Текст книги "Инферно - вперёд! (СИ)"

Автор книги: Роман Кузьма

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

– Командиры звеньев – усилить контроль! Набирать высоту! – голос командира эскадрильи до сих пор звучит у меня в ушах. Я начал бешено вращать головой в поисках врага; так и не обнаружив никого, я поспешно выпустил ракеты по первой попавшейся цели и начал набор высоты. Датен следовал за мной, готовый искромсать из своих дюймовых автоматических пушек любого, кто попытается сесть мне на хвост.

Отключив музыку – нашу беспечную самоуверенность как ветром сдуло, – я напряжённо вслушивался в радиоэфир, ожидая приказов капитана да Блуаха. Однако на его канале были слышны лишь помехи.

– 'Сабля-7'! 'Сабля-7'! – наушники будто проснулись, надсадно выкрикивая мой позывной голосом да Блуаха. – Где ты, ответь?!

– Слышу вас хорошо, 'Сабля-5', – ответил я как можно более спокойным голосом. – Поднимаюсь спиралью, сейчас держу одну пятую вдоль 'багровой шторы'.

Это название фронта ДПФ использовал во время перелёта майор ап Мит; оно достаточно ёмко отражало впечатление, возникающее при виде аномалии.

– Вижу вас, 'Сабля-7',– да Блуах, похоже, был чем-то недоволен. – Немедленно уходи от 'шторы', немедленно, слышишь меня? Они выскакивают из-за неё каждую секунду!

Только сейчас я понял, насколько опрометчиво поступил, приблизившись к этой гигантской стене цвета выдержанного вина. Ведь враг мог в любой момент покончить со мной, незаметно приблизившись с противоположной стороны! Я резко вывернул штурвал вправо. Поспешно оглянувшись по сторонам, я, наконец, увидел 'авиацию' противника. То были дьявольские создания длиной около терцдуазфута , даже издали вызывавшие дрожь одним своим видом. Передвигаясь при помощи мелькающих со страшной быстротой крыльев, подобных тем, которыми пользуются насекомые, они набрасывались на наши самолёты, буквально разрывая их на куски. Как минимум два 'Эднабрига', беспомощно вращаясь, словно опавшие листья, пошли вниз. Насколько я мог судить, пилоты не успели воспользоваться парашютами. Мы понесли первые потери; осознание этого факта возбудило во мне досаду и злость.

– 'Сабля-8'! 'Сабля-8'! У тебя на хвосте 'багровый'! – голос да Блуаха резанул меня по ушам. Одна из гигантских летающих тварей села на хвост моему ведомому! Прежде чем я успел отреагировать, в шлемофоне раздался отчаянный предсмертный крик Датена, наложившийся на скрежет раздираемого дюралюминиевого корпуса самолёта. Меня прошиб холодный пот. Невидимая ещё опасность теперь почти наверняка угрожала мне. Нажав на газ, я ушёл на вираж, то и дело оглядываясь. К сожалению, в отличие от автомобилей, на истребителях не ставят зеркал заднего вида, и мне оставалось лишь предполагать, насколько близок преследователь. В том, что он бросился вслед за мной, не оставалось ни малейших сомнений.

– 'Сабля-7'! 'Сабля-7'! Держи вираж! Иду на перехват! – Мы многократно отрабатывали этот приём на учениях, и сейчас да Блуаху предстояло применить его в боевых условиях. Впервые я молился за то, чтобы у него всё получилось идеально, и одновременно каялся в том, что ранее относился пренебрежительно к его стремлению отличиться. Вам не понять пережитого мной в те мгновения, пока я напряжённо ожидал развязки этой драмы, мёртвой хваткой вцепившись в штурвал своего самолёта. Наконец, передо мной возникла чёрная точка, с невероятной быстротой увеличивающаяся в размерах. Моё учащённо бьющееся сердце отстукивало адский ритм в такт с оборотами вращающегося, словно в замедленной киносъёмке, пропеллера самолёта да Блуаха. Наконец, из втулки винта и из-под плоскостей его 'Эднабрига' вырвалось пламя, и я почувствовал облегчение. В момент, последовавший за этим, раздался торжествующий крик да Блуаха, свидетельствующий о том, что он одержал свою первую победу. Я был искренне счастлив присоединиться к нему, издав какой-то нечленораздельный вопль. Впоследствии я имел возможность неоднократно наблюдать этих крылатых тварей, как в воздухе, так и на земле, куда их направляли наши меткие выстрелы, и мог себе живо представить, от насколько печальной участи уберегла меня судьба в тот день. Существа, отдалённо напоминающие внешним видом стрекоз, вблизи оказывались чем-то более напоминающим членистоногих. Их многочисленные суставчатые лапы, число которых никогда не было одинаковым, обладали чудовищной силой, позволяющей длинным, как кинжалы, когтям, протыкать дюралюминиевые листы, словно бумагу. Однако наиболее отвратительным в их внешности было то, что принято именовать лицом: оно представляло собой прозрачный пузырь из невероятно прочного органического соединения, над разгадкой состава которого сейчас бьются лучшие наши биохимики, внутри которого плавало...нет, крутилось... шевелилось... Чёрт! Это трудно описать словами, по крайней мере, мне трудно найти подходящие. То и дело вспыхивая разноцветными искрами, там, в омерзительного вида салатовой жидкости, ежесекундно получающей впрыскивания какого-то неведомого чёрного вещества, метался клубок живых водорослей, на поверку оказавшихся колонией червей-симбиотов. Говорят, излучаемые ими электромагнитные импульсы позволяют этой летающей гадине получать об окружающем мире информацию гораздо более подробную, нежели на то способны самые совершенные наши радары.

К сожалению, мой самолёт пришёл в негодность в результате того скоротечного боя – то ли когти чудовища, то ли очереди, выпущенные да Блуахом, повредили хвостовое оперение. Машина почти не слушалась штурвала, и я был вынужден идти на посадку. К счастью, мне удалось счастливо приземлиться на полевом аэродроме. Капитан да Блуах, одержавший в последующие минуты ещё пять побед – кто бы мог в такое поверить! – стал нашим первым асом в этой ужасной войне. К сожалению, силы были слишком неравны, и в окончательном итоге он стал жертвой одной из 'гиперстрекоз', успевшей изуродовать крыло 'Эднабрига' моего командира звена, прежде чем её снесло ответным пушечным залпом. Самолёт да Блуаха камнем рухнул вниз; сам он, к сожалению, не сумел выпрыгнуть – говорят, заклинило замок фонаря, – и разбился насмерть. Трагический, нелепый конец жизни героя, оборвавшейся на взлёте. По счастью, его самолёт упал на территории, контролируемой нашими войсками, и останки да Блуаха со всеми возможными почестями были доставлены в родовое имение, где их захоронили в присутствии членов семьи. Вдова погибшего получила также Золотой Крест, указ о вручении которого посмертно подписал Король Айлестера Его Королевское Величество Эньон IV лично. Награда эта, самая почётная из тех, о которых может мечтать воин, стала первой, выданной в ходе войны. Могу лишь заверить вас, что выдана она была более чем по заслугам. Несравненная отвага капитана да Блуаха, которой предстоит своим блеском озарять страницы учебников истории...'.

5

Генерал-фельдмаршал Блейнет открыл совещание, посвящённое научно-исследовательским вопросам, возникшим в ходе боевых действий на севере, звучным рыком, напоминавшим рёв самца-оленя в период брачных игр. Рёв этот, замаскированный под попытку прочистить горло, был отлично знаком ему по неоднократным посещениям собственных, полученных в дар от короля охотничьих угодий, расположенных на северо-западе страны. Сейчас над его владениями нависла опасность, и Блейнет ощущал в этом угрозу не только собственному имуществу, но и армии, даже государственному строю и Айлестеру в целом. Как он и предполагал, лишь немногие из собравшихся узнали в этом звуке подражание оленю – скромные служащие научно-исследовательского отдела управления вооружений министерства обороны, сидевшие за столом, большей частью происходили из городов, и их страшила дикая природа. С удовольствием отметив испуг, промелькнувший на лицах офицеров, среди которых находился лишь один генерал – глава управления вооружений генерал-лейтенант Кёрк, – Блейнет начал обсуждение главной темы совещания.

– Генерал-лейтенант Кёрк, господа офицеры, я желаю выслушать ваше мнение по поводу технической стороны войны. Как по-вашему, что из себя представляет ДПФ? Мы понимаем природу этого явления, мы можем разрешить данную проблему – либо же мы и далее обречены бороться не с самой болезнью, а с её симптомами, то есть с вырывающимися за пределы зоны свечения существами?

– Я предоставлю слово майору ап Регеру, он занимался исследованием теоретических вопросов, – ответил за всех Кёрк. Вздох облегчения, пробежавший по рядам снабженцев, сразу же породил в душе Блейнета сомнения, что он не получит исчерпывающих и вместе с тем обнадёживающих ответов на поставленные вопросы. Уже одно то, что Кёрк переложил ответственность на плечи одного из своих многочисленных подчинённых, к тому же лёгкая тень презрения, прозвучавшая в слове 'теоретических' – всё это указывало на неудовлетворительное положение вещей. Тем не менее, Блейнет, положив руки на стол, приготовился слушать.

Ап Регер, мужчина средних лет, с пламенным взглядом, приемлемой выправкой и округлым брюшком, отличающими большую часть офицеров-снабженцев, выпрямился так, словно главной его задачей было удержать идеальную позицию по стойке 'смирно'. Блейнет увидел в этом ещё одно дурное предзнаменование – майор явно опасался нагоняя и понижения в звании и поэтому стремился хотя бы выглядеть безупречно.

– Дуннорэ-понтский феномен, далее – сокращённо ДПФ, на данный момент существует дуодуазсекст дней и несколько часов. В видимом спектре излучает красное свечение, источник которого, очевидно, расположен в центре зоны ДПФ. Площадь зоны ДПФ на данный момент составляет более квадратной массмили , причины расширения, а также обстоятельства, влияющие на форму, которая является неправильной и достаточно переменчивой, в настоящий момент тщательно документируются и требуют дальнейшего изучения...

Блейнет более не мог его слушать.

– Майор ап Регер! Вы говорите вещи, известные каждому прохожему, читающему 'Королевские ежедневные ведомости'! Могу также добавить, что на линии соприкосновения нами уже развёрнута общевойсковая армия, формирование ещё двух заканчивается! В чём причина этого?

Блейнет понимал, что криком в данном случае не добиться положительных ответов, однако и сдерживаться далее не мог. Ап Регер, однако, был непоколебим: он продолжил зачитывать приготовленный им отчёт. Блейнету ничего не оставалось, кроме как дослушать данную несуразицу до конца.

– В зоне свечения действуют иные законы физики, психическая деятельность людей, находящихся там продолжительное время, претерпевает значительные изменения, в том числе патологические. Первичное предположение о том, что последний факт имеет причиной воздействие местной атмосферы, содержащей некий галлюциноген, не подтвердились, однако военнослужащие в противогазах страдали от видений в гораздо меньшей степени. – Блейнет стал слушать с большим вниманием: во-первых, его радовало то, что следование уставу имеет смысл, во-вторых, оказалось, что воздействию ДПФ можно противостоять. – Пробы воздуха не выявили никаких необычных примесей, однако был отмечен факт слабой ионизации. Это создало определённые предпосылки для дальнейших исследований.

Ап Регер откашлялся.

– Предположение об электромагнитной природе ДПФ высказывалось изначально, однако оно не получило подтверждения – попытки воздействовать как на сам ДПФ, так и на его боевые биологические создания, далее – ББС, успеха не имели. Особенно неожиданным отсутствие результатов было в случае с гиперстрекозами, которые, несомненно, широко используют радиоволны для сканирования окружающей среды. Тем не менее, я считаю...

– Что ж, создание термина 'боевые биологические создания', сокращённо ББС, несомненно, является значительным взносом в науку, – Блейнет почти не скрывал злости, готовой вот-вот вырваться наружу. – Однако в чём же там дело, майор ап Регер?

Майор имел ответ и на этот вопрос.

– На данный момент нами разрабатывается теория психофизической энергии, мощность которой, предположительно, достигает максимума в центре ДПФ. Предположительно, данная энергия не имеет ничего общего с электричеством, однако электромагнитные феномены, несомненно, являются её следовыми явлениями. Проведённые нами исследования подтвердили вероятность того, что такое предположение может соответствовать истине. Наибольшей интенсивностью данное излучение отличается в 'чёрном ядре' ДПФ, наблюдать которое визуально мы могли в первые дни его существования. Предположительно, там вообще не действуют никакие из известных нам законов физики. Зона красного свечения – это территория, которую данное излучение покрывает почти полностью, проявляясь и в видимом спектре. Впрочем, и за пределами ДПФ оно существует в ультракрасном диапазоне, как раз в зоне, где проходит линия фронта, а затем сохраняется в виде радиоволн, теоретически, способных достигать и Логдиниума, и более отдалённых точек на карте.

Это шокирующее заявление потрясло Блейнета. Теперь ему всё было ясно. Немедленно возник вопрос: стоит ли отвести войска из зоны ультракрасного излучения? Фактически, это позволило бы избежать лишних потерь. Однако кто сказал, что таким ходом можно остановить продвижение ДПФ? Решив отложить рассмотрение данного вопроса, он захотел изучить все остальные возможности, особенно те, которые сулили победу.

– Майор ап Регер, кто разрабатывает данную теорию? – проницательная догадка насчёт того, что майор-снабженец не может додуматься до подобного, неожиданно озарила его голову. Судя по мимолётным улыбкам остальных офицеров управления вооружений, Блейнет понял, что не ошибся.

– Это штатский, известный физик, – ответил ап Регер, сделав кислую мину. – Вернее, был штатским неделю назад, до того, как мы привлекли его к проекту 'Радио'.

Проект 'Радио' – сокращённо от 'Радиоактивность', получивший такое название и в конспиративных целях – был тем, что Блейнет изначально окрестил 'последней – и совершенно несбыточной – надеждой'. В возможность того, что распад атомов может высвободить такое фантастическое количество энергии, которое обещали энтузиасты из числа ведущих физиков, верили далеко не все учёные. Королевское Научное Общество разделилось на два враждующих лагеря ещё до возникновения ДПФ, и споры, не прекращавшиеся по сей день, так и не определили сторону, аргументы которой более убедительны.

– Я бы с большим удовольствием заслушал этого физика...

– Бранлоха. Его фамилия – Бранлох. – Ап Регер, чувствуя себя хозяином положения, приосанился. – Мы присвоили ему звание второго лейтенанта, более в силу обстоятельств, нежели реальных на то оснований...

– Ну, я посмотрю, для каких званий и должностей есть основания, – пробурчал Блейнет, скорее недовольным, нежели угрожающим, тоном. – Вы могли бы его вызвать сюда, причём как можно скорее? Я бы хотел заслушать мнение этого Бранлоха по данному вопросу сегодня же, самое позднее – завтра утром.

Ап Регер вежливо улыбнулся.

– Я предвидел, господин генерал-фельдмаршал, что у вас возникнет такое пожелание, и пригласил Бранлоха в министерство. Однако, не имея допуска на совещания такого уровня, он, конечно, сидит в приёмной на первом этаже.

– Пригласил? – Блейнет нахмурил белые, как снег, брови. – Да что он о себе...

Ап Регер виновато улыбнулся в ответ. Не прошло и нескольких минут, как в зал для совещаний явился Патрик Бранлох собственной персоной. Это был низкорослый, тщедушный мужчина в возрасте около куадродуазлетия ; его волосы, пребывавшие в совершенном беспорядке, поразительным образом гармонировали с встопорщенными, словно наэлектризованными усами. Если добавить к этому пронзительный, цепкий взгляд, не способный, казалось, задержаться на чём-либо долее, чем на два-три мгновения, и неуклюжую походку человека, привыкшего к сидячему образу жизни, то можно было сказать, что у вас возникло представление о Бранлохе. Казалось, учёного совершенно не заботит мнение окружающих о нём: новенькая униформа второго лейтенанта, уже заляпанная кофе и соусом, висела на его утлых плечах мешком, а портупея, и без того, скорее, расстёгнутая, доставляла ему сплошные неудобства.

Генерал-фельдмаршал, воочию лицезрев столь грубое нарушение всех мыслимых положений устава о ношении форменной одежды, закрыл глаза и громко вздохнул.

– Фельдмаршал Блейнет? Это вы хотели меня видеть? – Бранлох приблизился к Блейнету и протянул ему руку для приветствия. Глава генерального штаба сухопутных войск уставился на протянутую руку так, словно ему предлагали взять в руку гранату с оторванной предохранительной чекой. Не ответив на приветствие, он перевёл взгляд на генерал-лейтенанта Кёрка.

В ответ на немой вопрос, читавшийся во взгляде генерал-фельдмаршала, начальник управления вооружений едва заметно пожал плечами. Блейнет, промолчав около минуты и так и не пожав руки Бранлоху, указал ему на один из свободных стульев в конце стола.

– Садитесь, второй лейтенант Бранлох, и не забывайте о дисциплине. Вы теперь в армии, здесь строгие порядки.

Бранлох, будто только сейчас заметив, что нарушил какие-то правила этикета, удивлённо кивнул и, зачастив словами вроде 'да-да, конечно', проследовал на предложенное ему место.

– Второй лейтенант Бранлох, у меня к вам есть несколько вопросов. Если вы не желаете оказаться на передовой в форме рядового, советую вам хорошенько подумать, прежде чем высказать что-то, что недопустимо в этих стенах. – Голос, обладавший силой убеждения старого самца, который не один год возглавляет стадо оленей, имел на офицеров такое влияние, что те невольно кивнули, одновременно наведя на Бранлоха, словно спаренные орудия, свои осуждающие взгляды. – Да, я весь внимание, господин фельдмаршал...

– Генерал-фельдмаршал, – процедил сквозь зубы один из молодых офицеров, сидевший к Бранлоху ближе всего – так, чтобы его мог слышать лишь физик. Вопреки своей репутации, учёный не взорвался гневной тирадой, а, подарив молодому человеку, годившемуся ему в сыновья, ледяной взгляд, молча кивнул в ответ.

– Первый мой вопрос касается проекта 'Радио', второй лейтенант Бранлох. Насколько он реален?

Бранлох улыбнулся, его скомканная униформа поехала куда-то набок.

– Все теоретические работы и эксперименты говорят, что, несомненно, реален...господин генерал-фельдмаршал. Я мог бы его возглавить и гарантировать, что через два-три года вы получите готовое к применению... изделие.

– Вы могли бы его возглавить, – с издевкой улыбнулся Блейнет в пышные белые усы. – Что ж, это обнадёживает.

– А вы бы хотели доверить его этому невежде ап Регеру, который атомный проект умудрился назвать словом, начинающимся с той же буквы, что и его собственная фамилия? – Сарказм, скрытый в словах Бранлоха, вызвал смешок, пробежавший вокруг стола, подобно ударной волне. Не смеялся лишь один ап Регер, лицо которого залила густая краска. Блейнет понял, что в словах Бранлоха относительно тщеславия майора-снабженца содержится правда, а также осознал необходимость того, что на эксцентричность поведения физика придётся закрыть глаза.

– Что вам понадобится для окончательного успеха? – Офицеры замерли, ожидая ответа на вопрос, который сулил появление новейшего, не сравнимого ни с чем по своей разрушительной силе, оружия. – Все люди, которых я назову, и все материалы... я передал майору полный список.

– Майор?

Ап Регер достал из пачки листов смету проекта.

– Я подсчитал стоимость проекта, включая закупку и, частично, добычу сырья, выделение изотопов при помощи центрифуг предложенной вторым лейтенантом Бранлохом конструкции... Три, возможно, четыре года – и масс-гросс-гросс крон золотом.

Офицеры умолкли, потрясённые не столько точностью расчётов, сколько стоимостью проекта, который был равен двухгодичному бюджету их ведомства в мирное время.

– Отлично, – генерал-фельдмаршал, на которого цифры, казалось, не произвели впечатления, на минуту погрузился в раздумья. – С позавчерашнего дня я наделён правом прямого доклада Его Королевскому Величеству, минуя всех этих штатских министров и канцлеров и, надеюсь, он утвердит данную смету. Проект 'Радио' будет курироваться отдельно, отчёт о нём я хочу видеть каждый день на моём столе... возглавит его... майор ап Регер.

Майор, весьма польщённый, сдержанно кивнул.

– Одновременно, майор, вы снимаетесь с занимаемой должности, так как проект 'Радио' потребует всех ваших сил и времени, и...

– Я могу порекомендовать одного из моих заместителей, – поспешно вставил ап Регер и тут же умолк, словно обжёгшись о раскалённый взгляд Блейнета. – Майор, вы перенимаете у бывших штатских дурные манеры, и это будет занесено в ваше личное дело... Научно-исследовательский отдел отныне возглавляет подполковник Бранлох.

Тишина, немедленно воцарившаяся в помещении, была такой, что оно показалось бы прослушивавшему заседание офицеру военной контрразведки, сидевшему на Груф Мерген 22, совершенно безлюдным, как если бы в нём никого не было – или все присутствующие внезапно скончались, – если бы он, конечно, не был невидимым свидетелем всего предыдущего разговора. Тем не менее, на всякий случай, он проверил аппаратуру и увеличил громкость, однако ещё с полминуты с Дубх Клиат, 19 не доносилось ни малейшего звука, только шумы, которые напоминали скрипенье стульев, на которых беспокойно крутятся офицеры-снабженцы.

Генерал-фельдмаршал продолжал:

– Подполковник Бранлох, приказываю вам сегодня же зайти в ателье на соседней улице, это проспект Ли ап Айдла, 246, и заказать униформу старшего офицера и знаки различия подполковника войск снабжения. Также вы, опять-таки сегодня, возьмёте у майора ап Регера один экземпляр устава и в течение ближайшего месяца выучите его наизусть. Раз в неделю вам вменяется в обязанность являться на плац лейб-гвардии Дрихад-дунского полка, в кавалерийском эскадроне которого я имел честь служить в молодости, и ежедневно заниматься один час строевой подготовкой под командой сержанта, которого вам определят – вплоть до моего особого распоряжения.

После некоторой паузы, замешательство, вызванное неожиданными назначениями, произведёнными Блейнетом, офицеры-снабженцы начали понемногу приходить в себя. Настало время заняться обсуждением вопросов, связанных с возросшими требованиями к производству обычных типов вооружения – результаты боёв, оставлявшие самое горестное впечатление, и постоянно увеличивавшаяся численность войск, требовали принятия самых решительных мер. Тема эта, совершенно не касавшаяся физика Бранлоха, стала доступной ему в результате счастливого стечения обстоятельств, однако же и здесь он счёл возможным вмешаться, коренным образом изменив ход войны и историю Айлестера.

– Это всё совершенно бесполезно, – перебил он вдруг генерал-лейтенанта Кёрка, зачитывавшего длинный список заказов, размещённых на государственных и частных предприятиях.

– Извините, что вы сказали?.. – Генерал-лейтенант Кёрк, как четвертью часа ранее майор ап Регер, совершил непростительную ошибку, обратившись к Бранлоху как к штатскому, с которым у него неожиданно завязался спор.

Блейнет счёл за благо немедленно вмешаться.

– Генерал-лейтенант Кёрк, в вашем личном деле появится запись. – Генерал-фельдмаршал повернулся к Бранлоху. – Подполковник Бранлох, как глава научно-исследовательского отдела управления вооружений вы должны выражаться более определённо.

Бранлох невинно улыбнулся – точь-в-точь нашаливший ребёнок, которому всё сходит с рук.

– Генерал-фельдмаршал Блейнет, я повторяю: это всё совершенно бесполезно. В наших теперешних обстоятельствах мы должно разработать принципиально новое, никогда ранее не применявшиеся образцы вооружений. Это должно быть психофизическое оружие.

6

– Рота, подъём! Вставай, 'пудра', живо! – Сержанты в стальных касках с надписью 'ВП', являвшуюся сокращением от 'Военая полиция', нисколько не стесняясь вида полуобнажённых тел, выбрасывали новобранцев из постелей. В тех случаях, когда они считали необходимым, в дело шли дубинки из кожи бегемота. Дитнол Норс, уже знакомый с воздействием этого оружия, совершенно не желал, чтобы данный опыт преумножался, поэтому он спрыгнул со второго яруса на пол, как коршун, атакующий добычу. Схватив с железной трубчатой спинки свои брюки защитного цвета, он начал лихорадочно одеваться.

– Быстрее, 'пудра', а то 'лиловые' захватят тебя в плен раньше, чем ты успеешь прикрыть свой нежный зад! – Рык сержанта, из глотки которого несло джином, раздался у Норса над самым ухом. Уже зная, что споры не только бесполезны, но и могут привести к побоям, бывший редактор 'Городских новостей' ускорил свои движения, насколько это было возможно. Не прошло и нескольких мгновений – его самого поразила такая прыть, – как он стоял, полностью одетый, по стойке 'смирно' рядом с аккуратно заправленной койкой, уставившись в пространство прямо перед собой – и чуть вверх, под углом в две дюжины градусов, как то предписывал устав. Сержант, мрачно ударив себя дубинкой по ладони левой руки, кивнул и проследовал дальше. Норс не переставал удивляться переменам, которые нёс ему каждый новый день: его газету закрыли, родной город, вместе с отчим домом, захвачен врагом, его девушка эвакуирована на территорию, отрезанную наступлением противника, а сам он стал рядовым в армии. И где – в частях ОПУДР! Отдельные подразделения с усиленным дисциплинарным режимом, сокращённо ОПУДР, если коротко – 'пудра', были сформированы рамках параграфа '7' указа о мобилизации. В них предстояло нести службу тем кадровым военнослужащим, резервистам и призывникам, чьи 'личные качества не позволяют рассчитывать на неукоснительное выполнение приказов в случае прохождения службы на общих основаниях, а также угрожают опасным моральным разложением и падением боевого духа сослуживцев'. Норс чудом избежал гибели на передовой ещё в первый день службы – его самого отправили на последнем поезде, шедшем в тыл, буквально за несколько минут до того, как 'лиловые' прорвали позиции 36-го полка. Потом его только футболили от одного сержанта к другому, пока он не превратился в безвольную, покорную 'пудру'. Его новые сослуживцы, когда у них выдавалась редкая минута для того, чтобы покурить и обменяться мнениями о происходящем, сформировали устойчивое мнение: всё дело в том, что они слишком образованные. Действительно, процент призывников с дипломами о высшем образовании в их части, представлявшей собой роту, в которой почему-то насчитывалось не три, а целых шесть пехотных взводов, был удивительно высок. Рийг Каддх, тощий, женственного вида уроженец столицы, обладал подлинным талантом к рисованию и считался многообещающим художником; сам Норс ещё недавно был редактором газеты; был среди них и писатель, талантливейший памфлетист Генрих Ферсат. Разумеется, хватало и лиц, бывших полной им противоположностью: разного рода тёмные личности, уголовники всех мастей, которые, по мнению Норса, едва ли могли быть допущены хоть в какое-либо общество. Тем не менее, как только они, ведомые неким Иденом Глиндвиром, взялись выполнять самые грязные поручения начальства, включая расправы над неугодными, их роль стала окончательно ясна. Глиндвир, высокий, хорошо сложенный каштановолосый парень со светлыми глазами и настолько же чёрным сердцем, был, подобно многим людям с привлекательной внешностью, отъявленным мерзавцем. Не существовало такого запрета, который бы тот ни нарушил, точно так же, как не было и подлости, которой бы он не совершил в отношении своих товарищей. Тем не менее, исходившее от Глиндвира несомненное обаяние с лёгкостью вербовало ему новых сторонников, если вдруг случалась размолвка со старыми; порой Норс с удивлением ловил себя на мысли, что и сам в глубине души симпатизирует ему.

– Они просто должны держать нас в скотском состоянии, – настаивал Ферсат. – Это же очевидно. Начальство желает запугать нас до полусмерти и добиться рабского повиновения. Страх перед насилием – конечно, наиболее эффективный инструмент.

Норс не мог не согласиться с ним, однако полагал, что не вправе трусить перед обитателями трущоб. Он, Каддх и Ферсат пообещали прикрывать друг друга, если возникнет необходимость. Позже к ним примкнули и другие обитатели казармы, включая и грубоватого, неулыбчивого гиганта Сабхейла Дортега, происходившего из рабочей среды. Он был неразговорчив; из того немногого, что Дортег рассказал о себе, стало ясно, что он принадлежал к какой-то подпольной левой организации и в ряды 'пудры' попал за оскорбления полицейского чина действием. В этом случае Дортег, вопреки обыкновению, был словоохотлив.

– Их надо было видеть: подошли к цеху и давай кричать в рупор, чтобы мы приступали к работе. Но приказ от товарищей был чёткий: восьмичасовой рабочий день и двенадцатидольная – для начала – прибавка к заработной плате. В общем, я и смял ему рупор, чтоб не кричал. Потом началось веселье...

При взгляде на мозолистые руки Дортега – сжавшись в кулаки, своим размером и формой они напоминали о булыжнике, которым мостят улицы, – не возникало ни малейшего сомнения в его словах. Было очевидно, что ему не составляло ни малейшего труда взять жестяной рупор и, сдавив обеими руками, сплющить, как фольгу.

История о том, как памфлетист Ферсат попал в армию, была забавна, как, впрочем, и всё, что касалось его биографии. Незаконнорожденный сын распутного пьяницы пастора, он получил хорошее, по меркам деревни, образование: научился читать и писать. Ещё в двенадцать лет, стащив у своего, так и не признавшего отцовство официально, папы кошелёк с деньгами, Ферсат бежал в столицу. Поначалу он перебивался разнообразной подённой работой, перепробовав множество профессий: чистильщика обуви, разнорабочего, маляра, официанта, сапожника и, наконец, разносчика газет. Последняя работа была ему особенно по душе: Ферсат жадно читал каждый номер 'Королевских ежедневных ведомостей', которые у него зачастую оставались нераспроданными до конца. Наконец, обнаружив в воскресном номере колонку фельетонов и адрес, куда можно было их присылать, он, выкроив свободную минутку, написал своё первое литературное произведение. За основу сюжета Ферсат взял реальную историю из великого множества, приключившихся с ним, и приукрасив всевозможными вымышленными подробностями, отправил в редакцию. К его великому удивлению, фельетон приняли к публикации и вскорости он сделался популярным в столице писателем: его юмористические рассказы пользовались большой популярностью, их печатали в нескольких литературных журналах.

– В армию я попал, в общем случайно, – заявил Ферсат, – в большой мере как раз по причине того, что не хотел туда идти. Я страшно боялся, что меня убьют, и в животе у меня постоянно что-то скручивало кишки, словно туда поселилась рука садиста-сержанта. Наконец, решив не дожидаться, пока мне пришлют повестку, я надумал лечь в дурдом. Это было несложно, по крайне мере, я так полагал. За мной уже некоторое время следили шпики из УТСН и, обернувшись к одному из них, я вдруг выстрелил в него фразой. И сорвалась она, эта чёртова фраза, мой приговор, с губ моих так легко...