Текст книги "Алая Завеса"

Автор книги: Роман Покровский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

Роман Покровский
Алая Завеса

1. Беглец

«Я видел только огонь. Я не знал, что будет, когда я пройду сквозь него.»

Юлиан Мерлин, сентябрь 2010

Юлиан сбежал прямо так, в одних кедах и джинсах, не захватив с собой совсем никаких вещей. Ему сейчас было совершенно не до них, ибо волновало многое другое.

Он представлял, что его дед, Джампаоло Раньери, мчится в своём строгом костюме в клеточку за ним, с ружьём в руках, и периодически стреляет из него. Никаких звуков ушами Юлиан не слышал, но они отчетливо звучали в его голове.

Ещё немного и он убил бы деда, подумалось Юлиану. Спроси его за что – Юлиан не смог бы ответить. Он представлял это более чем хорошо, но сформулировать мысль не представлялось возможным.

Он поймал самый первый автобус, идущий по дороге, и без раздумий запрыгнул туда. Юлиан даже не стал читать, куда он уедет, так как ему было глубоко плевать.

Лишь бы подальше отсюда. Хоть на край света. Хоть на холодный север.

В автобусе было всего одно свободное место, да и то оно находилось возле какого-то старике в шляпе, от которого так и веяло ложной мудростью. Если бы он был одет в такой же костюм в клеточку и не носил такой длинной бороды, Юлиан с легкостью спутал бы его со своим дедом.

Он плюхнулся на сиденье, даже не спросив на это разрешения.

Дед наверное спал, потому что в этот момент резко встрепенулся и протер свои очки, после чего наглым взглядом уставился на Юлиана.

Действительно, как есть дед. И на вид лет сто, не меньше.

– А какая дорога завела тебя в Зеленый Альбион, мой юный путник? – после недолгого молчания спросил старик.

Не хватало Юлиану только умных слов. Наслушался от своего деда.

– Честно говоря, я и не знаю, что еду туда, – опрометчиво ответил юноша.

– Едешь, не зная куда. На пути к вечности и неизведанному. Красиво, юный друг.

Юлиан предпочел не отвечать. Не время и нет смысла.

– Наверняка, из дома сбежал? – поинтересовался назойливый дед.

– Что-то вроде того, – не стал скрывать Юлиан.

– Это столь же авантюрно, сколь и бессмысленно. В конечном итоге ты поймешь, что дома лучше и захочешь туда вернуться. Сам много раз так делал, сам много раз жалел и возвращался.

Дедушка, не учи меня жизни, подумалось Юлиану, но вслух он этого сказать не осмелился.

Да и не требовалось. У Юлиана появилось ощущение, что дед прочитал его мысли.

– Не пожалею, – пробормотал юноша.

– Чем тебя так манит неизвестность? Чем отталкивает родной дом? Неизвестность чарует, но чарует до тех пор, пока в неё не вступишь. Ею пресытишься в первый же день, да только вот она может и не отпустить обратно. Она станет проклятьем, ты возненавидишь её и не сможешь полюбить.

Юлиан очень не любил таких мудрых и вроде как красивых слов. Если бы ему нравилась подобного рода философия, он бы всё-таки поступил в какой-нибудь университет или академию и там освоил бы это до совершенства.

В любом случае, дед смог пристроить бы его куда угодно. Более того, он на этом настаивал. И именно это являлось одной из причин конфликта между дедом и внуком, а скорее всего даже отправной его точкой.

– Я не в неизвестность отправляюсь. Я покидаю человека, который не может оставить меня в покое.

Этот человек, сеньор Раньери, очень уважаемый во многих слоях общества. Но сколь он уважаем, столь же и невыносим.

– Минутная слабость сподвигает нас на очень необдуманные поступки вроде этого. Гораздо проще перетерпеть…

– И это снова случится, – перебил старика Юлиан.

Ему так хотелось сейчас блаженного одиночества. Откинуться на сиденье, закрыть глаза и думать, думать, думать. Ругать в душе деда, представлять другую жизнь, мечтать о непостижимом. И единственное условие для этого – тишина. Элементарная тишина, которую ему этот старик не может обеспечить.

– Я прожил в несколько раз больше, чем ты, и хорошо знаю, что говорю. Главная ценность – это близкие люди. И беден тот, у кого они отсутствуют. Я стар, у меня уже никого не осталось. И я глубоко одинок. Я был бы несчастен, если бы не нашёл в себе увлечения помогать потерянным душам вроде тебя, мой юный друг.

Только вот Юлиану эта помощь не требуется. Ему требуется тишина. Ему требуется одиночество, по крайней мере временное.

– Я не потерян, – возразил Юлиан.

– Тебе так кажется, мой юный друг. В тебе говорят гнев и злость. Маленькие люди вроде тебя вообще очень склонны к этому. Я и сам был очень горяч в твои годы. Как уже говорил, сбегал из дома. Ссорился с близкими друзьями, порой даже навсегда. А сколько раз ругался с женой… И не счесть. Но теперь, когда её нет, я понимаю, что всегда любил её больше всей жизни. И все эти ссоры были обусловлены лишь боязнью её потерять. Я могу перечислить сотни причин, почему так часто был ей недоволен, но все они по сути ничтожны. А какие причины недовольства своим дедушкой у тебя?

– Дедушкой? – удивился Юлиан. – Я же вам ничего не говорил про дедушку.

– А мне и не надо было. Ты сел в автобус возле усадьбы сеньора Джампаоло Раньери. Как же я мог не догадаться?

– Неужто мой дед и впрямь такой известный?

– Да. Он известный, выдающийся и несомненно хороший человек. Когда-то мне приходилось быть его психиатром. Я помог ему, а он помог мне. Помощь, пусть и обоюдная, не забывается никогда.

– Он может только платить, – съязвил Юлиан.

– Я это не имел в виду. Да, он щедро мне заплатил. Но, скажем так, в деньгах я сильно не нуждался. Не буду скромничать – я один из ведущих психиатров Зеленого Альбиона, да и всей провинции, стало быть. Когда я лечил его, одновременно он лечил и меня. Он помог мне смягчить тоску по моей жене. На такое способен только золотой человек. Так вернемся, пожалуй к тому, с чего я начал. Какая первая причина недовольства им?

Юлиан секунду помялся и всё же открылся:

– Я закончил школу весной. И он хотел пристроить меня в Академию Принца Болеслава. Не спросив меня – хочу я того или нет. Надо ли мне это или ему.

– Очень стандартная проблема. Я уже и не сосчитаю, сколько раз ко мне обращались юнцы с этой проблемой. И всегда ответ один. Дед хочет видеть в тебе большого человека. Хочет тебе светлого будущего, а не туманного. Академия дала бы тебе не только документ об образовании, но помогла бы тебе найти себя. Он видит, насколько ты потерян.

Звучало совсем неубедительно. Юлиан слышал эти слова за прошедшее лето бесчисленное множество раз. От всех, кто только мог. И всякий раз проносил это мимо своих ушей.

Ему и не требовалась помощь психиатра. Ему просто не повезло со спутником.

– Мне хватит того, что я получил в школе, – сказал Юлиан, – я сам хочу строить свою жизнь. Не обращаясь за помощью к родственникам.

– Но оплатил проезд ты деньгами своего деда. И за всё лето не заработал, наверняка, совсем ничего. Это ли не заблуждение? Можешь ли ты выделить ещё одну причину своего недовольства?

– Он не хочет меня слушать. Он не разделяет моих интересов. Он хочет, чтобы я прочитал огромную книгу про его родословную. А я не хочу. Зачем мне вспоминать его прошлое?

– Незнание прошлого порождает неспособность строить будущее. Твой дед происходит и дворянского рода, однако всего в жизни он добился сам. Без знаний, полученных им из прошлого, этого сделать бы не удалось.

– Сейчас это не очень актуально.

– Я объяснил тебе его мотив. Его правильный мотив. Оба твоих недовольства совсем необъективны. Поэтому прошу озвучить третье.

– Он распределяет мой распорядок дня, – чуть призадумавшись, сказал Юлиан. – Будит меня чуть свет. Не дает мне возможности гулять, сколько я хочу. Держит меня словно в клетке. Заставляет есть, одетым в парадную одежду. Заставляет держать ложку и нож в правой руке, а у меня это плохо получается. Я ненавижу правила этикета.

– Твой дед человек старых устоев. Этикет – это неотъемлимая часть любого дворянина. И поверь, многим это совсем не нравится. И твоему деду не нравится.

– Писать он тоже заставляет меня правой рукой. А я так и не научился, – вновь перебил старика Юлиан. – А я и сам умею думать. Если что-то удобно делать одним способом, зачем насильно прививать другой?

– Старые устои, – повторил старик, – которые многим не нравятся.

Водитель резко тормознул, и Юлиан едва не слетел с сиденья. Автобус подобрал какого-то бедолагу, однако ему пришлось довольствоваться стоячим местом.

– Есть законы, придуманные не нами. В том числе и не твоим дедом, – продолжил старик. – А чтить обычаи мира, в котором ты живешь, ты обязан.

– Я хочу быть свободным. Делать то, что хочу, не оглядываясь на мнения других.

– В твоем возрасте все революционеры. Но, если ты продолжишь мыслить в том же духе, станешь тем, кто течет по течению и ничего не меняет. Сдержанность – один из залогов успеха.

– Вы сказали, что в молодости были примерно таким же, как я. Но видитесь вы мне вполне успешным человеком.

– Никто и не спорит, – сказал дед. – Но я могу сказать, что однажды тоже встретил… Образно так сказав… Встретил своего старика в автобусе. Который раскрыл мне глаза. Который убедил и наставил на правильный путь.

– И вы сразу вернулись домой?

– Нет, конечно. Осознание пришло многим позже. Но я безмерно рад, что оно пришло. И до сих пор оно во мне и никуда уже не денется.

– Сожалею, я никогда не слушаю чужих мнений, – сказал Юлиан.

– А ты смел, – похвалил его старик, – наверное, даже смелее, чем я был. Плавно я постараюсь угадать следующую причину. Дед забрал тебя от матери, не спросив твоего мнения?

– Да, – вздохнул Юлиан, – вы правы.

Этот старик определенно умеет читать чужие мысли. Другого объяснения Юлиан придумать не мог.

– И чем же это обосновано, по твоему мнению?

– Тем, что он тиран…

– Нет. Всё однозначно. Он просто любит тебя. Скучает по тебе и хочет тебя видеть. Разве сложно докопаться до такой элементарной истины?

– Если бы любил, понимал бы меня, – возразил Юлиан.

– Я уверен, что даже если бы он слышал всё, что ты о нём сейчас сказал, он простил бы тебя и продолжил любить. И, когда у тебя появится свой внук и тоже станет взрослеть, история повторится. Но ты будешь любить его. Всегда.

– Я буду любить свою жену, детей и внуков настоящей любовью. Буду стараться делать для них то, что они по-настоящему хотят. А не чего хочу от них я.

– Не раскидывайся такими словами, покуда не повзрослел. У меня есть внук и внучка, но они очень далеко и я несколько лет их не видел. Но более всего мечтаю снова обнять их. Думаешь, я никогда не ссорился с ними? Думаешь они не были злы на меня и не кидали в меня проклятья? Было всё. Но всё перечеркнуто словом «любовь».

Слова звучали всё убедительней, но Юлиан совсем не хотел их слушать. Он сделал свой выбор. И не отступит от него, пока не удостоверится в том, что было лучше. А это, он был уверен, не случится ещё очень и очень долго.

– Сеньор Раньери злится на тебя сейчас, как на дьявола. И завтра будет злиться. А после что? Он впадет в грусть, станет убиваться, что, возможно, обидел тебя, и сделает всё, для того, чтобы вернуть. Тебе охота, чтобы дед переживал и маялся?

– А ему охота, чтобы я занимался тем же?

– Ему неохота. Ему охота сделать тебя человеком. Сейчас ты совершил серьёзный поступок и это, можно сказать, приблизило тебя на шаг к взрослости. А деду добавило седых волос и бессонных ночей.

– Он всегда хорошо спит, – сказал Юлиан, – храпит так, что слышно мне на втором этаже.

Старик неожиданно громко рассмеялся и Юлиану стало от этого немного не по себе. Он смотрел на старика недоуменным и серьезным взглядом, но тот не реагировал. Ему было смешно, что его ровесник храпит.

Люди на других местах тоже смотрели на него, но по большей части им было всё равно.

– Совсем скоро мы приедем, – оклемавшись от смеха, произнес старик, – тебе приходилось раньше бывать в Зелёном Альбионе?

– Я был там много раз, но мне больше нравится Свайзлаутерн.

– Ты там живешь? Это совсем маленький город на фоне Зелёного Альбиона. Кремовый рай, как многие его называют. Признаюсь, вкуснее шоколадных пончиков, чем там, мне отведывать не приходилось.

– Клубничные пирожные там гораздо вкуснее, – ответил Юлиан, однако теперь в его глазах читалось безразличие.

Он совершенно неожиданно выговорился было совершенно незнакомому человеку и теперь сомневался, правильно ли сделал. Он не привык доверять чужим людям. Он не открывал душу даже родным. Юлиан всё держал в себе. Потому что все его переживания и проблемы – его. Его достояние и его богатство.

– Сладкоежка, стало быть? – поинтересовался старик.

– Нисколько, – возразил Юлиан, – я бы предпочел жареную колбаску, чем самое вкусное пирожное.

– Похвально. Сладкое часто вредит здоровью. Хотя, думаю, что тебе на здоровье сейчас, грубо говоря, плевать. А к старости начинаешь задумываться о нём. Когда для ходьбы всё чаще используешь третью ногу, – старик немного улыбнулся и неуклюже указал на стоящую возле него трость.

Она была выполнена в стиле Реннесанса, а ее основание украшала фигура драконьей головы. Наверняка, вещь раритетная и стоит немало.

Сейчас старик прочитает его мысли и назовёт цену трости. Ещё и похвалится этим. Но сего не случилось.

Они въехали в город. Юлиан с лёгкостью узнавал крыши многоэтажек и магазинов, во многих из которых ему уже приходилось бывать. Вечерело. Справа пронесся стремительно уходящий поезд. Что-то подсказывало Юлиану, что поезд уходил в Свайзлаутерн. На мгновение Юлиану вдруг захотелось оказаться в нём и умчаться навстречу ночи в родной дом. Проверить свою коллекцию спортивных карточек и погладить собаку. Почему он подумал про собаку?

Всю дорогу до платформы вокзала старик молчал, что не могло не радовать Юлиана. Может быть, он наконец-то устал говорить и предпочел отдохнуть и дать отдохнуть Юлиану? Было бы совсем неплохо.

Но старик снова прочитал его мысли и спросил:

– А куда теперь?

– Я не знаю. Что-нибудь придумаю.

– Скажем так, здесь ты не пропадёшь, – усмехнулся старик, – в гости не зову, потому что дел полно. Но если вдруг понадобится какая-то помощь, буду рад, если обратишься ко мне.

Он залез в левый внутренний карман своего пиджака, и, пару секунд поковырявшись там, вытащил небольшую фиолетовую карточку, вручив её Юлиану.

– Мой номер телефона, – сказал он, – тебе никогда не помешает. Меня зовут Грао Дюкс.

Юлиан молча кивнул, но своего имени называть не стал. На карточке черными чернилами были написаны четыре цифры «1166», а снизу замысловатая роспись случайного попутчика.

– Твоего имени не спрашиваю, – произнёс Грао Дюкс и медленно привстал.

Пора было выходить.

Юлиана уже в полной мере пугала способность старика читать его мысли. Все психиатры умеют это делать или только этот экземпляр? Этим положено владеть данной профессии?

Юлиан тоже привстал и пропустил его вперёд. Какие-то правильные манеры всё же разыгрались в нём.

На вокзале было всё так же сравнительно многолюдно. Кто-то ещё собирался куда-то ехать. Юлиан не собирался никуда.

Справа и слева сновали конвои местной полиции, отлавливающие мелких преступников и следящие за подобием порядка. Но Юлиана они совершенно не интересовали. Теперь его интересовало только то, куда идти дальше. Злоба на деда не утихла и возвращаться к нему он не хотел.

Как и не хотел блуждать всю ночь по улице, как бродяжка.

– До скорой встречи, мой юный друг, – улыбнулся Грао Дюкс, и, опершись на трость, двинулся к только что подъехавшему автомобилю.

Он сел на заднее сиденье, а это значит, что за ним приехал личный водитель. Совсем как дед. Тот тоже никогда не ездит сам.

Машина загремела и уехала прочь отсюда, оставив Юлиана совсем одного в это уже не таком приветливом месте.

Что ж, до скорой встречи.

2. Арестант

«Необдуманные действия порой приводят к самым неожиданным последствиям. Но я не думал, что закон подлости имеет такое чувство юмора.»

Юлиан Мерлин, сентябрь 2010

Начало новой жизни выглядело не совсем определенным, однако Юлиан ни о чём ещё не жалел. То, что он сделал, выглядело единственным верным выходом из той ситуации, в которую он попал.

Само собой, Юлиан не собирался звонить Грао Дюксу, потому что хорошего от него он снова узнает мало. Убеждать его в правоте деда нет совершенно никакого смысла, тем более если это делает совершенно незнакомый человек.

Скорее всего, Дюкс был прав, когда говорил, что Юлиан в Зеленом Альбионе не пропадет. Это утверждение было бесспорным, особенно учитывая то, что кое-какие деньги он с собой взял. Деду, конечно это не понравится, тем более Юлиан не ставил в его известность об этом. Но какое дело до этого Юлиану, если дед сейчас уже очень далеко?

Он засунул в кошелек визитную карточку Грао Дюкса, однако после недолгих раздумий вытащил её обратно и ещё раз подробно изучил то, что было написано на ней. Не так уж интересно – он убедился в этом ещё один раз.

Сентябрьские вечера были не самым теплым временем, поэтому Юлиан счел первой задачей спрятать руки в карманы. Однако его удивление преумножилось в несколько раз, когда он обнаружил в левом кармане ещё чью-то руку.

Ну конечно, вор-карманник!

Юлиан не смог заметить лица этого парня в капюшоне, тем более что он оказался ловким и с неплохой реакцией, что позволило ему сразу же дать дёру.

Кошелек украсть он успел, поэтому Юлиан сдаваться не собирался. Пару лет назад Юлиан считал своим долгом устраивать каждое утро пробежку в несколько миль, оттого не считал себя обиженным в плане скорости. И погоняться он очень любил.

– Стой! – протяжно заорал Юлиан в спину вору и побежал за ним.

Тот совершенно не обращал на юношу внимания, устремляясь вдаль. Юлиан был быстрее, но когда они достигли темным переулков, всё изменилось. Карманник, похоже, очень хорошо знал все эти лабиринты, а вот Юлиан был здесь впервые.

Но и так он сдаваться совсем не собирался, поэтому только прибавил ход.

Преступник скрылся за старой помойкой и рванул в какой-то переулок направо, намереваясь найти способ обмануть Юлиана. Но не успел.

Тот вытянул вперед длинную левую руку и опрокинул ей ничего не ожидающего карманника. Он с грохотом плюхнулся на грязную землю и Юлиан запрыгнул сверху на него.

– Верни мои деньги, и я отпущу тебя отсюда живым! – в порыве гнева кричал Юлиан.

Теперь он хорошо видел лицо того, кто его обокрал, и оно явно не было одушевляющим.

Юлиан думал, ударить его или нет. Это не так легко делать, особенно когда смотришь жертве в глаза и понимаешь, что получать по лицу ей совершенно неохота.

Мало ли что могло заставить воришку пуститься на такой шаг – винить его полностью было явно нельзя.

– Вытаскивай деньги! – ещё громче заорал Юлиан, не обращая внимания на тщетные попытки выбраться из жесткого захвата.

Особой физической силой Юлиан не отличался, однако преступник был совсем тощим и ростом был явно ниже.

– Какие ещё деньги? – послышался голос из-за угла, что заставило Юлиана обернуться.

Одно другого хуже. Это полицейский.

– Впервые что ли на заработок вышел? – спросил появившийся второй.

– Кто ж так громко орёт, совершая грабёж? – продолжил первый.

Спереди появился ещё один полицейский и Юлиан понял, что теперь, даже если воришка и сможет вырваться, убежать ему никуда не удастся. И деньги свои теперь Юлиан точно вернёт.

– С трудом поймал, – похвастался Юлиан, отпуская воришку.

Он ожидал, что сейчас полицейские поднимут карманника и наденут наручники на воришку, но этого почему-то не случилось.

– Конечно, мы оценили твою работу, – засмеялся один и полицейских, кивая второму, – с трудом поймал он. Хвалится ещё.

– Что? – опешил Юлиан, когда наконец-то понял, что произошло.

Карманник, обокравший пять минут назад Юлиана, сделал совсем уж жалкий вид, когда один из полицейских подошёл к нему.

– Вы не пострадали? – спросил он.

– Всё обошлось, медицинская помощь не требуется, – ответил мошенник, усиленно изображая хромоту.

– Это отлично. Боюсь, вам придётся дать некие показания в отделении.

Юлиан в бешенстве вскочил на ноги и закричал:

– Это не я грабитель, а он! Он стащил у меня кошелёк и я погнался за ним, чтобы вернуть его! Не более того.

– Ну да, – сказал полицейский, разговаривающий с воришкой, – а я опаздываю на ужин с королевой, и мне некогда трепаться.

– Я… Я с легкостью докажу, что виновен он, – не унимался Юлиан, – он украл у меня кошелёк. Кожаный, коричневый. Там внутри деньги.

– Вот так удивил, – сказал полицейский с самыми большими усами, – а я-то ожидал, что ты носишь в кошельке ключи от машины. Или отвертку например.

После этого он протяжно засмеялся, что едва не вывело Юлиана из себя окончательно.

– Ну всё, забирайте уже его, – сказал самый старый полицейский, – времени мало. Сколько ещё их шныряет здесь…

Внезапно Юлиана осенило:

– Внутри кошелька находиться визитная карточка Грао Дюкса! – с воодушевлением закричал он. – Фиолетовая такая, там ещё его номер телефона из шести цифр.

– Да? – остановился усатый полицейский, потеребив свои усы. Он уже успел вытащить металлические наручники и собирался надеть их на Юлиана. – Обыскать его? – обратился он к старому полицейскому.

– Обыщи, – кивнул тот, после чего заворчал: – Итак времени мало, так ещё пытаются уликами кидаться. Тьфу.

– Я сам вам дам его, – сказал преступник и Юлиан увидел в его глазах немалую дозу разочарования.

Он вытащил из кармана куртки кошелек Юлиана и протянул усатому полицейскому. Наконец-то от Юлиана отстанут, увидев неопровержимые доказательства. Однако всё пошло не так.

– Нет тут никакой визитки. – сказал полицейский и еще раз пересмотрел содержимое. – Четыре сотни фунтов и всё.

– Что? – удивился Юлиан, однако через секунду многое понял.

Всё было кончено. Да, иначе быть и не могло. Закон подлости разыгрался не на шутку. Когда он собирался запихать визитную карточку обратно в кошелек, в кармане он обнаружил руку воришки и сделать этого не успел.

Карточка могла и выпасть, однако Юлиан нашёл её в своём кармане и выставил всем напоказ.

– Вот дурак-то, – усмехнулся старый полицейский, – скажу честно, глупее налетчика мне видеть не приходилось. Всё, закрывайте его.

Юлиан понял, что ничего доказывать уже нет смысла и послушно протянул вперёд свои руки, на которых в то же мгновение оказались сияющие наручники.

– Вам, мистер, я настоятельно не советую носить с собой такие большие суммы, – обратился старый полицейский к преступнику и вручил ему обратно кошелёк Юлиана. – Марв, оставайся здесь, – обратился он к молодому полицейскому, – а мы поедем в отделение. Сожалею, мистер, вам придётся дать показания.

– Но я торопился домой, – собирался надавить на жалость преступник.

– Сожалею, но таковы правила.

Когда Юлиана вели к машине, он мимолетом оглянулся на настоящего преступника и заметил его наглую ухмылку. Юлиану так хотелось лишить его зубов, но возможности никакой не предоставлялось. Что ж, в следующий раз.

В старую черную полицейскую машину преступника, ставшего жертвой, с честью посадили за переднее сиденье, Юлиана же отправили назад, к усатому полицейскому. Только здесь Юлиан заметил, что усы были рыжими. Наверное, это могло бы быть весело, но только не в этом случае.

Юлиан старался не разговаривать с конвоем, но иногда всё же приходилось. Из разговора он понял, что преступника зовут Ганс и он совсем ещё юн. Разве что на пару лет постарше самого Юлиана.

Дорога не заняла много времени и вскоре они подъехали к отделению полиции. Это было небольшое трехэтажное здание, выполненное в средневековом стиле, выстроенное из серых камней с остроконечным пиком на крыше.

Место не выглядело приветливо, и вообще мало походило на полицейский отдел. По крайней мере, не так его себе Юлиан представлял, тем более в таком большом городе.

На самом деле Юлиану уже приходилось бывать в подобном месте, только уже в своём родном Свайзлаутерне. Около года назад, слишком веселым летом, Юлиан нашёл весьма интересным проникнуть ночью в Галерею искусств и дополнить некоторые картины такими поправками, с которыми они должны были выглядеть лучше.

Разрисовать он успел только два шедевра, после чего его обнаружили полицейские и тоже забрали собой. Юному несовершеннолетнему хулигану мало чего грозило бы, только вот весьма внушительный штраф сеньору Джампаоло Раньери выплатить всё же пришлось.

А Юлиану пришлось получить немало ругачек и упреков. Главным образом деда волновала его подпорченная репутация, а к тому же Юлиану пришлось выслушать массу нравоучений о том, как надо ценить искусство и всё к этому прилагающееся.

Время было не из легких, но Юлиану пришлось пережить его.

Он и сейчас был уверен в том, что к утру дед про это узнает и вытащит его отсюда. Разумеется, внеся солидную сумму залога. Юлиан уже был готом к скандалу, который ему устроят, только вот в этот раз он действительно совершенно ни в чем не виноват. Он-то уж точно знал.

* * *

– Юлиан Мерлин, – произнёс юноша на допросе, когда у него спросили имя.

Скрывать его не было никакого смысла, так как это увеличивает шансы быть найденным дедом.

– Надо же, – усмехнулся старый полицейский, – веселая фамилия. Впервые слышу такое. Не придумал?

Юлиану очень не нравилось называть свою фамилию. Он стеснялся её, хотя не знал, почему. И, скорее всего, не из-за того, что досталась она ему от отца, которого он никогда в своей жизни не видел. А из-за того, что на самом деле она могла значить.

Допрос шёл около часа, но ничего путного из него не вышло. Настоящий преступник поплакался и его практически сразу отпустили, а вот от Юлиана упорно освобождаться не собирались.

Он тысячи раз пересказывал им всё, что видел, но ему отказывались верить. Для них всё было так, как они себе представляли. Юлиан напал на несчастного паренька, и под угрозой удушья хотел выманить у него деньги, при этом громко, на весь город, об этом крича. Будучи слишком неопытным налетчиком, он даже не взял с собой оружия, а полагался только на свою собственную силу.

Всё было так нелепо, что Юлиану хотелось смеяться. Только этот порыв вряд ли кто-нибудь оценил.

Юлиан даже пытался выманить у полиции зелье правды, но те усмехнулись, и сказали, что такой редкости у них очень и очень давно не было. Потому им и придется искать правду при помощи «старых и человеческих методов».

– Утром разберемся, – сделал вывод старый полицейский и что-то написал на желтом листе бумаги.

Положив перо, он вдохнул воздуха и сказал усатому:

– Запри-ка его в одиночную камеру.

– В одиночную? – удивился тот. – Он разве настолько высокопоставленное лицо?

– Не настолько. Но не хочу я, чтобы этот мальчик прозебал в одном месте с закоренелыми подонками и подлецами. Рано ещё ему. Не понял, что он наделал.

Только вот он ничего не наделал. Но за такой отличительный знак, он должен был сказать «спасибо». Только, разумеется, Юлиан такого не скажет. Потому что он вообще не планировал оказываться в этом паршивом месте.

Настроение ухудшалось с каждой секундой всё больше и больше. Само осознание того, где он теперь оказался и кем его считают, пугало.

Заслужил ли он этого? В порывах злости дед именно такое будущее обещал Юлиану. Что-то вроде «Ты допрыгаешься» и так далее. От этих слов Юлиана просто тошнило, так как пророчества деда начинали сбываться.

Никто его не запихивал в камеру насильно – он сам добровольно, опустив голову как можно ниже, прошел туда, и безвольно наблюдал за тем, как его запирают на ключ. Появилось ощущение, что его осудили лет на тридцать и он теперь никогда не увидит свободы и белого света.

Наверное, всё же, нахождение в усадьбе деда было бы лучшим вариантом. Теперь, когда всё поутихло, в юноше появились нотки сожаления.

Камера была весьма тесной и темной, к тому же находилась совсем рядом со столом главного полицейского, и его было оттуда совсем неплохо видно. Он был поглощен своими бумагами и совсем не разговаривал с Юлианом. Надо сказать, этот факт очень и очень радовал бедолагу-арестанта. Голосов блюстителей закона он уже наслушался.

* * *

По истечении получаса невероятной скуки и полного отсутствия желания спать на другом конце помещения раздался грохот и дверь громким ударом отворилась.

– Что происходит? – закричал старый полицейский, который, похоже, уже впал в лёгкую дрёму.

– Иллиций! Агнус Иллиций пойман!

Юлиан мгновенно вскочил и просунул голову меж прутьев решетки. Он совершенно не знал, кто такой Иллиций, но ему было очень интересно узнать, чьё появление вызывает здесь такой восторг и такой антураж.

– Не может быть! – воскликнул старый полицейский и вскочил с места, отбросив газету, которую читал до того, как задремал. – Ведите его сюда, не тяните время.

Почти сразу же Юлиан увидел, как двое полицейских заводят какого-то небрежно одетого мужчину под руки в помещение. На нём были одеты совсем огромные и ржавеющие наручники, не идущие ни в какое сравнение с теми, что надевали на Юлиана.

– Что вообще случилось? – спросил старый полицейский. – Как это удалось сделать?

– Мы всё расскажем, – ответил один из конвоиров, усиленно держа под руку преступника, – нам бы поскорее избавиться от него и помыть руки.

– Как жаль, что мы не можем подвергнуть смерти на месте тварь вроде этой, – сказал старый полицейский и приблизился к Иллицию.

Юлиану показалось, что он вдумчиво смотрит в его глаза, однако отсюда было плохо видно и он вполне мог ошибаться.

– Ещё как жаль, – ответил один из полицейских, – но я уверен, что совет присяжных вынесет правильное решение.

– Ах да, – опомнился старый полицейский и схватил в руки телефон.

Он набрал какой-то номер, и, когда шли гудки, махнул в сторону подопечных:

– В подземелье его! В подземелье ведите, только оттуда он не сможет сбежать… Мистер Карниган! Это инспектор полиции Гленсон. Только что арестован опасный преступник Агнус Иллиций. Прошу явиться в отделение полиции номер тринадцать!

В глазах и голосе Гленсона читалось всё больше и больше радости. Он понимал, насколько это важно и какое великое дело совершили его ребята, однако Юлиан ничего не понимал.

Неизвестный мистер Карниган ещё долго что-то кричал в трубку, не давая ни слова вставить инспектору, однако того это совсем не волновало. Казалось, дело своей жизни он наконец-то выполнил и теперь мог умирать спокойно. И достойно.

Ботинки преступника были донельзся драными, а походка такой тяжёлой, что каменный пол был вот-вот готов рухнуть под ним.

– А у вас тут холодновато, – хриплым голосом произнёс Иллиций, на что последовал вполне логичный чей-то ответ:

– Заткнись, падаль. Там, куда мы тебя ведём, холоднее ещё в несколько раз. Там тебе и самое место.

Иллиция это, похоже, совсем не напугало. С его строны лишь последовал необычный и противный смех, который ввел в смятение и самого Юлиана.

Он был вполне себе высокого роста, а длинные черные локоны украшали несколько седых волосков. Хотя локонами это можно было назвать с очень и очень большой натяжкой, потому что сальными они были настолько, что напоминали чёрные сосульки. Чёрное кожаное пальто было примерно настолько же драным, как и ботинки, оттого Юлиан представил, что Иллиция нашли в помойке и нигде иначе. И срок его годности уже давно истёк.