Текст книги "Ищу тебя"

Автор книги: Ронда Гарднер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

– Джим! – завопила Катрин протестующе. – Смотри, что ты делаешь!

Джим был глух к ее крикам.

– Мне так вас жаль, Лейла, – сказал младший Фарли с болью в голосе. – Как это случилось? Когда?

Вся агония и все отчаяние тех ужасных четырех дней, проведенных у больничной койки Дейла, навалились на нее и наполнили глаза слезами.

– Двенадцать недель назад. Двенадцать недель и три дня, – почти выкрикнула Лейла.

Джим выглядел таким же несчастным, как и она.

– Он был хорошим человеком. Заботливым. Одним из лучших.

– Да. Да, он был таким. – Затем, желая сказать то, что было для нее исключительно важным, она добавила: – Я любила его.

– Я знаю, Лейла, – мягко успокаивал ее Джим, – у него не могло быть лучшей жены.

Почему-то это тихое утешение облегчило ее страдания. Джим понимал: она была права в своей любви к Дейлу. Больше не имело смысла переживать из-за того, что случилось между ней и Фарли в прошлом. Лейла чувствовала, что Джим одобрял ее поведение. Больше, чем одобрял. В его глазах читалась забота, глубокая тревога о ней и желание, чтобы она приняла эту заботу.

– Я тоже сожалею, – отрывисто сказала Катрин.

Она встала рядом с Джимом, обхватив его руку своей, показывая всем, что они оба признают ее роль в жизни Джима. В ее глазах отражались попеременно то страх, то агрессивность.

– Если бы я только знала о вашей недавней тяжелой утрате… – Она сделала извиняющийся жест другой рукой. – Пожалуйста, простите меня, госпожа Дитерли.

Лейла заметила, что остальные члены семейства Фарли наблюдают за ними, захваченные неожиданной вспышкой чувств как Лейлы, так и Джима. Поведение Катрин еще больше разжигало их интерес. Они не спускали глаз с каждого из трех участников этой сцены. Адель беспокойно зашевелилась на руках у Лейлы, напомнив ей, что она должна уложить ребенка спать.

Чувствуя себя крайне неловко из-за того, что она вызвала такой переполох, Лейла быстро кивнула Катрин, принимая ее извинения.

– Спокойной ночи, – сказала она неуверенно и стремительно покинула комнату.

Поднимаясь вверх по лестнице, она яростно ругала себя за то, что вынесла свое личное горе на всеобщее обозрение, превратив его в спектакль для посторонних людей, которым не было никакого дела до нее или ее жизни.

За исключением Джима.

Он беспокоится о ней.

Но он не должен этого делать.

У него есть Катрин.

На которой он собирается жениться.

9

Адель заснула почти сразу же. Лейла сидела рядом с ней, хотя и не следила за девочкой. Да это и не было нужно. В эту первую ночь она находилась в спальне на случай, если ребенок проснется в темноте и придется его успокаивать. Никто не хотел рисковать, волнуясь за состояние Адели на этой ранней стадии выздоровления.

Лейла знала, что самое разумное сейчас – это лечь спать, но она не могла заставить себя двинуться с места. Проще было наблюдать за лунным светом, струящимся через шторы, и не думать вовсе.

Легкий стук в дверь вернул ее к действительности. Джим?

Маловероятно, посмеялась она над собой. Катрин не отпустит его от себя ни на миг. Но, с другой стороны, они могли прийти вместе навестить девочку. Лейла вздрогнула при мысли об этом.

Легкий стук повторился.

Не открывать, приказала себе Лейла, раздражаясь. Кто бы это ни был, он не мог знать, что она не спала. И так слишком много сил и энергии отдано сегодня семье Фарли. По крайней мере, они могли бы оставить ее в покое этой ночью. Хотя ей не было покоя нигде. В душе ее царило полное смятение, она разрывалась между воспоминаниями о Дейле и сильным необъяснимым чувством к другому человеку.

Послышался слабый скрип поворачиваемой ручки двери. Нервы Лейлы напряглись до предела. Она испытала огромное облегчение, когда в слабом свете, проникавшем из коридора, обозначилась фигура Мириам Фарли.

– Извините. Я не помешала? – спросила она тихим шепотом. – Я принесла термос с горячим шоколадом на случай, если вам будет трудно заснуть.

Это была хорошая идея. Прежде чем Лейла отреагировала, Мириам вошла в комнату и закрыла за собой дверь.

– Я поставлю его на ваш ночной столик.

– Благодарю, – пробормотала Лейла.

Но Мириам не ушла сразу. Поставив термос, она прошла через комнату посмотреть на Адель.

– Вы сотворили с ней чудо. Она выглядит такой спокойной.

Она протянула руку и нежно погладила волосы Адели.

– У меня когда-то была маленькая девочка.

– Я знаю. Ваш муж рассказывал. Наверное, вы ужасно переживали, когда у вас отняли ее.

– Я часто думаю о ней по ночам: где она сейчас, что стало с нею. И одни только «если бы»…

Точно так же, как я думаю о своей матери, пронеслось в голове Лейлы, с той лишь разницей, что не помню ее. Мириам, должно быть, намного трудней, чем ей. Ведь она помнит свою дочь.

Женщина вздохнула и поглядела на Лейлу с выражением беспокойной печали.

– Вы, конечно, думаете о своем муже. Страдания длятся так долго, когда теряешь того, кого любишь. Очень сожалею, что вам напомнили об этом сегодня вечером.

– Я виновата сама. Я должна была сказать о случившемся раньше, – возразила Лейла.

– От души сочувствую вам. Но жизнь, тем не менее, продолжается, – сказала Мириам с мягкой симпатией. – Трудно принять это, однако иначе нельзя. Джим думает, что… – Она опять вздохнула. – Он ошибается. Никакой ребенок не может заменить мне дочь, которую я потеряла. Адель мне очень дорога, но она другая. Никто никогда не может занять место другого человека.

– Безусловно, вы правы.

Слова Мириам сняли часть бремени с души Лейлы. Каким бы ни было чувство, возникшее между ней и Джимом, оно совершенно не похоже на ее чувство к Дейлу. Просто оно было другим. И не нужно думать об этом.

– Спокойной ночи, дорогая, – сказала Мириам участливо. – Постарайтесь немного поспать.

– Спасибо.

Необычайно трогательным жестом женщина коснулась волос Лейлы, прежде чем повернуться и покинуть комнату. В сердце Лейлы осталась щемящая тоска по собственной семье.

Она встала, вспомнив, что не позвонила Тому. Но если бы она позвонила ему сейчас, он понял бы, что она испытывает душевные страдания. Том стал бы беспокоиться о ней, но ничего не мог бы сделать в данной ситуации. Лучше оставить звонок до завтрашнего дня. Может быть, она будет лучше владеть собой после хорошего сна.

Однако сон не приходил. Горячий шоколад не помогал. Незнакомая постель не располагала ко сну. И лунный свет не успокаивал. Полночь пришла и ушла. Лейла была вынуждена встать с постели. Некоторое время она прохаживалась по комнате, затем подошла к застекленной створчатой двери, открывающейся на веранду.

Наверное, ничего не случится, если она оставит Адель на несколько минут? Девочка крепко спала и, по всей видимости, будет спать и дальше. Если она проснется и вскрикнет, успокаивала себя Лейла, она услышит ее в безмолвной тишине ночи. Она надела шелковый халат, который должен был защитить ее от прохлады ночного воздуха, и тихонько вышла на веранду.

Вид обширных виноградников в лунном свете так поразил ее, что она остановилась как вкопанная. Взгляд ее скользил по бесчисленным рядам виноградных кустов, взбирающихся по дальнему склону холма и убегающих назад к изысканному совершенству симметрично разбитых парков и садов у дома. Потребовалось несколько поколений, чтобы построить такую усадьбу и возделать такие прекрасные виноградники. За всем этим стояла история и традиции.

Пройдет несколько лет, и Адель, несомненно, будет гордиться своими владениями и напрочь забудет о времени, проведенном в пустыне со старой аборигенкой. И меня забудет тоже, подумала Лейла с горечью. Но, как говорит Мириам, жизнь продолжается. Ничего нельзя возвратить назад.

Громкий скрип заставил Лейлу резко оглянуться. С плетеного кресла, стоящего дальше на веранде, поднялся человек. Сердце Лейлы затрепетало, когда она узнала Джима, направляющегося к ней. Кажется, на нем не было ничего, кроме махрового халата. Всем телом ощущая неловкость оттого, что лишь тонкий халатик был накинут на ее ночную рубашку, Лейла попятилась назад в спальную комнату, которую она делила с Аделью.

– Прошу вас, останьтесь!

Настойчивый шепот заставил ее замереть.

– Чего вы хотите? – спросила она.

– Вы, вероятно, чувствуете себя такой одинокой, Лейла. Я не подозревал, что обстоятельства так изменились. И что я и моя семья вторгаемся в вашу жизнь в такое трудное для вас время и бередим раны.

Его сострадание задевало ее за живое. Но он ничем не мог помочь.

– Было бы лучше, если бы я не встретилась с вами снова, – сказала она без всякого выражения.

– Я причинил вам боль?

Его глаза пытливо всматривались в ее глаза, ища в них тайну души.

Лейла повернула голову, не желая показывать ему, как глубоко его воздействие на нее. Она глядела на длинные тени деревьев на лужайках внизу. Джим Фарли омрачил последний год ее супружеской жизни. Теперь он рядом с ней так близко, что слышно биение его сердца, но так же недоступен, как и раньше.

– У нас не было с Дейлом ребенка, – внезапно сказала она, отчаянно пытаясь воздвигнуть между собой и Джимом какую-то преграду. – У меня случился выкидыш на третьем месяце.

– Сочувствую.

От него исходило опасное обольстительное тепло, сулящее утешение, и это тепло притягивало ее. Почему он здесь, с ней? Почему он не остался с Катрин, которую любит?

– Я так и не узнала, кто это был, мальчик или девочка, – продолжала она, упорствуя в своем стремлении держаться от него на расстоянии.

– Лейла…

Его голос ласкал ей сердце.

– По-видимому, я виновата в том, что Адель так привязалась ко мне, – корила она себя. – Мне было так просто полюбить ее.

– А ей – вас.

Глубокое волнение в его голосе стало ее погибелью. Стон отчаяния слетел с ее губ. Она обратила полный муки взор на Джима.

– Но разве, вы не видите? Я хуже Мириам. И вы не правы по отношению к вашей мачехе. Она не путает Адель с пропавшей дочерью. Она заботится о ней. Вот и все. А я… я должна уехать отсюда, Джим. Ничего хорошего не будет.

– Лейла, может быть, я во многом ошибаюсь, но… – Джим сделал глубокий вздох. Его взгляд прожигал ее насквозь. – Когда вы поглядели на меня в «лендровере», имел ли я право думать о том, о чем думал? Что, если бы я протянул свою руку к вам…

Его рука потянулась, и он медленно провел пальцами по ее щекам. Не успев понять, что делает, она опустила свое лицо ему в ладони, безотчетно ища в них тепла.

Глубокий стон вырвался из груди мужчины. Отшатнувшись, Лейла смотрела на него встревоженными виноватыми глазами, как бы прося прощения за свой безумный поступок. Но было слишком поздно. Одна его рука погрузилась в ее роскошные волосы, а другой он привлек ее к себе и крепко обнял.

– Джим! – воскликнула она, протестуя.

– Так должно быть. Ты желаешь меня, – выдохнул он и обрушил на нее, потерявшую от изумления дар речи, град поцелуев. Его пальцы жадно пробегали по ее спине. Он упивался этими прикосновениями, ощущением ее близости, страстно желая ее с такой настойчивостью, что Лейла перестала сопротивляться и только дрожала в его руках.

– Я не мог спать. Я все время думал о тебе.

Джим снова начал ласкать ее волосы, запрокидывая назад ее голову. Его глаза горели диким лихорадочным пламенем.

– Не надо спрашивать ни о чем. Нам было предначертано встретиться, Лейла.

– Вы не должны…

– Нет. – Его губы слегка коснулись ее губ, останавливая ее. – Не говори ничего, – прошептал он, и его дыхание было таким же теплым и соблазнительным, как и его рот. – Почувствуй это вместе со мной.

Его губы нежно колдовали над ее губами, обворожительные в своей чувственности, неодолимо влекущие к еще более интимным радостям. И она уступала этому неспешному, мягкому вторжению, дразнящему и трепетному, отвечая ему со все возрастающей страстью, в то время как его губы все больше овладевали ее ртом.

А еще через несколько секунд ее бросило в такой водоворот чувств, о которых она и не подозревала. Ее тело вздрагивало в ответной реакции, казалось, оно пульсировало в бешеном ритме, откликаясь на каждый поцелуй Джима. Она перестала понимать, каким же должен быть поцелуй на самом деле.

Ее разум будто сбросил оковы. В ней пробудилась ответная страсть, которая, подобно джинну, освободившемуся из многолетнего заточения, вырвалась на свободу. Ее тело ликовало, радуясь силе и напору Джима, и прижималось к нему все сильнее в страстном желании ответить на его порыв.

Когда его губы оторвались от нее, Лейла захватила пальцами его волосы и притянула его голову к себе. Джим целовал ее снова. И еще раз. Его руки скользнули вниз, обвивая бедра и приподнимая ее, чтобы лучше ощущать всю. Его бедра были подобны скалам, грудь – как разгоряченный сгусток мускулов, вздымающихся навстречу ее грудям. Она хотела его. Безумно, отчаянно, слепо.

Лейла почувствовала, что он пытается распахнуть ее халат. Его рука скользнула под тонкий шелк ночной рубашки и добралась до груди. Сильные пальцы ласково трогали упругий холмик нежной плоти, возбуждая в ней сладкие восторги и жажду новых прикосновений. В следующее мгновение его губы оторвались от ее губ и стали осыпать горячими чувственными поцелуями шею. Тело Лейлы изогнулось, упиваясь его страстью. Только когда струя холодного ночного воздуха пробежала по ее лицу, Лейла очнулась, и к ней стало возвращаться благоразумие.

Этот мужчина никогда не будет принадлежать ей. И как бы ни было восхитительно то, что делали, они не имели на это права.

– Джим! – Она слабо пыталась оттолкнуть его голову. – Пожалуйста… Пожалуйста, остановитесь!

– Нет!

Это был стон о самом насущном, в чем ему нельзя было отказать.

– Прошу вас.

– Ты так не думаешь.

Он снова целовал ее шею и лицо, затем взял его в свои руки и заглянул ей в глаза с уверенностью, которую она дала ему.

– Ты не можешь так думать. И я не оставлю тебя теперь, когда все знаю.

– Катрин…

Это было все, что она смогла произнести. Она прошептала это имя в глубоком отчаянии.

– Я расскажу ей. Завтра же утром, – сказал небрежно Джим, как будто это не имело никакого отношения к тому, что происходило между ними здесь и сию минуту, как будто ничто другое больше не имело значения, кроме этого бешеного вихря желаний, все еще державших их в плену.

Его руки соскользнули вниз к ее бедрам, нежно покачивая их и прижимая к себе, так что она могла ощутить нервную дрожь его тела, которое не хотело ждать никаких завтра и находилось целиком во власти этого мгновения.

Лейла почти смирилась. Она жаждала погрузиться в чувства, которые пробудил в ней Джим, забыть прошлое и будущее и обладать тем, что могло принадлежать им обоим. И только в последний момент она отстранилась, положив ему на губы дрожащие пальцы.

– Я не знаю, как это произошло, – воскликнула она.

– Не думайте об этом.

– Я должна.

– Нет.

– Вы связаны с другой женщиной, Джим.

Он подавил тяжелый вздох.

– Только потому, что не мог иметь тебя.

– Как вы можете говорить такое?

– Это правда.

Она покачала головой, будучи не в состоянии принять его слова.

– Вы почти не знаете меня. Вы сами сказали, что Катрин будет идеальной супругой для вас.

Его рот скривился в горькой усмешке.

– Совершенно верно. Но все это ничто по сравнению с теми чувствами, которые я испытываю к тебе, Лейла.

– Нет. – Она положила ладони ему на грудь, пытаясь оттолкнуть его и вместе с ним искушение, исходившее от него.

– Здесь все так переплелось, Джим. Я не знаю, почему…

– Неважно, Лейла, – настаивал он, страстно пытаясь убедить ее. – Что бы это ни было, мы оба чувствуем одно и то же.

– Вы так долго с Катрин вместе, – спорила она, надеясь вернуть его к суровой реальности из ситуации, которая начинала казаться ей чистым безумием. – Как вы сможете вычеркнуть ее из своей жизни, как будто она и не существовала?

– Я страдаю из-за вас.

Его голос звучал так искренне, и ее сердце разрывалось от боли.

– Внутри меня пустота, которую можешь заполнить только ты, Лейла. Но не Катрин.

Ее душа тоже желала быть заполненной им, но Лейла не могла игнорировать права другой женщины.

– Джим, вы играете чужой жизнью. Мисс Хардинг любит вас. Вы не можете обмануть ее надежды.

– Вы чего от меня ожидаете, чтобы я был благородным иди честным? Я оказал бы Катрин очень плохую услугу, если бы женился на ней.

– Как вы можете быть таким уверенным?

– Потому что я уже вкусил то, что могу иметь с вами. Я не хочу ничего меньшего.

– Это… Это только секс.

– Разве? Давайте попробуем и посмотрим.

Это был вызов, на который она не имела ответа. Лейла не понимала, что она испытывала к Джиму Фарли. Она лишь знала, что никогда не чувствовала ничего подобного ни с кем другим.

– Как бы то ни было, это не может продолжаться, пока вы связаны с Катрин, Джим.

– Я обещаю вам, что объяснюсь с Катрин при первой же возможности завтра утром.

Лейла тревожно смотрела ему в глаза, не веря, что все так просто. Ничто и никогда не решалось легко там, где были замешаны человеческие чувства.

– Вы ужасно несправедливы по отношению к Катрин.

– Я сделаю все, чтобы смягчить удар, Лейла, – успокоил он ее.

– Это так кажется… – Она покачала головой, сомнения одолевали ее. – А что, если все это заблуждение, призрачная мечта? Вполне возможно, что вы сделаете неправильный выбор со мной, Джим. Я не принадлежу к вашему обществу. С Дейлом…

Он закрыл ее губы рукой.

– Все, что я прошу у вас, – это разрешить мне заполнить пустоту в вашей душе, оставленную мужем. Поверьте мне, я знаю, что делаю.

Джим перебирал пальцами пряди ее волос. Он наклонился, чтобы запечатлеть нежный поцелуй на ее губах.

– Не беспокойтесь ни о чем, – прошептал он. – Обещаю вам, все будет хорошо.

Ее губы затрепетали в невыразимом наслаждении в ответ на его прикосновение, но она заставила себя отвернуться.

– Не начинайте все снова, Джим, – прерывающимся голосом прошептала она. – Я не выдержу этого.

– Ты тоже страдаешь из-за меня. – Он нежно поцеловал ее в висок. – Но если ты хочешь, чтобы я подождал…

Он оставил вопрос неоконченным. Лейла не была уверена, что ожидание что-то разрешит. Все случилось так внезапно, так ошеломляюще быстро, что она была не в состоянии трезво мыслить. Возможно, физическая притягательность и симпатии, которые они питали друг к другу, заставили их сильно преувеличить свои чувства. Лейла была слишком растеряна, чтобы сказать что-либо определенное. И вдруг в возникшей тишине прозвучал другой голос, разрушивший интимность их уединения.

– Так вот почему ты не захотел сегодня вечером лечь со мной в постель, Джим.

Ядовитая насмешка, прозвучавшая в голосе Катрин Хардинг, была подобна разрушительному удару молнии, раскидавшему Джима и Лейлу в разные стороны.

– А вы-то, госпожа Дитерли, – протянула она в той же манере. – Какой же вероломной лгуньей вы оказались! А я почти поверила вам!

10

Лейла сгорала от стыда, когда Катрин Хардинг подошла к двери, ведущей в спальню Адели, и остановилась перед ней. С дьявольской одержимостью она добивалась скандала и не оставляла Лейле никакой возможности избежать участия в этой сцене. К еще большему ее смущению, Джим встал рядом с ней, без всякого внимания к чувствам Катрин.

– Это не задумывалось заранее, Катрин, – сказал он спокойно. – Я сожалею, что ты появилась здесь в такой неподходящий момент. Я собирался сам сказать тебе утром.

– Сказать что, Джим? – спросила она с ледяным презрением. – Что вы оба лгали, когда я спрашивала о ваших прежних взаимоотношениях?

Джим бросил острый вопрошающий взгляд на Лейлу, прежде чем обратился к своей невесте.

– Когда ты говорила об этом с Лейлой?

– Когда мы были в Алис-Спрингс. Я имела непродолжительную беседу с госпожой Дитерли. – Катрин смерила Лейлу презрительным взглядом. – Она мне бесстыдно лгала, утверждая, что между вами ничего не было, кроме официальных отношений.

– Это не ложь, Катрин. Лейла отказалась вступать со мной в какой бы то ни было контакт. Наши встречи носили чисто деловой характер. Это было напрямую связано со смертью Камиллы и поисками Адели.

– Но ты желал ее, – бросила Катрин ему в лицо, вознамерившись узнать все до конца.

– Да, я желал ее, – признался Джим, не пытаясь уйти от ответа. – Но не за тем я приезжал туда. И в то же время был вполне удовлетворен нашими отношениями. Впрочем, мне трудно объяснить, что почувствовал я, когда встретил госпожу Дитерли.

Взгляд Катрин устремился на Лейлу.

– Вы знали, что Джим хотел вас. Вот почему вы испытывали такую неловкость, когда я задавала вам вопросы.

– Оставь Лейлу в покое, – прервал ее Джим раздраженно. – Она ни в чем не виновата.

Глаза Катрин метали молнии.

– Она по уши во всем этом. Я не слепая, Джим. Она не сказала тебе «нет» сегодня ночью.

– Мне очень жаль, мисс Хардинг, – промолвила Лейла в крайнем замешательстве. – Я знаю, мне нет прощения за то, что я позволила этому случиться. Вы вправе думать обо мне самое худшее.

– Нет, это не так! – воскликнул Джим. Его взгляд метнулся к Катрин: – Я хотел знать, изменилось ли что-нибудь теперь, когда Лейла лишилась человека, которого любила. Возможность представилась, и я воспользовался его. Вот и все.

– Благодарю, Джим, – сказала Катрин ледяным тоном. – Наконец-то я поняла, в чем тут дело.

– Думаю, что ты ничего не поняла, – спокойно возразил Джим. – Это меняет все, Катрин.

– Нет, этого не может быть.

– Если ты позволишь мне объяснить…

– У меня хватает мозгов, чтобы сложить два и два. Мне не нужно никаких объяснений. Госпожа Дитерли – та женщина, которую ты хотел иметь, но не мог. И больше здесь ничего нет.

Это уничижительно холодное умозаключение Катрин заставило Лейлу вздрогнуть. Она взглянула на Джима с тревогой. Она так мало знала о нем!

Он покачал головой, отвергая слова Катрин, но было слишком очевидно, что Джим, с его богатством и властью, с его мужественной красотой мог иметь сколько угодно женщин. Лейла вспомнила, с какой самоуверенностью Джим ожидал от нее, что она сразу же уступит его желаниям, когда он зашел к ней в кабинет после разговора с Дейлом. Он не привык получать отказ.

– Ты ошибаешься, Катрин, – сказал он мягко, но с глубоким убеждением. – Это нечто гораздо большее. Я должен просить тебя освободить меня от обязательств. И прошу расторгнуть нашу помолвку.

– Ты в своем уме!?

– Я сделаю все, что в моих силах, чтобы это не причинило тебе боли. Я понимаю…

– Джим, это же нелепо! – прервала его Хардинг. – Теперь я вижу, что должна была поехать в Алис-Спрингс вместе с тобой, когда пришло известие о смерти Камиллы. У меня нет сомнений, что на фоне тех событий ты воспринял неудачу с Лейлой более трагично, чем следовало. Вот почему это так надолго запало тебе в душу. Нет ничего более мучительно дразнящего, чем желать недостижимого.

Эта горькая тирада задела Лейлу за живое. Ее давно мучила мысль о том, что же такое произошло у нее с Джимом Фарли, что заставляло чувствовать себя виноватой и даже вероломной по отношению к Дейлу. Она отчаянно боролась с собой, чтобы прогнать эту мысль. Однако то мгновение, когда Том положил ей на руки Адель, было самым значительным на ее памяти. И все это лишь потому, что чувства подавлялись, не находили выхода?

– Это больше, чем то, о чем ты говоришь, – ответил Джим хриплым от волнения голосом.

– Я вижу, вы не успокоитесь, пока не добьетесь своего, – распаляясь, заметила Катрин.

Она окинула беглым насмешливым взглядом одежду Лейлы, ее распахнутый халат, тонкую ночную рубашку с большим вырезом, позволявшим видеть глубокую ложбинку между грудями, – красноречивые свидетельства недавней сцены. Лейла только сейчас заметила, в каком беспорядке ее одежда. И пока она, сгорая от стыда, судорожно запахивала на себе халат, Катрин метнула горящий взгляд в сторону Джима.

– Так сделай же, наконец, это! – взорвалась она. – Возьми ее к себе в постель. И покончи с этим! Я не сомневаюсь: как только твои фантазии сбудутся, к тебе вернется рассудок.

– Ради бога, Катрин…

– Если ты думаешь, что я откажусь от нашего с тобой будущего только из-за того, что тобой овладели похотливые желания, ты глубоко заблуждаешься. Одумайся, Джим, – яростно наступала Катрин. – Я слишком многое поставила на карту. И если надо подождать еще немного, я подожду.

Каким бы отвратительно грубым ни казалось подобное решение проблемы, это был смелый шаг, чтобы удержать любимого мужчину, и Лейла не могла не отдать должное отваге и самообладанию женщины, столь отчаянно и яростно боровшейся за свое счастье. Лейле очень хотелось сказать что-нибудь, что могло бы смягчить ужасное оскорбление, нанесенное этой женщине, но, будучи причастной, хоть и помимо своей воли, к разразившейся драме, она сдержала свой порыв.

Фарли сделал глубокий вдох и сказал проникновенно:

– Я знаю, каким это должно быть потрясением для тебя, Катрин, и как ты расстроена. Я глубоко сожалею.

Она рассмеялась ему в лицо, и этот резкий издевательский смех заранее отрицал все, что он собирался сказать.

– Это не явилось потрясением для меня, Джим. Мне все стало ясно в тот самый момент, когда она сообщила, что ее муж умер.

Глаза ее сверкнули с вызовом, когда она обратилась к Лейле:

– Он получит вас. Он получит любую женщину, какую только пожелает, но только продолжаться это будет до того дня, как мы поженимся. Он обнаружит, что вы ничем не отличаетесь от других, которыми столь богато его прошлое. А вы, госпожа Дитерли, сможете в точности узнать, что вы для него значите.

Катрин устремила свой взор на Джима, гордо вскинув подбородок в пренебрежении к той очевидной для нее истине, которую ему еще предстояло узнать.

– Когда твой разум освободится от нее, можешь вернуться ко мне. Но ты должен уяснить для себя: с того дня, когда мы станем мужем и женой, Джим Фарли, у тебя не будет никакой другой женщины, кроме меня.

Это был ультиматум, в котором отразилось все отчаяние и гнев женщины, уже достаточно настрадавшейся от сомнений, от усилий удержать мужчину, за которого она вознамерилась выйти замуж. Тем не менее, каковы бы ни были перспективы их взаимоотношений, мисс Хардинг не собиралась сдавать свои позиции без борьбы.

Возможно, она права, подумала Лейла отстраненно. За время их знакомства Катрин, должно быть, взвесила все «за» и «против» своего брака с Фарли и приняла решение строить будущее с ним, какие бы препятствия ни возникали на ее пути. Лейла была не чем иным, как еще одним препятствием, от которого следовало избавиться.

Катрин не удостоила ее взгляда, когда, повернувшись на каблуках, покинула место действия, всем своим видом выражая крайнее презрение и равнодушие к тому, чем будет заниматься Джим в ее отсутствие. Атласный в кружевах халат волной вздымался за нею, когда она стремительно шла по веранде, лишний раз напоминая, что Катрин пришла из того же мира избранных, что и семья Фарли, идеальная пара для Джима во всех отношениях. Да и сам он говорил то же.

Дверь в ее комнату захлопнулась, как бы подтверждая уход со сцены мисс Хардинг, которая все расставила по своим местам. Лейла чувствовала себя несчастной из-за того, что явилась косвенной причиной страданий другой женщины. Она не могла смотреть на Джима.

– Я думаю, вам следует пойти к ней, – сказала она без всякого выражения.

– Да. Да, по всем правилам приличия я должен пойти, – согласился он, но чувствовалось, что он разрывался между необходимостью уйти и желанием остаться. – Я один во всем виноват, – признал он.

Джим ушел не сразу. Он глубоко вздохнул, затем легко коснулся ее плеча.

– Не расстраивайтесь. Лейла, – сказал он отрывисто. – Я все улажу.

Она заставила себя поглядеть в его глаза. Казалось, в них отражалась ее собственная истерзанная душа.

– Мы не предназначены друг для друга, Джим. Нам трудно стать хорошей парой.

– Я докажу, что вы не правы.

– Оставайтесь с мисс Хардинг. Нельзя строить свое счастье на страданиях других людей.

Лейла знала это с самого начала, когда изо всех сил пыталась побороть пагубное влечение, возникшее между ними. Она ощущала его потенциальную опасность, делала все, чтобы удержать Джима от необдуманного шага тогда, на автостоянке.

То, что Джим Фарли из-за нее ставил под угрозу свои семейные планы, служило достаточным доказательством того, какой гибельной могла бы стать их связь. С ее стороны было бы безумием действовать так, как он хотел.

– Лейла, с тех пор, как вы появились в моей жизни, я потерял покой. Не отвергайте меня теперь. Доверьтесь мне. Я что-нибудь придумаю.

Джим сжал ее плечо, уверяя в своей искренности, затем ушел, оставив Лейлу в одиночестве.

Глядя ему вслед, Лейла не переставала спрашивать себя, не проявление ли это на самом деле глубокой, страстной, одержимой любви, подобной той, какою Брук любит Мириам. И праведна ли такая любовь? Несомненно, Камилла и Джим заплатили за нее страданиями. Наверное, за все в жизни надо платить свою цену.

Если бы Лейла уступила той неистовой страсти, которая вспыхнула между ней и Джимом сегодняшней ночью, куда бы это их привело? Имела бы она над ним власть и в дальнейшем? Или это была, как утверждала Катрин, лишь вспышка пламени, которая так же быстро и угасла бы?

В дальнем конце веранды Джим открыл дверь, захлопнутую мисс Хардинг. Если он мог так резко оборвать всякие отношения со своей невестой, наверное, он столь же мало колебался бы, пожелай он расстаться и с другой женщиной. Что она знала о нем, кроме тех чувств, которые он возбуждал в ней, и его безраздельной преданности своей сестре и ее ребенку?

Ему придется убедить меня, подумала Лейла с решимостью. Затем она отвернулась, чтобы не видеть, как он входит в спальню Катрин, и быстро и тихо проскользнула в свою комнату.

Адель мирно спала в совершенном неведении, что явилась катализатором событий, разрушивших мир троих людей.

С чувством усталой покорности Лейла улеглась в постель, чтобы воспользоваться остатком ночи для сна. Она лежала во тьме, обдумывая слова Тома о Джиме Фарли: «Он затемнил сияние в тебе».

Теперь она знала, что означали его слова. Джим лишил ее внутреннего спокойствия, точно так же, как она лишила спокойствия его. В одном Катрин, конечно, права. Что бы ни было между ними, это надо было как-то разрешить.