Текст книги ""Тиа-ана" чувства и мысли (СИ)"
Автор книги: Роман Догадченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)
– Почему мальчик позволил ленте улететь? Он же мог её удержать, когда начался ветер? – спросила Света, услышав мои слова.
– Он не хотел, чтобы из-за его желания обрести друзей пострадали люди. Одно дело, когда устойчивый человек хочет дружить, и совсем другое: цепляться за людей, будучи в болоте.
– Мальчик, что был проклят.
– Можно и так сказать. Его жизнь и семья была ослаблена ядом идеи, что исходила от иного человека.
– Молния и гром в рассказе, это символы. Верно? Люди бояться грома, но ведь жизни лишает лишь молния, и она может быть бесшумной.
Два разных электрика. Один предшествовал другому...
Думая о тебе я отнимал время твоего сна. Прости, за это. Я не мог разогнать в одиночку наплывы мрачного прошлого.
Он лишил меня отца, брата, девушки, друзей семьи. Всё было в тайне от меня очернено. Всё кроме неё. Потому что мы были рядом, но между нами не было ясных отношений, даже дружеских. А как можно очернить неопределенность, которая постоянно меняется вне расчетливого ума.
Отец. Переводить деньги твоей новой семье и надеяться на лучший расклад бессмысленно. Ты же и сам знаешь, чем всё кончиться. Мы не потянем, и тебе станет мало этих переводов. Ты продашь квартиру своей первой семьи по дешевке. Ты продашь наш дом с воспоминаниями о пикниках, поездках, улыбках, играх... людям которые заплатят тебе только за стены. Ты продашь нас всех ради собственной выгоды и выживания? Но проблема уходит далеко в прошлое: изначально ты относился к нам не как к семье. Мы для тебя разновидность вклада, материала. Один вопрос, отец, если бы, вопреки твоим подоплёкам я нашел девушку, то сейчас бы ты пытался высасывать деньги с двух семей? Просто я не понимаю, как можно помогать человеку, который неоднократно вмешивался в мою жизнь. Связывался за моей спиной с друзьями и одноклассниками, и даже использовал воспитательницу детского сада. Отец, если бы ты хотел, чтобы я вырос достойным сыном, то не стал бы ослаблять меня с детства, и доводить маму. Ты бы не стал разрушать мой внутренний мир.
– ... емлимо? – прервала мои раздумья Диана.
– Что, прости?
– Я говорю: как тебе моя трактовка скрытого смысла? В меру не приемлемо?
– Да, как всегда необычно и умопомрачительно.
Непросто смериться с мыслью, что Дианна и Света это один человек. Если это так, то зачем я разделил воспоминания связанные с одной девушкой?
***
– Неспособность залечить раны прошлого, порождает чувство вины. Волнуюсь. Допускаю новые ошибки. Замкнутый круг.
– Неплохая цикличность.– сказал врач комплекса.
– Скоро и она себя исчерпает.
– Ты стремишься обесточить самое светлое воспоминание в надежде, что с ним исчезнет и ужасная тень. А что если тень приумножить до безмерного мрака?
– Это не важно. Без света, который задаёт разницу, у меня не будет осознания черний в прошлом.
– Как и самого осознания прошлого и вообще всего. Разве ты не боишься лишиться последнего, что у тебя осталось от родного...
– ....
– Родного, близкого. Ведь ты же помнишь, как дорого тебе достались эти воспоминания. Через, какие тёмные закоулки пришлось пройти твоему детскому уму, чтобы восстановить замкнутость. Тебя лишили осознания, но ты смог отыскать, собрать его образ по крупинкам в один облик. Неужели ты так легко, перечеркнёшь старания первой семьи?
– Нет, не легко.
Глава 17 'Клетки слов'
– Почему ты молчишь?
– Мы застряли в подвале без света, и я не знаю, что дальше говорить, делать.
– Попробуй, сначала успокоиться.
– Й-а, боюсь один-очества в темноте. Страхи окончательного распада семьи омрачают ум. Он снова навестит нас, но уже не как отец или бывший муж.
– Ты не один. Я рядом.
– Нет. Ты не можешь быть со мной вместе. Мы слишком разные для того, чтобы быть в одной клетке.
– Настолько разные что 'мы' звучит не к месту. Но иногда ты и я не так далеки друг от друга для одного слова. Сейчас между тобой и мной, ни стена, ни пропасть времени, а всего лишь решетка.
– И этой преграды достаточно, чтобы разделить нас. Я же ведь даже не знаю, где сейчас нахожусь? Снаружи клетки или внутри?
– Не знаешь. И при этом всё ещё рядом, ни разу не обернулся: не проверил.
– Ушел бы, да страх темноты не позволяет отойти. Вдали от этих ограждений мрак сгущается сильнее. И поэтому мне неважно, что он скрывает.
– А мне и здесь светло.
– Как, в кромешной темноте? Если в подвале нет даже мерцаний робкого света.
– Один есть.– сказала неунывающая и постучала наручными часами по решетке.
– Ощущение делений немного успокаивает, но со светлыми чувствами они не сравняться.
– И всё же они не отталкивают холодом. Может в металле есть что-то ещё.
– Например?
– Отзвуки встречи и не безмерной свободы. Общением мыслей или касаньем.
– О чём я могу поговорить? Мои размышления сложны, витания порывисты, а рассказы о моём прошлом невероятны.
– Почему?
– Может потому что я отказывался верить в то, что это происходило со мной.
– Они были настолько плохи?
– Скорее чужды и чересчур необычны.
– Только из-за этого?
– Городище пестрит разностью. Там можно встретить, как леди, так и бывалого заключенного. Оттого в необычности становилось сложнее поверить. И уж тем более рассказать тем, кто уже породнился с наговорами о моей странности.
– Но я не из числа.
***
– Пустая комната подвала. Хочешь знать, что в ней было? – спросил врач.
– Если это неотъемлемая часть процедуры, то зачем спрашивать?
– Трех летный ребенок, который спрятался, чтобы потом внезапно появиться и удивить. Таким способом он привлекал внимание и взаимодействовал с людьми. Мальчик укрылся с детской затеей, но из-за долгих ожиданий людей она стала темнеть. Прятки обернулись в бегство от черноты, что проявлялась из одиночества и прошлого.
– Потерянный ребенок строил шалаши, каждый раз, когда к ним приходили гости. Он был прописан в квартире и его окружили заботливые родители. Но у него не было ощущения надежного дома и дружной семьи. Мальчик не вносил вклад в укреплении того и другого. И многие считали его плохим. Многие, кто не знал истинных причин зажатости подростка. – добавил он же.
***
Недосказанные слова, обрекшие себя на тление во мраке. Я хочу забыть и их тоже.
– Извини я не смогла придти к тебе на день рождения. Но от своих слов о подарке я не отказываюсь.
– Да ладно не надо...
– Да ладно, не надо. Я же ведь хотел, что бы ты была с нами не из-за подарка. Мне было важно, что бы наш класс снова был вместе, как одна цельная семья.
– Чем тебе этот жест не угодил.
– Это означает удивление, шок, а я не хочу больше шарашить людей своей бестактностью.
–Сколько лет прошло? А ты всё так же смотришь на мир со своей колоколни.
Глава 18 'Закат рассвета'
Последние слова из настоящего прошлого всколыхнули воспоминания рассказа. Когда искатель правды оказался в карцере с заключенным. Мрачное окружение изредка проблескивала светом. Стены темницы украшали картины из конфетных оберток. По углам расположилась одежда из фантиков. Странный сожитель постоянно ел конфеты и аккуратно складывал ценные остатки.
– На кой черт тебе конфеты в заточении.
– В них есть радость.
– Дофамин? Гармон счастья в темницы – призрачная радость.
– Лишь для тебя.
***
– За что тебя посадили? – спросил я иную после смены камеры.
– Меня никто не сажал. Разве ты не видишь, что это я стою перед тобой?
– Я вообще то другое имел ввиду. Но судя по всему, ты мне вряд ли сможешь понять и уж тем более чем-то помочь.
– Почему ты так решил?
– Бессмысленно ожидать дельных мыслей от неокрепшего организма, что уже подвергся нападкам черноты. Человеку с сознанием ребёнка, не место среди грубости и едких решеток.
– Оу. Не чего страшного. Если тебя так сильно вводит в шок этот мрак, то можешь попытаться вновь сформулировать свои мысли.
– Глупая. Я говорю не о себе. Ты ребёнок! Тебе здесь не место... да что я с тобой разговариваю. Эти стены наверняка уже помутнили твой рассудок.
– Я вижу десять. – сказала девочка и начала интенсивно шаркать карандашом.
–Что десять?
– Теперь уже одиннадцать, помех, что мешают тебе воспринять возрастную инверсию.
– Замечательно. Ты вообще можешь говорить любое сочетание слов. Не скромничай... Мы всё же в дурке.
– Угу. – едва слышно, согласилась увлеченная писательница.
– Ты ещё и писать с пугающе, серьезным видом умеешь. Хотя чего я удивляюсь в твоём-то возрасте люди дифирамбы с диссертациями уже во всю слагают.
– Я не пишу, а рисую. Вот держи. – протянула она листок.
– Сейчас, правда не самоё лучше время для оценки художеств.
– Этот набросок комикса может помочь тебе двинуться с места.
– Скорее с катушек слететь.
– Просто, прочти его вслух. Будь так добр.
– Хорошо. Первое. Считает, что внешность до сих пор способна служить индикатор ума и зрелости человека. Второе. Назвал глупым ребёнком, но не прекращает заваливать меня вопросами. Третье...
– Ладно я понял. Раз ты такая умная, расскажи, что произошло с тем заключенным?
– А что с ним не так? Я следила за процессом, и его поведение было вполне приемлемым.
– Он вожделел к платью из обёрток, а от новых конфет всецело лишился ума.
– И?
– То есть для тебя это нормально?
– Но речь то не обо мне. Мы же говорим о неполноценном человеке. О том, что от него осталось, с учётом прошлого.
– Нелегкая у него, наверное жизнь была, раз он так раскололся. Что же стало причиной?
– Яд черной мысли, что отравляет часть души, близ сердца.
– Любовь?
– Нет. Есть чувство куда более стойкое и болезнетворное. Застывшее предверие любви, что так и не смогло расцвесть и обрекло себя на тление в вечности истомы.
Недоумение сковало брови.
– Это что-то вроде неугасаемой искры, которой не суждено разжечь костёр, а после отыскать покой средь пепла?
– Оу... так намного понятнее.
– Для людей мирного времени в этом нет ничего хорошего.
Оно терзает сердце и обрекает ум на поиски тернистых троп к дороге счастья. Одни находят её в поедание конфет, другие в усладе иной черезмерности.
– Какой?
– Узнаешь, если не успокоишься.
– От девочки?
– От своего знакомого по карцеру. Только в этот раз платье из конфет будет на тебе.
***
– Зачем всё это? – спросил я проводника.
– Всё ради развития мира.
– Но как страдания этих людей может помочь жизни?
– Не все они страдают. Ты видел лишь мрачную часть дома.
– Так просветите.
– Мир идей так же необъятен, как и космос. Спектр видения новых идей способен меняться в тон внутреннего мира человека и его окружения. Люди истоптали немало легкодоступных путей поисков идей. Самым труднодоступным оказались контрастные переходы жизни. Первые секунды жизни так же ярки как и мгновения перехода в иной мир.
– То есть вы продлеваете последнее и не позволяете битому человеку уйти на покой.
– Да. Подобно тому множеству людей, которые подбирают выброшенных животных.
– Прям, благодетели и освободители. Подбираете и сохраняете жизнь, а после используете в своих целях.
Позволяем обрести свободу. Одни создают идеи под влиянием фона, вторые – уникальную атмосферу. Но мы не ставим над ними опыты и не калечим. Их лишала цельности жизнь в системе. Это во первых. Во вторых, здесь они восполняют лишь свои потребности и вольны вернуться к прежнему хаосу, вне стен этого здания. – сказала дочь психолога комплекса.
Глава 19 'Ясность в прошлом'
– Тревога, страх, любовь. Что вас калечит? – произнес психолог.
– Дом рушиться. Светлые воспоминания засыпаются крахом. Я всего лишь не позволяю им угаснуть вне света. С тех пор, как отец нас бросил, стены нашей квартиры вообще стали стеклянными. Причем с выгодными для него искажениями.
– С чего вы взяли?
– С самого начала. Когда мы жили в Разгуляевке, второй иногда приходил домой пьяным. Пытался мне что-то объяснить. Я хотел убежать, но он держал меня. Забивал дымом уборные комнаты, так что дышать было невозможно. Я и без этого был уже эмоциональным от тревоги и незнания ребенком. Спустя двадцать лет родственники рассказали, что надо мной издевались родители моего первого отца. Они часто выпивали. Но если вы знали, кто они такие, зачем тогда оставлять ребенка с ними одного. Постоянно ссылались на пагубность водки.
– Вредные привычки свойственны многим людям.
– Но он не из числа тех, кто поддается влиянию. Запои первого отца от второго сильно отличались. Ведь последнему не составило труда бросить курить и пить, словно они были частью плана, а не зависимости.
– Зачем ему это?
– Для того что бы наделить меня пагубными качествами. Ему был нужен козырь, чтобы разобщить нас и вернуть себе квартиру. Когда мы переехали в Городище, он стал водить меня по своим знакомым и приводить их детей в свой дом. И мне нравилось быть рядом с ними без осознания истинных причин дружелюбия. Общения и отдачи от меня нельзя было дождаться, но они всё равно приходили. Детское восприятие не могло обдумать его скрытое негативное влияние: оно просто закинуло его в подвал сознания без разбора. Спустя годы я понял, к чему всё это было. Понял, зачем он дарил и продавал мне свои телефоны с вычурным содержанием. Обвинял меня в том, чего я не делал. Пугал маму, когда я долго купался один в ванной. И распускал дурные наговоры через свои связи друзей, коллег и клиентов. Это необычайно удобно подрабатывать и между делом, аккуратно налаживать каналы, через которые потом можно рассказать о проблемах в семьи, ненормальном ребенке и. не только. Конечно опустив в речах свою вычурную инициативу, во избежание противоречий и вреда свей репутации.
– Откуда вы знаете?
– Я перебрал все воспоминания, каждый закоулок былой совместной жизни. Со мной перестали здороваться соседи в ответ. И начали избегать дети, даже если я просто иду домой. Так было не всегда.
– Так значит, вы испытываете к нему неприязнь?
– Я помню, в детстве у нас возникла ссора. И в тот момент чувства мальчишки выразили неприязнь. Но это был порыв эмоций из-за непонимания, как в одном человеке может ужиться два разных. Он ограничивал меня в ответах, нередко утаивал правду и прибыль от мамы. Эмоции преобладают без осознания. Только в спокойном состоянии, у меня не было негатива. Ведь он дарил мне игровые приставки, устраивал пикники и дни совместного просмотра кино. Он занимался со мной уроками и рисованием. Он пытался научить меня жизни. Помогал по дому и сделал ремонт. Защищал нашу семью и проявлял уступчивость в бытовых конфликтах. При свете дня он был хорошим отцом, самым лучшим.
– Какая неоднозначная ситуация.
– Только судя по сложившимся обстоятельствам, он делал это, чтобы аккуратно зарабатывать себе положительную репутацию. Если окружающие будут считать его хорошим отцом и мужем, то нас с мамой напротив. Он сделал всё возможное, чтобы его измена дошла до мамы. Отчего она не смогла больше жить. Но знакомым он рассказал свою историю. И они поверили ему. Ведь он им неоднократно помогал и добился их расположения.
– Если это так, то почему мама и другие родственники не заметили подоплек отца?
– Ей было не до всматриваний. Она работала не покладая рук. В то время, как он сочетал работу электриком и налаживание связей. Безвозмездно помогал улаживать проблемы с электричеством. Предварительно прикладывая усилия в создание неполадок для нужных ему людей.
– У вас был хотя бы один разговор по душам с отцом?
– Нет. Мы разнились друг с другом и мышлением. Его деловитый и решительный подход вытеснял мою самодеятельность. Но я не отношусь к нему, как к врагу. Нет. И даже считаю, что половина квартиры его по праву. Пускай мы играли пассивную роль, но без нас его бы труды не увенчались таким успехом. Только ему и целой квартиры будет мало. Зачем делиться если у него есть сила связей.
– Вы помогали ему?
– После его ухода, нет. Но когда он был с нами, я изредка выполнял его просьбы и старался дарить ему подарки на праздники. Помощи было бы больше, если не ощущение тревожности от неясности. Каждая моя попытка работать вместе с ним оборачивалась во вред мне. Со мной было сложно, но он изначально не считал меня сыном. Отчасти я люблю его, так как должен любить сын своего отца. Правда моя отдаленность, что спасла от дурного влияния, не позволяла мне вести себя достойно. У меня не было папы лучше его. И в моих резервах есть идеи совместных проектов и с его участием.
– Поэтому вы так о нём отзываетесь?
– Я пишу это, чтобы попытаться сохранить семью, то что от неё осталось. Знаю, что у меня не получиться его остановить, но проявить невыгодность таких деяний для автора подоплек есть шанс. Единственное, что может продлить нам жизнь, это если и моя жизнь будет приносить ему прибыль. Но как я могу выражать ему свою благодарность, если он относился к нам как средству вложения. Я хотел ему помочь, но как сын а не как его собственность. А это невозможно. Он начал делать из нас падших так давно, что уже и сам стал верить в свою правду, в которой он герой, а мы подлые люди.
– Не кажется ли вам, что нужно было бороться? Стараться искать новые способы возвращения в жизнь к людям?
– О чём вы говорите? Как можно противостоять идеализированному? Ведь отец сам по себе неплохой человек. Но его зарядила одна идея, связанная с оборотом мира. Она систематизировала его характер. Ведь раньше он был также зажат, порой вспыльчив и самоволен, как и я. Правда, его ретивость превосходила мою: ему приходилось больше сталкиваться с явными натисками, а мне с латентными. Даже, если бы надо мной не издевались на скрытом уровне в детстве, то я бы не смог обрести понимание арены или игры в жизни. Я не боец, и свои потребности в игре восполнял в мире видео и настольных игр.
– И всё же, как можно было не заметить бойкое стремление окружающих жить и не взять с них пример?
– Стремиться снова пытаться жить с людьми. Вопреки очернению моих порыток подружиться. Невзирая на вмешательства близких и отстранения ребенка от правды. Бороться с отцом или человеком, прекрасно отыгравшим его роль? Его детство закалялось конфликтами и грубостью родных. Он умел играть в тени, ещё до моего рождения, в то время как мои родственники просто жили в деревне. Моё воспитание напротив: готовило меня к чему угодно, только не к поединкам. Я не могу винить родственников. Ведь они же видели мою не приземленность и закрытость от людей. Но некоторые из них знали, чем она вызвана и продолжали скрывать. Всё начинается с заботливых предлогов: 'Мальчику не зачем знать правду: она его ранит'. Но потом обман многократно усиливается до пагубной черноты. Хоть у меня и не было понимания, но ощущение второго дна в обществе расшатывала нервы сильнее. Общения с моей стороны не было, но люди не выказывали интереса со мной познакомиться. Они словно знали, кто я и не задавались нужными мальчику вопросами. Друзья, одноклассники просто люди – все они верили тому чужому голосу, который говорил за моей спиной и лица близкого человека. Почему они поверили волку. Это не я себя изолировал от общества, это меня вышвырнули из света осознания. Утаивали и не подпускали, каждый раз, когда я выказывал сомнения о разности глаз и внешности между отцом и сыном. И если мама делала это из-за схожего со мной непонимания, то все остальные держались хладного ума. Как можно было поверить в то, что мой первый отец повесился из-за алкоголя? Но жители Городище поверили и продолжили укоренять выгодную правду второму.
– Как вы отнеслись к поступкам отца, когда узнали обо всём?
– Двойственно. Он занял место моего родного отца, но было бы у меня столько ярких воспоминаний с первым папой. Я не знаю. Мне посчастливилось учиться с замечательными одноклассниками и однокурсниками. Других таких просто не сыскать. Они были и есть только на этом жизненном пути, к которому я пришел с рукой второго проводника.
– Значит, в вас осталось ещё немного светлого чувства по отношению к отцу.
– Раньше он был как часть семьи дома, вместе с нами. Его присутствие при свете дня безупречно заполняла утрату. Она одаривала ребенка заветным сном полноценной семьи, и я не хотел лишать себя цельности. Теперь он вдали, но иногда приезжает, правда уже не как родственник. И место отца снова сквозит холодом, только равной уже двойной потери.
– Вы зажатый в своих переживаниях человек.
– Меня зажали в них. Вы не представляете, как обессиливает осознание правды, после безрассудной жизни вдали от неё. Осознание того, что в любой момент в дом расколотой семьи может придти осколок и лишить тебя крова, жизни и всех совместных трудов. А когда ты высказываешься родственникам, они советуют просто не думать об этом. Как можно работать, зная, что он в итоге он заберёт всё и воспоминания? Как можно найти друзей, коллег с тревогой от предположения: 'Только бы отравленная тень не коснулась и их'.
– И тем не мнение вы создали свою систему эффективность работы, которой зависит от целостности семьи. Для того чтобы один человек не смог забрать ваши жизни с выгодой для себя и был заинтересован в сохранности своей старой семьи.
– Да. Ведь меня всегда поддерживала мама. Мне нужно больше думать о ней, вопреки нагромождениям, которые скопились за счет изолирования мальчика. Текстовые откровения необходимы, что отыскать покой тем чувствам, что не смогли его найти среди людей. Я понимаю, насколько сложно близким принять правду ребенка. Особенно, если она изначально разниться с правдой взрослого, устоявшегося человека. Но почему нельзя было поверить в искренность переживаний, детских травм. Даже спустя десятки лет, когда столько воспоминаний вернулось домой из подвала. Если бы они позволили мне высказаться и быть услышанным, то не было бы и этих текстов. Ведь в меня вливали так много, но не позволяли от этого избавиться. Отчего приходилось иные пути цикличности в творчестве.
Глава 20 ' Глубинный сколок'
Слабость и неспособность поддерживать взаимоотношения с обществом гремучая смесь. Люди видят, что человека можно надурить и начинают налаживать связь. Делают небольшие подарки и ожидают отдачи, которую я не способен воспроизвести. Так формировалась моя негативная репутация, вопреки отсутствия понимания этого слова. Мне не зачем было самостоятельно искать правду в детстве, ведь я был уверен, что меня окружают мои родители, которым я могу доверять. И я без сомнений принимал всё то, что они мне давали.
***
Тёмный силуэт подошел ко мне с предметном в руке. Щелчок и диктофон начал воспроизводить запись.
'Отец приложил немало усилий, чтобы отделить от общества и маму. Люди с ней, конечно же общаются, но так же скрывают укоренившийся отзыв. После измены папы она пробовала найти себе молодого человека, но все кавалеры со временем угасали. Он продолжал защищать свой дом и тех людей, кто должен принести ему прибыль. Всему Городище и части Волгограду было известно о том, что её первый муж спился и повесился, второго она прогнала в ярости. Со слов отца она стала для окружающих падшей, а я не нормальным сыном. Я очень сильно беспокоюсь за нас. Ведь я знаю, что мы не звери, какими нас делает стремление отца вернуть квартиру.
– Узнаёшь голос?
– Да.
– Ты пришел в комплекс, потому что тебе больше некуда было пойти.
– Если я действительно побывал в клетках подвала, то как мне удалось победить, преодолеть все преграды и найти выход.
– Победить? Посмотри по сторонам, что ты видишь кроме мрака?
От ветра листы перевернулись. Я упал на колени, рядом с бумагой. 'Отец' – обратился я к листкам. Начал укрываться текстами, как одеялом.
Мысли, что я записал на бумаге, снова прильнули к рассудку. Проще всего обвинить другого, чем признать свою вину. Ты же ведь даже не пытался ему противостоять. А что я мог сделать, будучи ребенком? У него было много положительных качеств и знакомых. Он ни разу не бил нас, только говорил с напрягом. Вопреки нашей эмоциональности и нелогичности, он был хорошим отцом и заботливым семьянином. Он сделал ремонт и помог мне поступить в институт. Но при этом воспользовался сетью знакомств и пустил дурной слух. Предварительно сделав его более правдоподобным. Когда жил с нами, оставался до ночи работать в одной комнате со мной и своим сыном. Очернил меня, брата и маму. Бросил нас, но не позволил нам спокойно жить помнстил нас в резерв. Но как я мог работать с ним на пару, если всё это время мне приходилось разгребать завалы мрака, что собрались от умалчиваний и травм? Скрытых и запасных планов отца, на крайний случай.
– Не временя строить шалаши из текста. Дом рушиться. Нам нужно уходить.
– Куда? Мне некуда идти.
–Ты не понимаешь. Какая разница куда, главное, что подальше от смерти.
– А ты не ощущаешь! Посмотри на меня! Всем этим светлым чувствам нет места снаружи. Если бы ты умела чувствовать. Я был тем мальчишкой, кто обижал Аню. Потому что во мне было столько эмоций, что я не мог их разъяснить сам. Люди изуродовали мои детские порывы к играм. Ребячество, порой привлекало внимание к странной тени. Меня поправляли, когда я называл водолазку, толстовкой, но все закрывали глаза на разницу в отчестве и внешности.
– Что тебе дороже? Козырёк покоя или же детские годы, не тронутые людской чернотой, которые остались лишь у художницы.
– Нет, ты не посмеешь, поставить меня перед выбором.
– Тогда я останусь вместе с тобой.
– Останешься вместе с тем, кто тебя обижал?
– Ага.
– Упертая. Как же я тебя ненавижу. Слышишь! Иди отсюда!!
– Можешь не стараться. Я же ведь знаю что это не так.
– Использовать прошлое, играя на чувствах. Как же это...
– Знаю, не очень, но обстоятельства вынуждают. – подсела ко мне художница.
– Не могу я выйти. Моё молчание люди объяснили на свой лад, со слов отца. Мне не оспорить его влияние. Квартира, давно принадлежат ему: он добился этого долгим трудом. Но вместе с ней он заберет и наши жизни.
– Что толку от просроченных объяснений и тревоги? Мне всё равно, кто с тобой был и что он там делал. Важно лишь то, что происходи сейчас. Попробуй увидеть, без оглядок на прошлое.
– Вижу, как осыпаются стены. Падают картины с воспоминаниями расколотой семьи. Крошиться потолок, словно крупинки песочных часов. Я чувствую, как мрак подступает к сердцу. Но оно не сдается и греет средь холода терний. Меня согревают ни эти бумаги...
Пол окутала черная паутина. Трещины изрезали чертоги в тон разбитого стекла. Их треск заметно ослаб. Дом перестал осыпаться безысходностью. Но ощущение безопасности покрылось инеем от сравненья. Наш оплот стал похож на ветхую ледяную гладь, которая могла обвалиться в любой драгоценный миг.
Глава 21 'Возврат домой'
– Ничего не понимаю. Мы были вместе там в низу. Ты была в моих грезах и снах?
– Тебе всё это не приснилось. Когда мы выбрались из подвала, его восстановили. Но не всецело. Остатки повреждений со временем, сделали старый дом заброшенным. Книги библиотеки стали блекнуть и опадать.
– Но почему, путешествии по воспоминаниям такие незавершенные?
– Возможно, они произошли от той единственной настоящей прогулки. Городище, холм и трое школьников. Помнишь?
Мы тогда классно погуляли по ночному посёлку. Было, правда, весело. Но я даже не предложил одноклассницам проводить их до дома. Мне, показалась подруга Дианы, лишь прикидывалась пьяной. Ведь с одного напитка так людей не разносит, особенной стойких. Потом я стал сомневаться в правильности своего поступка. Мерцания сожалений, действительно могли обернуться осколками из прошлого.
– Да, помню. Если бы я сейчас не лежал здесь от падения книжки, после возврата потрескавшейся памяти, то не поверил бы.
– А мне до сих пор кажется невероятным встреча книги и чая. – с грустью улыбнулась Диа.
***
На все мои попытки быть собой с людьми окружение отвечали отказом. Они не хотел впускать меня с моим сложным прошлым. Но ведь не я сделал его таким. Они называли моё странное от травмы поведение чудачеством; неидеальные откровения фантазиями и детским садиком. Не понимая, что тем самым высмеивают смерть моего отца Догадченко Андрея Михайловича. Двадцать пятого августа тысяча девятьсот семьдесят первого года рождения. Его порочили при жизни и продолжают до сих пор, только потому, что он не мог ответить. Но я могу ответить за нас.
Я правда, очень сильно заинтересован в том, чтобы вы ещё раз встретились. Со мной или без меня – неважно. Это не помешает мне сказать, что мне повезло с классом. Поездки в театр, выпускной банкет, встреча на даче и в Караване – было весело. Мне есть с чем сравнивать. С рассказов брата знаю, каким мог быть худший класс. Не знаю, почему вы вернули меня и назвали мою искренность с альбомом 'ерундой'. Ересью была вынужденная шутка про молчание собеседников. Понимаю, что сложно воспринимать большие сообщения, но я всего лишь пытаюсь компенсировать ту школьную недосказанность. Иногда думаю: что мне ещё сделать, чтобы заслужить право снова увидеть вас за одним столом, хотя бы через экран монитора. Может и вправду, не нужно было делать продолжение выпускного финала(день рождение на ум не устоявшегося человека не лучшая идея); не нужно было делать из ясной точки понамешанное многоточие.
Сложно забыть прошлое, в окружении постоянных напоминаний. Салюты, что я слышу из окна иногда напоминают о нашем выпускном. Я тогда еле дошел с вами до зенитки(живот ужасно ломило) но до конца не продержался. Мне хотелось остаться ещё, вопреки боли. Вы были такими классными, что сделали два дня необычайно насыщенными и запоминающимися. Всего два дня и два года. В них было так уютно жить. За что конечно спасибо и Гарику с его фильмом про выпускной. Я пересмотрел видео альбом с десяток раз и только после понял одну важную вещь.
Да моё поведение чередовалось. То я был зажат в себе, то чудил безграмотностью, которую окружающие разъясняли на свой лад. Но вопреки разности и волнению нет ощущения упущенных мгновений с классом. Серьезно, любая претенциозность себя исчерпала. Не замечал ваших лиц в школе – компенсировал это скромными портретами. Не было разговора по душам – тёплое приветствие на дне рождения лучше всяких речей. Воздерживаетесь от текстовой взаимности, но увековечили свои ответы в плакате поздравлений. Вы сделали для меня слишком много хорошего. Вопреки моей неспособности(травме) отвечать светлой взаимностью. Разрешили быть частью 11 'Б' вплоть до выпускного и согласились придти на день рождения (искривленного мной из-за спешки и неполноценности).Но вы смогли улыбаться вопреки дурацким конкурсам, которых лучше бы не было. Серьезно, это всё дорогого стоит. Только я никогда не умел грамотно обращаться и ценить душевные драгоценности людей. Просто позвольте уйти из беседы(не возвращайте). Вдали от вас я хотя бы буду думать, что вы не собираетесь из-за меня(даже если это не так); или же собираетесь, но без меня. Я просто привык жить в окружении со вторым дном. И смирился с тем, что мой низкий уровень социальности не позволяет быть с вами и рассчитывать на искренность. Кривым я сам себя не делал. Но это уже неважно. Всё равно мне никто не поверит и не осмелиться признать иное. Признать, что деревья уродуются не сами по себе, а от людского сожительства. Пламя связей горит за счет обессиливание слабых, пока есть дровишки. А когда внешний вид коряг становиться болезнетворным его спиливают . Снаружи доброе дело: облагораживание эстетики природы. На скрытом уровне: извлечение выгоды и избавление от малоприятных последствий своей деятельности. И ясное дело, что никто разбираться в прошлом, причинах ветхости не будет, проще спилить деревце. Но деревья и слабые люди, когда-нибудь закончиться и огонь взаимовыгодных, порой подлых связей тоже. Прощайте. (из жизни я не ухожу, только из многоточия воспоминаний). У вас был настолько разный и добрый класс, что даже в стороне ощущались его цвета неброской жизни. Совсем немного, но мне это хватало для светлой улыбки.
