Текст книги "Алая Завеса"

Автор книги: Роман Покровский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

– Даже мне охота.

– А теперь представь моё желание. Моё чувство мести. Но даже в таком состоянии я понимаю, что смерть одного лишь Иллиция не изменит ничего. Пора бы и тебе поучиться такому терпению.

Юлиан слушал и молчал. Третий бокал словно наполнился сам собой. Бутылка уже кончалась, но юноше казалось, что ею ограничиваться миссис Скуэйн не собиралась.

– Алая Завеса была создана специально для того, чтобы вести скрытую войну против истинных притязаний Молтембера. Только они знали правду. Они и Департамент. Даже Сенат Местоболя не знал. Они только финансировали наши оборонительные действия. И так вышло, что в этом ордене благороднейших и достойнейших людей завелась такая крыса, как Агнус Иллиций. Он знал всё. Абсолютно всё и без разбора сливал информацию Молтемберу. Потом, как ты знаешь, Уильям Монроук смог раскусить его, потому что прочитал невидимые письма. Иллиций его за это заманил в ловушку сепаратистов. Может, Молтембер его собственноручно убил. Этого мы не узнаем теперь уже никогда. Только вот Монроук был застрахован на случай своей смерти и сохранил записи в своём дневнике, который прятал у своей жены. Мы нашли дневник и всё узнали. Хотели убить Иллиция, но он бежал. Но было плевать. Иллиций пешка, он ничего не стоит без Молтембера. Поэтому весь этот суд – пустая трата времени. Мы должны использовать зелья правды на Иллиции. Использовать и больше узнать. То, что ты в присяжных, может и даст мне плюсы. Если, конечно, ты будешь голосовать за зелья правды. Я знаю, что слушать тебя никто не станет, но даже в таком случае стой на своём до конца.

– Как вы сказали, слушать меня не станут.

– Будь настойчивее. И не кажись полным идиотом, как ты очень любишь. Я искренне верю, что ты поможешь мне. Ведь я сегодня помогла тебе. Кто знает, что сделал бы Люций, если бы не моё влияние на него.

– Убил бы?

– Не убил бы. Но обязательно чего-нибудь придумал бы. Мало тебе не показалось бы.

Юлиан допил третий бокал вина и на этом твёрдо решил, что сегодня больше не будет. Итак он слишком много за день добился.

– Итак, ты хочешь узнать чего-нибудь ещё?

– По-моему, я и так слишком много знаю.

– И то правда. А теперь, будь добр, оставь меня одну. Иди занимайся своими делами.

6. Цветочник

«Думаю, что ту самую первую встречу я не забуду никогда. Никогда не забуду того томительного взгляда, который так пристально изучал моё лицо, будто бы оно действительно могло кого-нибудь заинтересовать. Скажу только, что я повёл себя тогда как полнейший идиот, и ещё долгое время был уверен, что упустил всё. Я называл это «проиграл»

Юлиан Мерлин, сентябрь 2010

Юлиан знал, что уже меньше чем через неделю ему предстоит выступить в качестве присяжного по делу Агнуса Иллиция и это одновременно и пугало его, и завораживало. Даже знание неизбежности того, что случится, не давало ему гарантий, что Люций Карниган не провернул какую-то глупую шутку.

Громко вздохнув, Юлиан взял в руку перо и открыл следующее письмо.

«Госпоже М.

От господина Р.

апрель 1993 г.

Без лишней лести спешу сообщить, что встреча с Вами была самым лучшим событием в моей жизни. Вы оказались не только прекрасны внешне. Вы оказались не менее прекрасны внтури. Никогда ещё мне не приходилось видеть в другом человеке частицу своей души. Не приходилось видеть в чужих глазах отражения своих.

Но моему разочарованию не было пределов тогда, когда Вы незаметно исчезли с нашей встречи. Как Вам это удалось? Вы использовали какое-то колдовство для этого или очаровали меня, заставив забыть думать о чём-то ином кроме Вас и уделят внимание мелочам? В любом случае замешано колдовство, ибо иначе Вы бы не смогли пленить моё сердце.

Я не намерен сдаваться и продолжу искать Вас и после этой встречи. На каком бы краю света Вы не оказались, будьте уверены – однажды я приду за Вами и заберу с собой. Я очень надеюсь на то, что вы будете не против.

Я не уверен, дойдёт ли до Вас это письмо, но я сделаю всё для того, чтобы это случилось. В то же время я вынужден сообщить, что и мне придётся на некоторое время отлучиться, ибо меня подстерегают проблемы, от которых мне, увы, не сбежать.

Не верьте надменному обществу – я не причиню Вам зла. Если угодно, я буду любить Вас вечно. Только дайте понять, что Вам это нужно. Тогда я заберу Вас с собой и мы будем счастливы вместе раз и навсегда.

Я предупреждал, что отлучусь, поэтому Ваш ответ прочитаю не скоро, и, тем более, не скоро отвечу сам. Но я обязательно напишу, поэтому ответьте мне. Ждите, и я вернусь.

Ваш покорный слуга,

Господин Р.»

Юлиан отложил перо в сторону и снова вздохнул. Он прочитал очередную бессмыслицу, предназначения которой не знал и не хотел знать.

На этот раз он всё перенёс гораздо легче. По крайней мере его не штормило, да и в обморок он падать не собирался. Как и не собирался открывать тайный проход к оккультическому кругу.

Он не оставил своих намерений раскусить Ривальду Скуэйн. Теперь он, по крайней мере знал, где она работает и что для большей части общества является уважаемым человеком и верным борцом за правосудие и закон.

Попытавшись перевести дух, Юлиан решил пошарить в книгах этой библиотеке.

Ботаника, история, биография, опять биография и опять история. Что может быть скучнее? Ах да, философия. В то же время ни единой книги по психологии.

А вот здесь уже гораздо интереснее. «Первичное обучение чёрной магии», «Духи и демоны. Навыки оккультизма», «Священный Экзорцизм», «Навык леворукого колдовства».

Более чем известно, что тёмное колдовство проходит через левую руку. Юлиану часто казалось, что из-за своей леворукости ему нужно было изучать тёмное колдовство, но потом переставал валять дурака и шёл с ранцем в школу. Быть может, эта книга создана специально для него и её стоит изучить?

А ещё лучше опять перестать валять дурака.

– Ты освободился? – неожиданно услышал голос сзади Юлиан, отчего чуть не обронил книгу.

К несчастью, это был не очередной демон, а кое-что похуже. Ривальда Скуэйн удостоила его личной аудиенции.

Поставив книгу обратно на полку, Юлиан ответил:

– Можно сказать и так. Дух переведу и снова стану писать.

– Не стоит. Идём за мной, у меня для тебя кое-что есть.

Этим кое-чем оказался костюм-тройка, который Юлиан ненавидел каждый раз, когда ему приходилось примерять его у деда. И, прямо-таки выглядеть идиотом.

– Этим костюмом вы заплатили мне за работу? – поинтересовался Юлиан, глядя на себя в зеркало.

– Нет. Костюм стоит гораздо больше, чем ты заработал. Знал бы ты, как мне было стыдно за твой внешний вид, когда ты появился в Департаменте.

– Но я не люблю костюмы, – начал противиться Юлиан. – Тем более эти жилеточки.

Он нарочито сделал лицо, выражающее отвращение.

– Ошибаешься. Тебе непривычно видеть себя в таком обличии, но тебе очень идёт. Мне даже неожиданно.

– Вообще то я себя часто таким видел. Надеюсь, что мне придётся побыть в нём только на третьем заседании вашего совета.

– Не разбрасывайся такими дорогими подарками, как этот. Завтра к нам придёт в гости семейство Лютнер и я не хочу, чтобы наш официант выглядел как вчера.

– Что? – удивился Юлиан. – Какой ещё официант? Я поднос-то уроню. И какие гости, когда такое происходит?

– Какое такое?

– Агнус Иллиций вернулся. И не просто так.

– Жизнь на этом не кончается. Эти дни я хочу провести на позитиве.

Семейство Лютнер было довольно стандартным и состояло из троих человек – седеющий и начинающий полнеть мистер Моритц, всё ещё старающаяся сохранить красоту и молодость при помощи различных уловок и ухищрений миссис Флеерта, а так же вполне себе миловидная дочка примерно возраста Юлиана, имени которой никто не удосужился назвать.

Юлиан на пару с Джо носился туда-обратно, постоянно меняя блюда, многие из которых нерадивые и искушенные гости не удосуживались даже доесть до половины. Признаться, о многому у Юлиана уже давно текли слюнки, но без разрешения Ривальды он не осмеливался попробовать ничего.

– Как всегда, великолепно, Ривальда, – учтиво сказал мистер Моритц, аккуратно вытирая свои роскошные усы.

– И ты бы подтянулась к нам в гости, – дополнила миссис Флеерта.

Одна только дочка молчала и явно получала мало удовольствия от сего действа, тоскливо и обреченно ковыряя маленькой ложечкой какой-то десерт.

Всё это Юлиан приходил от необычайной и не присущей Ривальде вежливости, которая исходила от её буквально струёй. А что ещё более странно, от неё просто-таки веяло нормальностью. Вот уж чего в этом доме не было никогда и в помине.

Когда гости уже начинали пить чай, к Юлиану на кухню ворвалсь та самая дочка Лютнеров.

– Добрый день, – с подозрением обернувшись по сторонам, произнесла она.

– Добрый, – так же подозрительно ответил ей Юлиан. – Тебя прислали сюда за мной?

– Да, я ищу официанта. Но никто меня за ним не присылал.

Юлиан не знал, что ответить на это, поэтому предпочёл просто промолчать.

– Не похож ты на официанта, – продолжила не очень ловко складывающийся разговор она.

– А я и не официант, – с презрением к самому себе ответил Юлиан. – Я в этом доме слуга. Мальчик на побегушках, если угодно.

– Любопытно. А у нас в доме нет слуг. Всё это время я смотрела на тебя и ты выглядел так, как будто очень хочешь есть. Причём меня съесть. Я вот, – она вытащила руку из-за спины и наконец-то присела на первый попавшийся стул. – Принесла тебе кое-что.

На небольшом блюдце находилось нетронутое совсем кремовое розовое пирожное.

– Не стоит. Миссис Скуэйн не морит меня голодом.

– Я настаиваю, – тоном школьной учительницы произнесла девушка, протянув блюдце Юлиану. После этого она вытащила из-за стола вилку и тоже протянула её Юлиану. Похоже, о этом доме она знала больше, чем Юлиан мог подумать.

Однако оказать столь милой и любезной девушки Юлиан не мог, поэтому с лёгким оттенком стыда принялся буквально пожирать пирожное.

– Пенелопа, – неожиданно произнесла девушка, едва сдерживая смех от зрелища трапезы Юлиана.

– Очень приятно? – едва не поперхнулся десертом новоиспеченный присяжный.

В ответ же он лишь лицезрел молчание Пенелопы.

– Ах, да, – попытался изобразить растерянность её собеседник. – Меня зовут Юлиан.

– Ух ты. Красивое имя. Почти как Пенелопа, – после чего её тон резко переменился на серьёзный. – Знал бы ты, как я устала от этого так называемого обеда. Как я устала слушать их бессмыссленные разговоры о пятом и десятом. Они такие надменные. Все. Изображают вежливость. Так охота сбежать на край света и увидеть наконец простых людей. Безо всяких этих штучек и торжественных приёмов.

– Ну так сбеги, – не мог придумать ничего лучше Юлиан.

– Так я и сбежала, – улыбнулась она. – Сюда, к тебе.

– Если ты говоришь, что я простой, то ошибаешься. Я хоть и слуга тут, но я внук самого сеньора Джампаоло Раньери. Того самого. Знаешь Джампаоло Раньери?

– Кто ж его не знает. Ну конечно. Внук сеньора Раньери работает официантом, – она всё же нашла в себе силы засмеяться. – Неважно. Шути, мне это нравится. Ты кажешься настоящим и живым.

– А я и не шучу, – с лёгким недоумением сказал Юлиан, но переубеждать никого не стал.

– Они таскают меня за собой везде. Понимаешь, везде. Как маленькую девочку, а ведь мне уже семнадцать. Даже хуже – как какую-то игрушку. Почему у меня нет младшей сестры, Юлиан?

– Я… Я не знаю, – неуверенно проговорил Юлиан.

– В то же время уже подыскивают мне мужа. А ведь мне всего пятнадцать. Мои родители идиоты, – выдохнула она.

– Не говори так. Могут услышать.

– А мне-то что? Что будет, если услышат? Выгонят меня из дома – так мне же лучше.

– Это к хорошему не приводит. Я вот от деда сбежал, и теперь нахожусь в плену у этой женщины. У Ривальды Скуэйн.

– У каждого свои скелеты в шкафу, – усмехнулась она, после чего с резко появившейся лёгкой улыбкой уставилась на лицо Юлиана. – Ну и свинья же ты.

– Чего?

– У тебя все губы в креме. Иди сюда.

Юлиан с уже присущим ему как черта характера недоверием приблизился к необычно девочки.

– Надо было кормить тебя самой, – пробормотала Пенелопа, аккуратно вытирая губы Юлиану салфеткой.

Такого Юлиану ещё видеть не приходилось. Именно того, что при знакомстве очень милая девушка вытирала ему губы, а он абсолютно не знал, что ему делать.

Очевидно, что она считает Юлиана за простачка и нищеброда, вылезшего из ниоткуда в поисках какой-никакой работы. Знала бы она, что никакая работа Юлиану не нужна и состояния деда хватило бы ему аж на две жизни.

– Вроде всё в порядке, – сказала она, отпустив наконец Юлиана. – Ещё хочешь?

– Нет.

– Я могу сделать чая. Хотя… Стоило подать пирожное с чаем, а не отдельно. Дурочка. Ну да ладно.

– Успокойся. Я не люблю чай.

– Что ж, – ещё раз улыбнулась она. – Тогда я могу покинуть тебя с чувством выполненного долга. Надеюсь, они уже собираются домой. До скорого, Юлиан Раньери!

– То есть ты здесь частый гость?

– Город не такой большой, как кажется. И мир тесен, – после чего она немедленно исчезла, оставив на душе Юлиана неисправимое впечатление.

Это был второй человек после Джо, который в этом странном месте пришёлся ему по душе. Жаль только, что увидеть ещё раз её шансов у него не так много.

Всё-таки стоило согласиться ещё на чай. Продлил бы тем самым общение по крайней мере минут на десять.

В течение всей этой недели Лютнеры больше не появлялись в доме у Ривальды Скуэйн, зато порой хватало других гостей. Как правило это были скучные коллеги по работе, представляющие из себя одинаково одетых тёток, напоминающих больше всего Ровену Спаркс.

Юлиана ждало разочарование, потому что в эти разговоры никто его не просвещал. Всё время, когда коллеги Ривальды гостили у неё, Юлиан сидел в своей комнате или помогал Джо в домашних делах. Это даже своеобразно задевало душу Юлиана, ведь Люций Карниган обещал ему нечто другое.

Про членство Юлиана в суде присяжных и вообще об этом суде Скуэйн вспомнила только непосредственно в ночь перед ним.

– Знаешь, что ты будешь делать завтра? – спросила она у него, когда они привычным образом пересеклись в гостиной.

– Я буду делать вид, что я присяжный? – решил блеснуть остротой Юлиан.

– Ты будешь присяжным, – уточнила Скуэйн. – И сделаешь всё для того, чтобы Депортамент принял меры по извлечению воспоминаний из Агнуса Иллиция. Равно как и всё сделаю я, что могу.

– Я думаю, что логичнее мне будет не открывать рта.

– Это право остаётся за тобой. Ты полноценный тринадцатый присяжный и имеешь такое же право голоса, как и все мы.

– Но сейчас вы навязываете мне свою точку зрения.

– И у тебя есть полное право не соглашаться со мной, – на полном серьёзе ответила Ривальда. – Но только подумай, что будет лучше. Для тебя и нашего общего дела. Уничтожить все хвосты. А отомстить Иллицию мы успеем.

– Я не могу рассуждать так красиво, как вы. Тем более на совете.

– Я умоляю тебя, не кажись там идиотом. Погладь свой костюм, приведи свою прическу в порядок. Кстати, почему ты до сих пор ещё не стригся? Можешь не стричься, но волосы расчёсывай.

Юлиану тоже никогда не нравилось, когда обсуждали его стрижку. Вернее то, что стригся он не так часто, как остальные его сверстники.

– Я сделаю всё, что смогу, миссис Скуэйн. И на суде тоже.

– А выбора у тебя и не будет. Иначе у Драго будет ужин из тебя.

Зловещая улыбка заставила Юлиана думать о том, серьёзно она говорит или нет. Впрочем, у Юлиана выбора никакого и впрямь не было, поэтому уже было всё равно. После этого треклятого суда он узнает все тайны Ривальды, а потом найдёт способ от неё сбежать. Одной той слежкой он не ограничивается, Юлиан обещал это себе. Теперь ему приходила мысль проследить за Ривальдой ночью, когда она как бы спит. Не верил он в это, а значит стоило проверить. С самого раннего утра она выходит на работу, возвращается домой и проводит там весь оставшийся день. Поэтому оставалась только ночь, для того, чтобы проделывать все эти штучки с оккультизмом и чёрным колдовством.

Утром, как показалось Юлиану, колокольчик зазвонил раньше, чем обычно, поэтому многим это его не обрадовало. После завтрака Ривальда добрые полчаса заставила провести его около зеркала, приводя якобы в порядок. Когда наконец он стал «выглядеть почти идеально для бродяги его класса», они наконец-то отправились в Департамент.

Сказать, что Юлиан волновался, значит не сказать ничего. Как ещё назвать то чувство, когда заставляют делать что-то ответственное, но к которому ты в то же время совершенно не готов? Это сродни тому, что его медленно протягивают сквозь узкую трубу, которая к тому же всё сужается и сужается, а конца всё нет и нет.

Однако всё пошло не так, как планировалось. Уже около входа какие-то люди перехватили Ривальду со словами:

– Миссис Скуэйн. Вас ждёт герр Сорвенгер.

– Якоб? – удивилась она. – Я опаздываю на очень важную встречу.

– Боюсь, что её не будет, – ответил худой мужчина в чудаковатой мантии. – У него для вас очень важная информация.

– Важная, говоришь? Где его найти?

– Он здесь. В кабинете мистера Карнигана.

– Юлиан, отправляйся со мной.

Юлиан кивнул и на этот раз они отправились не в подвал, а на второй этаж. В кабинет Карнигана Ривальда зашла без стука, чем, вероятнее всего, желала показать Юлиану свой вес в этом учреждении.

– Люций, мы же опаздываем, – сказала она, едва заметив коллегу-присяжного.

– Никакого заседания не будет, – послышался голос мужчины, стоявшего возле Карнигана.

– Что случилось, Якоб?

– Этой ночью Агнус Иллиций сбежал, – обернулся Сорвенгер с лицом, полным опустошения.

– Чего? – подорвалась Ривальда. – Как вы могли это позволить?

– Ривальда, я прошу тебя, – вмешался в разговор Карниган.

– Люций, с этим надо что-то делать! – не унималась Скуэйн. – О нет, Якоб, скажи, что это шутка.

– Ты же знаешь, Ривальда, что у меня плохое чувство юмора, – холодно ответил Сорвенгер.

– А эта шутка и несмешная. Как это случилось?

– Отправимся в участок, там всё узнаешь. Кто это с тобой?

– Он называет себя Юлиан Мерлин. Не беспокойся, он наш полноправный коллега.

– Да, – Сорвенгер буквально наглым взглядом принялся изучать Юлиана. – Что ж, время терять не стоит. В путь.

Как казалось Юлиану, Сорвенгер выглядел ещё более утончённо, чем Карниган, однако напоминал он человека того же типа. Строгое чёрное длинное пальто, весьма зауженные, почти молодежные брюки и среднего размера чёрные волосы, аккуратно зализанные назад. Наверняка работает над своей причёской Сорвенгер каждое утро, да ещё и так усердно, что раз за разом рискует опоздать на работу.

В участок Сорвенгер повёз Ривальду, Юлиана и Карнигана на своей машине, которая опять же ничем не отличалась от типичного такси. Всю дорогу он переговаривался с Карниганом о чём-то важным, а Ривальда же просто молчала, судорожно сдерживая дрожащие губы. Юлиан попросту ничего не осмеливался сказать, да и его тут никто практически не замечал.

Они приехали как раз в тот полицейский участок, с которого у Юлиана и начиналось знакомство с этим приветливым городом. На посту сидел всё тот же инспектор Глесон, который не обратил внимания на Юлиана в его новом обличии. Вероятнее всего, не узнал или вовсе забыл.

– Весь участок на измене, – сказал Сорвенгер, ведя троицу куда-то вглубь. – Каждый считает, что это его вина.

– А ты как считаешь? – спросила Ривальда.

– Я? Я не из тех, кто недоглядывает. Поэтому понятия не имею, кто это провернул.

Они спустились в подвалы, где, как Юлиан уже знал, располагались камеры для преступников, которые ожидали суда.

– Ну и холодно же тут, – проговорил он, оценив неприветливое помещение.

– Холод – это не самое страшное, что можно ощутить здесь, – зловеще ответил Сорвенгер, что Юлиан решил воспринять как шутку.

В три яруса слева и справа располагались с три десятка тёмных тюремных камер, большая часть которых была занята преступниками, как правило, весьма опасными. В такое место не засаживают рядовых воришек и мошенников. Это место для убийц. Поэтому около половины здесь смертники.

– Замок камеры взорван, – начал отчёт по случившемуся Сорвенгер, но Ривальда его перебила?

– У него же не могло быть с собой пиротехники? Якоб, скажи мне, что не могло.

– Исключено, – уверенно сказал Сорвенгер. – Не могло быть и отмычек. Магия здесь тоже не действует?

– Но тогда как? – не унималась Ривальда. – Как это могло случиться, Якоб?

– Мы лицезреем то, что лицезреем, – ответил вместо него Карниган. – Если Иллиций смог это сделать, то был способ. Сейчас главное не понять, как он это сделал. А попытаться его найти.

– Мы сразу же отправили отряд на его поиски, – сказал Сорвенгер. – Ещё ранним утром. Пока они прочёсывают город и окрестности, и, если он здесь, он будет обязательно найден.

– Обязательно? – возразила Скуэйн. – Он и отсюда сбежать не мог, поэтому нельзя ни о чём говорить наверняка.

Неожиданно в разговор вмешался Юлиан:

– А он не мог что-нибудь пронести внутри себя?

Карниган и Сорвенгер с удивлением на него посмотрели:

– Мальчик, мне кажется, что ты говоришь чушь, – сказал коллега-присяжный.

– Во всяком случае он пытается, – ответила Скуэйн. – Вы не пробовали опросить других заключённых?

– Пробовали. Никто ничего не знает. Кто-то говорит, что спал, а кто-то элементарно не помнит, – продолжил отчёт Сорвенгер.

– Он самый великий из нас! – воскликнул какой-то старый заключённый вдалеке.

– Он самый жалкий даже среди вас! – возразила Ривальда.

– Не трать время на них, – парировал Сорвенгер. – Я обещаю тебе, мы найдём его. И тогда вы сможете осудить его согласно закону. И приписать ещё побег.

– Память-то ему хотя бы стёрли? – поинтересовалась Ривальда.

– Насколько я знаю, да, – ответил Люций Карниган. – Это даст нам преимущество.

– Если только он не украл свои воспоминания обратно из Купола Забвения, – поостерёг работников Департамента Сорвенгер.

– Для этого ему пришлось бы проникнуть ещё и в Департамент, – сказал Карниган. – Не много ли этого для столь жалкого преступника?

– Для него слишком много уже того, что он получил, – ответила обоим Ривальда. – Если в ближайшие два дня он не будет пойман сам, я отправлюсь на его поиски сама. И накажу так, как хочу я.

– Ривальда, – обратился к ней Сорвенгер. – Я хочу знать, что всё хорошо. Скажи мне, что с тобой всё хорошо и ты не наделаешь глупостей.

– Со мной всё хорошо, – с тоном, выраженным недовольства, ответила Ривальда.

– Я должен быть уверен в этом. Хочешь ты этого или нет, но вечером я заеду к тебе. Всё проконтролирую.

Когда они покинули полицию, Ривальда выглядела полностью убитой и едва сдерживала истерику и агонию. Юлиану даже страшно было находиться рядом с ней, так как гнева такой женщина как она, он боялся больше всего. На работу она возвращаться не стала, поэтому прыгнула на первый попавшийся троллейбус и уехала домой. Надо сказать, сам факт езды на троллейбусе Юлиана очень удивил, но чего человек не наделает в таком состоянии?

Якоб Сорвенгер своё слово сдержал – к семи часам он и впрямь приехал в гости к Ривальде. К этому времени Джо и Юлианом уже был накрыт стол для ужина, и, надо сказать, он отличался от того, который был предназначен для семейства Лютнер. Юлиан сходу не сказал бы чем именно, но в глаза бросалось то, что еды тут было меньше, а вина больше.

Он протянул мокрое от дождя пальто в руки Юлиана и тот вежливо повесил его на вешалку. При этом в очередной раз ощущая себя полным ничтожеством.

– Приветствую ещё раз, Ривальда, – учтиво сказал он, войдя в гостиную. – Как вышло так, что твой паж оказался просвещён в дела Департамента?

– Я так захотела, – сухо сказала она.

– Многим может показаться, что ты злоупотребляешь своими служебными полномочиями. Хм… Я достал другого вина, – из-за пазухи он вытащил небольшую бутылку с красным содержимым. – Вот, с лучших виноградников моего дяди. Даже у него её выманить трудно.

– Отлично, – равнодушно произнесла Ривальда. – Выпьем сегодня две бутылки.

– О нет, мне ещё вести автомобиль.

– Выпью одна, – всё тем же тоном сказала Скуэйн. – Никаких новых известий нет?

– Обчесали весь город от и до, – с сожалением сказал Сорвенгер, присев наконец за стол напротив Ривальды. – Никого не нашли. Опрашивали очевидцев, так кто-то что-то видел, но до конкретики не доходило. Глесон собирается выяснить, сколько людей этой ночью покинули город на поезде без билета, зайцем.

– Логично, – кивнула Ривальда. – Он же должен был на чём-то уехать. Если его не дожидалась машина со сговорщиками.

– О нет, Ривальда. Не ищи никаких заговоров в этом. Преступник попался и преступник сбежал. Мы его найдём, потому что он один, а нас много.

Неожиданно в гостиную ворвался с Джо с огромным посеребреным подносом с не менее огромной крышкой.

– Ваша рыба, господа, – поклонился он. – Инспектор, – сказал он в сторону Сорвенгера, видимо таким образом его приветствуя.

Сорвенгер в ответ лишь сухо кивнул.

– Юлиан, ты должен помочь мне, – сказал Джо, поставив поднос гордо в середину стола.

Юлиан отправился с ним на кухню, но ничего путного там не услышал.

– Что за дела, Джо? – спросил Юлиан.

– Нет никаких дел. Им надо поговорить о чём-то важном. Тебе и мне там не место.

– Но, Джо! Я очень-очень хочу послушать.

– Даже не думай. Иначе вылетим мы вместе с тобой из этого дома. И не забывай – я здесь живу много лет и другого дома у меня нет.

– Хорошо, – недовольно кивнул Юлиан, после чего они отправились с Джо на крышу пить кофе.

Как сказал Джо, Ривальда и Сорвенгер их больше не потревожат, поэтому можно отдохнуть. Джо снова без перерыва что-то рассказывал своему юному другу, и половину из этого Юлиан с чистой душой пропускал мимо ушей.

Однако он всё же слышал то, что гражданская война Джо никак не затронула – в то время он тоже работал дворецким, но на далёких островах, докуда войне было очень и очень далеко. Потом старые хозяева умерли, Джо остался без работы, и вскоре после окончания войны приехал в Зелёный Альбион, так как надеялся здесь найти своего брата.

– Брата я так и не нашёл. Этого старого плута. Зато меня нашла миссис Скуэйн и наняла на работу. На неё тогда косовато смотрели. Действительно – невесть откуда появилась молодая ещё девушка с завидным состоянием и чуть ли не сразу заняла должность в Департаменте. Кто ж рискнёт пойти работать к ней? Эх, если бы не эта золотая женщина, что бы было со мной? Был бы бродяжкой на улице. Или гнил в тюрьме, там хоть крыша есть. А, скорее всего, сдох бы в какой-нибудь канаве.

Повеяло холодом.

– У тебя же ведь есть дом? Да, Юлиан?

– Даже два. Я внук Джампаоло Раньери.

– Ну ты и шутник.

Уже наступила глубокая ночь, но признаков того, что Сорвенгер ушёл, Юлиан так и не заметил. Он уже начинал сомневаться, что инспектор вообще собирается отсюда сегодня уходить.

Больше всего Юлиана удивило с утра то, что он проснулся не от звука назойливого и протяжного колокольчика, а от ослепительных лучей солнца из окна. Неужто этот позолоченный злодей всё-таки сломался?

Всё ещё сонными глазами Юлиан взглянул на пристально смотрящий на него портрет Гуса Айдура, в глазах которого читался жуткий упрёк по поводу того, что он проспал и провёл Ривальду Скуэйн. Это побудило Юлиана за считанные секунды одеться и спуститься вниз.

Но встретил он там лишь безмятежно оглядывающего цветы на подоконники дворецкого.

– Привет, Джо, – сказал Юлиан, глядя на него с лестницы. – Миссис Скуэйн убьёт меня?

– За что? – удивился Джо. – Она в своей спальне. Взяла выходной.

– Выходной? У неё бывают выходные?

– Не так часто, как хотелось бы.

Гостиная была уже убрана и следов вчерашнего ужина не осталось. Вообще ничьих следов не осталось, в том числе и следов Сорвенгера. Во всяком случае в прихожей никакого мужского чёрного пальто не висело.

Ривальда Скуэйн спустилась с параллельной лестницы уже через несколько минут. Начала она день с очень любезных приветствий:

– Отвратительный день. Мерлин, почему ты не приготовил мне завтрак?

– Но меня же никто не разбудил, – растерянно проговорил Юлиан.

– А сам не мог догадаться? Будильник поставить или что-нибудь в этом роде. Или ты хочешь, что будить тебя всегда должна я?

– Нет, конечно, – замешкался Юлиан.

– Ну и с глаз тогда долой, – огрызнулась она. – Справлюсь без тебя.

– Я могу сделать глазунью, – принялся оправдываться Юлиан.

– Я сказала – с глаз моих долой!

Она взмахнула рукой, после чего горшок с цветами, за которым как раз ухаживал Джо, взлетел и с силой ударился о противоположную стену. Само собой, он разбился, чем немало напугал Юлиана.

– Простите, – пробурчал он. – Я больше не буду.

– Так, – неожиданно Ривальда остановилась и присела прямо на лестнице. – Теперь ты мне должен цветок. И горшок. Горшок с петуниями.

– Но я же, – начал бормотать Юлиан, однако вовремя успел понять, что к чему и вовремя заткнулся.

– Так, всё. Марш в цветочный магазин за петуниями, видеть тебя здесь не хочу. Джо, сделай мне чай!

– Но у меня нет денег, – с полной обреченностью сказал Юлиан.

– Какой же ты идиот.

Она спустилась в гостиницу и залезла в первый попавшийся шкаф, откуда уже через минуту вытащила несколько двадцатифунтовых банкнот.

– Держи. Это твоя зарплата, которую ты потратишь на цветы. Понял?

– Понял.

– Тогда марш.

Эта фраза придала Юлиану стимула поскорее уйти отсюда. По крайней мере, он рассчитывал ещё как можно дольше не видеть Ривальду. По крайней мере, в таком предельно нервном состоянии.

Он не спросил ни о ближайшем цветочном магазине, ни тем более как до него добраться, а оделся буквально за пять минут и убежал из дома.

На улице ему посоветовали магазин «Прелесть Анны» четырьмя кварталами ниже. Ему упорно и подробно описывали правильную дорогу туда, но по своему обыкновению добрую половину услышанного Юлиан пропускал мимо ушей.

Поняв только, что отличным ориентиром будет собачий приют, он бегом отправился вниз по улице. И нашёл «Прелесть Анны» через добрые полчаса. Это магазинчик напоминал частичку лета среди города, который уже почти поработила осень. И справа и слева весь фасад был украшен многочисленными разноцветными цветами, многие из которых Юлиану и вовсе приходилось видеть впервые.

Похоже, что очередь была синонимом этого магазина, поэтому, прежде чем добраться до кассы, пришлось несколько минут постоять. Но и тогда он не смог купить цветов.

– Пенелопа! – радостно закричал Юлиан, увидев девушку, открывшую дверь.

Та сначала не поняла происходящего, так как увлеклась очередью, но в итоге заметила парня.

– Ого. Привет!

– Не хочешь поменяться со мной? – любезно предложил Юлиан.

– Чего?

– Местами в очереди! – он принялся показывать пальцами то, что хотел. – Поменяться со мной.

– Не стоит.

– Нет-нет. Теперь я настаиваю.

Пенелопа сухо кивнула и в обход всей очереди отправилась на кассу.

– А всё же полон город настоящих джентльменов! – восхвалила Юлиана пожилая женщина, находящаяся в конце очереди.