Текст книги "Вилка Еретика (СИ)"

Автор книги: Роман Шмыков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

– Да, я боюсь. Я обычный человек, созданный Троебожием из мяса и костей. Всё это гусеницы могут перемолоть в труху по щелчку пальца. Помогает справляться самое очевидное осознание – технологии всё то время, пока я жил в Городе, развивались с огромными темпами, и вооружение стало куда более мощным, нежели было когда-то. Это нормально – испытывать страх, главное помнить, что подвести своих Сограждан ни в коем случае нельзя. Их жизни зависят от того, сможете ли вы справиться с ужасом, наглухо закованные в броню, или же бросите автомат и ринетесь обратно на базу.

Хотелось щёлкнуть по носу этого юношу, а он мои слова будто пропустил мимо ушей, хоть и уловил каждое слово. Не шелохнётся, руки плотно прижаты к телу, смотрит куда-то сквозь меня, почти не дышит. Лишь выразил общее возмущение тем, что в некоторых ответах я подозрительно активно упираюсь в концепцию Троебожия или же веры в Совет.

– Ещё вопросы? – я обратился лично к парню, который не назвал себя по имени, впрочем, его лицо я запомнил наверняка. Специально портить ему службу точно не буду, возьму на заметку и предупрежу инструкторов. Слишком уж на меня похож во время службы – потенциальный Еретик не нужен и мне в том числе, а не только главнокомандующему.

Он сел, остальные руки поднимать не стали. Вся аудитория в едином порыве замолкла, и это мне по нраву.

– Тогда вводная лекция окончена. Благодарю за внимание, все свободны.

Аудитория пустела так же планомерно, как и наполнялась. Строем новобранцы покидали помещение, оставляя пустые парты. Никто на меня и взгляда не кинул, все как один уставились глазами вперёд, так и двинулись в коридоры. Линии приведут их на стрельбище, где я буду больше наблюдающим, нежели стану проводить уроки обращения с оружием. На сердце как-то отлегло. Не думал, что это так непросто – провести всего одну лекцию, и то поверхностную. Стыдоба, не иначе.

Я просидел в пустой аудитории дополнительно полчаса, зная, что занятия по стрелковым учениям ещё не началась. С минуты на минуту, да, но ничего особо не пропущу. В этот момент казалось таким важным просто выровнять дыхание, которое всё сильнее напоминает кипящую воду. Тихо булькает где-то в конце каждого вдоха, словно кто-то кулак мне сунул в лёгкие и крутит там раскалённым лезвием ножа. Крови пока нет, и это временно перемирие. Лучше уж прокашляюсь здесь до багровой лужи под ногами, нежели стану загибаться на глазах новобранцев.

Инструкторы написали, что прибыл стрелок из города. Лекция по ТБ началась, учебные прототипы будущих моделей вооружения уже разложены пред новобранцами. Я спешить не стал, лишь медленно поднялся с места и отправился по линиям к стрельбищу, чтоб лично проконтролировать уровень обучения в Академии на данный момент времени. Волнуюсь, нервничаю. Боюсь, что могу разочароваться в профессорах, хотя некоторые вполне могли обучать и меня, и новый призыв. Молодые были, как и я, только поступивший в Академию. Жутко будет осознать, что мы окажемся обречены, если качество выпускников упало. Не думаю, что расчёт на увеличение часов Веры в Совет сможет скрасить недостаток практических занятий.

Чем ближе к стрельбищу, тем хуже. От предвкушения полного разочарования аж зубы зудят, пальцы холодеют. Что на руках, что на ногах. Отдалённо слышу пробные выстрелы, это скорее всего инструкторы показывают, как обращаться с оружием. Кроткие, прицельные, с большим запасом времени между каждым, чтоб сразу обозначить нюансы любого попадания или же промаха. Лишь бы новобранцы сразу узнали цену последнего, а с остальным уже можно работать.

Я заступил на территорию стрельбища, намеренно не проверяя, написала ли Пим. Сладкая атмосфера набранных электрических зарядов приятно успокаивала кожу лица. Разгорячённые щёки чуть остыли, кровь отступила от головы, прекратив рвать её на части. Новобранцы так же поделились на группы, каждой досталось по инструктору. Они в один голос объясняли заключительные моменты, прежде чем новый призыв приступит к стрелковым учениям. Я застал самую концовку – любимую часть, ставшую шуткой между рядовыми.

– И не забудьте перед всем этим снять оружие с предохранителя!

Смешки позволили узнать, что и следующее после меня поколение оценило такую подачу информации по достоинству. С довольным видом я встал в тёмном углу, недосягаемый для разглядывания. Юноши по одному приближались к стойкам с оружием. По три на стол, и так длинные ряды заполнили всё стрельбище, готовые пустить первые выстрелы по металлическим мишеням. Те уже начали появляться, сопровождаясь характерным звуком наступления самцов Анухе и двигаясь по территории. Вправо и влево, чуть опускаясь и вновь поднимаясь – неживые, но вполне реалистичные аналоги гусениц успешно имитировали манеру их передвижения.

Инструкторы дали сигнал, новобранцы еле дотерпели до него, давно приняв боевую стойку. Выстрелы вызвали табун мурашек по моей спине. Столь знакомые, они пахнут будущей победой. Я вижу, как новобранцы без проблем превращают металлических насекомых в решето, накапливая очки успешности с такой скоростью, что мои страхи тут же отступили. Эти ребята готовы лично положить конец войне во что бы то ни стало, подкрепив своё рвение отлично отработанными навыками. Искреннее удивление заставило меня отписаться инструкторам. Я предложил им не затягивать сессии и побыстрее закончить, чтоб все точно успели показать минимальный уровень владения оружием. Мой совет приняли, скорректировав тут же расписание занятий на стрельбище.

Новобранцы порой стонали напоказ, ведь не каждому удалось насытить своё желание пострелять, пусть и по неживым мишеням. Имитация битвы близка к оригиналу, но ей всё-таки не является. Понимаю их, однако пока сделать ничего не могу. Все должны соответствовать нижнему порогу вхождения по шкале Вас, чтобы быть допущенными до военных операций. Это уже моя личная задача как главного инструктора на базе.

Я уж собирался покинуть стрельбище, как на себя обратил всеобщее внимание один из юношей. Сначала я решил, что это Рэф, слишком уж они похожи внешне, вот только Рэф был чуть ниже, ожидавший своей очереди в толпе новобранцев. Этот парень высок, сложен просто идеально. Стойка занята самая прочная, с максимальным сцеплением с поверхностью под ногами. Уверенно держит автомат серии FL54, точнее его рабочий, но всё-таки прототип. Да, все остальные не сплоховали, а конкретно этот выпускник показал самые ошеломительные результаты за свою сессию стрельбы, обогнав остальных на десять подстреленных гусениц.

Сигнал инструкторов обязателен к исполнению, пришла пора отложить автоматы и уступить место остальным. Юноша, набивший больше всего очков, с чувством выполненного долга опустил автомат, поставил его на предохранитель и строевым шагом вернулся в шеренги новобранцев. Я попросил дать его резюме. Через минуту на моём НОТ-СОУ-СМАРТ появилась фотография. Это точно он – Габ. Отличник, сдавший экзамены на максимальный балл и получивший после выпуска грамоту от Совета с пометкой «Надежда общества». Такой награждают далеко не всех. Сам я не определился, хотел бы сам заслужить подобный знак отличия, или же лучше остаться в стороне. Иначе взор совета становится нескончаемым, а под постоянным надзором сойдёт с ума даже самый стойкий. Не думаю, что лично я бы справился, но Габ выглядит уверенным в своих силах, словно готовый всю жизнь посвятить службе, даже если та обернётся весьма коротким промежутком времени.

Я отметил Габа в своих записях. Пусть остаётся как пример, на который остальным неплохо бы оглядываться порой. Идеальный воин Пурпурной армии, хотя такие не всегда становятся идеальными Гражданами. Слишком уж заточены под войну, неспособные приносить пользу Городу каким-либо другим способом.

Я оставался в тени, пока стрельбище не опустело. Желая сохранять незаметность, скользнул за последним инструктором так, что никто бы никогда не отметил, что я вообще здесь появлялся. По громкой связи объявили обед, линии загорелись на полу. Свою порцию я забрал к себе в коморку, желая побыть наедине с пищей. БЖУ постепенно утрачивала свои мерзкие нотки, превращаясь в ту самую привычную еду, которая позволяет не думать, что ты ешь и в каком количестве. Всё посчитали за меня, и это отлично.

Поднос оставил пока на столике, решив отдохнуть. Волна усталости была ожидаемой, но всё-таки слишком огромной, чтоб заставлять себя сию секунду присоединяться к инструктажу и показательной тренировке перед отбоем. Я листал досье новобранцев, выискивая самых слабых. То ли Троебожие приложило руку, то ли Совет и впрямь научился воспитывать новые поколения, однако все без исключения новобранцы уже успешно могли пройти итоговую аттестацию. Хоть завтра получай официальное звание рядового и вперёд на фронт. Я пометил Рэфа и Габа, как основных претендентов на главных помощников главнокомандующего. Думаю, ребята справятся, если позволить им руководить небольшими батальонами. За лучшими потянутся в любом случае.

Заполнив большую часть формы отчёта, я со спокойной совестью двинулся к площадке. Просветитель должен был прибыть, и лишь это вызывало во мне тревогу. Контролируемую, только неприятно всё равно. База «Вар» сконцентрировалась на прежнем месте, меня на трибунах заменил крайне высокий худой мужчина. Судя по его бороде, на кончике заплетённой в кольцо, это представитель Троебожия. Длинная мантия ближе к ногам превращалась в подобие военного кителя, а сапоги, заканчивающиеся у коленей, блестели ярче Солнца. Пурпурный знак армии имел дополнительную нашивку культа. Это значит, что нас посетил не обычный Просветитель, а Проповедник, имеющий расширенный список полномочий по отношению к абсолютно любому слою общества. С Первого ты яруса или последнего – все одинаково равны перед таким. Вот теперь самое время следить за каждой ниточкой своей мысли или лучше вообще молчать. Пусть говорит сам.

А он так же сохранял словесную тишину. Изучал всех своим механическим глазом, врезанным в голову словно ожившая икона Троебожия. Внутри аналог аппаратуры Сканировщиков. Имплантат, постоянно проверяющий твоё состояние и крайне условную склонность к отречению от веры. Грубо говоря – датчик Еретика. Никто из собравшихся на базе, даже самый высокопоставленный главнокомандующий, не знает, как это работает, поэтому неописуемый ужас вселяется автоматически и не отпускает, пока Просветитель не закончит со своим проникновением в твою душу. С благословения Троебожия, конечно, ага… лучше б я остался в своей комнате.

– Приветствую вас, сыны веры. – Голос Просветителя раздавался на всю базу и без микрофонов, усиленный вживлённой в связки сетью микроскопических рупоров. Где бы ни был, ты всегда услышишь Просветителя. – Я к вам прибыл, чтоб одарить каждого новобранца благодатью Троебожия.

Обязательная процедура. Помню, и я такую прошёл. Разница лишь в том, что когда-то я верил культу, сейчас же вижу в этом издевательство. Словно это оскорбление – напирать на наивность нового призыва. Сказать это конечно не смогу, да и лучше рот прикрыть ладонями на всякий случай.

– Подходите группами и вставайте кругом рядом с кафедрой, – Просветитель подзывал к себе юношей, боящихся делать первые шаги навстречу к нему. Слишком уж сильно он вызывал животный ужас, необъяснимый человеческому разуму. Так не должен выглядеть человек, так не должен звучать человек, так он не должен себя вести. Пугает его отчуждённость от мира людей, он словно застрял между нами и Троебожием. Переходное состояние, вообще не должное существовать. – Примите благословление и начинайте тренировки! От вашей силы духа и тела зависит будущее общества Плутона. Не подведите Совет и своих создателей – Троебожие.

Подрагивающие от страха парни принимали благословение. Так Просветители называют омовение Пурпурной подкрашенной водой. Точно не знаю, что там, но пахнет как алкоголь. Лишь бы ребята не додумались его слизывать и глотать по наитию.

Как только приняли жидкость, так сразу отправились на плановую вечернюю тренировку. Я вкруг обошёл столпившихся новобранцев и встал чуть поодаль, лишь бы ни Просветитель, ни главнокомандующий не нашли меня. Если б не обязанность сегодня дополнять отчёт, я б так и остался в каморке. Вынужден прятаться, ощущая себя предателем, хоть и ничего дурного не сделал.

Новобранцы приступили к самым простым упражнениям. Система Таб тут проглядывалась очень вскользь. На сегодня я решил не мучать бедный молодняк и позволил заниматься как угодно, тем более инструкторы всё равно не позволят лениться или делать что-то откровенно глупое и бесполезное. Ощутив минутку спокойствия ввиду передачи вообще всех полномочий другим, я открыл НОТ-СОУ-СМАРТ. Как оказалось, канал с Пим пустует, если не считать последних сообщений днём. Написать бы ей ещё что-нибудь, только не представляю, что будет уместным. А отвлекать по пустякам видится пустой затеей. Я так и закрыл чат, не придумав ничего толкового.

Хотел было двинуться поближе к площадке, чтоб принять участие в руководстве тренировки, как сзади ко мне приблизился силуэт. Не вижу его тени, практически не слышу шагов пусть и худого, но массивного человека. Напичканный металлом и высокий – любой Просветитель будет весить как два обычных рядовых. У меня сердце сжалось, в паху всё похолодело, я машинально сдвинул ноги крестом. На плечо легла сухая рука, пальцами доставшая до ключицы. Я тут же обернулся, ощутив себя уязвимым как никогда.

Лицо Просветителя не выражало эмоций, лишь его механический глаз елозил по моей коже, проникая глубоко и далее прошибая насквозь. Мои мысли теперь каким-то образом оказались в его голове, а ведь уровень веры в Совет и без того не был особо высоким. Я больше доверяю тем, кто не так давно только заступил на службу, нежели верхушке власти, слишком оторванной от таких, как я.

– Здравствуйте, – начал Просветитель, – как ваше имя?

– Нис.

Я ответил сразу, отогнав чувство страха. Как бы ни было засушено горло, необходимо незамедлительно сообщать своё имя старшим по чину или статусу в обществе.

– Я знаю, кто вы и почему вы здесь.

Его ебучая пауза превратила меня в подростка, который ждёт не дождётся результатов экзамена перед поступлением в Академию. Будущее решается на твоих глазах, а результат будет позже. Что требуется судьбе от меня, чего желает от меня общество, что видит во мне Совет? Что такого разглядел в моём взгляде этот Просветитель?

– Советую вам обучить этих молодых людей в должной мере. Троебожие тому свидетель, – он наклонился, скрипя как старые двери запылённого транспорта. – Ваш грех ещё не искуплен, и не советую оставаться в долгу у Совета.

Угрозы по смыслу были жалкими, однако прозвучали они так, как и должны были. У меня сердце обвалилось до уровня пояса, я не просто ощутил себя Еретиком, а самолично чуть не признал таковым вслух. Повезло, язык закаменел, и я лишь кивнул, чего, благо, хватило Просветителю, чтоб он вернулся к своим делам. Очередь к нему будто не заканчивалась. Большинство ребят рады были бы присоединиться к тренировке, да связаны глупыми обязательствами перед представителем культа. Пусть молчат, пусть терпят. Это не навсегда. Я выдохнул с облегчением. Давно не было так просто и легко мыслям, избавившимся от лишнего груза.

Теперь же я оказался волен вернуться и к своим обязанностям. Тренировка набирала обороты, а громогласный Просветитель начал теряться в лязге спортивного инвентаря. Я собрал краткую сводку от инструкторов, пролистывая тех, кто к концу Отсчёта сохранил наибольший запас физической энергии. К небольшому, но удивлению, это оказался не Габ. Мальчишка, на вид более щуплый, чем остальные, выполнял мои старые инструкции. В каждом его движении проглядывает отражение системы Таб. Он самолично сверялся со своим НОТ-СОУ-СМАРТ, чтоб следить за временем и ходом тренировки. Сравнить бы их с Габом, да того нет поблизости.

Я запросил резюме этого юноши. Поиск затянулся. Как оказалось, в его достижениях совершенно нет ничего выдающегося. Стандартные баллы после выпуска из Академии и диплом без отличительных знаков. Самый обычный рядовой, случайно попавший под моё пристальное наблюдение. Слежу за его сердцебиением, ровностью дыхания и уровнем окисления мускулов. И как его имя?

О́ре. Уроженец моего яруса, если не были перепутаны документы бедного сиротки. Пусть и с трудом, но поступивший в Академию и избежавший попадания под трибунал за несколько преступлений против Совета. Судя по показателям, Оре даст фору любому на площадке. Да и выглядит так, словно всю ночь готов нарезать круги по стадиону да добавлять по пути утяжелители. Уверен, он бы прошёл Экзамен новобранца и даже не вспотел. Я отметил его и закрыл сводку. За сегодня вымотался так, что уже на ногах еле стою. До ужина несколько часов, а сил потреблять пищу в себе не ощущаю. Решил, что уж лучше высплюсь, чем набью кишку.

Выстроил линию до своей комнаты. Голова гудит и мысли путаются, не хочу думать, как дойти по памяти. Пусть за меня всё решает НОТ-СОУ-СМАРТ. Линия быстро привела к личной комнате. Внутри воздух немного затхлый, это скорее я уже начал капризничать. Снял сапоги, поставил у койки. Китель повесил на спинку стула. Желания дойти до вешалок не нашёл, поэтому поступил так. И как же приятно, что могу это делать без риска на следующий Отсчёт получить выговор от командующего за пару лишних складок на обмундировании.

Отчёт заполнен, отправлен Жолу. Прочитает сегодня или нет – уже не моя проблема. Я свою задачу выполнил в срок. Заметил, что за дверью пропал голос Просветителя. Тот видимо покончил со своими тирадами и отправился обратно в Город. Это замечательно, ведь одно его присутствие портит и без того непростое нахождение на базе. Я открыл переписку с Пим, там всё ещё ничего. Могла хоть строчку черкнуть? Вижу отметку о прочтении, появилась несколько часов назад. Что с ней? Не обиделась, не похоже на неё. Злится, скорее всего. И тем не менее всё равно стоило написать, пусть и наполнив ответ гневом. Чувствую тревогу, тонкой иглой она впивается в живот и медленно вкручивается в кишки. Чтоб не впиваться глазами в безответное сообщение, я решил написать новое.

«Самый важный Отсчёт подошёл к концу. Дальше будет проще всем. Надеюсь, что и в этот раз мне повезёт вернуться. Люблю тебя»

Не стал ждать ответа. Снял НОТ-СОУ-СМАРТ и отложил его подальше, заведя предварительно будильник на стандартное время. Хочу хоть немного выспаться, поэтому отвернулся к стене и не успел представить, что хочу увидеть во сне, как в него и провалился.

Глава 7

Отсчёты сменялись один другим. Время стремительно неслось вперёд, сокращая период, за который мне необходимо обучить новобранцев перед отправкой на фронт. Сомнения в их подготовке меня не посещали, но вот страх оказался вполне реальным. Даже если не придётся непосредственно с ними бок о бок отстреливать Анухе, всё равно окажусь под ударом. Буду во фланге или поддержке, да хоть в транспорте с командованием – я вновь окунусь в битву. Юноши справятся, а вот престарелый мужчина может попросту запнуться об камень и от этого выйти из строя. Не жалею себя, нет, лишь страшусь погибнуть как-нибудь глупо. Больше шанс, что меня растопчут голодные до войны молодые рядовые, нежели какой-нибудь особо смелый самец гусеницы откусит мою башку.

Каменное расписание – тренировка – уроки биологии – стрельбище – тренировка. Как кольцо всё это зажимает сон, приём пищи проскальзывает между пунктами. Пока они отлажены, я и не замечаю, как старею каждую минуту. Атмосфера знакома, статус инструктора добавляет уверенности, но телу на это плевать. Шаги медленнее, я не поспеваю за новобранцами, которые уже через месяц станут настоящими рядовыми. Голова болит беспрестанно, кашель не усилился, однако крови стало больше. Вязкие багровые комки каждый раз приходится незаметно сплёвывать или проглатывать. Мерзкая жижа вызывает изжогу, бередя уставший донельзя желудок. Он больше не может правильно переваривать БЖУ, от чего я постоянно срусь. До слёз порой больно, и туалет весь в кровавых подтёках непереваренной, уже свернувшейся крови.

Из всех дыр сочусь, слабея на глазах. Уверен, все это видят. Некоторые знают наверняка, только скрывают свою осведомлённость. От этого ещё более гнусно, это словно делает меня лжецом. Не могу справляться в одиночку, поэтому постоянно пишу Пим, даже если та не отвечает развёрнуто на каждое сообщение. В тот раз она всё-таки ответила. Сухой огрызок, она злилась скорее на Совет, чем на меня, но именно мне пришлось читать наполненные гневом слова. Всё-таки она любила своего мужа сильнее, чем ненавидела войну. Ужас перед началом оживлённых боевых действий стараюсь не сливать на неё, хотя порой выходит иначе, и она откровенно просит не перекидывать чувство вины за всё происходящее на её плечи. А я не хотел, просто мне страшно.

За показателями Рэфа, Габа и Оре я следил отдельно, порой отсылая всё главнокомандующему. Рекомендуя их оставить как претендентов на командиров батальонами, я рисковал крайне сильно, и почему-то всё равно был уверен в своей правоте. Ручаться за практически незнакомых юношей мне приходится впервые, но когда-то я так же впервые в руки взял автомат и вступил в войну против плотоядных насекомых Плутона. Вышло, вроде, даже успешно. Да простит мне Троебожие, если вру.

Сегодня пообещали первый выходной за всё время моего нахождения на «Вар». Отгул не только мне и команде инструкторов, но и составу новобранцев. Занятия спортом по желанию, урок биологии так же на статусе факультатива. Стоило ожидать, что юноши сбегутся на стрельбище и с самого утра займут все линии. Инструкторам пришлось ограничить время, чтоб сохранить часть боезапаса. Да, он возобновляемый, тем не менее переходить границу тоже не стоит, согласен.

Я гулял по опустевшей базе. Звуки выстрелов досюда практически не доходили. Солнце высоко в небе, сквозь полимерный потолок прорезаются его тёплые лучи. Впервые за долгое время я ощутил себя в какой-то мере свободным. Обязательства вступят в силу только завтра, а сегодня волен делать, что хочу. Из всего списка я выбрал в первую очередь сон. Проспал завтрак, встал только к обеду. Да и то потому что глаза отказались смыкаться вновь. Вечером созовут на фильм в столовой. Огромный экран вместо пропаганды покажет кино о первых стычках с Анухе. Он пропитан наивной любовью с Совету, но в нём есть хоть какой-то сюжет, не копирующий один в один реальные события. Тот из немногих, кого когда-то пропустила цензура, и он стал обязательным к просмотру новобранцами на каждой базе. Гляну его ещё раз, не повредит. Восполню пробелы в памяти. Уверен, он понравится мне так же, как и многие годы назад.

НОТ-СОУ-СМАРТ неприятно загудел на предплечье. Предчувствие подсказало, что это плохие новости, поэтому я не сразу поднял экран к своему лицу. Последние секунды спокойствия вот-вот улетучатся, так пусть они хотя бы останутся в том виде, в котором я постарался их сохранить – тишина военной базы, восстановленные силы, отсутствие мешков под глазами и никакой ломоты в спине.

Ошибки не было, меня вызвал к себе Жол. Его приказ с пометкой срочно, однако я не стал спешить. Вдыхая умиротворение, я мерно вышагивал к рубке главнокомандующего, про себя смеясь. Ступеньки приятно звякали под подошвой сапог. Забавно, раньше этого не слышал, ведь шум вокруг был слишком громким. Первый этаж, второй, и вот передо мной дверь со вставками органического матового стекла. Знакомые до тошноты, и неизменный силуэт мелькает по ту сторону. Я вдохнул и выдохнул, расправил китель, натянул ремень повыше и размялся, чтоб пояснице стало проще. Думаю, впереди несколько минут неподвижного стояния и выслушивание не самой ожидаемой информации. Варианты есть, но думать о них не очень хочется, пусть уж лучше они прозвучат из чужих уст.

Двери открылись, Жол словно в статую превратился. Изучает экран, там сводка самых актуальных новостей. Звук приглушён, голоса знакомы. Это дикторы с экранов, расположенных в каждой квартире Города. Их тембры не забудешь даже при желании. В этот раз говорят что-то о незначительных потерях и в целом успешном течении войны. Надеюсь, в этот раз не врут, ведь сейчас это касается лично меня.

Жол предложил занять место на стуле за его спиной, а у меня от волнения колени перестали гнуться. Я попробовал прижать задницу, да не вышло. Остался как есть, тоже застывший в ожидании непонятно чего. Голова командующего практически не двигалась. Уверен, его глаза скакали туда-сюда, выискивая самую полезную для нас информацию. Вижу, как экран всё время обновляет карту. То самое кольцо окружения стало явно у́же с моего прошло визита, однако количество точек, обозначающих гусениц, точно не уменьшилось. Плохо, это значит, что Совет заставит меня лично и обученных мною новобранцев зачистить набитый под завязку насекомыми улей. Каким бы ни был маленьким или большим – он кишит Анухе, и в дело вступает не только уровень готовности рядовых, но и их количество. Гусеница от личинки до взрослого самца вырастает за несколько месяцев, пока человеку до зрелости необходимы как минимум лет пятнадцать. Если учесть, что Пим точно не соврала о пустоте Города, то дела стремятся к статусу "отвратительно". Я обучаю новый и последний призыв. Война закончится в любом случае, каким бы ни был итог. На всё остальное – воля Троебожия.

– У нас две недели.

Жол как всегда начал речь внезапно, не оборачиваясь ко мне. Прилип к экрану, словно боится изменения положения даже одной точки.

– Сократил Совет?

– Да.

Вопросы излишни. То, что напрашивалось раньше, теперь выстрелило. Руководство форсирует события, этого стоило ожидать. Не знаю даже, скажется ли отсутствие дополнительных недель на окончательном уровне подготовки? Судя по среднему показателю, новобранцы готовы, впрочем, это лишь цифры. Если вспомнить, что мы все просто люди, то этого мало. Я на базе провёл полгода, прежде чем отправился на войну, а этим ребятам достались крохи – всего полтора месяца сжатого курса, пусть и от этого крайне насыщенного.

– Кто сообщит новобранцам? – этот момент показался крайне важным для уточнения. У меня по спине прокатилась капля пота при мысли, что подобное объявление придётся делать самому.

– После кинопоказа я свяжусь с ними или выступлю с трибуны. Как пойдёт, а пока я на постоянной связи с Советом.

Я принялся уходить, отчего-то решив, что свободен. Приказа не было, я его придумал, и всё равно не остановился. Когда Жол снова заговорил, у меня чуть обморок не случился. Как же я устал от своей слабости и страха, до этого думающий, что мне всё по силам.

– И спасибо вам, Нис, что достойно обучили новый призыв. Я так же доложусь Совету, что база «Вар» предоставит обществу лучшие отряды рядовых за всё время. Вот теперь – вольно.

И только сейчас я подумал, что это был сарказм. Правда ли я вложил огромные силы в воспитание новобранцев? По сути я лишь передал знания от предыдущих поколений рядовых, не переработав их ни в коей мере. Старые методы тренировок, стрелковые учения вёл не я, урок биологии был единственным в моём исполнении. Схемы обучения оставались практически неизменными ещё со времён войны на Марсе. Я только передавал итоговые отчёты главнокомандующему, а их он уже отправлял в Совет, сохранял моё имя как подпись. Каков мой вклад? Если подумать, то его для меня придумало общество, я же палец о палец для этого не ударил.

Я попросил инструкторов закончить с занятиями на стрельбище и сопроводить новобранцев в столовую для просмотра кино. И традиция, и напутствие, и более тонкий урок пропаганды. Не так бросается в глаза, да и смысл имеет более художественный. Хорошее это дело – фильм с любовью к родине, который не брызжет тебе этим в лицо. Механизм искусства наконец-то до этого дорос, я искренне рад.

Огромная организованная толпа новобранцев, стеная о закончившихся стрельбах, заполнила столовую. Экран уже подготовили, обратный отсчёт начался с «10», когда все заняли места. Кому-то пришлось стоять, однако никто не жаловался. Я увидел такую сплочённость, которую раньше не замечал, которую не припомню даже во время своей службы. Лишённые индивидуальных страхов и волнений, будущие рядовые не отличались друг от друга вообще ничем, и даже лица стали чем-то похожи. Здесь теперь одни мужчины, носящие почётное звание рядовых Пурпурной армии, пусть и не получившие его официально с разрешения Совета.

Фильм начался со слегка затянувшейся сцены. Там виды Плутона постепенно заполнялись городским ландшафтом. Нам показали воздвижение Первых ярусов, растущих с огромной скоростью. Тетр накрыл великолепие, от чего Город загорелся фиолетовым, над ним показался флаг человечества Плутона. Кто-то из новобранцев даже захлопал в ладоши, некоторые к ним присоединились. План сменился на ближний, толпы горожан сновали от завода к домам и наоборот. Плотный поток тел будто сливался в красивые узоры. Нам твердили, что это отличительная черта фильмов прошлых эпох – обязательный символизм, отсылающий к Совету или Троебожию. Как минимум один пункт должен быть выполнен, иначе фильм не пропускался к показам или вообще удалялся с любого носителя. Такое в итоге сохранялось только в голове создателя, если в его творении не мелькнула ни одна отсылка к правящей ветви. В положительном ключе, само собой.

Следующая сцена показала нам главного героя, и вот я замечаю то, что не замечал раньше. Глаза его сразу были усталыми, пустыми, словно он знал, что его ждёт впереди, а именно – героическая, но смерть во имя всего общества. Помню последнюю сцену, где он в обессилевших руках сжимает флаг Пурпурной армии, развевающийся над последней убитой гусеницей. Победа, которая с экранов до сих пор не перекочевала в реальность. Она уже на пороге, осталось только встретить её с распростёртыми объятиями усталых воинов.

У героя была жена, был сын, который ещё ходил в школу, когда начался новый призыв. Хронометраж фильма летел быстрее моей настоящей жизни, отражённой будто на каждом кадре. Я не чувствовал себя участником кино, скорее это оно было пародией на то, что произошло со мной и мне подобными. Слишком прилизано, слишком много романтики. Опять же стоит помнить, что фильм сделан специально для новобранцев, а не для тех, кто еле вытащил своё тело с полей битвы. Если б не осудили, я бы свалил с показа, чтоб не терзать себя гнусными неправильными мыслями. Был бы тут Просветитель, я бы уже оказался за пределами стен базы, пытаясь найти убежище и хоть немного воды.

Новобранцы слились в общем крике, когда главный герой чуть ли не в одиночку зачистил улей. Нарисованные гусеницы падали от его выстрелов, каждый раз настигавших свою цель. И это тоже неправда. Каким бы ты ни был идеальным воином, эффективность твоей стрельбы не поднимется выше 75 %, всё остальное – работа товарищей по оружию. Нельзя присваивать себе заслуги целого батальона, а человек на экране это сделал. Не словами, нет, но его лицо полнилось завышенном самомнением, чтоб укутать смотрящих на него новобранцев в ложную надежду. Неужели я когда-то любил этот фильм? Или стоило мне вернуться на войну, как он тут же опротивел? Не знаю, что именно изменилось, а мне мерзко, и уйти всё ещё нельзя.