Текст книги "Ничего личного (СИ)"

Автор книги: Роман Путилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Глава 19

Глава девятнадцатая.

Победный май.

Май 1993 года

Ключ умник нашел примерно через час – я вынырнул из болезненного полусна от того, что парень решил поделится со мной своей радостью – пнул меня по ноге и потряс перед глазами ключом от машины.

– Ну что, придурок? Видал?

– Молодец. Возьми с полки пирожок.

– Какой пирожок? А… – меня деловито пнули еще раз, после чего мой сторож уселся на какой-то стул и стал качать ногой.

В принципе, освободится я мог уже сейчас – нож из носка я вытащил, лезвие «выщелкнул», когда мой надзиратель, громко матерясь, ползал на четвереньках по полу и с помощью пламени зажигалки, пытался рассмотреть хоть что-то в щелях между досками.

Дважды выронив нож и с трудом нащупав его, я что-то там сзади умудрился перепилить и теперь чувствовал, что скотч, намотанный вокруг кистей, держится на честном слове. Но вот дальше был сплошной затык – из-за удара по моей многострадальной голове я чувствовал, что подниматься я буду долго, в несколько приемов, так что мой сторож успеет подивятся моей прыти, после чего очередным пинком отправит меня обратно на пол. Поэтому мне оставалось только лежать и ждать удобного случая.

Так и ждали мы несколько часов, но, уехавших ко мне домой, Ани и второго подельника все не было и не было.

– Слышь ты, вонючка… До твоего дома сколько ехать?

Да, я вонючка и рад этому, зато никому не придет в голову лезть ко мне в, задубевший от засохшей рвоты, нагрудный карман рубашки, интересоваться, что за удостоверение у меня там лежит.

– На автобусе с пересадками… час, наверное.

– А. Ну тогда подождем.

– Тебя как зовут?

– Тебе, вонючка, не все равно?

– Угадал, все равно. Куда меня потом?

– Да никуда. Машину заберем и здесь оставим. – соврал мне парень.

– И что, выгодно этим заниматься?

– Нормально. Нам хватает. – в это я уже поверил, было только интересно, как они от тел избавляются, хотя, на этой, полузаброшенной территории, это, уверен, не проблема.

Через час, оставшийся безымянным, парень стал откровенно психовать – день двигался к закату, а подельники не возвращались.

– Эй ты! Куда они могли деться?

– А я знаю?

– Ты куда их отправил?

– Ты что? Вы же сами мой паспорт нашли, и они поехали ко мне домой по месту прописки. А что могло случится я не знаю. Например, менты их на улице задержали и сейчас пытают, а потом сюда приедут. Прикинь? А ты здесь сидишь…– я повел плечами, и перевалился на другой бок. Теперь, чтоб зарезать меня, парню придется, как минимум, наклоняться надо мной или присаживаться на корточки, а там мы уже посмотрим, кто первый – скотч мои руки уже не держал.

– Поехали. – безымянный охранник решил не ждать у моря погоды, а попытаться выяснить все самому, поэтому через секунду он, преувеличенно морщась, ухватил меня за плечо и дернул вверх, но поднять не смог, вторая попытка тоже не увенчалась успехом.

– Ты же, сука, отожрался…– меня обхватили за туловище и потянули вверх.

– Стоишь? – парень, установив меня в устойчивое положение, тяжело дыша, попытался оттолкнуть меня, но не вышло – я навалился на него, одной рукой обхватив шею, а второй утопив лезвие моего ножа куда-то, где у каждого человека бьется пульс.

– Ты чего это? – парень попытался дернутся, но застыл – я надавил ножом и по его шее заструилась пока тонкая, струйка крови.

– Пошли на улицу, к машине. Дернешься – зарежу. – я совсем не врал, желание ткнуть его ножом просто физически давило на меня – я прекрасно понимал, что у этих молодых ребят я не первый и в живых меня оставлять никто не собирался.

Я, не отпуская свою жертву, переместился парню за спину и ногой подтолкнул вперед, продолжая висеть на нем и тесно прижиматься к его спине – стоило ему вырваться, он бы просто забил меня, любое резкое движение накрывало меня темнотой и приступом тошноты.

Так, двигаясь в стиле, все еще популярного, танца ламбада, мы дошли почти до входной двери.

– Стой.

– Что?

– Где скотч? Где ваш скотч?

– Какой скотч?

– Не беси меня. Где скотч, которым меня связывали?

Бандиты оказались запасливыми. Я, продолжая обвивать парня, как лиана ствол дерева, вместе с пленником, медленно наклонился, заставил его взять две катушки клейкой ленты, после чего мы продолжили путь к припаркованной на улице машине.

– Открывай машину. – я подвел парня к багажнику: – Ключ брось на землю. Залазь в багажник.

Пока этот урод заматывал свои ноги скотчем, все было нормально, но оставались еще руки. Я заставил его вытянуть, сомкнутые вместе, кисти вперед, после чего начал обматывать их одной рукой, второй продолжая держать нож у его шеи.

Он попытался! Он попытался схватить руку с ножом своими руками, но я не стал бороться за острое лезвие, а просто с силой опустил крышку багажника на коротко стриженную голову. Этого хватило. Пока этот умник хлопал глазами, пытаясь прийти в себя, я, не обращая внимание на выроненный нож, двумя руками перемотал его руки остатками скотча, после чего спокойно вытащил из пустого багажника домкрат, «баллонник», свой нож, его нож из кармана джинсов и его кошелек с тонкой стопкой бумажных купюр и водительским удостоверением на имя Шмакова Антона Борисовича, категорий «А», «В» и «С».

– Ну что, Тоша, поехали? – я прекрасно понимал, что вторым мотком скотча я не смогу примотать руки своего пленника к туловищу – скорее всего он начнет сопротивляться и результат может быть спорным, поэтому, мне оставалось только рискнуть.

Я захлопнул крышку багажника, завел машину и поехал.

Попытку сбежать Антон предпринял, когда я преодолел примерно половину пути. Я всю дорогу посматривал в заднее зеркало и момент, когда крышка багажника поднялась, я не пропустил – затормозил, после чего, аккуратно, до толчка, сдал назад.

Дорога была узкой и не особо загруженной, поэтому мне в зад никто не врезался. Вылезал из салона я медленно, под крики замерших на обочине людей.

Гражданин Шмаков лежал под багажником «Тойоты» и испуганно лупал на меня глазами.

– Ты что делаешь, тварь? Вытаскивай его оттуда скорее…– оглушительно заорала мне прямо в ухо какая-то тетка, подкравшаяся сзади.

– Иди на хер отсюда, вызывай ГАИ. – я выщелкнул лезвие и обернулся к женщине. Видимо, вид мой был очень страшный – весь грязный, с запекшимися от своей крови волосами на голове, с разводами крови Антона на рубашке впереди и острой «выкидухой» в руке, так что боевая тетка испуганно взвизгнула и отпрянула с проезжей части.

Следующие минут тридцать я провел в ожидании, привалившись к багажнику машины. Антон продолжал лежать внизу, лишь иногда постанывая, но не делая новых попыток побега. Вокруг меня собралась приличная толпа, в которой женщины громко призывали мужчин «дать мне пи…», и освободить «несчастного мальчика», а мужики, поглядывая на мой, выглядевший опасным, нож, только хмуро отбрехивались. Многие, устав ждать, уходили, но их место занимали новые зеваки.

– Ножик брось, стрелять буду! – этих слов, что заорал мне «гаишный» старлей, едва высунувшись из подъехавшей «канарейки» я последние десять минут ждал, как манны небесной, так как мне, под палящим солнцем становилось все хуже и хуже.

Я отбросил нож в сторону и приподнял руки.

– Я опер из Дорожного РОВД, удостоверение у кармане рубашки. Меня пытались убить, этот, под машиной – один из нападавших.

Толпа, как только я сбросил нож, колыхнулась ко мне, но второй «гаиншик» громко заорав и широко расставив руки, бросился им на перерез.

– Где удостоверение? – старший лейтенант с пистолетом в руке осторожно приближался ко мне.

– В кармане рубашки.

Гаишник протянул руку, но, в последний момент, видимо уловив исходящий от меня запах, отдернул ее назад:

– Сам достань и разверни.

Удостоверение мое было в порядке, звание и должность соответствовали и срок действия еще не истек.

– И на хера ты его под машину запихнул?

– Он из багажника сбежать пытался, я дал задний ход и его придавил. Считаешь, лучше бы он сбежал?

– Да что он сделал то тебе?

– Я же говорю – под предлогом покупки машины заманили меня в здание под расселение и попытались убить. Я опер по угонам и девка, которая, якобы, машину хотела купить – врал я напропалую: – мне сразу не понравилась, и я решил проверить. Они на здание даже табличку повесили, типа, нотариальная контора. Там меня с девкой этой еще двое ждали – этот, что под машиной, и еще один типок. Меня, сразу как вошел, по голове огрели, потом второй с девкой поехали ко мне домой, а этот остался ключ от машины искать – я его, пока падал, успел в щель.

– А потом я освободился и этого самого…– я потряс руками с остатками скотча на кистях: – в плен взял ну и за подмогой поехал. Давай, вызывай еще кого-то и поедем скорее ко мне домой, а то у меня жена с ребенком могут дома появится. Только за этим, что под машиной, смотрите внимательно, я думаю, что за ними не один трупешник имеется.

«Скорая помощь» примчалась через пару минут. Я продернул машину вперед, пострадавшего уложили на носилки и в сопровождении инспектора ГАИ, снабженного инструкцией, что необходимо получить справку, что гражданин в условиях ИВС содержаться может, повезли в больницу.

Старший лейтенант, с сомнением, помотал головой, но предложил, если я в силах, ехать на моей машине, показывать дорогу до дома, поддержку он обещал уже на месте.

Как я и опасался, поддержка в виде еще одного экипажа ГАИ прибыла к моему дому одновременно с нами, задолго сообщив всем заинтересованным лицам о своем прибытии задорными звуками милицейской сирены.

– Вон один из уродов побежал! – я заорал новоприбывшим сотрудникам, высунувшись из окна: – Догоняйте его!

Два пожилых старшины, суд по виду, к пробежкам не склонные, сделали вид, что меня не слышат-не понимают, из машины не вылезли, пришлось, притопив педаль газу, заставить «тойоту» заскочить на поребрик, после чего направить ее, по газону, наперерез бегущему человеку.

– Да ты что творишь? – подбежавший «гаишник» попытался вытянуть меня из-за руля: – Ты совсем дебил, что ли⁈

Беглец, зажатый между бампером иномарки и стеной дома, смотрел на меня квадратными от ужаса глазами.

– Не трогай меня, у меня ноги не идут. – я оттолкнул руку «гайца»: – Этого держи, он тоже на меня нападал.

– Гражданин, вы в порядке? – один из, подбежавших неторопливой трусцой, старшин, осторожно протиснувшись между «тойотой» и стеной дома, заботливо подхватив, белого, как известка, парня под локоть, осторожно потянул его на себя: – Ничего не болит?

– Я вам говорю, это второй нападавший! – я кое-как выкарабкавшись из кабины «тойоты» пытался достучаться до, глядевшего на меня с все большим сомнением, инспектора дорожного движения: – Там еще баба должна быть.

– Да не знаю я его! – очухавшись, заорала «жертва ДТП»: – И бабы никакой не знаю! Можно я пойду, у меня все в порядке. А этого психа надо в «дурку» сдать, пока он половину Города не перекалечил.

– Ты спроси его, что он в подъезде делал – уверен, начнет пургу всякую нести. В любом случае, не отпускайте его, он по подозрению в убийстве задержан. Старший лейтенант, пошли скорее в квартиру, а то у меня сердце не на месте!

– Ты что паразит с нашим газоном сделал⁈ – вот и местная общественность подтянулась с виде местных пенсионерок, подтянувшихся из, стоящей в тени высоких кустов, деревянной беседки. Летом наши бабки днем сидели в беседке, так как на скамейках у подъезда было жарко. Вечером старушки перемещались на лавочки, а беседку занимала местная молодежь, с пивом и переносной магнитолой, приобщающей окрестную детвору к романтике шансона.

– Вы вместо того, чтобы своей просто Марии кости обсасывать лучше бы за подъездом смотрели! – окрысился я: – С полудня убийца по подъезду вашему бродит, а вы и ухом не ведете.

– Да уберите вы этого психа от меня! – парень попытался вырваться, но старшины уже скумекали, что лучше прислушаться ко мне, поэтому, мягко увещевая (мы этого баку обязательно накажем, но от вас обязательно нужно заявление!), подхватив под руки, потащили «пострадавшего», через толпу порскнувших в стороны, бабок, к служебной машине, а мы с инспектором, наконец, двинулись к подъезду.

– Ты давай по лестнице, я бы сам, но чувствую, не дойду. – я пресек попытку сотрудника ГАИ зайти вместе со мной в кабину лифта: – Девка лет двадцати –двадцати пяти, симпатичная, фигуристая, одетая в серые джинсы-бананы и черная футболка, зовут Аня. Смотри не упусти. Пятый этаж, квартира номер двадцать.

Мне пришлось ждать у приоткрытой двери моей квартиры несколько минут, пока на лестнице не появился злой, громко пыхтящий и раскрасневшийся инспектор ГАИ. Я приложил палец к губам и потянул ручку двери на себя.

Сначала я услышал негромкое поскуливание, затем утробное рычание, после чего, чуть не сбив меня с ног, из по стола, с щенячьим визгом, выметнулась черная туша Демона.

– Тише, тише, мальчик! Тише, убьёшь хозяина, его и так сегодня чуть не убили! – я повернул обслюнявленное лицо к убежавшему в коридор и отгородившемуся от скачущего вокруг меня пса пистолетом инспектора: – Оружие убери, эта собака милиционеров не трогает.

– Вот и наша пропажа. – мне удалось отпихнуть беснующегося пса, и я ткнул пальцем в съежившуюся на спинке дивана Аню: – Видишь, какая некультурная девочка, прямо в обуви по хозяйской мебели лазит. Давай, пока она там сидит, рапорта писать и «ноль два» с «Ноль три» вызывать, а то мне скоро совсем плохо станет.

Открою вам, уважаемые читатели один секрет – огромная собака, грозно лающая через запертую дверь квартиры, в девяносто процентов случаев, сторож хозяйского добра никудышный.

Чаще всего служебный пес, когда смелый вор распахивает вскрытую входную дверь, приветливо машет хвостом гостю, а дальше, либо сломя голову бежит из квартиры на улицу, либо просто ходит за вором по квартире, добродушно помахивая хвостиком. И это не мои фантазии, а рассказы реальных потерпевших, чьи, прошедшие курсы дрессировок, породистые псы, обнаруживались либо бегающие во дворе или лежащие на коврике посреди разгромленной и обчищенной квартиры. Зная это по своему опыту, я специально нанимал в клубе ДОСААФ специалистов по дрессуре, парня и двух девушек, которые в течении полугода вторгались в мою квартиру и нападали на радующегося гостям Демона.

После пятнадцатой тренировки Демон уяснил, что люди, входящие в квартиру без хозяина, друзьями не являются. Почему он запустил Аню в квартиру, а не встретил ее яростным лаем на пороге я не знаю, но факт остается фактом – Аню из квартиры он не выпустил, а его подельника просто не пустил.

Через час в моей квартире было не протолкнуться от милицейских начальников – больно много я натворил. Майору Окулову Александру Александровичу, своему непосредственному начальнику, которого я вызвонил первым, исподтишка сунул два бумаги, что по оперативным данным я получил информацию о группе молодых людей, что под предлогом покупки автотранспорта убивают владельцев и похищают автомобили, на основании чего я прошу разрешить мне проведение соответствующих оперативных мероприятий для установления личности фигурантов и конкретных фактов противоправной деятельности, надеюсь что многомудрый начальник правильно зарегистрирует мои бумаги и нам хоть что-то обломится за раскрытие тяжких преступлений «оперативным путем». После начальника уголовного розыска примчалась оперативная группа местного РОВД, затем какой-то чин из ГАИ, требующий привлечь меня к ответственности за наезд на пешехода, с которым немедленно вступил в яростный спор, возникший, как по мановению волшебной палочки, начальник «автомобильного отдела» городского управления внутренних дел. Ор стоял на весь дом, свою толику в него вносил и, тоскливо воющий, запертый на лоджии, Демон.

Конец всему положила, злая, как черт, притащившаяся с работы, обвешанная пакетами с продуктами, Наташа, с которой я должен был сегодня встретится и помочь с покупками на неделю. Невысокая, хрупкая блондинка, не взирая на чины и звания, поперла всех начальников из квартиры, выпустила с лоджии Демона, а мне, наконец, вызвала «скорую помощь».

Глава 20

Глава двадцатая.

Посттравматический синдром.

Май 1993 года

Локация – Городская больница.

Российская больница в девяностых годах – серьезный квест на выживаемость, благо Советская Армия за два года подготовила меня к предложенным государством условиям, да, присущая черепно-мозговым травмам сонливость помогла первые сутки пребывание в больнице, так как я в основном спал. Через сутки ко мне прорвалась Наташа (пятьсот рублей за халат бабушке в гардеробе, и ты смело проходишь, как будто имеешь пропуск, подписанный главврачом). Моя блондинистая фея принесла комплект постельного белья (казенное, с подозрительными пятнами и дырками было сдано сестре-хозяйке), ужин и завтрак в судках, после чего ее утащил «поговорить» в ординаторскую мой лечащий врач, которого я увидел впервые, так как утренний обход я проспал.

Пришла моя подруга минут через пятнадцать.

– Там доктор денег просит, пятьдесят тысяч, на медикаменты и перевязочный материал.

– Пошел доктор в попу. Рентген показал, что гематом или иных повреждений у меня нет, мне пару уколов при поступлении поставили и с утра антибиотики вкололи, что я до сих пор в заднице кирпич ощущаю. Я все равно, через пару дней, отсюда выпишусь, перед выпиской принеси, пожалуйста бутылку «Хеннесси» в бордовой коробке и пять тысяч, доктору за глаза будет. И продукты больше не носи, я прекрасно кашей обхожусь, а суп с перловкой здесь просто шедевр. Лучше подумай, чем на следующей неделе будем заниматься. Я до начала июня, уверен, на больничном пробуду, а потом у меня до конца месяца Госы.

– Меня никто не отпустит, у меня отпуск по графику в конце года. Да и у тебя, наверное, отдохнуть не выйдет. – Наташа протянула мне записку. Судя по ее содержимому, вчера мне на домашний телефон звонила Валентина, сказала, что у меня арбитраж в Кемерово через три дня.

– Да…блин! – я опустил ноги и нашарил стоящие у кровати тапочки: – Даже поболеть нельзя, опять куда-то бежать нужно.

Доктор, к которому я зашел, поинтересоваться насчет выписки, поняв, что спонсировать свое пребывание на вверенной ему больничной койке я не собираюсь, согласился, что здоровье мое позволяет выписать меня уже послезавтра, а больше мне от него ничего было не нужно.

В день выписки мне пришлось расстаться не с одной, а с двумя бутылками импортного коньяка – одну, как и планировал, я отдал лечащему врачу, в знак глубокого уважения, а вторую я вручил терапевту поликлиники УВД, чтобы он мне сразу выписал лист нетрудоспособности на десять дней, без этих глупых промежуточных посещений ведомственного медицинского учреждения. После поликлиники УВД я помчался к Дорожному РОВД, где переставил две мои оставшиеся машины по разным углам. Не стоит следователю, что будет проводить проверку показаний на месте с Аней, забивать голову лишними вопросами о принадлежности трех, выставленных на продажу машин одному и тому же человеку, тем более действующему сотруднику.

На следующий день.

Локация – город Кемерово.

Судья арбитражного суда посмотрела на меня…сочувственно?

– Когда уведомление пришло за отсутствием получателя, мы сами проверили реестр юридических лиц и установили, что ответчик две недели назад был ликвидирован, в соответствии с чем я вынуждена в вашем иске отказать. Вы, конечно, можете обжаловать мое определение, но…

Дальше я даму особо не слушал – мне было, мягко говоря, неприятно. Меня развели как последнего лошка. Директор кемеровского института, уверяя меня, что им необходимо дать немного времени, чтобы погасить задолженность перед заводом, просто занимался официальной ликвидацией своей конторы и созданием новой. А я купился на вежливость и приятную улыбку интеллигентного мужчины в костюме и очках. Уверен, что там только сменили вывеску, все остальное осталось прежним.

Я молча покивал, собрал, ставшие уже ненужными бумаги, и вышел из судебного кабинета.

Спустя часа я пешком добрался до нужного мне института. Как я и предполагал, вывеска института «ГИПРОШахт» сменилась на новую, которая уверяла меня, что здесь располагается исключительно «Инжиниринговый центр 'Шахтпроект». А ведь я сказал генеральному, что проблем в этом деле не ожидается. А что делать в данной ситуации? Подавать в суд на членов ликвидационной комиссии? Смешно. Эти достойные люди разведут руками и скажут, что о наличии претензий с нашей стороны они ничего не знали, ни директор, ни бухгалтерия института такой информацией с ними не поделились. И вообще, надо проявлять должную осмотрительность и интересоваться положением контрагентов. Они, члены комиссии, о предстоящей ликвидации даже в прессе объявления разместили несколько месяцев назад и ваш Завод, если бы следил за прессой, вполне успел бы подать уведомление о наличии исковых требованиях. И даже газету предъявят, соответствующую, какую ни будь областную «Красный горняк», что выписывают только местные профсоюзы по разнарядке. И ничего не сделаешь – все по закону, публикация в органе массовой информации имеется.

Из дверей бывшего института вышел, весело насвистывая песенку, объект моих злобных мыслей – милый, улыбчивый директор, и, не взглянув в сторону скамейки, на которой замер я, неторопливо двинулся мимо припаркованных автомобилей, перебежал узкую улочку и нырнул во двор, образованный старыми, еще довоенной постройки, пятиэтажными домами.

То есть эта сволочь еще и живет возле работы! – подброшенный со скамейки жгучей завистью, я, особо не скрываясь, бросился вслед за своим врагом, но, забежав во двор, был вынужден замереть.

Директор института стоял возле бетонной песочницы под красным металлическим грибком, держа на руках девочку лет трех, в ярко-фиолетовом платье и смешной, бежевой панамке и разговаривал с молодой брюнеткой лет двадцати пяти, в качественном джинсовом костюме и белой футболке. Хотя дама была гораздо младше директора, судя по глазам, отношениями «папа-дочь» тут не пахло. Девочка пыталась перехватить внимание мужчины на себя, размахивая перед лицом отца совочком, с которого сыпался влажный песок, но плохо в этом преуспевала – взрослые были заняты самой древней в мире игрой – отношениями мужчины и женщины. Наконец мужчина поцеловал надувшегося ребенка в пухлую щечку, посадил ее обратно в песочницу и подмигнув даме, скрылся в одном из подъездов.

Я уже собирался уходить, когда громкие крики за моей спиной заставили меня обернутся.

Уже описанная мной брюнетка и повисшая на ее шее девочка, воздев смеющиеся лица вверх, хором кричали «Папа! Папа!».

К моему удовольствию папа отозвался, высунулся на небольшой балкончик на третьем этаже и узнав, что его барышни собрались за мороженным, сбросил им увесистый кошелек.

Женская часть директорского семейства, подобрав с асфальта кошелек, вприпрыжку покинула двор, а я все сидел на деревянной скамейке в углу двора, глядел на балкон на третьем этаже и думал, что обязательно сумею наказать этого уверенного в себе человека, несмотря на то, что он, судя по увиденному, прекрасный отец и замечательный муж – вот такой я плохой и злой тип.

Локация – Завод, кабинет генерального директора.

Полежать и побездельничать дома мне не удалось – господин Флейшман из «Алтайснабсбыта» попытался нанести ответный удар.

– Павел Николаевич! – голос Валентины, моего юриста на заводе, как и, практически всегда, панически дрожал: – Директор звонил…

– Валя, ну я же на больничном! Что там случилось срочного, что ты не можешь справится самостоятельно? – бежать куда-то категорически не хотелось, хотелось еще поспать часок, потом почитать, уже вызывающий оскомину, учебник по теории государства и права…

– Ему звонили из милиции, с Алтайского края. Секретарь сказала, что Григорий Андреевич отсутствует. Милиция снова будет звонить через два часа, а директор хочет, чтобы вы присутствовали при разговоре…

– Понял Валя! – я мгновенно проснулся: – Скажи шефу, что буду в его кабинете через полтора часа.

Кто звонил и как назвался, естественно мне сообщить никто не смог. Секретарь директора – молодая барышня, работающая всего неделю, запомнила только «милиция» и «Алтай», других подробностей не было.

– Шеф, давайте я вами представлюсь и поговорю. – я не понимал всеобщей обеспокоенности, но и отдавать, возможно важные телефонные переговоры на откуп директору не хотел – он что-то скажет не то, а мне потом исправлять: – Вряд ли они будут спрашивать о сортах кузбасслака.

– А давай. – мне кажется такой вариант шеф воспринял с некоторым облегчением.

– Добрый день. Мне нужен Соколов Григорий Андреевич.

– Слушаю вас. – я подмигнул директору, сидящему на месте секретаря, через открытую дверь в приемную.

– Вы директор? – женщина на другом конце телефонного провода удивилась: – У вас голос очень молодо…

– Да, я знаю, мне говорили. – я перебил собеседницу: – Представьтесь и скажите, какое у вас до меня дело, а то секретарь работает недавно, она ничего не поняла.

– Это старший следователь городского управления капитан Попцова Олеся Дмитриевна. К нам поступило заявление в отношении вас от Семена Самуиловича Флейшмана. Знаете такого?

– Лично не знаком, но слышал.

– Гражданин Флейшман в заявлении указал, что вы наняли группу лиц, которые похитили его и силой вынудили подписать некие документы, в соответствии с которыми организация заявителя оказалась должна вашей организации денежные средства. Что скажете на это?

– Ничего.

– В каком смысле – ничего? Вы вообще понимаете, о чем речь? Дело очень серьезное, может быть возбуждено уголовное дело по факту вымогательства…

– Так возбуждайте, я тут при чем?

– Наверное связь плохая. – на том конце провода правоохранительная дама изумилась: – Григорий Андреевич, вы меня хорошо слышите?

– Хорошо, как будто из соседней комнаты вы говорите. Только давайте быстрее, к сути вопросов своих переходите.

– Ну вы какой-то странный. – пожаловалась мне на меня моя собеседница: – Я говорю, что дело уголовное на вас возбуждаем, по вымогательству, по заявлению гражданина Флейшмана.

– Милая девушка…

– Я вам не девушка! – почему-то окрысилась госпожа следователь.

– А, судя по голосу – очень милая девушка. Но, если я вас чем-то оскорбил, то простите старика…

– Давайте вернемся к сути разговора. – сухо потребовала «немилая девушка».

– Давайте вернемся. Только вы скажите, с какой целью мне позвонили.

– Хорошо. Я вас вызываю на допрос по факту поступившего на вас заявления. Когда мне вас ждать?

– Никогда.

– Что? Повторите.

– Я говорю, что ждать меня не надо…

Наверное, я говорил что-то не то, так как генеральный, слушавший наш разговор на параллельном аппарате, прижав трубку к уху плечом, успевал делать какие-то странные жесты, как будто кого-то душит.

– Вы очевидно не понимаете серьезность своего положения…

– Да нет, это вы не понимаете серьезность положения. Мне тут мой юрист сказал, что вы мне должны номер уголовного дела назвать. Я слушаю.

– Что вы слушаете?

– Номер уголовного дела хочу узнать, по которому меня куда-то кто-то вызывает.

– Я не кто-то, а следователь и я вам представилась.

– Вашу фамилию, имя, отчество, Олеся Дмитриевна я записал, осталось только номер дела записать.

– Дело пока на стадии возбуждения…

– Вот когда возбудитесь, тогда звоните. Всего вам доброго…

– Стойте! Вы что, совсем ничего не понимаете?

– Я как раз понимаю. Без номера дела нет допроса. А во-вторых, у меня нет денег, чтобы к вам, в такую даль, ехать. У нас задержка в выплате заработной плате шесть месяцев…

– Но вы же генеральный директор!

– Я от коллектива не отрываюсь. Так-что, девушка, возбуждайте дело и приезжайте к нам в Город, допрашивайте меня сколько хотите. А я сам никуда не поеду. Я, все-таки директор огромного завода, к тому же зимой пережил покушение, кстати, до сих пор не раскрытое милицией, в которой вы служите. Так что, по кляузе какого-то жулика…

– Флейшман вовсе не жулик, он руководитель…

– Девушка, скажите, на какую сумму кто-то заставил Флейшмана подписать какие-то бумаги?

– На двести шестьдесят тысяч.

– Вам самой то не смешно? У меня две тысячи сотрудников трудятся, а я буду людей нанимать, чтобы поехали куда-то на Алтай, чтобы выбить с него зарплату одного рабочего за пять – шесть месяцев. Он хоть наличкой рассчитался?

– Кто? Флейшман? Он бумаги подписал…

– А, я вспомнил, о ком вы сейчас говорите. Это один из должников, с кем мои юристы судятся в вашем местном арбитраже. Так вот, что я вам скажу – если из-за каждого должника, которых у моего предприятия пару сотен, меня милиция будет дергать, мне проще завод закрыть, так как работать в таких условиях невозможно. Я вам, как мне юристы подсказывают, совет дам – отказывайте своему Флейшману в возбуждении дела, и отправляйте его в суд. А если вы что-то там продолжите возбуждать, то я сегодня же обращусь к нашему прокурору и в городскую администрацию, что вас ответчик по гражданскому делу подписал, уж не знаю, за какие блага, оказывать на меня давление. Мне кажется, что нам не стоит больше разговаривать. До свидания.

– Павел! Ты что наговорил? – директор, несмотря на травму, навис на до мной, как разъяренный медведь.

– Присаживайтесь, Григорий Андреевич. – я мигом освободил кресло генерального: – Перестаньте нервничать, ничего она вам не сделает, а я всю правильно сказал, да еще и все это напишу на имя нашего и их прокурора, а вы все это подпишите. Не будем сразу бить по рукам – замучаемся отбиваться. Навалятся со всех сторон и вас без последних портов оставят. Кстати, как там дела с подполковником Осокиным? Вы мне сказали, что сами с ним переговорите, и чтобы я к нему не лез.

Михаил Владимирович Осокин, подполковник милиции и начальник отдела контроля потребительского рынка УВД Города являлся счастливым обладателем просторной квартиры в новеньком кирпичном доме, полученной от нашего Завода по непонятным и мутным договоренностям с бывшим директором Завода. И я усиленно подталкивал нынешнего директора к принуждению этого самого подполковника приносить пользу Заводу, в деле сокращения дебиторской задолженности и сокращению долга по заработной плате перед трудовым коллективом, но директор, с упорством, достойным лучшего применения, к сотрудничеству подполковника склонять не желал, очевидно опасался вредных последствий. И у нас с директором уже третий раз за последний месяц на этой почве возникали разногласия, хотя этот ценный административный ресурс мог многие вопросы решить очень просто, почти играючи.

– Ты, кстати, в суд ездил? – генеральный решил «соскочить» с неудобной для нас обоих темы: – Когда заседание назначено?

– На следующей неделе. Вы не волнуйтесь, все будет в порядке.

Директор криво улыбнулся, и я его прекрасно понимал.