Текст книги "Канал имени Москвы"

Автор книги: Роман Канушкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 44 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

– Уже, – сказала Раз-Два-Сникерс и весело, почти дружественно взглянула на Новикова-младшего.

– Всё. Всё прошло, – услышал Юрий величественный голос, обращённый теперь только к нему.

И действительно было уже не больно. Всё прошло, куда-то подевалось. Да и скульптурные композиции давно замерли; мысль о том, что они могли двигаться, показалась сейчас просто кощунственной.

Перед Юрием стоял неимоверно большой человек, гигант, каких Новиков-младший прежде никогда не видел. Казалось, что этот человек какого-то другого масштаба и всё окружающее надо просто несколько увеличить. И если б ему вздумалось сложить пальцы руки, на которой красовались массивные перстни, то кулак получился бы не меньше новиковской головы. Вышедшая с ним из леса вооружённая группа была в камуфляже и в шлемах, но его длинные седые волосы свободно падали на плечи, а красиво стареющее лицо оказалось исполнено силы и какой-то зловещей весёлости. В зубах его перекатывалась крошечная спичка.

– Можешь отдать конверт мне, – попросил он.

Смотрел гигант прямо и почти ласково. И в голосе его и в лице присутствовало что-то притягательное, какое-то пугающе-притягательное тепло, которому очень сложно противостоять.

– Давай, – кивнул он просто.

Юрий послушно полез в сумку и, словно загипнотизированный, протянул ему конверт с гербовым сургучом. Высший уровень секретности. Лишь когда гигант небрежно сорвал печать, Юрий опомнился:

– А ты Шатун?

– А ты сомневаешься? – в тон ему ответила женщина.

Юрий предпочёл промолчать. А потом быстро, украдкой, бросил взгляд на скульптурную группу. Красноармеец…

Раз-Два-Сникерс проследила за его взглядом.

– Тебе что-то показалось? – усмехнулась она.

– О чём ты?

Она весело посмотрела на него и подмигнула:

– Да так…

– Ничего не показалось! – отрезал Юрий.

Он был зол – не то слово как зол на неё. А потом, он и вправду до конца не знал, что там увидел, что именно. Новиков-младший перевёл взгляд на Шатуна и чуть смутился. И вдруг его посетила какая-то неуютная, наверное, даже крамольная мысль, что всё это из-за гиганта. Юрий так и не понял, что всё это значит, лишь мутное неприятное ощущение, но почему-то ему показалось, что если бы Шатун сейчас захотел, гипсовый красноармеец на радость девице-колхознице опять бы поиграл со своей винтовкой. Если бы Шатун захотел, многое в этом умирающем мире смогло бы сорваться с точек своего равновесия.

Юрий потряс головой, поспешив взять себя в руки. «Скверное место, – подумал он. – Дурь всякая в голову лезет. – И эта мысль принадлежала уже полностью ему. – Отец прав, следует поскорее валить отсюда».

– Ничего, парень, свыкнешься, – неожиданно мягко произнесла женщина. Она смотрела на башенку шлюзовых ворот, её зрачки сузились и потемнели. Юрий не стал ей возражать, лишь зябко передёрнул плечами.

Так полгода назад Юрий Новиков впервые увидел Шатуна. Так он встретился с Раз-Два-Сникерс. Но сюрпризы для него на этом не закончились.

4

– Ладно, зови его, – послышалось из-за открытой двери бункера. – Кажется, мы можем поговорить.

«Ну, вот, громила вроде бы решился», – удовлетворённо подумал Юрий. Когда Шатуна не было рядом, Новиков-младший мог позволить себе думать о нём в таких категориях. От этого ему становилось легче и поднималась самооценка. Другое дело, когда он сейчас спустится в бункер и окажется с Шатуном лицом к лицу. (Кстати, чего это он торчит в своей полутьме в такой погожий солнечный денёк?!) Тогда кое-что изменится. У всех, кто оказывался с Шатуном лицом к лицу, кое-что менялось. Словно они попадали под морок его зловещего отвратительно-весёлого обаяния. Кому-то это было искренне необходимо.

Отношение людей Шатуна к своему патрону, как не без жутковатого холодка осознал Юрий Новиков, было чем-то большим, чем простое субординированное уважение, и даже большим, чем преданность. Как ни странно, единственной, кто не смотрел на Шатуна с прямым обожанием, оказалась Раз-Два-Сникерс, хоть она вроде бы и считалась его женщиной. И вот эта эмоциональная устойчивость, которую люди неискушённые могли принять за холодность, восхищала и влекла Юрия ещё больше.

Ничего, он знает, как можно побороть смущение. Один малый, преподававший в батюшкином ведомстве курс психологического тренинга, обучил его. Надо просто представить собеседника голым. И всё развеется. Юрий даже хмыкнул, представив, как нелепо будет смотреться голый Шатун в перстнях, весь обвешанный оружием и сидящий за своим столом с важным видом, и ему действительно стало легче.

Он почти не сомневался, что ему удастся нанять Шатуна. Он проделал слишком большую работу, чтоб оставить место для сомнений. Как любит говаривать батюшка, чего нельзя сделать за деньги, можно сделать за большие деньги. Что не выйдет за большие, может сработать за интерес. Главное – отыскать ключик. И нет ничего такого, чего нельзя было бы сделать, смешав бабло и кровную заинтересованность.

Сейчас Юрий Новиков обладал подобным миксом. Выражаясь фигурально, он долго и тщательно готовил этот коктейль, смешав ингредиенты, как он полагал, в очень верных взвешенных дозах. Работая над этим сложным коктейлем, Юрий Новиков и сам начал меняться, найдя это занятие гораздо увлекательнее всего, что он делал прежде.

В каком-то смысле он был даже благодарен Еве за то, что она так с ним поступила, сделала с ним такое. Вот ведь как иногда получается! Он ненавидел Еву, но и был ей благодарен, желал, можно сказать – любил. И засыпая, он представлял, как проделает всё это с её телом. Столь сложные страсти могут ли быть когда-либо удовлетворены?

Сбежавшая невеста, на которую ему, в общем-то, было раньше наплевать, превратилась в изменницу, разбудившую вулкан. Юрий хотел её настичь. Наказать. И любить. Хотел, жаждал до дрожи, до раскалённой боли в низу живота. Он никогда прежде такого не чувствовал: секс, за которым стоят столь непростые и противоречивые чувства, – это уже не просто секс. Это вам не шалам-балам! Примерно так же, как и с Раз-Два-Сникерс, хоть там и всё по-другому. Ещё один коктейль…

Юрий Новиков вдруг вздохнул: вот такой вот теперь стала его жизнь. И может быть, дорогой и почитаемый батюшка наконец-то заметит, что в этом мире есть кто-то ещё тоже немножечко достойный, кто-то ещё, а не только дующий в уши вечный подпевала Трофим.

Из-за внешней металлической двери бункера показалась Раз-Два-Сникерс.

– Давай заходи, – сказала она. – Тебя ждут.

И посторонилась. Когда Новиков-младший проходил мимо, она чуть подняла руку, словно взялась за невидимый бильярдный шар, и, по-свойски подмигнув Юрию, мол, у меня к тебе есть невероятно заманчивое предложение, дружок, два раза повернула шар в воздухе.

– Очень смешно, – буркнул Юрий.

Однако спускаясь по бетонной лестнице к Шатуну, он расхохотался, как будто это было и вправду смешно. Как будто, это смешное произошло полгода назад совсем с другим человеком.

5

Юрий Новиков вот уже с четверть часа сидел на стуле напротив кресла Шатуна и не мигая смотрел на танцующую под переливный колокольчик балерину. По видимости, он спал или находился в гипнотическом трансе, Шатуну было наплевать, как это называется. Он знал, что когда парнишка входил сюда, то пытался представить его голым. Так, по совету какого-то умника, он надеялся побороть смущение. Но не смог.

Его внимание привлёк патрон калибра 7.62, который Шатун крутил в пальцах, а потом Юрий посмотрел ему в глаза. Чуть заметно облегчённо улыбнулся, увидев в его нежном внимательном взоре пляшущие огоньки, и сжал губы, словно собирался глотнуть, когда Шатун медленно поднял патрон, описывающий круги, на линию взгляда.

– Ведь это очень красиво, – сказал он проникновенно.

Юрий Новиков выдохнул, что, по-видимому, означало согласие. По мышцам его лица прошла лёгкая судорога, губы так и застыли в завороженной улыбке. А затем он обмяк и раскрылся, как книга, вытащенная из тени. И Шатун там покопался, полистал хорошо скрываемые страницы. Но надо сказать, бережно, не сплёвывая на пальцы, – ещё один со съехавшими мозгами в этом деле было бы явным перебором. Хотя, как не без интереса узнал Шатун, парнишка и сам здесь поработал. В голове у него оказался запрятан целый букет сюрпризов. Но вся эта любовь-ненависть Шатуна не интересовала. Мило, конечно, но не выходит за рамки частных определений.

Шатун поставил перед Юрием музыкальную шкатулку с балериной, танцующей блюз, и склонился к его лицу. Бережно, не касаясь кожи, провёл пальцами вдоль щеки, с любопытством послушал дыхание. Механический завод шкатулки заканчивался, от этого звуки сделались печальными, словно прощались, невыносимо трогательными. В каком-то смысле вот этот прощальный момент, ускользающее сожаление, совпадал, был созвучен с тем, чего ждал Шатун. С тем, что всё ближе и ближе. И тогда мы скажем «пока-пока» и заведем уже совсем другую музыку.

Шкатулка смолкла, балерина в нерешительности остановилась, не завершив своего па. Крылья носа Юрия Новикова задрожали, а губы сложились в слегка капризный росчерк.

– Тихо-тихо, спи, малыш, – нежно прошептал Шатун. – Совсем скоро папочка тебя разбудит, а пока спи.

Лицо Юрия разгладилось, и этот доверчивый момент Шатун тоже нашёл восхитительным. Однако же как может всё удачно складываться, если ты на правильном пути. Мир, невзирая на заржавелые шестерёнки, поворачивается к тебе лицом, а люди приходят и сами всё дают. Движимые своими забавными страстями, они сами, не догадываясь, делают то, что тебе нужно.

Если ты на правильном пути.

Шатун огромной рукой загрёб со стола свою музыкальную безделицу и принялся не спеша поворачивать ключ.

«Б-ррр-ы-ы-м-з-з!»

Пусть малыш ещё немножко поспит, хотя тайных страничек в его голове вроде бы не осталось. Есть кое-что, с чем следовало бы разобраться, но для этого существует Раз-Два-Сникерс. Кстати, единственная девочка из учеников Тихона.

«Б-ррр-ы-ы-мз!»

Шатун уже давно догадывался, что Тихон начал кое-что скрывать от него. Не доверял, приглядывался и скрывал что-то важное, о чём знал, например, Хардов. И другие… джедаи Тихона. А ведь Шатун вовсе не собирался той ночью оказываться на «линии огня». Вовсе не собирался попасть под взгляд Второго. Он прикрывал всех, когда это случилось, и сам не знал, что его подтолкнуло чуть замешкаться: может, воля Второго, может, чувство вызова – ведь Хардов смог в своё время с этим справиться, а может, быстрый, еле уловимый укол… любопытства. И хоть в какой-то момент ему показалось, будто у него вскипели мозги, Шатун вроде бы убедил всех, что ему удалось противостоять мёртвому свету. Что ничего непоправимого не случилось. Ведь с Хардовым же ничего непоправимого не случилось. Скорее, наоборот. Тихон согласился, и остальные тоже. Да, к нему все и относились по-прежнему, как к своему, но… Так, да не так! Будто Тихон ждал, приглядывался и кое-что самое сокровенное всё-таки скрыл. А зря!

«Б-б-ррр-ы-ы-м-з-з!»

Когда-то Тихон учил их, что «средство для достижения цели и есть твоя подлинная цель». Старый добрый Тихон умел пускать пыль в глаза. Тихон и его джедаи (Шатун усмехнулся). Интересно, вяжется ли это с тем, как поступили с ним?

– Подожди, – говорил ему Хардов, почти его брат. – Не делай спешных, неправильных выводов. Тихон должен только убедиться. Ты ведь и сам не знаешь, насколько глубоко проник мёртвый свет. Но и ты, и я знаем, на что он способен. И знаем главное – что ему можно противостоять. Тихон должен убедиться, и всё вернётся на свои места. Станет по-старому.

И тогда Шатун спросил:

– А ты мне веришь?

– Да, – без промедления ответил Хардов.

– Тогда ты мне скажи. Ведь он был твоим учителем.

На мгновение отсвет какой-то давней потаённой муки полыхнул в серых глазах Хардова. И в этот миг Шатун был готов его обнять, и тогда многое могло бы быть по-другому. Но этот неповторимый момент оказался упущенным.

– Нет, – просто сказал Хардов. – Я дал слово.

«Б-б-ррр-ы-ы-м-м-з-ззз!»

Только и это для Шатуна осталось в прошлом. Когда вас зажимают в угол, на помощь приходят совсем другие решения. Вот глава Дмитровской водной полиции стал тем самым другим решением. Но Шатун не сожалел. Тихон всегда учил их не сожалеть о прошлом, и он хорошо усвоил уроки.

Он теперь сам по себе. И он теперь стал значительно… больше. Шатун вдруг удивлённо хмыкнул, но это так. «Больше» – правильное слово. Только так мы сможем сказать «пока-пока» и завести совсем другую музыку. Новую чистую мелодию.

– Как говаривал один чувачок, – наставительно обратился он к неподвижному Новикову-младшему, – у нас теперь нет союзников, у нас есть только интересы. – По лицу Новикова не представлялось возможным определить, как он относится к подобной сентенции, и Шатун добавил: – Правда, это было давно, пока мир ещё не окончательно съехал с катушек.

По лицу Юрия пробежала тень комичной тревоги, и Шатун подумал, что малыш нравится ему всё больше. Конечно, подлинное безумие его раздавит, но парнишка ещё явно не полностью раскрыл свои возможности.

– Я ценю твою восприимчивость, – заботливо сообщил Шатун бездвижной кукле в человеческий рост. – Но лучше прибереги всё это для более достойных дел.

А потом он закрыл от него свои мысли, чтобы малыш не двинулся мозгами преждевременно. «Ему повезло. И может быть, я позволю ему пройти немножко со мной и увидеть одним глазком, что там, за подлинным безумием. Которое всё ближе, ближе…»

Шатун ждал его. Он ждал подлинного безумия. Как дара Господа, который давно покинул этот мир. Как дара Господа, который давно свихнулся, а скорее всего, был безумен изначально, и именно там, в этой ослепительной подлинности, возможно, Шатуну суждено встретиться с Ним…

«Б-б-ррр-ы-ы-м-з-з»

(когда он пройдёт сквозь туман)

«Б-б-ррр-ы-ы-м-з-з-з»

Он совершил последний оборот завода. И замер. Прислушался. Словно полнозвучная тайная мелодия, которая жила в шкатулке, вот-вот прорвётся наружу. Словно те великие чувачки, что выходили к нему у загадочной насосной станции «Комсомольская», великие фрики (вот кто был по истине безумен!), создавшие всю эту восхитительную музыку, сейчас благословят его.

пройти сквозь туман?

прямо сейчас?

Шатун вдруг почувствовал прилив ликования и одновременно слёзы, которые вот-вот выступят на глазах. Такое случалось. В редкие минуты, когда он думал, что готов. Готов отправиться в путь прямо сейчас, и великие фрики, таящиеся в тенях у станции «Комсомольская», благословят его. Но он умел моментально брать себя в руки. Дел впереди ещё немало. Шатун с какой-то заботливой нежностью улыбнулся Юрию Новикову. Тайных страничек в голове малыша вроде бы не осталось. Википедия, упрятанная в его башке, а точнее, в нашем случае, Малышепедия, сообщила всё, что ей известно.

«Я смогу дать вам то, что вы ищете».

«А парнишка-то вырос, – подумал Шатун весело. – И у него развито воображение. Надо же, какие образы: „коктейль“, „дорогой и почитаемый батюшка“… А то, что он собирается вытворить со своей сбежавшей невестой?!»

Шатун посмотрел на Новикова-младшего не без доли восхищения. Вполне возможно, что такой парнишка не ошибается, что он и вправду сможет.

– Значит, ты пришёл меня нанять, малыш? – ласково сказал Шатун. Веки Юрия еле заметно задрожали, будто их обдуло ветерком. – Считай, что я у тебя в кармане. Всё, ОК, договорились.

Ни один мускул не дрогнул на лице Новикова-младшего, но теперь он выглядел так, словно был очень счастлив, грезил с открытыми глазами о чём-то очень хорошем. Ну что тут скажешь? Вот вам, пожалуйста. Шатун запустил музыку, взялся за шкатулку двумя руками, словно она была ребёнком. Поднёс её то ли ближе к уху, то ли к сердцу. Он теперь знал, что глава полиции не стоит за действиями сына.

«Если б невеста не сбежала, – изумился Шатун, – это надо было бы выдумать». Удивительное дело: тебя приходят нанимать, а на самом деле это ты наниматель. Тебе приносят мешок денег, а выглядят при этом как дитя, усыпанное рождественскими подарками.

Складка беспокойного недоумения отразилась на лбу Юрия Новикова.

– Т-с-с, – прошептал Шатун. – Всё хорошо. Всё просто прекрасно.

Малыш тут же ему поверил, и гигант счёл это очень милым.

– А будет ещё лучше, – пообещал он.

Вырос, вырос малыш… да не особо. Всё ещё прячется за грозную тень батюшки, хотя ему кажется – наоборот. Эй, чувачок, а с таким багажом далеко не продвинешься.

– Ничего, – успокоил Шатун. – У нас впереди полно достойных дел.

Когда парнишка вошёл сюда в первый раз, Шатун обратил внимание на его баснословно дорогие швейцарские часы. Золотой хронометр «Omega» с вечной гарантией. Сейчас он подумал: вот ведь как интересно – и Швейцарии с её шоколадом (навязчивой идеей Раз-Два-Сникерс, у всех у нас свои пунктики), банками и часовым производством, вероятно, давно нет, по крайней мере, достоверно об этом ничего не известно, нет и человека, выдавшего эту вечную гарантию, а часы всё ходят, словно помнят о его обязательствах. Чем не метафора происходящего вокруг?

Ещё очень интересно, что вопреки всяким метафорам (а может, напротив, сообразуясь с ники) вернулось то, за что так бился всю жизнь и продолжает биться сейчас дорогой и почитаемый батюшка нашего визави. Вернулись «ценности». И бессмысленная безделушка, болтающаяся на запястье малыша, стоит почти вровень с великолепным плавсредством, на котором он прибыл и которое, случись что, могло бы спасти жизнь. Хотя в пору, когда Шатун пребывал в возрасте развалившейся тут куклы, самым ценным были патроны, еда и нарезные стволы, сообщавшие всему этому смысл. Что ж, значит, глава полиции не зря так усердно трудится на своём рабочем месте. Он, как и Тихон, считает, что мир постепенно восстанавливается, жизнь налаживается. Что этот вконец одряхлевший и воистину давно уже безумный, как и умыкнувшее самое себя присутствие Господа нашего, мир ещё можно спасти. И что ещё удастся зализать раны. Ну, не комики ли они?

Шатун и сам не заметил, как начал легко пританцовывать под музыку.

Нет, они и вправду комики. Между ними гораздо больше общего, чем они полагают. И уж точно гораздо больше общего, чем у каждого с Шатуном. Им бы следовало объединить усилия, глядишь, чего бы и вышло. Им бы создать священный союз, объявить крестовый поход. Да что там говорить, им бы стать парочкой и ходить за ручку, как шерочка с машерочкой, а Шатуна обложить, как бешеную собаку. А они ну прям дети малые…

Лёгкий смешок слетел с губ Шатуна. Юрий Новиков оказался тут как тут, немедленно радостно разулыбался вслед, что придало ему сходства со счастливым идиотом.

– Прекрати, – наставительно сказал Шатун. – Знаешь, гиды – они не такие уж плохие, вовсе нет. Люди относятся к ним с недоверием, а это несправедливо. Мои претензии к ним совсем не в том. Возможно, кое-кого из них и стоит остерегаться, но в целом они заслуживают гораздо большей признательности. И уважения.

Брови Юрия теперь удивлённо поползли вверх, и после секунды напряжённой умственной работы лицо застыло в протестующей маске.

– Ну, как знаешь, – вздохнул Шатун.

Он мог бы сказать ему, что его претензии к гидам гораздо глубже, не в том, что они плохи, а в том, что они недостаточно хороши. Что гиды тоже хотят пройти сквозь туман. Но они делают это, чтобы всё сохранить или хотя бы попытаться сберечь то, что возможно. Шатун же ради этого готов всё разрушить. Ну, и с кем по пути дорогому и почитаемому батюшке?

Такие дела. Вместо этого Шатун решил не забивать парнишке голову. И хоть проснувшись (Шатун сейчас, уже совсем скоро, начнёт свой счёт, и когда скажет «три», парнишка пробудится), он ничего не вспомнит, но кто там знает, насколько прочны предохранители в его мозгах.

А малыш нам ещё понадобится. У нас впереди уйма достойных дел, и нужно, чтобы малыш был в форме. По крайней мере, не закипел раньше времени. Малыш с его буйными фантазиями – страстями, сокрушительными реваншами и прямо-таки восхитительным, хоть и изумившим Шатуна замесом любви-ненависти, – лучшая… прикрышка (опять правильное слово!) для взаимоотношений с главой полиции. Чёрт, да родись Новиков-младший в другое время (ну и, конечно, в другом месте), он мог бы быть одним из этих сукиных детей, свихнувшихся римских цезарей, что читали стихи, обрядившись в женское платье, и сжигали Вечный город.

Шатун с трудом удержал шальной смешок, с восторгом глядя на малыша. Затем, совсем уж как дитя, прижал к себе музыкальную шкатулку и с неожиданной для своих размеров грацией совершил несколько па, то ли копируя свою балерину, то ли кривляясь и передразнивая её.

Новиков, наш мудрый лев, обожает повторять старую ментовскую присказку, время от времени меняя лишь самоназвание: то «легавые», то «мусора». «Мусор может быть старым. Мусор может быть тупым. Но не может быть старого и тупого мусора».

А вот тут наш дорогой и почитаемый батюшка сильно ошибается.

Шатун танцевал. Его разбирал смех.