на пути скалы, разветвлялся на две небольшие речки – Аю и Юю, утекающие в разные долины. Ая текла в Бримфарн, по Юе проходила граница Мидфарна, а развилка между ними была уже территорией Таэрофарна. В некотором удалении от речной развилки виднелись крайние хаты деревушки, вытянувшейся вдоль берега Юи.

Обоз остановился на берегу, на ровной поляне с густой мягкой травой. Возчики распрягали лошадей, солдаты ставили шатры для ночевки.

Живность, реквизированная на крестьянском подворье, давно нашла упокоение в солдатских животах. До долины Таэрофарн оставались еще сутки пути, провизия была на исходе, и Лейнолл после недолго разговора со старшиной о необходимости пополнения запасов указал рукой в сторону деревушки: «Там разживемся».

Астид и Гилэстэл сняли поклажу с лошадей и принялись их расседлывать. Внезапно Гилэстэл с досадой ругнулся, наклонился и поднял оторванное стремя. Показал Астиду перетертое путлище.

– А я рассчитывал, что до Таэрофарна дотянет.

Мимо прошел Лейнолл с двумя ратниками, придержал шаги обратился к князю.

– Лорд Гилэстэл, мы с парнями в деревню – за провизией. Нет ли каких пожеланий?

Гилэстэл вопросительно взглянул на Астида.

– Я схожу с ними, – захватив в качестве образца порвавшийся ремень, полукровка отправился вместе с Лейноллом.

За деревней на пятачках повыщипанной травы дремали козы, привязанные на длинных веревках к кольям. В прилегающих к деревне огородах, обнесенных где плетнем, где тонким частоколом, в изобилии росли тыква, морковь и репа. У ограды бродили полудики пятнистые свиньи, худые и длинномордые. Завидев приближающихся чужаков, хрюшки потрусили водворы, под защиту родных сараев.

Из крайнего дома на зов Лейнолла никто не вышел, лишь пёс бросился к забору, истошно гавкая, но не делая попыток выскочить за пределы двора. Его лай подхватили собаки в других дворах. Из следующей хаты на громкий голос оруженосца появился старик, опирающийся на узловатую палку. Увидев солдат и двух хорошо одетых незнакомцев у своего забора, дед загнал лающую собаку под тележку с наваленными в ней очистками и ботвой, подхромал к калитке и поклонился.

– Да благословят тебя боги, старик, – сказал Лейнолл, поверх головы старика оглядывая неказистый двор, по которому бродили несколько куриц. Петух, разрывая лапами помои в тележке, что-то клевал. В глубине двора виднелись хлев и навес, в тени которого развалились три пятнистые свиньи.

– И вас, благородные иланы.

– Что-то у вас в деревне пусто так? Где народ?

– Дык… Кто на лугах, стога мечуть. Кто в лес по дрова отправился. А кого на войну забрали.

– Мы солдаты армии Виго Таэрона. Нам нужна еда на тридцать человек.

Дед притих, пожевывая сдой ус.

– А сколь заплатите? – отважился он, наконец, спросить.

Один из ратников возмущенно фыркнул.

Лейнолл свёл брови.

– Мы воины Долинного Альянса! И защищаем эту и многие другие деревни от вражеского нашествия! Эти парни, – оруженосец кивнул на ратников, – за тебя кровь проливают! У нас в обозе те, кто получил ранения, сражаясь с урукхами! А ты об оплате спрашиваешь? По закону мы можем реквизировать всё, что требуется!

– По закону-то оно так, – вздохнул старик. – А по правде, так мои сыны тож тама, в армии вашей. Неуж я чего ишшо должон, окромя того? Скотина – она ить не из воздуха берётся.

– Так и мы не даром берем, – Лейнолл распахнул калитку и вошёл во двор.

Ратники последовали за ним. Астид, похлопывая порванным ремешком о бедро, остался наблюдать снаружи.

– Вот, держи, – Лейнолл протянул старику бумагу с оттиском герба Таэрофарна. – Это подтверждение о реквизированной провизии. Предъявишь его казначею в замке лорда Виго и получишь компенсацию.

– А то ж, – взяв бумагу, без воодушевления откликнулся крестьянин и похромал к дому, кивнув в сторону построек в глубине двора. – Вона хлев, вона амбар.

Примостившись на крыльце и постукивая палкой о землю, старик стал наблюдать за ходом реквизиции.

Один из ратников вывалил из тележки отбросы на землю, и покатил её к амбару. Второй, сняв с гвоздя на амбарной опоре моток веревки, направился к лежащим у хлева свиньям. Астид увидел, как в бороде старика промелькнула язвительная усмешка. Когда до свиней оставалась пара шагов, они вскочили и опрометью бросились прочь. Ратник выругался и помчался за той, которая показалась ему потолще остальных. Напуганные куры шарахнулись и с кудахтаньем помчались по двору наперегонки с мечущимися свиньями, взметывая в воздух ошметки перепревшей соломы, собачьей шерсти, перья и пыль. Прижавшийся к ногам хозяина пес заходился в хриплом лае. Не будь причина этой круговерти столь печальна, Астид, наверное, рассмеялся бы. А вот ратник, вывезший из амбара на тележке тугой мешок с какой-то крупой, хохотал от души.

Кое-где из-за заборов стали выглядывать люди, но, увидев вооруженных людей в соседском дворе, быстро ретировались и запирались в своих домах.

Шумный бардак прекратил Лейнолл. Астид только удивленно моргнул, когда свиньи, куры и прочая скачущая живность замерла, пойманная в невидимые коконы. Они тыкались в незримую преграду, лишенные возможности сдвинуться с места, а старик на крыльце перестал стучать палкой и в изумлении замер. Ратник с веревкой, отдуваясь, подскочил к свинье, кивнул Лейноллу: «Поймал!», и, накинув ей веревку на шею, связал свободным концом и ноги. Лейнолл ухватил за ноги двух кур, не церемонясь, свернул им шеи и бросил тушки на тележку. Коконы-ловушки исчезли, и освободившаяся живность разбежалась, попрятавшись по закоулкам двора.

Реквизиционная команда двинулась к выходу со двора.

– Чуть не забыл! – Лейнолл обернулся к старику. – Эль у тебя есть?

Дед вздохнул. Поднялся, зашел в хату и после недолгого ожидания появился с двумя бурдюками.

– Нате, – подошел и положил бурдюки на тележку рядом с куриными тушками. – Телегу опосля верните, на кой она вам.

– Вернем, вернем, – весело откликнулся один из солдат, поплевал на руки, и, ухватившись за оглобли, покатил возок по улице.

Ратник со связанной свиньей на спине двинулся за ним. Астид кивнул Лейноллу:

– Я вас догоню.

Когда нагруженная провизией троица удалилась на достаточное расстояние, полукровка повернулся к крестьянину. Тот смотрел на него настороженно, гадая, чего еще потребует благородный господин, и мысленно молился, чтобы не появились сейчас тут ушедшие спозаранку на луг две его снохи и три внучки.

– Скажи-ка, а есть у тебя вот такая вещица? – Астид протянул старику ремень.

Тот повертел его в руках.

– Хорошая выделка. Сразу видать, добрая сбруя у твоего коня, илан. У меня такого нет. А спроси через два двора, тама шорник проживает, можа и отыщет подходящий.

– Спасибо.

Астид принял ремень из рук старика, сунул себе за пояс, и, достав из висящего рядом кошеля золотой, протянул крестьянину.

– За причиненное беспокойство.

Старик отшатнулся, словно в руках у полукровки была не монета, а змея, испуганно затряс бородой.

– Илан… какое беспокойство… у меня сыны… тож в солдатах. Можа и их кто накормит. Князю Таэрону, господину нашему, моё почтение, токма взятый харч столько не стоит.

– Я не служу Таэрону, – без улыбки ответил Астид. – Я благодарю тебя от имени князя Гилэстэла Илфириона Хэлкериеса. Возьми, не бойся.

Старик подрагивающей рукой принял золотой, и, крепко опираясь на палку, низко поклонился.

– Пусть боги благословят его.

К биваку Астид вернулся с новыми путлищами. В лагере горели костры, в котлах булькала похлебка и жарилось на углях мясо. Гилэстэл повертел ремни и удовлетворенно кивнул. Заменив их на обеих стременах, обратился к Астиду:

– Я тут неподалеку обнаружил заводь, достаточно глубокую. Искупаться не желаешь?

– После еды, быть может, – ответил полукровка, развалившись на одеялах в ожидании ужина.

– Как знаешь.

Гилэстэл ушел, а к Астиду подсел Лейнолл с бурдюком и двумя кружками.

– Куда это он?

– Купаться.

– Ты просил эль.

Полукровка с интересом покосился на бурдюк. Лейнолл налил в кружки янтарно-мутный напиток.

Астид отпил глоток и удовлетворенно кивнул. Подошел один из ратников, и, заручившись согласным кивком Лейнолла, унес бурдюк. Оруженосец, опустошив сразу половину кружки, вытер ладонью усы и подмигнул полукровке.

– Значит, ты – как я?

Астид, медленно цедя эль, вопросительно глянул на Лейнолла поверх ободка бокала.

– Телохранитель.

– Ну, вроде того, – поставив кружку, полукровка сделал неопределенный жест ладонью.