Текст книги "Ищу тебя"

Автор книги: Ронда Гарднер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

14

Катрин Хардинг приехала на следующее утро, неожиданно, без предупреждения. Мириам, сообщившая о ее прибытии, оставила ее ждать в гостиной для официальных приемов.

Катрин отказалась от угощения. Она желала видеть Лейлу, ей надо было сказать ей что-то, что и явилось единственной целью ее приезда.

Мириам тактично удалилась, оставив Лейлу и Джима приходить в себя от шока. Первая реакция Джима была резко отрицательной.

– Я не позволю Катрин оскорблять тебя из-за решения, принятого мной. Она не имеет права разговаривать с тобой так, как разговаривала той ночью. Если она хочет чего-то, пусть имеет дело со мной. Я пойду и поговорю с ней.

– Нет. Она страдает, Джим. Встреча с тобой заставит ее больше страдать, – мягко возражала Лейла. – Полагаю, ты должен с уважением отнестись к ее желаниям.

Он нахмурился.

– Мне не нравится все это. У нее не должно быть никаких дел к тебе.

– Если это отвечает каким-то ее внутренним потребностям, почему бы не пойти ей навстречу? Я не хотела обидеть ее, но так уж получилось. И потому хочу помочь ей, если смогу.

Взгляд Джима, обращенный к ней, потеплел.

– Твоя самоотверженность, забота о других и сострадание к ним составляют неотъемлемую часть твоей натуры. Но я сомневаюсь, что Катрин нужно от тебя это. А если она приехала, чтобы поссорить нас…

– Неужели ты не доверяешь мне, Джим?

Он с тревогой вглядывался в ее глаза.

– Я не хочу, чтобы Катрин восстанавливала тебя против меня. Что прошло, то прошло. Клянусь тебе: все, чего я хочу сейчас, – это будущего с тобой.

Лейла выдержала его взгляд, не изменив своего намерения.

– Хороший брак основывается на понимании многих вещей. У нас не должно быть секретов друг от друга. Я обещаю тебе, что, если Катрин сообщит мне что-то, что заставит меня сомневаться, я расскажу тебе об этом. Тебе достаточно моего обещания?

Он тяжело вздохнул, затем взял ее руки и приложил к своим губам, запечатлевая на каждой из них долгий и нежный поцелуй.

– Все мое существо сопротивляется этой встрече, – сказал он, волнуясь. – Обещай мне, что ты сразу придешь ко мне.

– Обещаю.

Лейла улыбнулась, чтобы успокоить его, затем вышла и направилась к Катрин, испытывая беспокойство. Что она хотела сказать? Входило ли в ее намерения поссорить ее с Джимом?

Когда Лейла подошла к двери гостиной, то остановилась на мгновение, чтобы собраться с духом, потом постучала и, не дожидаясь ответа, вошла в комнату. Она не хотела, чтобы создавалось впечатление, будто ее страшила эта встреча.

Катрин Хардинг стояла возле стеклянной двери на другой стороне комнаты, разглядывая ряды розовых кустов, окаймлявших лужайку перед домом. Услышав шаги, она опустила руку, придерживавшую штору, и проследила взглядом за расправляющейся тканью. Затем она повернулась, чтобы встретиться глазами с Лейлой.

Катрин выглядела так, что могла смутить любую женщину. Легкий полотняный костюм кораллового цвета выгоднейшим образом подчеркивал ее стройную фигуру. Длинные белокурые волосы были искусно уложены в высокую прическу с несколькими прядями, вьющимися вокруг ушей, в мочках которых сверкал жемчуг. Шею украшало жемчужное ожерелье. Макияж Катрин идеально дополнял цветовую гамму одежды и делал выразительными ее прекрасные голубые глаза.

Лейла почувствовала себя деревенской простушкой в своей хлопковой юбке и блузке и очень пожалела, что не подкрасила хоть чуточку губы, не говоря уж о полном макияже. Но внешний вид сейчас вообще не играл никакой роли, если не считать того, что Катрин, очевидно, пытается доказать Лейле, что она гораздо лучше вписывается в мир Джима, чем ее соперница.

Сардоническая улыбка исказила прелестные коралловые губы.

– Итак, вы пришли. А я сомневалась, хватит ли у вас мужества противостоять Джиму?

– Вы же хотели видеть меня, мисс Хардинг, – спокойно парировала Лейла.

– Да. Но я была уверена, что Джим не отпустит вас одну, что он захочет защитить вас, – улыбнулась Катрин.

– Ну, если вы желаете видеть Джима…

– Нет. Нам больше нечего сказать друг другу. – Ее глаза сверкнули. – Я решила, что не хочу его возвращения независимо от того, что произойдет между ним и вами.

Катрин подошла к софе и присела на большие мягкие подушки подлокотника.

– Я уже пережила это однажды из-за вас, госпожа Дитерли, – с издевкой промолвила Катрин. – И не хочу пройти через это еще.

– Не понимаю, что вы имеете в виду?

– Разве? – Ее брови взлетели. – Неужели Джим не рассказывал вам, как он воспринял ваш отказ тогда, в Алис-Спрингс?

– Он не говорил мне об этом, – спокойно ответила Лейла, вспоминая, впрочем, что Катрин упоминала о безысходной горечи, овладевшей им после той их встречи.

– Так вот, первое, что он сделал, возвратившись из Алис-Спрингс, – это порвал со мной. Полный разрыв. Но если бы только это. Он превратился из воспитанного светского человека в грубое животное, избегавшее всех. Через шесть месяцев – снова перемена, и он стал прожигать жизнь, словно у него не было будущего. Особенно омерзительны были его связи со случайными женщинами, которые не задерживались в его постели дольше, чем на одну ночь.

Она остановилась, поглядев на Лейлу с мрачной усмешкой.

– Когда Джим наконец вернулся ко мне, он дал мне понять, что образумился и что я – единственная женщина, которую он хотел бы иметь в своей жизни.

– Когда это было? – спросила Лейла, пораженная тем глубоким воздействием, которое она оказала на Джима.

– Вот здесь-то и заключается ирония судьбы, – многозначительно проговорила Катрин. – Это случилось за неделю до смерти вашего мужа, госпожа Дитерли.

Сердце Лейлы сжалось как от удара. Надо же было случиться так, что Джим вернулся к Катрин именно тогда, когда они с Дейлом начали свой второй медовый месяц! Было ли это иронией? Или Джим каким-то образом почувствовал, что она для него безвозвратно потеряна?

В ее сознании почему-то снова всплыли слова Тома – «кольца внутри колец». Так много странных совпадений! Почему именно Том нашел Адель и принес ребенка ей? И теперь еще это! Что все это значило?

– Я сожалею, – пробормотала Лейла, не зная, что еще сказать.

Катрин пожала плечами.

– Я совершила глупость, приняв его назад. Больше уже никогда не было так хорошо, как прежде. – Ее рот скривился. – А жить надеждой – это совсем не то, что жить в радости и счастье. Думаю, теперь я полностью излечилась от этого. И я благословляю вас, госпожа Дитерли. Джим принадлежит вам, и только вам.

– Я хотела бы сделать что-нибудь для вас, – сказала Лейла искренне.

Катрин усмехнулась.

– Вы уже сделали. Если бы не вы, я совершила бы самую большую ошибку в своей жизни. Может быть, Джим и самый завидный жених в Аделаиде, но я хотела бы иметь мужа, который любит меня.

Ее голос стал жестким, когда она добавила:

– Черт побери, любит так, что не захочет и посмотреть на другую женщину.

Хотя Лейла вполне разделяла это желание, она чувствовала, что Катрин не нуждалась ни в каких утешениях с ее стороны. Лейле хотелось знать, любила ли Катрин Джима или только выгодную партию, которая сулила богатство и положение в обществе. Но она предпочла не спрашивать об этом, чтобы не унижать ее.

Внезапно Катрин встала, выпрямилась и, вскинув подбородок с видом гордого пренебрежения, проговорила:

– Но я пришла не для того, чтобы поплакать на вашей груди, госпожа Дитерли. Теперь, когда у меня было время обдумать все, я рада, что эта история уже позади.

– Зачем же вы пришли, мисс Хардинг? – спросила Лейла, предполагая, что Катрин хотела свести счеты с ней или с Джимом.

– Я пришла из-за Адели, – прозвучало совершенно удивительное признание. – Не хочу создавать дополнительные трудности для нее. Малютка и так много страдала. И хотя она появилась в моей жизни при весьма необычных обстоятельствах, я полюбила ее.

Пятна горячего румянца, проступившие на ее лице, разрушили эффект макияжа, но ни на мгновение не умалили ее достоинства.

– Я не так эгоистична, чтобы ставить свою гордость выше блага Адели. И поэтому пересмотрела условия, которые поставила перед Джимом. В то время я не думала об Адели. Чтобы не причинять ей новых страданий, я снимаю все свои требования в отношении вас и Джима. Делайте что хотите.

Лейле стало стыдно, что она так плохо думала об этой женщине.

– Благодарю вас, мисс Хардинг, – сказала она, восхищаясь благородством духа, которое проявил бы далеко не каждый в такой ситуации.

Катрин слегка улыбнулась.

– Просто я не могла отказать себе в удовольствии выглядеть благородно. К тому же не хотела оставлять вас в убеждении, что вы единственная, кто способен на это, госпожа Дитерли.

Лейла тряхнула головой.

– Полагаю, что при других обстоятельствах мы смогли бы стать очень хорошими друзьями.

– Сомневаюсь. Я слишком волевая натура, чтобы вы чувствовали себя комфортно в моей компании.

И хотя Лейла не согласилась с этим мнением, не имело смысла спорить с Катрин. Тем более что и сама она обладала такой же сильной волей. Впрочем, это не мешало Лейле восхищаться соперницей и уважать ее.

По-видимому, Катрин расценила ее молчание как слабость. Она гордо вскинула голову и холодным, оценивающим взором оглядела Лейлу.

– Удивительно, что такого видит в вас Джим, чего он не смог найти во мне?!

Лейла предпочла оставить без внимания и это замечание. Ведь что бы она ни сказала, все будет воспринято Катрин как оскорбление, и тогда новый скандал неминуем.

Вздохнув, Катрин Хардинг подошла к стеклянным дверям, раздвинула шторы и долго смотрела вдаль.

– Все же никак не могу смириться с мыслью, что эта усадьба никогда не будет принадлежать мне, – сказала она с чувством горького разочарования, и нотки раздражения послышались в ее голосе. – Это место красиво само по себе, но я превратила бы его в образец красоты и высокого стиля на зависть всем. И стала бы идеальной хозяйкой всего этого.

На сей раз Лейла не удержалась от реплики:

– Извините, Катрин. Но если вы хотите, чтобы я высказала свое мнение, то сомневаюсь, что это так уж много значит для Джима.

Катрин резко повернулась, отпустив штору, глаза ее гневно сверкнули.

– Тогда и я буду честной. Во всем этом лишь одно заставляет меня испытывать чувство удовлетворения, и это подленькое чувство, как ни странно, тешит меня. – Пока она шла к Лейле, на губах ее блуждала презрительная усмешка. – Вы, разумеется, паинька, и не позволите себе иметь с Джимом никаких отношений, пока не поженитесь. Так вот, когда наступит брачная ночь, вы обнаружите одну весьма неприятную вещь. Он – никудышный любовник.

Остановившись, Катрин насмешливо посмотрела на Лейлу.

– И когда вы будете потом лежать в постели, испытывая разочарование и неудовлетворенность, вы, может быть, вспомните мои слова.

Ее зубы сверкнули в подобии улыбки. Катрин гордо прошествовала мимо Лейлы и вышла из гостиной в этой, как ей казалось, кульминационной точке беседы, на прощание резко хлопнув дверью.

Лейла надеялась, что Катрин испытала хоть какое-то чувство удовлетворения, так как ее «честный» выпад против Джима лишь подтвердил, что она не та женщина, которая была ему нужна.

Печаль затопила ее сердце, когда Лейла подумала, какими могли бы быть эти прошедшие восемнадцать месяцев, если бы она позволила себе откликнуться на зов Джима еще тогда, при его первом посещении Алис-Спрингс. Она не могла винить его за то, что он делал, чтобы забыть ее. И как знать, может, и Дейл жил бы по сей день, если бы она оставила его тогда, как просил Джим. И Катрин не страдала бы так, как она страдает нынче…

Но даже сейчас, зная, к чему это привело, она понимала и другое: не смогла бы нарушить клятву верности, данную Дейлу.

А как же с Аделью? Удалось бы когда-нибудь найти ее, если бы события развивались по другому сценарию?

Кто мог сказать, что было бы лучше?! Все равно ничего уже не изменить.

А Джим ждал ее, чтобы услышать: ничто не сможет помешать им быть вместе. Не существовало больше никаких запретов и ограничений для их вступления в брак. Катрин освободила им путь.

15

Лейла не рассказала Джиму всего, что говорила ей Катрин. Она не хотела умалять достоинства своей соперницы в глазах Джима, а дарованная им свобода более чем компенсировала тот вред, который могли бы причинить слова Катрин, если бы Лейле не представился случай узнать Джима поближе.

Весь остаток дня они пребывали в состоянии эйфории, обсуждая планы, которые теперь менялись в соответствии с новой ситуацией. Они взяли с собой Адель на прогулку по виноградникам, завершив ее посещением винодельни. Лейла считала, что она должна знать хотя бы немного о деле, составлявшем гордость и славу семейства Фарли. Джим организовал для них экскурсию по винному заводу, рассказывал о процессе изготовления вин, называл цифры объема продаж, которые показались Лейле астрономическими.

– Тебе, действительно, нравится заниматься этим? – спросила она, уловив в его голосе энтузиазм.

Джим задумался.

– Это то, что я знаю, чему меня учили. Это мое дело. – И, усмехнувшись, он добавил: – Хотя, если говорить правду, все это ничего не значило для меня последние полтора года. Но то, что я смогу разделить это дело с тобой, наполняет его новым смыслом.

В ее глазах сверкнула радость.

– Конечно, потребуется какое-то время, чтобы я могла кое-чему научиться, но я искренне хочу, чтобы мы всегда занимались твоими делами вместе.

– Но разве ты не хочешь продолжить свою медицинскую практику?

Лейла улыбнулась.

– Не сейчас. Сначала я хочу создать семью.

Джим просиял.

– Это здорово! Но если ты захочешь вернуться к своей работе, я не буду возражать. Больше всего на свете я желаю видеть тебя счастливой.

Лейла рассмеялась.

– Никогда не чувствовала себя более счастливой, чем в эту минуту.

– И я тоже.

Они решили объявить о своей предстоящей женитьбе этим же вечером. Лейлу больше не мучили сомнения. Она не знала, было ли это тогда каким-то инстинктивным узнаванием друг друга или в дело вмешалась какая-то другая таинственная сила, бросившая их навстречу друг другу, но чувство глубокой связи, возникшее между ними уже при первой встрече, умножилось стократно в последние несколько дней. Жизнь без Джима стала немыслимой для нее.

Когда они, уложив Адель спать, спустились вниз, Лейла с удивлением узнала, что Том еще не вернулся из своей поездки в Аделаиду. А он отправился в путь рано утром. Лейла не могла представить, что он мог делать в городе. Том оставил записку, что уезжает и вернется вечером, но не объяснил цели поездки.

Лейла испытала мимолетное чувство неловкости, когда они с Джимом вошли в комнату, где Мириам и Брук проводили время перед ужином. Она надеялась, что пожилая пара благосклонно воспримет эту новость и примет ее в свою семью без каких-либо серьезных условий. Разумеется, она не собиралась отступать, но ей хотелось видеть всех вокруг себя счастливыми.

Брук поднялся, чтобы предложить им напитки, но сын опередил его, торопясь сделать сообщение.

– Шампанское на стол! Я хочу отпраздновать самый лучший день в моей жизни! Лейла согласилась выйти за меня замуж!

– О! – воскликнул Брук, кивая в знак удовлетворения.

Затем, пытливо вглядываясь в глаза сына, столь похожие на его, и ища в них понимание, он сказал:

– Ты мой сын, Джим, и я хочу тебе счастья. Ни от кого не могло укрыться, что в последние дни происходили какие-то удивительные события. Надеюсь, что в Лейле ты нашел женщину своей мечты, как я нашел ее в Мириам.

Он повернулся к Лейле.

– Поверьте мне, что та спокойная уравновешенность, которую вы принесли в наш дом, покорила нас. Ни мы, ни Катрин не смогли дать Джиму того, в чем он нуждался после смерти сестры. От вас же исходит сияние, которое ощущаем все мы. И особенно маленькая Адель.

– Да, – согласилась Мириам, вставая со стула. Глаза ее излучали тепло, когда она взяла Лейлу за руки и запечатлела нежный поцелуй на ее щеке. – Мы надеемся, что вы будете счастливы с Джимом, – сказала она с такой неподдельной искренностью, что невозможно было сомневаться в ее чувствах.

– Благодарю вас, – ответила Лейла, глубоко тронутая добротой этой женщины.

Старший Фарли присоединился к своей жене и поцеловал будущую невестку в другую щеку. Затем он энергично пожал руку Джиму.

Лейла не удержалась и спросила Мириам:

– Вы не будете возражать, если Адель останется с нами?

– Вы ведь любите ее, а это главное, – ответила Мириам. – И ей, несомненно, будет хорошо с вами и Джимом.

Теперь стало очевидно, что разногласия вокруг Адели были вызваны не тоской Мириам по дочери и не какими-то ее притязаниями на девочку, а предложением Джима, сделанным Катрин. Так, по крайней мере, казалось Лейле.

Тем временем Брук Фарли откупорил бутылку шампанского самой лучшей марки и разлил его по бокалам, чтобы отметить столь важное событие в жизни семьи. Он произносил тост за будущее счастье молодых, когда вошел Том, держа в руках кожаный чемоданчик, который Лейла не видела прежде. Джим быстро посвятил Тома в суть дела, и тот успел поздравить жениха и невесту, прежде чем Брук вручил ему бокал шампанского и заставил сесть и расслабиться.

– Что вы делали в Аделаиде, Том? – спросил Брук, как только тот уселся поудобнее.

– Мне нужно было решить одну проблему.

Он медленно и внимательно обвел всех взглядом.

– Здесь как раз собрались все четверо, кого я хотел видеть, чтобы мне не пришлось пересказывать эту историю снова.

– Какую историю? – спросил Джим.

– Минуту терпения. Прежде чем начать, я должен сказать, что у меня весьма хорошая память на некоторые вещи. – Том обратился к Лейле, ища у нее поддержки. – Ты ведь знаешь, как это бывает со мной. Я что-то вижу и запоминаю потом на всю жизнь.

– Я не помню, чтобы ты ошибался, Том, – согласилась Лейла, чувствуя, как важно для него, чтобы она подтвердила точность его зрительной памяти.

Да и в самом деле, в его мозгу как будто хранились фотоснимки, особенно это относилось к людям и местам событий.

Затем Том сказал, обращаясь к Мириам:

– Вчера вечером вы показали мне фотографии пропавшей дочери. Не будете ли вы так любезны принести сюда этот альбом, госпожа Фарли? Не думаю, что мог ошибиться, но все же для абсолютной уверенности…

Брук нетерпеливо прервал его.

– Куда вы клоните, Том? Какое отношение может иметь дочь Мириам к той проблеме, которую вы решаете?

– Дело в том, что, по всей видимости, я нашел потерянную дочь вашей жены, господин Фарли, – спокойно заявил Том.

Это не маленький камушек, подумала Лейла. Это целый валун, сброшенный в пруд. Волны напряженности разбежались от него по комнате, и все присутствующие оцепенели, охваченные различными эмоциями. На несколько мгновений воцарилась томительная тишина. Лейла всерьез засомневалась, возможно ли то, что сказал Том.

Брук вскочил с дивана, в голосе его звучала угроза.

– Если это лишь гнусная уловка, чтобы получить вознаграждение…

Джим встал рядом с отцом, умиротворяюще подняв руку.

– Остановись, отец. Я наверняка знаю, что Том Вильсон не будет делать что-либо только из-за денег.

– А ты знаешь, сколько мошенников пыталось нажиться на нашем горе? – бушевал Брук. – Ложными надеждами они разрывали сердце Мириам.

– Вспомни, что Том не принял вознаграждения за Адель, – прервал его гневную тираду Джим. – Это человек исключительной честности. Он может ошибаться, но никогда не станет разыгрывать.

– Ты думаешь, это правдоподобно после стольких лет безуспешных поисков? – язвительно спросил его отец. – Ты считаешь…

– Брук, прошу тебя.

Внезапно рядом со старшим Фарли оказалась Мириам. Ее красивое лицо было бледно от волнения, а глаза молили о снисхождении. Мириам положила ладонь на руку мужа, удерживая его от опрометчивого шага.

– Если имеется хоть малейший шанс…

Лицо Брука исказилось от боли.

– Я не позволю тебе еще раз пройти через это, Мириам. Вновь испытать все!

– Брук, я знаю, это стоило тебе Камиллы и Джима. Я никогда не смогу возместить тебе такую потерю. Не смогу вернуть дочь, ну а Джим… – Она обратила к своему пасынку взор, молящий о прощении. – Ты ведь не считаешь, что твое счастье зависит от того, что мы делаем сейчас, не правда ли?

Джим потряс головой.

– Мириам!

Брук крепко сжал ее руку, давая выход обуревавшим его чувствам.

– У нас есть Джеб и Стюарт. Должны ли мы пожертвовать и ими, преследуя цель, которая может оказаться еще одним призраком?

– Нет, господин Фарли, – прервал его Том со спокойным достоинством. – Этот вопрос будет решен сегодня же. Здесь и сейчас. Если госпожа Фарли принесет мне альбом с фотографиями, даю вам слово, все сомнения развеются.

Брук хмыкнул, выражая тем самым крайнюю степень недоверия.

Лейла не могла больше оставаться в стороне.

– Господин Фарли, дайте моему брату шанс показать, что он говорит правду.

Когда Брук повернулся к ней, она стояла, обвив руку Джима своей рукой, напоминая всем, что скоро будет членом их семьи. Откровенное недоверие в глазах Брука Лейла встретила со спокойной твердостью. Хотя она мысленно и возносила молитву, чтобы Том не сделал какой-нибудь ужасной ошибки, но ни секунды не колебалась в том, чтобы прийти ему на помощь.

– Вы не можете хорошо знать ни меня, ни Тома, господин Фарли. А мы, как и наши сестры и братья – всего нас четырнадцать, – приемные дети, потерянные когда-то родителями. И мы лучше, чем большинство других людей на земле, знаем, что это значит. Том не будет бросать слов на ветер. Он не станет утверждать то, в чем не уверен. Прошу вас выслушать его с доверием.

– Я прошу того же, – поддержал ее Джим, не колеблясь.

Брук в замешательстве посмотрел на сына.

– Ты ненавидел меня за то, что заставляешь делать сейчас.

– Я не понимал тогда, – хрипло проговорил Джим, посылая Лейле взгляд, обещавший, что он пойдет ради нее на край земли. – Теперь я понимаю.

Брук глубоко вздохнул и повернулся к жене.

– Прошу тебя, не возлагай на это слишком больших надежд, Мириам.

Она потянулась к нему, чтобы нежно поцеловать.

– Обещаю тебе, Брук, что сегодняшние поиски не причинят вреда ни нам, ни нашим близнецам.

Фарли обнял ее, крепко прижимая к себе, а когда отпустил, все заметили, что на его лице страх боролся с любовью.

– В последний раз, – уступил он нехотя.

– Спасибо, Брук.

Мириам выскользнула из объятий мужа и направилась к старинному секретеру, украшавшему угол комнаты. Она достала из ящика альбом, который просил Том Вильсон. Та бережность, с которой она несла альбом и передавала его Тому, свидетельствовала, что это одна из самых драгоценных вещей в ее жизни.

Том медленно листал альбом, лишь бегло просматривая фотографии, пока не нашел ту, которая привлекла его внимание прошлым вечером.

– Это ваша дочь, госпожа Фарли? – спросил он, указывая ей на найденную фотографию.

– Да. И как вы могли заметить, этот снимок сделан в ее день рождения, – подтвердила Мириам.

Том кивнул, затем осторожно положил альбом на кофейный столик рядом с софой, где сидел.

– Когда я увидел этот снимок вчера вечером, мне показалось, что я уже видел его прежде. Но не мог вспомнить где. Однако потом мне пришел на память мой сон…

– Том, – прервала его Лейла, опасаясь, что семейству Фарли не будет понятна образность языка его сновидений и рассказ брата лишь усилит их сомнения. – Мне кажется, это лишь отсрочит результат, который все ждут.

По лицу Тома пробежала тень.

– Так вот, я вспомнил, где это было. И тогда поехал в Аделаиду, а оттуда полетел в Сидней, чтобы получить доказательства, которые смог бы представить вам.

– Доказательства чего? – резко спросил Брук.

Том взял портфель, с которым он вошел в комнату, положил его к себе на колени и, достав фотографию, передал ее Мириам:

– Скажите, разве эта фотография не является точной копией той, что в вашем альбоме?

Брук подошел поближе, чтобы посмотреть на снимок. Рука Мириам, державшая карточку, начала дрожать.

– Откуда она у вас, господин Вильсон? – спросила она хриплым голосом.

– Это копия, Мириам, – поспешно вмешался Брук. – Ее могли подобрать где угодно. Могли просто снять копию с той фотографии, которая имеется в твоем альбоме.

– Нет! Нет! – Она в волнении потрясла головой. – Посмотри, какая она старая, Брук.

– Мириам, ты придаешь этому слишком большое значение, – протестовал ее муж, расстроенный тем, что жена склонялась к выводу, который он не мог или не хотел принять. – Старые фотографии могут заваляться где угодно. Могли остаться негативы, которые кто-то проявил. Это, к сожалению, не дает ответа на главный вопрос.

Мириам судорожно глотнула воздух.

– Откуда она у вас, Том?

– Если вы перевернете фотографию, госпожа Фарли, то увидите надпись. Возможно, вы узнаете почерк, – мягко предложил Том.

Брук выхватил фотографию из рук жены и перевернул ее. Мириам стиснула его руку, пока они оба разглядывали, что было написано на обратной стороне.

– Это его почерк, Брук, – воскликнула она. – И его слова. Он захотел снять ее именно в этот день.

– Все это может быть подстроено, – предостерегающе произнес Брук, и в его голосе зазвучали жесткие нотки. – Оказаться всего лишь ловкой подделкой. Мы должны обратиться к эксперту.

Он бросил на Тома угрюмый взгляд.

– Как эта фотография попала к вам? – спросил он резко.

Однако Мириам уже настроилась на иное. В ней затеплилась надежда.

– Где она теперь, Том? Где она, наша девочка? В Сиднее?

Том не ответил никому из них. Вместо этого он предложил:

– Будьте добры, покажите фотографию Лейле.

Лейла нахмурилась. Она не желала быть втянутой в семейные разногласия.

– Ты сможешь подтвердить, откуда появился этот снимок, – мягко настаивал Том.

Подойдя к Лейле, Брук нетерпеливым жестом протянул ей фотографию. Лейла не смогла взять ее. Все ее тело оцепенело, когда она увидела на снимке маленькую девочку в костюме молочницы, готовившуюся задуть две горящие свечки на торте, который красовался на столе.

Лейла успела почувствовать, как кровь отхлынула от ее лица. Черные точки запрыгали перед глазами. Все вокруг завертелось в каком-то вихре, который расходился кругами подобно ряби от камня, брошенного в пруд. Это была фотография, взятая из бумажника ее отца, – единственная вещь, связывавшая умершего мужчину с маленькой девочкой, которую нашел Ли Вильсон и взяли под свое теплое крыло его приемные родители.

Бруку не надо было переворачивать фотокарточку. Лейла знала, что было написано на ее обратной стороне.

– Моя маленькая дочка. На долгую память, – прошептала она, затем почувствовала, что падает, и потеряла сознание.