Текст книги "Клетка без выхода"

Автор книги: Роман Глушков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Так оно, в принципе, и было, однако со мной случай особый. Здесь Зануда был прав: сила Проповедника не в оружии, а в Откровении, ибо только оно обладало властью над одержимыми и усмиряло их мятежные натуры. И все-таки без поддержки «Экзекутора» в этот омут нечего было даже соваться...

Разумеется, тот провал в памяти оказался отнюдь не случаен. Всевидящие покровители дали мне усвоить простую истину: Проповедник принадлежит Балансу с потрохами. И ныне, и присно, и вовеки веков. Аминь... Второй раз проверять, так это или нет, я не стал, поскольку ненавидел подобные сюрпризы и боялся, что следующий намек покровителей будет гораздо убедительней.

Тяжко жить на белом свете, не ведая смысла собственной жизни. В загробном мире это тоже не исключение. Только переживается острее: когда становится известно, что вместо ответов смерть преподносит лишь новые загадки, пропадает последняя надежда на обретение истины.

Терра Нубладо населяли обычные смертные, чье отличие от обитателей моего прежнего мира заключалось только в более низком уровне развития цивилизации да ряде странностей, вызванных местными законами природы, к которым, впрочем, довольно быстро привыкаешь. Неудивительно, что поначалу я решил, будто после тяжелого ранения в голову не умер, а угодил сначала в тюремный госпиталь, а оттуда – в некое масштабное телевизионное шоу о Диком Западе с участием уголовников – а как иначе все это можно было объяснить? Хотя думал я так недолго – пока не повстречал маэстро Гвидо, который первым делом познакомил меня с главным здешним законом, несуразным и диким даже для Дикого Запада. В Терра Нубладо закон Мертвой Темы почитался еще выше, чем закон Омерта на Сицилии, и тоже представлял собой своеобразный кодекс молчания.

Мертвая Тема... Запрет на слова, которые убивают. Причем убивают именно слова, а не люди, которых они могут оскорбить. Хотя могут убить и люди, в чьем присутствии будет затронута в разговоре Мертвая Тема – никто не желает страдать от чьих-то необдуманных речей... Поразительное явление. Столкнувшись с ним вплотную, я окончательно уверился, что не участвую в публичном шоу, а очутился черт знает где. Солнце, луна, знакомые растения и животные, вполне нормальные, пусть и малоцивилизованные люди – типичная реальность конца позапрошлого века... Если бы не вечный туман на горизонте, еще ряд незначительных странностей, да Ее Величество Мертвая Тема. Возникало чувство, что произнесенные вслух, чужеродные этому миру слова вызывали ярость у духов местной природы и те карали любого, кто оскорблял их неуважением. Поэтому я волей-неволей научился следить за своей речью при людях и придерживать ее в рамках Мертвой Темы. Но благодаря иммунитету Проповедника все же частенько ностальгировал, бранясь наедине с собой привычными «земными» ругательствами и тем самым подвергая себя психологической разгрузке.

Только это все равно не избавляло от жгучего желания излить кому-нибудь душу. А также выяснить, что скрывал за душой, к примеру, тот же маэстро Гвидо – убежден, ему было о чем мне рассказать. Как, вероятно, и каждому, кто топтал дороги туманного мира и вынужден был держать рот на замке, соблюдая суровый кодекс молчания...

В деревенском трактире «Посох пилигрима» было многолюдно – похоже, сюда сбежались от дождя скитальцы со всей округи. Попасть под дождь в Терра Нубладо не являлось слишком крупной неприятностью – благодаря уже упомянутым мной странностям местной воды, промокшая одежда высыхала за считаные минуты прямо на теле, – и все равно, странствовать при непогоде желающих находилось мало.

В этом мире дождь был, пожалуй, главной причиной, объединяющей скитальцев для общения. Хорошая погода способствовала путешествиям, плохая – собирала вольных бродяг под крышами трактиров и постоялых дворов, где тут же стихийно возникали этакие скитальческие мини-конгрессы: бурлила меновая торговля, обсуждались последние новости, праздновались встречи и пропущенные в дороге праздники, рождались новые альянсы единомышленников, заключались пари и разворачивались целые чемпионаты по азартным играм. И если фермеры благодарили силы Баланса только за благоприятную погоду, владельцы трактиров радовались и ливням, и морозам, и буранам, и многодневным туманам, что вынуждали постояльцев подолгу задерживаться на одном месте и кутить, соря деньгами направо и налево.

Сегодняшняя непогода не обещала стать затяжной, однако владельцу «Посоха пилигрима» грех было на нее жаловаться. Шумная и пестрая орава скитальцев гуляла с размахом и ни в чем себе не отказывала. В трактире не оставалось свободных столов, но за некоторыми еще имелись незанятые места. Вновь прибывшему следовало лишь вежливо попросить разрешения у какой-нибудь компании присесть за их стол да угостить сотрапезников выпивкой.

Впрочем, Проповеднику дозволялось не соблюдать такой ритуал. Никто не кинется в драку, если я усядусь рядом с ним на скамью – давно миновали те времена, когда меня еще не узнавали в лицо. Сегодня я мог трапезничать с любой компанией без риска спровоцировать ссору. Кое-кто, конечно, все равно будет недоволен, но дальше демонстративного ухода из-за стола это недовольство не зайдет. И все же я предпочитал выбирать себе соседей, какие хотя бы внешне походили на благородных – в моей посмертной ипостаси общество приличных людей нравилось мне куда больше. Эта «чистоплотность» вызывала протест у негодяя Белкина, ранее не чуравшегося якшаться с любым отребьем, но строгий Проповедник давно дал понять этому мерзавцу, что его время безвозвратно ушло. Надо заметить, что мерзавец возмущался теперь только для вида – он побаивался Проповедника, как побаивается тявкающая шавка свирепого волкодава.

Часть посетителей «Посоха пилигрима» столпилась в углу зала, где за игровым столом разыгрывалась партия в калибрик – так называлась азартная игра, в которой вместо фишек использовались пустые гильзы из-под патронов. В игре могли участвовать до десяти человек за раз. Передавая право хода по кругу, игроки переставляли фишки на игровом поле, разыгрывая незамысловатые тактические комбинации. Играющие начинали партию с маленьких гильзочек от дамских «дыроколов» и по мере прохождения игры заменяли их на все более крупнокалиберные. Выигрывал тот, кто быстрее всех заполучал на руки расклад из пяти массивных гильз от станковой картечницы «саранча».

Калибрик был столь же простым и динамичным, как шашки, к тому же давал возможность играть командами. Поэтому частенько за игровым столом разворачивались нешуточные страсти. На игроков делались ставки, будто на беговых крыс – еще одна местная забава, имевшая массу поклонников. В «Посохе пилигрима» игра тоже проходила бурно, и всяк заглядывающий в трактир не удерживался от соблазна подойти к играющим и поинтересоваться, как движется игровой процесс. После чего многие оставались у игрового стола делать ставки в тотализаторе или дожидаться своей очереди подвигать гильзами.

Проповедник явился исключением из общего правила. В прошлом моя тяга к азартным играм была достаточно сильна, но сегодня она испарилась бесследно вместе с пристрастием к алкоголю. Вероятно, будь распространены в Терра Нубладо карточные игры, я бы не отказывал себе в удовольствии иногда перекинуться в картишки. Но здесь эта забава была не в ходу, а греметь гильзами по столу у меня желания не возникало. Следовало понимать, что карты также принадлежали к Мертвой Теме, хотя каким образом они способствовали Дисбалансу, непонятно. Версию, что в туманном мире они просто не зародились, я даже не рассматривал – говорят, карточные игры существовали уже во времена дремучего рабовладельческого строя.

Я покосился на галдящих в углу игроков и их болельщиков и, не задерживаясь, направился к огню. Страсть как хотелось отогреть продрогшее под дождем тело, а у ближайшего к камину стола как раз обнаружилось свободное местечко.

Появление Проповедника не осталось незамеченным в «Посохе пилигрима». По всей видимости, оно и стало самым ярким событием за последний час. Все, кто находился в зале, оторвались от своих занятий и долго с опаской наблюдали за мной, словно я вошел не один, а притащил за собой на поводке медведя. Даже игроки прекратили двигать фишки и почти минуту следили за моими действиями. Протиравший кружки трактирщик, судя по его вмиг скисшей физиономии, забеспокоился, как бы появление зловещего гостя не вспугнуло чересчур мнительных клиентов. Музыкант, терзающий на крохотной сцене струны потертого пелискара – похожего на кривую гитару музыкального инструмента, – сбился с такта и долго не мог возобновить прерванную мелодию. Даже те, кто хлебнул лишка и уже дремал, уронив головы на столы, зашевелились, потревоженные непривычной тишиной. Я полагал, что в мой адрес непременно последует чей-нибудь псевдоостроумный комментарий, как это случалось в городских трактирах, но желающих самоутвердиться не выискалось – мой промокший и озлобленный вид не располагал к шуткам.

Пауза продлилась недолго. Вскоре прежняя шумная атмосфера вновь наполнила «Посох пилигрима». Игроки вернулись к игре, пелискар забренчал что-то жизнерадостное, спавшие опять уткнулись лбами в засаленные столы, и только трактирщик продолжал наблюдать за мной, ожидая, когда я потребую ужин. Но я не спешил: первым делом – отогреться, а потом все остальное.

Я уселся на скамью, развернувшись лицом к камину. Вместе с теплом накатила усталость и дремота. Хотелось наплевать на все и уподобиться моему соседу по скамье. Скиталец, у которого явно не хватало денег на съем комнаты, спал прямо за столом, подложив под щеку худую дорожную сумку. Моего появления он не заметил. В отличие от изнищавшего скитальца, я мог позволить себе выкупить на ночь номер, но сейчас мне было не до отдыха. Я намеревался продолжить путь, как только прекратится дождь. Отогреться, поужинать да послушать разговоры скитальцев – вот и вся программа на сегодняшний вечер.

Возле огня одежда на мне просохла еще до того, как я успел скинуть плащ. Удивительное свойство местной воды создавало массу удобств и избавляло прачек Терра Нубладо от утомительного процесса отжима и сушки. Нигде в туманном мире вы не встретите развешанного на веревках выстиранного белья. Но что особо радовало – подмоченный порох высыхал столь же быстро. Поначалу меня удивляло, почему при такой повышенной испаряемости не пересыхают здешние реки. Потом, когда в багаже моих знаний скопилось много подобных нелогичностей, я перестал удивляться всему подряд. Заострять внимание на каждой загадке природы, а тем более пытаться их разгадать, значило понапрасну тратить время. Если на них и имелись ответы, они надежно скрывались под покровом Мертвой Темы.

– Изволите подать ужин, респетадо Проповедник? – Трактирщик решил не дожидаться, пока я вспомню о нем, и явился сам. Такая предупредительность была нехарактерна для захолустного заведения и говорила скорее не об отлаженном сервисе, а о прижимистости владельца, экономившего на официантах.

– Да, разумеется, – не отрывая взор от огня, кивнул я. – Что-нибудь горячее на твой выбор, респетадо...

– Марио. Просто Марио.

– ...Марио. И стакан воды.

– Воды?

– Именно так, – подтвердил я. По меркам Терра Нубладо, моя просьба выглядела экзотичной. У скитальцев было не принято пить в трактирах воду. Но я был далек от большинства скитальческих традиций, в том числе и от этой. К тому же в настоящий момент я находился на службе, поэтому не прикасался даже к легким спиртным напиткам.

– Сию минуту, респетадо Проповедник! – раскланялся Марио и убежал на кухню.

Возможно мне показалось, но после моего появления веселье в трактире сбавило обороты. Игра в калибрик протекала уже не столь азартно, хотя ставки продолжали приниматься. На меня продолжали коситься – скитальцев, многие из которых видели Проповедника впервые, интересовало, каков я в повседневной жизни, что ем и пью и как планирую проводить вечер. Пока же я просто сидел, уставившись в камин и ожидая, когда Марио подаст ужин. Изредка я бросал взгляд на оконное стекло, по которому стекали дождевые капли, и пытался определить, не кончается ли дождь.

– Так не бывает! – вдруг воскликнул на весь зал один из игроков. – Четвертый раз подряд, Кастор! Ты выигрываешь четвертый раз подряд с одним и тем же перевесом!

– И что ты хочешь этим сказать, Берси? – возмутился игрок, к которому обращались. – Да, и впрямь удивительное совпадение, но похоже, мне сегодня крупно везет!

– Провались я пропадом, если это так! – вскипел недовольный Берси. – Два раза подряд – еще куда ни шло! Но четыре – это чересчур!

В поисках поддержки Берси обернулся на остальных игроков и болельщиков. Те явно только и ждали, пока кто-нибудь из них первым заявит протест. За столом поднялся гвалт, который сразу усилился, когда за обвиненного в нечестной игре Кастора вступились его болельщики. От шума пробудился даже мой сладко спящий сосед. Зевая, он фамильярно положил ладонь мне на плечо, видимо, желая поинтересоваться, что за скандал, но едва разглядел спросонок, кого побеспокоил, вздрогнул и отдернул руку, будто угодил ею в горящий камин. «Прошу прощения», – промямлил сосед, отодвигаясь от меня и тесня скитальца, сидевшего от него слева.

Скандал между тем усугублялся. Берси со товарищи распалился не на шутку, Кастор и его приятели от них не отставали. Пальцы большинства спорщиков были уже заложены за ремни, поближе к рукояткам пистолетов, ножей и сабель.

Я не сомневался, что с минуты на минуту кто-нибудь обязательно предъявит Кастору обвинение в одержимости Величием. В обычных спорах такими обвинениями не бросаются, но перебранка игроков, слово за слово, постепенно пересекла ту грань, за которой примирение уже невозможно. Слишком много гадостей было сказано во всеуслышание, чтобы оставлять их без ответа, так почему не ударить по оппоненту самым тяжким упреком?

Этот упрек выкрикнул Берси, уже не отдающий отчет своим словам. Обвинение прозвучало подобно команде, по которой спорщики в мгновение ока повыхватывали оружие. Загрохотал перевернутый игровой стол, зазвенели рассыпавшиеся по полу латунные фишки-гильзы. Впрочем, начинать кровопролитие никто не спешил. Спорщики продолжали осыпать друг друга ругательствами, но оружие в ход не пускали. При этом каждый из спорщиков то и дело посматривал на меня – как отреагирует Проповедник на известие, что в трактире вдруг отыскался одержимый.

Я же никак не реагировал, поскольку слышал крики «пожар», но огня не видел и дыма не чуял. С подобными уловками мне не раз приходилось сталкиваться, когда, бывало, та или иная компания, затевающая с кем-либо конфликт, стремилась привлечь Проповедника на свою сторону. Реагируй я на каждое голословное обвинение, от меня сегодня шарахались бы не только одержимые, но и добропорядочные скитальцы.

«Мексиканское противостояние» – кажется, так называли аналогичную ситуацию в моем родном мире. Этакий командный турнир по «русской рулетке». Для стартового сигнала достаточно, чтобы сорвались нервы хотя бы у одного участника этого турнира. Один дрогнувший на спусковом крючке палец, и через пару секунд пол будет завален трупами...

Я развернулся вполоборота к скандалистам, дабы отчетливо видеть каждого члена этой наэлектризованной компании, а особенно тех, под чьи выстрелы я мог ненароком угодить. Глупо будет пасть нечаянной жертвой чужих обид. Уповать на заступничество сил Баланса тоже глупо: являйся я для покровителей незаменимым человеком, давно получил бы в подарок неуязвимость от пуль. Но их за прошедшие пять лет целители уже извлекли из моего тела не меньше двух десятков...

На свободном материке Терра Нубладо нет ни полицейских, ни судей, поэтому не приходилось ожидать вмешательства в трактирную разборку кого-то со стороны. Все протекало по закону Баланса: возобладает разум – все останутся живы; прольется кровь – выжившие приобретут авторитет как хорошие стрелки и фехтовальщики. Естественно, за счет тех, кого они пристрелят или прирежут. Авторитет – вот что действительно обладало ценностью в туманном мире. Здесь авторитет не покупался за деньги и не возникал сиюминутно, его приходилось сначала долго зарабатывать, а затем отстаивать. Скиталец, заслуживший непререкаемый авторитет, мог собрать вокруг себя единомышленников и сам становился диктатором порядков: брал под контроль часть какой-либо провинции, изгоняя прежних хозяев, укреплялся в ней, облагал данью отвоеванные поселения, призывал на службу наемников-скитальцев и рекрутов из оседлых жителей, формировал маленькие армии, дабы защищать свой статус и по мере роста сил завоевывать земли соседей – таких же самопровозглашенных диктаторов. Благодаря непрекращающемуся политическому переделу, а точнее беспределу, количество провинций Терра Нубладо и их границы не могла отразить объективно ни одна карта.

– Респетадо Проповедник!.. – взмолился выбежавший из-за стойки Марио. – Вмешайтесь, образумьте их! Не дайте свершиться трагедии!

– Не вижу, в чем трагедия, – отмахнулся я. – Перебрали ребята чуток, сейчас остынут и успокоятся. Где твой вышибала?

– Нет у меня вышибалы! – чуть не плача ответил трактирщик. – Зачем он мне в этой глуши? Мне и повару-то порой платить нечем! Прошу вас, респетадо Проповедник! Они же уничтожат репутацию моего заведения! А я так долго скитался, чтобы открыть трактир! Чем мне тогда кормить детей?

– Так ты скиталец? – подивился я. Редчайший случай, когда вольный бродяга променивал ветер странствий на оседлую жизнь, не достигнув в Терра Нубладо более-менее высокого статуса. Но, как говорится, каждому – свое. – Решил стать первым в истории маэстро-трактирщиком?.. Ладно, попробую потолковать с твоими клиентами, авось и образумлю их.

И с раздражением подумал, что, когда мой друг-дипломат бывает и впрямь позарез мне нужен, его почему-то днем с огнем не сыщешь.

– Большое спасибо, респетадо! – благодарно закивал Марио. – Век не забуду вашей доброты! Только умоляю: поторопитесь, а то они уже вот-вот...

Действовать требовалось решительно, но аккуратно. Самая крупная ошибка, какую я мог допустить, – это попытаться привлечь к себе внимание резким криком или тоже начать размахивать оружием. Переполненная взрывчатыми парами агрессии, атмосфера в заведении после такого вмешательства воспламенилась бы однозначно. Поэтому я приближался к зоне конфликта нарочито неторопливо, дабы все спорщики имели возможность меня заметить. Но, несмотря на мирные намерения, штуцер я все-таки с собой прихватил.

– Прошу слова, респетадос! – громко и размеренно произнес я, стараясь быть услышанным сквозь потоки угроз и обвинений. Гомон плавно утих, а те из спорщиков, кто стоял ко мне спиной, оперативно сменили позиции так, чтобы держать меня в поле зрения. Кое-кто даже счел Проповедника более опасным противником и перенацелил оружие на него.

– Чего тебе, Проповедник?! – рявкнул Кастор, наверняка успевший проклясть свое игровое везение, уже неважно, случайное или нет.

– Могу помочь вам уладить проблему, – предложил я, не спеша переложив «Экзекутора» на сгиб локтя стволами в сторону. Такая поза только на первый взгляд выглядела неагрессивной. На самом деле в проксимо-бою она служила стартовой позицией для дюжины тактических приемов. – На своем веку я повидал одержимых больше, чем все вы, вместе взятые. Для меня распознать одержимого – вопрос двадцати секунд. Этого человека... – свободной рукой я указал на Кастора, – обвинили по-крупному, но, если ему нечего скрывать, я быстро оправдаю его перед вами.

– Э-э-э, все знают, чем заканчиваются твои проповеди! – заартачился Кастор, удерживающий на мушке револьвера своего главного оппонента Берси. – Ты сравниваешь людей с грязью! Превращаешь их в ничто! В ноль! Я не хочу по твоей милости стать таким! У меня и без того в последнее время сплошные проблемы, а стоило раз повезти, как на тебе – опять всем поперек горла встал!

– Поправка! – уточнил я. – То, чего ты боишься, называется Воздаянием. Если ты чист перед Балансом, оно тебе не грозит. Баланс не причиняет вреда тому, кто чтит его законы.

– Все так говорят, – нервно хохотнул Кастор, – а потом вдруг выяснится, что случилось какое-нибудь недоразумение и тебе воздалось по ошибке! Только потерянное уважение уже не вернуть! Клянусь, я сроду не поклонялся Дисбалансу и не собираюсь иметь с ним дело! Лучше получить пулю и умереть с честью, чем после твоей проповеди ползать в грязи и жрать гнилые бобы! Проваливай, Проповедник, как-нибудь без тебя разберемся!

– Постой, амиго! – не согласился с Кастором один из его защитников – пожилой скиталец с морщинистым лицом. Было заметно, что он и прочие их товарищи, хоть и готовы защищать до конца общие интересы, погибать все же не хотят. Да и перевес сил был отнюдь не в их пользу. – Респетадо Проповедник прав. Вспомни Хуареса, который заглядывал сюда вчера, унижался и готов был подрядиться на любую работу. Я знаю эту мразь. Когда-то Хуарес страдал одержимостью и причинил немало гадостей честным скитальцам. Если бы в свое время он отвертелся от проповеди, вчера он не стал бы с нами даже разговаривать. Просто перебил бы всех, обобрал до нитки и пошел дальше. Да, я тоже видел от Баланса мало хорошего, но Проповедник свое дело знает – это точно.

– Ты что, не веришь мне на слово, Квинт? – злобно процедил Кастор.

– Верю, – ответил его приятель, – потому что хорошо тебя знаю. Но если ты еще не заметил, таких, как я, здесь очень мало. Мой тебе совет: послушайся Проповедника.

– Давай, не тяни! – поддакнул ему Берси, выставивший перед собой длинную широколезвийную саблю. – Чем дольше ерепенишься, тем хуже для тебя!

– Заткнись! – вскричал загнанный в угол Кастор. – Все заткнитесь! Мерзавцы! Я доверял вам, а вы, значит, решили так со мной обойтись, да?! Тоже мне – амигос! А ты, Проповедник, вместо того, чтобы унижать честных скитальцев, шел бы лучше ловил эту болтливую дуру Кассандру! Или кишка тонка повязать девчонку? А меня даже пальцем не вздумай тронуть! Я не для того истоптал всю Терра Нубладо, чтобы ты меня сегодня публично унижал! Не для того, слышишь?! За Баланс он борется! Нет здесь Баланса! Давно нет! И не будет уже никогда! Сдох этот проклятый мир! Сгнил на корню! Хотите, догнивайте вместе с ним! А я не хочу! Права Кассандра: будут миры гораздо лучше и справедливее этого! Я ухожу отсюда! И надеюсь, с вами в новом мире уже не встречусь! Прощайте... амигос!

После этих слов он упер дуло револьвера в лоб и выстрелил...

Никто из нас опомниться не успел, а Кастор уже валялся на полу с развороченным затылком. Лужа черной крови растекалась по полу, медленно подбираясь к упавшему рядом с простреленной головой дымящемуся револьверу.

Это было первое самоубийство, с которым мне довелось столкнуться в Терра Нубладо. Я уже повидал здесь много насильственных смертей: и в локальных диктаторских войнах, и в разборках между скитальцами; в том числе сам совершил по долгу службы немало убийств. Однако чтобы человек добровольно вынес себе мозги на глазах у всех – такое мне еще видеть не приходилось. Столь легкий способ ухода из жизни был не принят в туманном мире, по крайней мере истории о висельниках, утопленниках, прыгунах с утесов и прочих самоубийцах мне тут не рассказывали.

– Вот идиот! Уж чего-чего, а такого я от Кастора не ожидал! – покачал головой Квинт, плавно спуская взведенный боек и пряча револьвер в кобуру. Плюясь и вполголоса бранясь, остальные скитальцы последовали примеру Квинта – виновник переполоха мертв, причина раздора устранилась сама собой. Оружие было убрано, и все-таки бывшие спорщики не расходились, продолжая смотреть друг на друга с нескрываемой враждебностью.

– Кому достанется его выигрыш, вещи и оружие? – спросил Берси, кивнув на мертвого Кастора. Похоже, это и мешало перевозбужденным скитальцам окончательно угомониться. Будучи в большинстве, Берси и его товарищи тем не менее не взяли на себя раздел имущества застрелившегося собрата. Предложение о дележе было адресовано Квинту – самому пожилому и явно самому авторитетному среди присутствующих.

– Не торопись, – осадил Квинт нервно потиравшего ладони Берси, после чего обратился ко мне: – Респетадо Проповедник, вы еще можете определить причину феноменального везения нашего погибшего друга? Думаю, мы обязаны непременно это выяснить.

– Безусловно, могу, – подтвердил я. Уважительная манера общения седовласого и потертого жизнью Квинта мне импонировала. Он прекрасно ориентировался в ситуации и знал, с кем следует вести себя в рамках приличия, а на кого можно при необходимости и повысить голос. Грамотный подход к людям был наверняка не единственным достоинством этого скитальца. Я полагал, что искусством стрельбы Квинт также владел отменно, и для меня не стало бы откровением, если бы именно он выжил, разразись в «Посохе пилигрима» бойня. Вряд ли Квинт являлся маэстро, поскольку иначе для погашения конфликта хватило бы одного его слова, но крепким авторитетом пожилой скиталец бесспорно обладал. С такими людьми, как он, я не рискнул бы разговаривать грубо, даже обвиняй они меня в чем-либо. Так почему же не оказать Квинту услугу, раз просит?

Положив «Экзекутора» на пол, я опустился на колено и склонился над трупом. Не хотелось поворачиваться спиной к Берси и его приятелям, но я рассчитывал, что Квинт не допустит с их стороны подлянки в мой адрес...

С живыми людьми все обстоит намного проще – даже оглохнув от выстрелов и пребывая в глубоком шоке, они способны воспринимать Откровение и идти на взаимное общение. Но выяснить всю правду о Касторе, пока его труп не остыл, тоже можно было попытаться. Мне не требовалось воскрешать самоубийцу, да я и не умел делать этого – Проповедник все-таки не чудотворец. И пусть труп оставался глух к Откровению, следы одержимости у него в голове сохранялись отчетливо. Мои исследования, правда, осложнялись тем, что некоторая часть мозга Кастора была разбросана по ближайшей стене, но оставшейся части могло вполне хватить. Главное, чтобы пуля не повредила таламус – тот участок головного мозга, в котором у одержимых Величием происходили всевозможные аномалии. По их наличию либо отсутствию я и собирался ответить на заданный мне вопрос.

Разбитая черепная коробка ускорила мне доступ к головному мозгу Кастора (прежде в аналогичных случаях мне приходилось делать обязательное вскрытие). Все, что от меня потребовалось, так это вонзить пальцы между полушарий мозга, нащупать таламус и произвести диагностику. Каким образом я ее делаю? Чего не знаю, того не знаю. Добавлю только, что в Терра Нубладо мне не пришлось учиться мастерству патологоанатома-мозговеда – волею Баланса, я воскрес, уже обладая таким даром.

Не посвященный в мои действия человек назвал бы их кощунством, однако в трактире к ним отнеслись с пониманием, лишь некоторые брезгливо скривились и отвернулись. Вообще, отношение к покойникам в Терра Нубладо было на редкость простым – никаких обязательных погребальных обрядов, траурных церемоний и показного горя. Да что там траур – в Терра Нубладо и кладбищ-то как таковых не имелось. Мертвецов закапывали где придется, и после первого же дождя их могилы, над которыми не водружали ни холмиков, ни обелисков, исчезали, зарастая травой. Так хоронили и близких родственников, и врагов, и случайных попутчиков. Весьма любопытное отношение к смерти, впрочем, не лишенное своей логики. Полная свобода – главный жизненный принцип Терра Нубладо, – присутствовала здесь во всем, в том числе и в отказе от обязательств перед мертвыми. О них просто помнили, и этой памяти было вполне достаточно. Как живым, так и покойникам. А если об усопшем забывали, значит, настолько ценили его при жизни. Справедливые и естественные отношения, в которых только на первый взгляд отсутствовало уважение к мертвым. Когда же со временем ты привыкал к такой необременительной традиции, все остальные начинали в сравнении с ней выглядеть надуманными и лицемерными.

Самоубийца Кастор не станет исключением – или трактирщик Марио, или Квинт отнесут поутру его тело в ближайший лесок и предадут земле, после чего отправятся по своим делам и уже никогда не вернутся на могилу Кастора. Лишь будут изредка вспоминать о нем при случае: да, проживал когда-то в Терра Нубладо такой скиталец; чертовски повезло однажды этому сукиному сыну в калибрик, и, не будь он так недоверчив к Проповеднику, жить бы бедняге да жить...

Но стоп: следует ли в случае с Кастором говорить об обычном везении?

Я прикрыл глаза и отрешился от трактирного шума; выгодный момент для того, кто надумает поквитаться с Проповедником и разнести ему голову выстрелом в упор. Мои пальцы миллиметр за миллиметром двигались сквозь липкое мозговое вещество, прокладывая себе путь между развороченных пулей полушарий и приближаясь к таламусу. Я отчетливо почувствую, когда обнаружу его. Не физически, нет, а на совершенно другом, подсознательном уровне. Это будет неприятно – словно подсматриваешь в замочную скважину за чужой личной жизнью, – но так необходимо. Я не впервые проводил исследование таламуса у трупов и до сих пор не сумел привыкнуть к тому, что при этом происходило. Ты словно не копался в сгустках жировых тканей, а принимал дозу сильного галлюциногена. Галлюцинации, или сны наяву – самое верное объяснение моим ощущениям.

Как всегда, «приход» случился резко и неожиданно. Лавиной накатила чужая жизнь со всеми ее интимными подробностями. Но их львиная доля меня не интересовала. Обладая кое-каким опытом, я уже знал, где именно искать нужную информацию и как быстрее извлечь ее на поверхность.

Покойный Кастор не солгал – последние пару лет ему и впрямь не везло. Выбрал не ту сторону в недавней войне диктаторов южных провинций, был ранен и чудом унес ноги после разгрома войска своего нанимателя. Лишился практически всего: личных вещей, оружия, но самое обидное – изрядной доли авторитета. Если бы не заначка, предусмотрительно оставленная Кастором на постоялом дворе в фуэртэ Марипоза – револьвер, немного денег и кое-какие предметы первой необходимости, – ему пришлось бы совсем туго.

Идем дальше... Участие в сомнительных альянсах и несколько провальных авантюр по быстрому обогащению еще больше пошатнули авторитет Кастора. Устроиться в мерсенарии к диктатору после членства в бандитской шайке крайне проблематично, поэтому Кастор и не пытался возобновить прежнюю жизнь. Просто скитался от поселения к поселению, попутно осваивая секреты калибрика, которым раньше не увлекался. Трактирная игра тоже могла посодействовать поднятию авторитета, недаром маэстро калибрика вообще не носят оружие – им рады в любом скитальческом альянсе и оберегают как зеницу ока. Еще бы, ведь им по силам всего за несколько минут обеспечить деньгами и себя, и опекающих их товарищей. Кастор мечтал дорасти до маэстро игры. От мечтателя требовалось только одно – почаще выигрывать, а в идеале – не проигрывать вовсе. На свою беду, скиталец позабыл один из принципов этого мира, который гласил: чрезмерное стремление к идеалу зачастую ведет не к цели, а толкает в пропасть Дисбаланса.