Текст книги "Быть воином"

Автор книги: Роман Злотников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Бросив рюкзак под стол, Ирайр сел на кровать и некоторое время старался привыкнуть к своему новому дому (ну, или месту, в котором он проведет ближайший год, поскольку назвать это убогое помещение домом как-то не поворачивался язык), а затем вздохнул и, расстегнув ворот, потянул с плеч рубаху…

Привратник появился через десять минут. Ирайр даже не заметил, как он вошел. Вроде секунду назад дверь была закрыта, а мгновение спустя в проеме уже стоит привратник. Ирайр даже вздрогнул…

– Возьми все свои вещи и следуй за мной, – произнес привратник.

Ирайр молча кивнул и, поднявшись с топчана, подхватил изрядно облегчившийся рюкзак. Но привратник едва заметно качнул головой.

– Я сказал всесвои вещи.

Ирайр покосился на бритвенный крем, зубную щетку, пару голофото, стоящих на столе, флягу и… перевел недоуменный взгляд на привратника. Тот спокойно смотрел на него. Ирайр пожал плечами и, развязав горловину рюкзака, бросил туда флягу, голофото, а затем, заметив, что спокойный взгляд привратника никак не изменился, просто одним махом сгреб со стола все, что он выложил, и добавил к этому еще и пару свитеров и простые шлепанцы с противогрибковой пропиткой, стоявшие у кровати.

Когда в келье не осталось ни единой щетинки из числа тех, что пришли с ним из внешнего мира, привратник молча кивнул и сделал шаг к двери следующей кельи. Спустя мгновение Ирайр услышал его голос:

– Возьми все свои вещи и следуй за мной…

К удивлению Ирайра неприметный мужчина сразу исполнил то, что потребовал привратник. Он молча собрал вещи в свой саквояж и, окинув келью цепким взглядом, будто проверяя, не забыл ли что, вышел в коридор. На женщину они потратили чуть больше времени. Она долго не могла понять, почему ей не разрешают оставить не только всякие ватные диски, тампоны, кремы, палочки для чистки ушей, но и даже элементарную зубную щетку.

– Понимаете, я пользуюсь только щетками с мягкой и особо мягкой щетиной, – объясняла она, – у меня очень чувствительные десны…

Впрочем, она говорила много всякого, но результат был тот же, что и в двух предыдущих кельях.

Но самая бурная сцены разыгралась в келье «мажора».

«Мажор» предстал перед ними в довольно потешном виде. Он натянул балахон прямо поверх своего шикарного костюма, а веревочные сандалии надеть даже и не подумал, просто зашвырнул их под стол. Ну и, судя по побагровевшему лицу, он явно пребывал в крайне скверном расположении духа, что и подтвердилось, едва привратник открыл рот. «Мажор» вскочил с топчана, на который он завалился прямо в одежде и сапогах, и заорал:

– Послушайте, это черт знает что! Мне не принесли ни одного моего чемодана, а интерьер этой конуры вообще навевает мысль о суициде! Неужели мне нельзя было подобрать чего-нибудь более веселенького?

Привратник никак не отреагировал на эту эскападу, а лишь спокойно произнес:

– Ты должен снять с себя мирское, взять все свои вещи и следовать за мной.

– Что? – «Мажор» недоуменно покосился на привратника, затем перевел взгляд на рукава и брюки, торчащие из под балахона. – То есть… вы предлагаете мне остаться только в этом?Да вы с ума сошли!

Привратник молча ждал.

– Так, мне все понятно, – агрессивно начал «мажор», – я требую, чтобы мне немедленно вызвали управляющего!!

Привратник никак не отреагировал на его агрессивность, а продолжал все так же молча стоять, глядя на «мажора» спокойным и каким-то безмятежным взором.

– Вы что!! – взревел «мажор», – Не слышите, что я вам говорю?!!

Привратник пару мгновений смотрел на взбешенного «мажора», а затем сделал медленный и какой-то демонстративный шаг в сторону, освобождая дверной проем.

– Ты волен покинуть монастырь.

«Мажор» отшатнулся и как-то испуганно всхлипнул. На несколько секунд в келье повисла тишина, а затем «мажор» заговорил уже совершенно другим тоном:

– Э-э-э, позвольте, я всего лишь хотел сказать, что есть же какие-то элементарные требования… то есть я вовсе не привередлив, но должны же быть хотя бы минимально комфортные условия… в конце концов существуют стандарты, гигиенические требования… в комнатах нет даже самого обычного душа… Господа, ну скажите же ему! – повернулся он к Ирайру и остальным. Но спустя мгновение, поняв, что его апелляция пропала втуне, бессильно взмахнул руками. – Нет, ну это просто форменное безобразие! Я этого так не оставлю…

Привратник выдержал небольшую паузу, а затем все так же спокойно произнес:

– Ты должен снять с себя мирское, взять все свои вещи и следовать за мной.

«Мажор» покосился на привратника, еще раз вздохнул, покачал головой, а затем встал и, всем своим видом показывая, что так и не сломлен, но принял решение подчиниться насилию, сделал движение рукой, предлагая привратнику выйти и прикрыть дверь. Однако тот даже не шелохнулся.

– Э-э, послушайте, я все понял, но не могли бы вы…

Привратник медленно покачал головой.

– Ну не собираетесь же вы стоять здесь и пялиться… – возмущенно начал «мажор», но его тут же прервал спокойный голос привратника:

– У тебя было время сделать это так, как тебе хочется. Оно прошло. – И после короткой паузы добавил: – Ты должен снять с себя мирское, взять все свои вещи и следовать за мной. И я повторяю это последний раз.

Спустя десять минут куцая колонна во главе с привратником вышла из низкого, приземистого здания, в котором располагались их кельи, и двинулась куда-то в глубь монастыря по дорожке, выложенной необработанным булыжником.

Их путь занял всего минут двадцать. Сначала они обошли по периметру большую рощу из каких-то приземистых деревьев с толстыми узловатыми стволами, затем тропинка нырнула в узкий коридор между двумя длинными зданиями, и почти весь оставшийся путь они прошли в колодце каменных стен, куда не проникал солнечный свет. Наконец они оказались у невысокой дверцы в стене. Привратник, не останавливаясь, толкнул ее рукой и, шагнув вперед, отошел в сторону, освобождая проход. Ирайр, шедший следом, пригнулся и, сделав шаг, оказался в небольшом, тускло освещенном помещении с низким потолком. Прямо перед ним виднелось нечто, похоже вделанное прямо в противоположную от входа стену. Что это такое – Ирайр не понял, поскольку никогда не видел ничего подобного.

– Ну что встали, проходите! – послышался за спиной недовольный голос «мажора».

Когда все втиснулись в помещение, привратник приблизился к загадочному месту в стене и, отодвинув задвижку, с лязгом распахнул небольшую дверцу. Из раскрывшегося отверстия тут же пыхнуло жаром, и помещение наполнилось ровным гулом бушующего пламени.

– Бросайте, – приказал привратник. Все ошеломленно переглянулись.

– Как, все? – испуганно пискнула женщина. Привратник молча кивнул.

– Но… – начал «мажор», однако, поймав взгляд привратника, тут же осекся. Ирайр торопливо прикинул, что такого слишком для него ценного находится в рюкзаке… в общем ничего особенного не было, хотя кое с чем он явно расставался с сожалением. И если бы заранее предвидел подобное развитие событий, то точно оставил бы эти вещи дома. Но сейчас уже ничего не поделаешь… Шагнув к распахнутому зеву топки, он решительно затолкал рюкзак в узковатое для него отверстие. Неприметный мужчина поколебался мгновение, а затем, скрипнув зубами, последовал его примеру. Причем у Ирайра отчего-то появилось ощущение, что колебания мужчины были вызваны отнюдь не сожалением о каких-то конкретных вещах, находившихся в его саквояже, а, скорее, тем, что он впервые ставил себя в столь сильную зависимость от других. Затем последовал черед женщины, которая проделала всю операцию с таким лицом, будто вот-вот расплачется. И последним, с крайне недовольным видом, охапку одежды и щегольские сапоги швырнул в топку «мажор»… но в следующее мгновение, испустив истошный вопль, сунул руки внутрь топки.

– А-а-а-о! – завопил он еще громче, отдергивая руки и пускаясь в пляс возле топки, отчаянно размахивая обожженными кистями. – Черт, черт, черт!!! Я забыл вытащить свои кредитные карточки! И мобильный монитор! Черт возьми, да сделайте же что-нибудь! Они там, в кармане куртки!

Ирайр недовольно сдвинул брови. Этот тип определенно начал его раздражать. И какого черта он притащился в монастырь?

– Мои тоже, – сквозь зубы процедил он и повернулся к привратнику, ожидая команды, что делать дальше. Тот молча закрыл дверцу топки и, плечом раздвинув Ирайра и неприметного, отворил дверь и вышел из помещения.

Когда все выбрались наружу, он повернулся и тихо заговорил:

– Сейчас вы вернетесь в свои кельи и останетесь одни. На трое суток. Все это время вам будет запрещено покидать кельи. Воду вам принесут после заката солнца. И того, что вам принесут, должно хватить до следующего заката…

– Послушайте, – тут же встрял «мажор», который, похоже, не услышал ничего из того, что говорил привратник, – не могли бы вы немедленно вызвать врача? Похоже, я получил серьезный ожог.

Привратник молча покачал головой.

– Что? – изумился «мажор». – Вы собираетесь оставить меня без медицинской помощи? Мне же больно!

– Ты сам сотворил с собой это, – спокойно ответил привратник, – кому как не тебе нести бремя ответа за содеянное.

– А если бы у меня руки сгорели до кости?!

В голосе «мажора» послышались истерические нотки, похоже, его уже все достало – и привратник, и весь этот монастырь, и вся эта планета, и Господь Бог вкупе с матушкой природой, которые допускают существование подобного непотребства.

– Тебе пришлось бы терпеть и это, – голос привратника прозвучал тихо, но от этого не менее непреклонно. Он обвел взглядом всех присутствующих и произнес: – До сих пор вокруг всех вас были люди, которые так или иначе принимали на себя какую-то долю ответственности за то, что с вами происходило. Или как минимум которых можно было обвинить в том, что что-то пошло не так и принесло вам вместо облегчения или удовольствия – боль и урон. Родители, братья и сестры, бестолковый продавец в магазине, водитель-хам, любовник, показавший себя грубой и неблагодарной скотиной, тиран-президент, придирающийся преподаватель, тупые слуги, начальники, которых вы считали глупыми, либо подчиненные, которых вы считали нерадивыми и бестолковыми, друг, предавший вас или враг, оказавшийся хитрее и коварнее, чем вы считали… У кого-то таковых было больше, у кого-то меньше, но они были всегда. Но с того момента, как вы вошли в кольцо этих стен, только вы сами отвечаете за то, что с вами случится. Вы можете еще какое-то время продолжать обвинять кого бы то ни было в том, что с вами будет происходить, но здесь это не принесет вам никакого облегчения. Ибо будет лишь множить ваши ошибки и обрушивать на вас расплату за них. Поэтому чем скорее вы научитесь верно вычислять в каждой ошибке долю своей собственной вины, проявившейся в нерадивости, небрежении, в том, что вы поддались инстинктивному порыву или, не думая, поступили как привычно, а не как следовало, либо в чем-то ином, что вы непременно отыщите, если станете винить в своей неудаче себя, а не других, тем раньше вы… начнете уменьшать количество совершаемых ошибок.

Произнеся это, он замолк и направился по дорожке в обратную сторону. А спустя мгновение за ним последовали еще четыре фигуры. Все вместе, но каждая по отдельности…

2

– Тебя зовет отец Дитер, человек.

Ирайр еще раз ударил мотыгой сухую, твердую, как камень, землю и лишь затем выпрямился. Брат Игорь, произнесший эти слова, спокойно стоял за его спиной.

– Меня? – переспросил Ирайр, оборачиваясь и утирая рукавом подрясника пот, ручьями катившийся по лицу. Солнце сегодня пекло как сумасшедшее.

– Да, – отозвался брат Игорь и, не дожидаясь новых вопросов, а возможно, зная, что их больше не будет, двинулся вдоль грядки к дальнему краю поля. Ирайр вскинул мотыгу на плечо и направился вслед за братом Игорем, досадливо поглядывая на оставшуюся сотню ярдов свекольной грядки. А также на две соседние. Зачем бы ни вызывал его отец Дитер и сколько бы он его ни продержал, эти две с половиной грядки – его.

Ирайр жил в монастыре уже третий месяц. Хотя теперь уже и сам не знал зачем. Все его мысли и желания, все представления о том, как он, напряженно размышляя, будет все глубже и глубже погружаться в невероятные тайны мироздания, в ошеломительно сложные проблемы и поражающие своим изяществом логические представления, о мудрых учителях и наставниках либо, наоборот, коварных искусителях и обладающих змеиным умом и иезуитской хитростью соблазнителях, с которыми ему придется столкнуться, рассыпались в прах. Ну и о невероятных, умопомрачительных по сложности тренировках, позволяющих ему подняться к вершинам владения собственным телом. А остались только муторная усталость от ежедневного тупого махания мотыгой, топором или лопатой и горечь от того, что он совершил ужасную глупость, которая не привела, да и, судя по всему, не могла привести ни к чему полезному. Похоже, Юрия учили в каких-то других монастырях, ничем не напоминающих этот…

Сомнения начали появляться у него еще в первый день. Когда брат Игорь, которого тогда они все еще называли просто привратником, довел их до келий, солнце уже начало клониться к закату. Распахнув дверь первой кельи, он посмотрел на «мажора». Тот, тяжело дыша, вытер пот рукавом и со страдальческим лицом приподнял обожженные руки. Похоже, раньше, когда он делал такое лицо, рядом всегда находился кто-то, кто немедленно принимался решать все возникшие к этому моменту у «мажора» проблемы. Но на этот раз у него ничего не получилось. Поэтому, подождав несколько мгновений, «мажор» скривился и, демонстрируя нечто вроде того, что пусть, мол, всякие там убогие сейчас торжествуют, но он этого все равно так не оставит, вошел в келью. Привратник с грохотом задвинул засов.

Следующей была келья женщины. Та на пороге остановилась и нерешительно произнесла:

– Послушайте, я так и не поняла, где можно будет принять душ? Я после всего этого путешествия грязная как чушка.

Привратник ничего не ответил.

– Ну хотя бы просто умыться?

Привратник молчал. Женщина вздохнула и, гордо вскинув голову, вошла в свою келью. Вновь загремел засов.

Неприметный вошел в свою келью молча и с абсолютно непроницаемым лицом. Ирайр столь же молча последовал его примеру.

Первые звуки из-за двери послышались часа через два. Кто-то стучал в дверь своей кельи. И Ирайр готов был поставить сто против одного, что он знает, кто именно…

Так оно и оказалось. Через некоторое время до него донесся приглушенный толстыми деревянными плахами, из которых была изготовлена дверь, знакомый и уже изрядно надоевший голос:

– Эй, там… я хочу в туалет!

Впрочем, на этот раз Ирайр вовсе не был склонен столь уж безапелляционно называть подавшего голос «мажора» идиотом. Ибо явственно ощущал в организме схожие проблемы.

Спустя несколько минут стук раздался снова.

– Эй, вы… вы что, не слышите? Мне надо в туалет.

Но ни на этот, ни на все последующие призывы никто так и не ответил.

– Ну хорошо же, – послышалось после еще нескольких бесплодных попыток достучаться, – тогда не обижайтесь! Сами виноваты! Я предупреждал!!

После чего все затихло.

Очередные звуки раздались в коридоре, когда маленький прямоугольник окошка окончательно потемнел, знаменуя, что дневное светило наконец-то закатилось за горизонт. Ирайр, к тому моменту обследовавший все стены и пол кельи в поисках выключателя, но так его и не обнаруживший, сидел на кровати и лениво листал один из томиков, найденных на столе. В туалет хотелось очень сильно, но, если сидеть не двигаясь, это можно было как-то терпеть. Когда за дверью загрохотал засов, Ирайр замер. Дверь отворилась, и внутрь вошел привратник. В руках он держал котелок и четыре кружки. Молча подойдя к столу, он зачерпнул одной из кружек из котелка и поставил ее на стол.

– Послушайте, – начал Ирайр, – вы не могли бы… – и оборвал себя, обнаружив, что разговаривать больше не с кем. За дверью вновь загрохотал засов. А спустя пару минут из коридора послышался визгливый женский голос.

– Вы не смеете с нами так обращаться! Это унизительно! Я не для того добиралась в такую даль, чтобы… – голос затих, приглушенный закрытой дверью. Ирайр зло усмехнулся. Во всем, что с ними происходило, не было никакого смысла. Вообще никакого. Ибо все происходящее, с точки зрения любого человека, было настолько абсурдно, что он просто отказывался искать в этом какой бы то ни было смысл…

Отец Дитер ждал его на скамейке, на краю оливковой рощи (так, как выяснилось, назывались те самые приземистые деревья с узловатыми стволами). Когда Ирайр подошел поближе, он молча кивнул, указывая на место рядом с собой. Ирайр сбросил с плеч мотыгу и присел. Некоторое время они оба молчали, затем отец Дитер повернулся к нему и тихо произнес:

– Спрашивай.

Ирайр сначала даже и не осознал, что сказал отец Дитер. Какое-то время он молчал, наслаждаясь возможности просто посидеть в теньке, на легком ветерке, а затем вздрогнул и, развернувшись к отцу Дитеру, удивленно уставился на него.

– М-м-м, что?

– Ну, ты же переполнен вопросами, которые вызывают у тебя раздражение. Вот я решил дать тебе возможность их задать.

– А-а-а… – растерянно протянул Ирайр. Черт возьми, все это время у него в голове роились тысячи вопросов, а сейчас непонятно, о чем спрашивать. Ну да надо же с чего-то начинать.

– Зачем вы с нами так поступили?

– Ты имеешь в виду первые три дня? – уточнил отец Дитер.

– Н-у-у, да, – несколько удивляясь тому, как отец Дитер сумел распознать настоящий вопрос в его совершенно невнятной фразе, пробормотал Ирайр.

– Ты же знаешь, что любая цепь не прочнее, чем ее самое слабое звено. Если для тебя это было просто неприятно, то для двоих из вашей четверки все происходящее оказалось совершенно непереносимым. На них, до сего момента алчущих в жизни только наслаждений и удовольствий, внезапно обрушились голод, жажда и унижение. Причем, заметь, бесполезноеунижение. Ибо если бы это унижение было всего лишь ступенькой к какому-то ожидаемому удовольствию, они бы перенесли его почти спокойно… а возможно, даже и нашли бы некое извращенное удовольствие и в нем самом. И вспомни, как они восприняли этот урок?

Ирайр задумался, припоминая…

Действительно, на третье утро, когда загрохотали отодвигаемые засовы, он поднялся с кровати с тяжелой головой. Все тело ломило. Топчан был жутко неудобным, матрас смягчал его не успешнее листа распечатки, а одеяло оказалось настолько коротким, что укрываться им можно было либо до, либо выше пояса. А под утро из маленького окошка под потолком ощутимо тянуло холодом. Да еще эта ужасная вонь от мочи, целая лужа которой скопилась в углу, под столом. Ирайр бросил взгляд на окошко. Оно едва серело. Похоже, еще даже не рассвело. Он покосился на дверь. Несмотря на то что засов снаружи, похоже, был отодвинут, она оставалась закрытой. Но, судя по всему, запрет на выход из келий действовать перестал. А значит, надо было воспользоваться моментом и попытаться разыскать туалет. А также какие-нибудь ведро и тряпку. На бытовой вакуумник с моющей функцией или уборщик-автомат рассчитывать не приходилось. Похоже, в этом проклятом монастыре ручной труд был абсолютным фетишем. Ирайр с еле сдерживаемым стоном всунул заледеневшие ступни в сандалии и, поднявшись на ноги, торопливо заковылял к двери.

Не успел он по коридорчику дойти до уличной двери, как позади него послышался дикий рев:

– Эй, кто-нибудь, немедленно вызовите уборщика!

Ирайр зло усмехнулся и толкнул створку двери…

Привратник появился через полчаса. Заходить в провонявшие мочой (а кое у кого и калом) кельи никто не хотел, поэтому все, решив самую насущную проблему, собрались кучкой у входной двери. «Мажор» и женщина бурно выражали свое недовольство, поддакивая друг другу, а Ирайр и незаметный стояли молча, исподтишка бросая друг на друга испытующие взгляды. Нет, они оба тоже были возмущены, но, похоже, и один и другой обладали достаточным жизненным опытом, чтобы понимать, что сколь угодно громкие обвинения и угрозы здесь ничего не дадут. Да и вообще, после трех дней подобного, осеняемых только лишь троекратным появлением привратника с котелком, Ирайр хотел все-таки хотя бы попытаться понять, в чем же здесь смысл.

– Послушайте, как это понимать?.. – накинулась на привратника женщина. Насколько Ирайр мог слышать, и она, и «мажор» не унимались все эти три дня. Каждый в своей келье. Но с каждым днем их возмущение все более гасло, поскольку абсолютная бесполезность сего занятия начала постепенно доходить даже до них. Но сейчас, вырвавшись из узилища, в компании людей, перетерпевших то же самое, да еще и успев подзавести друг друга, она набросилась на него с новой силой. – Что вы себе позволяете? Да я немедленно…

– Вы хотите помыться? – негромко спросил привратник, отчего бурный фонтан обвинений, готовых обрушиться на его голову, мгновенно утих. Во все времена и в любом настроении женщина вряд ли упустит возможность поплескаться под душем, а особенно если это грязная и вонючая женщина…

– Следуйте за мной, – закончил привратник, не дожидаясь ответа.

Они опять шли около двадцати минут, пока не оказались на берегу какого-то пруда. Восход только разгорался. Привратник кивнул в сторону воды.

– Мойтесь.

– Что-о-о?! – женщина округлила глаза от изумления. – Здесь?!!

– Вода – это вода. Она смывает грязь и иногда даже усталость, – философски заметил привратник.

– Но… но она же холодная, – растерянно пробормотал «мажор».

– Ну хватит, – рявкнула женщина. – Вот что я вам скажу, мистер! Я не собираюсь больше ни минуты терпеть подобного обращения. Я приехала сюда вовсе не для того, чтобы надо мной насмехались всякие уроды и…

– А если она не соврала, – внезапно произнес привратник загадочную фразу. Женщина запнулась, а затем ошалело переспросила:

– Что?

– Ну если она не соврала и все действительно так и есть, – продолжил привратник. – Тогда что?

Женщина молча смотрела на него. Похоже, фразы привратника были загадкой только для остальных, но никак не для нее. Привратник вздохнул и вновь тихо произнес:

– Вы вольны в любой момент покинуть монастырь.

Он повернулся, собираясь уходить, но тут впервые раздался голос неприметного.

– Простите, я бы хотел уточнить, где я могу найти тряпку и ведро. Мне надо немного прибраться в келье.

Привратник развернулся к нему и молча потеребил рукой рукав его балахона. И Ирайр оторопело осознал, чтоон предлагает использовать вместо половой тряпки.

– А котелок я оставлю у входа. Только после помойте его хорошо, ибо воду в кельи вы будете приносить именно в нем…

Привратник повернулся и двинулся прочь. Неприметный проводил его взглядом и чуть вздернул губу. До Ирайра даже не сразу дошло, что это была попытка улыбнуться. Как видно, для лицевых мышц неприметного подобная гримаса была совершенно нехарактерна.

– Ну что ж, тогда, мне кажется, мыться имеет смысл после того, как будет завершена уборка, – он повернулся к остальным. – И, господа, я думаю, никто не станет возражать, если котелок будет мыть последний.

– Вы что, собираетесь мыть пол своей одеждой? –с ужасом спросил «мажор».

– А вы предлагаете позаимствовать вашу? – с какой-то странной интонацией произнес неприметный, как будто он действительно рассматривал эту возможность. И «мажор» тут же испуганно замотал головой.

– Но… она же измажется? – непонимающе пробормотала женщина.

– Что ж… вода, песок, руки и немного терпения – и это будет исправлено, – произнес неприметный, кивая подбородком в сторону пруда, после чего повернулся и двинулся в сторону келий…

– Так какой же в этом урок? – спросил Ирайр, отвлекаясь от воспоминаний и поворачиваясь к отцу Дитеру.

– Отлично, – усмехнулся тот, – ты понял, что это урок. И, смею надеяться, не только ты… – тут отец Дитер оборвал фразу и внезапно спросил: – Что случилось, Игорь?

Ирайр повернул голову. В двух шагах от скамейки стоял привратник.

– Там приехало несколько человек. Среди них три представителя закона. Они требуют встречи с вами, преподобный.

Отец Дитер усмехнулся.

– Хорошо, приведи их сюда. И… их тоже.

И Ирайр понял, что второе «их» относилось к остальным из их четверки, которые сейчас махали мотыгами на свекольном поле… А отец Дитер повернулся к Ирайру и взглядом выразил ему свое сожаление о том, что их разговор так внезапно прервали.

Гостей оказалось четверо. Двое полицейских в форме и двое… похоже, тоже полицейских, только в обычных гражданских костюмах.

– Добрый день, уважаемый, – обратился к отцу Дитеру пожилой мужчина, одетый в довольно дорогой, но уже далеко не новый и явно не слишком лелеемый костюм. – Я – комиссар Сардоней. До нас дошла информация, что в вашем монастыре находится человек, обвиняемый в групповом убийстве первой категории, – он вскинул руки. – Я вполне допускаю, что вы даже не подозревали, кому даете пристанище, и поэтому не собираюсь высказывать никаких претензий, нет-нет, ни за что. Я знаю, что ваш монастырь пользуется отличной репутацией и находится под рукой Государя. Но если информация верна, то, я думаю, вы и сами не захотите, чтобы в ваших стенах… – тут комиссар оборвал свою речь и уставился куда-то мгновенно заледеневшим взглядом. Ирайр повернул голову. Брат Игорь привел его соседей по кельям. И взгляд комиссара был направлен на мгновенно побледневшего «мажора»…

– Вы имеете в виду господина Пэриса Сочака IV, – спустя минуту раздался не по ситуации спокойный и даже вызывающе безмятежный голос отца Дитера.

– Э-э… что? Да, – отвлекаясь от созерцания того, как под его взглядом «мажор» все сильнее и сильнее съеживается, произнес комиссар Сардоней. – Конечно… то есть вы знали,кто он такой?

Отец Дитер мягко склонил голову.

– Вне всякого сомнения.

– И… то есть… я не понимаю. Вы пустили в свой монастырь убийцу?

– Мы даем приют каждому, кто приходит к нам, – спокойно ответил отец Дитер, – независимо от того, какие грехи на нем. Ибо если человек не сможет получить шанс добиться отпущения своих грехов даже в монастыре, возникает закономерный вопрос, а есть ли вообще милость Господня в этом мире.

Комиссар окинул преподобного настороженным взглядом и заметно помрачнел.

– То есть, как я понимаю, вы не собираетесь добровольно выдать представителям власти лицо, подозреваемое в совершении группового убийства первой категории?

– Да, – просто ответил отец Дитер.

– Что ж, – зло ухмыльнулся комиссар, – в таком случае, – угрожающе начал он, но тут к его плечу склонился дюжий полицейский в форме и что-то ему зашептал. Комиссар несколько мгновений слушал его горячий шепот, а затем зло оскалился. – Да вы что тут, все с ума посходили? У меня на руках ордер категории «А»! Да я плевать хотел на все эти ваши заморочки. Я сам сейчас возьму и… – распаляясь, зарычал он, засовывая руку под мышку и, вероятно, собираясь достать нечто, что должно было послужить достаточно веским аргументом в этом споре.

Но полицейский не дал ему это сделать. Он довольно бесцеремонно ухватил комиссара за локоть и придержал руку.

– Не дурите, комиссар. Иначе я буду вынужден принять меры.

– А-а, демоны Игура, – выругался комиссар и, нервно стряхнув руку полицейского со своего локтя, повернулся к «мажору» и свирепо прорычал: – Даже и не думай, что тебе удастся выйти сухим из воды, слизняк. Если понадобится, я дойду до этого сраного Государя и заставлю его вернуть твою задницу туда, где ей и место – на электрический стул. Понял?!

И побледневший как полотно «мажор», будто кролик, загипнотизированный удавом, медленно кивнул. Но в этот момент вновь послышался голос отца Дитера.

– Что ж, я думаю, на данный момент мы разобрались со всеми насущными вопросами, так что мои послушники могут вновь отправляться на свекольное поле, – и он коротким кивком отпустил всех четверых, в том числе и Ирайра.

Комиссар до самого конца, до того момента, как съежившаяся после всего произошедшего фигура «мажора» скрылась за оливковыми деревьями, провожал его мрачным взглядом, а затем вздохнул и уже направился в сторону ворот, когда его вдруг остановил негромкий голос отца Дитера:

– Комиссар…

– Ну что вам еще? – недовольно буркнул тот.

–  Онэтого не делал, – спокойно произнес отец Дитер.

– Чего? – не спросил, а как-то презрительно выплюнул вопрос комиссар.

– И вот что я вам скажу в подтверждение своих слов, – не обратив никакого внимания на тон комиссара, продолжил преподобный. – Я знаю, что есть некто,кого вы разыскиваете вот уже десять лет. Будьте внимательны, вы встретитесь с этим лицом в течение следующих трех дней. И когдаэто произойдет, подумайте: если оказалось, что я знал о том, чего пока не случилось, то, может быть, я действительно знаю и что-то о том, что уже произошло?

– Что-то я не пойму, чего вы несете, – досадливо скривился комиссар, – хотите что-то сказать, говорите прямо.

Но отец Дитер лишь покачал головой, как бы говоря, что все необходимое уже сказано, после чего повернулся и двинулся прочь от приехавших…

Со своими грядками Ирайр покончил вместе с остальными. Беседа с преподобным оказалась не слишком-то и длинной. Но помогла – он внезапно осознал, что думает обо всем происходящем с ними совсем не так, как следовало. Ему в голову приходил обычный вопрос «за что?», а следовало бы спросить «для чего?» Для чего они так с ними поступают? И еще Ирайр внезапно осознал, что если бы не этот ход, перенос размышлений с его самого, с его бытовых неудобств, терзаний и дискомфорта на такие же неудобства, терзания и дискомфорт других, тех, кто вроде как рядом, но все-таки не он, Ирайр, то он до сих пор даже не начал бы хоть как-то понимать происходящее. И это явно был еще один урок. Да что там… до него только сейчас стало доходить, что все, что они делали до сих пор, даже это тупое окучивание свеклы – было уроком, слегка поколебавшим привычное понимание мира, которое считали единственно возможным. А ведь он уже знал, что мир устроен совершенно не так, как ему казалось, но знание это было каким-то далеким, абстрактным, сокрытым внутри философских построений. И вот тебе на, всей твоей высокомерной, презрительной мордой – в собственную мочу. А еще и мотыгу в руки и на свекольное поле. Ты думал, что такое не может с тобой случиться, потому что в той иллюзии мира, в которой ты жил (а ведь мы всегда живем не в мире, а в нашем представлении о нем), такое невозможно никогда. Значит, твой мир рухнул – добро пожаловать в другой, в котором ты еще никогда не был. И потому готовься вновь садиться за парту.

Вечером, жадно проглотив уже ставшую привычной плошку бобовой каши, Ирайр выскочил из кельи и помчался к воротам. На еще одну встречу с отцом Дитером в ближайшее время он не рассчитывал. За прошедшие месяцы они все четко усвоили и свои права, и свои обязанности, и собственное место в здешней иерархии. Так что следующая подобная встреча с отцом Дитером ему светила разве что через несколько месяцев… ну, или когда преподобный посчитает нужным. Но брат Игорь всегда был доступен. И хотя от него тоже можно было запросто услышать что-то типа: «Мы не будем сейчас обсуждать это», но попытаться получить ответы еще хотя бы на пару вопросов все же было вполне реально.