Текст книги "Жизнь Рамакришны"

Автор книги: Ромен Роллан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

VIII
ПРИЗЫВ К УЧЕНИКАМ

Совершенно ясно, как много выиграла Индия от встречи Рамакришны с Брахма Самаджем. Несомненно, выиграл и сам Рамакришна, хотя это и менее очевидно.

В первый раз он оказался в личном и длительном контакте с культурной буржуазией своей страны и благодаря ей, носительнице прогресса, – с идеями Запада. Он почти совершенно не был знаком с этим направлением мысли.

Он не был человеком, который, подобно упрямому, ограниченному ханже, спешит захлопнуть ставни своей кельи. Напротив, он открыл их настежь. Он был слишком человечен, ненасытно любознателен, жаден к плодам древа жизни, чтобы их не попробовать. Он изучил своим проницательным взглядом, проникавшим, как лиана, через все щели дома, различные покои того же хозяина и все его духовные выявления. Чтобы понять их, он сам становился ими. Он постигал вместе с их чувствами их границы и предоставлял каждому существу иметь свое собственное представление о высшем начале и о личном долге. Он бы никогда не подумал навязать представление или поступок, который противоречил бы самому существу человека, он, для кого религиозное отрешение было и осталось навсегда первым и последним словом правды, открыл, что большинству оно было чуждо. И он не удивился этому и не опечалился. Эти различия, воздвигнутые стараниями людей как заборы, казались ему кустами, которые цвели на одном поле и придавали ему разнообразие.[232]232
  Какая разница, спрашивали его, существует между брахмасамаджистами и другими индуистами?
  – О, небольшая, – отвечал он. – В концерте гобоев один тянет все ту же ноту, другой украшает ее вариациями. Брахмасамаджисты всегда возвращаются к той же ноте – образу бога, не имеющему формы. Индуисты же наслаждаются им в разных образах.


[Закрыть] Он понимал всех, он любил всех. Он видел пути и намеченную цель каждого человека; он видел их яснее, чем они сами; и он им их указывал. Говоря с людьми – свидетели восхищались этим, – он тотчас же начинал пользоваться оборотами и мыслями, свойственными им. Это не было проявлением его неустойчивости. Его ум твердо держал руль барки. И если он вел каждого к иному месту на берегу, это был всегда берег божий. Он помогал им, незаметно для них самих, пристать к берегу своими собственными средствами. Так как всякое существо было, в его глазах, от бога, он считал своим долгом развивать каждого согласно с его собственным призванием, помогая ему достигнуть наибольшей цельности.

Случай ему раскрыл, что он обладает даром духовного руководства, которого он до сих пор не искал. Одно западное изречение, взятое итальянским Ренессансом как девиз, гласит: «Кто хочет, тот может». Бахвальство молодости! Она еще не знает жизни… Человек правдивый, отвечающий за свои слова, для которого они должны претвориться в действие, переворачивает девиз и читает: «Кто может, тот хочет».

Рамакришна сразу почувствовал и доставшиеся ему силы, и призыв мира к их применению. Влияние, которое он оказывал на избранные умы Индии, показало ему слабости, нужды этих интеллигентов, их неудовлетворенные стремления, недостаточность ответов их науки и необходимость его вмешательства. И Брахма Самадж открыл ему значение организации, красоту духовного объединения, воспитывающего молодые души вокруг старшего брата, который подносит их вместе с собой, как корзину цветов любви, Возлюбленной Матери.

Немедленным результатом было то, что его миссия, до тех дней неопределенная, стала ясной, она сосредоточилась в пылающем ядре сознательной мысли, где концентрировалось решение. Затем она перешла к действию.

Прежде всего надо ясно видеть себя и своего бога. Он понял, что этот бог, который был в нем,[233]233
  Рамакришна все же признавал то, что впервые было провозглашено Бхайрави Брахмани, – что он был божественным воплощением. Но он не любил об этом говорить и не переносил, чтобы об этом говорили в его присутствии. Он скорее был склонен публично отказать себе во всяком духовном преимуществе, вызывая неудовольствие своих близких, желавших этим воспользоваться. Мы увидим, что, предсказывая Вивекананде его будущую судьбу, он припишет себе меньшую роль, чем своему ученику. Итак, его вера была делом его внутренней сущности, тайным светом, которого он никогда не выставлял напоказ. Я спрашиваю тех европейцев, которых это может поразить, станут ли они отрицать, что страстное чувство определенной миссии, принятой на себя нашими великими людьми дела и мысли, аналогично интуиции, полноте существа, выходящей за пределы человеческой личности. Не все ли нам равно, как его зовут?


[Закрыть] не удовлетворялся, как у других садхака,[234]234
  Садхана – сам акт духовного созерцания, приводящий к одной из форм постижения. Садхака – тот, кто посвящает себя этому действию.


[Закрыть] личным спасением. Он требовал от него любви и служения[235]235
  Слово «служение», которое учениками Рамакришны будет взято девизом для их миссии, не было ясно произнесено учителем. Но все его учение, проникнутое действенной любовью к другим, доходящей до полного личного самопожертвования, является по существу доктриной «служения». Служение является в ней, как хорошо отметил Свами Ашокананда, «двигательной силой» (см.: Prabuddha Bharata, Алмора, февраль 1928 года: «Происхождение доктрины служения Вивекананды»), Мы вернемся к этому вопросу.


[Закрыть] людям. Его духовная борьба, его экстазы, его познания бога ничего не давали ему самому…

Sicvos, поп vobis.

Они предназначались для подготовки путей человеческого развития, для новой эры духовного богопознания. Другие люди имеют право стремиться к освобождению и могут на него надеяться, он – нет. Он не мог на это рассчитывать. Он должен был всегда, из века в век, стремиться на помощь людям, пока они будут в опасности.[236]236
  Как курьез отмечаю, что, показывая на северо-запад (Россию), Рамакришна говорил, что через 200 лет он воплотится там.


[Закрыть]

Вот тот пароль и то слово спасения, которое он должен принести людям сегодняшнего дня.[237]237
  «Жизнь Рамакришны», с. 342–347.


[Закрыть]

1) Все религии истинны, если они взяты в своей основе и порождены искренним чувством верующих. Открытие этой универсальной Истины, до которой Рамакришна дошел здравым смыслом и интуицией, было основной целью его появления на земле.

2) Три больших течения метафизической мысли: дуализм, монизм «измененный» (или смягченный) и монизм абсолютный – три этапа на пути, который ведет к высшей истине. Они не противоречат друг другу; они присоединяются один к другому и дополняют друг друга. Каждый – это перспектива, открывающаяся с точки зрения разума определенной группе людей. Массам людей, которые подчиняются чувствам, полезны дуалистические формы религии с обрядностями, музыкой, изображениями и символами. Чистый разум может дойти до «смягченного» монизма; он знает, что есть что-то вовне; но ему не дано «почувствовать» это находящееся вовне. Иное же течение мысли – Адвайта, Абсолют, бесформенный, непередаваемый, к которому учение йогов является преддверием, переходящий границы логических средств слова и разума. Это последнее слово богопознания. Это есть тождество с единой Действительностью.

3) Этой лестнице мысли соответствует, конечно, и лестница обязанностей. Обыкновенный человек живет в обществе и должен исполнять там свои обязанности с сердечным рвением, не оказывая себе предпочтения (или, по крайней мере, стремясь к этому), как хорошая служанка, которая заботится о доме, но хорошо знает, что дом не ее. При помощи чистоты и любви идешь к освобождению от желаний, но шаг за шагом, с терпением и скромностью…

– Совершайте только поступки, находящиеся в границах ваших мыслей и целомудренных снов. Не старайтесь обольщать себя гигантскими делами, берите на себя обязанности такие же малые, как и ваша преданность богу. Затем, по мере того как будут расти ваше самоотречение и ваша чистота (а дела души растут быстро), они проложат себе дорогу через материальный мир и будут озарять своей добродетелью других людей, подобно тому как Ганга, проложившая себе русло между твердыми скалами Гималаев, орошает своей благодатью тысячи километров.[238]238
  См. Мукерджи Д. Дж., указ. соч.


[Закрыть]

«…Итак, не спешите и идите каждый своим шагом! Будьте уверены, что достигнете цели! Не бегите! И тем более не останавливайтесь!.. „Религия – это дорога, ведущая к богу. Дорога – это не дом…“ – „А будет ли она длинной?“ – „Смотря по обстоятельствам. Она одинакова для всех. Но одни уже раньше начали свой путь, и цель приближается“…»

«Горшечник сушит свои горшки на солнце. Некоторые из них уже обожжены. Другие еще нет. Стадо проходит и топчет их ногами… (Это смерть.) Горшечник подбирает их. До тех пор пока вы не обожжены, горшечник может опять положить вас на гончарный круг и не дать вам исчезнуть. Но как только солнце божье закончило обжиг, горшечник бросает обломки, ибо в плане Майн вы больше не нужны. Все же он сохраняет некоторые из тех, обжиг которых закончен, чтобы они служили образцом для человечества».[239]239
  Беседы с Бонким Чандра Чаттерджи 6 декабря 1884 года.


[Закрыть]

Рамакришна – один из них. И он должен искать тех, кто находится на предпоследнем этапе,[240]240
  Он сказал – «тех, кто родился последний раз».


[Закрыть] чтобы основать с ними – таково его прямое назначение и желание Матери – новый орден людей, объединившихся друг с другом и приносящих миру слово правды, которое содержит в себе все остальные слова, и слово это – «Всеобщий». Союз и единство всех проявлений бога, всех порывов любви и значения, всех видов человечности. До этого дня каждый стремился постигнуть лишь один образ Высшего Существа. Нужно постигнуть их все. Это долг настоящего, и человек, достигший этого, сливаясь воедино со всеми и каждым из живущих братьев, сливаясь с ними глазами, чувствами, разумом и сердцем, становится кормчим и проводником, в которых нуждается новый век.[241]241
  См.: Свами Ашокананда, указ. место.


[Закрыть]

* * *

Как только явилось ему это видение, он загорелся желанием воплотить его в жизнь.[242]242
  Бхайрави Брахмани первая объявила ему около 1863 года, что много верующих с чистым сердцем придет к нему. Но Рамакришна совсем не думал об этом до 1866 года. Лишь в конце долгого Самадхи этого года он, как говорит Шарадананда, почувствовал сильное желание иметь учеников и каждый вечер призывал их громкими криками. Высшая точка кризиса приходится на конец следующего шестилетнего периода (1866–1872); такой промежуток времени был ему необходим, чтобы уяснить себе духовное состояние тогдашней Индии и свои способности как учителя. Также к концу этого периода ему явились в видении его будущие ученики (см. «Жизнь Вивекананды»). Его первые проповеди относятся к концу 1874-го или началу 1875 года, когда он познакомился с Кешабом. Обыкновенно считают, что его проповеди продолжались в течение двенадцати лет – с 1874-го по август 1886 года.


[Закрыть] И как птицелов, он бросил в воздух свой призыв крылатым умам, чтобы собрать их вокруг своей голубятни. Время пришло. Он не мог больше ждать. Ему нужно было собрать вокруг себя своих птенцов. Днем и ночью им владела мысль о любимых товарищах. Он взывал в душе…

«Не было границ моему жгучему желанию. Днем мне еще как-то удавалось сдерживать его. Я не мог слушать то, что говорилось вокруг меня, они заполняли мой ум. Я видел их. Я заранее обдумывал, что скажу каждому из них… Но к концу дня мысль о них преследовала меня… Еще один день прошел! А их нет!.. Колокола звонили. Раковины звучали. Наступала ночь, я поднимался на крышу и с тоскою в сердце кричал: „Идите ко мне, мои мальчики! Где вы? Я не могу жить без вас…“ Больше матери, больше друга, больше возлюбленного я любил их, желал их, умирая от их отсутствия».

Этот мощный вопль души поднимался ночью, как священная змея, и очаровывал небесных птиц. Не понимая, чье веление, чья сила притягивает их, они чувствовали, что их тянет невидимая нить, и, образуя круг, приближались со всех сторон, и скоро пришли один за другим.

Первыми учениками, явившимися в 1879 году, были два двоюродных брата – интеллигентные калькуттские буржуа: один – врач Калькуттского медицинского факультета, убежденный материалист и атеист, Рамчандра Датт; другой – женатый, глава семейства, Маномохан Митра. Их внимание было привлечено несколькими строками газеты, издаваемой Брахмо, в которых упоминалось о Рамакришне. Они пришли и были пленены. Они не отказались от мирской жизни, и Рамакришна не старался оторвать их от нее, но необыкновенный человек завоевал, очаровал их своей личностью. Это они привели к нему двух его выдающихся учеников: того, кто стал первым настоятелем ордена Рамакришны под именем Брахмананды (Ракхал Чандра Гхош); и того, чей гений засиял над Индией и над всем миром под именем Вивекананды (Нарендранатх Датта).

Прежде чем говорить особо о последователях Рамакришны, приведем здесь возможно полный перечень наиболее известных лиц, которые за время с 1879-го по 1888 год[243]243
  По словам Шарадананды, все ученики Рамакришны явились к нему до конца 1884 года. Большинство – между серединой 1883-го и серединой 1884 года.


[Закрыть] были его учениками, с указанием их происхождения и профессии.

1879 год: 1) и 2) – врач Рамчандра Датт и его двоюродный брат Маномохан Митра;

3) Лату, слуга Рамчандры, простолюдин из Бихара, известный впоследствии под монашеским именем Адбхутананды;

4) Сурендранатх Митра, богатый служащий одной английской коммерческой фирмы, домовладелец, член Брахма Самаджа.

1881 год: 5) Ракхал Чандра Гхош, сын заминдара (землевладельца), впоследствии первый настоятель ордена, носивший прозвище Брахмананда;

6) Гопал-старший, бумаготорговец (впоследствии Адвайтананда);

7) Нарендранатх Датт, молодой интеллигент из касты кшатриев (впоследствии Вивекананда).

1882 год: 8) Махендранатх Гупта, директор высшей школы Vidyasagar Highschool в Шамбазаре, Калькутта, написавший впоследствии под псевдонимом М. The Gospel of Sri Ramakrishna (Евангелие Рамакришны) и, если не ошибаюсь, до сих пор заведующий большой школой, основанной им самим: The Morton Institution;

9) Таракнатх Гхошал, сын юриста, член Брахма Самаджа, теперешний настоятель ордена, носящий имя Шивананда;

10) Иогендранатх Чоудхури, брахман из Дакши-нешвара, член аристократической семьи (впоследствии Иогананда).

1883 год: И) Шашибхушан (впоследствии Рама-кришнананда);

12) Шаратчандра Чакраварти (впоследствии Шарадананда), бывший более четверти века секретарем Ramakrishna Mission, крупный биограф Рамакришны; как и предыдущий, он был брахманом из Калькутты и членом Брахма Самаджа;

13) Калипрасад Чандра, сын учителя английского языка (впоследствии Абхедананда);

14) Харинатх Чаттопадхьяя, брахман (впоследствии Туриянанда);

15) Харипрасанна Чаттерджи, студент (Виджня-нананда).

1884 год: 16) Гангадхар Гхатак, молодой 14-летний студент (впоследствии Акхандананда);

17) Гириш Чандра Гхош, великий актер и драматург, основатель Бенгальского нового театра, директор Star Theatre в Калькутте.

1886 год: 18) Субодх Гхош, студент 17 лет, сын основателя храма Кали в Калькутте (впоследствии Субодхананда);

19) Пурначандра Гхош, один из шести ближайших учеников Рамакришны, пришедший к нему в 13 лет.

Я не смог точно установить, когда явились к Ра-макришне следующие лица:

20) богатый, зрелый, очень благочестивый человек Баларам Бос, много пожертвовавший на создание ордена;

21) молодой спирит-медиум Нитья Ниранджан Сен, которого Рамакришна силой оторвал от оккультных[244]244
  «Если ты всегда будешь думать о духах, то будешь духом. Если ты будешь думать о боге, ты будешь богом. Выбирай».


[Закрыть] верований (впоследствии Ниранджананда);

22) Девендра Мазумдар, зрелый человек, женатый, служащий заминдара, брат бенгальского поэта Сурендранатха;

23) Бабурам Гхош, студент 20 лет (впоследствии Премананда);

24) Тулси Чаран Датт, студент 18 лет (впоследствии Нирманананда);

25) Дурга Чаран Наг, главный ученик Рамакришны, живший в миру, стал настоящим святым из «Золотой легенды»… и т. д.

Как видно, за исключением бедного слуги Лату, большинство молодых и уже зрелых учеников Рамакришны принадлежали к людям свободных профессий, к брахманской аристократии или к богатой бенгальской буржуазии; некоторые из них сформировались под влиянием Брахма Самаджа. Здесь я говорю только о тех из них, которые тесно связались с Рамакришной и стали слугами его мысли.

Толпа людей всех классов, всех каст осаждала его теперь своими вечно бурными волнами; они приходили, смешавшись вместе, – махараджи и нищие, журналисты и пандиты, артисты и святоши, брахманы, христиане и магометане, люди веры и деловые, энергичные люди, старики, женщины и дети. Они приходили часто издалека, чтобы задать ему несколько вопросов. Рамакришне нет больше отдыха ни днем ни ночью. Он отвечал всем, двадцать часов в сутки, несмотря на то что его слабое здоровье окончательно разрушалось; он не отказывал никому, он дарил всем свое сочувствие, своеобразный свет и силы своей души, запускавшей когти[245]245
  «Сила тигра», как говорили о мягком учителе некоторые свидетели, ассоциируя поразительным образом впечатление дикой жизненной силы с могуществом освобожденной души.


[Закрыть] в сердце посетителей, даже когда он молчал, и оставлявшей их надолго преображенными. Он относился с уважением ко всем искренно верующим и охотно заставлял спорить в своем присутствии людей разных религий, чтобы создать между ними гармонию.

Но примирение религий было для него лишь одним из факторов великой гармонии. Он хотел бесконечно большего: он хотел, чтобы человек весь целиком понял, почувствовал и полюбил человека в целом, чтобы он слился с существом всего человечества. Так как божественное начало присуще всякому существу, всякая жизнь стала для него – должна была стать для всех – религией. И чем сильнее мы любим человека – человека самого несходного с нами, – тем ближе мы к богу.[246]246
  «Вы ищете бога? Ну так ищите его в человеке! Божественность проявляется в человеке больше, чем в чем-либо другом» («Евангелие Рамакришны», с. 350).


[Закрыть] Нет необходимости искать его в храмах, призывать его для чудес и откровений. Он здесь, повсюду и ежечасно, мы видим его, касаемся его, он наш брат, наш враг, он – это мы. И так как этот Вездесущий исходил из всего существа Рамакришны, так как его солнце спокойно разливалось на эту окружавшую его толпу, толпа чувствовала себя, сама того не понимая, поднятой и воскрешенной.

Он говорил своим ученикам:

– Мы должны строить на других основах, чем созидатели религии. Мы должны жить интенсивной внутренней жизнью, чтобы она сама стала Существом. Существо даст начало неисчислимым светочам правды… Реки низвергаются оттого, что породившая их гора остается неподвижной… Воздвигнем же посредине человечества гору господню! Не важно, где и когда. Когда она будет воздвигнута, от нее потекут реки света и сочувствия на всех людей во все времена.[247]247
  Мукерджи Д. Г., указ. соч.


[Закрыть]

Итак, вопрос был не в создании, не в изложении нового верования.

«Мать! – слышал Премананда, как он молился, – не приноси мне почестей, приводя ко мне верующих! Не излагай моими устами нового вероучения!»[248]248
  Когда настаивают, чтобы он определил бога, Рамакришна говорит:
  – А если я вам дам определение бога, что вы с этим сделаете? Догмат веры для создания новой религии моего имени? Я не пришел на землю, чтобы создать еще один культ! О нет!..
  И еще:
  – Не ищите религии! Будьте религией!..


[Закрыть]

И он предостерегал своих учеников против всякого рамакришнаизма.

Прежде всего не надо преград!

«Река не нуждается в преградах! Если ее заградить, вода становится застойной и ядовитой».

Нужно не запирать, а открывать, открываться самому и открывать других, чтобы воссоздать вместе всемогущее единство. Это должно быть прямым назначением избранных учеников: их общим усилием «воссоздать Существо, которое будет питать мужчин и женщин грядущих веков».

Это активная роль, требующая больших дарований, полноценности ума и сердца. И не надо дорожить собою, надо отдать себя целиком.

Вот почему, призывая все существа без единого исключения к божественной общности, он весьма строг в выборе своих учеников: ибо они будут дорогой, по которой пройдут ноги человечества.

Он не выбирает их, – по его словам, их выбирает Мать,[249]249
  «Я не выбираю их. Божественная Мать приводит их ко мне. Она заставляет меня освидетельствовать их. Ночью я размышляю. Покровы спадают. Она показывает их мне… Вы видите тогда всю сущность мужчины и женщины как сквозь стенки стеклянного ящика… Я убеждаюсь в свойствах своих учеников много раньше, чем я их принимаю…»
  Кто из людей с большой интуицией не знаком с этим ходом мыслей, не чувствует этого внутреннего ока, открывающегося под спущенными веками, в одиноком центре разума на бренных, еще теплых останках мира, пойманных в сети чувств? Только одно выражение меняется. И зоркость глаза.


[Закрыть] но Мать – не есть ли это наше глубочайшее «я», которое мы несем в себе? И это «я» приобретает у таких людей, как Рамакришна, исключительную способность сохранять на открытом просторе жизни, омываемой рекой человеческих масс, самую интенсивную сосредоточенность уединения, это «я» обладает щупальцами, безошибочно осязающими невидимое в людях. При самом поверхностном соприкосновении оно обнажает дно – силы и слабости, добродетели и пороки, скрытые даже от самого наблюдаемого, – то, что есть, то, что будет. Обыкновенные люди склонны отрицать возможность интуитивного прозрения, простирающегося из настоящего в будущее. Но это выходит за пределы законов природы не больше и не меньше, чем дрожание волшебной палочки «искателя воды» на земной коре, покрывающей водное пространство.

Рамакришна был такой волшебной палочкой в руках Матери. Рассказывают об удивительных проявлениях его повышенной физической и духовной чувствительности. Подобно тому как в конце его жизни, вследствие отвращения к богатству, прикосновение к золоту вызывало у него ожог,[250]250
  Вивекананда рассказывает:
  «Даже во сне рука его сжималась и тело его становилось как бы парализованным, когда я прикасался к нему монетой» («My Master»).


[Закрыть] простая близость несчастного человека вызывала у него, как утверждают, физическое страдание, точно от укуса кобры.[251]251
  Вот еще один чудесный рассказ:
  Однажды, по доброте своей прикоснувшись к человеку, внешне безупречному, но с порочной душой, который настаивал, чтобы его приняли учеником, Рамакришна закричал от боли. Он ласково и огорченно сказал этому человеку: «Прикосновение блаженства божьего превратилось в вас в яд кобры. Оно еще не наступит в этой жизни, мой сын» (подразумевается – «ваше освобождение»).
  Можно упомянуть сотни проявлений такой сверхчувствительности: удар, нанесенный взбешенным человеком прохожему, оставлял физические следы на теле Рамакришны. Его племянник рассказывает о том, как покраснела и распухла у него спина при виде человека, спина которого была исполосована ударами. Праведный Гириш Чандра Гхош тоже подтверждает наличие таких стигматов. Этот контакт души со всеми проявлениями жизни заставляет Рамакришну сочувствовать даже животным и растениям. Говорят, и Ша-радананда подтверждает это, что каждый грубый шаг по земле отзывался в его собственном сердце.


[Закрыть]

Он тотчас же читал в душах тех, кто к нему приближался, и принимал их в ряды своих учеников лишь после тщательного изучения.[252]252
  Он не полагался на одну только интуицию закрытых глаз. Он посещал воспитателей своих юных учеников, осведомлялся о них, изучал их во время молитвы. Со странным и тщательным вниманием он отмечал физиологические особенности их дыхания, сна и даже пищеварения. Он придавал им большое значение для установления своего суждения о духовных способностях и о судьбе своих учеников.


[Закрыть]

В едва сформировавшемся юноше, затуманенном сомнениями, он открывал прямое назначение, для которого тот был создан, а иногда и великие судьбы, о которых сам этот человек подозревал менее, чем кто-либо другой.

Возможно, что он способствовал их зарождению, возвещая о них. Это был великий ваятель душ, под огненными пальцами которого расплавлялись, подобно воску, не только мягкие и нежные Иогананда и Брахмананда, но и отлитый из бронзы Вивекананда. Любопытно то, что самые страстные независимые натуры, подобно Вивекананде, твердо решившие противостоять ему, были обречены рано или поздно подчиниться его духовному выбору. Более того, они с такой же страстью покорялись ему, с какой когда-то старались сопротивляться. Он умел видеть, захватить и сохранить умы, предназначенные к служению его миссии. И кажется, что никогда его взгляд парящей птицы – Парамахансы – не ошибался.

IX
УЧИТЕЛЬ И ЕГО ДЕТИ

В этой свите людей с высокой душой, которой он себя окружает, нужно различать две категории: члены особого монашеского ордена, мужчины и женщины, которые остаются в миру, служа богу, и синклит апостолов.

Поговорим сначала о первых: ибо ученики или слушатели второго или третьего круга покажут нам, насколько велика терпимость Рамакришны и насколько его религия постоянно считается как для других, так и для него самого с основными обязанностями человека.

Он не требует от праведников, чтобы они по доброй воле покинули все и следовали за ним. Он не разрешает себе сказать тем, кто связан мирскими нитями, людям женатым, отцам семейства: «Откажитесь от всего, чтобы достигнуть спасения!»

Наоборот, он запрещает жертвовать законными правами кого бы то ни было, «потому что вы хотите стать святым, мой сын». Личное спасение – это эгоизм в слишком многих случаях. И тогда это худшая смерть души.

«…Существует долг по отношению к богам. Существует долг по отношению к родным. Существует долг по отношению к жене. Никакая работа не может быть хорошо сделана, если ты не выполнил долг по отношению к родным… Хариш отказался от своей жены и живет здесь; но, если бы его жена не была всем удовлетворена и всем обеспечена, я считал бы его преступником… Некоторые люди беспрестанно цитируют Писание, но их поведение противоречит ему. Рамапрасид говорит, что Ману приказал служить садху. И вот его старая мать умирает с голоду и должна просить милостыню на самое необходимое!.. Это возмущает меня. Даже недостойная мать никогда не должна быть отвергнута… Никакое проявление благочестия никому не принесет пользы, если его родные тоже не удовлетворены…[253]253
  «Евангелие Рамакришны», II, с. 251 и след. Rama-krishna Mission последовала наставлениям своего учителя. Она никого не допускает к монастырской жизни, если семья не отказалась от него добровольно. Ибо, как говорят, человек, бегущий от своих обязанностей в миру, слишком слаб, чтобы налагать на себя обязанности еще более тяжелые на службе богу (см. Мукерджи).


[Закрыть]»

«…Брат С. пришел сюда на несколько дней. Он оставил жену и детей на попечение зятя. Я побранил его. Разве это не преступно – уходить из своего дома, когда у тебя столько малолетних детей? Разве чужие должны их кормить и возиться с ними? Это позор… Я сказал ему, чтобы он искал работы…»[254]254
  «Евангелие», I, с. 42.


[Закрыть]

«…Вы должны воспитывать ваших детей, содержать вашу жену и обеспечить ей необходимое после вашей смерти. Если вы этого не сделаете, значит, у вас нет сердца, а человек, лишенный сострадания, недостоин имени человека…»[255]255
  «Жизнь Рамакришны», с. 587.


[Закрыть]

«…Я учу людей выполнять их мирские обязанности с таким же рвением, с каким они думают о боге. Я не прошу их отказаться от всего… – Он продолжал, улыбаясь: – На днях Кешаб, читая лекцию, сказал: „О боже, даруй нам возможность погрузиться в реку благочестия и достигнуть океана Сатчитананды (вечное бытие, познание, блаженство)!..“ Женщины были здесь же, они сидели за ширмами. Я сказал Кешабу, указывая на них: „Как можете вы погрузиться все сразу? Какова тогда будет их участь?.. Поэтому выходите из воды время от времени, погружайтесь и выходите попеременно!..“ Кешаб и другие рассмеялись».[256]256
  «Евангелие», с. 266. Насколько лучше, чем богатый Кешаб, знает этот крестьянский сын о жизненных потребностях и о том, что большая заслуга для бедного труженика – найти время в течение целого дня хотя бы для одной мысли о боге, чем для праздных богомольцев – посвящать целые часы религиозным обрядам.
  «Нарада однажды (я привожу в сокращении одну из содержательнейших и чудеснейших его притч) решил, что он – самый набожный человек. Господь велит ему пойти к крестьянину, еще более набожному, чем он сам. Он идет туда. Крестьянин призывает имя Гаури, вставая и ложась спать; в остальное время он работает на своем поле. Нарада ничего не понимает. Тогда господь приказывает ему взять чашу, до краев полную масла, и обнести ее вокруг всего города, не пролив ни одной капли. Нарада повинуется. Когда он возвращается, не пролив ни капли, господь спрашивает его: „Сколько раз ты подумал обо мне?“ „Господи, – отвечает Нарада, – как я мог думать о тебе? Все мое внимание было сосредоточено на чаше с маслом…“ Тогда господь пояснил Нараде, насколько велика набожность крестьянина, который, несмотря на свой труд, не забывает призывать его имя» (Sri Ramakrishna's Teachings, I, с. 45).


[Закрыть]

«…Ваш долг женатого человека – жить с вашей женою, как брат с сестрой, после рождения одного или двух детей и молить господа дать вам обоим силы вести безупречную жизнь в духовности и благочестии, властвуя над собой…»[257]257
  «Евангелие», I, с. 403.


[Закрыть]

«…Конечно, для того, кто уже достиг божественного блаженства, мир непереносим. Вести религиозную жизнь в миру то же, что оставаться в комнате со слабым лучом света. Те, кто привык жить на вольном воздухе, не могут больше жить в тюрьме…[258]258
  Беседы с Трайлокья Саньялом.


[Закрыть] Но если вы в доме, у вас есть обязанности, которые вы должны там выполнять. Учитесь, выполняя их, всегда наслаждаться этим лучом света! Не теряйте ни частички его никогда!..

Когда вы работаете, пусть одна рука держит работу, а другой касайтесь ног господа! Когда ваша работа будет закончена, возьмите эти ноги обеими руками и положите на ваше сердце!..[259]259
  Беседы с Кешабом и его учениками, 1882 год.


[Закрыть] Что бы вы выиграли, отказавшись от мира? Семейная жизнь для вас крепость…[260]260
  «Жизнь Рамакришны», с. 400.


[Закрыть] К тому же тот, кто достиг познания, свободен повсюду. Только глупец, говорящий „я закован“, в конце концов становится закованным… Дух – это все. Если он свободен, то вы свободны… В миру или в лесу, я не связан. Я сын бога, царя царей. Кто же наложит на меня цепи?..»[261]261
  Беседы с Кешабом и его учениками, 1882 год.


[Закрыть]

Он предлагает всем средства освободиться, напиться из внутреннего источника, участвовать в радости всеобщего бытия, – которое заключено в каждом и которое является богом, – не идя против самой Природы, не уродуя, не насилуя ее и в особенности не причиняя вреда даже одному волосу тех, кто от них зависит.[262]262
  Маловероятно, чтобы он одобрил нашу святую Иоанну из Шанталя и особенно святую Марию Воплощения, оставившую своего 11-летнего сына, чтобы отдаться богу (см.: Анри Бремон. Histoire litteraire du sentiment religieux en France).


[Закрыть] Далекий от того, чтобы запрещать законные привязанности, он пользуется ими, чтобы просветить людей. Они являются тем спокойным каналом с прекрасными отблесками, который приводит чистых и простодушных к богу. Вот прекрасный пример.

Дочь одного из его учеников (брахмасамаджиста Манилала Малика) была рассеянна. Она с горечью говорила Рамакришне, что ей не удается сосредоточиться во время молитвы. Рамакришна спросил ее:

– Что вы любите больше всего в жизни? Она ответила:

– Маленького ребенка моего брата.

– Хорошо, – сказал ей любящий учитель, – сосредоточьте на нем ваши мысли!

Она так и сделала, и увидела образ маленького мальчика, дитя Кришну…[263]263
  Другой рассказ в таком же роде.
  Одна старушка начала дряхлеть. Она захотела удалиться в Вриндаван и отдаться религиозной жизни. Рамакришна отговорил ее, сказав, что она слишком любит свою внучку и что та будет ей помехой в ее молитвах. Он добавил:
  – Все хорошее, что вы ожидаете от жизни в Врин-даване, будет вам дано само собой, если вы отдадитесь нежному чувству к внучке, думая, что она сама есть Шри Радхика (возлюбленная Кришны). Ласкайте ее сколько хотите, кормите ее, одевайте, балуйте ее досыта. Думайте только при всех ваших деяниях, что вы поклоняетесь богине Вриндавана (Sri Ramakrishna's Teachings, I, p. 70).
  Итак, живите своей жизнью, любите ваших возлюбленных в полной невинности и в мире! Нужно только видеть бога под их драгоценной завесой и воздавать ему благодарность.


[Закрыть]

Как дорог мне этот цветок нежности, какой в этом глубокий смысл! В каждом из нас, если даже его сердце наполнено тьмой, есть божественная искра, которая проявляется в самом скромном порыве истинной любви. Нет человека, совершенно лишенного хоть маленького светильника; его света достаточно, чтобы озарить путь. Все дороги хороши, даже плохие,[264]264
  «По какой бы дороге вы ни шли, главное – это горячее стремление к истине. Бог знает тайны вашего сердца, и для него не важно, что вы идете по неправильному пути. Нужна только ваша искренность. Он сам опять выведет вас на правильную дорогу… Известно, что нет ни одного пути без ошибок. Каждый думает, что его часы хорошо идут; на самом деле никто не знает точного времени. Это не мешает работать» («Жизнь Рамакришны», с. 647).


[Закрыть] и все личные судьбы хороши, если каждый будет следовать своей с настоящей искренностью. Остальное – от бога. Имейте доверие и идите вперед!

Насколько материнский глаз Рамакришны, как и глаз самой Матери, умел со снисходительностью проникнуть, понять и направить смятенные сердца самых потерянных из его детей, показывает достойная францисканской легенды история его отношений с актером Гириш Чандрой Гхошем.

Великий актер и драматург был пьяницей и гулякой, восставшим против бога, несмотря на то что из-под его гениального пера временами выходили прекрасные религиозные произведения.[265]265
  Одно из них было переведено с бенгальского на английский: «Искание Бесконечного». Его считают величайшим из драматургов Бенгалии с классических времен Ка-лидасы.


[Закрыть] Но в его глазах это была лишь игра.

Он не видел того, что с первого взгляда постиг Рамакришна, – что он сам был игрою бога.

Он услышал о Парамахансе. Ему хотелось посмотреть на него, как на какого-нибудь диковинного зверя на ярмарке. Он был пьян: при первой встрече он оскорбил его. Рамакришна спокойно и насмешливо сказал ему:

– По крайней мере пейте во славу бога! Может быть, он тоже пьет…

Пьяница, разинув рот, воскликнул:

– Откуда вы это знаете?

– Если бы он не пил, как бы он мог создать этот сумбурный мир?

Гириш был потрясен. Когда он ушел, Рамакришна тихо сказал своим изумленным ученикам:

– Он очень благочестив к господу.[266]266
  Благочестив в том полном смысле, которого мы все время придерживаемся в этой книге, – преданный богу, отдавшийся ему целиком.


[Закрыть]

По просьбе Гириша он пошел посмотреть на его игру в театре в Калькутте.[267]267
  15 К концу 1884 года. Он присутствовал на одном из первых представлений «Чайтаньи-лила» и видел в 1885 году четыре или пять других пьес Гириша, среди них театрализованную жизнь Будды.


[Закрыть] Гириш был тщеславен и добивался похвалы. Рамакришна сказал ему.

– Мой сын, ваша болезнь – горбатая душа.

Взбешенный Гириш осыпал его бранью. Рамакришна благословил его и ушел. На следующий день Гириш стал умолять о прощении. Он привязался к Рамакришне, но никак не мог отказаться от пьянства. Рамакришна никогда этого и не требовал. Именно поэтому Гириш сам отказался от вина. Рамакришна внушил ему чувство свободы.

Но этого было недостаточно. Рамакришна говорил ему, что не делать зла – слишком отрицательная добродетель. Нужно приблизиться к богу. А Гириш на это не способен. Никогда он не мог подчиниться никакой дисциплине. В отчаянии он сказал, что предпочитает самоубийство размышлениям и молитве…

– Я не прошу у вас многого, – сказал Рамакришна. – Одну молитву перед едой. Одну молитву перед сном. Неужели вы и этого не можете?

– Нет. Я ненавижу рутину. Я не могу молиться, погружаться в раздумье. Я не могу думать о боге даже минуту!

– Хорошо, – сказал Рамакришна. – Если вы хотите видеть господа и если вы, однако, не желаете сделать ни одного шага к нему, то не хотите ли вы доверить это мне? Я буду молиться за вас. Продолжайте вашу жизнь!.. Но внимание! Обещайте мне жить впредь совершенно во власти божьей…

Гириш согласился, не предусмотрев всех последствий. Это означало жить без единого личного желания, во власти внутренних сил, подобно листу, колеблемому ветром, или же котенку, которого мать с таким же успехом может отнести на ложе короля, как и в ящик с нечистотами.[268]268
  Это классическое изображение бхакти «в виде кошки» (Марджари): кошка спасает своих котят, унося их, неподвижных. Секты на юге Индии представляли себе так спасение, которое должно быть осуществлено исключительно самим богом (см.: Поль Массон Урсель. Очерки из истории индуистской философии. С. 247).


[Закрыть] Он должен был принять все и ни о чем не спрашивать. Это было нелегко. Гириш старался честно держать свое слово. Но однажды он сказал:

– Да, я хочу сделать это.

– Что вы сказали! – воскликнул строго Рамакришна. – У вас больше нет воли, чтобы сделать или не сделать. Вспомните, вы все доверили мне. Вы поступаете согласно тому, что хочет в вас господь. Я молюсь за вас; но мои молитвы ни к чему не приведут, если вы не откажетесь от всякой инициативы.

Гириш покорился.

И результатом этой дисциплины было то, что через некоторое время он осуществил отречение от своего «я» и был принят богом.

Он не отказался, однако, от своей профессии драматурга и актера, и Рамакришна и не желал этого. Но он ее очистил. Он был первым, кто ввел женщин на бенгальскую сцену. И теперь он спасал от нищеты многих несчастных девушек и поднимал их; впоследствии он направлял их в монастырь Рамакришны. Он стал одним из наиболее верующих последователей учителя и самым замечательным его учеником в миру. Несмотря на его откровенность и едкий юмор, он пользовался уважением и почетом среди учеников, живших в обители, и после того, как их учитель умер.

Умирая, он сказал:

– Безумное стремление к материальному – устрашающая завеса. Убери ее с моих глаз, Рамакришна!![269]269
  Я следовал в этом маленьком рассказе прекрасному изложению Мукерджи.


[Закрыть]

Так умеет Рамакришна среди проходящих избирать того или тех, кого его религиозное чувство – это шестое чувство, являющееся у него всегда первым, – открывает ему как предназначенных к божественному севу. Тех, в ком дремлет бог. Ему достаточно одного взгляда, одного жеста, чтобы разбудить его. Почти все его ученики открывают ему, даже помимо их желания, при первой же встрече, трепет своего «я». Он проникает в них до конца. Остальным людям предоставляется самим искать собственное спасение. Истинные ученики должны руководить ими, они несут ответственность за их души. Вот почему они, как я уже говорил, подлежат испытанию физическому[270]270
  Он придает должное значение цветущему здоровью. Его наиболее выдающиеся ученики – Вивекананда, Пре-мананда, Брахмананда, Шарадананда, Туриянанда – казались атлетами: широкоплечие, высокие, они обладали редкой физической силой. Он всегда заботливо проверяет, хорошо ли функционирует организм, прежде чем разрешить предаваться интенсивному созерцанию.


[Закрыть] и моральному; и после их принятия за ними устанавливается хотя и отеческий, но всегда бдительный надзор.

Он выбирает предпочтительно юных, иногда очень юных, чуть ли не подростков,[271]271
  Туриянанде было 14 лет, Субодхананде – 17.


[Закрыть] неженатых, «еще не захваченных в сети желаний, не посаженных в клетку богатства, свободных от привязанностей…» Если кто-либо из них женат, как Брахмананда, он изучает его жену, он удостоверяется, что она не будет мешать молодому супругу в его назначении, что она будет ему помощницей. Вообще учениками этого человека, лишенного образования, были образованные юноши, знающие по крайней мере один иностранный язык, владеющие санскритским. Но это не является необходимым. Пример Лату знаменателен (хотя можно сказать, что это единственное исключение подтверждает правило). Этот смиренный слуга, чужой в Бенгалии, невежественный крестьянин из Бихара, которого один взгляд Рамакришны пробудил к вечной жизни, был одарен, не зная этого, подобно учителю, особым талантом сердечного чувства…[272]272
  Не много есть святых, жизнь которых была бы более трогательна, чем его жизнь, которую рассказывает Мукерджи. Слуга богатого врача, он приезжает на пароходе по Ганге, является к Рамакришне и от имени своего господина кладет подарки к его ногам. Взгляды обоих встретились. Через два дня Лату возвращается и отдается ему, теперь уже на всю жизнь. Он настолько отказался от самого себя, что боится даже тогда, когда делает добро, попасться в ловушку самолюбия или прежних привычек; он спокоен лишь в тех случаях, когда чувствует, что растворяется в доброте господней. Этот неграмотный человек понимал глубокий язык музыки. Умирая, «выплевывая свое тело» (по его грубому выражению), он говорил в экстазе: «Я слышу игру на флейте… Наконец! Я иду на свидание с ним…»


[Закрыть]

– Многие из вас, чтобы прийти к богу, – говорил своим ученикам Рамакришна, – должны были пересечь нечистые воды знания… но Лату перескочил их, подобно Хануману…

Чему учил он их? Вивекананда хорошо отметил.[273]273
  В своей лекции «Мой учитель», прочитанной им в Нью-Йорке и опубликованной в IV томе собрания его сочинений, 3-е издание, 1923 г.


[Закрыть] оригинальность его метода, в особенности для того времени и для Индии (впоследствии некоторые из его приемов, продиктованные инстинктом, были переняты и рационализированы «новыми школами» в Европе). Слово учителя до сих пор в Индии было законом. Гуру пользовался у челья (ученика) большим почтением, чем даже родители. Рамакришна ничего этого не хочет. Он ставит себя на равную ногу со своими молодыми учениками. Он их товарищ, их брат; они беседуют запросто. Нет никакого превосходства! Советы, которые он им дает, не идут от него. Мать говорит его устами… «При чем же я тут?..» Итак, не является ли слово просто придатком? Оно – не поучение. Настоящее поучение не в том, чтобы внедрить, а только «передать»… Что? Свое существо? Даже не то (или гораздо больше!)… Существо… Скажем: это состояние внутреннего изобилия, очищенного богатства жизненной силы, называемого духовностью[274]274
  «Не заботьтесь о доктринах! Только сущность жизни каждого человека имеет значение, то есть его духовность. Нужно достичь ее».
  Вот в чем принцип его учения, по словам Вивекананды: «Сначала сформировать характер, достичь духовности. Остальное придет само собой» («Мой учитель»).


[Закрыть] И ее передают, «как дарят цветок». Так хороший садовник одаривает нерасцветшие бутоны, вверенные его попечению, только солнцем и, питательной тенью, чтобы они расцвели и распространили свой духовный аромат. Ничего иного. Остальное придет само собой. «Когда лотос распускается, пчелы прилетают, чтобы брать из него мед. Пусть же лотос души расцветает так же естественно!»