Текст книги "Я побит – начну сначала! Дневники"

Автор книги: Ролан Быков

Вот оно! Вот оно! Вот оно то, что отражает музыка: если она, как всякое искусство, – отражение и познание действительности (при этом – духовной действительности!), она познает структуру мираво взаимоотношении с духом. Вариации развития и борьбы мелодий и ритмов – это суть общения мира и духа, это может понять каждый, кто это научился понимать. Это самая крайняя точка превращения реальности в абстрактное построение, в обобщенное до конкретно звучащей образной звуковой системы.

Музыка и движение были неразрывны, поэтому танец отражал реальную чувственную основу: чувство охоты, войны, бога и женщины… потом, как особый поворот в развитии духа, родились шуточные танцы. Это, наверно, была крамола, первые козни Сатаны – но тут-то и начинается интеллект. Он родил знания и науку, он породил цивилизацию и… снова не решил проблем человека…

То, куда манит человека прекрасное как несбывшееся, – новая дорога человека, по которой он идет вечно, но все не в ту сторону. Тут образ лабиринта – точное отражение стихии поиска пути. А нить Ариадны… нить Ариадны – то свет науки, то Вера, то… (Ах, боже мой, Ариадны есть, а нитки большая редкость, да и рвутся – через столетия они, окаянные, оказываются связанными, да нам-то, смертным, пока мы так грешны и недолго живем, в этом мало утешения.)

Но законы жизни (которые меняются не так уж быстро) довольно суровы: если бы дитя не мучилось голодом, оно бы не кричало, а не требовало бы, не выживало бы… В основе инстинкта лежит все-таки, наверно, му́ка! Мука страха, голода… мука одиночества (варианта страха).

Преодоление муки есть наслаждение. Влечение полов тоже мука, только своеобразная. Половой голод молодости я ощущал, да и ощущаю, так глубоко, что подчас ни есть, ни спать, ни думать не мог (помню, Нинка Нехлопоченко говорила: «Девки замуж хотят, аж пищат»). Мука жизни и наслаждения ею – две ноги движения, иначе ничто не движется. Духовное – пострадать – это тот же опыт. Мука в искусстве – залог наслаждения им, правы и пуритане, и эпикурейцы, но обе правды односторонние. Вот она, глубинная причина меры как цели и безмерной страсти, как ее разрешения. Безмерность – гибель, мера – победа, только и всего. Но без гибели нет победы. Поэтому каждое произведение – кладбище замыслов, как целых поколений.

Опыт природы – это создание баланса за счет смерти и жизни. А ведь многие нынче живут после своей фактической смерти, и то, что «их не похоронили – это чистая формальность», как пишет Форд.

Мелодия мира сегодня звучит очень даже трагично. Боже! Но если взять опыт Средневековья (который для меня сегодня означает величайшую эпоху человечества, может быть, страшную по трагизму, но и великую по прозрению), он-то и родил Возрождение. Новая эпоха Возрождения? Наверное! Конечно! Но как? Как это возможно? Или это возможно после нового конца света? А ведь концы света уже были, и не раз – наверно, будут и впредь. И из гробов вставали, и нынче встают, каннибалы и людоеды. И геенна огненная – пьянство, массовая шизофрения. Это уже грянуло! И час давно настал. Фашизм – не случайс человечеством, не-ет! Это та же массовая культура, замена знания незнанием, «наука», подчиненная низменным инстинктам.

Но нынче стихия развития – гибель! Опыт цивилизации – организация, сознательное управление стихией или борьба с нею. Новое возрождение не придет само, как пришло первое!

Общество должно прийти к самопознанию. Ох, как нужна общественная исповедь, иначе не рождается общественная проповедь. Нужна первая конституция мира! Ах, как нужна! Нужна сегодня, даже вчера. ООН – подмена, все та же подмена объединения человечества сокрытием его разъединения. Ложь и обман. Но тут и опыт. Человечество играет в объединение, может быть, оно, как дитя, учится в этой игре? Нет, игра детей продиктована искренним желанием. Игра государств продиктована политикой – опытом обмана. Хотя и в игре детей не все просто, играют вроде бы в войну, а утверждаются в агрессии. Детям трудно убить в драке. Человечество сегодня в драке погибнет.

Что же? Гибель или организация? Что придет к близкому финишу первым?

Наша страна – великий опыт существований наций и стран без войны. Опыт и плюсов и минусов. Опыт существования культур. Как сделать мир, войну без гибели? Чем заменить ее? А может быть, чье-то абсолютное господство сделает ее действительно ненужной? И невозможной? Тогда что же? Рабство? Мир денег – это подлинный конец света.

Победа массовой культуры – это неперспективно. Это возвращение назад.

Сократ сказал: «Я знаю, что я ничего не знаю!» Вслед за ним могу повторить: в 53 года я наконец узнал, что мир ничего не знает! И это открытие современного мира.

Мы не верим нынче науке (хоть и верим в нее и в ее силы), мы не верим медицине (хоть и лечимся), мы не верим ни в Бога, ни в черта, хотя по сути остаемся религиозными по своим природным данным.

Нет, не экономисты сегодня главные, а историки, те историки, которых еще нет! Не политики, а ученые, исследователи, те, которые были бы осведомлены, как ЦРУ и КГБ вместе взятые, оснащенные ЭВМ, собравшие воедино все знания. Нужны новые энциклопедисты и новые просветители.

Хотя Толстой, Гоголь и Достоевский – это уже новые просветители. Их предтеча.

У нас на предприятиях типа «Мосфильма» не руководство, не функция, а уже правительство… Да-да, правительство киностудии «Мосфильм».

«Мосфильм» навязал мне «свою игру», и я, вместо того чтобы делать картину, стал бороться за нее…

В монтаже оказались интересные возможности ввести по основной «мелодии» действия, «доли, полудоли, четвертьдоли», «разработки» – черт его разберет, как там это называется в музыке.

Вариант монтажа:

а) Колхоз – 1-й. б) Костер. в) Дом деда – до «Я предательница!» г) Собака – белая. д) Переодевание. е) Водопад. ж) Собака – рыжая. з) Дом деда – все дальше. и) Лестница. к) Колхоз – 2-й.

Вопросы:

1) Куда вставить разбивание копилки? 2) Где татары? Вся линия деда…

Баба-Яга – современный вариант [97]97
  Этот монолог навеян общением с заместителем главного редактора студии, чьей функцией было выправлять и беречь линию партии в области идеологии. В это время шла борьба Быкова за две серии «Чучела». Начальство хотело урезать до одной.


[Закрыть]

Человек был художник. Человека убивали, загоняли в гроб, живого хоронили, зарывали, душили, закапывали.

Баба-Яга – старушка моложавая, все хихикала, дергалась, приговаривала:

«На меня смотри, ты, главное, на меня смотри, я тебя по дружбе выручу, я тебе сама могилку вырою, глянь, какая могилка глубокая, какая мягенькая, садись на лопату, ненаглядный мой! Я тебя закопаю по-товарищески, я тебя зарою по-дружески, любимая жена так не зароет, мать родная так не закопает! Дай оботру лицо от слез! Ах, какие солененькие! Чего ты, дружочек, сопротивляешься, у нас ведь обед скоро, стрекулист наш талантливый, герой наш, ах, герой! Что ж ты ершишься, антисоветчик ты наш. Чего нет? Чего нет? Молчи, молчи – сама такая. Да кончайте вы его, а то, вон, уже чай поспел, баранки с маком свежие».

Виктор Листов

Чехословацкая переводчица Эйзенштейна спросила об употреблении слова «образ». Виктор взял библию – «по образу и подобию». У чехов образа нет, есть «подобие». Двух слов – «образ и подобие» нет во всей западной церкви. Два слова у греков – русских – болгар.

Основная дилемма богословия Запада – «Порок и добродетель». (Мысль прагматическая, доходящая до индульгенции.)

Основная проблема восточного христианства – «Закон и благодать». (Благодать – выше закона. Основные богословские работы о Благодати.)

Истоки духовности и тайны души в искусстве Достоевского, Толстого и пр.

Это до чрезвычайности важно, очень похоже на истину и требует того, чтобы все согласовать с моими представлениями.

Спор Паши [98]98
  Павла Санаева.


[Закрыть]с приятелем

Приятель в Луна-парке одолжил 1 р. 20 коп. Паша взял в «Детском мире» у приятеля 20 коп. Тот говорит: «Отдавай». Паша возражает: «Ты же мне должен 1 р. 20 коп.» – «Ну и что?» – говорит приятель. – «Я у тебя брал в Луна-парке, в Луна-парке и отдам, а сейчас я хочу мороженое – отдавай 20 коп., которые ты у меня взял в “Детском мире”».

 
День добрый вам, мои мечты!
День добрый вам, мои надежды!
Мои прозрачные одежды
Всей этой жалкой простоты!
Любовь, день добрый и тебе,
Со всею нежностью и болью,
Вдруг проступающая солью,
На всем, что есть в моей судьбе!
День добрый вам, мои невзгоды
День добрый вам, тоска и грусть,
Как вы ни тягостны мне – пусть,
Мне не вернуть ни вас, ни годы.
День добрый и тебе, мой день,
День сумеречный или ясный,
Ступень в желанный мир прекрасный
И к смерти новая ступень.
 

###

 
Расстояние меж нами
То сожмется до нуля,
То бескрайние поля
Разлетаются полами.
 

Будущие первооткрыватели, испытывая страсть к неизведанным областям и белым пятнам на Земле, отправятся в экспедиции по миру наук нашего времени, и им придется продираться сквозь терминологические джунгли и торосы, сквозь всякого рода фальсификации и т. д. Сказочно богатые страны человеческого гения погребены под пеплом и лавой массовой культуры.

Извержение массовой культуры – вот чему мы нынче свидетели.

Опять и опять полтора часа давал интервью по вопросам детского кино. Поразительно то, что я столько лет не могу четко сформулировать, что же оно такое, это самое детское кино.

Это, конечно же, не простой вопрос. И его сложность делится на два: первое – вопрос сложен сам по себе; второе – вопрос усложнен всякого рода предрассудками, убожеством или даже убогостью распространенных суждений, взрослым всезнайством и пошлостью современного образа мышления «интеллектуальных» масс.

Если разбираться в вопросе самом по себе, то кино для детей не нечто особое и самостоятельно существующее, а, во-первых, часть всего кинематографа. Это не метод, не стиль и не иные законы. Это искусство во плоти, или плоть от плоти, это кинематограф в одном из своих проявлений.

Во-вторых, понятие детское кино не существует без детского зрителя. Детское кино – это менее всего вещь в себе. Это понятие включает в себя не только само произведение искусства и всю сумму организационных вопросов демонстрации фильма. Когда в зале дети, «Чапаев» – классика детского кино и т. д.

В третьих, задача детского кино – это особые заботы о детях в реальной ситуации сегодняшнего мира: точно так же, как из душных городов детей увозят за город в пионерлагеря, ибо там свежий воздух, детское кино «вывозит» детского зрителя на свежий воздух сказки и прочих необходимых жанров. Солнце есть солнце, но в утренние часы его ультрафиолетовые лучи считаются детским Солнцем (пусть даже неправильно, что это так считается).

(Это тусклое дело…)

Надо пытаться найти основу для ясного понимания проблемы детского кинематографа – она в главном должна быть ударом, неуязвимым и не вызывающим сомнений.

14–15.07.83 г

Итак, снова жуткий и пошлый (что обиднее) обман, и снова игра в пользу студии и Госкино. Досталь сказал мне, что Сизов склоняется к двум сериям, что для этого надо показать немедля, что будут смотреть Сизов и Павленок.

Пришло все Госкино, главная редакция и объединение. Сизов, Павленок, Богомолов, Сатиков, Мамилов, Глаголева, Сахаров, Степанов и т. д. И снова никто не обсуждал двух серий. И снова…

Все обсуждали картину. Это не только неверно, а профессиональное преступление – интонация решает все, мера решает все, и это известно всем.

Я не принимаю обсуждение картины. Меня обвиняют в том, что я не выполнил замечаний заключения – вот заключение, там не говорилось ничего из того, что говорится сейчас. Более того, там написано то, что явно безграмотно, и это даже не обсуждалось.

К разговору с Сизовым:

Быков начал готовиться к серьезному бою за «Чучело», ибо началось серьезное удушение картины. Надо было искать единомышленников. Главное для него было доделать картину и сделать перезапись. Так как в неперезаписанном виде она существует в лучшем виде на двух пленках, это значит, ее никому нельзя вне студии показать. Он для себя решил, пусть положат на полку, как «Комиссар» или «Операция “С Новым годом”». Придет ее черед, важно, торговаться за поправки, сцены, собирать силы, общественное мнение…

1. Кто вам сказал, что я требовал просмотра министра? Я отказывался показывать без монтажа, озвучания и музыки. Досталь сказал мне, что вы согласны на две серии (склоняетесь) и будете в рабочем порядке смотреть с Павленком. Я поохал, что с Павленком, но поверил! Этой ошибки я больше не повторю. Первый раз я поверил Ермашу (первый просмотр), второй раз – Досталю (второй просмотр). Это дезориентация в работе – для того, чтобы поправить художника, надо дать ему высказаться. (Опасно!) Нет, не так: больше я рисковать не могу, и поэтому кроме как на двух пленках я больше материал не показываю (что соответствует договору режиссера со студией).

2. У меня к картине (будущей) много тех же претензий, что и у посоветовавших:

а) Лишнее (пробеги и погони), может быть, убрать все, может быть, чуть – это надо пробовать; разговоры о деньгах, стоящие подряд; унижение деда, переборы по метражу внутри сцен (это кажется главным); лишнее в сожжении, в платье, в количестве крика и т. д.

(Это может быть метров 300–400 или менее – я должен подсчитать.)

б) Я хотел бы отсечь все, шельмующее замысел, искажающее стройность и чистоту истории, – создать дыхание, движение и т. д.

(Этого же требуют от меня все.)

3. Вопрос о том, что необходимо убрать сожжение, можно решать только после выполнения всех прочих замечаний – это надо отложить.

(Заранее говорю, что это можно сделать только с письменного заключения об изъятии этой сцены из сценария: во изменение сценария (повести) и т. д.)

4. Я не смогу выполнить многих замечаний:

а) Убрать банду, терроризирующую город, ибо этой банды нет, и никто город не терроризирует.

б) Убрать фашистов – ибо нет национализма, нет политического убеждения и т. д.

в) Убрать садистов, ибо говорить о садизме может только безграмотный человек.

г) Одним словом, я не смогу убрать того, чего нет, что придумано выступающими и что есть плод не моей фантазии, а фантазии выступающих.

д) У меня смета (и не доснята линия деда – я могу показать материал). Вводить ее – увеличивать метраж, чего я не могу.

е) Разница со сценарием: сцены в доме деда, исключение повторов (фабрика) – то есть то, что мне сейчас и рекомендуется. Ложь!!!!!!!!!!

Заинтересованные организации:

1. Академия педнаук. 2. МВД – отдел несовершеннолетних – идеологический отдел. 3. КГБ – идеологический отдел – отдел несовершеннолетних. 4. ПУР – идеологический отдел. 5. Минпрос. (РСФСР, СССР) 6. Институт: социологии, психологии. 7. ЦК ВЛКСМ 8. Школьный отдел ЦК КПСС (МК КПСС). 9. Союз писателей. 10. Большой худсовет студии и большой худсовет Госкино (Баталов, Соловьев, Хуциев и Ко).

 
Жизнь покатилась задом наперед,
Беда со всех сторон.
Не просит сердце песен,
Опали волосы, растет живот,
Тоска уводит в сон,
Душа теряет в весе.
И хоть не побежден еще я суетой,
Средь вешних дней
Жизнь с горки покатилась.
Я не расстался с ветреной мечтой,
Я не простился с ней —
Она со мной простилась.
 

Выступление на фестивале «Кино для маленьких»

1. Кино для детей родилось задолго до изобретения братьев Люмьер, может быть, тогда, когда кто-то первый из детей взял цветное стекло и посмотрел через него. Так он цветово организовал окружающий мир, так он условно открыл его единство, так мир со всей очевидностью предстал перед ним в чудесном единоцветии, так он сам сотворил его, подобно Богу, так он познал радость гармонии, открывающуюся силой искусства. «Там за скрюченной рекой, в скрюченном домишке, жили летом и зимой скрюченные мышки, и была у них одна скрюченная кошка, и мяукала она, сидя у окошка». – В этих стихах, знаемых нами с детства, есть то же условное единство, та же радость родства разрозненного мира, то же единение и богатая пища для фантазии, так что единоцветие мира, которое открывалось ребенку при взгляде через цветное стеклышко, было вполне искусством. Отсутствие прямого смысла в нем заменялось чудом преображения и открывающегося единства, потребность в чудесном удовлетворялось как очевидность, содержание было – радость открытия чудесного единства и его возможности.

Маленький человек – феномен: ничего еще не зная, он вовсе не испытывает страха перед непонятным, непонятное его притягивает, как магнит, он пьет из сосуда непонятного ровно столько, сколько может выпить, – он чувствует его и «емкость» и переключает внимание в ту же секунду, когда он (лично он) более не питает себя. Его переключение внимания происходит вовсе не от неумения сосредоточиться – он мгновенно берет все, что может взять, и дальше ищет себе новую пищу для любопытства и духовного питания. К слову он относится разумно, схватывая не саму мысль, а интонацию, в комплексе со всеми признаками эмоциональной окраски речи, он воспринимает все в принципе, обобщенно, по общему результату смысла для него лично.

О страшном, о страхе, о страшных сказках.

а) Рассказ о ТЮЗе.

б) О нелепости утверждения о вреде страшных сказок.

в) О мере как полном взгляде на вещи.

О художественной действительности: 1) Я пришел убить Бабу-Ягу; 2) Волк, пожалуйста, не кушайте мою маму (реакция детей в ТЮЗе) [99]99
  Реакция Олега Быкова на роль Л. Князевой в спектакле «Красная шапочка».


[Закрыть].

Мир искусства – мир справедливых законов, это вовсе не жизнь, и ребенок это знает. Он верит абсолютно, но он не психопат, он знает, что это игра. Игра органична для него. Можно говорить о врожденном инстинкте игры.

(Оскар Уайльд. «Жизнь есть бледное отражение искусства».)

Как заставить ребенка понимать? Это очень глупая задача. Это все равно что учить реку течь, птицу летать, рыбу плавать. Ему не надо мешать понимать, и нужно учитывать, что глубину его понимания предугадать нельзя. Более того, надо рассчитывать на юного Моцарта, а не на олигофрена. Надо понимать, что особость его личного понимания выше буквального смысла. Не существует детской вселенной, детского космоса – и нет греха в том, что он непонятен. Он воспитывает уважение к мирозданию, он манит к знанию, он тревожит и беспокоит.

Взрослый фестиваль – кризис кино. Детское кино – это свежий воздух, это солнце и море.

Я не хочу никого учить, преподавать, я хочу поделиться своими мыслями, ощущениями и наблюдениями. Я ничего не собираюсь утверждать, просто я при вас хочу поразмышлять, не боясь ошибки и не опасаясь высказать совершенно неверное суждение. Я хотел бы быть понятым в общем, я хотел бы, чтобы мои слова были общей атакой на существующие предрассудки в области взгляда на детское кино для маленьких.

Взрослое кино устроило развлечение из всего: из проблемного фильма («Пробка»), из фильма садистического – глобальное развлечение.

Детское кино на прошлом фестивале обнаружило ту же тенденцию.

Начало:

Я не хотел ничего утверждать, я хотел бы, чтобы мне было любезно позволено не претендовать на правильность моих размышлений. У меня в последнее время все больше предубеждения к правильному, к утверждению, к точке зрения, к позиции – мне кажется, что во всем этом лежит начало ограниченности – болезни века, болезни современного мышления, страдающего от обилия слухов и недостатка знаний, мы занимаем позиции, как места в автобусе во время «часа пик», когда все торопятся на службу или со службы, я боюсь, что и то, что я говорю, – тоже некая позиция, тоже претензия на особость… но это не так…

27.07.83 г

Они вынесли Вале Малявиной обвинительный приговор? [100]100
  Мы с Р.А. ходили на суд по обвинению В. Малявиной в убийстве ее гражданского мужа С. Жданько. Это случилось пять лет назад. Как было на самом деле, знали только они. Но как шел суд, какие были свидетели и что они несли – из области абсурда. Не истина интересовала суд, а посадка Малявиной. С помощью ее родных, адвоката С. Арии и нашей удалось добиться пересмотра приговора – вместо девяти лет ей дали четыре.


[Закрыть]Это просто подонство. У них нет улик, нет доказательств, им это приказано, иначе ничем объяснить это нельзя. Специально не разрешили магнитофон, стенографисток, не дали повторных экспертиз, отказали в отводе суду и экспертам, все построено на откровенной лжи. И сейчас хотят уничтожить важнейшие улики – дневники погибшего Жданько, где черным по белому написано его собственной рукой, что он хотел покончить с собой.

Валю убирают – кому-то она не нужна на свободе, или знает что-то, или… даже не знаю, что и думать, но ее убирают.

Скирда-Пырьева пустила слух, что это хлопочет Ю. Борисова, которая-де была любовницей Жданько, – но этого маловато, чтобы суд пошел на такое преступление. Нет – это домысел Скирды, но кто-то очень серьезный приказал Валю посадить.

Хочу завтра пойти к Трубину в РСФСР и к Емельянову в московскую прокуратуру. (Это все просто пугает!) Валя невиновна.

Монтаж идет с трудом. Ищу переход с сожжения на день рождения. Пока он многоступенчатый и малоэмоциональный…

Очень труден урок физики, но вполне преодолим.

Надо завтра доделать переход на день рождения и сделать отъезд. Далее останется финал (и переход на отъезд).

Сокращения идут слабо, в общей сложности сократил метров 150–200, это пока две серии, их и надо сделать; если же выйду на 3500–3400, надо просить утвердить их как две серии в порядке исключения.

1) Поговорить с прокатом. (Или не торопиться?)

2) Поговорить с Госпланом, с Минфином.

Может быть, подготовить письмо о том, что в иных случаях могут быть две серии по одному часу.

О монтаже

Монтировать – если брать сам процесс и усилия режиссера – легче средний материал. Урожай невелик, особенно беречь нечего, ибо потерять нечего, потому любой сбор благо.

Богатый (роскошный) материал, снятый щедро, с большим количеством находок монтировать очень трудно – надо сохранить по возможности все ценное и при этом не погубить целое.

Это, как оказывается, не так уж и невозможно, но трудно и трудоемко: нужна бдительность по отношению к материалу и, как ни странно, к себе. Важно не поддаваться ни сверхбережливости, ни сверхщедрости – дескать, много! А для этого необходимо: 1) критерий (закон); 2) время (проверка варианта); 3) стремление к целому.

Собственно, стремление к целому и есть критерий – но только в результате. Короче – не обязательно лучше. Монтировать надо кусками, строить целое. Надо определять подход к куску – а) подробный; б) проходной; в) акцентированный и т. д. Монтажный блеск – неточность: кусок может быть блестящим именно как проходной, и тут изящество в «раз-два». Другой – именно как подробный. А строить надо – смысл, а не сюжет. То есть сюжет (там, где он есть) должен развиваться вне всяких оговорок, но само развитие и его закон требуют точного знания его роли в строительстве восприятия, или напротив: можно оставить восприятие неизвестной величиной – и строить рассказ.

У монтажа есть стиль. В «Чучеле» эффектные склейки часто раздражают, как бестактность по отношению к содержанию.

Закон монтажа в «Чучеле» – необходимость, простота, ясность.

Почему-то раздражает повторение планов – бедность, искусственность, лучше обойтись, чем повторять планы.

Евтушенко я пригласил на просмотр очень непродуманно – он закомплексовал, покрылся пятнами и во всеуслышание «поздравил» меня с замечательной антифашистской картиной (в присутствии Карена) – вот заложил. И заложит еще всерьез. Я ему специально звонил на дачу, чтобы он этого не делал, – озлился, зло сказал, что не будет меня упоминать в «своих статьях», а наутро принес отзыв, хоть я его об этом вовсе не просил: куда мне его отзыв? [101]101
  Никакого зла картине Е. Евтушенко не сделал, но страх за «Чучело» был у Быкова велик, и не зря.


[Закрыть]

Картина идет к двум сериям сама, не спрашивая меня – «будем посмотреть».

Меня хотят свести с Мишиным (редактором журнала «Пионер») – хорошо бы открыть ему большую программу по детскому кино.