Текст книги "Вилка Еретика (СИ)"

Автор книги: Роман Шмыков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Глава 5

Кольцо вибрировало, щекотало кожу. Тянуло наверх, чтоб и самому поскорее оказаться на поверхности. Я его понимал, задыхающийся без свежего воздуха. Свищ не оставил в лёгких ни одного целого участка, болезнь вернулась с удвоенным напором. Я не кашлял, уже нечем выталкивать выдохи, остался только хрип. Он свистит даже в носу, и под столь жалкие звуки я постепенно выползаю к лучам Солнца.

Мне велели найти Троебожие, но зачем? Культ утверждал, что оно нематериальное, тогда в чём смысл просьбы Просветителя? И зачем он дал кольцо? Я не понимал его роли, отсутствие собственных порывов создаёт в душе огромную пустоту. Не представляю, чем её можно заполнить. Не хочу возвращаться в Город, больше не хочу видеть Пим, как и она меня, судя по всему. Проверил бы догадку, да выбросил НОТ-СОУ-СМАРТ. Жалею ли? Карты отныне не нужны – меня направляет кольцо, как бы оно ни действовало на самом деле.

Выход мелькнул случайным бликом на стене. Кроткий луч, частичка огромного светила, которое ждёт меня, чтобы принять в объятия. Я ускорил шаг, а стопы горят. Натёртые до кровавых мозолей ноги заставляют пустить слезу. Я почти рыдаю, но рвусь к свету. Он всё ближе, руку протяни да ухвати. Ещё несколько метров, и свежий воздух наполнит тело… или то, что от него осталось. Болезнь цепляет за пятки, она желает, чтоб я остался тут навсегда, в сырости и тьме. Я сделал заключительный рывок и кубарем выкатился из пещеры.

Вокруг полная тишина, лишь песок тихонько щекочет плоскую поверхность Плутона. Вокруг ни холмика, ни случайного оазиса. Война осталась где-то далеко отсюда, ни единой ноты битвы не доносится до моих ушей. Я словно один на целой планете, а кольцо тянет вперёд, руки даже вытянулись, цепляя за собой уставшее тело. Я последовал за зовом, ощутив некий азарт. Будто меня никто не накажет, только похвалит, что я справился со всеми задачами, поставленными Советом и Троебожием. Второе важнее первого, ведь так? И я всё ещё на службе у культа. Странно понимать, что это приносит радость. Я стал частью огромного сообщества живых существ. Они из разных миров, хоть и созданы одним могуществом. В любви к себе и насекомым я продолжил путь, всё ещё еле волочась по пустынным просторам фиолетовых равнин.

Небо размазалось на лоскуты, разноцветные разводы поделили его на несколько частей. Солнце садится, линия горизонта постепенно сливается с небом. Ночной период входит в свою фазу, планомерно опуская температуру и погружая эту сторону планеты во тьму. Поля битвы остудятся, всполохи, если они ещё когда-нибудь озарят небо, будут видны практически с любой точки Плутона, а пока – синее полотно тянется от одной стороны к другой, как покрывалом укутывая мой дом. И где Город? Куда смотреть, чтоб хотя бы верхушки Первого яруса разглядеть? Глазу не за что зацепиться, кручу головой, а вокруг пустота. Только кольцо в руках гудит, тянет меня неизвестно куда.

И не знаю, какое расстояние предложил одолеть Просветитель. Несколько километров? Сотни? На другую сторону планеты попросил зайти? Ландшафт совершенно не меняется, не закругляется, одна плоскость слилась в поцелуе с ещё одной, и они перемешиваются, превращаются в единый цвет, пока Солнце постепенно прячется где-то в космосе. Оно оставляет меня, словно знает – я не пропаду, и кольцо заменит звезду, я…

В безволии свалился. Бред вытягивает последние силы. Остатков хватило лишь чтобы перевернуться на спину да уложить артефакт на груди. Его мерная дрожь приятно отдаётся в сердце. А перед глазами бессчётное количество светил. Они переливаются, иные мигают, обращая на себя отдельное внимание. Глубина космоса затягивает в себя, словно отрывает от земли и уносит во тьму. Там она иная, там она позаботится о моих костях, даже если во время войны я не получил ни одной медали…

Сомкнул веки, очнулся чуть позже. Точно уснул, и одна рука свалилась вдоль тела. Позвоночник ломит, нога затекла. Колючесть скачет по коже и зудит под костюмом. Тот почти перестал функционировать, превратившись в обычную одежду. Системы дыхания отключены, стабилизаторы сердцебиения в режиме ожидания. Витаминные инъекции закончились, и на полном автопилоте я вспомнил, каково иметь постаревшее тело, которому нужна еда, чтоб и дальше тащить себя по просторам Плутона. Окаменевшие сухожилия скрипят при малейшем движении, кровь загустела, еле бегая по венам. Я не хочу вставать, не вижу смысла подниматься. Надо же, кольцо так приятно вибрирует на груди…

Щелчок пальца отрезвляет, я шагаю дальше – по зову кольца. Оно торопится, куда-то опаздывает, а мне так тяжело за ним поспевать. Иной раз запинаюсь и чуть не падаю, тем не менее артефакт удерживает в равновесии. Не знаю, зачем он мне, но вот ему я точно нужен. И путь всё тянется без конца. Ни начало не отследишь, ни финал. Я опять упал, отпустив кольцо…

Лежу в прежнем положении, на груди металл, он отзывается между рёбер, умоляет продолжить путь. Я чуть не плачу по своей жизни, которая уже должна была завершиться. Смертельная усталость наполнила плоть, не могу и пальцем пошевелить. Прошу Троебожие отпустить меня, пожалеть, а кольцо словно мысли читает. Оно завибрировало только сильнее, когда уловило в моих мыслях упоминание о божестве. Я сделал вдох поглубже и закрыл глаза. Знакомый щелчок…

Глухие звуки моих шагов, я сильно шаркаю по пустыне, аж уши сворачиваются. Стону, пускаю скупую слезу и даю себе шанс пожить ещё немного. А как же хочется сдаться. Человеческая жизнь не стоит ничего, и с моей смертью всё останется как есть. Люди будут воевать с насекомыми до скончания времён. На Марсе, Венере, Плутоне, за пределами солнечной системы… мы будет постоянно сталкиваться с врагом, который не особо изменится внешне. Нам попросту жизненно необходима война, и нет ничего более ценного, чем…

Впереди мелькнул треугольник. Я принял его за скопившуюся грязь в уголках глаз, однако он не исчез, когда я пальцем слишком неаккуратно залез под веко, чуть оцарапавшись. Мигаю, пытаюсь проморгаться, треугольник не исчезает. По мере приближения вижу, как фигура обретает плавность. Чья-то палатка, поддеваемая слабым ветерком. Этот же порыв воздуха тащит меня вперёд вместе с кольцом, и повезло, что оба работают в одном направлении. Иначе, клянусь, я бы треснул пополам. В порыве радости и полного измождения рванул к укрытию, чтоб поскорее там оказаться. Шаг, ещё шаг, и вот валюсь с ног под тент. Тень укрыла с головой, лишь кольцо чуть блестит фиолетовым, как и раньше прорезаясь сквозь веки. Это не мешает уснуть, я слишком устал, чтобы рассматривать тех, кто сидел в палатке и до моего прибытия…

***

Запах еды вырвал из снов вполне ощутимой пощёчиной. Это не смесь БЖУ, это привычная человеческая еда. Нить дымка из котелка обвила мой нос, и я с закрытыми глазами потянулся к пище, опираясь о землю одними руками. Во лбу тут же разгорелась точка боли. Кто-то ударил меня, я машинально откатился подальше к выходу. Приятный сквозняк пробудил куда нежнее, чем запах только приготовленной еды. Я осмотрелся.

Палатка освещена изнутри слабой лампочкой, похожей на те, что всегда носили при себе рядовые. Снаружи Ночной период продолжал утягивать Солнце во тьму, и отлично замечаю, как земля остывает. Становится ощутимо холодно, я забрался в палатку, пятясь спиной к её хозяину. Пока не вижу его, хотя позвоночником чую – он на меня смотрит. Не осуждает, не злится и ничего от меня ждёт. Он пустил в свой дом и готовит еду, а будет ли ею делиться, так уже решит на ходу.

– Дам тебе немного. Потом уходи. Ты не понравился дочке.

Хриплый голос сливался с хлопками брезента. Поднявшийся ветер колыхал палатку, от чего и свет задребезжал сильнее обычного. Я обернулся не сразу, в пояснице узел боли не позволил это сделать с прежней ловкостью. Стиснув зубы, я превозмог себя и оказался лицом к лицу со стариком. Его борода доставала практически до глаз, кончиком свисая ниже груди. Курчавые седые волосы головы опали на плечи длинными прядями. Потрёпанная одежда висела клоками и копилась в ногах пахучей кучкой ткани. На лбу – символ Еретика. Таким награждали тех, кто особенно провинился перед Советом и Троебожием. А было это ещё до моего рождения. Передо мной сидел представитель давних времён, непонятно как доживший до своих лет.

– Будешь?

Он протянул мне мисочку, на дне в полупрозрачном желтоватом бульоне плавали дикие овощи. Такие я видел только в учебниках, потому что росли они обычно за пределами Городов. Сложно получить и ещё сложнее приготовить, но именно из-за своего упорства этот мужчина до сих пор жив и находится с виду в полном здравии. Да, морщины на лбу скатались в несколько грубых валиков, только вот глаза как у новобранца. Горят голубоватым светом, в них отражается котелок, ещё булькающий на слабом огне. Треск древесины зачаровывал, и я не сразу поблагодарил повара, окунувшись в ароматы еды.

Обжёгся от жадности, впредь стал аккуратнее. Порция быстро закончилась, слишком вкусно провалившись в желудок. Тот уже прилип к позвоночнику, вообще не ожидая, что в него ещё хоть что-то упадёт. Отрыжка скопилась, я сдержался. Передал миску мужчине, тот кивнул и убрал тару в сторону, воззрившись на меня. А я словно стал прозрачным, и всё во мне видно – мои поступки, мои мысли, мои желания и мечты. Взгляд по силе такой же, как у Просветителя. Может, поэтому он и смог выживать так долго за пределами Города – Троебожие правда ему помогало, пусть и выгнало из своих владений.

– Отдохни немного и уходи. Не забудь это, – старик махнул рукой в сторону кольца. То перестало так ярко светиться, как было раньше, лишь подрагивало ещё в углу палатки. Напоминает о себе, боится остаться забытым посреди пустыни Плутона. – А то жена не вернётся. Страшится, говорит.

Я чуть было не спросил о причинах её страха, однако быстро вспомнил, что именно этот артефакт некогда болтался в бороде Просветителя. Всех их выгнал если не тот же, так другой представитель культа. Кольцу не обязательно быть кольцом, это может быть и другая форма, а символизм в них остаётся неизменным – высшая власть. Она действует на тебя по-особенному. Ни с чем не спутаешь атрибутику Просветителей.

– Извините.

Не придумал ничего, кроме просьб о прощении. Я остался накормлен, несмотря на то, что при мне имелось это кольцо. Оно принадлежало тем, кто вершил судьбы, и далеко не всегда в лучшую сторону. Груз вины лёг на мои плечи, хоть и ни одного Гражданина не отправляли в изгнание по моей инициативе. Это общий груз человечества – мы уничтожали сами себя, а ответственность перекладывали на насекомых. Смешно эту идею формулировать именно сейчас, когда столько лет прошло с появления первых мыслей о глупости культа Троебожия.

Ветер поутих, перестав нарушать наш покой. Старик закончил с готовкой и накрыл котелок металлической тарелкой. Запах быстро улетучился, я испытал резко нахлынувшую тоску. Ощущение дома так же пропало, я вновь оказался на войне, где каждый вкус и аромат имеет большую ценность, чем раньше. Еретик принялся нашивать заплатки на своей одежде. Он закрыл дырки на локтях, на груди, покрытой седыми волосами. Штаны выглядели как одна большая заплатка. Десятки разных цветов проглядывали тут и там, а ведь пришлось каждый кусочек находить отдельно или забирать его силой у таких же изгнанников. Представить страшно, сколько преодолел этот мужчина, чтоб остаться в живых, да ещё и сохранить семью.

Наш покой нарушил женский вздох. У входа в палатку возник худощавый силуэт, за его спиной оранжевые лучи размывали очертания хозяина силуэта. Человечек поменьше прятался в ногах матери. Сдавленный стон добрался до меня с просьбой поскорее оставить это место и продолжить путь, даже если цель его до сих пор не была мне точно ясна.

Женщина с девочкой забрались в палатку и уселись подальше от кольца. Детские глазки светились так же, как у старика. Яркие, будто два фонарика, заблудившихся в желобах Анухе. Малышка осмотрела меня с ног до головы и спряталась под лоскуты своего отца. Тот как раз закончил с шитьём и обратил внимание на вернувшихся. Женщину от поцеловал в висок, а девчушку приобнял на плечо, чтоб та хоть немного перестала меня бояться. Или бояться того предмета, который я безвольно сюда притащил. Из-за него жена Еретика так грозно на меня пялилась. Её раздражал символ культа, она ненавидела обоих в разной степени, преданная и Советом, и Троебожием.

Я не стал дожидаться, пока попросят уйти ещё раз. С трудом, но мне удалось подняться. Колени хрустнули так громко, что девочка вздрогнула и ещё глубже закопалась в одеяния своего отца. А тот только смешливо хмыкнул в спокойном ожидании, пока я оставлю их одних. Кольцо легло в руку холодным прикосновением. Морозящий металл будто обжигал кожу, и я невольно прижал стиснутый кулак к груди, чтоб согреться. Фиолетовый цвет тут же разыгрался с прежней силой, заставив женщину, чьи волосы сбились в плотные колтуны на затылке, спрятаться за спину супруга. А тот как сидел, сложа ноги перед собой, так и сидит. Не смотрит на кольцо, он всё ещё глядит мне в глаза. Ищет там ответы на незаданные вопросы.

– Благодарю вас за еду и укрытие.

Прощаться не стал, лишь поклонился и выскочил из палатки, рёбрами ощущая, куда меня потянет кольцо. Оно, почувствовавшее привкус свободы, тут же развернулось в противоположную сторону от семьи Еретика. Я последовал зову артефакта, боясь, что до пристанища Троебожия больше не доведётся ни есть, ни пить, ни спать. А расстояние всё ещё неизвестно. Смогу ли я в смирении принять свою смерть? Не уверен, лишь безмолвное кольцо знает, что происходит сейчас во всём мире, но молчит. Оно сохранит свой секрет, даже если я бездыханно свалюсь по пути. Кто-нибудь другой подберёт, уверен, у символа культа всегда был и будет хозяин. В этом смысл веры, я полагаю.

Глава 6

Голод пропал, усталость сошла на нет, артефакт превратил меня в вечный двигатель из плоти. Несколько Отсчётов я плёлся по пустыне, провожая Солнце за полоску горизонта, словно прощался с лучшим другом. Пустынные ландшафты бездумных скитаний сменились, к моей огромной радости, на извилистые тропы. Заметив их одновременно со мной, кольцо загудело так сильно, что стало сложно его удерживать в руках. Вот-вот выпрыгнет из пальцев и покатится своей дорогой. Не догонишь – так сам виноват, если сгинешь в мёртвых землях планеты.

Сопки возвышались справа и слева, я следовал протоптанными путями, не ставя под сомнения тягу кольца. По бокам образовались настоящие каменные стены, и ничего вокруг не видно, кроме потемневшего неба над головой. Чем дальше, тем плотнее под ногами становилась почва. Иной раз и нечто серое мелькало, кусочки асфальта, пластины металла. Узнаваемые линии неона тянулись вдоль моего следования, только не горели. Пустые трубки вели к чему-то знакомому, но неродному. Это Город, он тут был всегда, или его забросили так давно, что и не вспомнит никто?

Вонь человеческой грязи пробилась в ноздри, я прикрылся одной рукой, практически выронив артефакт. Он дёрнулся ещё раз, и плечо чуть не выпало из сустава. Я пролетел метра два, преодолев поворот дороги, а за ним – огромная площадь, в её середине – высокая башня. Верхушкой сливается с загустевшей темнотой космоса, истончающейся на кончике. У основания развалились остатки домов. Каменные, металлические. Тонкие линии разрушенных каркасов торчат как антенны, тянущиеся к главному строению, неспособные и близко встать с его величием. Они осыпаются прямо на глазах, превращаясь в клубы фиолетовой пыли.

Я не сразу нашёл в себе желания и энергии подняться. Кольцо стонало, тянуло дальше ноющую руку. Волоча коленями по земле, я протащил за собой две борозды из грязи и металлической стружки. Кожа нагрелась, там костюм практически насквозь протёрся, чуть оголив нежное тело. Мы пустились в бег, постепенно приближаясь к Городу. От него веяло затхлостью, он пах запустением, но еле уловимые волны вибраций, прямо как у кольца, исходили и от башни. Она расплывалась в глазах, не желающая принимать постоянную форму. Переливается, будто изгибается и болтается в воздухе. Её основание так же не видно не только из-за обрубков других зданий. Башня парит, не желая иметь никакой связи с планетой и миром людей.

Мимо тлеющих камней я двигался сквозь пыльную дымку. Кольцо чуть поуспокоилось, увидев своего хозяина. Его натяжение ещё ощущаю, хоть и оно перестало так сильно выбивать из равновесия. Аура Города втягивала в себя, и дышать тут легче. Будто свищ покинул лёгкие, а старость отпустила кости. Ноги больше не такие тяжёлые, в плечах не натянуты порванные жилы. В этом беспамятстве я чуть не угодил на мину. Узна́ю такую в любом случае. Чуть присыпанная мелким песком, она выдала себя мигающим красным огоньком. Наступишь на такую, так разлетишься на кусочки, пусть и ударная волна слабая. Видел, как гусеницы превращались в вязкие лужи, попав на мины. А тут они зачем? Пещер не различить, ни единого трупа Анухе. И вот мелькают знакомые очертания в камнях. Человеческие черепа, раскиданные тут и там. Все без нижних челюстей.

Аккуратно следя за каждым шагом, я пробирался к башне. Засыпанные песком разрушенные фундаменты медленно превращались в двухэтажные обрубки, те постепенно преобразовывались в лишённые верхушек небоскрёбы. Системы ярусов тут не наблюдалось, и непонимание строения Города сбивало с толку. Так непривычно просто двигаться к центру, всего лишь разметая ногами песок, лишь бы под подошвой не оказался металлический круг с мигающим огоньком. Кольцо больше не тянет, но вибрирует куда сильнее прежнего. Оно находится в таком же сильном предвкушении, как и я, вот только знает, что нас ждёт. Будущая неизвестность для меня сливалась с опасностью местной атмосферы. Без оружия тут ощущаю себя куда беззащитнее, чем в пещерах. Здешняя угроза сулит более жуткую смерть, чем мандибулы Анухе.

Очередной треснувший пополам небоскрёб преградил дорогу. Вижу пути обхода, они скрыты тенью. Лучи солнца сюда почти не доходят, и влажная, холодная темнота погрузила небольшую площадь в свою пучину. Мурашки по телу, воображение шепчет на ухо всякие мерзости. Или же это кольцо предупреждает об опасности. Думаю, ему плевать, если конкретно я погибну, артефакту нужен носитель – тот, кто притащит его в башню. А потом будь что будет.

Песок забился в сапоги. Кожу колет, мелкие кровоподтёки точно начали заполнять обувь. Хлюпает, липнет к голеням. Превозмогая боль со стиснутыми зубами, я поднялся на песчаную сопку. Отсюда можно взобраться на обрушенный этаж, а сквозь него уже проползти на ту сторону небоскрёба. Ещё более густая темнота образовалась вокруг. Гул тишины заставляет перепонки создавать ебучий вист, от которого не избавишься, даже если заткнёшь уши руками. Освещая путь кольцом, я двигался за его подёргиваниями. Ничего не вижу дальше двух метров. Постоянно смотрю вниз, чтоб не запнуться ни обо что. Арматуры торчат тут и там, искорёженный металл стремится проткнуть мой костюм и ржавчиной впиться в мясо. Потрескавшийся полимер рассыпался на полу, смешался с давнишней пылью. Чем дальше, тем больше, и хруст появляется посреди гнетущей тишины. Слишком громко, и ощущение, будто вот-вот заметят, как я крадусь, словно вор, своей же добычей открывая путь в тени.

Случайные дыры в потолке пускали последние Солнечные лучи. Я плёлся совершенно наедине со своим усталым мозгом. Он мыслил, постоянно говорил сам с собой, и так не хочется следить за этим монологом. Глазами я прилипал ко всему, до чего дотягивался взглядом. Полная разруха копила детали, повсюду раскидав признаки жизни. Обрывки ткани, обугленные поленья. Дыма нет, но дерево будто только недавно остыло. Тонкие нотки тепла добирались до моего лица, и дрожь в руках только усиливала ощущение – я тут не один, даже если никто меня пока не заметил.

Чувство скрытых взглядов заполнило кровь, вены раздулись. На лбу вспухла кожа, давя на брови. И глаза застилает пот, пусть вокруг промозглый воздух. Стараюсь идти тише, однако с каждым шагом мои скрипы только набирают силу. Все меньше аккуратности, я тороплюсь покинуть это место, а впереди мелькает выход. Покосившийся прямоугольник, лишившийся двери. В черноте он выглядит так контрастно, что я перестал справляться с соблазном пуститься в бег.

Рывок, за ним ещё рывок, и вот уже мчусь вперёд, забыв, что под ногами может быть груда мусора. Торчащий металл, острые камни. Упади на такие – мигом лишишься жизни, тем не менее я мчался, снова утратив ценность своего существования. Тут меня и догнали чужие голоса. Они звучали из-за спины. Сначала сдавленные хрипы и несвязные возгласы, затем угрозы и мат. Под пятками застучали камушки, брошенные мне вслед. А потом – выстрел. Голубоватые всполох на секунду открыл путь. Он был практически свободен, не считая нескольких куч песка. Держа перед собой кольцо, словно руль, я выглядел как ребёнок, который играется в водителя. Хрипы из глубин лёгких отлично имитировали стрёкот двигателей. Я про себя посмеялся даже, когда повторный выстрел чуть не прошиб мне ключицу. Слегка опалил наплечник и набил мой нос запахом горелого. Прогорклый, аж горло дерёт, а выход совсем рядом. Не зная, куда он приведёт, я нагнулся в наитии, ведь так судьба якобы убережёт от возможности, что меня подстрелят, и прыгнул в свет.

Ощущение полёта нежно прокатилось в груди и огромным грузом свалилось в яйца, чуть не разорвав мошонку пополам. Под ногами не оказалось ничего, кроме резкого песчаного спуска. Несколько метров высоты, и вот я свалился, подвернув голень. Покатился кубарем, успел прижать кольцо к груди, чтоб не выронить. Несколько раз оно ударило меня по рёбрам, я в позе ребёнка летел в песчаную ложбину. Случайные камни били как могли, помечая места для будущих синяков. Уже всё тело ноет, и дно до сих пор не встретилось. Между своих стонов и нервных вдохов различаю ругань сверху. Пустились они за мной, кто бы они ни были, или нет – пока не знаю. Лишь бы я успел встать прежде, чем они попытаются взять меня живьём. Уверен, они в курсе, что я сюда притащил и почему храню с такой бережностью.

Уклон сменился плоскостью, встретившей меня ударом под дых. Всё тело свело в одной узловатой судороге. Я сжался вокруг кольца, словно хотел его защитить, хотя на самом деле про себя молил о помощи Троебожие, чтоб позволило ещё хоть раз глотнуть воздуха, даже если тот наполнен поднявшейся вековой пылью. Чужие крики пробудили последнюю ячейку физической силы, костюм ещё раз пустил витамины в тело, словив автоматический сигнал, и отключился, повиснув на мне отяжелевшим тряпьём. С диким сожалением по собственной судьбе я мигом поднялся, напичканный стимуляторами, и побежал дальше – к башне. А она словно смеётся надо мной. Она знает, что я видел – у неё нет основания, как и у меня нет шансов туда забраться. Однако артефакт тащит, всё жужжит в висках. Я следую его воле.

Песок вздымают выстрелы. Голубоватые всполохи с разных сторон, пытаюсь от них увернуться, наивно прикрыв голову рукой. Свист разбитых камней подстёгивает как пинок под зад, я пытаюсь уйти от одной тени к другой. Впереди снова тьма, совершенно закрытая от неба. Там мелькают человеческие тела, и всё ещё не очень понятно, живые они или нет. Выглядят как повешенные, болтаются в воздухе, что-то шепчут поверх разыгравшегося сквозняка. Он скачет между поваленных домов, рыская по округам как заблудившаяся голодная гусеница. Я бегу навстречу полумёртвым силуэтам, и как выяснилось спустя пару секунд, они были заняты тем же.

Не знаю, на каком языке они говорят. Хриплые возгласы настигли меня быстрее выстрелов в лицо. Я начинаю петлять в надежде не попасть под огонь с двух сторон. Они лупят бесперебойно, закрывая меня облаком пыли. Пытаются попасть в ноги, чтоб я выжил, но перестал скрываться. Окружили меня, встали дугой. В рванье, однако всё равно выглядели опасно. Остатки военной формы болтались практически на каждом. У кого штаны снайперов, у кого городская униформа. Некоторые облачены в обычную одежду, только крайне грязную. Еретики, полностью отличающиеся от того, что накормил меня два Отсчёта назад. Эти же одичали, изгнанные из Города и из жизни общества. Они живут у подножия Троебожия, словно пытаются вымолить прощение, принося в дар артефакты. Я читал о таких когда-то и искренне полагал, что это домыслы. Оказалось, безумие человеческое не имеет границ, и… мы будем цепляться за любую возможность попросить у высших сил милости.

Они сильно мажут, я в целости добрался до одного из них. Не сбавляя темпа и быстро сокращая дистанцию, ударил пожилого мужчину с размаха прямо в челюсть. Глухой хруст костей перебился грузным шлепком обнажённой спины об асфальтированную дорогу. Старик застонал, остальные бросились его поднимать, забыв, что нужно подстрелить чужака. Я на миг обернулся, погрузившись в ещё более плотную тьму, чем было до этого. Чтоб меня полностью потеряли из виду, сунул кольцо под костюм. Железо обожгло живот, чуть не срослось с моей кожей, но ненавистное свечение прекратило выдавать меня. Дальнейшая дорога превратилась в игру, и если окажусь в проигравших, то упаду куда-нибудь в лифтовую шахту или наткнусь на арматуру, как должен был ещё в поваленном небоскрёбе.

Я снизил темп, крики Еретиков не сбавили тона, однако по итогу постепенно пропали из моего поля восприятия. Они злились на меня и на Троебожие, заставившее их жить у своих ног и пытаться убить каждого, кто хоть немного похож на хранителя артефакта. А в этой новой, самой густой на планете тьме, я задумался – а действительно ли мои мысли принадлежат именно мне? Слишком уж много чужеродных идей, знаний. Всё это выглядело как замещение, кольцо поглощало мою сущность, и я медленно терял управление над телом. Не по своей воле оказался в этом Городе, так ещё и мыслю не как прежде. И точно вслух, в этот раз тихо нашёптываю, спорю сам с собой, сам себя осуждаю. Кольцо убивает в нетерпении снова стать частью Троебожия. Быстрее бы скинуть его, да со спокойной совестью прекратить дышать так тяжело.

Уже не знаю, далеко ли башня. Где иду? Как далеко ближайший свет? Тут даже эха нет, и шаги практически не слышны. Словно утонул в космосе, а тот и рад принять моё тело вместе с высохшей душой. Со слезами на глазах я ускорил шаг, обеими руками прижав посильнее кольцо к животу. Пусть больно, ведь это напоминает, что я ещё жив. Пускай болит сильнее и тянет из меня последние силы. Я жму как могу, пустившись в бег с полным размахом ног. Чуть поскальзываюсь, держу равновесие вопреки всей тьме, что окружила и щекочет за подмышки. Это стоит того, ведь свет мелькает перед лицом. Вонь пыли и подгнившего мяса становится отчётливее, впрочем, это не мешает концентрироваться на выходе из этого подземелья. А там опять Еретики. Словно все в городе получили сигнал о моём прибытии, и маленькие группы оборванцев расположились на каждом повороте, лишь бы не дать мне скрыться с абсолютной ценностью этого мира.

Само собой, они меня заметили. Предупредив друг друга, выстроились в ряд и прицелились. Маленькая точка сильнейшего жара разгорелась на бедре. В этот раз попали, один из Еретиков оказался особенно метким. От этого не могу прыгать из стороны в сторону, поэтому, закусив губу до крови, только сильнее рву к их позициям. Они опешили от такой наглости, опустив оружие в страхе. А я закричал со злости, подпрыгнул на камне и сапогом заехал одному в голову. Выбитые зубы полетели вместе со своим хозяином к земле. На ней растянулась растворяющаяся тень башни. Я уже у самого её фундамента, отбиваюсь от сумасшедших.

С размаха пнул самого молодого в висок. Тот с писком свалился на землю и схватился за голову. Ноги его затряслись, у рта образовалась слюнявая пена. Я не стал долго рассматривать выведенного из строя. Вместо этого схватил освободившийся ПП и проделал дыру в его, наверное, отце. Седой мужчина, от которого откровенно несло дерьмом, свалился со своим отпрыском, дырка в его спине от лопаток до копчика дымилась с приятным запахом мяса.

Ещё один Еретик подбежал вплотную. Я ударил его прикладом ПП прямо в глаз. Тот закрыл его рукой, но мне удалось разглядеть, как яблочко со зрачком, затянутым бельмом, ввалилось в череп и тут же покрылось красной плёнкой. Я пнул его дополнительно в пах, тот открыл морду, залитую струйками крови. Выстрел лишил его трети головы, и язык торчит, больше не закрытый верхним рядом зубов. Булькающее тело с дрыгающейся челюстью свалилось мне под ноги. Я на всякий случай оттолкнул его носком сапога, чтоб то не схватило мою щиколотку.

Остальные испугались, тут же побросали оружия, держащиеся на одном честном слове, и скрылись в той же тени, откуда я к ним прибыл. Их крики быстро растворились во тьме, где я оставил частички своего рассудка. Нечто забрало важную деталь меня и больше не вернёт. С гнетущим чувством утраты я двинулся дальше, в омерзении выбросив ПП. Подальше, чтоб не попадалось на глаза. Бесчестное оружие, принёсшее смерть. Пока не мою, но это лишь пресловутое везение. Его запас скоро закончится, я чувствую это каждой косточкой. С минуты на минуту меня раздерут на части, а потом Еретики примутся убивать друг друга за честь утащит кольцо Троебожию. Вижу это перед глазами, как назойливая картинка образ встрял так, что кроме него ничего не разглядеть. Даже башня на минуту пропала из планов, отошедшая в конец списка дел.

А в шее что-то колет, подбородок исходит жаром. Кольцо впечатывается в тело, принося огромное количество боли. Я прижал зубы к друг другу так сильно, что те треснули. Приглушенные щелчки отразились в ушах как удалённые выстрелы. Дёсны тут же опухли, погрузив язык в тесноту. Между губами скопилась кровь, осколки зубов впились в слизистую. Привкус металла лёг на внутренней стороне щёк, пытаясь добраться до гланд и дальше к желудку. А тот словно и рад принять немного крови, словно в жертву, лишь бы тело смогло бежать дальше. Обязанность перед самим собой и правда погнала словно плетьми, башня прямо передо мной. Она врезалась в почву так глубоко, что рябь её силуэта лёгким дребезжанием стелется по земле. Оно щекочет пятки, мне даже смешно. От хохота вылетают маленькие багровые капли, они быстро высыхают на песке и пропадают. Я постепенно сливаюсь с этим городом, пусть и не до конца осознаю, что потерял себя в этих землях ещё на подступе. Башня заберёт последнее. Я в этом уверен.

Поворот, за ним ещё один, верхушку башни уже не видно, зато толстенные своды её начала закрыли весь обзор. Монолитный камень выглядел внушительно, от него веяло холодом и вечностью, словно он всегда здесь находился. Задолго до появления людей на Земле, башня символизировала власть для кого-то ещё. И вот он я – человек, случайно получивший частичку силы, принадлежащей исключительно жителям этого строения. И кто там? Действительно ли Троебожие обитает среди этих стен? Спрятано от посторонних глаз, от цивилизаций, но вечно наблюдающее за всем, что происходит в Солнечной системе, одиноко бороздящей безжизненный космос.